Текст книги "Меч тамплиеров"
Автор книги: Пол Кристофер
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
23
– Вы уверены? – спросила Пэгги.
– На сто процентов. Он стоял около кафе, курил. Ждал. Темные волосы, джинсы, шлепанцы и темно-синяя курточка на молнии.
– Может быть, это студент?
– Он больше похож на полицейского. Ходит как они.
– Зачем полицейскому следить за нами?
– Понятия не имею, но хотел бы узнать.
Они достигли перекрестка и свернули с Эл-Ханки на Эл-Зейт-Баб-Хан, довольно широкую улицу с оживленной торговлей. Ярко горели фонари, покупатели толпились у все еще открытых магазинов и киосков.
– Мы повернули не в ту сторону, – сказала Пэгги. – Чтобы попасть в гостиницу, нужно идти к Дамасским воротам.
– Я знаю, – буркнул Холлидей.
– Тогда что мы делаем?
– Я хочу убедиться, что за нами «хвост». Раз и навсегда.
Подполковник еще раз повернул. Этот переулок назывался Эл-Хайат, он почти не освещался – фонарь стоял только в самом начале. Они спустились по каменной лестнице, и Холлидей украдкой оглянулся. Человек в синей курточке возник в конце переулка.
– Он все еще идет за нами? – волнуясь, спросила Пэгги.
– Да. И это лишний раз доказывает, что он за нами следит.
– А что теперь?
– Пока не знаю.
– Может, стоит вернуться в гостиницу? А завтра спросим у Раффи…
– Завтра сами спросите. А мне нужны ответы сейчас.
– Вы уверены, что он – полицейский?
– Я не уверен ни в чем. Может быть, он всего-навсего грабитель. Но почему-то я в этом сомневаюсь.
– Грабитель в Иерусалиме?
– Почему бы и нет? У них есть террористы-смертники, почему не быть грабителям?
– Это отвратительно… Так же отвратительно, как карманники в Вифлееме. Это неправильно.
Они дошли до конца переулка и снова свернули. На этот раз на юг, на более широкую улицу, которая называлась «Дорога христианского квартала». Здесь светились вывески ресторанов и витрины магазинов, гуляли туристы, хотя многие деревянные прилавки, где торговали сувенирами и всякой мелочовкой, уже были убраны. Через каждые несколько ярдов темнели зевы узких улочек.
На углу «Дороги христианского квартала» и Дэвид-стрит Холлидей заметил еще одного человека, который неторопливо курил сигарету, прислонившись к стене. Он носил старую футболку, такие продавались еще в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, когда «Роллинг Стоунз» ездили по свету с концертным туром после выхода альбома «Tattoo You». Одежду столько раз стирали, что высунутый язык на рисунке полинял и из алого стал светло-розовым.
Подполковник остановился перед магазином керамики рядом с тучной женщиной, одетой в широкополую соломенную шляпу и обтягивающие брюки с надписью «Сочная» крупными буквами поперек обширных ягодиц. Она бурно торговалась с продавцом, желая купить вазу в этническом стиле, и ее говор безошибочно выдавал уроженку штата Нью-Джерси. Глядя на ее телеса, Холлидей впервые задумался, что, возможно, мусульмане не так уж и не правы, заставляя своих женщин на людях носить скрывающую формы одежду. Выставлять напоказ такое – несомненный грех перед Богом и людьми.
Боковым зрением он видел, как «Tattoo You» беседует с человеком в синей курточке, который кивнул, а потом развернулся и ушел прочь по направлению к главной улице.
– Нас только что передали, – прокомментировал Холлидей.
– Что вы имеете в виду?
– «Синяя куртка» передал нас, как эстафетную палочку. Теперь за нами следит парень в футболке с эмблемой «Роллинг Стоунз».
– А это важно знать?
– Важно. Это говорит о том, что они организованны… – пояснил Джон.
