Текст книги "Казаки. Между Гитлером и Сталиным
(Крестовый поход против большевизма )"

Автор книги: Петр Крикунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

Артиллерийский дивизион состоял из штаба со штабной батареей и 3 батарей 75-мм горных орудий образца 1936 года или 105-мм орудий (200 человек и 4 орудия в каждой батарее), в конце 1944 года в нем также появилась батарея из 4 противотанковых пушек (76,2-мм РАК-36 (R)).

Штаб полка. Каждый командир полка имел своего заместителя и помощника заместителя. В штабе работали несколько штабных офицеров, штабной врач, обер-ветеринар, атаман (политрук), несколько переводчиков с русского, немецкого и хорватского языков. При штабе полка имелось отделение связи с несколькими радиостанциями, телефонами и курьерами, коноводы, конвой и прочие вспомогательные команды, которые входили в штабную сотню. На ответственных должностях в штабе полка находились немецкие офицеры, менее значительные посты занимали казаки и русские.

Штаб дивизиона был организован аналогично штабу полка. Его отделение связи располагало одной радиостанцией. При штабе дивизиона имелась сапожная, портняжная, кузнечная мастерские. Все они вместе с интендантурой, санитарной частью и разными вспомогательными командами составляли штабную сотню. Командование эскадрона состояло из командира и нескольких штабных офицеров и имело, правда, не всегда, своего замполита («атамана»), который отвечал за политические настроения в части. Старшина (старший вахмистр) отвечал за боевое, санитарное и хозяйственное состояние эскадрона и был подчинен непосредственно командиру эскадрона. Также имелась довольно большая группа переводчиков. Командование взвода состояло из командира-офицера и нескольких заместителей, в распоряжении которых имелись 3 курьера и вестовые для связи. Командирами хозяйственного взвода и минометного отделения были старшие урядники.

Состав и вооружение конного эскадрона.

Три взвода (I, II, III), в каждом из них: 45–50 человек, 3–4 пулемета (MG-34 или MG-42) с боезапасом на каждый пулемет, 3 полуавтоматические винтовки (либо 7,92-мм самозарядная винтовка системы Вальтера G-41 (W), либо более поздний вариант G-43 (W)), несколько пистолет-пулеметов (MP-4G или трофейные образцы), все остальное винтовки (7,92-мм винтовка системы «маузер», обр. 1898 г.).

IV взвод (хозяйственный) – около 40 человек – составлен как минимум из 1 сапожника, двух портных, 1 слесаря, 1 повара, 2 оружейников, 2 кузнецов, 1 шорника, кучеров и другой обслуги. Имелись 1 ветеринарный фельдшер с двуколкой санитарного материала и конная кухня. Основу вооружения составляли винтовки системы «маузер».

Минометное отделение – 9 казаков, вооруженных винтовками системы «маузер» плюс один или два легких ротных 50-мм миномета обр. 1936.

Всего в эскадроне было 160–180 человек (не считая офицеров) – 8—10 пулеметов, 1–2 легких миномета, остальное вооружение составляли стандартные винтовки системы «маузер», а также пистолет-пулеметы и самозарядные винтовки.

Состав и вооружение конно-пулеметного эскадрона.

Три взвода (I, II, IV), в каждом из них: 40 человек, 4 пулемета MG-34 или MG-42, остальное вооружение – как в стандартном взводе конного эскадрона.

III взвод – 40 человек, 4. батальонных миномета (81-мм обр. 1934 г.), остальное вооружение – как в стандартном взводе конного эскадрона.

Минометное отделение – состав и вооружение, как в минометном отделении обычного конного эскадрона.

Всего около 160 человек (не считая офицеров), 12 станковых пулеметов, 4 батальонных 81-мм миномета, остальное вооружение – как в стандартном конном эскадроне.

Состав и вооружение тяжелого эскадрона.

I взвод – 45–50 человек, 3 станковых пулемета MG-34 или MG-42, остальное вооружение – как в стандартном взводе конного эскадрона.

II взвод – 45–50 человек, 3 батальонных 81-мм миномета, остальное вооружение – как в стандартном взводе конного эскадрона.

III взвод – 45–50 человек, три 37-мм РАК 35/36, или 50-мм РАК-38 противотанковых пушки на конной тяге, остальное вооружение – как в стандартном взводе конного эскадрона.

