Текст книги "Рот, полный языков"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 67 страниц)

– Сеньорита Дарсиана желает подкрепиться. Наша принцесса сегодня претерпевает адские мучения, и ей необходимо восстановить силы.

Маура окунула палец в миску со взбитыми сливками и сунула в рот, задумчиво выпятив губы.

– У неё что, занятия?

– Как же, жди! – расхохотался повар. – С тех пор, как умерла мать, дочка вытворяет что ей заблагорассудится, а уроки стоят далеко не на первом месте в её списке любимых развлечений.

– А что случилось с сеньорой Реймоа?

С опаской оглядевшись по сторонам, повар прошептал:

– Умные люди здесь об этом не говорят.

– Понятно, – кивнула Маура. – Так чем же всё-таки занята наша маленькая принцесса?

– Примеряет платье для завтрашнего бала.

– Это так мучительно?

– Для Дарсианы – да. Ну что, донесёшь оба или позвать кого-нибудь на помощь?

Маура подняла большой поднос на уровень плеч, потом, сдвинув одну руку к его центру, освободила другую и легко подобрала маленький.

– Ну и мышцы у тебя, – усмехнулся шеф-повар. – А ноги как – тоже в порядке?

– А вот этого тебе этого никогда не узнать, – ответила она с притворной чопорностью, благосклонно принимая игривый щипок.

Осторожно ступая, Маура поднялась по мраморным ступеням, застеленным ковровой дорожкой, и оказалась в коридоре второго этажа, который вёл в заднюю часть дома. Уверенно, будто жила всю жизнь, она миновала десяток закрытых дверей и остановилась у предпоследней, тихонько постучав в неё носком туфли.

– Входите! – голос принадлежал девочке-подростку, однако в нем явственно слышались стальные нотки.

– У меня заняты руки, сеньорита. Не могли бы вы открыть дверь?

– Мэй-Мэй! Положи булавки и пойди открой!

За распахнувшейся дверыо стояла китаянка. Она была немного старше Мауры, но моложе сеньоры Соареш и могла похвастаться большинством привлекательных черт, свойственных её расе. Чёрные раскосые глаза, красиво очерченные алые губы, золотистая кожа, длинные блестящие волосы цвета воронова крыла. Голубое шёлковое платье с разрезом сбоку было украшено затейливой вышивкой и дополнялось изящными туфельками на высоком каблуке.

Мэй-Мэй отступила в сторону, пропуская Мауру, и закрыла дверь.

– Запри эту чёртову дверь, чтобы нас больше не беспокоили! – приказала Дарсиана.

Поставив подносы на резной буфет, Маура повернулась к своей новой хозяйке.

Половину спальни занимала огромная кровать с пологом, окруженная комодами, гардеробами и туалетными столиками. Дарсиана Реймоа стояла полуодетая в центре комнаты на мягкой скамеечке, обтянутой малиновым бархатом и Мауре пришлось смотреть на неё снизу вверх. На девушке была кремовая хлопковая комбинация от плеч до середины бёдер. Под этим целомудренным покровом её тело с неразвитой грудью и узкими бедрами казалось совсем детским. Голые босые ноги также были ещё далеки от совершенства. Густые каштановые волосы спускались до половины спины. Узкое остроносое лицо нисколько не походило на грубую физиономию отца, однако холодный взгляд и поджатые губы свидетельствовали о таком же упрямстве и силе воли.

Рядом со скамейкой стоял безголовый манекен, на котором было надето пышное праздничное платье, всё в бантах и вышивке. Мэй-Мэй, уже успевшая вернуться к своим обязанностям портнихи, старательно орудовала иголкой с ниткой.

– Налей мне кофе, Маура, и принеси сюда, – снова подала голос Дарсиана.

– Как вы предпочитаете, сеньорита?

– По-арабски, крепкий и послаще.

Положив в чашку сахар, Маура подала сё хозяйке. Глядя в глаза новой служанке, Дарсиана сделала большой глоток и поставила чашку на блюдце.

– Мэй-Мэй, – обернулась она к китаянке. – я слезаю. Мне надо отдохнуть от твоего тиранства.

Портниха почтительно кивнула, но не сказала ни слова. Дарсиана спрыгнула со скамейки. Она была на голову ниже обеих женщин, однако держалась с такой непоколебимой властностью, не соответствовавшей возрасту, что, казалось, по-прежнему возвышается над ними.

