Текст книги "Казаки. Между Гитлером и Сталиным
(Крестовый поход против большевизма )"

Автор книги: Петр Крикунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Приложение 1.8.

Открытое письмо атамана П.Н. Краснова генералу А.А. Власову от 16 марта 1945 года

Глубокоуважаемый Андрей Андреевич! 7 и 9 января 1945 года я имел с Вами серьезные беседы о взаимном отношении в общей работе против большевизма возглавляемых Вами русских вооруженных сил и Казачьих войск.

Военные обстоятельства и необходимость как Вам, так и мне уехать в инспекционные поездки помешали нам закончить переговоры. Вы поняли, что освободить Россию от большевистской власти можно только при помощи иностранной державы и именно Германии. Казаки, как только немецкие войска подошли к их Землям, всем народом перешли на сторону Германии и, вооружаясь чем попало, создали казачьи полки и сотни, сражались плечо к плечу с немцами, как при наступлении Германской армии, так и при отходе ее из пределов СССР. Германское правительство оценило это добровольное сотрудничество с войсками: оно признало казаков своими союзниками, а 10 ноября 1943 года объявило, что оно признает права казаков на их земли, кровью и трудами предков завоеванные, и их права на самобытность существования, то есть создание своих полков со своими казачьими начальниками и управление своими Атаманами.

И цели – уничтожение большевизма в России, и средства – тесное сотрудничество для того с Германией, у Вас и у казаков – одни и те же. Какая же тут может быть размолвка?

Если бы военные обстоятельства не прервали наших переговоров, мы бы с Вами договорились и пошли бы, как и надлежит идти, как всегда шли русский солдат и казак.

Нашей кажущейся размолвкой воспользовались большевики. Через своих агентов и заблудших казаков, авантюристов, личное самолюбие и выгоды ставящих выше блага Родины, они сеют смуту, говоря, что казакам следует отойти от своих вождей и начальников, идущих с немцами, и перейти к Вам, делающему Русское дело без немцев.

Они возбуждают ненависть к немцам, подрывают доверие к Германской армии.

Они говорят, что в Штабе Казачьих Войск и в станицах засели заскорузлые старики, которые только и думают подвести Казачество под протекторат Германии, и одновременно распространяют волнующие казаков слухи об успехах Вашей армии, подошедшей к самой Москве?!

Все это ни Вам, ни казакам не на пользу. Это нужно только большевикам.

Хорошо зная чаяния казаков, свидетельствую Вам: у казаков одна мечта – вернуться в родные Края, зажить там своей жизнью, какой они жили до прихода к власти большевиков. Казаки хотят иметь свое самоуправление: Круг (Рада) и выборных атаманов. Казаки ничего не имеют против того, чтобы те, кто жили и живут теперь на их землях, там и оставались жить равноправно с казаками.

Казаки сознают, что после победы Россия останется под наблюдением и покровительством Германии. Казачьи Войска, самостоятельно развиваясь, будут пользоваться помощью немцев как союзники Германии.

Для успокоения умов, русских и казачьих, мне бы хотелось, чтобы Вы, Андрей Андреевич, таким же открытым письмом ответили бы казакам на следующие вопросы:

1) Вооруженные Силы Комитета Освобождения Народов России являются частью Германской армии, Германией содержимой и вооружаемой, как это в казачьих частях, или это – самостоятельная, независимая от Германии армия, как о том болтают безответственные люди, противопоставляя ее казакам, «продавшимся немцам»?

2) Признаете ли Вы за казаками те права, которые уже признала Германия?

3) Можете ли Вы и Комитет, Вами возглавляемый, оказать казакам на родной земле помощь, защиту и покровительство без помощи Германии?

4) Не считаете ли Вы ошибочным и вредным в теперешнее смутное время раскалывать казаков созданием параллельного Управления Казачьих Войск, независимого от Главного Управления Казачьих Войск (во главе с ген. от кавалерии П.Н. Красновым)?

Я не хочу верить этому и думаю, что это только непроверенные слухи и печальное недоразумение, которое Вы прекратите, приступив к общей работе с казаками и их законными начальниками для спасения Родины, при полном уважении старых прав и особенностей казачьего быта.

