Текст книги "Люси в небесах (ЛП)"
Автор книги: Пейдж Тун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Будешь?
– Да. Вернусь через секунду.
– Мне, пожалуй, пора, – встает Нейтан.
– Ну ладно, – печально отвечаю я.
– Так когда ты хочешь в «Оушнворлд»? – спрашивает он.
– Ты серьезно?
– Угу. Что завтра делаешь?
– Завтра не могу. Нам надо туфли купить.
Проклятье!
– К свадьбе?
– Да, с Энди.
– Да пребудет с тобой Сила [4]4
Цитата из киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звездные войны». Известная фраза, означавшая пожелание удачи, которая обычно произносилась при расставании двух людей или появлении какой-либо трудной задачи у кого-то. Говоривший подразумевал, что Сила будет следовать за адресатом и поможет ему.
[Закрыть], – скалится негодяй.
– Почему? Она что, такая ужасная? – шепчу я.
– Кто ужасный? – интересуется Молли, возвращаясь в комнату.
– Э… бурда в чашке у Люси!
Я хлопаю шутника по животу.
– Ой! – съеживается Нейтан. – Я ушел, Молли. Люс, как насчет среды?
– Что будет в среду? – с любопытством выпытывает Молли.
– Мы с Нейтаном хотим сходить в «Оушнворлд». У нас же ничего не запланировано на среду?
– Нет, вроде нет.
– Круто. Значит, среда.
– А вы двое поладили, – выдает Молли, когда ее будущий деверь исчезает.
– Думаешь?
– О да. Могу сказать, ты ему очень пришлась по вкусу.
– Правда? – с надеждой вопрошаю я.
– Не волнуйся, только платонически, – смеется она.
– А, ну конечно, – тоже улыбаюсь я: ну что за глупости!
***
На следующий день нам предстоит жуткий поход по магазинам за туфлями, и даже несмотря на предупреждение Нейтана, мне не терпится познакомиться с Энди.
Энтузиазм оказывается недолгим.
– Нет, эти мне не нравятся! – визжит маленькая бестия на Молли и отбрасывает уже двенадцатую пару детских туфелек, примеренных за сегодня. Продавец с легким раздражением качает головой. – Я говорила тебе, что хочу в зоопарк!
– Мы не пойдем в зоопарк, пока не найдем тебе какие-нибудь туфли! – отвечает совершенно расстроенная Молли и поворачивается ко мне со словами: – Никогда не заведу детей.
– Это ты сейчас так говоришь... – усмехаюсь я. – Посмотри, вот эти ничего. —Поднимаю блестящую розовую пару.
– Нет, Люси. Они должны быть белыми или серебристыми.
– Я хочу эти! – кричит Энди.
Смотрю на подругу и беззвучно произношу: «Извини».
– Эти нельзя! – отрезает Молли.
– Но я хочу!
– Да епт… О, да ради бога!
Через пятнадцать минут сияющая Энди вылетает из магазина в блестящих розовых туфельках. Свои старые она надевать отказалась.
– Зоопарк! – счастливо визжит она.
– Нет, сначала нужно подыскать туфли для Люси.
– Зоопарк! – вопит маленькая вредина. – Зоопарк!! Зоопарк!!!
Люди на улице начинают оборачиваться. Молли достает мобильник и нажимает кнопку быстрого набора.
– Мам, ты можешь приехать и забрать ее? Она меня с ума сводит. – Пауза. – Нет, мы еще не купили обувь для Люси. – Пауза. – Нет, мам, я не буду этого делать! Она плохо себя ведет! – Пауза. – Она хочет в гребаный зоопарк! – Пауза. – «Гребаный» – это не ругательство, мама. Ты путаешь с другим словом.
Десять минут спустя мама Молли прибывает и запихивает Энди на заднее сиденье своего автомобиля.
– Ты отвезешь меня в зоопарк, мамочка? – слышим мы через открытое окно удаляющейся машины. Меня разбирает смех.
– Это ни фига не забавно. Мамочка ей все спускает с рук.
– Проехали, – говорю я. – Тебе надо выпить. Черт, мне и самой не помешает. А потом купим мне туфли.
Глава 8
– А вы в курсе, что у гигантской каракатицы зеленая кровь, три сердца и щупальца, а еще она умеет менять цвет и форму? – на следующий день интересуюсь я у Молли и Сэма, пока мы едим свежие креветки на террасе. Все вспоминаю крупицы информации о часах, проведенных в «Оушнворлде» в компании Нейтана.