Он решил не объяснять, но это означало также и то, что у преследователей достаточно много сил и средств, чтобы рассеять цепь наблюдателей по всему старому городу. Наверняка они поддерживали связь. Радиопередатчики в ухе или что-то подобное… Полицейские или нет, но это не люди Келлермана – вряд ли они сумели бы организовать такую серьезную слежку за столь короткое время. Особенно в Израиле.
Миновав лавку керамики, Холлидей и Пэгги свернули налево. Прямо перед ними ослепительно сиял золотой купол мечети Куббат ас-Сахра, чаще называемой Куполом Скалы. Ее воздвигли на месте разрушенного вавилонянами Храма Соломона. Почти мифическое место – здесь лежали корни ордена тамплиеров. Не зря же они называли себя бедными рыцарями Иисуса из Храма Соломона. На реставрацию пострадавшего от вековых грабительских войн храма совсем недавно пошло сто семьдесят шесть тонн золота. Их пожертвовал незадолго перед смертью король Иордании Хусейн. 120120
Хусейн I бен Талал (1935–1999) король Иордании с 1952 года. Сын короля Талала I, внук короля Абдаллы I.
[Закрыть]
Они пересекли Эл-Лахамин и шли теперь по Баб-Ал-силсилех по направлению к Куббат ас-Сахра, которая возвышалась над окружающими Храмовую гору домишками словно гигантский маяк. Множество туристов двигались туда же, к Куполу Скалы или Стене Плача, возведенной вокруг храмового комплекса, чтобы поддержать оползающие от веса строений склоны холма.
Даже на таком расстоянии Холлидей видел блики фотовспышек от многочисленных фотоаппаратов – люди хотели запечатлеть на память святые места, а потом хвастаться трофеями. Любая дамочка, наподобие «Сочной» из Нью-Джерси, могла показывать снимки своим подружкам из Берген-Каунти, доказывая, что она-то нашла время и деньги, чтобы побывать здесь, а они – нет.
Среди туристов мелькали священнослужители различных конфессий. С полдюжины католических падре, один представитель греческой ортодоксальной церкви в черном одеянии, стайка монахинь Матери Терезы в полосатых бело-синих накидках и несколько длиннобородых раввинов в широкополых шляпах.
Поглядывая на преследователя, Холлидей и Пэгги нырнули в узкий извилистый переулок. «Tattoo You», выказывая профессионализм, держался на почтительном расстоянии. Он не зря надел футболку на пару размеров больше – свободно свисающая одежда должна была прикрывать оружие за поясом. Внешне он выглядел крепким, спортивно сложенным, не старше тридцати лет. Даже безоружный, он вызывал опасения у Холлидея. Следовательно, о силовом разрешении конфликта и речи быть не могло.
Очередная улица привела их на запад, в армянский квартал. Но и здесь на стенах домов по-прежнему висели указатели на трех языках: арабском, иврите и английском. Ориентироваться в древнем городе было не сложнее, чем на скоростном шоссе.
Холлидей так и не придумал, как же оторваться от «хвоста», но решительно не желал возвращаться в гостиницу, пока не избавится от преследователей. Сдаваться без борьбы – не в его правилах. Тем более без ответа оставался вопрос: что же именно понадобилось от них израильским – или каким-то другим, кто его знает? – полицейским.
По Тиферет-Исраел они забрали еще больше на запад, огибая Купол Скалы. Туристы редко забредали за Храмовую гору, но человек в футболке «Tattoo You» продолжал топать за Пэгги и Холлидеем по пустой улице.
– Пора снимать его с «хвоста», – шепнул Холлидей, порядком разозлившись. Бесконечная игра в кошки-мышки ему уже надоела.