Остаюсь искренне уважающий Вас,

Начальник Главного Управления Казачьих Войск

Генерал от кавалерии П.Н. Краснов

Цит. по: Ленивов А.К. Под казачьим знаменем 1943–1945.

Эпопея Казачьего Стана под водительством Походных атаманов Казачьих войск С.В. Павлова и Т.И. Доманова в 1943–1945 гг. // Кубанец. 1993. № 3. С. 60.

Ответ на открытое письмо П.Н. Краснова от Казачьего Управления при КОНР 28 марта 1945 года

По целому ряду затронутых Вами, господин генерал, вопросов, имеются уже совершенно точные, не допускающие кривотолков, официальные разъяснения, закрепленные в основном документе Освободительного движения – в Манифесте. В Манифесте КОНР сказано, что в настоящий момент единственной реальной силой, могущей поддержать антибольшевистское движение народов России, является Германия. Исходя из этого, Комитет ОНР идет на союз с Германией, но на союз равноправный, не затрагивающий ни чести, ни независимости нашей многострадальной Родины… Ваш вопрос в том, идем ли мы с Германией или без нее, самостоятельно? Мы никогда не скрывали, что находимся в союзе с Германией, но мы всегда не уставали подчеркивать, что мы равноправные союзники, что мы боремся за независимую Родину, которая не может быть ни под чьим протекторатом или покровительством, в то время как Вы берете на себя смелость от лица казачьей массы утверждать, что после победы над большевизмом Россия «останется под покровительством и наблюдением Германии». Вы пишете, что внутри антибольшевистского лагеря не может быть почвы для размолвок, тем не менее, зная, что такие размолвки имеются, говорите о них неуверенно, точно сомневаетесь в них и боитесь открыто признать их существование. Не проще ли сразу вскрыть их, чтобы покончить с ними? Мы считаем, что казачество уже давно не едино! Не едино, несмотря на общность целей нашей борьбы, на общность союзнических отношений с Германией. Здесь прежде всего следует упомянуть деятельность крайних «самостийных» элементов. Эти люди считают казаков не выходцами из среды русского и украинских народов, приобретших в силу некоторых особенностей жизни специфические черты и потому образовавших особую бытовую группу в нашем народе, а самостоятельным Казачьим народом! Эти люди с серьезной миной говорят о некоей самостоятельной Казакии. Казачья же масса всегда считала себя плотью русского народа, всегда героически отстаивала национальные русские интересы, понимая, что разъединение с русскими может быть только интересно врагам казачества.

Казачество хочет получить в собственность свои земли, хочет свободно трудиться на своей земле, хочет иметь самоуправление, отвечающее казачьим традициям в быту. Это вполне законные требования, но казаки, трезво разбираясь в современной ситуации, сознают, что в России сегодня не может быть восстановлено самодержавие и какие-то сословные привилегии. Россия уже не та, и казаки уже не те. Вы, господин генерал, очевидно, неясно представляете себе, что говорят сейчас казаки, пришедшие из Советской России, если до сего часа мечтаете о восстановлении старых порядков, от имени казачьей массы утверждая, что казаки мечтают зажить «той жизнью, какой они жили до прихода к власти большевиков». Не порождает ли эта точка зрения лишних разногласий в среде казаков?

Таковы причины наших разногласий. В настоящий момент вокруг КОНР собираются те казаки, которые, зная действительное настроение казачьей массы, объединяют ее для борьбы за те идеи, которые изложены в Манифесте КОНР. Мы считаем организацию при КОНР Казачьего управления своевременным, полезным, собирающим казачьи силы организационным мероприятием.

Остаемся искренне уважающие Вас:

Атаман Войска Донского Генерал-лейтенант Татаркин

Атаман Кубанского войска Генерал-майор Науменко и др.

28 марта 1945 г. Ставка Главнокомандующего ВС КОНР.

Цит. по: Ленивов А.К. Под казачьим знаменем 1943–1945. Эпопея Казачьего Стана под водительством Походных атаманов Казачьих войск С.В. Павлова и Т.И. Доманова в 1943–1945 гг. // Кубанец. 1993. № 3. С. 57–59.

