Текст книги "Клуб адского огня"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

58

Когда Харвич вернулся, Нора сказала:

– У меня такое ощущение, что в ближайшее время появление твоей жены не предвидится.

– О ней не беспокойся. Ларк вне игры.

– Прости. Когда это случилось?

– Несчастье произошло в тот день, когда мы поженились. Думаю, я связался с Ларк для того, чтобы забыть Хелен. Ты ведь помнишь Хелен?

– Как я могу забыть Хелен!

– Тебя тогда, наверное, впервые в жизни выставили из дома, – рассмеялся Харвич. – В конце концов она заявила, что не хочет здесь жить, я тоже этого не хотел и откупился от нее. Откупился – это еще мягко сказано. Два миллиона в качестве алиментов и по десять тысяч ежемесячно. Слава богу, в прошлом году ей удалось заставить какого-то бедолагу жениться на ней. Но я решил подстраховаться, когда женился на Ларк. Она подписала брачный контракт, по которому в случае развода ей доставалось двести пятьдесят тысяч, вся ее одежда, драгоценности, машина – и все. Вот только не следовало мне жениться на женщине по имени Ларк Петтигрю. Я позволил ей все здесь переоборудовать целиком и полностью, и теперь живу в этом вот кукольном домике. – Взгляд Дэна был полон любви, нежности и грусти. – Жениться надо было на тебе, но я был слишком глуп, чтобы понять это. А ведь ты была тогда рядом.

– Я приняла бы твое предложение, – сказала Нора.

– В тот, последний раз? Ты появилась здесь как воплощение Вьетнама. Я хочу сказать, ты была какой-то неистовой.А я уже встречался с Ларк. Я хотел сказать, что должен был жениться на тебе давным-давно. На тебе, а не на этой ведьме Хелен.

– Почему же ты этого не сделал?

– Не знаю. А ты знаешь? Может, и хорошо, что мы этого не сделали. Я, кажется, не очень хороший муж. – Он обвел широким жестом кухню и снова рассмеялся. – Ларк ушла недели три назад, а через неделю после этого я уволил уборщицу. Мне плевать на беспорядок. Эта чертова уборщица вечно перекладывала с места на место мои книги и бумаги. Виноват: я так и не понял, почему должен изучать систему хранения вещей, предложенную уборщицей.

Нора улыбнулась.

– Господи, да что ж это я!... – Харвич зажмурился. – У тебя такая беда, а я говорю обо всей этой ерунде вместо того, чтобы тебе помогать.

– Ты уже помогаешь мне, – успокоила его Нора. – Ты даже не представляешь, как часто я думаю о тебе, Дэн.

Дэн потянулся к ней, накрыл ее ладонь своей, крепко сжал, а затем отпустил.

– Пожалуй тебе следует остаться здесь, по крайней мере, дня на два, на три. Может, дольше. Днем у меня операция, но я вернусь в четыре – в пять, привезу еды. Мы посмотрим, схватят ли они Дика Дарта; посидим, поговорим. Позволь мне позаботиться о тебе.

– Звучит очень заманчиво, – сказала Нора – Ты действительно разрешишь мне остаться?

Харвич подался вперед и снова взял ее руку.

– Даже если ты попытаешься уехать, я запру тебя на чердаке.

Норе показалось, что у нее вот-вот остановится сердце.

– Самому не верится, что я это сказал. Нора, ты как внезапное счастье, ты напоминаешь мне о настоящей жизни. Ты понимаешь это?

– Я напоминаю тебе о настоящей жизни.

– Да, какой бы она ни была. Напоминаешь... – Дэн отпустил ее руку и провел ладонью по глазам, которые неожиданно наполнились слезами. – Извини... Я должен думать, как помочь тебе, а вместо этого совсем расклеился. – Он попытался улыбнуться.

– Все хорошо, – сказала Нора. – Только в моей жизни грязи куда больше, чем в твоей.

Дэн потер пальцем под носом и ушел ненадолго в себя, остановив невидящий взгляд на горке грязных тарелок на краю стола.

