Текст книги "Казаки. Между Гитлером и Сталиным
(Крестовый поход против большевизма )"

Автор книги: Петр Крикунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Подробнее о формировании первой официальной казачьей части и ее структуре можно узнать из послевоенных показаний на допросах НКВД графа Ганса Риттберга, который исполнял при Кононове функции представителя немецкого командования. Граф утверждал: «Кононовым руководил я, а Кононов командовал эскадроном»[368]368
  Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ //Родина. 1993. № 2. С. 73.


[Закрыть]. «28 октября 1941 года по приказу генерала Шенкендорфа – командующего тыловыми частями группы армий „Центр“ – я явился к немцам в штаб, где меня познакомили с бывшим майором Красной Армии Кононовым… Шенкендорф объявил Кононову, что тот назначается командиром казачьего эскадрона, который следует сформировать в городе Могилеве из советских военнопленных. Шенкендорф указал также, что эскадрон предназначен для проведения оперативных действий против партизан и выполнения карательных функций против населения, поддерживающего партизан»[369]369
  Там же.


[Закрыть]. Помимо функций посредника между Кононовым и немецким командованием, Риттберг исполнял роль своеобразного надсмотрщика над первым казачьим командиром: «Майор Кононов, – рассказал он в 1943 году в интервью корреспонденту журнала „На казачьем посту“, – отправился в сад за яблоками, а я подумал, что он решил убегать. Потом он возвратился… с яблоками»[370]370
  На казачьем посту. 1943. № 14. С. 14.


[Закрыть].

Первый эскадрон был сформирован из военнопленных, содержавшихся в лагерях Могилева, Гомеля, Борисова, Невеля, Лепеля, Витебска, Смоленска и Орши. С военнопленными обычно разговаривал Кононов. Для привлечения людей он «вначале сообщал об успехах германских войск, причем успехи значительно преувеличивались, затем призывал желающих вступить в эскадрон, обещая питание и обмундирование по нормам немецкой армии, а по окончании войны, от имени германского правительства, обещал земельные наделы и денежную субсидию»[371]371
  Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 73.


[Закрыть]. Естественно, при таких заманчивых обещаниях, да еще и в страшных условиях немецких лагерей среди военнопленных нашлось немало малодушных «добровольцев», которые и составили основу первых казачьих эскадронов. После объезда всех этих лагерей к 9 ноября 1941 года из отобранных 200 добровольцев был сформирован 102-й казачий эскадрон[372]372
  На казачьем посту. 1944. № 38. С. 12; Решин Л. Там же; Окороков А.В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. С. 63.


[Закрыть]. Прибывающие из лагерей в Могилев казаки представляли собой любопытное зрелище: «В ноябре в Могилеве произошло знакомство первых казаков-бойцов с первым казаком-командиром, майором Кононовым. На следующий день жители Могилева с удивлением смотрели на оборванное бывшее красное воинство, весело шагавшее с песнями в казарму… В конце ноября 1941 года сотня получила коней, если можно было так в то время назвать изнуренных и измученных животных, с выдающимися костями и ребрами. Не обошлось, конечно, без шуток и острот при виде таких „боевых казачьих друзей“… В декабре произошла большая перемена. Казаки просто друг друга не узнавали. Одетые в немецкую форму, все с оживлением рассматривали чистое белье, богатое суконное обмундирование. Многие казаки никогда в жизни не носили подтяжек и приходили в детское смущение, не зная, куда их применить, к немалому веселью оберлейтенанта Риттберга. В первое же воскресенье жители города Могилева вторично с удивлением глядели на четко идущих немецких солдат, поющих лихие казачьи песни»[373]373
  Казачий вестник. 1943. № 4 (35). 15 февраля. С. 2.


[Закрыть].

После трехмесячного обучения, с февраля 1942 года, эскадрон начал осуществлять боевые операции локального характера против партизан или, как их называли немцы, «банд и их пособников» в радиусе 40–50 километров от Могилева.

