Текст книги "Клуб адского огня"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

44

Дарт колесил по узким улочкам, застроенным двухэтажными домами, перед которыми на крошечных лужайках ютилась садовая мебель, пестрели пластиковые бассейны и разноцветные детские игрушки. В глазах Дика плясали огоньки.

– Дорогая Нора, я возложил на себя серьезную ответственность за то, чтобы избавить тебя от твоих иллюзий. – Он подъехал к знаку «Стоп» и свернул направо на почти пустую главную улицу Феафилда, ведущую в деловой район городка. – Ты увидишь то, что вижу я, увидишь моими глазами. Я чувствую, я чувствую... – Дик повернул к угловой стоянке перед магазином, торгующим инструментами, и подался к Норе, держа перед ее лицом большой и указательный пальцы правой руки, которые почти смыкались. – Ты совсем, совсем близко к этому. Осталось вот столечко.

Зловонное дыхание Дарта окутало ее, словно туманом. Он опустил руку и откинулся на спинку сиденья, глаза его мерцали, губы были плотно сжаты. Нора старалась не показать, что ее мутит от его близости.

– Я пойду в магазин за инструментами, – сказал Дарт. В душе Норы блеснул лучик надежды. – Ты идешь со мной, Нора. Один крик о помощи, одна лишь попытка убежать, и я разберусь с тобой очень серьезно. – Лицо Дарта расплылось в улыбке, словно собственные слова доставляли ему огромное удовольствие. – Мне надо купить кое-что, а оставить тебя одну в машине я пока не могу. Это проверка, и если ты не пройдешь ее, другой уже просто не будет.

– Ты вполне можешь оставить меня в машине, – возразила Нора. – Мне же некуда бежать. Ведь я – одна из двух человек, за которыми охотится вся Америка.

– Плохая девочка. – Дик легонько пошлепал, ее по колену. – Наступит время, когда тебе будет оказано некоторое послабление, но сначала мы должны убедиться, что ты не злоупотребишь доверием.

Он выбрался из машины и обошел ее спереди, чтобы открыть перед Норой дверцу.

– Не боитесь, что вас узнают?

– Я был в этом магазине, может, один раз. К тому же ни у кого нет моей фотографии с более-менее сносным изображением. – Он наклонился к Норе и прошептал, продолжая улыбаться: – А на случай, если какой-нибудь несчастный все-таки узнает меня, у нас ведь есть игрушка офицера Ледонна тридцать восьмого калибра.

Крепко сжав локоть Норы, Дарт потащил ее в сторону магазина.

Тускло освещенный и прохладный интерьер мгновенно напомнил Норе лавки, куда в детстве водил ее отец. В дальнем углу за конторкой стоял человек в нарукавниках, а за его спиной висели на стене батареи питания, шланги, ряды ножниц всех типов и размеров, рулоны пленки и сотни других вещей. На деревянном полу между конторкой и входной дверью стояли всевозможные полки, емкости, баки. Мэтт Керлью, зачарованный, мог часами бродить среди всего этого. В отличие от Мэтта Керлью, Дик Дарт быстро проследовал вдоль рядов, на ходу подхватив с полок две связки веревки, две разных размеров отвертки, рулон клейкой ленты, плоскогубцы и молоток. Локоть Норы он отпустил сразу же, как они вошли в магазин; она шла за ним и, глядя на его покупки, испытывала все нарастающую тревогу.

– Вы можете складывать все на прилавок, чтобы я начал подсчитывать сумму, – предложил продавец. Затем мужчина поглядел на Нору, и то, что он увидел в ее глазах, заставило его отступить от прилавка на один шаг назад.

– Замечательная идея, – сказал Дарт и подошел к прилавку. – Мне нужно кое-что из вашей витрины с ножами. Откроете?

– А как же. – Продавец снова посмотрел на Нору, но на этот раз, по-видимому, не разглядел ничего тревожного. Выудив из кармана толстую связку ключей, он подвел Дарта к стеклянному ящику, открыл металлический замок, сдвинул стекло и спросил Дика, что именно ему нужно.

– Да просто пару хороших ножей, – ответил Дарт.

– У нас не специализированный магазин, но есть отличные немецкие ножи с ручками из оленьего рога.

