Текст книги "Клуб адского огня"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

55

Вздрогнув от неожиданности и удивления, Нора проговорила:

– Профессионально...

– А ты сомневалась? – раздраженно откликнулся Дарт. – Я ведь прирожденный хирург. В чем главная особенность прирожденного хирурга? В его призвании резать людей. Мальчишкой я практиковался на животных, но мне никогда не хотелось стать ветеринаром. Ни за что на свете! – Дарт подрезал широкие полукружья плоти по обе стороны от первого надреза, затем отделил и бросил на занавеску кусок мягкого желтого жира. Через несколько секунд он обнажил нижнюю часть грудной клетки и брюшины трупа.

– Ты только посмотри на печенку Шелли! – предложил он Норе. – Замечательная картина. А что у нас с поджелудочной? Так, теперь желчный пузырь – можно проверить на предмет камней или чего другого нехорошего. А вот эту большущую гадкую диафрагму я сейчас уберу, и грыжу заодно – все долой. Взгляни только на весь этот жир! Этот парень мог бы целый месяц снабжать сырьем мыловаренную фабрику.

– Ты неплохо изучил теорию.

– Медицинские книги гораздо интереснее той ерунды, которую мне приходилось читать своим пожилым леди. – Подрезав и отделив толстую, с прослойками жира диафрагму, Дик занялся брюшной полостью.

– Так что «Клуб адского огня»? – переспросила вдруг Нора.

– Ты ведь знаешь о существовании в Йеле тайных обществ, не так ли? Но очень-очень тайные общества – они гораздо интереснее просто тайных. «Клуб адского огня» – одно из самых старых обществ такого типа. Когда-то членство в клубе можно было только унаследовать, но с сороковых годов они начали принимать людей со стороны. Линкольн Ченсел был дружком некоторых шишек, завсегдатаев клуба, и они перекроили правила так, чтобы можно было принять Элдена. Так что Дэйви имел полное право вступить туда, и он им воспользовался. Господи, ты только посмотри на это.

Подрезав спайки брюшины, он вынул из тела печень.

– Правая доля примерно наполовину больше, чем должна быть. Видишь цветоизменение? Приличная печень всегда красного цвета. Вот, смотри – vena cava, большой сосуд, почти почернел. И ткань из рук вон. Не знаю, что пил наш старина Шелли, но дурные привычки постепенно убивали его. – Выложив печень на клеенку, Дарт разрезал ее пополам. – Ну что за дрянь. Печеночная артерия не толще зубочистки... Я не знаю, почему Дэйви остался в этом клубе. Наверное, его старик считал, что это закалит парня. Дэйви совершенно не подходил для этого места. Там царили распущенность и грязь. Секс, наркотики и рок-н-ролл.

Даже внутри уютной оболочки Норе было интересно слушать все это. Получалось, что большая часть того, что рассказал ей Дэйви, было ложью.

– Где вы собирались?

– Снимали пару этажей в северной части городка. А когда у соседей стали появляться подозрения, переехали в другое здание. Суть в том, что, став членом клуба, ты мог делать все что угодно. Никому не разрешалось критиковать других за то, что они делали. Не спрашивай, не сомневайся, не суди. Кое-кто из членов клуба умер от передозировки наркотиков. И ничего... Люди твоего поколения считают, что это они изобрели наркотики. Но по сравнению с нами вы были просто щенками. Трава всех видов, ЛСД, ангельская пыль, спид, героин, амфетамины и выше головы кокаина. Только там малыш Дэйви чувствовал себя по-настоящему дома Он просиживал там по трое-четверо суток без сна, с обеих рук вгоняя дозы в ноздри и бормоча всякую чушь о Хьюго Драйвере, пока не вырубался, где сидел. – Нора наблюдала, как двигаются руки Дика внутри распахнутого живота трупа. – Ненавижу запах желчи. Тем, кто считает, что дерьмо плохо пахнет, надо бы дать понюхать содержимое их желчного пузыря. – Дарт принес из ванной туалетную бумагу и промокнул растекающееся по клеенке темно-коричневое пятно. Затем он разрезал пополам грушевидный мешочек желчного пузыря Долкиса и радостно вскрикнул: – Ну, что я тебе говорил? Камни! Штук десять, не меньше. Если бы печень не успела доконать Долкиса, ему пришлось бы пережить болезненную операцию. – Завернув изуродованный пузырь в туалетную бумагу, Дарт отложил его в сторону, но в воздухе по-прежнему висело влажное зловоние смерти.