После того как в апреле 1942 года Гитлер лично разрешил использовать казачьи формирования, произошла окончательная легализация всех казачьих частей, которая сняла с них всякие ограничения, предусмотренные нацистским руководством для большинства «туземных» формирований (исключение к тому времени составляли тюркские и кавказские формирования), и открывала обширные возможности для дальнейшего увеличения их числа. Так, вслед за первым эскадроном Кононова были сформированы 2-й, 3-й, 4-й и 5-й эскадроны (сотни), на основе которых в сентябре, по другим данным – в августе 1942 года, был развернут 102-й (позднее переименованный в 600-й) казачий дивизион (в немецких документах его иногда называли батальоном, а сами казаки в разговорах между собой именовали его полком). 1-я, 2-я и 3-я сотни дивизиона были конными, а 4-я, 5-я и 6-я пластунскими. В составе дивизиона имелась также пулеметная сотня (16 станковых пулеметов «Максим»), минометная (двенадцать 82-мм минометов) и артиллерийская (шесть 76-мм и шесть 45-мм орудий) батареи, подразделение связи, саперное, хозяйственное подразделения и духовой оркестр. Численность дивизиона составляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров, 201 урядник и 1521 казак[374]374
  Черкассов К. Генерал Кононов: ответ перед историей за одну попытку. С. 129.


[Закрыть]. Командиром дивизиона был назначен И.Н. Кононов, получивший к тому времени звание подполковника. Ближайшими его помощниками стали немецкий офицер связи обер-лейтенант (впоследствии майор) Ганс фон Риттберг и эмигрант майор Пуговничников – бывший офицер югославской армии. Пополнение в дивизион набиралось из Могилевского, Лепельского, Витебского, Смоленского и Оршанского лагерей военнопленных. Несмотря на то что некоторые довольно авторитетные исследователи настаивают, будто настоящими казаками были только 60 % от личного состава[375]375
  Littlejohn D. The patriotic traitors. A history of collaboration in German occupied Europe. London, 1972. C. 298.


[Закрыть], сами участники событий утверждают обратное: «При отборе казаков в военнопленных лагерях, – вспоминает командир одной из сотен Червяков, – я исходил из нижеследующего: во-первых, отбирал чистокровных казаков, а не иногородних, во– вторых, по социальному положению – у кого есть отец, брат или дядя за границей, в-третьих, кто сам репрессирован Советской властью или кто из близких родственников его, а также казаки, пострадавшие от Советской власти за что-либо другое. Я при отборе казаков подходил очень осторожно… чтобы в нашу казачью семью не могли пробраться чуждые нам элементы: хохлы и мужики-лапотники»[376]376
  ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 39. Л. 175.


[Закрыть]. По всей видимости, этот казак несколько преувеличивает возможности лагерей для военнопленных, которые, согласно его описаниям, были своеобразными конвейерами по «изготовлению» казаков, причем определенных Категорий. Сам Кононов никогда не скрывал того факта, что «в частях и соединениях не только были казаки – были буквально все национальности вплоть до греков, французов и других национальностей».

Пополнив состав вермахта, эта довольно внушительная и хорошо подготовленная боевая часть проводила антипартизанские рейды в районах Бобруйска, Смоленска, Невеля и Полоцка, в ходе которых они «сжигали населенные пункты, расстреливали как партизан, так и обнаруженное в лесах население, арестовывали и частично уничтожали лиц, заподозренных в связях с партизанами»[377]377
  Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 73.


[Закрыть]. О боеспособности полка, пожалуй, лучше всего свидетельствуют выдержки из дневника генерала Шенкендорфа: «4.09.1942 г. 102-й казачий батальон с боем захватил и разрушил пять партизанских лагерей. Противник понес большие потери в живой силе, захвачено различного рода оружие и боеприпасы, а также снаряжение. В бою разбита партизанская банда, совершившая 22 августа нападение на автоколонну на дороге Витебск – Бешенковичи. 0.09.1942 г. В ходе операции „Рысь“ нами занято на восточном участке несколько покинутых партизанских лагерей. 102-й казачий батальон захватил 34 пленных и различное оружие. 22.10.1942 г. Приказ по корпусу № 123 об объявлении благодарности 600-му казачьему батальону по случаю годовщины его создания. 09.10.1942 г. Настроение казаков хорошее. Боеготовность отличная… Поведение казаков по отношению к местному населению беспощадное»[378]378
  Цит. по: Александров К. Трагедия Донского казака Ивана Кононова // Посев. 2000. № 3–6.


[Закрыть].