– Люблю хорошие ножи, – заметил Дик.

Продавец сделал шаг назад, и Дарт, склонившись над витриной, вытянул оттуда довольно жуткого вида тесак около фута длиной с изогнутым лезвием и массивной черной ручкой.

– Серьезный нож, – сказал продавец.

Дарт стремительно прошел вдоль витрины и выбрал еще один, восьми дюймов длиной, складное лезвие которого пряталось в ручку из оленьего рога.

– Вот как раз то, о чем я говорил! Хоть сейчас в коллекцию, – обрадовался продавец.

– Надо бы еще один. – Дарт стал разглядывать небольшие ножи, лежавшие в верхней части витрины. Тихонько что-то напевая, он в такт песне перебирал пальцами, не касаясь ими стекла. Нора сразу узнала песню – «Кто-то следит за мной». – Ага, вот он. – Дик нагнулся и вытянул короткий нож с обоюдоострым лезвием и незамысловатой черной рукояткой. – А ножны к нему есть?

– Поясные? Конечно. – Продавец положил три ножа и черные кожаные ножны рядом с другими покупками и подсчитал сумму. – Двести двадцать восемь долларов восемьдесят девять центов. Наличные или чек?

– Я американец старомодный, – заявил Дик, достав из кармана толстенный бумажник и отсчитав двести сорок долларов. – Деньги на бочку.

Продавец одобряюще крякнул и принялся заворачивать покупки.

– Ножи – в отдельные пакеты, – велел Дик.

* * *

– Неплохо, неплохо, Нора, малышка. – Дик вел машину по одной из небольших улочек к железнодорожному вокзалу Феафилда. Самый маленький из ножей прятался в кожаных ножнах на поясе под полой его пиджака.

Еще два ножа лежали в пакете на заднем сиденье, а остальные покупки – в багажнике. – Однако ты все-таки посмотрела на этого старого попугая чертовски выразительно. Надо следить за собой, сдерживать себя.

– Я старалась, – заверила его Нора. – Вы куда? Надеюсь, мы не поедем поездом?

– Папочка ищет кое-что, и – о чудо из чудес! – кажется, он только что это нашел! Ты, чертова кроличья лапка, – Дик миновал темно-синий спортивный автомобиль с тонированными стеклами и свернул в карман неподалеку от пустой парковки, – вылезай и вставай рядом со мной.

Нора встала рядом с ним у багажника «линкольна» и, когда Дик нырял в него и доставал из пакета отвертку, молча оглядела улицу, молясь про себя, чтобы подъехала полицейская машина. Перед ними за узкой длинной стоянкой темнел вокзал, а за спиной чуть сзади украшенная цветами дорожка зазывала к бело-зеленому полосатому тенту ресторанчика под названием «У Юфимии».

Дарт прикрыл багажник, но запирать его не стал.

– Встань между мной и улицей и следи, чтоб никто не видел, что я делаю, – с ухмылкой приказал он Норе и потянулся правой рукой себе за спину, под пиджак.

– А что вы собираетесь делать?

– Увидишь. – Он подвел Нору к багажнику маленького синего автомобиля. – Ты больше не будешь делать глупости, а?

– Нет, – сказала Нора, покосившись на блестящее лезвие, торчащее из ладони Дика.

Присев на колени у заднего бампера, он воткнул лезвие в покрышку – она тут же со свистом сдулась.

– Если кто-то нарисуется, мы изучаем прокол нашего колеса. Да не смотри ты на меня – на улицу смотри и говори мне, если кто-нибудь появится. – Дик убрал нож обратно в ножны.

Нора встала так, чтобы загородить его со стороны тротуара.

– Я не поняла, что вы делаете.

– Номера меняю. Это не так просто, как кажется. Все эти придурки относятся к своим табличкам так, словно это писанные маслом полотна. Хм, это первый, вокруг которого не оказалось рамочки.

Отвертка лязгнула о металл. Дарт хмыкнул и снова стал мурлыкать «Кто-то следит за мной». Было очень жарко. Полицейская машина, о которой молилась Нора, молитве не внимала.

– Теперь передний. – Они перешли к капоту машины, и Нора вновь загородила Дарта.