– Давай приготовим тебе постель, – заговорил он, вставая; Нора тоже поднялась, возвращая ему улыбку. – Хочешь, принесу из машины твои вещи?

– Единственное, чего я сейчас хочу, – как можно скорее лечь и отдохнуть.

– Звучит неплохо, – улыбнулся Харвич.

59

Задержавшись у бельевого шкафа, чтобы взять там цветные простыни и наволочки им в тон – все белье новое и в упаковках, – они прошли затем в спальню с розово-голубым мохнатым ковром на полу, с синими в цветочек обоями и сосновой мебелью. У окна стояло кресло-качалка, сплетенное из прутьев и покрытое лаком. Прежде чем снять с кровати темно-синее пуховое одеяло, Дэн распаковал простыни и наволочки.

– Кровать удобная, а от кресла держись подальше, – кивнул в сторону кресла-качалки Харвич. – Одна из необузданных фантазий Ларк – креслице за две тысячи долларов, которое дырявит свитера и юбки.

Дэн накинул на кровать простыню, и Нора принялась заправлять ее края под матрац, в то время как хозяин квартиры делал то же самое с другой стороны. Вместе они расстелили, расправили и подоткнули верхнюю простыню.

– Госпитальные уголочки, – сказал Харвич. – Не бейся, сердце мое.

И они стали надевать на подушки наволочки.

– Так что же мне делать дальше, Дэн? – спросила Нора.

Дэн сунул руки в карманы и шагнул к ней; игриво-ироничного его настроения как ни бывало:

– Прежде всего мы постараемся узнать, взяла ли полиция Дарта или – лучший вариант – нашла ли она его тело. Потом постараемся выяснить, охотится ли по-прежнему за тобой ФБР. – Дэн положил правую руку на плечо Норы.

– Тебе не кажется, что я должна повидать доктора?

– А я недостаточно хорош для тебя? – Дэн попытался изобразить обиду.

– Того, которого хотел убить Дарт.

– Если тебя по-прежнему волнуют дела Дэйви, то единственное, что тебе стоит сделать, – это рассказать ему, что адвокаты «Ченсел и Хаус» готовятся продать их всех с потрохами. Это поможет наладить твои отношения со свекром.

Дэн Харвич словно впустил свежий воздух и солнечный свет в промозглую камеру, в темноте которой в отчаянии кружила Нора.

– На твоем месте, – продолжал Дэн, – я попытался бы получить с его папаши все, что можно. В одном этот негодяй был прав: Америка есть Америка, и бизнес есть бизнес.

Нора закрыла глаза, пытаясь удержать подступившую к горлу тошноту, и услышала шарканье ножек спешащих к ней демонов.

– Не делай со мной этого, – попросила она. – Пожалуйста.

Обняв ее за талию, Харвич подвел Нору к краю кровати.

– Прости. Тебе надо отдохнуть, а я совсем заболтал тебя.

– Со мной все будет в порядке, – сказала Нора, беря Дэна за запястье. Она словно разрывалась надвое: одна ее часть хотела, чтобы Дэн остался, а другая – чтобы он ушел. – И не ты, а я должна перед тобой извиниться.

– Ложись.

Нора повиновалась. Дэн встал в ногах кровати, развязал шнурки и снял с нее кроссовки.

– Спасибо.

– Ты помнишь фамилию этого доктора? – спросил Харвич.

Нора покачала головой.

– Что-то ирландское.

– Это сужает круг поисков. Как насчет О'Хара? Майкл О'Хара.

Нора снова покачала головой.

– Он ведь голубой, не так ли? – Дэн начал массировать большими пальцами ступню Норы. – Я знаю в этом городе только трех голубых докторов, и все они моложе меня. – От каждого движения пальцев Харвича по всему телу Норы пробегали теплые волны. – А Дарт называл его по имени?

Нора кивнула.

– С какой буквы оно начинается?

– С "М", – не сомневаясь ни секунды, сказала Нора.