– Хочу проверить его поджелудочную и взглянуть на селезенку. Селезенка – замечательный орган.

– А вы приводили в «Клуб адского огня» девушек? – спросила Нора.

– Любой женщиной, посетившей клуб, мог заняться каждый. Однажды туда приходила даже эта придурочная подружка Дэйви – Эми, или как ее там. А ушла оттуда повернутой еще больше. Позже Дэйви стал появляться в клубе с другой цыпой. И если Эми была просто странной, то вторая была абсолютно безбашенной. Мужская одежда Короткие волосы. – Аккуратными движениями ножа Дарт отсекал соединительную ткань и сосуды. – Видишь эту пикантную малышку рядом с Дэйви и говоришь себе: «О'кей, пожалуй, я пощекотал бы ей ребрышки» – и тут вдруг по какой-то непонятной причине понимаешь, что нет – ни за что! И еще одно: все, что она о себе рассказывала, – все ложь до единого слова. Оп-па, привет! – Дарт держал перед собой сочащуюся, длиной не меньше фута, поджелудочную железу, на конце которой болталось серо-коричневое новообразование величиной с мячик для гольфа. – Видал я опухоли, но эта малышка – нечто! Шелли, твое тело надо выставлять напоказ в стеклянном ящике. Скорее бы увидеть, как выглядит его сердце.

– Она была лгуньей?

– Ты никогда не замечала, что твой муженек любит приукрашивать правду? А девчонка – она была хуже чем лгунья. Наверное, у малышки Дэйви просто пристрастие к сумасшедшим дамам. – Положив на клеенку разрезанную поджелудочную железу, Дарт криво улыбнулся Норе.

– Как ее звали?

– Кто ж знает... Она лгала даже об этом. Как ты, возможно, заметила, я всегда чувствую, когда мне лгут. Она была самой лучшей лгуньей из всех, каких мне приходилось встречать, но – она была всего-навсего лгуньей. Если верить Дэйви, она училась в колледже в Нью-Хейвене и была родом из какого-то городка неподалеку оттуда. Забыл какого. Честер или что-то вроде того. А может, Гранвилль. Я проверял: она никогда не училась в колледже в Нью-Хейвене, и семья с такой фамилией, как у нее, никогда не проживала в том городе.

– Может, это был Амхерст?

– Амхерст? Нет. А почему ты так решила?

– Дэйви однажды рассказывал мне историю об одной своей бывшей девушке, которая говорила, что она из Амхерста. Я подумала, что это, может быть, она.

Дарт посмотрел на Нору долгим внимательным взглядом.

– У паренька твоего, видать, целая коллекция эксцентричных дамочек. Что ж, в конце концов, он ведь красив. Во всяком случае, с той девицей он стал появляться повсюду. Не думаю, что они проводили все свободное время в беседах о Хьюго Драйвере, но всякий раз, когда я встречал их, она пыталась добиться от Дэйви, чтобы он заставил отца сделать что-то там такое с «Ночным путешествием». Она была просто помешана на этой книге. Девчонка приставала к Дэйви, чтобы он дал ей почитать оригинал рукописи – что-то вроде этого. Насколько я знаю, он пытался – но что-то там не сложилось.

Еще несколько движений ножа – и в руках у Дарта оказался багровый орган, формой напоминавший кулак.

– Удивительно, но выглядит не так плохо, если учесть, какая у нее была компания, – прокомментировал Дик.