– Хочешь узнать один малоизвестный факт из жизни нашего старинного приятеля Эрнста Форреста Эрнста? Во время Второй мировой этот столп общества увлекался нацизмом. Хотя тогда это, конечно же, было страшной тайной. А после войны он был членом замечательной группки весьма богатых людей, которые хотели насадить фашизм прямо здесь, в нашей доброй старой колыбели демократии... Ну, вот и порядок!

Он сделал два шага к задней части «линкольна» и стал свинчивать номера оттуда.

– Разумеется, они не употребляли гадкое слово на букву "ф". Они называли свое движение американизмом, но продолжалось это недолго – вскоре появился старина Джо Маккарти, прижал их к ногтю, и им пришлось делать вид, что им это по душе. Но главное, – Дик пришлепнул номер спортивной машины и наживил шурупы, – что за всем этим шоу стоял дедушка маленького Дэйви.

Нора вспомнила пассажи о фашизме в главе книги Дэйзи, которую та называла «фантазия».

– Линкольн Ченсел был подонком из подонков.

– Это для меня не новость.

Дик Дарт поднял на нее удивленные глаза.

– Не думаю, что Дэйви знает хотя бы четверть того, во что был замешан его дед.

– Он знает, что тот не был святым.

Дарт поднялся, перешел к переднему бамперу «линкольна» и сел на корточки. Нора продолжала загораживать его от пустой улицы. За два года замужества она бывала в Феафилде раз тридцать. Она покупала на главной улице джинсы и платья от Энн Тейлор, брала у первоклассного мясника телячьи котлеты и утиные грудки, наслаждалась ланчами и обедами в трех местных ресторанах. И за все это время – Нора поняла это только сейчас – она не видела ни одного полисмена.

– Мы имеем несчастье наблюдать за процессом вырождения поколения семьи Ченселов, – паясничал Дарт. – Старик Линкольн не удостоил бы Дэйви и двух слов. Линкольн был опасным мерзавцем, а в Дэйви храбрости не больше, чем в плюшевом мишке. Элден где-то посередке между ними. Мошенник и тиран – но не настоящий мошенник и не настоящий тиран.

– Иногда он бывает в ударе, – заметила Нора.

– Да ты никогда не встречала настоящих тиранов и мошенников. Элден считает себя большой шишкой, задирает нос и встает на дыбы, но, думаю, когда-то старик Линкольн здорово осадил его. – Выпрямившись, Дик дал знак Норе следовать за ним к спортивному автомобилю.

Они прогуливались вдоль по улице рука об руку, как обычная парочка. Мужчина рядом с Норой смахивал на биржевого маклера или адвоката после бурной ночи, а она, наверное, вполне походила на его жену.

Один номер долой, другой – на его место.

Если бы Элден Ченсел не унаследовал издательство, что бы он стал делать? – продолжал Дарт. – У него есть один потрясающий редактор, Мерл Марвелл, все остальные – болваны. Единственный и давно умерший писатель, Хьюго Драйвер, держит все издательство на плаву. Гонорары его съедают сорок процентов дохода компании, причем почти все доходы дает одна книга, «Ночное путешествие». Несчастье Элдена. Как раз сейчас он ведет переговоры о продаже издательства одной немецкой фирме – чтобы успеть сорвать куш, пока контора окончательно не села на мель. А немецкого издателя интересует только одно – «Ночное путешествие».

– Элден пытается продать компанию? Откуда вы знаете?

– Мы ведь адвокаты, малышка. Забыла? Раз уж мы вместе с тобой решили погрызть «Дарта и Морриса», я дам тебе парочку уроков. Но позже. Сейчас давай покончим с этим дерьмом.

Дик встал, отряхнул руки, достал из кармана мятый и грязный носовой платок и промокнул лоб.

– Так он продает компанию?

– Пытается. – Дарт подтолкнул Нору вперед и опустился на колени у передних номеров «линкольна». – Я расскажу тебе кое-что, чего малыш Дэйви никогда не слышал о своем дедушке. Этот парень, знаешь ли, вовсе не родился богатым. Он добился всего сам. Сделал для этого много-много плохого. Однажды даже убил кое-кого.