Часть 2
ПОЛИТИКА НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ПО ОТНОШЕНИЮ К КАЗАЧЕСТВУ 1941–1945 гг.

Глава 1
Казачество в планах нацистского руководства

История формирования казачьих организационных структур и казачьих антисоветских воинских формирований неразрывно связана с общей нацистской политикой в отношении Советского Союза и населявших его народов.

Центральной линией этой политики стала концепция так называемых «славянских недочеловеков», нашедшая отражение в главной книге Третьего рейха, фундаментальном труде Гитлера «Майн Кампф». Практическое применение положения «Майн Кампф» получили в 1940–1941 гг. при разработке планов войны против Советского Союза, а также программ экономического и политического порабощения народов СССР, которые сводились к уничтожению и изгнанию славянского населения с «восточных территорий» и постепенной замене его переселенцами-колонистами из Германии и Европы. По сути, речь шла не только о разгроме государства, но и об уничтожении славян как народа.

Начиная войну против Советского Союза, военно-политическое руководство Германского рейха в качестве одной из главных стратегических задач ставило перед собой разрушение многонационального государства и привлечение на свою сторону в борьбе с большевизмом представителей национальных меньшинств нашей страны. На развалинах СССР предполагалось создать ряд национально-государственных марионеточных образований, которые бы стали проводниками германской политики и способствовали дальнейшему распространению влияния Германии. Вот что по этому поводу сказал Альфред Розенберг (один из главных идеологов нацизма, заместитель Гитлера по вопросам «духовной и идеологической подготовки» членов нацистской партии, министр по делам оккупированных восточных территорий) в своей директивной речи 20 июня 1941 года: «Задачи нашей политики, как мне кажется, должны поэтому идти в том направлении, чтобы подхватить в умной и целеустремленной форме стремление к свободе всех этих народов и придать им определенные государственные формы, то есть органически выкроить из огромной территории Советского Союза государственные образования и восстановить их против Москвы…»[203]203
  Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944). М., 1985. С. 41.


[Закрыть]

Особая ставка при этом делалась на народы республик Северного Кавказа и Средней Азии, которые должны были стать окраиной будущей германской колониальной империи на востоке Европы, – в противоположность Украине, Белоруссии и прибалтийским республикам, территории которых должны были быть подвергнуты тотальной германизации (так, например, по замыслу Гиммлера намечалось выселение 75 % белорусов с занимаемой ими территории, а остальные 25 % подлежали онемечиванию)[204]204
  Мельников Д., Черная Л.Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер. М., 1991. С. 374.


[Закрыть].

Надо признать, почва для подобных расчетов немецких идеологов восточной политики оказалась весьма благоприятной, поскольку в эмиграции как грибы после дождя росли самые разнообразные комитеты, партии и движения. Не прекращали политической деятельности и главы независимых республик, существовавших в период с 1918 по 1921 год. Это Расулзаде Эмир Бей – президент Азербайджана, Ной Жордания – президент Грузии, Джабаги Васан-Гирей – президент Северокавказской республики. С ведома Гитлера в Германии были созданы всевозможные национальные комитеты: северокавказский, туркестанский, татарский, калмыцкий, карачаевский, кабардино-балкарский, азербайджанский, армянский, грузинский и многие другие. Руководители украинского комитета называли себя Центральной радой, а в Белоруссии роль комитета сначала играла созданная немцами «Самопомощь», а впоследствии – Центральная рада. Некоторым народам немцы разрешили даже сформировать национальные правительства, которые, разумеется, комплектовались исключительно с одобрения немецких властей. Достаточно значительную роль в этой борьбе «независимостей» за благосклонное отношение немецкой политической и военной элиты играли и многочисленные казачьи эмигрантские организации самого разного толка.