– Майкл. Моррис. Монтегю. Макс. Майлз. Мэнни. Марк. Что еще? Монро.

– Марк.

– Марк? – Дэн принялся за левую ногу. – Марк. Голубой с ирландской фамилией. Давай посмотрим. Конлон, Конбой, Конгдон, Кондон, Малрой, Мерфи, Морфи, Брофи, О'Мэли, Джойс, Тирни, Кирнан, Бойс, Маллиган. Да-а, задачка! Берк, Брэнниган, Салливан, Бойл.

– Стоп. Что-то близкое. Похоже на Бойл, но не Бойл. – Нора задержала дыхание, закрыла глаза, и нужное имя выплыло вдруг из темноты. – Фойл. Его имя – Марк Фойл.

– Марк Фойл?

Дэн рассмеялся.

– Марк Фойл такой же ирландец, как английская королева. Это же не ирландская фамилия. Только звучит похоже, а пишется совсем по-другому. Он сам однажды признался, что не имеет к Ирландии никакого отношения, – все это Харвич говорил с подчеркнуто выразительным жеманством, очевидно подражая манере Фойла разговаривать.

– Так ты его знаешь?

– Имею несчастье быть знакомым, увы, – прошелестел, продолжая пародировать, Харвич.

– Он – что, правда такой? – спросила Нора.

– Именно. Другим он не бывает. Этот человек практиковал как терапевт в течение сорока лет. Лечил в основном больших боссов. Довольно чопорный тип.

– Где он живет?

– В престижной части города. В отличие от нас, простых смертных, доктор Фойл, глядя через оконное стекло с ультрафиолетовым фильтром на свои владения, видит несравненно большее количество деревьев. – Дэн похлопал Нору по ноге. – Послушай, если ты хочешь встретиться с этим человеком, я отвезу тебя к нему. Но учти – это один из самых аристократических гомиков.

Нора вздрогнула, услышав слово «гомик», – оно прозвучало гадко и зло, особенно из уст Дэна Харвича, однако она поборола отвращение и спросила:

– Ты думаешь, у него не найдется минутки поговорить со мной?

– Для меняу Фойла почему-то всякий раз не находится минутки. Но туда стоит съездить хотя бы для того, чтобы взглянуть на его любовника.

В коридоре послышался телефонный звонок.

– Попытайся вздремнуть, – сказал Харвич.

– Попытаюсь, – пообещала Нора.

Дэн последний раз погладил ее по ноге и с улыбкой направился к двери. Нора слышала в коридоре его торопливые шаги к телефону, находившемуся, должно быть, в другой спальне. Через несколько секунд голосом, достаточно громким, чтобы могла расслышать Нора, он сказал:

– О'кей, я знаю, я знаю, что это так.

Нора подумала, что нелишне было бы принять ванну. На мраморной полочке рядом с древнего вида раковиной в нераспечатанных светлых пластмассовых гробиках лежали три новенькие зубные щетки, дозатор с пищевой содой и отбеливающая зубная паста. Норе никак не удавалось открыть один из пластмассовых футляров со щеткой, пока она не расколола его. Над раковиной на розовой стене блестело новомодное оснащение: полочки, шкафчик. Заглянув туда в поисках необходимого, Нора нашла удлиненную бутылочку шампуня и кондиционер к нему – оба для сухих или поврежденных волос – в окружении множества бесплатных пузырьков из разных отелей.

Похоже, Ларк оставила постель Харвича чуть раньше, чем оставила его дом. На полочке над полотенцами Нора обнаружила твердый дезодорант, полупустую бутылку полоскания для рта, почти пустую баночку аспирина, пилочку для ногтей, несколько видов увлажняющего крема для кожи лица и тела и высокий, почти полный баллончик спрея «Же Ревьен». Нора начала вытаскивать из джинсов подол футболки.

– Подожди, – раздался голос у нее за спиной. От неожиданности Нора взвизгнула и подпрыгнула на полдюйма над полом.

– Извини, я не хотел...