По словам самого Кононова, на базе дивизиона был даже сформирован 17-й казачий танковый батальон, вошедший в подчинение 3-й танковой армии вермахта под Великими Луками в конце мая 1942 года, где и остался в качестве отдельного подразделения[379]379
  Александров К.М. Казачество России в 1941–1943 гг.: неизвестные страницы истории // Новый часовой. 1995. № 3. С. 81.


[Закрыть], но на сегодняшний день каких-либо документальных подтверждений существования подобного подразделения обнаружить не удалось. Вплоть до июня 1943 года дивизион Кононова играл важную роль не только в антипартизанских операциях в тылу групп армий «Центр» и «Юг» и в охране немецких коммуникаций, но и участвовал в столкновениях с регулярными частями Красной армии: с 15 мая по 20 сентября под Великими Луками и с 22 октября по 4 апреля 1943 года под Смоленском. Это казачье формирование считалось одним из самых боеспособных среди всех «восточных частей», и именно поэтому в январе 1943 года оно было удостоено особой «чести» – во время поездки по тылам группы армий «Центр» его посетил генерал-лейтенант А.А. Власов.

Несмотря на то что дивизион был на очень хорошем счету у немцев, морально-психологическое состояние некоторой части казаков или людей, называвших себя казаками, было подавленным. Опорой Кононову служили 1-й и 2-й эскадроны, считавшиеся элитными: туда попадали только тщательно проверенные бойцы. Во всех же остальных подразделениях были не только те, кто действительно ненавидел советскую власть, но и те, кто просто пытался вырваться из лагерей для военнопленных, где их ждало только одно – голодная смерть. Многие из них, попав в дивизион, начинали вести подрывную работу и склонять своих новых «товарищей по несчастью» к побегу. За многие месяцы войны казаки-коллаборационисты насмотрелись всякого. Видели они поведение немцев на оккупированных территориях, видели пытки и унижения мирного населения, да и воевать приходилось не против «бандитов и их пособников», а против таких же, как они сами, славян, только защищающих свою землю. Естественно, все это не могло не отразиться на моральном состоянии, и казаки начали переходить на сторону партизан. Так, например, 15 апреля 1943 года большая часть 3-го и 4-го эскадронов, а также артдивизиона, перебив немецких связистов и казачьих офицеров, ушла в лес к партизанам, а 18 июня 1943 года произошел и вовсе уникальный случай. В партизанский отряд Королева, действующий в Осиповическом районе Могилевской области, перешли 16 солдат (все бывшие военнопленные) и заместитель командира одного из эскадронов дивизиона Кононова – князь-эмигрант Н.М. Гагарин. При этом они захватили с собой 5 пулеметов, 16 винтовок, ротный миномет, автомат, 2 пистолета, 8 гранат и 2 тысячи патронов[380]380
  РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 20. Л. 114.


[Закрыть]. На первом же допросе Гагарин, приехавший воевать на Восточный фронт из Югославии в мае 1942 года и люто ненавидевший коммунизм и советское государство, объяснил свой переход тем, «что не может переживать и терпеть тех издевательств над русским народом, которые проводят немцы»[381]381
  Там же.


[Закрыть].

4 апреля 1943 года 600-й казачий дивизион был направлен в Могилев, а 7 июня начал по частям перебрасываться в польский городок Млаву (Милау), где формировалась 1-я казачья дивизия полковника Гельмута фон Паннвица. К этому времени дивизион численностью примерно в 2 с половиной тысячи человек представлял собой крупную, отлично вооруженную боеспособную единицу и имел на вооружении «7 артиллерийских орудий, свыше 120 русских пулеметов, много немецких пулеметов, 19 грузовых машин, 3 легковых, около тысячи хорошо откормленных лошадей»[382]382
  На казачьем посту. 1944. № 38. С. 12.


[Закрыть], что позволило ему с легкостью развернуться в 5-й Донской полк 2-й бригады 1-й казачьей дивизии.