– А что случилось с этой девушкой?

Дик положил селезенку рядом с истекающей кровью печенью.

– Однажды вечером я заглянул в нашу любимую пиццерию и увидел там Дэйви с его подружкой. Твой будущий муж был пьян в стельку. Я и сам-то был не очень трезв, но до Дэйви мне было далеко. Дэйви помахал мне рукой, показал на меня девушке и сказал ей: «Вот ответ на твой вопрос». Она возразила, что это не так. Они говорили о чем-то своем, и я должен был оказаться ответом на вопрос этой сумасшедшей. Но не оказался. Девица была трезва как стеклышко. Из дальнейших разговоров я понял, что до того, как Дэйви накачался, она уговаривала его отвезти ее в какое-то место, куда ей давно хотелось попасть. Дэйви рвался сесть за руль, но она отговаривала его и твердила, что вполне можно подождать до завтра. Но балбес, за которого ты вышла потом замуж, настаивал, чтобы они отправились немедленно и не куда-нибудь, а в «Берег». Она хотела побывать там, и Дэйви был убежден, что это необходимо сделать именно сегодня вечером. За руль мог сесть я. При этом меня и не подумали спросить, хочется ли мне пилить на ночь глядя через весь Массачусетс.

Девчонка не хотела, чтобы я вез их, поэтому я тут же решил согласиться. По дороге я планировал проинформировать Дэйви о сказках его подружки. Получилось бы очень забавно, не правда ли? Дэйви был слишком пьян, чтобы понять, что его девушка в ярости. Он не мог сесть за руль, а у нее не было прав. Я сказал, что готов решить их проблему. Девица пыталась возражать, но Дэйви не слушал ее. В общем, мы поехали. Дэйви сразу отрубился на заднем сиденье. Девица сидела рядом со мной и практически не разговаривала, только иногда подсказывала направление. Мы проехали по шоссе миль сто, когда Дэйви очнулся и стал сыпать какими-то цитатами из «Ночного путешествия»... Жаль, нет того, чем пилят ребра: ножом-то у меня не получится. Придется ломать руками. – Дарт схватился за одно ребро и потянул, бормоча под нос ругательства. Кость чуть вышла наружу и разломилась пополам. – Думаю, достаточно, – пробормотал Дарт, снова берясь за нож, чтобы перерезать хрящи. – Я пытался заглушить Дэйви с помощью радио, но мне попадалось одно диско, которое я ненавижу. Знаешь, что я люблю? Настоящую музыку. Певцов, которых сейчас уже не услышишь. Дайте мне хороший баритон, и я буду самым счастливым человеком на свете. О, теперь уже хорошо видно сердце.

Итак, бог знает где мы колесили по темному шоссе, Дэйви цитировал Драйвера, а девица сидела, как мраморная статуя. И вдруг она говорит, что хочет пи-пи. Это почти взбесило меня, потому что мы только что проехали стоянку. Почему она не сходила в туалет там? И знаешь, что она ответила? «Остановите, как только сможете. Я хочу писать в лесу, как Маленький Пиппин, потому что я и есть Маленький Пиппин». Момент показался мне вполне походящим, чтобы рассказать Дэйви все, что я узнал об этой маленькой сучке. Что я и сделал. Мне пришлось повторить это два или три раза, пока до Дэйви наконец дошло. Возможно, она действительно Маленький Пиппин, но она, уж конечно, не та, за кого пыталась себя выдавать, когда они познакомились. И до Дэйви, каким бы пьяным он ни был, дошло наконец, что имя, которым она себя называла, подозрительно напоминало имя другого персонажа «Ночного путешествия». А девица далее бровью не повела. «Остановите у следующего съезда с шоссе, – сказала она. – Я могу выйти там» – «Если не расскажешь мне, кто ты на самом деле, можешь выйти и больше не входить», – заорал Дэйви. Мы успели заехать очень далеко, крутом были только леса да темень, как в угольной шахте. Я съехал с шоссе. Дэйви пытался схватить девчонку за руку, но она вырвалась и убежала в лес. Тогда Дэйви стал орать на меня – оказывается, это я виноват в том, что она оказалась лгуньей. Прошло десять восхитительных минут, и я высказал предположение, что его подружка писает что-то ук слишком долго. Он вывалился и примерно полчаса бродил по лесу, искал ее, потом вернулся к машине и сказал: «Ну и черт с ней! Поехали обратно в Нью-Хейвен. Только на этот раз поведу я». Он быстро вскочил за руль и стал разворачиваться, и тут эта сучка появилась вдруг прямо перед машиной. А потом исчезла. Наш герой начинает плакать. Потом он достает из кармана пробирку с кокаином, вдыхает его и уезжает.