– Ну что, Маура, как тебе понравился первый рабочий день?

– Спасибо, сеньорита, всё очень хорошо, хотя сеньора Соареш, конечно, сущий дракон.

– Пока ты у меня в милости, можешь не обращать внимания на эту высохшую сучку. Лаудалина Соареш всем обязана моему отцу и ни за что не решится меня огорчить. Много лет назад папа спас её от нищеты. Её мужа убили наши враги, но папа потом их всех уничтожил, когда началась большая война за золотые прииски Минас Жераиш.

– Печальная история.

– Да, невесёлая, – кивнула Дарсиана. – У нас с папой вообще очень доброе сердце, и мы с состраданием относимся к простым людям. Я и сама уже успела спасти некоторых несчастных. Взять хотя бы Мэй-Мэй. – Дарсиана кивнула на китаянку, которая продолжала возиться с платьем. – Там у себя в Китае она осталась сиротой во время боксёрского восстания, и миссионеры вывезли её и нескольких таких же беспризорников в Баию. Но и тут всё было не гладко. То ли под давлением обстоятельств, то ли в силу собственных наклонностей она занялась проституцией. Не так ли, Мэй-Мэй?

Подняв голову от шитья, портниха бесстрастно кивнула. Дарсиана продолжала:

– Мне рассказали о ней мои братья, Эрмето и Жетулио. Ты их уже видела?

– Нет, сеньорита.

– Ну, ничего, скоро увидишь. В общем, как только я узнала, то сразу решила что-нибудь сделать. Выкупила Мэй-Мэй из публичного дома и отправила на год учиться шить. Теперь у меня есть свой персональный модельер.

– Очень благородно с вашей стороны, сеньорита.

– Да, я тоже так думаю. И твоё положение вызвало во мне такие же чувства, хотя ты, конечно, оказалась покрепче Мэй-Мэй.

– Да, мне тоже в своё время пришлось не сладко. Судьба меня с самого детства не баловала.

Дарсиана допила кофе и протянула Мауре чашку с вязкой жижей нерастворившегося сахара на дне. Коснувшись пальцев служанки, она долго не отпускала руку.

– Пираты, говоришь? – она театрально передёрнула плечами. – Расскажи ещё раз.

Маура охотно принялась излагать свои приключения.

– Я дочь бедного рыбака из Бриндизи. Когда мне было двенадцать лет, моих родителей и всех жителей деревни убили турецкие пираты, а меня увезли с собой. Это были настоящие звери, грязные, заросшие бородами – они плавали по всему Средиземноморью и везде, где только удавалось, грабили, жгли и насиловали. Я много лет служила им игрушкой для удовлетворения самых грязных желаний. Потом, наконец, возле Азорских островов, они наткнулись на португальский дредноут и получили по заслугам. В Бриндизи у меня никого не осталось, и я села на корабль, отплывавший в Баию. Здесь и осталась, подрабатывала чем могла, в последний раз, когда вы меня увидели, чистила рыбу на рынке – этому я научилась ещё в детстве.

– Значит, ты чувствуешь себя в долгу передо мной?

– Конечно, сеньорита.

– Я рада это слышать. Налей мне ещё кофе, Маура, и вам с Мэй-Мэй тоже.

– Спасибо, сеньорита. Мэй-Мэй, тебе с сахаром?

За портниху ответила Дарсиана:

– Она пьёт некрепко и без сахара, и сказала бы об этом сама, если бы бунтовщики там, в Китае, не отрезали ей язык. Покажи, Мэй-Мэй.

Красавица-китаянка послушно раздвинула челюсти, продемонстрировав влажно блестящую розовую пещеру, лишённую своего законного обитателя. Маура заглянула туда с интересом, но без особого страха, как будто ей приходилось наблюдать вещи и похуже. Мэй-Мэй снова сомкнула губы, искривив их в печальной улыбке.

– Понятно, что такой физический недостаток, – продолжала Дарсиана, – мешал Мэй-Мэй выполнять некоторые обязанности, связанные с её старым ремеслом, но она научилась с успехом это компенсировать, о чём свидетельствует её образцовый послужной список.