– Я вам не верю, – сказала Нора, хотя все известное ей о Линкольне не исключало такой возможности.

– Старина Линкольн был очень жестоким человеком, малышка. Мой праведный папаша, который вот уже сорок лет является хранителем тайн семейства Ченселов, сообщил мне как-то в момент недостаточной трезвости, что Линкольн Ченсел однажды разорвал человека на части – превратил в гамбургер, причем голыми руками. Линкольна поймали на кое-каких махинациях, дело грозило обернуться скандалом, и существовал единственный способ избежать его – устранить одного человека. Линкольн назначил конфиденциальную встречу с этим парнем, а утром того дня, когда они должны были встретиться, отменил ее, а сам пришел к своему врагу примерно в то же время, когда должна была состояться встреча. Никто не ждал его в этот час, поэтому тот парень был один. И Линкольну удалось остаться безнаказанным. Ладно, лекция закончена, продолжение завтра, – сказал Дик, поднимаясь. – Поедем на главную улицу, купим пару бутылок.

45

Полицейские машины проносились мимо них – большинство тихо, некоторые с воем и иллюминацией. Дарт развлекался, делая вид, что целится и стреляет из револьвера в водителей и пассажиров других проезжавших машин. Справа замелькали высокие офисные здания Хартфорда, и Нора прибавила скорость, чтобы скорее проскочить опасный участок: автострада поднималась над землей довольно высоко. Дарт, лениво развалясь в кресле и плечом уперевшись в дверцу, гадко ухмыльнулся ей.

– Почему у тебя окно открыто? – спросил он Нору. – По-моему, кондиционер исправен, а? Бережешь озоновый слой планеты?

– Не хочу потерять сознание от вашей вони.

– Моей вони? – распахнув пиджак, Дарт понюхал свои подмышки. – У тебя, наверное, что-то не в порядке по женской линии.

– Вы ненавидите женщин, да?

– Нет, ненавижу я своего отца, а женщин я обожаю. Они слабее мужчин физически, поэтому им пришлось придумать тысячи способов манипулировать нашим братом. Некоторые из этих стратегов весьма изощренны. Парни, которые не понимают, что женщины лишены психологической прямолинейности, не имеют шанса выжить в этом мире. В один прекрасный день они просыпаются рядом с неким кассовым аппаратом, на пальце которого красуется большое кольцо с бриллиантом, и дальше драгоценная половина начинает управлять всем. Доступ к телу только через кредитные карточки. Если бедолаге придет в голову пожаловаться, она заставляет его почувствовать себя таким мелким и эгоистичным, что после этого он неделю будет готовить ей завтрак. А разве может он отказаться? Не-а, малышка. Подумай еще вот о чем. Она может ударить его, и это нормально. Такой жестокосердый негодяй не заслужил ничего другого. Но может ли мужчина ударить женщину? Да если только он это сделает, она будет орать во все горло при разводе в суде, а потом заберет все его деньги, избавив себя от необходимости заниматься с ним сексом. Итак, он находится под полным контролем капризного, аморального существа, несущего колоссальный запас способностей создавать неприятности. Вспомни сады Эдема. Замечательное было местечко до того, как появилась женщина и стала нашептывать мужчине: «Давай же, откуси кусочек, большой босс отвернулся и ничего не видит». С тех пор так и повелось. Если женщина достаточно хороша, этот простачок – с арканом на шее, неизменной эрекцией и чужой рукой в его кармане – убежден, что именно он командует парадом. Он так запутан, что считает, будто его маленькая женушка, такая непрактичная в бытовых вопросах, умеет чертовски здорово обращаться со своим драгоценным муженьком. Раз в год она делает ему минет, и он так благодарен за это, что тут же летит сломя голову покупать ей новую шубу. Видела все эти шубы в ресторанах, которые обычно отказываются сдавать в гардероб? Все заработаны с помощью минета, и сидящие вокруг женщины прекрасно это знают. И вот еще что – чем старше женщина, тем шикарнее шуба.

– И вы еще утверждаете, что обожаете женщин, – сказала Нора.