– Не имел ни малейшего понятия, – изумленно отвечает Сэм.
Аквариум произвел на меня потрясающее впечатление. Представьте, что вас окружает огромный водный резервуар, словно вы находитесь в пузыре, а гигантские скаты проносятся над головой, как космические корабли. Даже не знала, что они бывают такими большими.
Только однажды я почувствовала себя несколько неуютно: когда Нейтан нашел что-то вроде барабана для игры в «Поле чудес» и крутанул его, чтобы посмотреть, каковы шансы погибнуть при нападении акулы по сравнению с другими случаями внезапной смерти. Колесо остановилось на метке «кораблекрушение», едва успев проскочить самый большой участок, отведенный под авиакатастрофу. К счастью, находившийся поблизости садок с речными раками напомнил мне один анекдот, и я тут же поделилась им с Нейтаном, чтобы отвлечь его от тяжелых мыслей.
– Слушай-ка, сейчас я тебе такую шутку расскажу!
– Очень вовремя. Спорю, она ни в какое сравнение не пойдет с моими приколами про слонов.
– Заткнись и внимай, всезнайка. Краб Кевин и принцесса лобстеров Лотти безумно влюбились друг в друга. И вот в один прекрасный день заплаканная Лотти пришла к Кевину и, всхлипывая, сказала: «Мы не можем больше встречаться». «Почему нет?» – от удивления потерял дар речи Кевин. «Папа говорит, что крабы слишком просты, – причитала Лотти. – Мол, вы принадлежите к самому низкому классу ракообразных, и его дочь не выйдет замуж за того, кто передвигается только боком». Глубоко униженный, Кевин осторожно бочком заскользил во тьму, чтобы там напиться до полного забвения. В ту ночь проходил большой Бал лобстеров. Гости прибыли отовсюду, но принцесса отказалась присоединиться к веселью и, устроившись рядом с отцом, пребывала в безутешном горе. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в зал ворвался краб Кевин. Гости перестали танцевать, у принцессы перехватило дыхание, а король лобстеров поднялся с трона. Медленно и с большим усердием краб Кевин двинулся через бальную залу… и все увидели, что он идет ПРЯМО, одна клешня за другой! Шаг за шагом он приблизился к трону и посмотрел королю в глаза. Повисла мертвая тишина. И наконец краб заговорил: «Блин, ну надо ж так нажраться!».
Нейтан так расхохотался, что в порыве веселья принялся стучать по стеклу аквариума, из-за чего нарвался на замечание от служащего. Продолжая хихикать, мы вскоре удалились.
– Осталось всего три дня, – напоминаю я, вновь возвращаясь к друзьям. – И что вы оба чувствуете?
– Волнуюсь, – признается Молли.
– Тут не о чем волноваться, – треплет ее по плечу жених.
– Ага, не тебе придется целый день присматривать за моей сестрой.
– А мне и Нейтана более чем достаточно.
– Да ладно, с ним все в порядке, – отмахивается Молли.
– Он слегка переживает по поводу своей речи, – продолжает Сэм: брат назначен его шафером. – Кстати о Нейтане. Нужно позвать его сюда, чтобы он посмотрел водосточный желоб.
Я прослеживаю взгляд Сэма, направленный на крышу.
– А какое отношение имеет Нейтан к желобу?
– Ну, он у нас вроде как по таким делам мастак, – поясняет Сэм. – И все ремонты здесь – его рук дело.
– Серьезно?
«Да, этот парень полон сюрпризов».
– Ага. О, конечно, мы его поддразниваем насчет строительства собственного дома и тому подобное, но ему это правда под силу. Если когда-нибудь соберется.
– И кто сможет сказать, когда это произойдет? – сухо добавляет Молли. – Зная Нейтана, он скорее опять рванет на побережье. Что-то даже не могу представить его остепенившимся.
– Даже с Эми? – не в силах сдержать любопытства я.
– Поживем – увидим. С его стороны будет глупо ее упустить. С помощью ее родителей можно построить дом мечты.
И зачем я задаю эти вопросы, ведь ответы на них мне совсем не нравятся. Но не могу не спросить:
– А они состоятельны?
Помню, в ночь девичника Эми собиралась под родительский кров в респектабельном районе неподалеку от Серкьюлар-Ки.
– Очень. В курсе, кто ее отец?
– Нет.