– Он оставил ее там?

– Уехал. И гнал со скоростью восемьдесят миль до самого Йеля.

– А что было потом?

– А потом из лечебницы выпустили психопатку Эми, и Дэйви снова стал петь серенады под ее окнами. Он никогда больше не приходил в «Клуб адского огня». О боже, как же нам его не хватало!

– А в Нью-Йорке тоже есть «Клуб адского огня»?

Дарт вскинул голову, глаза его сузились.

– В общем, да, есть. В двадцатые годы группка выпускников решила, что развлечения не должны заканчиваться с отъездом из университета. Но в Нью-Йорке все более формально, чем было в Нью-Хейвене. Слуги, консьерж, хорошая кухня. Взносы достаточно высоки, чтобы чернь держалась подальше, но суть развлечений та же. А почему ты спросила?

– Мне вдруг стало интересно, не бывал ли там Дэйви.

Глаза Дарта сверкнули.

– Возможно, я видел там пару раз этого мастера наездов на безлюдных дорогах, но, сама понимаешь, я избегал его, как чумы.

– Понимаю.

– Свет очей моих, не окажешь ли мне любезность? Молоток, который я купил в Феафилде, остался лежать на заднем сиденье машины. Если уж я собираюсь ломать эти ребра, то должен сделать это профессионально.

Явно забавляясь, Дарт поднялся с колен и наблюдал за тем, как она идет к двери. Нора вышла наружу, и воздух показался ей удивительно, опьяняюще свежим. Она оглянулась и увидела, что Дарт стоит прямо за дверью, стараясь не касаться собственной одежды руками, до локтей замазанными кровью, как у мясника.

– Выйди, подыши свежим воздухом, – сказала Нора.

– Не-е-ет, мне по душе воздух внутри, – сказал Дик. – Такой уж я странный.

Над раскаленной крышей машины трепетало марево. Внутри было как в печке. Нора наклонилась и раскрыла пакет, лежавший на продавленном заднем сиденье. Ладонь встретила длинную деревянную рукоять молотка. Сердце вдруг запрыгало в груди, на лице под слоем косметики выступил пот. И Нора поняла, что больше не находится в оболочке, оберегающей ее от эмоций; как и когда она исчезла – она не заметила, но оболочки больше не было. Картинным жестом Дарт поманил Нору внутрь.

– Закрывай дверь, моя дорогая. Это был небольшой тест, но ты прошла его замечательно.

– Забавный ты все-таки человек.

– О да! – Дарт указал кровавым пальцем на тело Шелли Долкиса. – Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ты медсестра и можешь мне ассистировать. Встань коленями на подушку, чтобы не было жестко. Видишь, какой я заботливый.

Колени Норы опустились на подушку; молоток она положила справа от своего бедра.

– Дуга аорты, похоже, в полном упадке, – продолжил Дик. – А легочная артерия будто изношенный шланг. Хорошо бы взглянуть на нее изнутри: она наверняка в чудовищном состоянии. – Он нагнулся, подался телом вперед, чтобы заглянуть под ребра, явно ожидая, что Нора последует его примеру.