Они юркнули с Тиферет-Исраел в щель между домами, которая даже не удостоилась получить собственное название. Едва не касаясь плечами шероховатых стен, они добежали до конца прохода и, выйдя на улицу Харка-им-Гилаад, скорым шагом направились на север. Оказавшись опять на Тиферет-Исраел – иерусалимские улицы вились подчас совершенно непредсказуемо, – беглецы остановились перевести дыхание. Огляделись. Никакого «Tattoo You»…
– Он нас потерял?! – просияла Пэгги.
– Похоже, что так, – кивнул Холлидей, продолжая всматриваться в темноту улицы.
Нет. Никого. Вообще ни души. Даже ставни на окнах закрыты от ночной прохлады.
– Ну и что вы обо всем этом думаете? – спросила журналистка. – Ведь, если вы их заметили, значит, они не такие уж и мастера своего дела.
– Может, они не слишком старались? – пожал плечами рейнджер. – Могли даже нарочно дать понять, что мы под наблюдением.
– А как по-вашему – есть какая-то связь между ними и людьми в подземельях Пелерина?
– Не знаю. Возможно, ответ на этот вопрос знает ваш друг Раффи. Вы все равно собирались его расспрашивать завтра утром. Задайте и этот вопрос.
– Давайте не начинать сначала… – вздохнула Пэгги.
Они неторопливо пошли по Тиферет-Исраел, перешли на Эл-Лахамин, возвращаясь к Дамасским воротам. Из подъезда дома вышел человек в черном и прогулочной походкой направился им навстречу. В слабом освещении Холлидей заметил белый воротничок незнакомца. Католический священник. Рыжеволосый и румяный, одетый в поношенный пиджак. Около пятидесяти лет. На носу – очки в тонкой оправе.
Поравнявшись с Пэгги и Холлидеем, падре благожелательно кивнул. Подполковник возвратил поклон, но его что-то насторожило. Взгляд католика, внимательный и цепкий, никак не вязался с его мирной внешностью.
«Показалось… – успокоил себя Джон. – Нельзя же, в конце концов, подозревать всех и каждого…»
И вдруг раздался металлический щелчок. До боли знакомый звук, с которым снимается с предохранителя автоматическое оружие. Холлидей повернулся.
Священник стоял в десяти футах от них, из-под его мешковатого пиджака виднелась подмышечная кобура. В вытянутой руке он сжимал чешский «скорпион» 121121
Škorpion vz. 61 «скорпион» – чешский пистолет-пулемет, который был принят на вооружение в 1961 году. Маленькие габариты и возможность скрытного ношения сделали его популярным среди террористов.
[Закрыть] с укороченным магазином и черной сосиской глушителя. Палец уже нажимал на спусковой крючок. Холлидей похолодел – ни малейшего шанса на спасение, они уже покойники.
Послышался громкий хлопок, будто сквозняком закрыло дверь. Священник дернулся всем телом и рухнул ничком. Пистолет, выпавший из его руки, громко стукнул о брусчатку.
Из темного переулка вышел «Tattoo You», сжимая пистолет «Иерихон-941», 122122
«Иерихон 941» – пистолет 45-го калибра, выпускаемый в Израиле, где используется как служебное оружие.
[Закрыть] название которого в Соединенных Штатах переиначили в «Бэби Игл». Он бросил короткий взгляд на американцев, а потом сунул оружие под футболку.
– Уходите отсюда! – сказал «TattcoYou». – Быстро!
Повернулся и растворился в темноте, будто его и не было.
Холлидей в несколько шагов поравнялся с убитым, присел на корточки. Кровь медленно сочилась из-под левой руки. «Tattoo You» стрелял наверняка – пуля пробил а сердце и легкие. Оба попадания, вне всякого сомнения, смертельны. Рейнджер торопливо порылся во внутреннем кармане пиджака покойного, вытащив бумажник и паспорт. Удостоверение личности было в красной обложке с тисненным золотом рисунком: папская тиара и скрещенные ключи святого Петра.
Подполковник открыл паспорт.