IV взвод – состав и вооружение, как в I взводе.

V взвод (хозяйственный) – состав и вооружение, как в хозяйственном взводе конного эскадрона.

Состав и вооружение штабной сотни.

Примерно 150–200 человек, 4 батальонных 81-мм миномета, 2 пулемета MG-34 или MG-42, 2 противотанковых ружья (по всей видимости, 28/20 противотанковые ружья PZB-41), 2 противотанковые пушки калибра 37-мм (или 50 мм).

Каждый эскадрон располагал 18–25 двуколками, которые при формировании были исключительно военного образца, но впоследствии, благодаря потерям почти на 40–50 %, были заменены повозками гражданскими, реквизированными у населения. В эскадроне имелось 180–200 лошадей и приблизительно столько же седел. Все потери конского состава пополнялись из запаса или при помощи обычного грабежа крестьян (реквизиции, как называли это сами казаки).

Всего по штатному расписанию, со всеми вспомогательными службами, в полку насчитывалось около 2 тысяч человек, включая 150 человек немецкого кадрового состава. На вооружении имелось двенадцать 75-мм горных орудий обр. 1936 года, впоследствии замененных на 105-мм орудия, 5–6 противотанковых пушек (калибра 37-мм или 50-мм), 15–16 батальонных (81-мм) и большое количество ротных (50-мм) минометов, около 80 ручных и станковых пулеметов. Ближе к концу войны сверх установленного штата полкам были также приданы по одной батарее из 4 противотанковых пушек (76,2-мм РАК-36 (R)). Приведенные цифры надо признать условными, поскольку количество и качество вооружения постоянно менялось, а личный состав нес довольно ощутимые потери в боях. Но, в общем и целом, картина с вооружением и личным составом выглядела примерно так.

Кроме строевого командования, в дивизии имелся и специальный институт политических руководителей (организационно он входил в пропагандистский отдел) – так называемых «атаманов», которые назначались, как правило, из старых белогвардейских казаков (крайне редко встречались и молодые атаманы из военнопленных). Они находились при штабах полков, дивизионов и некоторых эскадронов и отвечали за политические настроения во вверенной им части. В круг их обязанностей входило проведение политзанятий, ознакомление личного состава частей с новыми пропагандистскими брошюрами и газетными статьями, проведение бесед о религии, казачьей и воинской дисциплине, истории и традициях казаков, издание различного рода прокламаций, а также строжайший контроль за всем, что происходило среди личного состава дивизии. Германское командование уделяло таким пропагандистам-атаманам повышенное внимание и даже организовывало для них специальные курсы. Отчет корреспондентов журнала «На казачьем посту» и газеты «Казачья лава», побывавших в мае и июле 1944 года на таких 16-дневных занятиях в Северной Италии и Потсдаме, дает очень хорошее представление об уровне подготовки казаков-пропагандистов. «На курсы съехались 54 человека казаков и офицеров… Теоретическая часть курсов включала лекции на следующие темы: „История казачьих войск“, „Казачество в свете современной политики“, „Казачество и европейская культура“, „Советское мировоззрение и его преодоление“, „Социальная политика Германии“, „Краткий курс истории Германии“, „Народность и жидовство в Германии“, „Причины нынешней войны“, а также были затронуты многие другие темы»[549]549
  Казачья лава. 1944. № 10. 15 июня. С. 4; На казачьем посту. 1944. № 31. С. 13.


[Закрыть]. Не обошли эти курсы своим вниманием и лидеры казачьего движения генералы П.Н. Краснов, В.Г. Науменко и А.Г. Шкуро, а от министра пропаганды Германии доктора Геббельса всем участникам были переданы подарки.

Помимо института «политруков-атаманов», за настроениями казаков следил также контрразведывательный отдел. Во главе этой службы стоял бывший красноармеец лейтенант Червяков. Контрразведчиками была создана разветвленная сеть доносчиков, они были в каждом эскадроне и тщательно отслеживали всех, кто внушал хоть малейшее подозрение. Эта же служба отвечала за выполнение всех дисциплинарных наказаний. Система наказаний была очень простой, но в то же время весьма действенной. За малейшую попытку подрыва боевого духа казаков, за разговоры, направленные против немцев и командования, за всякую политическую антинемецкую пропаганду и, наконец, за любую попытку дезертировать применялась высшая мера наказания – смертная казнь через расстрел или повешение. За другие проступки казаков ожидали: порка, концлагерь, штрафной батальон, внеочередные наряды или разжалование. Во многом именно благодаря прекрасно подготовленным политрукам-атаманам и карательным органам практически все казаки 1-й казачьей дивизии воевали до конца войны и даже не помышляли о переходе на сторону партизан. По официальным данным, в период с 1944-го до начала 1945 года дезертиров было не более 250 человек.