Китаянка отложила иголку и взяла чашку с кофе. Маура повернулась к хозяйке.

– Наверное, вам приходилось протягивать руку помощи и индейцам, сеньорита.

– Этим грязным дикарям? Тьфу! – Дарсиана сплюнула на пол. ещё чего! Я сочувствую только представителям цивилизованных рас.

Маура взяла кофейник и стала наливать себе. Некоторое время все трое, устроившись в мягких креслах, молча наслаждались напитком. Потом Дарсиана заговорила:

– Какой крепкий! Я даже вспотела. Вам тоже, наверное, жарко. Мэй-Мэй, я разрешаю тебе немного расслабиться.

Мэй-Мэй поднялась на ноги и расстегнула застёжки на спине. Узкое шёлковое платье упало к ногам, собравшись вокруг туфель на высоких каблучках. Её сияющее тело золотисто-медового оттенка прикрывала лишь полоска ткани, поддерживавшая изящные небольшие груди, и свободные трусики.

Глаза девушки заблестели.

– Теперь ты, Маура.

– Но… моя скромная должность требует соблюдения приличий. Что, если кто-нибудь застанет меня в таком виде?

– Здесь моё слово – закон. Твоя работа состоит в том, чтобы во всём мне подчиняться.

Маура казалась не слишком обеспокоенной, как будто возражала лишь для проформы.

– Слушаюсь, сеньорита.

Пышное тело Мауры находилось на дальнем краю спектра, в котором Мэй-Мэй занимала середину, а незрелые формы Дарсианы – другой конец. Корсет из китового уса заканчивался чуть ниже её пупка, уступая место густым зарослям янтарно-морковного цвета, не прикрытым никакой тканью.

– Вот теперь я чувствую себя куда свободнее, – объявила Дарсиана. – Не к лицу хозяйке находиться полураздетой рядом со своими служанками – если, конечно, они сами не в том же виде. Маура, принеси нам пирожные.

Соблазнительно колыхая полными тугими ягодицами, Маура подошла к буфету и вернулась с большим блюдом. Дарсиана выбрала эклер, поднесла длинную наполненную кремом трубочку ко рту и слегка надкусила.

– Очень похоже на член, правда, девочки? Мэй-Мэй, сними трусики и стань одной ногой на скамейку.

Китаянка повиновалась, открыв для обозрения изящную розовую щель, обрамлённую чёрными, аккуратно подстриженными волосами. Один высокий каблучок глубоко впечатался в малиновый бархат, другой твёрдо стоял на полу. Дарсиана опустилась рядом на колени, держа в руке эклер. Глаза её горели от возбуждения.

– Открой свою щёлку для этой сладкой палочки, моя милая потаскушка!

Мэй-Мэй раздвинула пальцами половые губы, расширив отверстие. Маура невольно подалась вперёд, её дыхание участилось. Осторожно вставив кончик пирожного во влагалище, Дарсиана начала медленно поворачивать туда-сюда покрытую мягким шоколадом трубочку задвигая её всё глубже и оставляя на губах жирный коричневый след.

– Приготовься, Мэй-Мэй, – хихикнула она, когда эклер исчез на две трети. – Попробуй, как он кончает. – Взявшись за открытый конец пирожного, она резко сжала его в руке.

Ощутив внутри себя холод выстрелившей начинки, немая китаянка издала нечленораздельный возглас. Дарсиана вытащила искалеченный эклер и с видимым наслаждением провела по нему языком, роняя капли влагалищной смазки, смешанной с шоколадом и кремом. В углах её рта застряли крошки заварного теста. Затем малолетняя владычица дома Реймоа повернулась к Мауре. Та уже сбросила корсет и с затуманенными глазами упоённо ласкала свои набухшие соски.

– Твоя очередь, озорница. Ложись на ковёр.

Опрокинувшись на спину, Маура широко развела колени, выставив вперёд и заставив раскрыться свой жаркий ярко розовый цветок, сверкающий капельками росы. Дарсиана взяла с подноса второй эклер и разыграла ещё один оргазм.

– Ни одной капли этой драгоценной спермы не должно пропасть! – распорядилась Дарсиана. – Тебе, Маура, придётся поработать своими великолепными мышцами, чтобы помочь Мэй-Мэй. Впрочем, хоть у вас и один язык на двоих, остаются ещё пальцы.