Мертвеца звали Брендан Джеймсон. Родился он двадцать второго октября тысяча девятьсот пятьдесят первого года в Маунт-Кисо, штат Нью-Йорк, а в последние годы проживал в Риме, Италия. Род деятельности – священник. Просто и со вкусом. Но пристало ли священнику ходить с чешской версией «узи»? Холлидей сунул паспорт на место, проверил бумажник, но не обнаружил ничего нового для себя. Вернув его в карман, Джон поднялся на ноги. Издалека слышался рев сирены.
– Пора убираться! – сказал он.
– А разве мы не должны вызвать полицию? Возможно, врачей…
– Они уже в пути. Наверное, кто-то слышал выстрел.
– Тогда, может быть, нам стоит их дождаться, объяснить…
– Что объяснить? Почему мы стоим рядом с мертвым священником? Я этого не могу объяснить сам себе, не говоря уже о полицейских. Мне пришлось убить человека в Англии и еще двоих – в Германии. Можно, конечно, называть это самообороной, но уголовными кодексами большинства стран мои поступки все же расцениваются как убийство. И не надо мне рассказывать про презумпцию невиновности… – Он мягко, но настойчиво повлек Пэгги прочь от трупа. – Поторопимся…
Двадцать минут спустя, оставив позади старый город, они добрались до гостиницы «Американ колони» на Наблус-роуд и вошли в маленький многоарочный вестибюль. Навстречу им поднялся с красной парчовой кушетки крепкий мужчина, лысоватый, одетый в помятый серый костюм. Холлидей заметил кобуру у него под мышкой и напрягся. Но человек открыто улыбнулся и протянул ладонь:
– Полковник Холлидей? Мисс Блэксток? Я не ошибся?
– С кем имею честь? – осторожно поинтересовался Холлидей.
Крепыш, продолжая улыбаться, ответил:
– Я – пакад… 123123
Звание пакад в израильской полиции соответствует старшему инспектору полиции США или войсковому старшему лейтенанту.
[Закрыть] То есть старший инспектор Исидор Ландсман, управление полиции Израиля.
– Да? – Джон все еще не мог понять, чего от него хотят.
– Вы – полковник Холлидей?
– Я.
– Произошел несчастный случай. С вашим другом доктором Вануну из университета.
– Несчастный случай? – переспросил Джон.
– Что случилось? – решительно вмешалась Пэгги. – Он пострадал?
– Доктор Вануну зверски избит. Сейчас он в университетском медицинском центре. Если хотите, я провожу вас к нему.
24
Повидать профессора Вануну они смогли только ранним утром. Его лечащий врач из университетского медицинского центра Хадассах, человек средних лет по фамилии Мензер, рассказал, что археологу сломали нос, руку и несколько ребер. Кроме того, у него обнаружили трещину в черепе. И это не считая мелких ушибов, ссадин и кровоподтеков. Еще бы немного, и он не выжил бы.
– Другими словами, его отделали, как сноп на молотилке, – сказал Мензер, буравя их пристальным взглядом.
Несомненно, он задавался вопросом: знали ли они, почему такая неприятность произошла со скромным профессором-археологом, работавшим допоздна в своей лаборатории?
Исидор Ландсман тоже поглядывал с любопытством. Подвозя их в хирургическое отделение Маунт-Скопус в университетском городке Хадассы, полицейский поинтересовался, почему в журнале охраны факультета археологии среди сегодняшних – вернее, уже вчерашних – записей кроме фамилии профессора Вануну записаны только их имена? Почему они были с профессором в лаборатории? Каковы их отношения? Где они были перед посещением университета? Куда отправились после того, как оставили профессора, и все ли было с ним в порядке? И несколько раз прозвучал вопрос: кто мог избить профессора Вануну до полусмерти и бросить его умирать на цементном полу полуподвального помещения?