Система поощрений также была тщательно проработана. После того как дивизию перебросили в Югославию, каждый рядовой казак стал получать регулярное жалованье: по 250 хорватских кун каждые 10 дней. Ефрейторы – 300 кун, унтер-офицеры – 350 кун, вахмистры – 400 кун. За каждую боевую операцию казаки и их командиры получали специальные «боевые» деньги – 200–800 кун за 10 дней боя, в зависимости от его интенсивности и успеха. Кроме этого, командование поощряло досрочное присваивание унтер-офицерских и даже офицерских званий.

Для отдыха и лечения казаков в Северной Италии была организована специальная казачья здравница: «В Северной Италии, – описывает корреспондент газеты „Казачья лава“, – в Альпах, в узкой высокогорной долине… расположен на высоте 900 метров известный итальянский курорт. Здесь, где прежде ежегодно отдыхала итальянская молодежь, теперь устроен казачий дом отдыха 1-й казачьей дивизии. Продолжительность отдыха – три недели. Первая партия отдыхающих казаков в 370 человек 10 июня уже окончила срок пребывания в доме отдыха и выехала обратно в дивизию. Казаки небольшими партиями совершали экскурсии в ближайшие города: Бергамо, Верону, Милан»[550]550
  Казачья лава. 1944. № 12. 29 июня. С. 4.


[Закрыть].

Штаб дивизии и штаб 5-го Донского полка имели свои оркестры и хор трубачей. «В репертуаре хора, – рассказывается про дивизионный оркестр в журнале „Казачьи ведомости“, – самые разнообразные вещи – из исторических песен: „Зозуля“, „Отчего я так дуже сумую“; из современных – „Песнь в честь вождя – Адольфа Гитлера“, „Плачет Кубань“… Хор разучил „Божественную литургию“, „Верую“, „Херувимскую № 9“… Молодой казак Целиков чудесно исполняет на сцене забористые антисоветские частушки:

 
На дворе проталина,
Нет штанов у Сталина,
Остались от Рыкова
И те – Петра Великого.

Сталин музыку играет,
Калинин пляшет трепака,
Всю Россию растрепали
Два советских дурака.
 

Оркестр (балалайки, мандолины, гитары, баяны… и т. д.) состоит из 27 казаков. В репертуаре оркестра такие исторические песни, как „Слава Платову-герою“, „Донская походная“ и др. Пользуются всеобщим успехом исполняемое оркестром „Попурри из казачьих песен“ и выступление талантливого скрипача Р. Павловского»[551]551
  Казачьи ведомости. 1943. № 6. 15 декабря. С. 11–12.


[Закрыть] (тексты некоторых песен из репертуара оркестра см. в Приложении 3.9). Как и в былые времена, все казачьи полки имели свои полковые гимны: донские – «Всколыхнулся взволнованный тихий Дон»; кубанские – «Кубань, ты наша Родина»; терские – «Терек». Более того, помимо «музыки», в дивизии имелся даже собственный цирк, который «гастролировал» по полкам.

На 1 ноября 1943 года численность 1-й казачьей дивизии составляла 18 555 человек (в том числе 3827 немецких нижних чинов и 222 офицера, 14 315 казаков и 191 казачий офицер). Немецкими кадрами были укомплектованы все штабы, специальные и тыловые подразделения. Все командиры полков (за исключением И.Н. Кононова) и дивизионов также были немцами, а в составе каждого эскадрона имелось 12–14 немецких солдат и унтер-офицеров на хозяйственных должностях. В то же время дивизия считалась наиболее «русифицированным» из регулярных соединений вермахта: командирами строевых конных подразделений – эскадронов и взводов – были казаки (или русские), а все команды отдавались на русском языке (первым из полков, где все команды отдавались только на русском, стал полк Кононова). Единственным чисто немецким боевым подразделением был разведывательный дивизион.