– Билл Бентон.
Я растерянно смотрю на Молли.
– Весьма известный бизнесмен, – поясняет подруга.
– Владеет сетью отелей «Слиптаун», – добавляет Сэм.
– Вот как… Хм. А по ней и не скажешь, что она из богатой семьи…
– Точно-точно! – восклицает Молли. – Это одно из качеств, за которые мы любим Эми. Она ведет себя как обычная подружка серфера.
– Говорю тебе, Нейтан – чокнутый. – Умный братец, помотав головой, ставит пиво на стол перед собой. Меня тянет взять бутылку и разбить ее о макушку Сэма, но я лишь меняю тему разговора.
***
В пятницу мы сидим в саду родителей Молли в Мосмэне, что в десяти минутах езды от Мэнли через Спит-Бридж. Пьем вино и наслаждаемся покоем, пока Энди в спальне наверху отрывает конечности куклам Барби – мне так кажется. Мама Молли, Шейла, в кухне готовит на ужин жаркое из ягненка. День теплый, и, честно говоря, никому из нас не хочется есть что-то столь сытное, но Шейла очень настойчива.
Она выглядит как более взрослая, укороченная и пополневшая версия Молли. У них даже прически одинаковые. Отец Молли, Брюс – правда-правда – преподает в университете, в то время как Шейла учительствует в общеобразовательной школе Мэнли-Виллидж, где Сэм, Молли и я как раз и познакомились в возрасте пяти лет.
– Давно разговаривала с Джеймсом? – спрашивает меня Молли. В лучах заходящего солнца на ее руке поблескивает бриллиантовый браслет. Сэм подарил его ей, улучив момент прямо перед нашим отъездом. Неудивительно, что будущая новобрачная в восторге.
– Он звонил вчера ночью.
Джеймс застал меня читающей в постели и пожелал удачно справиться с ролью подружки невесты: он знал, что, скорее всего, в доме родителей Молли мы пообщаться не сможем. Сам он только вышел из метро по дороге на работу и набрал меня с мобильного, но связь все время прерывалась, так что поболтали мы недолго. Он в шутку попросил меня не наступать на шлейф платья Молли и передал наилучшие пожелания жениху и невесте. Я послушно пересказываю все это Молли.
– Ах, как мило с его стороны, – улыбается она. – У вас все в порядке?
Я пожимаю плечами и вздыхаю.
– Не волнуйся, все будет отлично.
Не уверена я, что мне этого хочется. Молли понимает мое выражение лица неправильно.
– Может, все дело в разнице во времени, – предполагает она. – Наверное, ужасно неловко общаться, когда у него впереди еще целый день, а мы с тобой уже выпили по бокалу вина. Вы просто находитесь на разных волнах.
– Ну да, не исключено.
– Вы больше не обсуждали то дурацкое сообщение?
– Нет, как-то не получилось. Вопрос слишком сложный. Мы так далеко друг от друга. Честно говоря, я решила отложить этот разговор и разобраться со всем по возвращении.
– Что ж, не такая уж и плохая идея.
Смотрю на подругу и чувствую прилив нежности. Почему не сказать ей правду? Я не лгу насчет Джеймса – мне на самом деле придется разбираться с ним по возвращении домой. Но я не могу признаться Молли в том, что происходит между мной и Нейтаном. Я все-таки думаю, что она этого не одобрит. Или засмеется. В любом случае, мне кажется, подруга не воспримет мои слова всерьез.
И если быть честной, не уверена, что кто-то воспримет их иначе. Все мои друзья в Англии без ума от Джеймса. Он общительный, веселый, привлекательный, у него классная работа… Когда все это излагается на бумаге, никто в здравом рассудке не поймет, что я нашла в безработном серфере, который вдобавок на два года младше. Это безумие. И все же я ничего не могу поделать со своими чувствами. И не знаю, с кем можно их обсудить.
Может быть, стоит сказать Молли. А вдруг она поймет.
Нет. Не могу. Не поймет.
– Молли! Люси! Ужин готов!
Мы берем бокалы и топаем в дом.
Позже тем же вечером, успешно отвертевшись от второй порции жаркого из ягненка и при этом умудрившись не обидеть Шейлу – просто подвиг, правда, – мы оставляем чету Томас смотреть телевизор, а сами поднимаемся наверх, чтобы лечь спать пораньше. Молли ночует в своей старой спальне, а для меня отвели гостевую комнату дальше по коридору, но после того как мы почистили зубы и переоделись, я спешу к подруге и устраиваюсь рядышком на узкой односпальной кроватке.