– Не я же все это придумал. Вот уже пятнадцать лет я вожу своих Марточек, Эдночек и Агат в «Шато» и слушаю их россказни. Я слышу то, что они говорят, и знаю то, что они на самом делехотят сказать. И порой, Нора, гораздо чаще, чем ты можешь себе представить, они оказываются совершенно одинаковыми. Восьмидесятипятилетняя женщина, которая сделала уже три подтяжки лица, пережила двух мужей, из которых хотя бы один был по-настоящему богат, после пары бокалов вина размякает настолько, что готова рассказать молодому симпатичному адвокату, как прожила длинную и полную неги жизнь, не проработав ни единого дня. А когда они понимают, что я прекрасно знаю все эти штучки, им становится со мной по-настоящему интересно. Эти пожилые леди в молодости, как правило, были красавицами, все мужское поголовье планеты выстраивалось в длинную очередь, чтобы поиметь их хотя бы разочек, но все это прошло, как только они состарились. Мужья умерли. Никто теперь не хочет слушать их болтовню. Кроме меня. Я могу слушать их весь день. Я люблю их тихие, вкрадчивые, прокуренные голоса, таящие ловушки и капканы, но еще больше я люблю их истории. Эти дамочки настолько порочны, что даже не подозревают об этом, да и при всем своем желании не смогут подозревать, потому как не обладают для этого моральной структурой. Единственное, о чем жалеют эти леди, – это о том, что счастливая часть их жизни не продлилась лет на десять подольше, чтобы они могли заграбастать еще одного богатого кретина, который балдеет, когда ему рассказывают, какой у него огромный член. Мне нравится, как они выглядят: с жесткими волосами, которые они умудряются каким-то образом заставить выглядеть пышными и мягкими, косметика наложена так искусно, что морщины едва видны, руки унизаны кольцами так, что не видно ни пигментных пятен, ни проступающих вен, ни распухших суставов. Никто не может сказать, что я не люблю женщин.

– Вы спали с этими пожилыми дамами?

– Я не занимался сексом с женщиной моложе шестидесяти пяти вот уже лет девять-десять. Ах, нет, моложе шестидесяти двух – я забыл Глэдис.

– Но ведь вы убивалиженщин, – напомнила Нора.

– В этом не было ничего личного.

– Для них – было.

– Я убивал клиенток, понимаешь? Каждый раз, когда я убивал кого-то, от дела моего старика отваливался еще один жирный кусок. Незадолго до того как я прикончил Аннабель Остин, литературного агента, папаша целых два дня ходил и нудил: «Ну почему не могут убивать чьих-нибудь других клиентов?» Если бы я довел цифру до десяти, он бы выдрал себе последние волосы.

– Но вы всегда выбирали клиентов-женщин и всегда женщин определенного типа. – Глаза Дарта при этих ее словах сделались вдруг какими-то плоскими. – А, вам не нравился их образ жизни.

– Можешь называть это так, – сказал Дарт. – Эти женщины пытались вести себя как мужчины.

– Они с вами плохо обращались? – догадалась по его тону Нора.

– Когда они приходили в офис и я пытался сказать им что-то приятное, им стоило большого труда заставить себя поговорить со мной.

– Не то что ваши пожилые леди.

– Я никогда бы не убил ни одну из моих милых старушек... если бы они не были последними папашиными клиентками.

– А я?

Губы Дарта медленно растянулись в улыбке.

– Ты хочешь спросить, собираюсь ли я тебя убить? Нора молчала.

– Дорогая Норочка. Мы решим этого после того, как я преподам тебе несколько уроков реальности.

– Уроков реальности?

Дик похлопал ее по колену.

– В Массачусетсе много мотелей. Нам нужен мотель с большой-пребольшой стоянкой.

46

Когда они почти проехали Спрингфилд, Дарт ткнул пальцем в сторону трехэтажного здания песочного цвета с белыми балконами.

– То, что надо!

Здание примыкало к задней оконечности автостоянки размером с футбольное поле. Огромная желто-синяя вывеска возвещала, что перед ними гостиница «Чикопи». Слева от гостиницы приютилось крохотное швейцарское кафе «Домашняя кухня».

– Давай-ка помедленнее, а то проскочишь въезд, – велел Дик.

Нора свернула с шоссе и, проехав еще немного, направила машину к стоянке.