Характерной особенностью 1-й казачьей дивизии было то, что среди ее личного состава, особенно среди офицерства, было очень много русских или представителей других народов, не имевших никакого отношения к казачеству. Вот как эту довольно неприятную для казаков ситуацию прокомментировал П.Н. Краснов в своем письме атаману «Общеказачьего объединения в Германской империи» Е.И. Балабину: «Комплектование новых дивизий офицерами-казаками будет зависеть от самих казаков. Если в первую дивизию попали много офицеров немцев и русских, то это потому, что присланные офицеры-казаки по своей подготовке не оказались на высоте ни по своим военным знаниям, ни по дисциплине, ни по работоспособности. Много было прислано старых, не годных для строевой службы. Если поступающие в новые части казачьи офицеры окажутся годными для службы – они и останутся, окажутся негодными – их заменят немцами»[552]552
  ГАРФ. Ф. 5761. ОП. 1. Д. 18. Л. 13.


[Закрыть].

Пополнение в дивизию приходило из учебно-запасного полка (командир подполковник Штабеков), который дислоцировался на полигоне в Моково, недалеко от Млавы, а в 1944 году вместе со «Школой юных казаков» был переведен во Францию, в небольшой город Лангр. «Запасной казачий полк, – рассказывает о жизни этой казачьей части корреспондент „Казачьей лавы“, – расположен в одном небольшом городке на Восточной границе Франции и базировался на территории старинной крепости… Офицеры запасного полка также проходят военную подготовку и усовершенствование в офицерской сотне. Ею командует еще молодой полковник И. Некрасов… Военный городок-крепость – центр запасного казачьего полка. Тут стоят и проходят обучение несколько батальонов, отсюда осуществляется связь с 1-й казачьей дивизией, тут создана школа юных казаков, есть крытые манежи, центральный казачий дом, где казаки после занятий поют песни, танцуют, веселятся. В доме есть ресторан, в котором казаки могут выпить вина, пива, хорошо закусить… Казаки живут в старых, благоустроенных, светлых и чистых французских казармах»[553]553
  Казачья лава. 1944. № 4. 7 мая. С. 3.


[Закрыть].

Еще более вольготно жилось казакам-подросткам, обучавшимся в «Школе юных казаков». «Май 1944 года, – вспоминает бывший учащийся этой школы казак Николай Васильев. – Мы отдыхаем в маленьком курортном городке. Трижды в день пьем воду, пахнущую сероводородом, а один раз между завтраком и обедом принимаем минеральные ванны… У каждого из нас большая комната со шкафчиком в углу для переодевания, душ, туалетный столик с зеркалом, цветами и парфюмерией, пуфик и кресло, а посредине маленький бассейн для одного взрослого человека… Вечерами устраивались танцы, где наши старшие ребята и взрослые казаки из запасного полка танцевали с местными француженками, а мы толпились в качестве зрителей. Разыгрывались лотереи, где самым желанным призом была бочка пива, которая тут же под смех и веселые шутки вскрывалась и распивалась сообща…»[554]554
  Васильев Н. Записки юного казака. С. 5–6.


[Закрыть]

Вообще надо отметить, что обучению молодых казаков уделялось огромное внимание со стороны немецкого командования дивизии. Так, например, летом 1944 года всю «Школу юных казаков» направили в специально организованный летний военный лагерь, где мальчики каждый день занимались физической, строевой, тактической и стрелковой подготовкой. Однако проявить приобретенные навыки им так и не удалось. После высадки союзников в Нормандии школу расформировали, часть детей направили в расположение 1-й казачьей дивизии, часть в Казачий Стан, а часть – в небольшое казачье поселение, расположенное недалеко от города Юденбурга, в Австрийских Альпах.

Как уже было сказано, с 10 октября 1943 года все коллаборационистские военные части, сформированные из военнопленных и «добровольцев», подлежали переводу с советско-германского фронта на другие театры военных действий. Объяснение этому решению в приказе было дано такое: «Германское руководство идет навстречу естественному желанию многих добровольцев не быть вынужденными стрелять в своих соотечественников и дает им возможность непосредственно свести счеты с англичанами и американцами»[555]555
  РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 712. Л. 4.