Сердце ее встрепенулось, как рыбка. Нора подняла молоток, доконца не уверенная, получится ли у нее. Затем она положила левую руку на поясницу Дарту, якобы для упора, а правой изо всех сил ударила молотком по его виску.

Дарт резко выдохнул и чуть не свалился лицом на труп. Он все же успел выставить перед собой руки и попытался встать на ноги. Нора вскочила, и на сей раз удар молотка пришелся по затылку. Дарт рухнул на колени. Нора размахнулась и ударила еще раз. Дарт завалился на бок, стукнувшись головой о пол.

С занесенным молотком Нора склонилась над ним. Сердце готово было выскочить из груди, ей не хватало воздуха Рот Дарта был распахнут, из уголка стекала струйка слюны.

Резко опустившись на одно колено, Нора залезла к нему в карман за ключами от машины. Секунду спустя она уже бежала по залитой солнцем стоянке. Нора завела машину и дала задний ход. Через открытую дверь ей было видно, как Дик Дарт поднимается на колени. Она попыталась выехать на дорожку, но в панике переключила скорость на нейтральную. Когда она нажала на акселератор, мотор взревел, а машина покатилась под уклон. Нора нажала на тормоз и снова оглянулась. Дарт, пошатываясь, брел к двери.

Дрожащей рукой она наконец перевела рычаг в нужное положение и направила машину к дорожке. Размахивая испачканными в крови руками, Дарт уже бежал к ней.

Машина рванула вперед. Нора резко дернула рулем, и правое переднее крыло с глухим стуком врезалось в Дика. Словно девушка из рассказанной им истории, он тут же исчез. Вцепившись в руль трясущимися руками, Нора направила машину вниз по холму.

Книга VI
Знакомые монстры

Пиппин понимал стоящую перед ним задачу. Беда была в другом.

Беда была в том, что задача казалась непосильной.

56

Улицы, здания, стоп-знаки летели мимо, встречные и попутные машины сигналили и испуганно виляли к обочинам. Пешеходы кричали и размахивали руками. Нора довольно долго ехала в противоположном направлении по улице с односторонним движением. Она убежала, она продолжала убегать – но куда? Нора бесцельно неслась по чужому городу, время от времени пугаясь незнакомого лица, отражавшегося в зеркале заднего вида. Она предположила, что незнакомая женщина в зеркале, должно быть, ищет выезд на автостраду, вот только не знает, куда по той автостраде ехать дальше.

Нора свернула к обочине. Мир за пределами машины состоял из больших красивых домов, казавшихся ей сидящими посреди просторных лужаек огромными кошками и собаками. Норе пришло в голову, что ей уже доводилось видеть это место раньше и здесь с ней произошли какие-то неприятности. И все же окрестности выглядели вполне дружелюбно, потому что здесь были...

Брызгалки-поливалки щедро разбрасывали воду по длинным газонам. Нора находилась на тупиковой улице, которая заканчивалась кольцевым разворотом перед самым внушительным на улице зданием – трехэтажным, из красного кирпича особняком с окном-фонарем, темно-зеленой входной дверью и бордюром из ярких цветов по периметру дома. Она приехала на Лонгфелло-лейн, и дом с окном-фонарем принадлежал доктору Дэниелу Харвичу.

Паника сменилась облегчением. Нора доехала до конца улицы, и только тогда ей пришло в голову, что миссис Ларк Петтигрю Харвич может и не обрадоваться внезапному появлению бывшей любовницы своего мужа, в каком бы безвыходном положении ни находилась незваная гостья. И в этот момент из глубины комнаты появился Дэн Харвич: держа в руке большую кружку, он подошел к окну и принялся обозревать свои владения. Сердце Норы болезненно сжалось.

Задержав на ее машине умеренно любопытный взгляд, Харвич глотнул из кружки кофе и задрал голову к небу. Со времени их последней встречи он почти не изменился. Все та же усталая и остроумная уверенность в выражении лица и жестах. Повернувшись, Дэн исчез в глубине комнаты. Где-то там, в переоборудованной кухне, наверняка наливала себе кофе его жена номер два.