– Не могу поверить, что завтра ты выходишь замуж.
– И я не могу.
– За Сэма!
Молли смотрит на меня и улыбается.
– Очуметь, да? После стольких лет вместе.
– Забавно. – С самого девичника меня беспокоит, что, возможно, она все еще полагает, будто я до сих пор влюблена в Сэма, но тогда я сочла, что для подобного разговора не время. Сейчас я решилась: – Ты же понимаешь, у меня не осталось к нему никаких чувств, кроме дружеских.
– Знаю. – Ясно, что именно это она и имеет в виду. – Смешно, – добавляет Молли, – я всегда думала, что в конце концов вы с Сэмом будете вместе.
– Да ладно!
– Правда, – с улыбкой кивает подруга.
– Да ты с ума сошла.
– Ничего подобного. Мне всегда казалось, что ты ему подходишь гораздо больше, чем я.
– Ну, знаешь ли, противоположности притягиваются!
Она смеется.
– Похоже, так оно и есть.
И снова размышляю, а не сказать ли ей о Нейтане, но что-то меня удерживает. Какой смысл? В воскресенье я уеду, и все закончится.
Секунду Молли молчит, а потом вдруг спрашивает:
– Ты помнишь последнюю ночь в Сиднее?
– Какую, девять лет назад, что ли?
– Да.
Как я могла ее забыть? Это был День Австралии, 26 января 1998 года. Предыдущий год был отмечен гибелью принцессы Дианы и Майкла Хатченса, и фейерверки на Харбор-Бридж запускались в память о них. Красные, белые, синие, золотые, розовые, фиолетовые и зеленые искры брызгами разлетались над мостом и озаряли гавань. Красивее этого я отродясь ничего не видела. Мы с Сэмом и Молли вместе со всем Сиднеем отправились на Серкьюлар-Ки и нашли свободный уголок на крохотном клочке тротуара на Флит Степс, как раз рядом с воротами в Ботанический сад, напротив гавани. «А ведь это почти то же самое место, где завтра будет располагаться шатер», – с удивлением понимаю я.
Мы стояли рядом, Сэм – посередине, между мной и Молли, и смотрели на салют, испытывая эмоциональный подъем при звуках мелодий «Английской розы» – переделанной версии песни Элтона Джона «Свеча на ветру» – и «Нас никогда не разлучить» группы INXS, льющихся из многочисленных радиоприемников горожан. Той ночью мы с мамой ночевали в отеле в районе Рокс, а Молли и Сэм возвращались в Мэнли на пароме. Мы обнимались так, как будто видели друг друга в последний раз в жизни, и все трое плакали. Потом я, замерев в одиночестве на причале, наблюдала, как друзья садились на паром и махали мне с нижней палубы, пока работающие лопасти двигателя взбалтывали воды гавани.
Молли замолкает на мгновение, словно размышляя, стоит ли сказать мне то, что собиралась.
– Почему ты спрашиваешь? – уточняю я.
Она продолжает молчать. Я терпеливо жду, пока она заговорит. Наконец она смотрит на меня.
– Думаю, Сэм был в тебя влюблен.
– Что? – Я чуть не падаю с кровати.
– Мне кажется, он понял это после твоего отъезда. – Она выглядит расстроенной, и я не знаю, что ответить.
– Но в этом нет смысла – он никогда не испытывал ко мне никаких чувств!
– Думаю, все изменилось, когда он понял, что потерял тебя.
Не могу в это поверить. После всех лет выворачивающей меня наизнанку безответной любви Сэм испытывал ко мне то же самое после моего отъезда?
– Он… – никак не могу спросить я.
– Нет, я так не считаю. – На лице подруги явно читается облегчение.
– Уф, – облегченно выдыхаю я. И понимаю, что совершенно искренне.
Молли придвигается поближе и обнимает меня за шею, а я благодарю счастливые звезды за то, что все сложилось именно так. Если бы я осталась, мы могли бы легко потерять нашу дружбу.
– Я на самом деле очень рада, что ты приехала. Даже не знаю, кого еще хотела бы завтра видеть рядом, – сдавленно признается Молли.
– Надеюсь, когда я буду выходить замуж, ты сделаешь то же самое для меня, – с трудом вымучиваю я слова, так как из-за объятий подруги едва удается дышать.