[Закрыть].

Для многих казаков, имевших свои счеты с советской властью, это немецкое распоряжение было настоящим ударом. Почти все они хотели участвовать, как сами говорили, в своей «частной войне со Сталиным»[556]556
  Longworth Р. The Cossacs. Р. 335.


[Закрыть], а их вдруг решили перебросить с Восточного фронта в Югославию, где в это время активизировались партизаны И. Броз Тито и на «Атлантический вал», где казаки были вынуждены готовиться к предстоящей высадке союзников. «Вперед, за свободу казачества», – напутствовал их перед дорогой фон Паннвиц. Но как можно обрести свободу, сражаясь неизвестно с кем, неизвестно где, да еще и за тысячи километров от Родины? Этот вопрос казаки задавали себе до конца войны. Германское руководство почти сразу поняло, что приказ о передислокации в Европу был крайне непопулярен в рядах казачества, и старалось всячески загладить свою «вину». Отсюда и разрешение использовать казачью униформу, и показная отправка группы молодых казаков в кавалерийскую школу в Германии, и воззвание от 10 ноября 1943 года, и обещание помощи при построении настоящей казачьей жизни в Восточной Европе, под защитой фюрера.

В середине сентября 1943 года окончательно сформированная 1-я казачья кавалерийская дивизия была отправлена в Югославию. Покинув Млаву (Милау), эшелоны пересекли Польшу, Словакию, Венгрию и достигли небольшого городка Панчево, северо-восточнее Белграда, где дивизия перешла в подчинение командующему 2-й немецкой танковой армией генерал– полковнику Рендуличу и была направлена на подавление активизировавшихся партизанских отрядов Иосипа Броз Тито.

Казачьи части, благодаря своей большой подвижности и маневренности, а также предыдущему опыту борьбы против партизан в России, действовали на Балканах гораздо более эффективно, нежели немецкие моторизированные дивизии и отряды усташей[557]557
  Усташи – организация хорватских националистов (1929–1945), основанная А. Павеличем.


[Закрыть]. Вот лишь некоторые тактические приемы, которые применялись в антипартизанской войне на Балканах и позволяли казакам успешно противостоять активным действиям партизан Тито. «Казачьи части, – писал в одном из донесений в „центр“ советский агент, внедренный в дивизию, – как только займут какой-нибудь пункт, предпринимают обеспечение близкими и дальними патрулями. Ближние патрули лесом прокрадываются к селам и прислушиваются и наблюдают, есть ли в них воинские части. Дальние патрули уходят до 12 километров от главных сил. Патрули имеют в своем составе самое меньшее 1 взвод с 3-мя мелкокалиберными пулеметами… В целях разведки мест дислокации партизанских войск и мест нахождения учреждений югославского народно-освободительного движения, в партизанский тыл с определенной регулярностью засылались так называемые „волчьи группы“. В большинстве случаев личный состав „волчьей группы“ составляли добровольцы во главе с русским, казачьим или немецким унтер-офицером. Каждому члену отряда выдавался сухой паек с расчетом на самостоятельные действия в течение нескольких дней. Все бойцы были вооружены автоматическим оружием или винтовками. Тактика действий подобных отрядов была очень простой: казаки проводили разведывательные рейды или устраивали засады. Главной задачей в подобных операциях было установление местоположения партизанских баз, отрядов и захват „языков“. Впервые „волчью группу“ заслал 4-й Кубанский полк в районе села Велика Гора. Мало-помалу эту практику переняли и другие казачьи полки. „Волчьи группы“ оперировали в районах Новой-Градишки, Дугог-села, Беловара и т. д. Во время операций эти отряды сами часто попадали в засады, но самую большую опасность для них представляли местные жители, которые очень часто работали на партизан. Одна крестьянка обнаружила в лесу „волчью группу“ из 20 человек в районе между селами Иванчаны и Вукашинац и немедленно сообщила об этом партизанам. Ударному батальону партизанского отряда удалось окружить казаков, после непродолжительного боя 8 из них были убиты, а 12 взяты в плен. Так было в районе Карловаца и Пожега-Талькессель, у Пакраца и Дарувара»[558]558
  Алферьев Б. Крук В. Походный атаман батька фон Паннвиц. С 86–90.


[Закрыть].