Холлидей и Пэгги придерживались заранее выработанной версии событий. Они прибыли в Израиль по совету профессора Стивена Брейнтри из центра исследований Средневековья университета Торонто, чтобы проконсультироваться с Вануну по поводу одного экспоната из наследства Генри Грейнджера. То, что Холлидей – заслуженный ветеран и преподаватель академии Вест-Пойнта, казалось, успокоило коренастого полицейского, но не отбило охоту задавать вопросы. В конце концов он оставил их в покое, напоследок настоятельно порекомендовав никуда не выезжать из города.
В семь тридцать утра им позволили войти в палату Вануну. Она ничем не отличалась от любой больничной палаты, виденной когда-либо подполковником. Пол покрыт темной виниловой плиткой, кремовые стены и достаточно широкая, чтобы провезти каталку, дверь.
На стене блестела зловещая синяя кнопка с табличкой «Тревога». В палате стояли две кровати. Ближняя к двери пустовала. Раффи лежал на койке возле окна, из которого открывался вид на город с высоты пятого этажа и синее южное небо. Пахло мастикой для пола и спиртом. За широким окном, выходившим в коридор больницы, сновали люди с букетами цветов и бумажными пакетами в руках.
Профессор походил на мертвеца, восставшего из ада. Огромные черно-лиловые круги вокруг глаз, опухшие и едва-едва открывающиеся веки. Лиловые, раздутые губы вызывали воспоминание о жителях африканского континента. Голова археолога была перевязана, белая полоска пластыря тянулась поперек переносицы. Левую его руку доктора заключили в гипс. Отовсюду торчали какие-то проводки и трубки.
Гудели сложные приборы, мелькали цифры на экранах. Несколько капельниц гнали лекарства в кровь профессора. Тощий медбрат Жозеф с грубым шрамом на подбородке со славянским акцентом заявил, что у них не больше получаса на посещение больного, подозрительно зыркнул исподлобья и вышел.
Вануну был в сознании, но казался осоловелым от лекарств, которыми напичкали его врачи. Когда они подошли к его кровати, профессор еле-еле улыбнулся распухшими губами. Вместо верхних резцов у него во рту торчали обломки с зазубренными краями. Должно быть, поэтому он шепелявил.
– Я бы поцеловала вас, но боюсь причинить лишнюю боль, – сказала Пэгги, пододвигая поближе стул и усаживаясь.
Она погладила накрытую простыней ногу Раффи. Он улыбнулся сильнее. Но выглядело это жутковато, будто его губы вот-вот лопнут. Холлидей поежился.
– Я чувствую себя вполне сносно, – прошепелявил Вануну. – Ну, разве что слегка проголодался.
– Это хороший признак, – улыбнулась Пэгги.
– Что произошло? – напрямую спросил Холлидей.
– Я изучал свиток, когда в лабораторию вошли трое парней. Это случилось в половину одиннадцатого или немного позже. У одного из них в руках был дипломат, и он сразу забрал части свитка, а двое других начали меня колотить. Причем один пользовался железной трубой, завернутой в ткань, а второй работал исключительно кулаками.
– На кого они похожи?
– Обычные люди. Крепкого телосложения. Возможно, спортсмены.
– Военные?
– Может быть. Я бы не сказал, что они коротко подстрижены. За исключением того, который с дипломатом. Он бритый наголо. Или лысый.
– Татуировки? – Холлидей вспомнил о мече, обернутом лентой, который видел на запястье убийцы в загородном доме Кэрр-Харриса.
– Я не разглядел.
– Акцент?
– Они по большей части молчали.
– Но хоть что-нибудь вы заметили?
Вануну задумался. Приборы тикали и гудели, лекарства капали.
– Тот, с дипломатом…
– Что? Что вы заметили?
– Он был христианином.
– Откуда вы узнали?
– Он носит на шее золотую цепь с распятием.
«В наше время кто только не носит распятие», – подумал рейнджер.
– Может, еще что-то?
Раффи снова задумался.