Нора повернулась к двери, держась за горло рукой, под которой бился ее пульс, и увидела Дэна Харвича, стоявшего на пороге с виноватым выражением лица.

– Думал, ты слышала, как я подошел...

– Я собиралась принять ванну.

– Знаешь, мне вдруг пришло в голову, что мы должны связаться с доктором Фойлом как можно быстрее. Если Дарт все-таки сбежал, каким бы невероятным это ни казалось, мы должны быть уверены, что Марк в безопасности.

– Ну что ж, хорошо, – сказала Нора, не зная, что думать об этой неожиданной перемене планов.

– Мы должны успеть сделать это сегодня утром. – Харвич тоже заметно переменился: темп его речи и движений ускорился, как и пульс Норы. Улыбаясь, Дэн отошел в сторону от двери, взглядом приглашая Нору следовать за собой.

– Как быстро ты все переиграл...

– Знаешь, в чем моя главная проблема? Никак не могу отойти от собственных дурацких стереотипов. Мне кажется, что Марк Фойл смотрит на меня свысока, и это меня бесит. Эгоистичный тоненький голосок внутри меня говорит, что я – крутой, а он – всего-навсего ушедший на пенсию терапевт, который мнит себя бог знает кем, черт бы его побрал. Но я не должен позволять подобным мыслям удерживать меня от правильных поступков.

Вслед за Дэном Нора прошла в огромную спальню с кроватью под пологом на четырех столбах и большим телевизором. По полу была разбросана одежда.

– А что Дарт собирался сказать этим людям? Как он рассчитывал проникнуть в их дома?

– Мы должны были изобразить, будто я пишу что-то о лете тридцать восьмого года в «Береге». Все знают о Хьюго Драйвере, но остальным гостям так и не воздали должное. Что-то вроде этого.

– Звучит неплохо. Если у меня и есть талант в чем-то помимо хирургии, так это во вранье. Кем ты хочешь быть? – Ударом ноги отшвырнув с дороги горку ношеных носков и рубашек, Дэн направился к книжному шкафу.

– Понятия не имею, – сказала Нора.

– Какое имя подойдет женщине-писательнице? Эмили Элиот. Ты – мой старый друг Эмили Элиот, мы вместе ходили в Браун, а сейчас ты якобы пишешь обэтих, как их там, ну, которые в «Береге». Так... Училась ты в Гарварде, получила степень доктора философии, преподавала некоторое время, но уволилась, чтобы стать писательницей, – говоря все это, он листал толстый телефонный справочник. – Надо сделать тебя уважаемым членом общества, а то Марк Фойл не захочет уделить тебе время. Пять лет назад ты издала одну книгу. Книгу о... хм... может, о Роберте Фросте? Он, кстати, бывал когда-нибудь в «Береге»?

– Возможно.

– А какое издательство напечатало твою книгу? «Ченсел-Хаус», я полагаю.

– А редактором был Мерл Марвелл.

– Кто? А, понял, он – большая шишка в издательстве.

– Самая большая, – улыбнулась Нора.

– Когда врешь, нужно сообщать как можно больше мелких подробностей. – Найдя нужную страницу, Дэн заскользил пальцем по строчкам с именами. – Итак, поскольку речь идет о Марке Фойле, он вполне может проводить лето где-нибудь на греческом острове. Как звали его тогдашнего любовника? Фамилия была Монк, а имя – Телониус?

– Крили, – поправила Нора.

Харвич набрал номер и скрестил пальцы, призывая на помощь удачу.