Сеньорита Реймоа поставила китаянку на колени над лежащей Маурой. Полоса тонкой ткани соскользнула с золотистого тела, обнажив торчащие соски цвета заходящего солнца.

– Давай, и чтобы всё дочиста!

Приблизив лицо к раскрытым ягодицам Мэй-Мэй, Дарсиана не отрываясь наблюдала, как длинный бархатный язык служанки снова и снова раздвигает кончиком половые губы и углубляется во влагалище, зачёрпывая бело-коричневую поддельную сперму.

– Ну что ж, для начала неплохо! Теперь ты, Мэй-Мэй. Иди сюда, я покажу, как это делается.

Она глубоко запустила средний палец во влагалище Мауры, извлекла его, весь покрытый кремом и слизью, сунула в рот китаянке и стала медленно вытягивать, оставляя всё, что было на нём, за сомкнутыми губами.

Прижавшись друг к другу в позе 69, Мэй-Мэй и Маура принялись увлечённо поедать лакомый десерт, всё больше теряя контроль над собой. Дарсиана увлечённо прыгала вокруг них, рассматривая с разных сторон и время от времени помогая и советуя. Однако она ни разу не прикоснулась к себе, нисколько не стараясь возбудиться сильнее – видимо, с целью сохранить свою руководящую роль.

Увидев, что женщины приближаются к оргазму, Дарсиана подскочила к столику, выхватила из коробки со швейными принадлежностями длинную иглу и, встав над китаянкой, воткнула ей в ягодицу. Мэй-Мэй глухо вскрикнула, продолжая исступлённо сосать влагалище Мауры и копаться в нём пальцами. На медовой коже выступила алая капелька крови.

– Вы в руках у пиратов, девочки, – объявила сеньорита Реймоа. – Покажите себя как следует, и тогда они, может быть, пощадят вас!

Повинуясь больше своим желаниям, чем театральной угрозе Дарсианы. партнёрши принялись сосать и лизать друг друга с удвоенной энергией. Иголка продолжала то и дело втыкаться в зад Мэй-Мэй, который весь покрылся красными точками. Наконец алые капли стали сливаться, и в щель между ягодицами потекли кровавые струйки.

– Лижи, Маура! – взвизгнула Дарсиана.

Обратив к хозяйке широко раскрытые глаза, служанка стала собирать кровь языком, покрытым сладкой коричневой жижей.

Женщины кончили одновременно, рыча и испуская дикие вопли. Мэй-Мэй без сил упала на тело Мауры. Несколько мгновений они тяжело дышали, потом со стоном отделились друг от друга.

Дарсиана стояла над ними с царственным видом, сложив руки на узкой груди.

– Разрешите нам теперь удовлетворить вас, сеньорита, – предложила Маура с наивным великодушием.

– Что? И не думай об этом! – резко бросила сеньорита Реймоа. – У меня есть свои способы развлекаться. От вас мне сейчас нужно только одно: немедленно приведите себя в порядок и приберитесь в комнате. И чтобы никаких пятен крови на ковре! Если увижу хоть одно, вы обе сильно пожалеете.

Как была, в одном нижнем белье, она выскочила из спальни и побежала босиком по коридору вдоль ряда закрытых двойных дверей. Остановившись у одной из них, надавила на массивную бронзовую ручку и вошла.

Библиотека дома Реймоа представляла собой просторную комнату высотой в два этажа. Паркетный пол был натёрт до блеска, вдоль стен стояли стремянки на колёсиках и тянулись полки с книгами в одинаковых переплётах, стыдливо прячущими неразрезанные страницы. В центре комнаты на большом ковре овальной формы стоял стол для чтения с мраморным верхом, демонстрировавший раскрытую библию на подставке, и несколько роскошных кожаных кресел с высокими спинками. На двух из них, с почти непристойным самодовольством попыхивая душистыми сигарами и потягивая маслянистую жидкость из бокалов, развалилась парочка молодых людей. Примерно одного возраста, лет двадцати пяти, они были чисто выбриты и демонстрировали родственную близость черт – гранитные подбородки, выступающие скулы и голубые глаза. Различались лишь волосы: у одного белокурые, у другого – тёмно-каштановые. Молодые люди о чём-то горячо спорили, перебрасываясь репликами между затяжками, и не сразу заметили вошедшую девушку. Наконец блондин воскликнул, вглядевшись сквозь густую пелену дыма:

– Эрмето! Кажется, очаровательная сестрица решила порадовать нас своим визитом, и как раз вовремя! Вот она-то и разрешит наш спор.