– Одна вещь… Глупость, конечно.
– Что именно?
– Один из парней, пинавших меня… Прежде, чем я отключился…
– Что?
– Я запомнил его ботинки. Мотоциклетные ботинки. Знаете? Ну, такие, с застежкой…
– Хорошо. Не волнуйтесь.
– Это ботинки «Рогани Бруно и Франко». Я знаю эту фирму – очень дорогая. Я всегда хотел такие. Они делают очень красивые и ноские ботинки.
– И что?
– Это итальянские ботинки. Единственное место, где их можно приобрести, – город Мачерата на Адриатическом побережье.
– Откуда вы все это узнали? – спросила Пэгги.
– Fanum Voltumnae, 124124
Святилище Вольтумны (.пат.).
[Закрыть] – сказал Вануну, как будто был уверен, что его поймут.
– Fanum – это храм или святилище.
Холлидей с трудом вспоминал уроки латыни Мэри-Луи Джеммил и ее угрозы лишить каникул тех учеников, кто не сумеет к концу учебного года просклонять существительные множественного числа.
– Верно, – согласился Вануну. – Там есть большой археологический раскоп. Когда-то там располагался политический и религиозный центр государства этрусков. А недалеко от Орвието в Средние века находилось место сбора крестоносцев, направлявшихся в Иерусалим. Я много раз там бывал.
– А как далеко продвинулась работа со свитком, прежде чем они явились? Смогли хоть что-нибудь прочитать?
– Я даже не сложил вместе части…
– Сколько было частей?
– Девять.
– А какой длины был весь свиток?
– Тридцать сантиметров. Я измерил все части, сложить их длины нетрудно.
– Значит, двенадцать дюймов…
– Где-то так.
– И они забрали все?
– Наверное. В тот момент мне как-то не удавалось следить за свитком, – буркнул Вануну.
Пэгги укоризненно зыркнула на Холлидея.
– Хотите пить? – спросила она Вануну.
Раффи кивнул.
На столике у койки стоял графин и пластмассовая поилка с носиком. Пэгги налила немного воды и поднесла поилку к губам профессора. Он напился и обессиленно откинул голову на подушку. Даже эта несложная процедура утомила его.
Подполковник вздохнул. Быть может, потеря свитка – намек свыше? К слишком опасной тайне они прикоснулись… Священник в переулке старого города – уже шестая жертва расследования. И это только те люди, о которых Холлидей знал. А сколько неизвестных погибло из-за меча и зашифрованного в нем послания? Без свитка дальнейший поиск становился невозможным. Они достигли конца пути. Пора отправляться домой.
– Ладно, – сказал он. – Вот что я предлагаю. Не нужно больше никуда ходить. Покупаем билеты на самолет и возвращаемся по домам.
– Значит, решили все бросить? – трагически понизил голос Вануну. – Столько трудов, такие лишения – что же, теперь все насмарку? И то, что я вытерпел – ради вас с Пэгги, между прочим, – тоже зря?
– Какая трогательная забота! – ухмыльнулся Холлидей. – Из вас бы хорошая еврейская мамочка получилась.
– Моя мама в самом деле еврейка, а яблочко от яблоньки… – пошутил в ответ профессор, но движение губ, очевидно, причинило боль, и улыбка вышла кривоватой.
– Без сведений, заключенных в свитке, дальнейшие поиски бессмысленны. – Джон пожал плечами. – Ну, разве что какой-нибудь рьяный таможенник задержит ваших итальянских грабителей… В противном случае свиток утерян для нас навсегда.
– Свиток, возможно, и утерян. Но информация с него могла сохраниться.
– Объясните.
– Рентгеновская флуоресценция. Слышали что-нибудь об этом?
– Это что-то связанное с рентгеновскими лучами? – попыталась угадать Пэгги.
– С флуоресценцией рентгеновских лучей, – поправил Холлидей.