Вот как оценивала действия казаков из 1-й казачьей дивизии на Балканах немецкая военная печать: «За короткое время казаки стали грозой бандитов везде, где патрулируют их сторожевые отряды или где они сидят в настойчивом ожидании под прикрытием скал и кустарников. Подвижность, инстинктивно точное оценивание врага, близость к природе, смелость при нападении, ловкость в бою и беспощадность к побежденному врагу, выполняющему задачи большевизма, – вот особенности казака, бросившие его навстречу борьбе с большевизмом на Юго-Востоке»[559]559
  ГАРФ. Ф. 5761. ОП. 1. Д. 12. Л. 257.


[Закрыть](также, см приложение 3.10). А вот характеристика, данная уже в казачьей печати: «Легко передвигающиеся, непритязательные в отношении собственных жизненных удобств, приспосабливающиеся к любым условиям боя, казаки являются опаснейшими противниками красных банд»[560]560
  На казачьем посту. 1943. № 14. С. 14.


[Закрыть]. Успешные действия казаков в Югославии не обошло своим вниманием и германское верховное командование. В сводке от 30 апреля 1944 года (эта сводка была первой, в которой упоминалось о боевой деятельности крупного воинского соединения, состоящего из восточных добровольцев), в частности, было сказано: «С начала октября 1943 года в западных Балканах введена в бои против коммунистических банд Первая Казачья Дивизия, которая своими доблестными действиями наносит противнику тяжелые потери в людях и технике»[561]561
  На казачьем посту. 1944. № 26. С. 3.


[Закрыть].

Какими же методами вели казаки борьбу против югославских партизан? На этот вопрос мы получили ответ уже после войны, когда, находясь в советской тюрьме, генерал фон Паннвиц признался: «Мы выполняли преступные приказы циркуляра, составленного СС, обергруппенфюрером Бах-Зелевски (Целевским), в котором излагались меры по борьбе с партизанами и по расправе смирными жителями»[562]562
  Алферьев Б., Крук В. Походный атаман батька фон Паннвиц. С. 141.


[Закрыть]. В этом печально известном циркуляре указывалось, что партизанская война противоречит международным правилам, а поэтому предлагалось применять любые средства, признанные целесообразными начальником воинской части: «Обергруппенфюрер СС Бах-Зелевски, – говорилось, в частности, в этом документе, – предоставляет руководителю команды СД право решать исключительно самому – сжигать ли деревни, уничтожать или эвакуировать их жителей»[563]563
  Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944). М, 1985. С. 109.


[Закрыть]. Кроме того, в циркуляре были даны и другие «ценные» указания, развязывающие руки карателям[564]564
  Не секрет, что среди карателей было много бывших уголовников и просто маниакально жестоких людей, главной целью которых на войне являлась возможность безнаказанно грабить, убивать и насиловать. Как представляется, именно циркуляр Бах-Зелевски развязал руки подобным «борцам с партизанами» и привел в конечном итоге к таким гигантским потерям среди мирного населения Югославии и, в особенности, СССР.


[Закрыть]:«Поскольку партизаны пользуются поддержкой местного населения, предлагалось каждую женщину, каждого старика и даже ребенка рассматривать как помощника партизан…

При захвате населенных пунктов предлагалось проводить во всех домах и постройках тщательные обыски. Местное население, если оно не будет признано активным помощником партизан, должно быть выселено (если же существовало хоть малейшее подозрение, всех расстреливали. – П.К.)и эвакуировано, а деревня – как очаг партизанской борьбы – может быть сожжена. Старшему начальнику карательной экспедиции предоставлялось право – на месте решать вопрос о судьбе захваченных в плен партизан (такой вопрос, как правило, даже не ставился. – П.К.)»[565]565
  Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 75–77.


[Закрыть].

Важнейшим аспектом подготовки казаков к борьбе против партизан являлась пропагандистская работа уже упоминавшихся политруков-атаманов. Именно они пугали своих подчиненных зверствами «босоногих лесных чудовищ» (именно так они называли югославских красных партизан) над пленными казаками (выкалывание глаз, сдирание кожи и пр.). В подтверждение своих выступлений атаманы привлекали казаков, которым «чудом» удалось бежать из партизанского плена. «О партизанах рассказывают, – пишет в своем донесении в „центр“ один из советских агентов, внедренных в дивизию, – что это разбойничья банда, рассеянная по лесу в малых группах и причиняющая народу насилия и зверства… Они обязаны (побывавшие в плену у партизан казаки. – П.К.)говорить о том, что партизаны голодают, что партизаны босы и голы и что они ужасно обходятся с пленными»[566]566
  Алферьев Б., Крук. В. Походный атаман батька фон Паннвиц. С. 88.