– Удачные мысли всегда приходят к тебе первому, Жетулио. Дарсиана, дорогая, посиди с нами!

Хищно улыбаясь, словно ростовщик, которому просрочили платеж, Дарсиана скользящей походкой приблизилась к братьям. Она томно опустилась на колени к Эрмето, обняв его за шею, потом закинула ноги на колени Жетулио. Оба мужчины довольно рассмеялись. Эрмето поднёс свой бокал к губам девушки. Отхлебнув крепкого рома, она покатала его во рту, потом проглотила. Жетулио наклонился и смахнул с её губ крошки от пирожного.

– Всё лакомишься сладеньким, сестричка?

– Как всегда, – подмигнула Дарсиана. – Послушайте, что я вам расскажу…

Подняв руку, Эрмето остановил её.

– Одну минуту. Сначала ты должна нас рассудить. Ну-ка, младший, дай сюда газету!

Жетулио взял со стола номер «Вестника Севера», открытый на расписании скачек, и подал ему со словами:

– Кстати, хоть я и не большой любитель всяких выдуманных рассказов, но хочу обратить твоё внимание на один из сегодняшнего номера. Странная история, и жутковатая, просто мороз по коже. Могу поспорить, что она сделает имя этому Сабино.

– Спасибо, братец, как-нибудь прочту, если руки дойдут. – Эрмето подал газету Дарсиане и указал пальцем на строчку. – Так, сестрица, слушай внимательно. Сегодня мы собираемся поставить тысячу когтей в первом заезде на Самбадроме. Мой младший брат выбрал клячу с дурацкой кличкой «Шоколадная Женщина», а я, как старший и более мудрый, предлагаю «Королеву Карнавала». Уступать никто из нас не хочет, так что решать придётся тебе.

– Шоколадная Женщина! – не раздумывая, выпалила Дарсиана.

– Ах ты, предательница! – Резко выпрямившись, Эрмето подбросил девушку на коленях, будто собираясь скинуть на пол. Дарсиана взвизгнула и вцепилась в него. – Кто тебя поил ромом, он или я? Ладно, ничего не поделаешь, придётся следовать твоему капризу. Но всё-таки, почему ты так решила?

– Знак свыше. Я только что пробовала киски у двух женщин, перемазанных в шоколаде.

Огонь спортивного азарта в глазах братьев сменился иным блеском.

– Давай, рассказывай скорей!

– И не вздумай что-нибудь упустить!

Дарсиана принялась излагать подробности её оргии со служанками, сладострастно теребя босыми ногами набухающий член под брюками у Жетулио. Другой член приятно вдавливался ей в промежность. Забыв про ром и сигару, Жетулио гладил ноги сестры, в то время как Эрмето ласкал её грудь.

– … и я обещаю, – закончила Дарсиана свой рассказ, – что Маура очень скоро задаст вам, греховодникам, жару почище Мэй-Мэй.

– Жаль, что ты так утомила своих красоток, – вздохнул Эрмето, возясь с застёжками у неё на спине, в то время как Жетулио развязывал пояс, – но зато у нас есть ты.

Скоро Дарсиана уже стояла полностью обнажённая. Её вполне оформившийся лобок, покрытый тёмными волосами, контрастировал с бледными сосками ещё полудетской груди. Братья со всей поспешностью скинули лёгкие шерстяные брюки, выставив совершенно одинаковые, будто отражённые в зеркале, пенисы, и встали рядом. Дарсиана прижалась спиной к Эрмето, но разница в росте мешала ей – стоящий член упирался в поясницу. Тогда она подставила руки, согнутые в локтях, и брат легко поднял её. Сжав между ног его мощное напряжённое орудие, которое выступало вперёд, будто принадлежало ей самой, Дарсиана прикрыла глаза и испустила сладкий стон. Жетулио опустился на колени, приблизив лицо к соединённым гениталиям брата и сестры. Дарсиана обняла ногами ею плечи, а он нежно приподнял в руке мошонку Эрмето.