В начале войны с СССР, согласно директиве начальника Штаба Верховного главнокомандования Вооруженных сил Германии по вопросам пропаганды, немецким войскам всячески рекомендовалось подчеркивать, что «противником Германии являются не народы Советского Союза, а исключительно еврейско– большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия… необходимо подчеркивать, что германские вооруженные силы пришли в страну не как враг, что они, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании»[205]205
  Мировые войны XX века. Вторая мировая война. Книга 4. Документы и материалы. М., 2002. С. 136.


[Закрыть]. «Мы, – заявил 16 июля 1941 года на совещании с руководителями Рейха Адольф Гитлер, – однако, отнюдь не желаем превращать преждевременно кого-либо в своих врагов. Поэтому мы пока будем действовать так, как если бы мы намеревались осуществлять мандат. Но нам самим при этом должно быть совершенно ясно, что мы из этих областей никогда уже не уйдем. Исходя из этого, речь идет о следующем: 1. Ничего не строить для окончательного урегулирования, но все подготовить для этого. 2. Мы подчеркиваем, что приносим свободу»[206]206
  «Совершенно секретно! Только для командования!» Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967. С. 104.


[Закрыть]. Подобная пропаганда должна была способствовать быстрейшему распаду Советского Союза на отдельные марионеточные государства и в то же время скрыть истинные намерения немцев относительно будущего страны.

Несмотря на такую пропагандистскую установку, немцы на первых порах не прилагали никаких особых усилий для того, чтобы привлечь народы СССР к активной борьбе на стороне Германии. Это казалось немецкому руководству излишним, ведь оно было уверено в том, что война будет скоротечной и помощь «туземных» легионов не потребуется. Участие в войне представителей советских народов (в особенности славян) под какими-либо политическими лозунгами, будь то борьба за уничтожение большевизма или восстановление национальной независимости, выглядело в свете объявленных Гитлером целей просто немыслимым. Неслучайно на том же июльском совещании фюрер недвусмысленно заявил: «Ни о каком возникновении вооруженной силы западнее Урала больше никогда не может быть и речи, даже если за это нам придется воевать целых сто лет… Жизненным принципом должно быть и оставаться на веки веков: никому, кроме немца, не дозволено носить оружие! Это особенно важно, даже если на первый взгляд кажется более легким привлечь к военной помощи какой-либо чужой, побежденный народ. Это ошибка! Однажды он, безусловно, нанесет нам удар в спину. Только немец может владеть оружием, а не славянин, не чех, не казак, не украинец!»[207]207
  «Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне Третьего рейха против СССР». Смоленск, 2000. С. 277.


[Закрыть]

Однако уже с первых дней войны, вне зависимости от политических установок гитлеровского руководства, германские вооруженные силы столкнулись с проблемой необходимости привлечения в свои ряды советских граждан.

Несмотря на то что Гитлер в целом крайне отрицательно относился к возможности использования славян в войне на стороне Германии, он не возражал против предложения представителей вермахта и Министерства по делам оккупированных восточных территорий о создании боевых частей из представителей тюркских и кавказских народов (так называемых Ostlegionen). Более того, фюрер серьезно надеялся на поддержку этих народностей, да и всего исламского мира, в дальнейшей борьбе за мировое господство. Уже 17 декабря 1941 года в специальной директиве вермахта было разрешено формирование: «Туркестанского легиона», состоящего из туркестанцев[208]208
  Идеологи Великого Туркестана включали в это понятие территории среднеазиатских республик, северные области Афганистана и китайский Синьцзян и планировали объединение всех народов Средней Азии в единую нацию – Тюрков.


[Закрыть], узбеков, казахов, киргизов, каракалпаков и таджиков; «Кавказского мусульманского легиона», состоящего из азербайджанцев, дагестанцев, ингушей, чеченцев и лезгин; «Грузинского легиона»; «Армянского легиона»[209]209
  Newland S. Cossacks in the German army 1941–1945. London, 1991. P. 56.


[Закрыть].

