Текст книги "Цена Шагала"

Автор книги: Петр Галицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Если этот день для Геннадия Андреевича и Шутова явно не задался, то у Сорина все было как раз наоборот. Проснувшись часов в одиннадцать, он почувствовал себя вполне в силах встать, даже принять душ, спуститься вниз, позавтракать, выкурить сигарету, выпить чашку кофе – в общем, сделать все то, что делает нормальный человек после пробуждения. Бок, конечно, еще побаливал, он испытывал некоторую слабость во всем теле, однако каждый шаг и каждое движение уже не были так мучительны, и капли холодного пота не выступали на лбу. «А коли так, – сказал себе Андрей, – пора отправляться в город».

Андрей немножко прошелся по району, прилегающему к его гостинице, пробуя силы. Он, конечно, устал, но не мгновенно и не настолько, чтобы упасть без сил. Почувствовав, что силы начинают его постепенно покидать, он выбрал симпатичное итальянское кафе и там с аппетитом пообедал. Сочный кровавый кусок мяса, бокал «Кьянти» вернули ему силы, а десерт из кусочков свежих фруктов, пропитанных красным вином, взбодрил и порадовал. «Ну, что ж, – подумал Андрей, – не вижу причин не навестить моего очаровательного контрагента».

Он расплатился, оставив довольно щедрые чаевые, поймал такси и покатил на улицу с поэтичным названием Грин пэлас террас. Намеренно миновав дом Кошенова, он расплатился с таксистом уже на выезде и побрел походкой бездельника обратно. Почти напротив дома Ильи Андреевича располагался небольшой сквер с очень удобной скамеечкой. Именно там и остановился Сорин. У него, собственно, не было никакого реального плана действий. Он еще не решил: то ли пойти побеседовать с пожилым антикваром, то ли просто последить за тем, кто приходит и уходит из дома. Первым его побуждением было, конечно, набить морду этому старому негодяю или пуще того – разрезать его на куски, спустить в сортир, сжечь в извести – черт знает, что еще придет в голову! Но, грустно усмехнувшись самому себе, он выбросил все эти черные мысли из головы. От беседы тоже пока нужно было воздержаться, поскольку Илья Андреевич попросту мог сделать вид, что не узнает молодого джентльмена из России, или выкинуть еще что-нибудь в этом духе. Следовательно, оставалось одно: ждать, наблюдать, копить силы и надеяться на то, что кривая сама куда-нибудь выведет, а она непременно выведет.

Итак, Сорин сидел на лавочке и покуривал мягкую сигаретку «Пэл Мэл». Вдруг его внимание привлекли два господина, подошедшие к дому Кошенова. Фигура одного из них показалась ему странно знакомой. Он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, кто этот человек. Но то, что он однажды его уже видел, не вызывало сомнений.

Мужчины остановились ненадолго перед парадной антиквара и вошли в дом. Проводив их взглядом, Сорин задумался. Но кто эти люди? Память шалила и никак не поддавалась настойчивым призывам Андрея. Он так бы, наверное, и не вспомнил, где он видел эту крепкую кряжистую фигуру, если бы по прошествии минут двадцати пяти дверь кошеновского дома опять не отворилась и он не стал бы свидетелем уже совсем удивительной картины. Джентльмен, что был повыше ростом, буквально на себе вытащил на улицу своего невысокого товарища. Вытащил и привалил к ограде палисадника, после чего достал из кармана мобильный телефон и начал куда-то звонить. Желание понять, где он видел этого, обмякшего сейчас мужика, было настолько сильным, что Сорин встал со своей скамейки и пошел по направлению к странной паре. И только когда он поравнялся с ними, память вдруг стрельнула каким-то отдаленным воспоминанием, и Андрей увидел себя и своего друга Севу в Москве, а также парней, кидающихся к ним наперерез, и среди них – этого, крупного, с тяжелой головой, почти без шеи. «Вот оно что! Конечно!» Он быстро отвернулся от них и, стараясь не прибавлять особенно шагу, покинул зеленую улочку. Завернув за угол, он сразу же юркнул в дверь ближайшего паба, заказал кружку «Гиннеса», уселся лицом к входной двери и, прихлебывая крепкое горьковатое пиво, принялся размышлять.

«Значит, так. Значит, этот – один из бандюганов, охотившихся за нами. Собственно, не за нами, а за картинами. Но кто этот высокий? Почему он тащил его? Подручный? Не похож. Он слишком хорошо одет, и лицо такое, достаточно интеллигентное. Может быть, совсем наоборот. Возможно, он его хозяин. Черт, как жаль, – подумал Сорин, – жаль, что у меня нет фотоаппарата. Хорошо было бы сфотографировать этих сволочей. Правда, кому и куда посылать эти фотографии, кто подскажет мне что-либо об этих двоих? И все же фотоаппарат мне нужен. Как же я сразу не подумал об этом?» – И Сорин вышел из паба, оставив недопитый бокал, поймал машину и поехал в центр. Уже через полчаса на Оксфорд-стрит он стал обладателем «Пентакса» с телеобъективом и, довольный выполненной работой, поехал к себе в гостиницу.