Помимо дивизиона Кононова, осенью – зимой 1941–1942 г. в составе вермахта было сформировано также значительное число малых «казачьих» охранных и разведывательных частей. Точный их учет произвести практически невозможно, так как многие из них не упоминались даже в германских документах. Причем во многих немецких частях они начали формироваться задолго до получения каких-либо официальных разрешений на создание подобных частей. Например, в 43-м армейском корпусе, который организационно входил в состав 4-й танковой армии группы армий «Центр», официально в-мае 1942 года (а на самом деле – с конца 1941 года) был сформирован 443-й казачий батальон. Согласно показаниям казаков, взятых в плен советскими партизанами летом 1943 года, к этому времени он состоял из 4 эскадронов общей численностью примерно в 500–600 человек русских, украинцев, казаков и оценивался немецким командованием «как вполне боеспособная часть с квалифицированными офицерами»[383]383
  Newland S. Cossacks in the German army 1941–1945. P. 88.


[Закрыть]. Командиром был немец в чине обер-лейтенанта, начальником штаба старший лейтенант Муравский (он же командир одного из эскадронов), во главе эскадронов стояли советские офицеры из числа бывших военнопленных. На вооружении батальона имелось четыре 45-мм орудия (распределены по эскадронам), 4 станковых пулемета (распределены по эскадронам), 11 ручных, 1 батальонный и 4 ротных миномета (распределены по эскадронам)[384]384
  РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 709. Л. 8;Newland S. Op. cit. P. 88–89.


[Закрыть]. Что-либо про боевые «заслуги» этого отряда сказать сложно, можно лишь утверждать, что немцы особо не жалели своих «союзников» и старались направлять их в самые «партизаноопасные» места. 17 сентября этого же года партизанам удалось захватить еще несколько пленных да 1-го эскадрона 443-го казачьего батальона, которые на допросах рассказали, что за два месяца батальон побывал в серьезных боях и понес ощутимые потери: численность каждого эскадрона составила всего лишь 60–70 человек[385]385
  РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 709. Л. 225.


[Закрыть], то есть уменьшилась почти вдвое. В составе 5-тысячного германского конного соединения под командованием фон Безелагера в тыловом районе групп армий «Центр» был организован казачий эскадрон (5-й эскадрон) численностью в 650 человек[386]386
  Фоулер Дж., Чаппел М. Кавалерийские части Германии и ее союзников во Второй мировой войне 1939–1945. М., 2003. С. 22.


[Закрыть].

Казачьи дивизионы начали активно формироваться и в составе немецких охранных дивизий, действовавших на южном участке Восточного фронта, в полосе группы армий «ЮГ», и подчинявшихся непосредственно командованию тыловой зоны группы армий «А» и «Б».

Так, 444-я охранная дивизия в мае 1942 года сформировала конный дивизион четырехэскадронного состава в районе Запорожье – Синельниково, а в октябре того же года – еще один дивизион в районе Ставрополя. Указанные подразделения состояли из донских, кубанских, терских и уральских казаков, а также представителей других национальностей – добровольцев из числа военнопленных. К октябрю 1942 года они успели хорошо зарекомендовать себя на охранной и сторожевой службе, в операциях по прочесыванию партизанских районов на побережье Азовского моря и в долине реки Маныч. Впоследствии этот дивизион активно участвовал в битве за Кавказ, и в феврале 1943 го-, да его 1-я сотня была почти полностью разгромлена советскими танкистами недалеко от Таганрога. В составе 454-й охранной дивизии было сформировано два конных дивизиона, моральное состояние, обученность и боеспособность которых оценивались германским командованием в октябре 1942 года как «хорошие и обещающие достичь уровня полевых войск»[387]387
  Цит. по: Дробязко С.И. Казачьи части в составе вермахта. С. 184.


[Закрыть].

Казачий дивизион 403-й охранной дивизии имел в своем составе три эскадрона, один из которых (конный) был укомплектован казаками добровольцами, а два других (пешие) – военнопленными, отобранными в Харьковском лагере. На вооружении эскадронов находились русские и немецкие карабины, автоматы, 22 ручных и 5 станковых пулеметов, 15 ротных и 4 батальонных миномета. Зимой 1943 года дивизион, находясь в составе частей прикрытия, в оперативном подчинении немецкой 79-й пехотной дивизии, обеспечивал отход на запад главных сил немцев и понес при этом очень серьезные потери.