Судорожно сжав пальцами руль, Нора завершила разворот по кольцу и поехала прочь, мечтая сейчас об одном – поскорее отыскать телефонную будку. Она свернула налево на Лонгфелло-стрит – еще одну лишенную деревьев вереницу полудворцов и полуособняков, старинных и современных, – которая отличалась от Лонгфелло-лейн лишь тем, что была полноценной улицей и не заканчивалась тупиком, и тем, что не было здесь дома Дэниела Харвича. На втором перекрестке она повернула налево на Брайан-стрит – и вновь вереница солидных домов и длинных зеленых лужаек, – и у нее появилось такое чувство, что придется ей всю жизнь кружить по одинаковым улицам мимо домов-близнецов.

На следующем углу она опять свернула налево, на Виттиер-стрит, затем на Витман-стрит, еще одну копию Лонгфелло-лейн, отличную от оригинала лишь тем, что на копии отсутствовал тупик и в конце улицы виднелся стоп-знак перед перекрестком, и тут же рядом с ним – металлический козырек и черный прямоугольник телефона-автомата.

57

Не дойдя трех футов до дивана, заваленного подушечками, Нора почувствовала, что силы оставляют ее. Пошатнувшись, она схватилась за руку Дэна Харвича Он поддержал ее, обняв одной рукой за талию.

– Я могу донести тебя.

– Ничего, доберусь сама.

Дэн отпустил ее, Нора обошла вокруг деревянного журнального столика и позволила ему проводить себя к дивану.

– Хочешь прилечь?

– Нет, сейчас приду в себя. Видимо, спадает напряжение последних дней. – Нора без сил рухнула на подушечки. Харвич опустился перед ней на колени, держа за руки и заглядывая в глаза.

Затем он встал, не сводя глаз с ее лица.

– Как тебе удалось убежать от этого Дарта?

– Я ударила его молотком, а потом еще сбила машиной.

– Где это было?

Перед каким-то мотелем, точно не помню. Только не звони в полицию. Пожалуйста.

Дэн задумчиво посмотрел на нее, пожевывая нижнюю губу.

– Я сейчас.

Нора вытащила из-за спины жесткую круглую подушечку с вышитыми подсолнухами на одной стороне и сельским домиком на другой; за спиной оставалось достаточное количество таких же подушечек, и они очень мешали. Из своего предыдущего визита на Лонгфелло-лейн Нора не помнила ни этого дивана, ни изобилия «думок». В гостиной Хелен Харвич тогда была строгая черная кожаная мебель и белый ковер.

Теперь же, если не считать царящего здесь беспорядка, комната была воплощением представлений дизайнера об английской сельской усадьбе. На спинке кресла-качалки висели грязные рубашки. У порога гостиной валялась на боку кроссовка. Столик, о который она чуть не расшибла голову, был завален старыми газетами, картонками из-под пиццы и заставлен грязными стаканами.

Харвич вернулся со стаканом, наполненным до краев, так что за ним по полу протянулась дорожка блестящих капель.

– Выпей немного воды, пока она вся не расплескалась на пол, извини, – сказал он, подавая Норе мокрый стакан и снова опускаясь перед ней на колени.

Нора отпила немного и оглянулась, ища глазами, куда бы поставить стакан. Харвич взял его и опустил на столик.

– Смотри, лишишься обручального кольца, – сказала Нора.

– Плевать. – Дэн взял в ладони ее правую руку. – Почему ты не хочешь, чтобы я звонил в полицию?

– Перед тем как меня похитил Дик Дарт, мне готовились предъявить обвинения в полудюжине преступлений. Понимаю, звучит смешно в свете того, что случилось, но уверена, одним из этих преступлений было похищение. Поэтому я и оказалась в полицейском участке.

Харвич перестал массировать ее руку.

– Ты хочешь сказать, что, если пойдешь в полицию, тебя арестуют?

– Думаю, да.

– И за что же?