«Ну, что же, – размышлял он, сидя в кресле перед телевизором, – первый визит оказался весьма удачным. Эти люди здесь, они связаны с антикваром, и я, возможно, видел главаря. Теперь осталось немного: выяснить, кто они и все-таки попытаться наладить отношения с антикваром. Но это все завтра. Сегодня я устал. Собственно, день прошел неплохо. – Он потянулся, хрустнув застоявшимися позвонками. – Я думаю, неплохо, – повторил он еще раз. – Следовательно, я заслужил награду. Почему бы и нет?» Рука его сама потянулась к телефонной трубке, и, глядя в маленький листочек, лежавший рядом с аппаратом, он набрал семь цифр.

– Hello! – ответил приятный женский голос.

– May I speak to Lucy? – произнес Андрей.

– It’s me[8]8
  Привет! – Могу я поговорить с Люси? – Это я (англ.).


[Закрыть].

– Люси, – продолжал Андрей. – Это я, Эндрю.

– О, Эндрю!

– Вы меня помните?

– Конечно, Эндрю. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, сегодня уже значительно лучше. Помните, Люси, я обещал сводить вас в ресторан. Как у вас сегодняшний вечер?

– Пожалуй, не занята, – после некоторого раздумья ответила девушка.

– Что, если мы посетим небольшой китайский ресторанчик? Я здесь приметил неподалеку один. Нет, не волнуйтесь, это не такой, какие бывают в Сохо, он достаточно цивильный.

– О, вы разбираетесь в китайских ресторанах! – развеселилась девушка.

– Я очень люблю китайскую кухню и первым делом обследовал здесь почти все возможные заведения. Уверяю вас, что в этом готовят очень неплохо. Он тихий, уютный. Надеюсь, вы не любительница громкой музыки?

– Нет, что вы. Шума мне хватает и днем на работе.

– Прекрасно. Значит, через час мне за вами заехать?

– Не стоит, Андрей. Я подъеду через час к гостинице. Вы говорите, что ресторан здесь, близко?

– Да-да, буквально в двух шагах. Я с удовольствием прогуляюсь с вами по вечерней прохладе.

– Буду только рада. Ждите меня внизу, в холле через час.

– Спасибо, Люси. Очень рад был вас слышать и еще больше буду рад вас видеть.

– Боже мой, не говорите так красиво: вы напоминаете мне джентльмена викторианской эпохи, – засмеялась Люси.

– Это я от стеснения, – сказал Андрей. – До встречи.

– До встречи.

Через час она действительно появилась: в узких обтягивающих брючках, в соблазнительном маленьком топике, лишь подчеркивающем форму ее небольшой, но красивой груди, и длинном мягком кардигане.

– Я готова. А вы?

– Абсолютно, – сказал Андрей, оглядывая себя. Он был в черных джинсах, черной майке и твидовом пиджаке.

– Вполне английский вид, – заметила Люси, оглядев Андрея.

– Если бы он был не английский, – обиделся Андрей, – вы не пошли бы со мной, иностранцем, в ресторан?

– Что вы, что вы, Эндрю, не обижайтесь, я просто старалась сделать вам комплимент.

– Он вам удался. Ну, что, идем?

– Вперед, к приключениям! – и Андрей распахнул перед девушкой дверь.

Поужинали они на славу. Были здесь и чудные печеные грибочки «му-эр», и язык в пяти специях, и свинина по-сычуаньски, и острый суп, и знаменитые китайские пельмени, и, конечно, зеленый чай, которым все начиналось и заканчивалось. Небольшая бутылочка «Ханжи» – кислой китайской водочки, – переложенная легким китайским же пивом вкупе с «печеньицами счастья», довершили удовольствие.

– Куда теперь? – спросила Люси, когда они расплатились.

– Как скажешь, – ответил Сорин, внутренне перейдя с Люси на «ты», радуясь тому, что в английском языке «ты» и «вы» звучат одинаково.

– Можно поехать в какой-нибудь клуб, – задумчиво начала Люси.

– Видишь ли, – ответил Андрей, – я еще не настолько силен, чтобы плясать полночи.

– Да, извини, – спохватилась девушка, – я об этом не подумала.

– Пустое, это мне надо стесняться, но так уж получилось. Может быть, в следующий раз. А сейчас, если ты, конечно, не против, давай заглянем ко мне, выпьем по рюмочке виски. В конце концов, бывать в моем номере уже становится традицией.

– Ты приглашаешь меня только затем, чтобы выпить виски? – кокетливо засмеялась Люси.

Андрей внимательно посмотрел на нее и, опять неожиданно для себя, сказал:

– Честно говоря, это лишь повод.

– Тогда зачем прелюдии?

– Мы, русские, стеснительны по природе, – заметил Сорин.

– Мы, англичане, тоже, – сказала она.

– Ну, так что же? Пойдем?

– Почему бы и нет, – сказала Люси.