Если я вообще когда-нибудь выйду замуж.
***
А утром разверзся ад.
– Я хочу покататься на поезде! Я хочу покататься на поезде! – визжит Энди.
– Мы поедем на нем через пару часов, – в отчаянии убеждает ее Молли.
– Я хочу СЕЙЧАС!
– Энди, тебе стоит сегодня вести себя прилично, чтобы не портить Молли праздник, – жестко говорит дочери Шейла. Энди вырывает из рук матери расческу, швыряет через всю комнату, и та летит, чуть не задев вазу с цветами.
– Знаешь что? Я не разрешу тебе быть подружкой невесты, если ты не станешь вести себя как следует! – кричит Молли. – И у меня будет только Люси. Мне вполне хватит одной подружки. У Сэма же только один шафер – его брат.
– Но я твоя сестра! – Нижняя губка Энди начинает подрагивать.
– Ну и веди себя тогда как сестра! – рявкает Молли.
– Тише, тише, – успокаивает обеих Шейла, отходя, чтобы подобрать улетевшую щетку.
– Хочешь, сделаю тебе прическу? – ласково спрашиваю я у Энди. – Заплести тебе косу?
– Нет. Я хочу, чтобы меня причесывала мама! – Энди тычет пальчиком в Шейлу. Мы с Молли печально переглядываемся. И тут трезвонит дверной звонок, сообщая о приходе визажиста.
Спустя сорок пять минут, отпустив мастера, Молли встает перед зеркалом и внимательно себя рассматривает.
– Я похожа на КЛОУНА! – восклицает она.
– Молли, ничего подобного! – возражает Шейла.
– Похожа! Мне нужно умыться! – Она устремляется наверх, и Шейла умоляюще глядит на меня. Спешу за Молли. Она в ванной, чуть не плачет. Точно, визажист перешел все границы. Основа слишком темная, румяна чересчур яркие. Даже подводка на глазах Молли смотрится некрасиво.
Я по очень веской причине настояла на том, чтобы накраситься самостоятельно. Меня всегда интересовало, откуда человек, видящий тебя впервые, может знать, что будет для тебя лучше в один из важнейших дней в жизни?
– Давай помогу, – предлагаю я. – Смоем это все и сделаем по-другому, хорошо?
Молли смиренно кивает.
– Ну что ж. Где твой обычный тональный крем?
Через полчаса, после применения содержимого обеих наших косметичек, Молли просто прелестна – лишь слегка разрумянившаяся невеста. Для век мы выбрали нежные сливочно-кремовые тени, для ресниц – темно-коричневую тушь. Образ дополняют легкие абрикосовые румяна и блеск для губ розового оттенка. Никаких ярких клоунских красок.
К счастью, парикмахер справился со своей работой гораздо лучше визажиста. Молли весьма впечатлилась тем, насколько умело ему удалось укротить ее гриву. В длинном белом платье, сшитом ею собственноручно, невеста выглядит сногсшибательно. Я помогаю подруге спуститься с парадного крыльца родительского дома, при этом крохотные стразы, рассыпанные по корсажу, вспыхивают искорками в солнечном свете.
Даже Энди смотрится обворожительно в своем серебристом платьице – уменьшенной копии моего наряда, – после того как наконец позволила парикмахеру уложить ее обычно прямые, как пакля, волосы легкими волнами. Мои каштановые локоны собраны в высокую прическу с несколькими выпущенными прядями. Мне кажется, волосы слишком прилизаны, но парикмахер обещал, что, слегка растрепавшись, укладка приобретет другой вид.
Из-за царившей утром суматохи нам не удалось даже выглянуть на улицу, но погода стоит чудесная. Легкий летний бриз, и облаков на небе совсем немного. Можно подумать, что там, наверху, кто-то за нами присматривает.
Утром Нейтан позвонил Молли, чтобы пожелать ей удачи и передать сообщение для меня: «Что один слон сказал другому? – Ничего, слоны не умеют говорить». Молли не нашла в этом ничего смешного, у меня же шутка вызвала улыбку.
Молли с отцом едут на машине первыми, а ее мать, сестра и я следуем за ними. Все притихли, даже Энди. Наконец мы проезжаем Харбор-Бридж и поворачиваем к Королевскому ботаническому саду. Добравшись до места, я выхожу из автомобиля и иду вперед, чтобы помочь Молли.
– У тебя все хорошо? – тихо спрашиваю я.