Нора отняла у него руку.

– Ты хочешь услышать, что случилось на самом деле, или сразу позвонишь в ФБР и выдашь меня с потрохами?

– В ФБР?!

– Есть у них парочка очаровательных ребят, которые не сомневаются в моей виновности.

Харвич встал с колен и отошел к другому краю дивана.

– Если для тебя все это слишком, я немедленно уеду отсюда, – сказала Нора – Мне надо найти одного доктора. Если вспомню его имя.

– Никуда ты не поедешь, – сказал Харвич. – Я хочу услышать твою историю от начала до конца, но сперва давай посмотрим, не можем ли мы сделать что-нибудь для Дика Дарта.

Он встал и взял с каминной полки сотовый телефон. Нора начала было возражать.

– Не волнуйся, я ничего не скажу о тебе, – заверил ее Дэн. – Постарайся вспомнить название мотеля. – Он прошел через комнату и вытащил из-под кипы журналов и газет пухлый телефонный справочник.

– Не могу.

– Там был рекламный плакат? – спросил Дэн, задержав палец над кнопкой набора.

– Конечно, но... – И тут Нора словно увидела прямо перед собой этот самый плакат. – Мотель назывался «Хиллсайд». Дик еще сказал: «Как знаменитый душитель».

– Как душитель?

– Хиллсайдский душитель.

– О боже. – Харвич стал нажимать кнопки. – Слушайте меня внимательно, – произнес он через некоторое время. – Я не собираюсь повторять дважды. Сбежавший преступник Дик Дарт зарегистрировался сегодня утром в мотеле «Хиллсайд» в Спрингфилде. Он, возможно, ранен. Дэн выключил телефон и положил его обратно на полку. Думаю, ты будешь чувствовать себя спокойнее, зная, что не встретишься с Дартом на улице.

– Знал бы ты...

– Так расскажи.

И она рассказала Дэну о Натали Вейл и Холли Фенне, о Слиме и Слэме, о книге Дэйзи и ультиматуме Элдена, описала сцену в полицейском участке, обвинения Натали, свое похищение, Эрнста Форреста Эрнста, гостиницу «Чикопи». Она рассказала Харвичу, что Дарт насиловал ее. Рассказала о библиотеке, о походах по магазинам, о том, как Дик делал ей макияж, о Шелли Долкисе.

Пока Нора говорила, Харвич задумчиво почесывал голову, шагал по комнате, садился в кресло, снова вставал, издавал удивленные возгласы, ронял сочувственные или же ни к чему не обязывающие реплики и в конце концов позвал Нору на кухню. Собрав со стола грязную посуду, он положил часть в раковину и вокруг нее, а потом приготовил омлет на двоих.

Дэн подпер ладонью подбородок и, чуть подавшись вперед, спросил:

– Как же тебя угораздило вляпаться во все это?

Она положила вилку: аппетит пропал.

– Меня гораздо больше волнует, как я буду из всего этого выпутываться.

Харвич вздернул вверх брови и развел руками.

– Хочешь, я осмотрю тебя? Тебе необходим осмотр.

– На твоем кухонном столе?

– Я подумал, что можно воспользоваться одной из кроватей, но могу и отвезти тебя в свой кабинет – как скажешь. Днем у меня операция, но до этого я абсолютно свободен.

– В этом нет необходимости, – сказала Нора.

– Серьезного кровотечения нет?

– Кровило немного, потом перестало... Дэн, что мне делать?

Он вздохнул.

– Сказать тебе, что в этой истории смущает меня больше всего? Эта женщина, Натали Вейл, обвиняет тебя в том, что ты избивала ее, морила голодом и еще бог знает что с ней делала, а агенты ФБР и полицейские из твоего города тут же верят этому. Зачем ей понадобилось наговаривать на тебя?

– Черт бы тебя побрал, Дэн.

– Не злись, я ведь просто спрашиваю. Она что-то выигрывает от того, что тебя посадят за решетку?