– Не сердись, старший, что сестра решила спор в мою пользу. Ты же знаешь, что мы оба готовы ради тебя на всё.

Выбритые до синевы губы сомкнулись вокруг головки члена. Жетулио заглатывал его, пока не упёрся в пах Дарсиане, сидящей верхом. Тогда он стал как мог ласкать верхней губой её клитор, одновременно нежно сжимая мошонку брата. Потом, скользнув губами назад, принялся лизать и целовать головку члена, массируя клитор сестры большим пальцем. Наконец, почувствовав, что партнёры больше не выдерживают, Жетулио поднялся. Ноги Дарсианы соскользнули с его плеч и обняли талию. Он сжал её узкие бёдра и потянул на себя, освобождая Эрмето, и тот, слегка присев, ввёл скользкий от слюны член глубоко в анус сестры. Одновременно член Жетулио заполнил её влагалище, почти такое же узкое.

Вся троица некоторое время стояла неподвижно, пока глухие стоны извивающейся Дарсианы не дали сигнал к началу толчков – одновременно сзади и спереди. Мошонки сталкивались друг с другом, словно сдвоенные маятники, отмеряющие продолжительность экстаза. Пот и внутренние соки обильно смазывали ход замысловатой машины, составленной из трёх наборов гениталий. Эрмето, перевозбуждённый оральными ласками брата, кончил первый, выпустив струю спермы глубоко в задний проход сестры. Жетулио продержался всего на минуту дольше.

Когда остановившийся механизм вновь распался на три составные части, Дарсиана встала перед братьями, широко расставив ноги.

– Быстрее, мальчики! – нетерпеливо воскликнула она. – Или вам надо объяснять, чего я хочу?

Молодые люди быстро поменялись местами, встав на колени: Жетулио сзади, Эрмето спереди. Крепко вцепившись одной рукой в белокурые волосы, другой – в тёмные, Дарсиана с силой прижала оба рта к своим двум только что использованным отверстиям, и братья дружно заработали языками, возвращая себе то, что отдали.

– Все думают, что вас можно различить только по цвету волос, – хихикнула Дарсиана, – но я-то лучше знаю. У вас и сперма на вкус совсем разная. Ну-ка, давайте, высосите её всю и попробуйте сказать, что я не права!

Недоступный для посетителей пятый этаж гостиницы «Ясный полдень» представлял собой лабиринт комнатушек со скошенными потолками под самой крышей. Тонкие алхимические флюиды, исходящие из холодного тигля времени, где дерево превращается в пыль, остатки ароматной коры на плохо оструганных досках, а также бесчисленные поколения насекомых наполняли воздух причудливой смесью запахов, наводившей на мысли о склепах и гробах. Даже солёный океанский бриз, изредка проникавший через ряд круглых окошек под крышей, похожих на иллюминаторы, не мог разогнать здешнюю тоскливую духоту.

В одной из комнат, ничем не отличавшейся от других на этом этаже, Арлиндо Кинкас приводил себя в порядок, стоя перед помутневшим захватанным зеркалом. Железная кровать, комод, гардероб, кувшин с тазом для умывания, ночной горшок – апартаменты хозяина гостиницы могли принадлежать любому из его служащих, обитавших по соседству.

Напомадив волосы и усы, Кинкас тщательно причесался. Плеснул в стакан немного тёплой воды, прополоскал рот, сплюнул в таз. Потом надел новый пиджак в тон серым брюкам, несколько раз нервно поддёрнув рукав – он слишком долго жил без руки, и симметрия одежды всё ещё немного раздражала.

Громкое тикание стенных часов, похоже на стук метронома, отдавалось гулким эхом в могильной тишине мансарды. Стрелки на циферблате показывали шесть часов. Солнечные лучи, золотившие раму круглого окна, падали под косым углом – приближался вечер.

В дверь постучали, и Кинкас тяжело вздохнул. Тяжкий груз ежедневных обязанностей вновь напоминал о себе. Придав лицу внушительное начальственное выражение, он шагнул к двери и открыл её.

На пороге стояли индейцы – мужчина и женщина. Их лица, бесстрастные и неподвижные, как луна, вызывали в памяти недавний рассказ Эштевао о похотливом деревянном истукане.