– Ага, – шепчет она. – Все так странно, да?
Я согласно киваю.
Красный безрельсовый поезд ждет нас у входа. Я помогаю невесте взобраться в первый вагончик, приподняв ее платье, чтобы не волочилось по земле. Брюс садится рядом с дочерью. За ними места занимают Энди и мама Молли, а я вхожу в последний вагончик.
Вот интересно, что было бы, приедь Джеймс сюда со мной. Разрешили бы ему прибыть на свадьбу вместе с нами? Сидел бы он сейчас рядом со мной, проезжая мимо вековых фиговых деревьев и слушая прохожих, выкрикивающих нам вслед добрые пожелания?
Наконец впереди мы видим встречающую нас группу человек в шестьдесят. Молли выглядит спокойной – непоколебимо спокойной, – зато я отчаянно нервничаю. Невеста выходит из красного вагончика, берет родителей под руки и с ними обоими идет вперед. Энди и я держимся позади, стискивая букеты, составленные сплошь из австралийских цветов: идея Сэма. Толпа расступается – стульев нет, – и вот под старым эвкалиптом стоит Сэм. Рядом Нейтан. Я, не в силах сдержаться, начинаю плакать.
Церемония проходит в эмоциональном тумане. Сэм и Молли написали собственные клятвы и зачитали их друг другу, торжественно держась за руки. Я замечаю, что не могу перестать реветь, а у меня и носового платка нет. Даже Сэм выглядит взволнованным, но Молли спокойна. Мне приходится тайком смахивать слезы с глаз каждые десять-двадцать секунд, но тут начинается чтение Библии, и внимание присутствующих переключается с нас пятерых и регистратора. Нейтан оказывается рядом со мной и протягивает мне салфетку. Он не побрился к свадьбе – а я все гадала, побреется или нет, – но выглядит великолепно в хорошо сидящем темно-сером костюме с серебристым галстуком. С благодарностью принимаю платок, впечатленная тем, насколько хорошо подготовлен шафер Сэма, а он одаряет меня подбадривающей улыбкой. От этого слезы текут еще быстрее, и я, смутившись, начинаю потихоньку всхлипывать. Нейтан кладет ладонь мне на плечо, и я почти оказываюсь в его объятиях. Интересно, знает ли он обо мне, Сэме и нашей истории? А что, если он считает, будто я плачу из-за этого? Внезапная мысль буквально меня отрезвляет.
Чтение закончено, регистратор завершает церемонию. Приходит очередь свидетелей подписывать документы, я ставлю свою закорючку под неразборчивыми каракулями Нейтана, и вот двух моих самых близких друзей объявляют мужем и женой. Они целуются, а все вокруг хлопают. Потом Энди поднимает полную эвкалиптовых листьев корзину и предлагает гостям использовать их как конфетти. Мы бросаем их, в то время как благословенно счастливые Сэм и Молли позируют фотографам.
Когда мы устраиваемся за столом, я замечаю Эми через два столика от нас. Она выглядит хорошенькой в бело-розовом шифоновом платье. Ловлю ее взгляд и улыбаюсь. Она отвечает едва заметно и отворачивается.
Официанты разносят первое блюдо – легкий салат из лангустов – и наполняют наши бокалы шампанским. Все оживленно переговариваются. Молли и Сэм справа от меня продолжают смеяться и целоваться, Нейтан, сидящий рядом с Сэмом, поглощен беседой со своей тетушкой Кэтрин. Я познакомилась с ней чуть раньше, и она показалась мне весьма дружелюбной. Ее длинные седеющие волосы собраны в растрепанный пучок на макушке. Она работает в художественной галерее в городе, а ее спутник, Саймон, по виду лет на пятнадцать ее моложе. По крайней мере она ничего не имеет против отношений людей с разницей в возрасте не в пользу женщины.
В этот момент я чувствую себя одиноко. Снова представляю, что было бы, окажись здесь Джеймс. Насколько другим для меня стал бы праздник? Отнеслась бы я к Нейтану так же, будь рядом мой парень? В какое-то мгновение вдруг сознаю, что скучаю по нему.
Приходит время произносить тосты. Сначала встает Брюс и смешит всех историями о детских годах Молли и о том, что он, как ее отец, предпочитал, чтобы дочь дружила со мной, а не с кипящим гормонами подростком-Сэмом. Но сейчас он более чем доволен ее выбором. Сэм продолжает в том же духе, легко и весело. Наконец настает очередь Нейтана. Он выглядит взволнованным.