– Мы не могли бы включить радио? – спросила Нора. – Или телевизор. Может, передадут что-нибудь о Дике Дарте.

Харвич вскочил с места и включил приемник, стоявший в дальнем конце разделочного столика, рядом с серебряным тостером.

– Кажется, я не проникся психологией беглеца – Дэн настроился на волну новостей: с вертолета велся репортаж о пробках на дорогах.

– "Психологией беглеца", – повторила Нора.

– Я всего лишь замученный старый нейрохирург. И давно утратил свои прежние инстинкты, приобретенные на войне. Но лучше я пойду спрячу твою машину.

– Зачем?

– Затем, что через минуту после того как полиция нагрянет в мотель «Хиллсайд», начнут искать старый зеленый «форд» с конкретными номерами. А он стоит возле моего дома.

– Ох!

Зазвонил телефон. Харвич поглядел на трубку, висящую на стене кухни, потом на Нору и лишь затем встал:

– Я отвечу из другой комнаты.

Не уверенная больше в том, что она думает о Дэне Харвиче и что думает о ней он, Нора снова прислушалась к радио. Диктор сообщал жителям Гэмпшира и Хэмпдена о температуре воздуха, которая не собиралась опускаться ниже девяноста градусов [20]20
  По Фаренгейту.


[Закрыть] в ближайшие два-три дня, по прошествии которых ожидаются сильные грозы. В соседней комнате Харвич повысил голос и произнес:

– Ну конечно, знаю! Неужели ты думаешь, я мог забыть?

Нора встала и подошла с чашкой к кофеварке. Немытые тарелки и стаканы наполняли раковину, и на разделочном столике красовались пятна всех цветов и размеров. И тут Нора услышала по радио слова «Ричард Дарт».

– "...поблизости. Полиция Спрингфилда обнаружила расчлененный труп и следы борьбы в номере мотеля «Хиллсайд» на Тилтон-стрит. Полиция Спрингфилда располагает данными, свидетельствующими о том, что сбежавший серийный убийца ранен; полиция ведет тщательный поиск в районе, прилегающем к Тилтон-стрит. Хотим предупредить жителей городка, что Дарт вооружен и крайне опасен. Ему тридцать восемь лет. Рост шесть футов два дюйма, вес двести фунтов. У него светлые волосы и карие глаза, и последний раз его видели в сером костюме и белой рубашке. Судьба и местонахождение его заложницы, миссис Норы Ченсел, остаются по-прежнему неизвестны".

С крайне безрадостной улыбкой на лице Дэн Харвич зашел в комнату и резко остановился, услышав имя Норы.

– "Описание внешности миссис Ченсел: сорок девять лет, пять футов шесть дюймов ростом, стройная, вес примерно сто десять фунтов, темно-каштановые волосы и карие глаза, последний раз ее видели в синих джинсах и синей блузке с длинными рукавами. Всякий, кто увидит миссис Ченсел или особу, похожую на нее, должен немедленно связаться с полицией или местным отделением ФБР. Полиции еще не удалось опознать последнюю жертву Дарта, Продолжаем выпуск городских новостей. Сенатор Митчелл Креймер решительно отказывается признавать недавние обвинения в злоупотреблениях..."

Харвич выключил радио.

– Дай мне ключи от машины. – Нора протянула ему ключи. – Твоя жизнь куда богаче приключениями, чем моя, – с грустной улыбкой и почти извиняющимся тоном заметил Дэн.

– Я доставляю тебе неудобства, мне лучше уйти. Не стоит держать меня тут из милости потому, что когда-то мы были друзьями.

– Мы были гораздо большим, чем просто друзьями. И возможно, мне стоит иногда доставлять неудобства. – Он улыбнулся Норе, глаза его сверкнули, и перед ней возник прежний Дэн Харвич, на секунду заслонив свою более осторожную и циничную версию. – Я мигом.

– Постарайся придумать по дороге, что мне делать дальше, пожалуйста. Хорошо?

– Уже думаю.