– Иксай, Иина, что случилось? Почему вы здесь?

– Нам придётся на время уйти от вас, сеньор. – ответил садовник, невозмутимо моргнув.

Кинкас помотал головой, словно не верил своим ушам.

– Как это? Что ещё за глупости? Разве я чем-то обидел вас? Может, кто-то из гостей унизил ваше достоинство? Если так, назовите его имя, и он тут же вылетит отсюда!

Иксай обернулся к Иине, будто ожидал, что она заговорит, но индианка лишь кивнула.

– Нет, – покачал он головой, – ничего такого не было. Вы хороший хозяин, сеньор. Дело в другом. Нам только что передали приказ вождя: мы должны вернуться в деревню до наступления ночи. По земле бродит зло, и все племя соберётся вместе, чтобы бороться с ним.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, друг мой, но вижу, что вы твёрдо решили уйти. Не бойтесь, ваши места никто не займёт. Возвращайтесь когда хотите, но лучше пораньше. Чёрт побери, кем же вас пока заменить? В город вот-вот прибудут перегонщики скота…

– Нам очень жаль, сеньор, но ничего не поделаешь.

– Ладно, пойдёмте в контору, нам надо рассчитаться.

– Пожалуйста, сохраните то, что мы заработали, у себя, сеньор. Там, куда мы уходим, деньги не нужны.

Вскоре невозмутимая парочка, закинув на спину кожаные дорожные мешки, отправилась по своим таинственным делам, сопровождаемая ароматом сигарного дыма и цоканьем каменных колец. Хозяин гостиницы вышел вслед за ними на улицу, где уже ждала двуколка, запряжённая парой лошадей, забрался на козлы и принял у мальчика поводья.

У подножия высокого холма, на склонах которого стояли особняки богачей, находился небольшой изобилующий зеленью посёлок, где селились купцы и солидные ремесленники. Натянув поводья, Кинкас остановился возле скромного аккуратного домика. В окне дёрнулась штора, следом открылась парадная дверь. Из неё появился седовласый мужчина с белой как снег бородой, выглядевший как родной браг рассудительного Рикардо из пятёрки завсегдатаев веранды. Вместе с ним на крыльцо вышла женщина на вид немногим моложе. Супруги поцеловались, и мужчина поспешил присоединиться к Кинкасу, который тут же тронул лошадей с места.

– Спасибо вам, Арлиндо. Моей лошади на самом деле нужен отдых. Докторской кляче редко доводится спать по ночам.

– Не за что, Флавио. Сеньора Реймоа лучше посещать в компании. Выл бы я один, повернул бы с полдороги назад, ей богу!

– Бросьте! – махнул рукой доктор. – Страшные слухи, которые ходят об Овиде Реймоа, не могут помешать нам насладиться его едой и напитками. В конце концов, там будет много наших друзей, так что слишком уж тесно общаться с самим семейством и их прихлебателями нам и не придётся. Отвесим пару вежливых поклонов, поздравим сеньориту да и дело с концом.

– Меня мучает какое-то странное предчувствие…

– Стыдитесь, Арлиндо! Плюньте на эти глупости, предчувствия всегда врут. Вот вам свежий пример. Вчера вечером ко мне явился ваш бармен Галено – на нём просто лица не было. «Доктор, – кричит, – у меня жена рожает!» Поехали мы в Кошачью Голову, по дороге я его спрашиваю, нормально ли протекала беременность, а он и заявляет: «Откуда мне знать? Мы врачу ни разу не показывались, времени не было». Представляете? Господь Бог в милости своей даёт нам на подготовку целых девять месяцев, а этот тип не нашёл пары минут, чтобы показать жену доктору! Ну ладно, какой-нибудь фермер из глубинки ещё может так себя вести, но образованный горожанин… Позор да и только! Ну и, естественно, я ожидал самого худшего. А что вышло на самом деле? Самые спокойные роды из всех, какие мне приходилось принимать. Фактически я только присутствовал – ребёнок чуть ли не сам выкарабкался из материнской утробы! Такой ладный чёрный бесёнок, прекрасно сформированный до последнего мизинца. Я ещё не ушёл, а он уже сосал себе вовсю!

Слушая рассказ доктора, Кинкас качал головой, будто размышлял о чём-то своём.