Кроме того, были сформированы: казачий дивизион в составе 213-й охранной дивизии, в 1943 году переподчиненный 57-му охранному полку; небольшой разведывательный отряд в 97-й егерской дивизии; казачья моторизированная рота 3-го танкового корпуса. А в 4-м охранном самокатном полку была сформирована казачья сотня (10-й разведывательный эскадрон).

Появление этой сотни в рядах вермахта было не совсем обычным и чем-то напоминало историю сотни Назаренко. Осенью 1941 года казаки станицы Синявской при подходе немецких войск перебили местную власть, забрали все имеющееся в наличии оружие и ушли в Донские плавни, где и дождались прихода немецких войск. Обратившись к освободителям с речью, они попросили посодействовать им в создании казачьей сотни. Немцы удовлетворили их просьбу и снабдили казаков лошадьми и оружием, но командирами сотни и всех эскадронов были поставлены немцы. Вскоре советские войска нанесли контрудар и отбросили противника к Таганрогу. Казаки отступали вместе со своими новыми союзниками, причем уже под официальным названием: 10-й казачий разведывательный эскадрон 4-го самокатного полка. В начале лета 1942 года он занял небольшой участок фронта у Таганрогского залива, после чего был передислоцирован в район Красной Поляны, где на протяжении зимы 1942/1943 г. боролся с партизанами. Дальнейшая его судьба была в чем-то похожа на судьбы многих подобных формирований. Отступление, кровопролитные бои, эвакуация и, наконец, прибытие в Млаву, где эскадрон влился в 1-ю казачью кавалерийскую дивизию. Существование подобных эскадронов лишний раз доказывает тот факт, что формирование частей из коллаборационистов, в том числе и из казаков, началось задолго до того, как их существование было регламентировано немецкими нормативными документами.

Небольшие казачьи части формировались и при штабах немецких танковых соединений, где преимущественно занимались разведывательной деятельностью, борьбой с партизанами и выполняли различные специальные поручения, например по снабжению продовольствием лагерей для военнопленных. Так, 17 мая 1942 года в 47-м танковом корпусе группы армий «Центр» из попавших в плен красноармейцев были сформированы два небольших казачьих подразделения, находившиеся в ведении немецких «снабженцев». Каждый из этих отрядиков состоял из 35 человек (1 офицер, 4 унтер-офицера и 30 солдат) и выполнял вполне конкретные задачи: борьба с партизанами, охрана коммуникаций, изъятие продовольствия у населения для нужд дивизии, участие в снабжении войск и лагерей для военнопленных. Как это было принято, вооружение казаков составляло исключительно трофейное оружие. Причем бойцы одного взвода получили в свое распоряжение 30 югославских винтовок и один советский пулемет, а второй взвод в полном составе был вынужден добывать оружие на складах, оставленных советскими войсками при отступлении. Что касается обмундирования, то казаки представляли собой достаточно забавное зрелище: ботинки и полевая экипировка советские, штаны, каски и плащи вперемешку советские и немецкие, знаки отличия немецкие. Согласно распоряжению командования дивизии, казаки должны были получать продовольственное довольствие такое же, как немцы, за одним небольшим исключением: табак и особенно алкоголь выдавался им в сильно урезанных объемах[388]388
  Newland S. Cossacks in the German army 1941–1945. P. 86–87.


[Закрыть].

Среди казачьих разведывательных формирований следует отметить прежде всего эскадрон есаула Михаила Загородного, обстоятельства появления которого были не совсем обычными. В июне 1942 года 40-й немецкий танковый корпус генерала Гейepa фон Швеппенбурга захватил такое огромное количество пленных, что организовать их отправку в тыл было весьма затруднительно. Командование корпуса не имело в наличии сил для конвоирования этой массы людей, а выделить для подобной цели солдат из боевых подразделений в ходе наступления не представлялось возможным. Наконец, кому-то из посвященных штабных офицеров пришла в голову идея отобрать из числа военнопленных антисоветски настроенных донских и кубанских казаков, снабдить их винтовками и лошадьми и поручить им конвоирование в тыл своих же соотечественников. Так возник конный эскадрон под командованием Михаила Загородного – казака станицы Белореченской, кадрового военнослужащего Красной армии с 1933 года. Естественно, когда отряд Загородного вместе с многотысячной колонной военнопленных выступил в западном направлении, никто из штаба 40-го танкового корпуса не рассчитывал увидеть его вновь. Однако спустя две недели Загородный неожиданно появился в штабе корпуса, доложил о выполнении задания и вновь предложил свои услуги[389]389
  Littlejohn D. The patriotic traitors. A history of collaboration in German occupied Europe. C. 318.