– Дорогая, теперь мы всегда будем останавливаться в гостинице «Чикопи». И есть домашнюю пищу. Разве ты не любишь домашнюю пищу? Знаменитый мамин суп из лезвий бритвы и все такое?

– Припарковаться в каком-то определенном месте? – Нора уже устала пугаться.

– Прямо посередке. Скажи-ка, милая, у тебя есть какое-нибудь прозвище или кличка?

– Какое-нибудь – что? – Нора поставила «линкольн» на свободное место примерно в центре стоянки.

– Нам нужны новые имена. Есть предложения или я придумаю сам?

– Мистер и миссис Драйверы, – закрыв глаза, Нора устало откинулась на спинку сиденья.

– Концепция хороша, фамилия просто классически подходит к данной ситуации, но использование имен великих людей почти всегда оборачивается ошибкой. – Повернувшись, Дик попытался дотянуться до пакетов на заднем сиденье. – Черт! – Дарт привстал и перегнулся через спинку, ягодицами почти упираясь в крышу машины.

Открыв глаза, Нора увидела, что карман с пистолетом всего в футе от ее лица. Она мгновенно взвесила силу и скорость, необходимые ей, чтобы быстро выхватить револьвер. При этом в голове вертелась мысль: она ведь не умеет стрелять. Дэн Харвич когда-то объяснял, как снимать с предохранителя пистолет, который он ей дал. Но есть ли предохранители у револьверов? И если есть, то где они? Пока она решала про себя эти вопросы, Дарт поставил на спинку сиденья два коричневых бумажных пакета.

Пакет с бутылками он сунул на колени Норе.

– Понесешь вот это и то, что лежит в багажнике. И еще: пожалуйста, не одаривай окружающих леденящими душу взглядами мученика. Людям нравятся счастливые лица. Если подумать, я еще ни разу не видел твоей улыбки, а сам постоянно тебе улыбаюсь.

– Вы проводите время гораздо веселее меня.

– Улыбнись, Нора, освети солнышком мой день.

– Не думаю, что смогу.

– А вот мы сейчас прорепетируем очаровательную улыбку, которой ты одаришь идиота, стоящего за конторкой.

Повернувшись лицом к Дарту, Нора раздвинула губы и оскалила зубы.

Дарт посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

– Вспомни что-нибудь приятное, Норочка. Например, полную огня женщину, избивающую Натали Вейл.

– Я слишком напугана для дебюта.

Дарт сердито вздохнул.

– Это проект. – Он сложил пальцы крестом на уровне сердца.

– Проект? – удивилась Нора.

Но Дарт не стал ничего объяснять.

– Пошли, – сказал он, вынимая ключи и вылезая из машины. Нора ждала, что он снова потащит ее за собой через пассажирское сиденье, но вместо этого Дик обошел вокруг машины и поглядел на нее, приподняв брови. Нора тоже вышла и быстро с надеждой огляделась вокруг. Затем опустила глаза и пошла к Дарту.

Молодой человек с белокурыми волосами до плеч опустил на невидимую полку под конторкой полулитровую бутылку минеральной воды «Эвиан» и встал, улыбкой приветствуя посетителей. Его легкий синий блейзер был ему велик на пару размеров, и рукава закатаны. Серебряная табличка на лацкане несла его имя: Кларк.

– Добро пожаловать в гостиницу «Чикопи». Могу я чем-нибудь помочь вам?

– Нужна комната на ночь, – сказал Дарт. – Уверен, она у вас есть. Мы ехали без остановки двое суток.

– Никаких проблем. – Взгляд Кларка быстро прошелся по пакетам, которые они держали в руках, перескочил на Дарта, затем на Нору и снова на Дарта. Улыбка его исчезла. Молодой человек опустился на стул, подвинул к себе клавиатуру компьютера и быстро пробежался по ней пальцами.

– Одна ночь? Давайте посмотрим, что у нас есть, а потом вы сообщите о себе кое-какую информацию. – Кларк одной рукой откинул волосы со лба, продемонстрировав золотое колечко в ухе. – Номер триста двадцать шесть, третий этаж, двуспальная кровать. Годится? – Дарт кивнул. Нора, тяжело облокотившись на конторку, изучала неестественно зеленые цвета напольного ковра. – Ваши имена и адрес?

