Текст книги "Спираль"

Автор книги: Пол Макьюэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

4

Лекция «Физика для президентов» в аудитории Шварца началась в девять утра и собрала две сотни студентов. Джейк Стерлинг долго «разогревался» – ночь накануне прошла в слишком откровенных разговорах, и к трем часам утра его последний четырехмесячный роман приказал долго жить, – но через двадцать минут после начала лекции он почти вошел в привычный ритм.

«Физика для президентов» исходила из простого посыла – как если бы в аудитории сидели будущие президенты Америки. Предположим, их удалось собрать вместе всего на один семестр. Какие знания оказались бы для них наиболее полезными? Джейк рассудил просто: государственные деятели должны понимать законы, на которых зиждется мироздание, определяющие, что может и чего не может быть. Ядерную подводную лодку построить можно, а ядерный самолет нельзя. Солнечного света хватит, чтобы обеспечить электроэнергией все Соединенные Штаты, однако фотоэлектрическими панелями пришлось бы облепить приличный кусок Невады. Джейк доводил факты четко, в манере армейского офицера. Мундир он снял больше десяти лет назад, но по-военному четкий подход к делу сохранился.

– Исаак Ньютон в одиночку совершил переход от древнего к современном миру. До Ньютона человечество представляло собой цивилизацию суеверных ремесленников. Мы умели делать плуги, луки и метательные машины, но понимать мир, управлять им мы учились экспериментальным путем, методом проб и ошибок. Или же нас направляли «знатоки», делающие вид, что им доступно высшее знание, – церковники и шаманы. Люди всю жизнь проводили в ожидании проявления Божественной воли через загадочные силы Вселенной, не отваживаясь на большее. После Ньютона человек имеет возможность взять карандаш, бумагу и спокойно вычислить то, что нужно. Никаких чудес. Никакой тарабарщины. Даже подготовки особой не требуется – достаточно скромных познаний в математике.

Джейк преподавал этот курс уже третий семестр подряд – рекордный период за его восьмилетнюю карьеру в Корнелльском университете. Он любил часто менять учебный план, предпочитая широкие экскурсы в рамках программы долбежке в одну точку. Физика ему нравилась. Коллеги с других кафедр с жаром доказывали, что резцом, определяющим форму мира, являются гуманитарные науки, политика, литература, но, по мнению Джейка, будущее определялось технологиями.

Молодой профессор продолжал:

– Люди с готовностью воспользовались законами Ньютона, Максвелла, Эйнштейна и Шредингера в практических целях. Установив, что все на свете независимо от размеров подчиняется определенным правилам, человечество вышло за собственные физические пределы. Первым делом люди ударились в гигантизм, бросились строить мощные плотины, огромные трансокеанские суда и, наконец – верх гигантомании, – отправились на Луну. Теперь мы наблюдаем вторую революцию. Как вы думаете, в чем ее суть?

В ответ – откровенно скучающие взгляды. Джейка задело равнодушие студентов. На его взгляд, объяснение устройства мира с помощью математики явилось наиболее важным открытием в истории человеческой мысли. Из этого следовал простой вывод: мир предсказуем и управляем. Все, из чего он состоит, будь то радиоволны, яблоки или планеты, ведет себя, подчиняясь дифференциальным уравнениям. Достаточно научиться выполнять нехитрые манипуляции с символами на бумаге, и вот уже человек создает радиостанции, способные поддерживать связь между материками, или ракеты, с невероятной точностью поражающие цели противника. Все просто и логично.

– Ну так в чем же? – повторил лектор. – Не догадываетесь?

– В нано, – ответили из первого ряда.

– Правильно! В нанотехнологиях, сфере сверхмалого. Для сегодняшних ученых малое, а не гигантское стало новым неведомым рубежом.

Джейк кликнул мышкой символ на экране компьютера, и у него за спиной на десятифутовом экране появилось цветное фото микросхемы процессора Intel Core 2 Quad.

– Современная интегральная схема – самый сложный и совершенный технологический продукт, который когда-либо производило человечество.

Еще один щелчок мышью увеличил масштаб изображения до отдельного транзистора.

– Этот транзистор в тысячу раз тоньше человеческого волоса. Он меньше человека в той же пропорции, в какой человек меньше земного шара. В этом мире расстояния измеряются нанометрами. «Нано» происходит от греческого слова «нанос», означающего «карлик», и соответствует одной миллиардной доле. Одна миллиардная доля населения Земли не заполнит даже первого ряда этой аудитории – вот как мала эта величина.

– Нанотехнологии позволяют создать целый мир на пространстве одного метра. – Джейк снова уменьшил масштаб, и одинокий транзистор сразу же потерялся в лабиринте из других транзисторов, конденсаторов и межкомпонентных соединений. – Эта компьютерная микросхема являет собой систему дверей и коридоров, побуждающих электроны к выполнению замысловатых передвижений, схожих с теми, которые ежедневно проделывают миллионы жителей любого крупного города. Целый город для электронов можно разместить на пространстве величиной с почтовую марку.

Картинка исчезла и сменилась видом с воздуха на уличную сетку центрального Манхэттена.

– Схема, похожая по сложности на Манхэттен, уместится на кончике моего пальца. Но в отличие от настоящего города в такой схеме не бывает дорожных заторов и пробок. Все работает без сучка и задоринки. Ни один пакет электронов не выпадает из системы.

– В компьютерной микросхеме время тоже представлено в миниатюре. Компьютер работает – умножает числа или поддерживает связь с соседями по сети – с частотой одной операции в наносекунду. Процессор мощностью в один гигагерц способен выполнять примерно миллиард вычислений в секунду. Вы только подумайте! Миллиард в секунду! Жизнь человека продолжается максимум три миллиарда секунд. За три движения секундной стрелки компьютер передумает столько же мыслей, сколько вы за всю вашу жизнь. – Джейк сделал паузу, чтобы аудитория прониклась сравнением. – То есть для компьютера каждые три секунды – как целая жизнь для всего населения Манхэттена. И люди еще спрашивают, почему компьютеры так медленно запускаются.

По аудитории, как рябь по воде, пробежали смешки.

– Со второй половины двадцатого века миниатюризация – главная движущая сила технологической революции. Билл Гейтс и Гордон Мур создавали свои империи из крохотных электронных городов, способных за одну-единственную секунду прокручивать объем мыслей, которого хватило бы на целую человеческую жизнь. По сути, компьютеры миниатюризировали наше мышление. Но человек не только мыслит. Что мы еще умеем делать?

– Спать, – выкрикнул кто-то с задних рядов.

По аудитории снова пробежал смех.

– Согласен. Что еще?

– Двигаться. Мы умеем ходить.

– Верно. Мы ходим. Однако ходьба – довольно сложный способ передвижения. Давайте начнем с чего-нибудь попроще. Как насчет ползания на четвереньках? Способны ли мы создавать ползающие машины? Позвольте представить вам моих студентов выпускного курса, – объявил Джейк. Он помахал рукой, и студенты поднялись на сцену. – Это Джо Сюй и Дейв Грубер. У них есть для вас сюрприз.

Джейк продолжал говорить, пока Дейв и Джо готовили демонстрацию:

– Многие ли из вас слышали об АПОИП? [7]7
  В оригинале DARPA – Defense Advanced Research Projects Agency – Агентство по управлению перспективными исследовательскими проектами в области обороны; создано в 1958 г. и является частью Министерства обороны США.


[Закрыть]

Поднялось несколько рук.

– АПОИП расшифровывается как «Агентство передовых оборонных исследовательских проектов». Оно представляет собой оборонное предприятие с венчурным капиталом и постоянно находится в поиске начатков очередного технологического прорыва. Интернет, Глобальная система местоопределения и беспилотный летательный аппарат «Предатор» – проекты АПОИП. Большинство из них обречены на крах, но успехи, даже редкие, способны перевернуть весь мир.

В 2004 году АПОИП придумало новый способ развития инноваций – конкурсы «Глобальный вызов». АПОИП ставило задачу, а команды ученых и инженеров со всей страны пытались решить ее в открытом соревновании. Первое задание потребовало создать автомобиль, способный пройти дистанцию ралли в пустыне без водителя. Главный приз – два миллиона долларов. В 2004 году обломались все. В 2005-м пять прототипов дошли до финиша. К 2007-му условия состязания переместились из пустыни на городские улицы. Люди всерьез заговорили о путешествиях по американским автострадам в машинах с автопилотом. Вывод очевиден: достаточно выделить деньги и мозги для решения проблемы, создать атмосферу столкновения лбами, и новые открытия не заставят себя долго ждать.

Темой очередного соревнования АПОИП объявило сокращение размеров. «Глобальный микровызов» требовал создать робот размером меньше десятицентовой монеты, способный выжить без внешней поддержки или питания в лесистой местности целый месяц. «Лесистой местностью» служил огромный террариум, который АПОИП развернуло внутри складского хранилища в Форт-Бельвуаре, неподалеку от Маунт-Вернон, штат Виргиния. В первый год опять одни неудачи. Никто, включая нашу команду, даже близко не подошел к решению проблемы. Все роботы истратили запас энергии задолго до окончания месяца. Но на следующий год, с помощью Лиама Коннора, мы победили с большим отрывом.

Студенты насторожились. Лиам слыл легендарной личностью, его изрезанное морщинами лицо знал каждый обитатель университетского городка.

Заметив, что Джо и Дейв почти закончили приготовления, Джейк отступил к краю сцены. Джо, которого на самом деле звали Сюй Синь-Цзянь, был типичным студентом-выпускником факультета физики – высоким, худым, с широко раскрытыми на мир глазами и дотошным в мелочах. Он заканчивал пятый курс и писал дипломную работу по механике перемещения микророботов. Ему предлагали постоянную должность в Гонконге, но он все тянул время, надеясь получить стипендию Милликена для продолжения обучения в Калтехе. [8]8
  Калифорнийский технологический институт.


[Закрыть]Третьекурсник Грубер не укладывался в рамки стереотипа – был мускулист и упруг и отличался тягой к ораторству. Во время учебы в Йельском университете он попутно освоил актерское мастерство. Каждый четко знал свои обязанности: Дейв развлекал аудиторию, Джо отвечал за ползунчиков.

Молодой китаец присел рядом с микроскопом, установленным в углу сцены. Картинка с подключенной к микроскопу видеокамеры проецировалась на большой верхний экран. Джо повернул переключатель, и несколько человек в зале ахнули от неожиданности. На экране появилась громадная тварь – чудовищного вида паук-робот. Он быстро подбежал к левому борту, остановился, перебирая шестью лапами, сделал разворот на месте и помчался в противоположном направлении.

– Поприветствуйте ползунчика! – проговорил Дейв. – На данный момент он считается самым совершенным в мире миниатюрным роботом. Не волнуйтесь, он не опасен. Изображение увеличено в тысячу раз. Микробот движется, перебирая сочлененными лапками из кремния. Движением управляет спрятанный в туловище микропроцессор. Этот экземпляр – самый маленький, размером с горчичное зернышко. Есть модели размером с четвертак. [9]9
  Имеется в виду двадцатипятицентовая монета.


[Закрыть]Их выпускает Корнелльская мастерская наноконструкций. В изготовлении микроботов используются те же технологии – формирование рисунка, нанесение активных компонентов, создание трехмерного рельефа, – которые применяются при изготовлении компьютерных микросхем.

Джейк следил за студентами, которые как зачарованные уставились на чудо механики. Он улыбнулся Дейву и Джо. Его помощники провели десятки презентаций, но всякий раз их неизменно охватывал азарт первооткрывателей. Джейк гордился своими ассистентами. Профессор проектировал ползунчиков и вел наблюдение за проектом, однако львиную долю кропотливой работы, превратившей замысел в реальность, выполнили Дейв и Джо. Тысячи часов ушли на исправление ошибок, преодоление неудач и борьбу с трудностями, которым, казалось, не будет конца. Их команда не один год конструировала, проектировала, дорабатывала и переделывала механических букашек. Создавать нечто на голом месте, не имея предшественников, всегда зверски трудно – все равно что собирать модель корабля в темноте. И не только в темноте, а еще и внутри крохотного пузырька. Но они справились. Чем хороши технологии – если получилось один раз, успех можно повторять бесконечно, результат становится доступным кому угодно и где угодно. Нужны лишь инструкции по изготовлению да подходящий инструмент.

Джо подрегулировал оптику микроскопа, чтобы студенты могли целиком видеть чашку Петри, стенки которой служили барьером для ползунчиков. Десять микроботов носились туда-сюда, в то время как несколько десятков лежали без движения. Один скакал по кругу, словно муха с оторванным крылом.

– А с этим что не так? – спросил студент в первом ряду.

– С последней партией возникли неполадки на двадцатой операции, во время опускания пьезоэлектрического привода для выполнения литографии.

– На двадцатой?!

– Изготовление ползунчика включает в себя сорок семь самостоятельных производственных операций, – сообщил Дейв. – А если нужно установить автономную систему связи, то сорок девять. Почти столько же, сколько требуется для изготовления самой сложной интегральной схемы «Интел». Весь процесс занимает пять недель и продолжается двадцать четыре часа в сутки, если, конечно, не случается ничего непредвиденного.

– А непредвиденное происходит постоянно, – вымученно рассмеявшись, добавил Джо. – Это как хождение по натянутому канату. Один неточный шаг – и до свидания!

Он взял пинцет и поднес его к микроскопическим роботам – концы пинцета под микроскопом выглядели как гигантские клещи. Джо осторожно отодвинул в сторону мертвых ползунчиков, оставив в центральном круге только способных бегать и того, что вертелся на месте.

– Все, отмучился, – заявил Джо, хватая щипчиками ползунчика-инвалида. От небольшого нажима тельце микробота разлетелось на сотни кусочков. Студенты невольно вздрогнули.

Во втором ряду поднялась рука. Дейв ободряюще кивнул.

– Они как будто что-то ищут?

– Так и есть.

– Что они могут искать?

– Чем пообедать.

Джо открыл коробочку с надписью «Еда для ползунчиков», достал пригоршню кукурузных зерен и положил их на предметное стекло. Сначала один, потом другие микроботы набросились на зерна, рассекая острыми, как скальпели, лапками волокнистую оболочку и добираясь до мягкой сердцевины. Джо увеличил изображение, показывая, как один из ползунчиков засовывает кукурузную массу в крохотное отверстие спереди.

– Есть модели, которые могут питаться чем угодно, – подхватил Джейк, – кукурузой, виноградным соком. Пакетика сахара хватает на несколько дней. У каждого в корпусе помещается генетически модифицированный грибок, преобразующий сахар в этиловый спирт. Это и есть вклад Лиама Коннора.

– Проблема источника питания издавна тормозила развитие микроботов, – продолжил Джейк, возвращаясь в центр сцены. – Во время первого «Глобального микровызова» сразу несколько команд сумели создать похожих роботов, но все они страдали одной слабостью – запитывались от встроенных батареек. Микроэлементы были настолько крохотные, что питания хватало всего на несколько минут. Добавить батареек невозможно – робот не потянет груз. Полный тупик! На этом все застряли.

И тут Лиам Коннор говорит мне: «Какие проблемы, сын мой? Надо научить козявок кушать».

Джейк взял эффектную паузу.

– Профессор Коннор подбросил идею – создать такой грибок, который переваривал бы пищу, превращая ее в энергию. Взяв за основу Ustilago maydis– гриб, поражающий кукурузу, он добавил генов пивных дрожжей. Именно они превращают сахар в этиловый спирт в процессе изготовления вина и пива. Ползунчик ест, измельчая частицы пищи лапками и закладывая их в питательное отверстие. Можете считать его ртом. Оттуда пища попадает в «желудок» – небольшую камеру, наполненную грибком. Грибок расщепляет пищу, и вот вам энергия. Она питает ползунчика, пока тот ищет и поглощает новую пищу. Пока есть еда, микробот продолжает работать. Мы в шутку называем их «обжорчиками», лучшей модели пока никто не придумал.

– А что вы сделали с призовыми деньгами? – выкрикнул один из студентов.

Джейк рассмеялся.

– Моя доля все еще на счету в банке. А твоя, Джо?

– Я купил дом родителям в Китае.

– Дейв?

– Набрал акций. В основном «Гугл», «Интел». И еще «Сегвей».

– Берегитесь, – заметил Джейк. – У него есть привычка раскатывать на скутере по коридорам университета.

Опять поднялась рука – студент у самой сцены, в красной ветровке и кедах того же цвета, на вид – не старше восемнадцати лет:

– Как обстоит дело с защитой интеллектуальной собственности?

– Мы подали семь патентных заявок, – ответил Джейк. – По трем уже выданы патенты.

Профессора всегда удивляло, с какой быстротой мысли нынешних студентов переключались на выгоду. Пятнадцать лет назад, когда он оканчивал университет, никто из его сверстников даже не думал об интеллектуальной собственности и патентах. Как все изменилось. У нынешних деток взгляд на мир строго через доллар.

– Патенты кто-нибудь купил?

– Мы получили несколько заказов. Новая компания в Бостоне собирается внедрить ползунчиков в каждое жилище Америки, чтобы бегали что твои мини-«румбы» [10]10
  Марка домашнего пылесоса-робота.