[Закрыть].

Естественно, имеющие на руках «всепозволяющий» циркуляр и накачанные пропагандой атаманов-политруков казаки не стеснялись в выборе средств борьбы против партизан и мирных жителей, которые подозревались в партизанской деятельности: «Из многочисленных преступлений, совершенных подчиненными мне казаками в Югославии, – вспоминал на послевоенных допросах генерал фон Паннвиц, – мне припоминаются следующие факты. Зимой 1943–1944 гг. в районе Сунья-Загреб по моему приказу было повешено 15 человек заложников из югославских жителей. В этом же районе в 1944 году по приказу немецкого лейтенанта были расстреляны три местных жителя якобы за шпионаж, хотя их шпионской деятельности не было. В конце 1943 года в районе Фруска-Гора казаки 1-го кав. полка повесили в деревне 5 или 6 крестьян. Казаки 3-го, 5-го и 6-го кавалерийских полков в этом же районе учинили массовое изнасилование югославских женщин. В декабре 1943 года подобные же экзекуции и изнасилования были в районе города Брод (Босния). В мае 1944 года в Хорватии, в районе южнее города Загреб, казаки 1-го полка сожгли одну деревню. Этим же полком в июне 1944 года было совершено массовое изнасилование жительниц города Метлика… Была сожжена частично деревня Чазьма, что западнее гор. Беловар. В этот же период, то есть летом 1944 года, казаки 3-го кав. полка сожгли несколько домов в Пожего-Даруварском районе. Я также вспоминаю, что в декабре 1944 года казаки 5-го кавалерийского полка под командованием полковника Кононова во время операции против партизан в районе реки Драва, недалеко от города Вировитица, учинили массовое убийство[567]567
  По воспоминаниям очевидцев, у командира 5-го Донского полка И.Н. Кононова был личный палач – «здоровенный парень с золотыми серьгами, наполовину грек». (Толстой Н.Д. Жертвы Ялты. С. 269.)


[Закрыть]населения и изнасилование женщин»[568]568
  Алферьев Б., Крук В. Походный атаман батька фон Паннвиц. С 141–142.


[Закрыть]. Такая жестокость не могла остаться безнаказанной, и югославские партизаны, следуя принципу «око за око, зуб за зуб», платили казакам той же монетой. Все это привело к тому, что любая стычка превращалась в жестокую резню, где каждый попавший в плен был обречен на страшную и мучительную смерть.

Помимо жгучей ненависти партизан, казаки снискали себе дурную славу и у мирного местного населения. Передислокация в Югославию пагубно отразилась на дисциплине дивизии, резко упавшей после «спартанских» условий лагеря формирования в Млаве. Командованием дивизии, естественно, предпринимались меры против распоясавшихся казаков. Вот, например, выписка из приказа командира 5-го Донского казачьего полка И.Н. Кононова: «Категорически запрещаю на марше или при выполнении боевых задач употребление спиртных напитков. Я отдельных лиц наказал, и впредь буду наказывать… Быть исключительно внимательными и дисциплинированными по отношению к местному населению, а также к усташам, домобранам[569]569
  Домобраны – регулярная армия Национального государства Хорватия, образованная в апреле 1943 года.


[Закрыть], и местным хорватским властям, чтобы не было никаких недоразумений. Буквально избегать ненужных трений и споров»[570]570
  Алферьев Б., Крук В. Походный атаман батька фон Паннвиц. С 152–153.


[Закрыть]. Однако все эти приказы, директивы и прочее были совершенно бесполезными по двум причинам. Во-первых, действие всех дисциплинарных приказов нивелировалось тем, что частям было разрешено заниматься самоснабжением, и казаки постоянно «реквизировали» лошадей, продовольствие и фураж у местного населения: «Согласно приказам командования, мое соединение, – рассказывал после войны генерал фон Паннвиц, – должно было добывать себе пропитание у местного населения. Лошадей и фураж мы также должны были доставать себе сами. В соответствии с этим приказом я и давал распоряжения – отбирать у местного населения лошадей, скот, продовольствие, фураж»[571]571
  Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 77.