– Мистер Джон Донн с супругой, пятьсот восемьдесят шесть, Фламинго-драйв, Орландо, Флорида.

По просьбе юноши он по буквам повторил фамилию и назвал почтовый индекс и номер телефона.

– Орландо – это там, где Диснейленд, да?

– Нет нужды уезжать из Америки в поисках экзотических мест, – заявил Дарт.

– Ага. Как будете платить?

– Наличными.

Руки Кларка замерли над клавиатурой; он поднял голову и снова откинул со лба волосы.

– Сэр, политика владельцев гостиницы такова, что в этом случае мы просим постояльца заплатить вперед. Стоимость вашего номера шестьдесят семь долларов сорок пять центов, включая налоги. Вас устраивает?

– Политика есть политика, – пожал плечами Дарт.

Кларк снова занялся клавиатурой. Кончик языка показался между приоткрытых губ. Из-за двери за спиной Кларка вышла молодая женщина в таком же, как у него, блейзере. Она внимательно посмотрела на Дарта, затем скрылась за дверью слева от конторки.

– Я дам вам ключи и приму плату. – Открыв ящик стола, молодой человек выложил перед ними два металлических ключа с круглыми головками. Опустив их в маленький коричневый конвертик, Кларк написал на белом прямоугольнике в верхнем углу конверта «326», встал и положил его перед Дартом. Тот в ответ положил рядом стодолларовую банкноту.

– Вы можете подогнать машину прямо к подъезду и внести свои вещи, – предложил Кларк, не отрывая взгляда от купюры.

– Все свое ношу с собой.

Парень забрал банкноту.

– Минутку, сэр, – с этими словами он исчез за той же дверью, за которой скрылась девушка.

Дарт начал насвистывать «Я нашел девочку на миллион долларов».

Несколько секунд спустя Кларк снова появился за стойкой, нервно улыбнулся Дарту, открыл ящик кассового аппарата и стал отсчитывать сдачу.

– Хороший бизнес требует бдительности, – сказал ему Дарт, кладя банкноты и монеты в карман брюк.

– Ну, да... Я должен объяснить. У нас нет ни ресторана, ни доставки пищи в номера, но с семи до десяти мы подаем завтрак в «Гостиной Чикопи» – это внизу справа от вас, а в «Домашней кухне» – напротив, за нашей стоянкой, – вас неплохо покормят. Время выписки – ровно в полдень.

– Покажите нам, где лифты, – сказал Дарт. – Вы имеете дело с двумя смертельно уставшими путешественниками.

– Через фойе налево. Желаю приятно провести время в нашей гостинице.

Нора резко выпрямилась, и Дарт отступил на шаг, открывая ей проход к лифтам. Нора, еле передвигая ноги, прошла мимо него, стараясь не прислушиваться к голосам, звучащим у нее в голове. Бутылки с каждым шагом становились все тяжелее. Она едва заметила небольшую открытую комнату, уставленную диванами, креслами и журнальными столиками, куда Дарт быстро шмыгнул, чтобы взять со стойки сложенную газету. Потом он положил ладонь Норе на пояс и подтолкнул ее к лифтам.

– Каждая маленькая птичка должна найти свою веточку.

Наверху в тускло освещенном коридоре Дарт вставил в замок двери триста двадцать шестого номера один из ключей.

– Смотри-ка, дырочки! От пуль, – сказал Дарт, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть в коричневой двери три круглых отверстия, зашпаклеванных и небрежно заретушированных краской.

Нора вошла в номер. «Каждая маленькая птичка должна найти свою веточку... Нет нужды уезжать из Америки в поисках экзотических мест...» Проходя мимо ванной и раздвижной двери гардероба, Нора услышала, как Дарт закрывает дверь и запирает ее на замок. Окно, под которым виднелся узкий белый балкончик, выходило на стоянку. Нора поставила пакеты на стол. Дарт прошелестел мимо нее, запер окно и задернул тонкую занавеску. Затем движением плеч скинул пиджак, повесил его на спинку кресла и вынул из пакета ножи.

– Смотри, смотри, – он показал на белесые пятна на абажуре лампы. – Пятна крови. Ай да местечко! Нашеместечко.