Наряду с тюркскими и кавказскими народами особым расположением определенной части гитлеровского окружения пользовались казаки. Будучи уникальной в своем роде социальной и культурной общностью с вновь проявившимися в период революции и Гражданской войны тенденциями к национально-государственному обособлению, довольно значительная часть казачества зарекомендовала себя непримиримым врагом большевизма и поэтому с самого начала войны привлекла внимание офицеров вермахта и чиновников из восточного министерства. Не последнюю роль в возникновении этого интереса сыграли и постоянные контакты лидеров казачьей эмиграции (в первую очередь Краснова, Шкуро, Науменко, Глазкова) с влиятельными германскими кругами. Во многом именно благодаря этим противоречивым фигурам казакам и удалось занять в глазах нацистских лидеров особое место. Тем не менее в начальный период войны отношение к ним часто менялось. Это было связано прежде всего с тем, что в нацистском руководстве долго не было полной ясности, станут ли нужны казаки как союзники или нет.

С июня 1941 года до апреля 1942 года разброс характеристик казаков колебался от «равноправных союзников» до «славянских недочеловеков». Так, например, первоначально ведомство А. Розенберга – Министерство по делам оккупированных восточных территорий – планировало даже выделить населенную донскими казаками территорию между Доном и Волгой (от Ростова до Саратова) в качестве особого полуавтономного района. Этот казачий (будущее территориальное образование получило бы название «Дон и Волга») район должен был, по их замыслу, играть роль своеобразного моста между Украиной и Кавказом, а также уменьшать «роль и территорию Московии»[210]210
  Dallin A. German rule in Russia 1941–1945: A study of occupation policies. London – New York, 1957. P. 298.


[Закрыть]. Это была идефикс Розенберга, который считал необходимым изолировать русских в пределах Московии путем создания своеобразного пояса из народов Прибалтики, Украины и Кавказа, разрешив последним иметь некоторое подобие государственных структур, находящихся под жестким контролем Германии. Наряду с «казачьим государством» немцами были намечены следующие области раздельного управления: «а) Великороссия с Москвой в качестве центра, б) Белоруссия с главным городом Минском или Смоленском, в) Эстония, Латвия, Литва, г) Украина и Крым; центр – Киев,

д) Донская область со столицей в Ростове (тот самый полуавтономный регион „Дон и Волга“. – П.К.),

е) Кавказская область, ж) Русская Средняя Азия, или Русский Туркестан»[211]211
  Цит. по: Уткин. А. Россия над бездной 1918 – декабрь 1941. Смоленск, 2000. С. 290.


[Закрыть]. Вскоре, однако, восточное министерство отказалось от идеи создания подобных искусственных территориальных образований. Причина была в следующем – краеугольным камнем «восточной политики» Германии было размежевание населения СССР по национальному признаку, а германская администрация отказывалась признавать тех же казаков особой национальной группой. В соответствии с окончательным решением гитлеровского руководства земли донских казаков включались в состав рейхскомиссариата «Украина», а кубанских и терских – в состав будущего рейхскомиссарйата «Кавказ»[212]212
  Dallin A.German rule in Russia 1941–1945: A study of occupation policies. P. 299.


[Закрыть].

Тут необходимо сделать небольшое отступление и пояснить, какое в конечном итоге административно-политическое деление СССР было запланировано немецким руководством. Учрежденное летом 1941 года Министерство по делам оккупированных восточных территорий начало на практике реализовать три формы административной организации. Первая – присоединение захваченных регионов к другим государствам: район Белостока (Западная Белоруссия) – к Восточной Пруссии; Западная Украина – к Польскому генерал-губернаторству; Трансистрия (земли между Днестром и Бугом) – к Румынскому генерал-губернаторству, к которому затем были добавлены Северная Буковина и Бессарабия; значительная часть советской Карелии была оккупирована Финляндией. Остальную оккупированную территорию разделили на две зоны. Одна включала район военных действий – пространство от линии фронта до тыловых границ групп армий. Вся власть здесь была сосредоточена в руках военных командных инстанций (см. схему 4).

Схема 4. Порядок подчиненности и организации военной власти в оккупированных советских областях[213]213
  Миллер Н.Вермахт и оккупация. М. 1974. С. 104.


[Закрыть].

Территории, находившиеся за пределами театра военных действий, были отданы немецкой военной администрации и подчинялись непосредственно восточному министерству.