– Да не важно… – проговорил Вануну. – Это относительно новый метод исследования. В том числе исследования археологических экспонатов. Совсем недавно его использовали для выявления скрытого текста на пергаментах. Так называемый палимпсест Архимеда. Слыхали? На средневековом молитвеннике обнаружили следы старых записей. Монахи в двенадцатом веке просто смыли записи с языческих свитков. А что поделать, пергамент в те годы был очень дорог. В начале двадцатого века под текстом христианских молитв найдены три трактата Архимеда из Сиракуз, которые ранее считались утерянными. А уже в начале двадцать первого века кто-то догадался просветить пергаменты рентгеном. И что вы думаете? Под строками, написанными великим математиком, скрывались записи размышлений оратора и философа Гиперида. Он жил и работал в четвертом веке до нашей эры…
– Это все чертовски интересно… Но чем это может нам помочь?
– Серебро, из которого сделан наш свиток, показалось мне очень ломким. Тонкие листы стали хрупкими от времени. И я подумал, что даже очень щадящая очистка может повредить изображения, которые нанесены на серебро. – Профессор захрипел, и Пэгги дала ему еще немного воды. Промочив горло, он продолжал: – Итак, прежде чем поместить части свитка в электролитическую ванну, я отнес их наверх и пропустил через рентгеновский аппарат. Одну за другой. Снимки, полученные таким образом, я отправил на свой компьютер в лаборатории и как раз собирался проверить, что же получилось… Но тут вошли эти головорезы.
– Значит, снимки могут все еще быть в вашем компьютере?
– Очень на это надеюсь…
Получив от Вануну ключ от лаборатории и записанный на бумажке пароль компьютера, Пэгги и Холлидей примчались в здание факультета истории Средних веков в то же утро. Следов вчерашнего трагического происшествия не наблюдалось. Ну, разве что на полу выделялось несколько более темных пятен. А так все цело и невредимо. Даже ни один прибор не сдвинут с места.
Алебастровая бутылка, сотни лет служившая хранилищем для свитка, лежала на столе перед стационарной фотокамерой и ждала, когда же ее увековечат в цифровом изображении. На пластмассовом поддоне около лазера остались тонкие серебряные опилки и окалина. Но сам свиток исчез.
Пэгги уселась за компьютер, загрузила операционную систему и ввела пароль Вануну. Задала в строку поиска имена, которые профессор присвоил файлам с изображениями, полученными на сканере флуоресцентного рентгена. На экране возникли яркие, разноцветные, слегка расплывчатые картинки.
– Согласно теории вашего друга Раффи, – сказал Холлидей, заглядывая ей через плечо, – рентгеновские лучи выявляют частицы железа, содержащегося в средневековых чернилах.
– Зачем они писали чернилами по серебру?
– Наверное, сперва кто-то грамотный наносил контуры букв чернилами, а потом уже гравировщик выцарапывал надписи.
Пэгги смотрела на экран.
– Очень нечетко… Некоторые слова и буквы просто не сохранились. Да вдобавок все написано на латыни. – Она оглянулась на Холлидея. – Вы можете это прочитать?
Подполковник наклонился еще ближе:
– «Innocent V, Episcopus, Servus Servorum Dei. Sancti Apostoli Petrus et Paulus, de… potestate et auctoritate confidimus ipsi intercedant pro… ad Dominum. Precious et meritis… Mariae semper Virgi… beati Michaelis Archangeli, beati Ioannis Bapti… et sanctorum Apostolorum Petri et Pauli et… Sanctorum misereatur vestri omnipotens Deus et dimissis omni… peccatis vestris, perducat vos Iesus Christus ad vitam aeternam…» 125125
Отрывок апостольского благословения на латыни. На русском языке в полном виде он звучит так: «Иннокентий V, епископ, слуга слуг Божьих. Святые Апостолы Петр и Павел, на силу и власть которых мы полагаемся, да ходатайствуют за нас пред Господом. Молитвами и заслугами Блаженной Приснодевы Марии, блаженного Михаила Архангела, блаженного Иоанна Крестителя, святых Апостолов Петра и Павла и всех святых, да помилует вас всемогущий Бог, и, простив вам все грехи ваши, да приведет вас Иисус Христос к жизни вечной».