[Закрыть]. Немецкое командование, приятно удивленное такой преданностью, тут же приняло казаков на довольствие и сформировало из них 82-й казачий эскадрон (позже разделен на 1/82 и 2/82-й эскадроны) численностью в 340 человек – главным образом кубанских казаков. Эскадрон получил имя знаменитого героя повести А.С. Пушкина – Владимира Дубровского[390]390
  На казачьем посту. 1943. № 5. С. 12.


[Закрыть]. Вскоре он был придан в качестве разведывательного отряда немецкой боевой группе и осенью 1942 года участвовал в сражениях с разрозненными группами советской кавалерии в Ногайских степях (часто его разделяли на несколько более мелких и подвижных частей). Немецкое командование, и в частности командир боевой группы полковник Мюнцель, с большой симпатией относилось к Загородному, видя в нем не второсортного союзника из числа военнопленных, но талантливого командира, которому удалось разработать хитроумную тактику взаимодействия казаков в пешем и конном строю с немецкой мотопехотой. Во время немецкого отступления с Кавказа вновь объединенный эскадрон двигался в арьергарде 40-го танкового корпуса, и во время переправы через Дон был окружен советскими войсками. Несмотря на то что связь с корпусом была потеряна и помощи ждать было неоткуда, казакам все-таки удалось прорваться из окружения. Впоследствии 82-й казачий эскадрон Михаила Загородного продолжал нести службу на южном крыле германского Восточного фронта. Поздней осенью 1943 года эскадрон отличился в боях на плацдарме у Никополя, где захватил много пленных и оружия, которым удалось вооружить целую пулеметную роту. Дальнейший трагический путь казаков лежал через Кировоград, Бут и Днестр в Молдавию, где эскадрон продолжал сражаться против советских партизан. Летом 1944 года эскадрон был переброшен во Францию, где и закончил свой боевой путь, попав в окружение у крошечного городка Сен-Ло в Нормандии. Он был полностью уничтожен американскими войсками[391]391
  Казачья лава. 1944. № 36. 14 декабря. С. 3; Фоулер Дж., Чаппел М. Кавалерийские части Германии и ее союзников во Второй мировой войне 1939–1943. С. 60.


[Закрыть].

Казаки настолько хорошо зарекомендовали себя, что их старались привлечь на службу не только немцы, но и другие германские союзники. Так, например, казачья сотня (командир майор Кампелло) была сформирована в составе итальянского кавалерийского полка «Савойя», входившего в кавалерийскую мобильную дивизию 8-й итальянской армии. Вскоре она была развернута в дивизион из двух эскадронов, общей численностью в 365 человек. Летом 1943 года дивизион был выведен в Италию и придан уланскому полку «Наварра». После капитуляции Италии подразделение было включено в состав немецкой армии и до окончания войны вело боевые действия против партизан в Северной Италии. Воевали казаки и в составе финской армии: «Весной 1942 года, – пишет в одном из писем некто Фисенко Василий Ермолаевич, „по национальности кубанский казак“, – будучи старшим сержантом, я с группой своих бойцов навсегда освободился из Сталинских кровавых лап. Как казак душой и телом, я этим не успокоился, я решил действовать на пользу своего народа, решил встать на открытый путь борьбы с большевизмом. Финское командование, куда я попал, пошло мне навстречу, и я через 10–15 дней после своего перехода уже сменил свою потрепанную красноармейскую форму на финский военный мундир.

И вот я уже полтора года нахожусь на передовой линии по эту сторону красной стены. Доверие финского командования и имя казака я оправдал, чем могу и погордиться. Жизнью и обращением к себе я очень доволен и благодарен»[392]392
  ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 40.Л. 208.


[Закрыть].