Нора взглянула на огромную кровать, занимавшую половину комнаты.

Дарт разворачивал покупки из магазина инструментов и раскладывал их перед собой на столе. Последними он вытащил веревку, клейкую ленту и подровнял все предметы в аккуратный ряд.

– Эх, ножницы забыл! Ну, ничего, переживем. – Он переложил в конец ряда два ножа побольше, опять подровнял. – Ну, начнем?

Нора промолчала.

Дарт достал бутылку водки, свинтил с нее крышку, отпил, прополоскал водкой рот, прежде чем проглотить ее, закрыл бутылку и аккуратно поставил на стол.

– Сними-ка одежку, Норочка.

– Мне что-то не хочется.

– Если не можешь сама, мне придется ее разрезать.

– Пожалуйста, не делайте этого.

– Не делать чего, малышка?

– Не насилуйте меня. – Она начала беззвучно плакать.

– А разве я говорил что-нибудь об изнасиловании? Я только попросил тебя снять одежду.

Нора медлила и сквозь выступившие на глазах слезы смотрела, как Дик взял самый большой нож, который Мэтт Керлью назвал бы арканзасским тесаком для рубки свинины. Он шагнул к ней, и Нора начала медленно расстегивать блузку; маленькая, живущая отдельно от нее частичка разума поразилась количеству слез, катящихся из ее глаз. Она нерешительно повесила синюю блузку на спинку кресла и посмотрела на расплывчатую фигуру Дика Дарта Расплывчатая фигура кивнула. Нора расстегнула ремень, пуговицу и молнию джинсов и сняла мокасины. Ненависть и отвращение пробили окутывавшее ее облако эмоций. В отчаянии Нора тихо и коротко вскрикнула, стянула вниз джинсы и переступила через них. Затем подняла с пола, повесила на подлокотник кресла и замерла в ожидании.

– Похоже, ты не увлекаешься нижним бельем, а? Боже, вы только посмотрите на этот лифчик! Без кружавчиков и оборочек, простенький тридцать четвертый "В", да? Тебе стоит попробовать эти новомодные лифчики с косточками, они делают чудеса с женской грудью. А теперь давай освободим прелестные Норины грудки, хорошо?

Нора закрыла глаза и потянулась к застежке лифчика, который действительно был тридцать четвертого "В" размера. Бретельки сползли по ее плечам, обнажая грудь. Нора сняла лифчик и бросила его на кресло.

– Ты ведь не вешаешь одежду в шкаф, да? Дома у тебя... М-м... Наверняка у тебя стоит кресло, заваленное футболками, джинсами, а на его спинке висят блузки. Нет, беру свои слова обратно. Пожалуй, это не кресло, а диван, которого почти не видно под всеми этими вещами. Ты вытягиваешь из кучи на диване одежду, надеваешь несколько раз, а потом валишь в ту же кучу, и все начинается сначала.

Именно так она и делала, разве что с меньшим постоянством.

– О боже, вы только поглядите на это. Пурпурные трусики с белым лифчиком! Нора, да тебя надо бы наказать и не покупать сладенького. Трусики и лифчик должны быть, по крайней мере, одного цвета. С твоим телом тебе пошло бы белье от «Гитано». Они делают прекрасные лифчики и трусики, причем довольно дешевые. А если хочешь потратиться – попробуй «Бамбук» или «Бетти веа». Лично я просто в восторге от «Бетти веа», они делают потрясающие штучки. Послушай, сделай себе одолжение, перестань выбрасывать каталоги «Секреты успеха», которые наверняка кладут тебе в почтовый ящик. Я знаю, ты их считаешь дешевкой, но если ты хоть раз просмотришь один такой каталог так же тщательно, как это несомненно делает Дэйви, ты увидишь, что от них может быть определенная польза. Но прежде всего ты просто обязана время от времени заглядывать в «Вог». Замечательный журнал, я не пропускаю ни одного номера А ты наверняка не покупала его ни разу.

– Нет, один раз покупала.

– Когда? В семьдесят пятом году?

– Что-то около этого. – Нора стояла, скрестив руки нагруди.

– Вот видишь. А журнал-то как будто специально для тебя. Давай же, снимай скорее это тряпье.