Прибалтийский немец Альфред Розенберг, возглавивший восточное министерство с июля 1941 года, один из главных теоретиков Третьего рейха, разработал свою программу раздела СССР. Он предлагал использовать национальные и культурные различия между народами, их недовольство проводимой большевиками политикой интеграции народов в единое унитарное государство. В конечном итоге план расчленения СССР предусматривал создание на его оккупированных территориях четырех рейхскомиссариатов: Остланд (Балтенланд), Украина, Кавказ, Россия (Московия)[214]214
  Адольф Гитлер хотел, чтобы исчезли сами понятия «Россия» и «русское», и именно поэтому старался заменять эти термины на «Московию» и «московское». Более того, для того чтобы «Московия» занимала как можно меньше территорий, планировалось ряд областей с русским населением присоединить к соседним комиссариатам.


[Закрыть]. Рейхскомиссариат Россия (или Московия) и рейхскомиссариат Кавказ так и не были созданы.

Рейхскомиссариат Украина со столицей в городе Ровно был учрежден указом Гитлера от 1 сентября 1941 года под началом гауляйтера Э. Коха. В это образование вошли территории Украинской ССР, южные районы Белорусской ССР и Крым. Рейхскомиссариат делился на шесть генеральных комиссариатов: Волынско-Польский, Николаевский, Житомирский, Киевский, Днепропетровский и Таврию (Крым).

Рейхскомиссариат Остланд со столицей в городе Рига возглавил Г. Лозе. Остланд включал в себя генеральные комиссариаты Эстония, Латвия, Литва и северную часть Белорусской ССР, а также часть Ленинградской и Псковской областей.

Низшим звеном немецкой оккупационной администрации являлись областные комиссариаты, которым в свою очередь подчинялись нижестоящие административные органы. Для всех областей административное деление было типичным. Каждая область делилась на округа, возглавляемые обербургомистрами, округа объединяли 7–8 районов. В район, имевший районную управу, входило 6–7 волостей с волостными старшинами во главе. Прежние структуры управления сохранились только в сельской местности. Низовыми административными единицами так и остались села, поселки, деревни и хутора. Только теперь представителями власти в них были объявлены сельские бургомистры или сельские старосты. Обычно такие люди отвечали за бывшие колхозные земли. Крупные города непосредственно подчинялись властям генерального комиссариата. Созданные там управы действовали под руководством городского головы – обербургомистра. В административном отношении крупные города делились на районы (как правило, в старых границах), в каждом из которых функционировали районные управы со старшинами во главе.

После окончания эпопеи с образованием казачьего района «Дон и Волга» официальное отношение Берлина к казакам резко изменилось. Посетившему Берлин П.К Харламову, управляющему иностранным отделом КНОД («Казачье национально-освободительное движение»), удалось выяснить истинное отношение нацистов к казачьей проблеме. В строго конфиденциальном письме от 10 апреля 1942 года руководителю КНОД Василию Глазкову он сообщает, что для германских властей: «а) казачьего народа нет и быть не может, б) казачьего вопроса нет и поставлен к разрешению он не будет, в) казаками совершенно не интересуются и принципиально не хотят интересоваться те, от кого зависит будущая судьба Востока, г) наконец, отношение к казакам скверное, т. е. совершенно такое же, как к остальной части русской эмиграции. Ни в одном правительственном учреждении отдельного особого референта по казачьим делам не существует… Являясь не фантазером, – подводит неутешительный итог эмиссар казаков-националистов, – а реальным политиком, я с очевидностью понял, что наше национальное дело стоит на мели и с нее сдвинуть дело нет никакой возможности»[215]215
  ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 39. Л. 15; Д. 45. Л. 51.


[Закрыть].

Важно отметить, что подобное пренебрежительное отношение к казакам было характерно исключительно для нацистских политических руководителей. В вермахте же к этим опытным солдатам с многовековым боевым прошлым отношение начало постепенно меняться уже с осени 1941 года. Огромные потери на Востоке, первые чувствительные поражения, а самое главное, необходимость организации антипартизанской борьбы в тылу – все это заставило командование вермахта обратить внимание на казаков как на убежденных борцов против большевизма и приступить к созданию в германской армии боевых казачьих частей из военнопленных. Но, несмотря на достаточно определенную позицию армейских руководителей по отношению к казачеству, в германском руководстве еще довольно долго не было единства по этому вопросу. Большинство партийных бонз, включая Альфреда Розенберга, утверждали, что «казаки не являются национальностью»[216]216
  Dallin A.German rule in Russia 1941–1945: A study of occupation policies. P. 301.


[Закрыть], а следовательно, не заслуживают никакого специального внимания. Армейские же руководители, понимая, что восполнять боевые потери за счет собственных ресурсов с каждым днем будет все труднее и труднее, активно выступали за скорейшее исключение казаков из рядов «недочеловеков» и за создание специальных боевых частей из казаков, которые оказали бы неоценимую помощь на Востоке. Именно командование германской армии, а точнее – ее тяжелое положение на фронтах, по сути, и оказалось главным катализатором принятия официального решения о начале использования казаков в рядах вермахта, а значит – изменения отношения к казачеству в целом.

Любопытно, что из мемуаров многих непосредственных участников тех событий реальные причины привлечения казаков на службу в германскую армию узнать невозможно, зато можно прочесть следующие, далекие от истинного понимания ситуации, утверждения: «Немецкий генералитет и офицеры вермахта, – пишет П.Н. Донсков, бывший офицер штаба войск атамана Павлова, – понимали всю важность воссоздания казачества как исторического фактора, положившего начало борьбе всего мира с коммунизмом»[217]217
  Донсков П.Н. Дон, Кубань и Терек во Второй мировой войне. В сб.: Трагедия казачества. М., 1993. С. 482.


[Закрыть]. Сейчас уже не приходится сомневаться в том, что германских офицеров волновали исключительно проблемы сохранности своего личного состава и восполнения потерь, но никак не историческое возрождение казачества.

Как бы то ни было, 15 апреля 1942 года Гитлер лично разрешил использовать казаков в борьбе против партизан и на фронте[218]218
  Dallin A. Op. cit. Р. 299.


[Закрыть]. Чуть позднее, в директиве Верховного командования вермахта № 46 от 18 августа 1942 года («Руководящие указания по усилению борьбы с бандитизмом на Востоке»), такой их статус был закреплен официально. Кроме того, эта директива обязывала Генеральный штаб ОКХ (объединенное командование сухопутных войск) разработать основные положения по организации этих частей, и вскоре в войска было разослано так называемое «Положение об использовании местных вспомогательных формирований на Востоке», регулирующее основные положения по «организации и использованию этих частей». В этом документе представители тюркских народностей и казаки выделялись в отдельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами против большевизма в составе особых боевых частей»[219]219
  Newland S.German rule in Russia 1941–1945: A study of occupation policies. P. 58.


[Закрыть], таких как туркестанские батальоны, казачьи части и крымско-татарские формирования. Эти народы были как бы выделены среди всех остальных, ведь в начальный период войны представители славянских, балтийских народов и даже фольксдойче (наиболее «ариеподобные» из всех жителей оккупированных территорий) могли использоваться лишь в составе антипартизанских, охранных, транспортных и хозяйственных частей вермахта. Однако даже после принятия подобных директив немецкие политические руководители по-прежнему продолжали относиться к своим новым союзникам весьма настороженно.

Многие исследователи истории коллаборационизма до сих пор спорят о том, когда же было принято окончательное официальное решение об использовании казаков на фронте в качестве полноправных «боевых товарищей». Некоторые историки настаивают на дате 17 декабря 1941 года, кто-то – на 22 октября 1941 года. Но конкретных документов, подтверждающих или опровергающих эти предположения, на сегодняшний день нет. Подобная неразбериха в этом вопросе связана прежде всего с тем, что большая часть документации, посвященной восточным частям, была утеряна или уничтожена самими немцами в конце войны. Тем не менее представляется, что именно эти даты – 15 апреля и 18 августа 1942 года – и стали ключевыми в дальнейшей истории казачества во Второй мировой войне.