– Галено стал отцом, – задумчиво произнёс он. – Кто бы мог подумать, что он на это способен? Придётся мне, пожалуй, прибавить ему жалованье на пару когтей… – Он прищёлкнул языком. – И всё-таки, Флавио, вы должны признать, что иногда предчувствия сбываются.

– Только не сегодня, Арлиндо, – рассмеялся доктор. – Что может случиться во время праздника, который так тщательно спланирован?

Изрядно потрудившись на ухабистой дороге с крутыми подъёмами, взмыленные лошади наконец остановились у открытых ворот Дома Реймоа. Закат, словно усердный кондитер, покрывал небо красной глазурью, полная луна соперничала с исчезающим солнцем. Многочисленные пёстрые экипажи, все как один богаче двуколки Кинкаса, теснились вдоль подъездной аллеи, из некоторых ещё выходили пассажиры. Конюх в роскошной ливрее принял поводья, и хозяин гостиницы с доктором соскочили на землю, постаравшись, как могли, сохранить достоинство. Величественный особняк маячил впереди, словно древний окаменевший гигант, сохранившийся в вековых отложениях.

Внезапно парадная дверь с треском распахнулась и оттуда, будто из адских врат, с душераздирающими воплями вывалилась толпа людей. Гости вперемешку со слугами, спотыкаясь и сбивая друг друга с ног, бросились вниз по ступенькам. Пожилая женщина в нарядном цветастом платье попыталась подняться на ноги, но была безжалостно затоптана, слуга в униформе успел подхватить на руки ребёнка в коротких штанишках, юная девушка, ровесница Дарсианы, запуталась в своих юбках, завертелась на месте как волчок и покатилась вниз.

Нижняя челюсть Кинкаса отвисла, словно ловушка для омаров. Неожиданный массовый исход людей был страшен, но странная серебристо-бледная волна студенистой вязкой жидкости, которая преследовала их по пятам, медленно колыхаясь и поднимаясь на дыбы как стая ленивых амёбообразных тигров, вселяла куда больший ужас.

Подобно неутомимому любовнику, океан вновь и вновь с маниакальным упорством, хоть и не слишком изобретательно, вылизывал пустынный берег, оставляя на колышущейся песчаной груди своего любовника пенистую кайму солёной слюны. Рыбацкая лодка со снятой мачтой лежала на боку, рядом были сложены паруса и сети. В воздухе стоял запах йода, смолы и рыбьих потрохов. Полная луна, словно чудесный строитель из царства снов, прокладывала широкую светящуюся магистраль над затопленными фазендами морского дна.

Волнистая линия выброшенного морем мусора отмечала границу прилива. Здесь валялись клочья всевозможных водорослей, пустые раковины, хрустящие белёсые комки, бывшие когда-то медузами, изредка – обкатанные разноцветные кусочки стекла, топазов, лазурита и ализарина. В неглубокой яме, вырытой в сухом песке выше полосы отбросов, свернулась калачиком человеческая фигура. Скорее всего, это был бездомный бродяга. Едва прикрытый рваной одеждой явно с чужого плеча, он спал на боку, поджав босые ноги и положив голову на согнутый локоть. Вокруг человека в песчаной яме собралось несколько десятков живых крабов. Они не двигались, лишь иногда чуть шевелили клешнями или глазами на стебельках. Ряды их чёрных полувысохших панцирей, отражавших лунный свет, очерчивали контуры лежавшего человека, словно толстые линии, нарисованные углём. Уже в течение нескольких сотен медленных вдохов и выдохов крабы стояли на вахте вокруг спящего, будто исполняя некий таинственный ритуал.

Ещё дальше пляж постепенно переходил в рваную линию небольших песчаных дюн, поросших жёсткой травой. Между дюнами по направлению к человеческой фигуре вилась цепочка следов, по которой крадучись ступали трое бандитского вида мужчин с дубинками и верёвками в руках. Кольца в их ушах ярко блестели в зловещем сиянии луны. Выйдя на открытое место, бандиты сразу же заметили спящего человека и бросились к нему, увязая ногами в песке и топча крабов-часовых. Двое упали на него и прижали к земле, а третий профессионально оглушил ударом дубинки по затылку. Судорожно дёрнувшись раз-другой, жертва обмякла.