Одним из наиболее боеспособных, но в то же время и жестоких в обращении с пленными и мирным населением, был казачий полк под командованием бывшего крупного эстонского землевладельца Эверта Вольдемара фон Рентельна, который до войны владел огромным имением в 1010 десятин (недалеко от эстонского городка Пайде), а также торфоразработками и электростанцией. Военные достижения фон Рентельна в некотором роде уникальны – он имел военные звания трех разных стран мира: ротмистр русской армии, майор бело-эстонской и майор немецкой. При этом, несмотря на свои прошлые заслуги и звания, карьеру в немецкой армии он начал рядовым (работал переводчиком). Однако, благодаря своим способностям и приличному знанию русского языка, ему удалось быстро выдвинуться и отлично зарекомендовать себя перед немецким командованием. В мае 1942 года командир 5-й танковой дивизии генерал-майор Фейн приказал ему сформировать роту особого назначения из русских военнопленных. Рота была образована и очень успешно действовала в нескольких операциях (например, при окружении войск генерала Белова и в боях южнее Ржева), уже 5 ноября 1942 года фон Рентельну объявили о присвоении очередного звания гауптмана (капитана) и сообщили, что ему, по приказу генерал-полковника Рейнгардта (командующего 3-й танковой армией), поручается формирование полка специального назначения из казаков. Рентельн свел уже действующие казачьи батальоны, сформированные из военнопленных и местных жителей: 623-й (майор Бреннер) – в окрестностях Дорогобужа, 622-й (обер-лейтенант Древес) – вдоль полотна железной дороги севернее и южнее Вязьмы, 625-й (майор Михвиц) – между Вязьмой и Дорогобужем и 624-й (капитан Микиш) – вдоль полотна железной дороги западнее и восточнее станции Дорогобуж в 360-й казачий полк[393]393
  Щит и меч. 1991. 4 января. С. 14.


[Закрыть]. Такой подход к формированию полка привел к тому, что довольно внушительную его часть составляли не военнопленные, а местные жители-добровольцы, что лишний раз подтверждает – в «казачьих» частях зачастую служили не только казаки, но люди самых разных национальностей, просто назвавшиеся «казаками».

Вскоре перед полком были поставлены конкретные боевые задачи, «заключавшиеся в охране железнодорожных коммуникаций, подавлении партизанского движения, уничтожении партийного советского актива, оставшегося на оккупированных территориях…»[394]394
  Там же.


[Закрыть]

Получив 2 батареи 76,2-мм полевых пушек в качестве усиления, вновь образованное казачье соединение начало свою службу. Вот хроника его боевой жизни, восстановленная подробным рассказом фон Рентельна на допросах после войны: «В начале декабря 1942 года 624-й батальон принял участие в карательной экспедиции севернее станции Дорогобуж на глубину до 10 километров. Было захвачено 12 партизан, расстрелянных потом в Вязьме. В начале января 1943 года этот же батальон завязал бой с партизанским отрядом в лесу, в 15 километрах юго-западнее станции Дорогобуж. Убито 20 партизан и 7 захвачено в плен. Пленные расстреляны в Вязьме. Руководимый лично мною 623-й батальон вел непрерывные разведки боем или предпринимал карательные акции в окрестностях города Дорогобуж в радиусе 20–25 километров. Таких акций было до 17.

В начале февраля 1943 года полк в полном составе предпринял карательную акцию против партизан в лесу в 15 километрах северо-восточнее Витебска. Перед самой операцией произошло небольшое осложнение: стоявший на левом фланге моего полка татарский батальон перестрелял своих офицеров и перешел на сторону партизан. Мы открыли огонь по этому батальону, перестреляв около 80 татар, взяв в плен 23 человека, и по моему приказу расстреляли их на месте. Кроме того, было захвачено в плен 45–50 партизан, также потом расстрелянных. В итоге этой операции было убито около 600 партизан.

Между 10 и 21 марта 1943 года двумя батальонами полка была предпринята карательная акция против партизан в лесу северо-восточнее Полоцка. Захвачено в плен и расстреляно 7 партизан.

С 14 по 27 мая полк в составе 8-й танковой дивизии участвовал в карательной экспедиции в лесу северо-восточнее Витебска. При попытке прорыва партизаны оставили более 200 трупов. Однако вследствие низкой квалификации немцев партизанам удалось прорвать кольцо окружения восточнее моего полка.