Через пять минут они уже были в номере. Как только за ними захлопнулась дверь, Андрей притянул в себе свою спасительницу и принялся быстро и жадно целовать ее, едва касаясь губами ушей, щеки, лба… Она же все время подставляла ему губы, которых он избегал, стараясь оттянуть, насколько возможно долго, самое приятное мгновение вступления. И только тогда, когда девушка уже трепетала в его руках, он мягко и сильно впился губами в ее рот. Потом, не прерывая поцелуя, он стал расстегивать ее брючный ремень, молнию, стягивать топик. И только тогда, когда брюки ее опустились к самым щиколоткам, он понял, что ее руки все это время проделывали то же самое. Неловко и быстро, посекундно спотыкаясь, они дошагали до постели и рухнули на нее, нервно освобождаясь от остатков одежды. И тут же, не медля ни мгновенья, он буквально вбил свою плоть в нее, так что Люси даже вскрикнула. А потом мерно и тяжко, все увеличивая амплитуду, он закачался над ее телом, глядя, как глаза Люси закрывались, как из нее исходили стоны удовольствия, как ноздри, тонкие и чувственные, раздувались и опадали в такт ее прерывистому дыханию.

Это было только началом. Он не чувствовал никакой боли в спине, он абсолютно забыл, где, в какой стране, в каком столетии он находится. Он только видел небольшие груди с острыми сосками, торчащими в разные стороны. Он чувствовал упругость ее узких мускулистых икр, лежащих на его плечах. Он гладил ее округлую, маленькую налитую задницу, целовал ее шею, ключицу, глаза. Перед его глазами стоял туман, пронизываемый криками, всхлипами, какими-то случайными картинками, что запечатлевались навсегда в мозгу. Вот она распласталась под ним и вот уже стоит на четвереньках, прогнувшись спиною, вот он лежит на спине и взирает снизу вверх на ее грудь, что подпрыгивает в такт движениям, вот уже ничего не видит и только чувствует ее нежный язык, касающийся самого сокровенного места его тела. Впоследствии он даже не мог понять, откуда взялись силы. Но когда они, пресытившись, разлепили объятия, часы показывали четыре утра.

– Я всегда знала, – сказала Люси, слегка задыхаясь от усталости, – что русские мужчины – лучшие на свете. Однако впервые мне удалось испытать это на практике.

– Спасибо, – улыбнулся Андрей. – Честно говоря, мне всегда казалось, что англичанки очень холодны, хотя я тоже впервые с этим сталкиваюсь.

– Вот видишь, – засмеялась его любовница, – сегодня каждый из нас сделал небольшое открытие. Собственно говоря, я только подтвердила свои догадки, а ты – напротив.

– Да, пожалуй, ты права, – согласился Андрей.

– Ну? – продолжила Люси. – И что мы будем делать сегодня днем?

– А вот это вопрос, – ответил Сорин. – Видишь ли, я вчера был у того человека, который чуть не убил меня. Собственно, не у него, всего лишь возле его дома. Но, кажется, там я заметил одного из тех, кто гонялся за мной еще в России.

– Боже мой! – вскрикнула Люси. – Зачем ты это сделал, это ведь чудовищно опасно!

– Не волнуйся, они меня не видели. А даже если бы увидели, наверное, не вспомнили бы. Теперь я хочу их сфотографировать – тех, из России. Смотри, – и он указал рукой на фотоаппарат, лежащий около кровати, – я даже купил себе камеру.

– И что тебе это даст?

– Сам еще не знаю, но думаю, что фотографии этих людей мне нужно иметь. Хотя это и не главное.

– А что же главное?

– А главное – мне надо поговорить с этим убийцей.

– Прямо с убийцей? – занервничала девушка.

– Да нет, ты не волнуйся, он, конечно, убивал меня не сам. Он всего лишь заказчик, денежный мешок, весьма приличный во всех отношениях человек, снаружи, по крайней мере. Я хочу не просто поговорить с ним, я хочу отобрать то, что ему не принадлежит.

– Может быть, ты наконец скажешь, что это? – спросила Люси.

– Бог с тобой, – решился Сорин, – скажу. Это картины. Очень известные русские художники: Шагал, Кандинский…

– Неужели? Я прекрасно знаю эти имена. Они же стоят огромных денег!

– Вот именно. Теперь ты понимаешь, зачем эти господа с таким удовольствием вонзили мне что-то в печень. Насколько я понимаю, здесь речь идет не о десятках и даже не о сотнях тысяч: игра на миллионы.

– Вероятно, так, – согласилась Люси.

– Так вот. Я хочу получить свои картины обратно. К тому же деньги мои почти на исходе, а будущее – весьма туманно, поэтому, как ты понимаешь, я хочу себя обеспечить. Думаю, что я имею на это право, пережив погони и практически собственную смерть.

– Дело не в том, на что ты имеешь право, – прервала его девушка, – а в том, как ты собираешься получить все обратно. Прости меня, ты, конечно, замечательный мужчина, но на то, чтобы физически противостоять бандитам с ножами и пистолетами, у тебя сил явно не хватит.

– Об этом и не идет речи, – ответил Андрей. – