Текст книги "Меч тамплиеров"
Автор книги: Пол Кристофер
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
13
Если путеводитель, который Холлидей и Пэгги обнаружили в фридрихсхафенском гостиничном номере, не врал, замок Келлерманов был построен в тысяча сто пятидесятом году нашей эры графом фон Келлерманом-Пинцгау, владевшим близлежащими землями. Позже, в тысяча пятьсот двадцать шестом году, замок разрушили восставшие крестьяне, и с тех пор он лежал в руинах.
Новый замок Келлерманов, изящная постройка в стиле барокко, появился на склоне холма, ниже заросших подлеском и колючим кустарником развалин, в тысяча семьсот шестидесятом году благодаря стараниям графа Энтони фон Оттинген-Келлермана, правящего баварского принца Пинцгау и потомка древнего рода.
С тех пор и на долгие годы замок оставался местом обитания семейства Келлерман, а ныне стал еще и музеем и часто принимал в своих стенах ученых – исследователей каменного и бронзового веков – со всей Европы.
Поместье Келлерманов располагалось четырьмя милями севернее Фридрихсхафена у подножия крутого, покрытого дремучим лесом холма, и желающие могли к нему добраться по извилистой дороге-серпантину, которая вилась между деревьями и в конце концов заканчивалась на лугу. Рядом раскинулся сад, ухоженный и красивый. Чуть подальше – лабиринт из подстриженного кустарника и засыпанная гравием автомобильная стоянка.
– Выбирайтесь – приехали! – сказала Пэгги, открывая дверцу «пежо», арендованного два дня назад в Цюрихе.
День выдался теплый и сухой – никакого намека на мрачный туман, которым Бавария встречала их вчера. Холлидей закрыл автомобиль, и они направились к дому.
Поместье состояло из ряда двухэтажных зданий, крытых красной черепицей, с башнями и башенками. В плане они напоминали букву «L». Стены поросли плющом так, что уже и штукатурку не разглядеть. Стрельчатые окна обрамлены причудливой кирпичной кладкой, на карнизах лепнина, похожая на детский конструктор «Лего».
На лужайке Холлидей увидел ухоженное поле для гольфа, клумбы, полыхающие яркими цветами, и вылизанный – веточка к веточке, листок к листку – кустарник живой изгороди. Эдакий домик куклы Барби, только огромный. Фотографии подобных строений помещают на глянцевых разворотах журнала «Архитектурный дайджест».
– Хоть бы чуть-чуть мусора или самую малость беспорядка, – проворчала Пэгги. – Определенно, здешние хозяева просто помешаны на чистоте. Даже противно…
Они прошли по гранитным плитам и оказались у главного входа. Ключевой камень арки открытого дверного проема украшала резьба: геральдический щит с вертикальным мечом, лезвие которого обвивала изогнутая петлей лента.
– Очень любопытно, – прошептал подполковник, шагая через порог.
Войдя в широкий вестибюль, они прежде всего оплатили посещение музея у женщины-дежурной, одетой в аккуратную униформу, и получили по желтому пластиковому билету и брошюре-путеводителю на трех языках: английском, французском и немецком. А после по черно-белым мраморным плитам, звонко отвечающим на прикосновение подошвы, пошли дальше.
В музее было не слишком людно – всего несколько человек блуждали из комнаты в комнату со скучающими лицами, обычными для туристов, чей мозг уже избыточно перегружен впечатлениями и новой информацией. Судя по количеству посетителей, замок Келлерманов не входил в число обязательных для ознакомления памятников истории и архитектуры.
В брошюре говорилось, что в двух обширных комнатах левого крыла открыта экспозиция моделей поселений каменного и бронзового веков, найденных в окрестностях Фридрихсхафена и, в частности, рядом с холмом, где в Средние века стоял старый замок. А в меньшей комнате в правом крыле вниманию туристов представлены реликвии и экспонаты, принадлежащие роду Келлерманов.
– Честно говоря, – призналась Пэгги, – я не вполне представляю, что мы собираемся тут искать. Мы даже не знаем, бывает ли здесь Аксель Келлерман.
– Это не повод отказываться от посещения музея, – усмехнулся Холлидей. – Ознакомимся с историей здешних земель…
И он решительно повернул направо, в старую столовую.
Стены комнаты, от пола до высокого свода, покрывали панели из дорогих пород дерева. Дюжина хрустальных люстр свисала с потолка – места выхода электрических проводов декорировались барельефами, изображающими миловидных ангелов и пухлых купидонов.
Таким образом, старина в усадьбе Келлермана смешивалась с современностью.
Три узких высоких окна в дальней стене заливали комнату ярким солнечным светом, бросая на темно-синее ковровое покрытие, которое защищало темный дубовый паркет от подметок посетителей, желтые квадраты и прямоугольники.
На ближней стене висели портреты Келлерманов: холст и масло в тяжелых позолоченных рамах, а рядом – фотографии в тонких серебряных рамочках. А между произведениями искусства, творениями живописцев и фотографов, стояли восемь полных комплектов рыцарской брони конца пятнадцатого – начала шестнадцатого века. Словно верные вассалы застыли в ожидании аудиенции особы королевской крови.
В торце комнаты располагались камины, в которых очень давно не разжигали огонь, а потому казавшиеся пустыми и безжизненными – можно сказать, трупы каминов. Над ними на стенах висели гобелены, а посреди зала, там, где раньше, возможно, стоял обеденный стол на шестьдесят или даже больше гостей, застыл ряд витрин из дорогого дерева и стекла. Здесь открывались всеобщему обозрению экспонаты, посвященные различным периодам истории семьи Келлерманов.
Топор эпохи викингов, напоминавший обычный плотницкий, но с источенным временем, «бородатым» лезвием – его нашли при раскопках старого замка; чаша для причастия и подсвечник из замковой часовни времен более позднего Средневековья; эмалированная брошь с изображением Иисуса Христа, которую некогда носила графиня Гертруда, супруга графа Энтони фон Оттинген-Келлермана, строителя нового замка; парадная военно-морская сабля, вернее палаш, принадлежавший тому из Келлерманов, кто служил в германском флоте начала девятнадцатого столетия; прусский армейский шлем еще одного Келлермана – генерала периода Первой мировой войны.
Везде Келлерманы, Келлерманы и никого, кроме Келлерманов, но… Как не выискивал Холлидей, он так и не смог найти ни малейшего упоминания о Лютце Келлермане, группенфюрере СС.
– Наверное, по мнению устроителей музея, – сказала Пэгги, – Второй мировой войны попросту не было вообще…
Рядом с распахнутой дверью, уводившей куда-то в глубины замка, стояла высокая витрина, посвященная нынешним Келлерманам и их семейному бизнесу. Несколько масштабных моделей тракторов, жаток и культиваторов производства «Келлерман Эй Джи», разрезанный экспонат, представляющий запатентованную сеялку, и по меньшей мере десяток разных фотографий Акселя Келлермана. Вот он на благотворительном банкете под руку с белокурой звездой телевизионных сериалов, вот с улыбающейся во весь рот голливудской дивой прямо на съемочной площадке, а вот Аксель в акваланге, выбирающийся по штормтрапу на борт яхты в Карибском море.
Нынешний глава рода отличался высоким ростом, атлетическим сложением и мрачной красотой, как у киношного злодея. Длинное лицо с заостренными чертами, будто вырубленными из мрамора, черные волосы, зачесанные назад, высокие залысины. Аристократический нос, вызывающий в памяти скульптурные изображения древнеримских императоров, глубоко посаженные глаза, суровый взгляд, полные, резко очерченные губы – единственная черта, казавшаяся мягкой на его лице… Вернее, казавшаяся бы, если бы не сурово опущенные уголки рта. Будто граф Дракула из многочисленных экранизаций романа Брэма Стокера – привлекательный, загадочный, но вместе с тем страшноватый и слегка отталкивающий.
Среди фотографий подполковник не заметил ни единого классического семейного портрета, так распространенного среди добропорядочных бюргеров. Никаких жен, никаких детей. Лишь на одном снимке, где Аксель Келлерман стоял в охотничьем костюме с дробовиком в руках и породистым крапчатым курцхааром у ноги, на заднем фоне виднелся дом. Тот самый, где размещалась музейная экспозиция.
– Он предпочел вычеркнуть отца из семейной истории… – мрачно прокомментировал Холлидей.
– Ну, если Шварценеггер старается не вспоминать о нацистском прошлом отца, то почему Акселю Келлерману это запрещено? – ответила Пэгги.
Они покинули экспозиционный зал и по широкой, плавно изгибающейся лестнице поднялись на второй этаж.
– Что-то мне не верится… – рассуждал Холлидей, складывая брошюру и засовывая ее в карман пиджака. – Я много читал о Келлермане в сети. Мне казалось, что отец для него – все. Он – воплощение всех его политических убеждений, всех идеалов, устремлений… Я ожидал, что этот музей будет едва ли не святыней Лютца Келлермана.
– Мне Аксель считает: нельзя совмещать устремления нациста и ежедневную кропотливую работу по снабжению фермеров сельскохозяйственной техникой, – заметила Пэгги, когда они вышли на солнечный свет. – По всей видимости, это все та же широко разрекламированная немецкая практичность.
Они направились к автомобильной стоянке.
– А я все равно не верю. – Холлидей покачал головой. – Мне кажется, это прикрытие. Весь этот музей – не более чем театр. Имение – декорация, а экспонаты – театральный реквизит. Мы не увидели настоящего Акселя Келлермана. Где-то у него есть логово, и именно там он – настоящий. Готов дать руку на отсечение.
– Ну и где же оно может быть?
Холлидей пожал плечами и открыл дверцу автомобиля.
– Ума не приложу, – вздохнул он.
Усевшись в «пежо», Пэгги заглянула в зеркало заднего вида, поправила прическу.
– Кажется, – сказала она, – пришла пора и мне показать свои навыки.
Бар «Гасштаттская медведица» представлял собой образец старомодного ратскеллера, как в Германии называли винные погребки. Он располагался в старом здании неподалеку от железнодорожной станции Фридрихсхафен всего в одном квартале от набережной. Пэгги разыскала его, поболтав немного с пожилым портье в гостинице и мрачным носильщиком на вокзале.
Похожий на пещеру, слабоосвещенный зал был оформлен в средневековом стиле. Деревянные потемневшие панели на стенах, головы диких зверей: клыкастые вепри и олени с раскидистыми рогами, парочка длиннобородых горных козлов с закрученными рогами и огромная, покрытая пылью, с оскаленной пастью бурая медведица, которая и дала название заведению. Холлидей усмехнулся – он бы тоже разозлился, вздумай кто-то разместить его голову в подвальном баре. Здесь пахло пивом, тушеной капустой и поджаренными колбасками.
Они вошли в ратскеллер около полудня. Зал пустовал, только семейство японских туристов расположилось за столиком у самого входа. Туристы, весело щебеча, поглощали жареный картофель и баварские колбаски, время от времени мигая вспышками фотоаппаратов – должно быть, никак не могли прийти в себя после экскурсии. Да за стойкой бара, почти скрывшись в тени, примостился полный беловолосый человек, сжимая в ладонях пивную кружку.
– Просто замечательное место, – покачал головой Холлидей, усаживаясь на тяжелый табурет. – Умеете вы, Пэг, их выбирать!
– Помотайтесь вокруг света столько, сколько мотаюсь я! И тогда вы узнаете, что проще всего найти информатора – бандита, наркодилера или проститутку – в какой-нибудь забегаловке поближе к вокзалу. Там постоянно толкутся старикашки, которые весь день пьют пиво и чешут языками. От Танбридж-Уэллса до Тимбукту. И Фридрихсхафен – не исключение…
– В Тимбукту есть вокзал? – съязвил Холлидей.
– Ну, вы же понимаете, о чем я, – вздохнула Пэгги. – Если хотите узнать что-то новенькое о нашем друге Келлермане, лучшего места все равно не найти.
Официантка с обесцвеченными волосами, напоминавшими паклю, одетая в деревенское платье, вышла из кухни и, наметанным глазом определив в Пэгги и Холлидее американцев, обратилась к ним по-английски.
– Чем могу вам помочь? Еда, пиво? – вежливо осведомилась она.
– Два «Августина Брау», 3939
Сорт немецкого пива.
[Закрыть] – ответила журналистка.
– Еще что-нибудь?
– Да. Поговорить с Рудольфом Драбеком.
Именно это имя назвал носильщик с железнодорожного вокзала.
– Что вы хотите от Драбека? – осторожно поинтересовалась официантка.
Пэгги вынула радужную бумажку в пятьдесят евро и положила на стол.
– Местный колорит, – тихонько произнесла она.
– Was? 4040
Что? (нем.)
[Закрыть] – скривилась немка.
– Только поговорить, – пояснила Пэгги.
Официантка смерила их долгим оценивающим взглядом и, развернувшись, направилась в бар. Подошла к человеку, ссутулившемуся за стойкой, и шепнула ему на ухо пару слов. Толстяк повернул голову и через плечо посмотрел на Пэгги и Холлидея. Девушка подняла купюру и легонько помахала ею.
Седовласый неспешно взял кружку и плавно пересек зал. Японская семья опасливо притихла, косясь на него. Достигнув стола, где сидели американцы, он хорошенько приложился к пиву и замер, не отрывая мутного взгляда от денег, зажатых в пальцах Пэгги.
– Ja? 4141
Да? (нем.)
[Закрыть] – хриплым голосом, выдающим многолетнее пристрастие к выпивке, поинтересовался толстяк.
– Sprechen Sie Englisch? 4242
Говорите ли вы по-английски? (нем.)
[Закрыть]
– Конечно… Само собой, – заплетающимся языком проговорил старик. Потом фыркнул, будто вспомнил что-то смешное. – И не только по-английски. Еще могу по-русски. Совсем немного. А еще чуть-чуть по-итальянски…
– Почему бы вам не присесть, герр Драбек? – предложил Холлидей.
– Герром Драбеком был мой Scheisskopf 4343
Немецкое ругательство. Scheiss – дерьмо; kopf – голова.
[Закрыть] отец, школьный учитель rotznasigen 4444
Сопливых (нем.).
[Закрыть] детишек. Зовите меня просто – Руди, – пропитым голосом произнес немец. – Меня так все зовут.
Он пожал плечами и уселся.
Холлидей внимательно взглянул на него. Невысокий и очень плотный мужчина преклонного возраста. Борода клочковатая и пегая – клок седой, клок черный. Давно немытые волосы, сквозь которые просвечивает розовое темя. Лицо круглое с обрюзгшими морщинистыми щеками. Водянисто-голубые глаза спрятались за очками в толстой пластмассовой оправе. Круглый нос, о каких говорят – «картошкой», покрыт сеточкой лопнувших сосудов, что вместе с багровым цветом лица говорит о плохом здоровье.
«Скорее всего, давление скачет», – подумал Джон.
Одевался Руди в допотопный коричневый костюм – помятый и потертый, лоснящийся на локтях и около карманов. Рубашка когда-то была белой, но после сотен стирок посерела, воротник безвозвратно утратил форму. Вдобавок от немца за милю разило пивом и жареным луком.
На глазок Холлидей прикинул возраст Руди – около восьмидесяти лет. Значит, во время войны ему было не больше двадцати.
Снова подошла официантка и поставил перед Пэгги и подполковником высокие «пильзнеровские» бокалы.
– Принесите и ему, – кивнула журналистка на старика.
– Nein! – покачал головой толстяк, переглянувшись с официанткой. – Kulmbacher Eisbock. 4545
Сорт пива.
[Закрыть] Ein Masskrug, 4646
В Баварии – большая кружка, емкостью 1 литр.
[Закрыть] пожалуйста, und ein Betonbuddel Steinhager.
– Прошу прощения? – Пэгги повернулась к немке. Ее знание языка исчерпывалось вызубренным в начальной школе: «Sprechen Sie Englisch?»
– Ein Masskrug – то, что вы называете литром. Так у нас меряют пиво. A Betonbuddel Steinhager – своего рода джин. Он хочет получить целую бутылку.
– Целую бутылку?
– Да. Так он говорит.
– Und ein Strammer Max, 4747
И один «Штраммер Макс» (нем.).
[Закрыть] – добавил Руди, невинно моргая.
– Что?
– Он заказывает бутерброд, – пояснила официантка. – Большой такой бутерброд с ветчиной, яичницей и помидорами.
Пэгги уставилась на старика. Он хитро улыбался, показывая неровные желтые зубы.
– Хорошо, – кивнула девушка. – Несите все, что он просит.
Тем временем Руди недвусмысленно посмотрел на пятьдесят евро. Пэгги подвинула деньги ближе к нему. Старик быстро схватил купюру и сунул в карман пиджака. Потом допил пиво и, отодвинув кружку, замер, сложив руки на столе. Его пальцы казались непропорционально длинными и тонкими для такого тучного тела. Вздувшиеся старческие вены извивались под кожей словно черви, а желтые ногти с грязными ободками выглядели очень неопрятно.
– Да, руки у меня старые, – сказал Руди.
Пэгги промолчала.
– Очень старые, – повторил немец.
– С такими пальцами вы легко могли бы играть на фортепиано, – заметил Холлидей.
– На скрипке, – поправил его Драбек. – Когда-то я играл на скрипке. В Вене. Очень давно. Wiener Symphoniker. 4848
Венская симфония (нем.).
[Закрыть]
– Вы были скрипачом? – спросила журналистка, стараясь понять, к чему он клонит.
– Да. Когда был подростком. Совсем мальчишкой. Universitat fur Musik und darstellende Kunst Wien. 4949
Венский университет музыки и изобразительного искусства (нем.).
[Закрыть] Музыкальная школа в Вене, вы меня понимаете? У меня было любимое занятие. Я готовился сыграть с симфоническим оркестром… А потом настал Аншлюс. 5050
Аншлюс – идея объединения Австрии с Германией.
[Закрыть] В те годы мы все были нацистами – нравится вам это или нет. Это было сильнее нас.
– Тридцать восьмой год, если не ошибаюсь, – заметил Холлидей. – Германия завоевала Австрию мирным путем, если можно так выразиться. Та же аннексия, но без войны.
– Ja! – кивнул Руди.
Вернулась официантка, сгибаясь под тяжестью подноса, на котором стояло множество бутылок, тарелок, стаканов и в том числе огромная стеклянная кружка, заполненная пивом, темным и непрозрачным, как «Гиннес». Она водрузила ношу на стол перед Драбеком.
В глазах старика зажегся алчный огонек. Он схватил огромный «Штраммер Макс», обильно политый хреном и темно-желтой горчицей, и вцепился в него зубами, не заботясь о том, что яичный желток, стекая с краев бутерброда, капает на бороду. Прожевав, сделал длинный глоток черного пенного пива, чтобы протолкнуть кусок в горло. Потом повторил, тяжело вдыхая и выдыхая, будто поднимался на пятый этаж без лифта.
– И что же случилось в тридцать восьмом?
Драбек вытер лоснящиеся губы рукавом, смахнул пену с усов.
– Мой Schwuchtl 5151
Немецкое ругательство. Дословно – педераст.
[Закрыть] отец знал одну очень важную персону в этом городке. Большую шишку. Герр фон Келлерман. Его предки были графьями в том старом замке… Вы видели руины? – Руди икнул. – Он и мой отец были вместе в… – Немец запнулся, подбирая правильное слово. – Ein Geheimbund… 5252
Одна тайная группа (нем.).
[Закрыть]
– Секретная группа? – подсказал Холлидей. – Тайное общество?
– Ja! Что-то вроде этого.
Драбек еще раз откусил от «Штраммер Макса», все больше и больше измазывая бороду. Отложил бутерброд и, облизав пальцы, припал к пивной кружке.
– А вы помните название этого тайного общества? – спросила Пэгги.
– Ja! Конечно! – кивнул старик, торопливо прожевывая. – Die Thule Gesellschaft. Der Germanenorden. 5353
Общество Туле. Германский орден (нем.). Общество Туле было основано 17 августа 1918 года немецким оккультистом Рудольфом фон Зеботтендорфом. Основной темой исследований общества было происхождение арийской расы.
[Закрыть] – И снова принялся за еду.
– Общество Туле, – кивнул Холлидей. – Тевтонский орден Чаши Грааля. Они сформировались как единая организация вскоре после Первой мировой войны.
Он кое-что читал о них. Тогда немцы искали некое связующее звено, способное сплотить нацию перед лицом невзгод. Возможно, мифологию, а может быть, что-то еще…
Главное, чтобы возникали патриотические чувства. Ну, как «Звездно-полосатый флаг», написанный после того, как британские войска нанесли поражение армии Вашингтона и захватили Детройт. Обычная патриотическая песня стала в конечном итоге государственным гимном, сплотила нацию и заставила всю страну напрячь силы в борьбе с врагами. Глубокая заинтересованность в новой германской мифологии подтолкнула Адольфа Гитлера к поискам арийских корней нации и вызвала антисемитский настрой в идеологии. Кстати, будущий фюрер стал одним из первых новообращенных членов общества Туле.
– Ja! Вот именно! – поддержал замечание подполковника Руди.
Он скрутил пробку с глиняной бутылки «Steinhager» и заполнил до половины стакан, принесенный официанткой. Выпил залпом и причмокнул губами.
– Mein Vater 5454
Мой папаша (нем.).
[Закрыть] думал, что это знак свыше – символ Туле и… – Он опять запнулся и с трудом договорил: – Das Wappen, das schildformiges. 5555
Герб, щитовидный (нем.).
[Закрыть]
– Щит герба! – догадался Холлидей.
– Ja! – глубокомысленно изрек Драбек. – Вы, наверное, подметили – герб Туле и герб Келлерманов очень похожи…
Немец плеснул в стакан еще джина, прозрачного как слеза. Выпил залпом, потом вынул из нагрудного кармана замусоленный карандаш. Быстрым движением подтащил к себе салфетку, несколькими штрихами набросал рыцарский щит со свастикой в верхней части.
– Thule Gesellschaft! – показал он рисунок Холлидею.
Добавил вертикальный меч, обвитый лентой.
– Das Wappen auf das geschlecht Kellerman. Gelt, ja? 5656
Герб рода Келлерманов. Похоже, да? (нем.)
[Закрыть]
– И здесь меч, – вздохнула Пэгги. Драбек постучал по рисунку карандашом.
– Ja, der Schwert, 5757
Да, именно меч (нем.).
[Закрыть] – решительно кивнул он.
– Значит… – медленно проговорил Холлидей. – Ваш отец и Келлерман состояли в обществе Туле. Оба…
Старик засунул в рот остатки бутерброда и не спеша прожевал.
– Келлерман был ein Obergruppenfuhrer, 5858
Обергруппенфюрер – звание в СС и СА. Фактически (условно) соответствует званию генерала рода войск в вермахте, к примеру генерал артиллерии, генерал инженерных войск.
[Закрыть] генералом в Schutzstaffel. 5959
«Охранные отряды», СС.
[Закрыть] Он знал многих людей в партии. И мой отец тоже. Малыша Гиммлера, Геббельса, толстяка Геринга. Благодаря связям отец стал Stellvertreter-Gauleiter… 6060
Исполняющий обязанности окружного начальника (нем.).
[Закрыть]
– Гауляйтер? – переспросил Холлидей. – Окружной начальник?
– Ja, районный босс. Из этого города.
– А вы? – поинтересовалась Пэгги.
– А я играл на скрипке. – Драбек пожал плечами, наливая в стакан «Steinhager». Выпил, вытер губы тыльной стороной кисти. – Что я мог делать кроме этого? Я уже тогда был близоруким. Стрелять, убивать людей не мог. Короче, не годился для воинской службы. Поэтому Келлерман назначил меня своим… Putzer. 6161
Денщик (нем.).
[Закрыть]
– Putzer? – удивилась Пэгги.
– Der Hausdiener, 6262
Домашний слуга (нем.).
[Закрыть] – сказал толстяк, с трудом подбирая слова.
– Что-то типа денщика, я думаю, – вставил Холлидей. – Слуга, только военный.
– Ja. Слуга. Именно слуга. Его слуга. Я драил ему сапоги и наполнял его ванну. Именно так. Ja. Я следовал за ним всюду, полируя его verdammte Stiefel. 6363
Окаянные сапоги (нем.).
[Закрыть] Россия, Сталинград, Италия, Нормандия… И все время я был с ваксой и щеткой.
– Бергхоф? – спросил подполковник, стараясь отыскать связь с мечом.
– Ja! Конечно! Несколько раз! Там у меня была привилегия поднимать Hundkacke 6464
Собачий помет (нем.).
[Закрыть] Блонди – собаки Гитлера – с ковриков. И доставлять пирожные для Евы из города. Ну и полировать сапоги, само собой.
– А потом? – вмешалась Пэгги.
Драбек отпил пару глотков джина.
– Вы знаете о Дахау?
– Это концентрационный лагерь, – ответил подполковник.
– Ja, das Konzentrationslager. Именно так. – Старик закивал. – У них был лагерь и здесь тоже. Для работы на «Дорньере» и «Майбахе». Они делали Raketen, 6565
Ракеты (нем.).
[Закрыть] ja?
– Ракеты V-2, – подтвердил Холлидей.
– Vergeltungswaffe, 6666
Оружие ответного удара, «оружие возмездия» (нем.).
[Закрыть] ja, – согласился Руди. – Им постоянно нужны были рабочие руки. Все больше итальянцы и поляки. Juden, 6767
Евреи (нем.).
[Закрыть] конечно. Мой отец брал женщин из лагеря и… пользовался ими. – Руди замолчал, его рука потянулась к бутылке, но замерла на полпути. Он посмотрел в глаза Холлидею. – Когда закончилась война и американцы освободили заключенных, многие из них приезжали сюда. Они искали моего отца, но он скрылся в замке Келлермана. Слыхали о таком?
– Мы были там сегодня утром, – ответил Джон.
– Нет, не в новом, где сейчас музей, а в старом замке. Они нашли его. Притащили на городскую площадь и повесили на фонарном столбе на… на dem Kabel. 6868
Кабель, электрический провод (нем.).
[Закрыть] Он дрыгал ногами и бился в петле целых пять минут. А потом его лицо почернело, а язык стал похожим на жирную сосиску и вылез изо рта. А меня, его сына, они заставили смотреть на это и не давали закрыть глаза.
– Разрази меня гром… – прошептала Пэгги.
– Ja, – согласился Драбек. – Мне было неприятно.
– А Лютц Келлерман где был тогда? – спросил Холлидей. – Успел сбежать?
– Naturlich, 6969
Конечно (нем.).
[Закрыть] – неприязненно проворчал старик. – Вместе с сапогами, которые Руди ему начищал.
Он налил полный стакан и выпил. Выдохнул, распространяя спиртовой аромат и едкий запах горчицы и хрена. Лоб и щеки старика лоснились от пота.
– И Аксель тоже?
– Швейцария, – бросил Драбек. – Ему тогда было три или четыре года – совсем малыш. Поэтому они, вместе со старшей сестрой и матерью, уехали в Швейцарию.
– А когда они вернулись?
– В сорок шестом. Здесь дела были совсем плохи. Безработица. Все были… Geld brauchen, 7070
Нуждающиеся в деньгах (нем.).
[Закрыть] очень бедными. А к Келлерманам in Geld schwimmen. 7171
Деньги плывут (нем.).
[Закрыть] Они были богатыми. Они вернули себе заводы. Die Zugmaschinen. 7272
Тракторы (нем.).
[Закрыть] Люди опять полюбили Келлерманов. – Руди отхлебнул из стакана. – Dem Geld verf alien sein, 7373
Деньги всех одолели (нем.).
[Закрыть] – заметил он философски и вздохнул.
– А вы?
Старик хохотнул и вновь громко отрыгнул.
– Фрау Келлерман наняла меня чистить ее сапоги. Сорок лет я проработал на их семью. А потом вдруг… Раз! И Putzer Руди больше никому не нужен! Ты слишком старый, Руди! Ты слишком много пьешь, Руди! Сорок лет и никакой пенсии… Проваливай, der Kotzbrocken! 7474
Немецкое ругательство. Дословно: кусок блевотины. Применяется к определению: нюня, слабак, кусок дерьма, тряпка и т. д.
[Закрыть]
– В музее мы не нашли никаких свидетельств о Лютце Келлермане, – продолжал Холлидей, – будто бы его никогда не было. Ни упоминаний, ни картин, ни фотографий…
– Keineswegs! 7575
Никоим образом (нем.).
[Закрыть] – фыркнул Драбек. – Гитлер был дурным сном для Германии, кошмаром, который все не прочь забыть. Кошмаром, который и я хотел бы забыть, если бы мог… – Руди выпил еще джина, хлюпнул носом. Его глаза наполнились слезами. – Вот и получается, что Фридрихсхафен делал только «Гинденбурги». 7676
«Гинденбург» – немецкий пассажирский дирижабль LZ 129.
[Закрыть] Мирные «Цеппелины», а не смертельные Raketen. Мальчики поют йодль и играют на альпийских рожках. Девочки пекут Apfelstrudel 7777
Слоеный рулет с яблоками (нем.).
[Закрыть] и рожают толстеньких младенцев. Мы словно живем в другом мире. В истории не осталось места для Konzentrationslager 7878
Концентрационный лагерь (нем.).
[Закрыть] и таких людей, как Obergruppenfuhrer Lutz Kellerman.
– Но сын вряд ли забыл об отце, – сказал Холлидей.
– Конечно! – поморщился Драбек. – Он очень хорошо помнит его. Но тщательно скрывает.
– Что скрывает? – спросила Пэгги.
– Вещи отца, память об отце… Gegenstande mit Nostalgiewert… 7979
Предметы ностальгии (нем.).
[Закрыть] Я не знаю, как правильно сказать это по-английски.
– Ностальгия? Памятные вещи?
– Egal welche… 8080
В любом случае (нем.).
[Закрыть] – проворчал Руди.
– Что это? Ордена, медали, униформа? – попытался подсказать Джон.
– Ja, конечно… – ответил Драбек, стреляя глазами по сторонам.
Он явно боялся. Одно дело – разговор о прошлом и о себе, а совсем другое – разговор о тайнах владельца замка.
– Значит, он хранит где-то свою святыню – память об отце? – подтолкнула старика Пэгги.
– Ja, – медленно и с опаской проговорил он.
Руди потер кончиками указательного и большого пальцев – жест, одинаковый среди всех народов и наций. Журналистка кивнула и полезла в сумку, вытащила разноцветную бумажку в сотню евро, сложила купюру вдвое и толкнула по столу, к стакану Драбека. Старик, секунду поколебавшись, схватил деньги и в мгновение ока упрятал в карман.
– Где? – решительно произнес Холлидей.
Какое-то время бывший скрипач мялся в нерешительности, облизывая губы, а потом негромко заговорил, навалившись грудью на стол:
– Есть у него одно место…