– Алло, будьте добры, могу я поговорить с Марком? Это Дэн Харвич. Да, конечно, здравствуй, Эндрю. Как поживаешь? Да, правда? Замечательно. Провинстаун – это здорово. Но не мог бы ты... Спасибо. – Дэн прикрыл микрофон ладонью: – Его дружок говорит, что они собираются провести остаток лета в Провинстауне. Звучит не слишком обнадеживающе. – Он снова заговорил в трубку: – Марк, привет, это Дэн Харвич. Моя старая знакомая, еще по Брауну, – она писательница – приехала сюда собирать материал для книги, и оказалось, что ей просто необходимо встретиться с тобой. Да, да. Ее зовут Эмили Элиот, она не профессиональный писатель, она доктор философии. Гарвард. Поэт по имени Крили Монк? Точно. Эмили интересуется людьми, гостившими в месте под названием «Берег», и, кажется, где-то встретила твое имя. – Дэн посмотрел на Нору. – Он хочет знать, где именно ты нашла его имя.

Дарт не дал указаний Норе, как она наткнулась на информацию о Марке Фойле.

– В процессе сбора материала по Крили Монку, – сказала она.

Дэн повторил ее фразу в телефонную трубку.

– Нет, у нее уже вышла одна книга. О Роберте Фросте. Да, да, она здесь. – Дэн протянул Норе трубку. – Эмили? Доктор Фойл хочет поговорить с тобой.

Голос Фойла был резким и решительным – ничего похожего на то, каким изобразил его Дарт.

– Что происходит, мисс Элиот? У Дэна Харвича нет серьезных знакомых.

– Я была ошибкой юности, – сказала Нора.

– И маловероятно, чтобы вы работали над книгой о Крили Монке. Никто не помнит его в наши дни.

– Как уже упомянул Дэн, я работаю над книгой о том, что произошло в «Береге» в тридцать восьмом году. Мне кажется, что успех Хьюго Драйвера незаслуженно затмил остальных писателей, которые в тот год были с ним там.

– У вас есть издатель?

– "Ченсел-Хаус".

После долгой паузы, Марк Фойл произнес:

– Почему бы вам не приехать сюда, чтобы я взглянул на вас лично? Сегодня мы уезжаем из города, но немного времени у меня есть.

60

Дверь каменного дома, стоявшего среди дубовых деревьев, открыл приветливо улыбающийся стройный молодой человек в легком сером костюме и черной шелковой рубашке. Дэн представил Эмили Эндрю Мартиндейла, который посмотрел при этом прямо в глаза Норы, улыбнулся еще шире и тут же превратился из дипломатичного красавца в того, кем был на самом деле, – полного любопытства, доброго юмора и доброжелательности человека.

– Как приятно видеть вас в этом доме, – сказал он Норе. – Марк очень заинтересовался вашим проектом. Не знаю, понимаете ли вы, что вам предстоит.

– Я благодарна за то, что он согласился со мной поговорить, – сказала Нора.

– Согласился – это мягко сказано. – Пропустив их в дверь, Мартиндейл сделал несколько шагов назад. Роскошный персидский ковер вел к подножию широкой лестницы с блестящими широкими деревянными ступенями. – Я провожу вас в библиотеку.

Пройдя насквозь ряд колонн, Эндрю открыл дверь в уставленную книжными стеллажами комнату, которая была раза в два больше библиотеки Элдена Ченсела. В сиянии солнечного света, льющегося из окна, седоволосый мужчина в ворсистом темном костюме, лицо которого неожиданно показалось Норе знакомым, стоял рядом с письменным столом, на сверкающей полированной столешнице которого Нора увидела открытый ящичек библиотечной картотеки. Улыбнувшись вошедшим поверх черных очков со стеклами-половинками, Марк с победным видом поднял толстую книгу в красном переплете.

– Эндрю, ты сказал, что я найду это, и я нашел.

– В этом доме ничего никогда не теряется, – сказал Мартиндейл. – Вещи просто прячутся в ожидании того момента, когда они кому-нибудь понадобятся. Дэн и мисс Элиот пришли как раз вовремя, чтобы разделить твой триумф. Хотите кофе? Или чаю?

Вопрос был адресован Норе, которая ответила, что если кофе уже готов, она с удовольствием выпьет немного.