– На самом деле я не слишком умелый оратор, так что, боюсь, вам придется немножко потерпеть. Прежде всего, я хочу поблагодарить подружек невесты, Люси и Энди. Ради свадьбы Люси приехала из самой Англии и оказывала Молли огромную поддержку на протяжении последних двух недель, да и… как давно вы знакомы, ребята? – Он на мгновение замолкает, не отводя глаз от Молли и Сэма.
– Двадцать чертовски длинных лет! – выкрикивает Сэм. Все вокруг смеются.
– Когда Сэм попросил меня быть шафером, и я осознал, что мне придется встать и произнести речь, то почувствовал себя так, словно мне предстоит нырнуть с вон той стены в воды залива. Честно говоря, с того момента ощущения не изменились. Но брат посоветовал мне сделать речь покороче, так что я собираюсь воспользоваться его разрешением. – Я замечаю, что никакими бумажками Нейтан не пользуется. – Хочу рассказать вам кое-что о Сэме. В детстве он всегда за мной присматривал. После смерти родителей почти забросил учебу, делая все, чтобы мы смогли остаться в Сиднее и жить вместе. Мне пришлось смыться путешествовать, чтобы убедить его поступить в университет. Но в этом весь Сэм. Он лучший брат, какого только можно пожелать. Самый близкий мне человек. И я думаю, мама и папа очень им бы гордились. Я лишь жалею о том, что их нет сейчас с нами, и они не могут увидеть, как Сэм и Молли связывают свои жизни. Родители всегда любили ее, словно она была частью нашей семьи, и теперь это и в самом деле так.
К моменту окончания Нейтаном речи слез сдержать не может никто, включая Сэма, Молли и меня. Я наблюдаю, как оратор садится за стол. Он кажется слегка смущенным всеобщим вниманием, и мое сердце рвется к нему. Нейтан смотрит на меня, и какое-то мгновение мы улыбаемся друг другу, прежде чем я возвращаюсь к своему десерту.
Двадцатью минутами позже наши тарелки пустеют, и персонал начинает сдвигать столы, чтобы освободить место для танцев. Я оглядываюсь по сторонам, но Нейтана не вижу. Потом замечаю его рядом с Эми. Он облокотился на спинку ее стула, а она развернулась так, чтобы было удобней разговаривать. Чувствую, как меня пронзает острая вспышка ревности. Хочется закричать: «Отойди от нее!», но я понимаю, насколько нелепым это будет казаться. К этому парню я не имею ни малейшего отношения. Меньше чем через двадцать четыре часа я улечу домой. К своему бойфренду, боже мой!
Продолжаю пялиться на Эми, и тут она оборачивается и смотрит прямо на меня. Я быстро отвожу глаза.
Мне нужно выйти. Нужно прояснить мысли. Получив заверение Молли, что моя помощь ей в ближайшее время не понадобится, встаю и выхожу из шатра, а потом через ворота в сад. Уже спускаются сумерки, начинает подниматься ветер. Слегка придерживая подол серебристого платья, бреду мимо старого эвкалипта и скульптур и наконец оказываюсь перед зарослями бамбука, возвышающимися надо мной метров на пятнадцать. Какое-то время просто стою и смотрю на верхушки растений, слушая, как они щелкают, потрескивают и стонут на ветру. Прямо на желто-зеленых стволах посетители не преминули выцарапать свои имена:
Робин + Хелен
Сэл любит Дина
Есть даже надписи на японском и китайском, которые я не могу разобрать. Смотрю на информационную табличку:
«Bambusa Vulgaris – Бамбук обыкновенный».
– Как называется овца без ног?
Резко оборачиваюсь. Нейтан здесь, позади меня, в его пальцах – незажженная сигарета. Он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук.
– Продолжай, – улыбаюсь я.
– Облако.
– Смешно!
– Ага, я забыл об этой шутке, – говорит он, прикуривая сигарету. Вместо зажигалки у него спички, поэтому приходится ладонями прикрываться от задувающего огонек ветра.
– Как Эми?
– Не лучшим образом. – Кончиком туфли Нейтан пинает камушек на дорожке.
– А в чем дело?
– Она хочет знать, что происходит. Хочет знать, что я чувствую.
– А что ты чувствуешь?