[Закрыть]. Все это, естественно, выливалось в постоянные конфликты с коренными жителями Сербии, Боснии и Хорватии, которые нередко заканчивались тем, что недовольных просто-напросто уничтожали. Во-вторых, озлобленность казаков достигла такой степени, что они начали мстить местному населению не только за помощь или мнимую помощь партизанам, но и за простое проявление недовольства. А как можно «наказать» мирных жителей? Естественно, только расстрелами и насилием. В результате в последний год войны даже самый невинный протест местных жителей против бесчинств, творимых казаками, приводил к тому, что «убийства и насилия над мирными жителями проводились не только за помощь партизанам, но и за сопротивление грабежу и насилию»[572]572
  Там же.


[Закрыть]. Недаром югославские крестьяне ненавидели казаков, боялись их больше, чем немцев и даже усташей, не считали русскими (разве «русские бра– тушки» могут убивать и насиловать?) и презрительно называли «черкесами». Все это привело к тому, что в конце концов казаки оказались в абсолютно враждебной среде, где у них не было ни друзей, ни союзников.

Любопытно, что многие оставшиеся в живых бойцы казачьей дивизии после войны писали, будто все зверства и насилия по отношению к местному населению творились не настоящими казаками, а внедренными в дивизию спецагентами НКВД. «Еще в момент формирования 1-й казачьей дивизии, – писал в своих воспоминаниях казак А. Сукало, – в Млаве дивизионной контрразведкой был раскрыт ряд заговоров, имевших целью взорвать дивизию изнутри, внести в нее деморализацию и разложение. Организация заговоров производилась группой агентов НКВД, просочившихся в дивизию под видом рядовых казаков. Самый серьезный заговор имел место в 6-м Терском полку. Двадцатого сентября один из осведомителей сообщил дивизионной контрразведке и дивизионному суду, что в упомянутом полку организована коммунистическая ячейка, имевшая своей целью захват 21 сентября оружия, находившегося в дивизионном складе и еще не розданного казакам, уничтожение офицерского состава и вывод дивизии из лагеря на соединение с оперировавшими в районе Млавы польскими партизанскими коммунистическими бандами, руководимыми советским офицером-энкаведистом. Заговорщики, в числе семи человек, будучи арестованными, после короткого запирательства, под давлением неопровержимых свидетельских показаний, сознались и показали, что они командированы Москвой в дивизию для совершения диверсионных актов и шпионажа. Все семь заговорщиков оказались офицерами, начиная с полковника и кончая младшим лейтенантом. В полку же они прикинулись неграмотными и просили при получении жалованья и обмундирования подписываться за них других грамотных казаков. Второй случай деятельности энкаведистов под видом казаков имел место уже в Хорватии. На одном из участков фронта к женщине, матери трех малолетних детей, жене железнодорожника, зашли два вооруженных „казака“. Она угостила их прекрасным сытным завтраком. Но вместо благодарности посетители пристали к ней с гнусными предложениями. Женщина упала перед ними на колени и просила, ради детей, пощадить ее. Но насильники были неумолимы. Борясь с ними, женщина вырвалась и бросилась бежать. Но один из бандитов со словами: „Нет, шалишь! От нас не уйдешь!“ – выстрелом из винтовки убил ее. Потом оба надругались над ее телом. Следствие выяснило, что оба они были подосланы большевиками-провокаторами, из которых убивший женщину был уроженцем Вологодской губернии и членом коммунистической партии, по фамилии Парфенов. Был случай изнасилования трехлетней девочки, другой – восьмидесятилетней старухи. Во всех упомянутых случаях следствием, произведенным дивизионным прокурором лейтенантом К. Седиковым, точно установлена принадлежность преступников к коммунистической партии и факт засылки их в дивизию органами НКВД»[573]573
  Науменко В.Г. Великое предательство. С. 21–22; Сборник материалов о выдаче казаков в Лиенце и других местах в 1945 году // Под редакцией В.Г. Науменко. Вып. 1 – 19. Orangeburg USA 1953–1960. Вып. 18. С. 24–25.


[Закрыть].