Седоволосый мужчина зажал красную книгу под мышкой, резким движением снял очки, опустил их в верхний карман пиджака и поспешил к ним через комнату с протянутой правой рукой. Он, казалось, весь лоснился, как ртуть; ему должно было быть за семьдесят, но выглядел он так, словно практически не изменился за последние лет двадцать пять. Пожав руку Харвичу, Фойл стремительно обернулся к Норе – в глазах его горели нетерпение и любопытство, но в то же время взгляд был немного настороженным. Норе показалось, что одного взгляда старику было достаточно, чтобы понять про нее все, включая то, что она не очень понимала сама.

Харвич представил их друг другу.

– Давайте присядем, и вы расскажете о себе, – предложил Фойл, указывая на округлый пухлый диван и два таких же кресла у залитого солнцем окна; рядом – так, чтобы удобно было дотянуться с кресел и дивана, – стоял стеклянный журнальный столик с аккуратной стопкой периодики.

Нора села на один краешек дивана, Фойл – на другой. Харвич обошел вокруг столика, опустился в кресло у дальнего конца дивана и откинулся на спинку.

– Вы не очень хорошо спали, не так ли? – спросил Фойл.

– Меньше, чем хотелось бы, – ответила Нора, удивленная его вопросом.

– И еще вы пережили стресс. Если не сочтете мой вопрос бестактным, с чем это было связано?

Нора посмотрела через стол на Харвича, и он приободрил ее ласковым взглядом.

– Последние несколько дней были немного странными, – тихо проговорила она.

– В каком смысле?

Глядя на доброе, умное лицо под шапкой седых волос, Нора чуть было не призналась, что проникла в домдоктора Фойла под чужим именем. Заметив нерешительность Норы, Марк Фойл подался вперед, не изменяя выражения лица.

Нора переводила глаза с Фойла на Харвича, который смотрел на нее с тревожным сочувствием.

– Честно говоря, – выпалила Нора, – у меня на днях начался климакс, и мое тело словно ополчилось на меня.

Фойл откинулся на спинку дивана, понимающе кивнув, а за его спиной облегченно вздохнул и обмяк в кресле Дэн Харвич.

– Если не считать того, что выглядите вы очень молодо, – сказал Фойл, – это вполне удовлетворительное объяснение. Вы посещаете гинеколога, чтобы он наблюдал за ходом процесса?

– Да, спасибо.

– Простите меня, если показался вам не в меру любопытным. Я – как старая пожарная лошадь. Мои профессиональные рефлексы частенько берут верх над хорошими манерами. Вы с Дэном дружили в Брауне?

– Да, – кивнула Нора.

– Каким же был в те времена наш выдающийся нейрохирург?

Нора посмотрела на выдающегося нейрохирурга, пытаясь представить себе, каким он был в Брауне.

– Диким и застенчивым, – сказала она. – Вечно всем недовольным. Когда Дэн поступил в медицинский колледж, характер его изменился к лучшему.

Фойл рассмеялся.

– Память старого друга – замечательная штука. Не позволяет нам забыть кокон, из которого мы вылупились.

– Некоторые старые друзья помнят гораздо больше, чем ты можешь себе представить, – вставил Харвич.

– Когда я был в том же возрасте, я зачитывался Браунингом и Теннисоном, пока их строки не полезли у меня из ушей. Боюсь, это не слишком современно. Думаю, что в Крили мне больше всего нравилось то, что, хотя этот человек был гораздо лучше, чем тот, каким я мог когда-либо рассчитывать стать, он тоже был несовременен. В медицине ты обязан ни на минуту не отставать от времени, чтобы хотя бы чего-то стоить, но к искусству это, пожалуй, не относится, как, по-вашему?

Эндрю Мартиндейл появился на пороге библиотеки с широким серебряным подносом, на котором стояли три чашки и коФейник, как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу Фойла.

– Только не начинай опять, – сказал он.

– Но на этот раз мы можем проконсультироваться с писательницей, у которой диплом доктора философии Гарвардского университета. Что вы думаете по этому поводу, Эмили? Мы с Эндрю постоянно дискутируем об извечном споре между традициями и авангардом.