[Закрыть]по столам, стенам, потолкам и подчищали все, от паутины до хлебных крошек. Разработчики медицинских технологий из Северной Каролины надеются использовать микроботов в качестве дистанционных хирургических инструментов, позволяющих оперировать опухоли и удалять закупорки внутри организма без внешних надрезов и риска инфекции. Но особое внимание проявляют оборонные подрядчики. В конце концов, для кого АПОИП проводило конкурс? Вот вам микрошпионы, убийцы-невидимки и все такое…

Зазвонил чей-то мобильник. Джейк был недоволен, но не удивился. Хотя бы у одного студента за лекцию, но обязательно зазвонит телефон. Он заметил виновника, вытаскивавшего аппарат из кармана, и послал ему строгий осуждающий взгляд.

Студент, не замечая, с выражением ужаса уставился на дисплей телефона. Его последующие действия озадачили профессора – он пошептался с соседями, поднялся и направился к двери.

Пока тот пробирался вниз между рядами сидений, еще один студент вытащил телефон и начал быстро-быстро набирать сообщение большими пальцами. Затем он обернулся, что-то шепнул соседу и указал на дверь.

И тут началось. Одновременно зазвонили еще два телефона. В пять раз больше людей принялись молча доставать мобильники из рюкзаков, книжек, сумок. Иные потянулись к выходу. Джейк впервые наблюдал подобную сцену.

Он бросил взгляд на Дейва и Джо. Оба лишь покачали головами, не понимая, что происходит. Дейв откинул крышку собственного мобильника.

Группа студентов на задних рядах поднялась и заговорила громче.

– Лиама Коннора, вот кого, – довольно громко произнес один из них.

– Что там с Лиамом Коннором? – спросил Джейк.

– В ущелье Фолл-Крик нашли тело, – пояснил студент.

– Ну и?..

Дейв с побелевшим лицом захлопнул крышку мобильника.

– Джейк, я отказываюсь поверить. Они говорят, что это Лиам Коннор.

5

Холмы, на которых раскинулся Корнелльский университет, образовались из отложений, оставленных ледниками после великой оттепели. Реки и ручьи изрезали рыхлую почву и сланцевую глину глубокими ущельями и там, где встретили на своем пути слой древней скалистой породы, низвергались вниз водопадами, которыми так славился городок. Ущелье Фолл-Крик, образующее северную границу университетского городка, было шире и глубже других. Центральную часть территории университета соединял с домами и общежитиями на северной оконечности ущелья узкий подвесной пешеходный мост. От середины моста до бурного ручья на дне бездны – двести футов свободного падения.

Джейк каждый семестр приводил в это место участников семинара «Физика для президентов». Студенты стояли на мосту и глазели на поток внизу, а Джейк тем временем объяснял геологическое строение ущелья, рассказывал о наступлении и отходе создавших его ледников. В конце экскурсии он устраивал небольшой опыт – брал арбуз и бросал его с моста. Присутствующие засекали время на секундомерах от броска до момента, когда арбуз разбивался о камни внизу. Средний результат – три целых и две десятых секунды. Студенты сверяли его с формулой Ньютона.

Однако закон вызванного земным притяжением ускорения – ньютоновское уравнение v2 = 2gh– служил лишь поводом. Джейк придумал это полевое занятие после того, как покончил с собой один из студентов из его группы. По статистике, за последние двадцать восемь лет с моста спрыгнули шестнадцать учащихся. Неприятный факт показывал, до чего могли довести корнелльские нагрузки, и лежал темным осадком в душе Джейка. У него до сих пор перед глазами стояли родители погибшего юноши, с которыми он встретился на похоронах. Страшно, когда родителям приходится переживать такое испытание. Страшно, когда дети подвергают таким испытаниям своих родителей.

Так что опыт с арбузом служил иллюстрацией силы удара после падения с высоты. Арбуз разбивался на мелкие ошметки, оставляя в месте столкновения с землей кроваво-красное пятно с расходящимися во все стороны лучами. Энергия превращалась из потенциальной в кинетическую, скорость нарастала с каждой секундой падения. Каждый семестр профессор приводил к ущелью новую группу – показать, что случится с человеком, если тот спрыгнет с моста. Пусть выбросят из головы роковые страсти и вернутся к реальности. Спрыгнешь – упадешь вниз и разобьешься в лепешку.

Три целых две десятых секунды – хрясь, и нет человека!

С каждой секундой со всех сторон кампуса, спеша, прибывали новые люди – студенты, преподаватели, полиция. Ажиотаж захватил Джейка, но он присоединился к толпе, текущей от аудитории Шварца к месту происшествия. Если обнаруженное в ущелье тело действительно принадлежит Лиаму Коннору, у обрыва рано или поздно соберется весь университет.