Он делает длинную затяжку, прежде чем ответить:
– Не думаю, что она та, которая мне нужна. – Внезапно он устремляет на меня пристальный взор, потом отводит его в сторону.
– Тебе нужно ей об этом сказать.
– Конечно.
Неужели ему нужна такая девушка, как я? Мы настолько разные. Чем больше я узнаю Нейтана, тем больше понимаю, как мало между нами общего. Не слишком ли я для него стара? Я закончила университет, а он едва дотянул до окончания школы. У меня есть работа, и я ее люблю. «Правда, люблю», – с горячностью думаю я. У меня лучшая работа в мире! Что я буду делать, если перееду сюда? Хорошее место на дороге не валяется.
Я не делюсь с Нейтаном этими сумбурными мыслями. Ведь я даже не знаю, как он ко мне относится.
– Уже ждешь не дождешься завтрашнего отъезда в Англию? – наконец спрашивает он.
– Не совсем, – отвечаю я.
– И что ты думаешь по поводу предстоящей встречи с бойфрендом? – Нейтан смотрит на меня неподвижным взглядом серо-голубых глаз.
– Ничего хорошего. Просто не знаю. – Я отвожу глаза, поскольку его взор слишком пристален. Потом внезапно поворачиваюсь к нему. – Как ты умудряешься не работать?
– Ну, вообще-то, полдома ведь принадлежит мне.
По какой-то причине я считала, что единоличными владельцами дома являются Молли и Сэм, но, конечно же, половину должен был унаследовать Нейтан.
– Они выкупили у тебя долю?
– Нет, – с ходу отрицает он. – Мне все эти деньги ни к чему, да и им такие расходы не по карману. Они платят мне ренту и делятся частью доходов от сдачи комнат. Посмотрим, когда-нибудь мы, может, и соберемся продать дом, но не сейчас.
– Ты просто не хочешь работать? – давлю я. Меня беспокоит, что он безработный.
– На самом деле я не знаю, за что взяться.
– Но разве делать хоть что-нибудь не лучше, чем ничего?
– Ты шутишь, что ли?
– Ну… Я имею в виду… Ты не думал, что твои родители хотели бы, чтобы ты чем-нибудь занялся? Нашел работу? – Его глаза темнеют. Я слишком далеко зашла. – Прости, это было грубо.
Но его ответ меня удивляет.
– Нет, ты права. Они были бы разочарованы.
– Я не имела в виду, что они были бы разочарованы! – в ужасе восклицаю я.
– Нет, были бы, – бесцветно говорит он. – Хотя Сэмом они бы гордились. Поступил в университет, получил специальность, а потом и работу удачно нашел. А я в прошедшие несколько лет только занимался серфингом, шатался без дела и проживал деньги, которые получал от Сэма за дом. Не думаю, что родители этим бы гордились. – Нейтан делает долгую затяжку, роняет окурок и вдавливает в асфальт носком слегка припорошенной пылью туфли.
Мне тут же отчаянно хочется его защитить.
– Они гордились бы. Ты замечательный. Ты талантливый музыкант и потрясающий серфер, а еще ты самый добрый и красивый парень из тех, кого я встречала. – Хватаю его за руки. – Не имеет значения, что ты еще не нашел свою дорогу в жизни. Это обязательно произойдет. У тебя еще полно времени.
Мгновение Нейтан глядит на меня. Потом освобождает руку и касается моего лица. Ощущаю жесткость его большого пальца, когда он смахивает одинокую слезинку, медленно катящуюся по моей щеке. Я хочу его поцеловать. Я так хочу его поцеловать. Отрываю взгляд от его глаз и перевожу на губы. Он обхватывает мое лицо обеими ладонями, стирая слезы, которые безостановочно текут по щекам. «Просто поцелуй меня! И я отменю полет, брошу Джеймса и останусь здесь, с тобой!»
Я хочу почувствовать его теплые губы на своих. Смотрю в его глаза не в силах оторваться. Мы так близко, что стоит мне чуть-чуть потянуться – и наши лица соприкоснутся.
Но Нейтан не двигается. Не шевелюсь и я. Несколькими мгновениями позже понимаю, что слезы перестали капать, и у него больше нет причины держать мое лицо в ладонях, смахивая соленую влагу. Мы печально улыбаемся друг другу, он в последний раз дотрагивается пальцами до моих щек, прежде чем отпустить. Мне кажется, что я лишаюсь чувств, без его прикосновений ощущая лишь холод и сырость.