Мартиндейл опустил поднос на стол, едва не зацепив стопку журналов. Нора смотрела на нее, а сердце сжалось в комочек: все, попалась... сейчас разоблачат! «Авек», «Линго» и «Конъюнкшнс» – издания, которые отражали литературные интересы Эндрю, насколько она знала их тематику, были написаны все равно что на урду.

– Разрешите наш спор, – попросил Фойл.

– Мне кажется, не стоит... – начал было Харвич, но Нора прервала его.

– Нет, нет, почему же, – сказала она. – Хотя не думаю, что этот спор можно разрешить, и не уверена, что вы хотели бы, чтобы его разрешили, поскольку ваши дискуссии доставляют вам удовольствие. Что до меня лично, я одинаково люблю и Бенджамина Бриттена [21]21
  Бенджамин Бриттен (1913 – 1976) – английский композитор.


[Закрыть], и Мортона Фелдмана [22]22
  Мортон Фелдман (1926-1987) – американский композитор.


[Закрыть], а они, возможно, ненавидели музыку друг друга. – Нора обвела взглядом мужчин. Двое из них смотрели на нее с нескрываемым пониманием и дружелюбием, а третий – с таким же нескрываемым удивлением.

Улыбнувшись, Мартиндейл снова вышел из библиотеки. Трое оставшихся, словно по команде, поднесли к губам чашки и отпили по глотку отличнейшего кофе.

– Вы правы, нам обоим нравится этот нескончаемый спор, и что мне больше всего импонирует в Эндрю, это то упорство, с каким он продолжает пытаться сделать меня современнее. И хотя произведения Крили – не совсем та литература, которой он увлекается, Эндрю поддержал меня в моих намерениях опубликовать сборник его стихов. – Фойл улыбнулся Норе. – Было бы замечательно, если бы ваша работа позволила мне наконец-то воздать ему должное.

Норе захотелось вдруг незаметно улизнуть из этого дома.

– Вас, должно быть, редактирует Мерл.

– Простите?

– Мерл Марвелл. Из «Ченсел-Хауса». Он ведь ваш редактор?

– Да, конечно. Я и не догадывалась, что вы знакомы.

– Мы встречались с Мерлом несколько раз, но я почти не знаю его. Насколько мне известно, Мерл был единственным в издательстве, кому хватило мужества отстаивать проект, который не очень нравился Линкольну. Мне кажется, что Мерл – единственныйнастоящий редактор в «Ченсел-Хаусе».

Нора улыбнулась Фойлу, но от этого разговора ей все больше становилось не по себе.

– Но вы думаете, – продолжил Фойл, – в «Ченсел-Хаусе» захотят напечатать книгу, которая представит Драйвера не совсем в том свете, в каком принято? Дело в том, что с самого начала Крили был о Драйвере не самого высокого мнения, а к концу того лета, о котором идет речь, он уже просто не переваривал Хьюго.

– Мне кажется, в издательстве хотели бы представить сбалансированную оценку, – сказала Нора.

– Ну что ж. – Фойл поставил чашку на блюдце. – Не вижу причин, почему бы мне не поделиться с вами тем, что знаю сам. – Он взял в руки толстую красную книгу. – Это дневник, который вел Крили в течение последнего года своей жизни. Я прочитал его, когда перебирал бумаги Крили после его смерти. Я сказал «прочитал»? Нет, скорее изучил.Как всякий переживший самоубийцу, я пытался найти объяснение.

– И вы нашли его?

– А разве можно найти этому объяснение? Его сильно разочаровали за день до смерти, но я никогда б не подумал... – Марк покачал головой, в глазах его мелькнула боль неудачи. – До сих пор нелегко вспоминать об этом. Но в любом случае, если вы хотите содрать позолоту со знаменитого Хьюго Драйвера, дневник может вам пригодиться. Этот человек был бесхарактерным и слабовольным. И хуже того. Крили понадобилось некоторое время, чтобы убедить кого-либо в главном: Хьюго был вор.