[Закрыть]
– Легко вам читать это… – вздохнула Пэгги. – А что все это значит?
– Это апостольское благословение от Папы Римского, Иннокентия Пятого, 126126
Иннокентий V (1225 1276) – Папа Римский с 21 января по 22 июня 1276 года.
[Закрыть] – пояснил Холлидей. – Кажется, оно называлось «Urbi et Orbi», 127127
Urbi et Orbi – буквально, «к Городу (Риму) и к Миру» – в прошлом стандартная фраза, открывающая Римские провозглашения.
[Закрыть] благословение городу и миру. Перевести можно примерно так: «Святые Апостолы Петр и Павел, на силу и власть которых…» Тут я не уверен в слове. Возможно, «надеемся»… «Пускай просят за нас перед Богом и так далее и тому подобное..» Иннокентий Пятый был Папой во времена Крестовых походов.
– Вот как? – удивилась Пэгги. – Благословение?
– Так часто начинались церковные послания в Средние века. Но тут есть и продолжение. Вы можете как-нибудь распечатать изображение?
– Почему бы и нет.
Журналистка повозилась с мышкой, нажала несколько кнопок на клавиатуре. Стоящий неподалеку принтер загудел, зашуршал бумагой и выдал листок.
– Так-так-так… – Джон подхватил еще горячую бумагу и принялся читать. – «Молим, чтобы учение Иисуса Христа вошло в жизнь каждого…» Так-так-так… «Пусть благодать снизойдет на нас и пребудет вечно…» Тут большой кусок совершенно нечитаемый. Ага! «Тем самым даем вам, Рутгер фон Блюм, известный также как Роджер де Флёр, адмирал Неаполя и святого ордена Храма, полное право и власть доставить эти сокровища в безопасное место через море и из рук безбожника Саладина…»
– А там сказано, где находится это безопасное место?
– Нет. Все, что здесь сказано, это: «fanum cavernam petrosus quies».
– Как это понимать?
– «Пещерное святилище в скалистом месте отдыха». Это примерный перевод. Все-таки я не изучал латынь углубленно.
– Мы должны снова поговорить с Раффи.
Когда они добрались до больницы и получили у доктора Мензера разрешение посетить больного, Вануну уже не лежал, а сидел. Половину трубок и проводов сняли. Археолог выглядел гораздо лучше. Ложечкой он брал из пластиковой упаковки зеленое желе и осторожно, чтобы не зацепить разбитые губы, отправлял его в рот. Они продемонстрировали ему распечатки фотографий, а Холлидей сопроводил показ своими приблизительными переводами с латинского языка.
– Это папская булла, – сказал профессор. – Воззвание. Такие лицензии или патенты выдавали каперам, которые занимались морским разбоем. По сути дела, пираты, но на государственной службе.
– Странное слово – булла, – заметила Пэгги. – Никогда не могла понять, что оно означает. Всегда представляла булаву или булку…
– Папская булла – это свинцовая печать, которую привязывали к свитку с воззванием, – улыбнулся Раффи.
– А что вы думаете по поводу «пещерного святилища в скалистом месте отдыха»? – спросил подполковник. – Есть какие-то мысли?
– Никаких, – честно ответил Вануну. – Но я знаю, к кому вы можете обратиться за помощью.
– И к кому же?
– К моему другу – Морису Бернхейму. Он директор Национального морского музея в Париже. И он написал книгу по истории средиземноморского судоходства. От античности до Нового времени. Если вам нужен человек, располагающий сведениями о Роджере де Флёре, то это, я уверен, Морис.