17–18 июня 1943 года я во главе двух батальонов полка совершил карательную экспедицию в леса юго– восточнее Полоцка в направлении Лепеля. Нарвавшись на большие силы партизан и потеряв около 100 человек, я был вынужден отступить. После этого до переброски во Францию я не участвовал в карательных операциях против партизан и в боях против Красной Армии. Отправка во Францию произошла в середине июля 1943 года по приказу генерала Рейнгардта. С 18 июня и до этого времени полк нес охрану железной дороги Витебск – Полоцк»[395]395
  Щит и меч. 1991. 4 января. С 14–15.


[Закрыть].

Естественно, во время операций против партизан сами казаки также несли довольно существенные потери, которые надо было компенсировать, но вот здесь– то они столкнулись с непредвиденными трудностями. Дополнительное пополнение личного состава полка проводилось путем вербовки военнопленных Вяземского и Полоцкого лагерей, но она не была успешной, и за все время только 21 человек, по утверждению самого фон Рентельна, согласился на добровольную службу в казачьем полку.

После прибытия (летом 1943 года) во Францию полк майора фон Рентельна наряду с другими восточными формированиями был задействован на охране «Атлантического вала»[396]396
  «Атлантический вал» – система долговременных оборонительных укреплений, создававшаяся немцами в 1940–1944 годах после разгрома Франции вдоль атлантического побережья Западной Европы (от Дании до Испании), протяженностью 4 тысячи километров, для предотвращения вторжения англо-американских войск на континент.


[Закрыть] в районе города Руайон, севернее устья реки Жиронда.

В августе 1944 года, во время отступления немецких войск из Франции, полку фон Рентельна удалось с боями пройти несколько сот километров по территории, буквально кишевшей партизанами и парашютистами союзных войск. Под Дордонью фон Рентельн получил письмо от начальника штаба французской Национальной Гвардии с предложением о сдаче полка в плен. Как всегда в таких случаях, в ультиматуме говорилось о бесполезности и бессмысленности любого сопротивления (полк со всех сторон был окружен) и обещалось сохранение жизни всем казакам. Однако после совещания офицеры полка и сам фон Рентельн категорически отвергли предложение французов, и полк двинулся на прорыв. У местечка Перегю после трехдневных кровопролитных боев казаки вырвались из окружения, отбив при этом у противника несколько полевых орудий. Прорвавшись к новой линии немецкой обороны (так называемому «Западному валу»)[397]397
  «Западный вал» – до конца не завершенная система немецких фортификационных сооружений вдоль западных границ Германии от Люксембурга на севере до Швейцарии на юге.


[Закрыть], полк соединился с учебно-запасным полком 1-й казачьей дивизии. «Этот героический поход майора фон Рентельна через всю Францию в августе 1944 года, – написано в газете „Казачья лава“, – затмевает поход советского командарма Ковтюха в августе 1918 года и в свое время будет, несомненно, предметом восхищения казачьих историков»[398]398
  Казачья лава. 1944. № 29.12 октября.


[Закрыть]. После небольшого отдыха казаки продолжили «свою войну» и еще в течение нескольких недель (в долине Рейна) сражались с наступающими американскими войсками.

Как уже было сказано, все создаваемые казачьи части в начальный период войны были небольшими по численности и, за редким исключением (дивизион Кононова), не могли использоваться в полноценных боевых операциях на фронте, их основным назначением были охранная и сторожевая служба, выполнение небольших разведывательных заданий, снабжение продовольствием германских войск, а также борьба с партизанами. И только весной 1942 года на Восточном фронте начали появляться более крупные казачьи формирования, предназначенные для непосредственного участия в боях с Красной армией. Так, по приказу начальника штаба 17-й армии генерал-майора В. Мюллера (группа армий «Юг») от 5 мая 1942 года, каждый корпусной штаб армии был обязан сформировать одну, а армейское командование – две казачьи сотни, которые впоследствии должны были объединиться в конный полк, названный именем героя Отечественной войны 1812 года, легендарного атамана донских войск графа М.И. Платова. 13 июня последовал приказ командования 17-й армии о формировании полка «Платов», имевшего в своем составе полковой штаб с взводами связи и взводами станковых пулеметов, пять кавалерийских эскадронов, артиллерийскую батарею, эскадрон тяжелого оружия и запасной эскадрон.