Лиам Коннор – кумир Корнелла. Он проработал в университете шестьдесят лет, его имя было знакомо любому студенту, преподавателю и выпускнику. В какой-то степени старый профессор был лицом Корнелльского университета, последним в плеяде выдающихся ученых, таких как Ганс Бете, Ричард Фейнман, Карл Саган, Барбара Макклинток. Их стараниями сонный городишко в сельской части штата Нью-Йорк превратился в мировой центр науки.

Мысли Джейка то и дело возвращались к вчерашней встрече с Лиамом в кафе «У Банфи». Оба спешили. Поболтали о свежем эксперименте – один парень из Калтеха придумал способ заставить цепь ДНК сложиться в форму «смайлика» на пространстве диаметром всего пятьдесят нанометров. И не в одну цепь, а в несколько миллиардов цепей. Улыбающиеся рожицы плавали внутри единственной крохотной пробирки. «Самый насыщенный раствор счастья в мире», – пошутил старый профессор. Он сиял от удовольствия. Для Лиама не играло никакой роли, кто сделал открытие – он сам или кто-то другой. Каждый новый шаг в развитии человеческой мысли, каждая преодоленная ступенька лестницы научных знаний доставляли ему искреннюю радость.

Такие, как он, не прыгают с мостов.

Люди толкали Джейка со всех сторон. У него сосало под ложечкой – так ненавидел и презирал он смерть, но в отличие от других не боялся ее. Он видел в ней противника, забирающего друзей и близких. Четыре года он служил в сухопутных войсках, побывал на первой войне в Персидском заливе. Любой фронтовик неизбежно сталкивался с видом и запахом смерти. Близкое знакомство с ней, ее расточительность неизбежно вызывают в душе протест. Вот кто-то еще жив, а вот его уже нет. Так быстро… непреклонно… необратимо…

С запада прилетел вертолет без опознавательных знаков, снизился над общежитиями в западной части университетского городка, снова поднялся прямо над ущельем и в полной неподвижности завис в воздухе. В открытой двери, опустив ноги на полозья и направив камеру вниз, сидел телеоператор. Джейк подумал, что пилота, очевидно, нанял местный телеканал.

– Гляди-ка! – воскликнул стоявший рядом студент, показывая мобильный телефон приятелю. – По Си-эн-эн передают.

Джейк вытащил собственный айфон и отошел к чьей-то припаркованной машине, где было не так тесно. Набрал адрес веб-сайта Си-эн-эн, вывел на экран прямую видеотрансляцию. Съемка производилась с воздуха прямо над местом происшествия. Подвесной мост ярдах в ста внизу напоминал узкую ленту, протянутую над зияющей бездной. На мосту за исключением одинокого полицейского не видно ни души. По обе стороны ущелья толпились сдерживаемые полицией люди.

Камера приблизила дно ущелья. Джейк насчитал семь человек – делающего снимки сотрудника в форме, еще двух, стоящих поодаль, двух врачей «неотложки» и двух субъектов в гражданской одежде – очевидно, тоже из полиции. Движения слаженны, профессиональны.

Масштаб изображения вновь уменьшился, камера нацелилась на водопад вверх по ручью и развалины прилепившейся к отвесному утесу старой гидроэлектростанции. Вода неслась бурным потоком и, выбегая за край обрыва, каскадами падала вниз.

Вокруг стоял такой шум, что Джейк не мог разобрать, о чем говорится в репортаже. Где, черт возьми, регулятор звука? Мобильник новый, купленный всего пару недель назад. Джейк наконец нашел нужную кнопку и увеличил громкость. Никакого эффекта. Может быть, включен на бесшумный режим? Где у него кнопка бесшумного режима? В желудке клубился зудящий страх, новости, словно кислота разъедали, первоначальное нежелание поверить в реальность беды. Если уж и Си-эн-эн здесь, то…

Камеру снова направили на место происшествия и тело жертвы.

Вот оно!

Картинка была не очень четкой, но все же не оставляла сомнений. Старое коричневое пальто. Клок седых волос.

Джейка будто ударили в грудь. Он опустил руку с мобильником, отказываясь принять очевидный факт. Посмотрел на зависший в воздухе вертолет.

Люди вокруг старались перекричать шум винтов. Никто не мог сдвинуться с места, все толкались, чужие локти упирались ему в бока. Толпа подалась вперед, прижав Джейка к пустой полицейской патрульной машине. Он ничего не замечал. У него перед глазами стояли Лиам и Дилан. Всего неделю назад они покатывались от хохота, наблюдая забег ползунчиков в «ветхом саду».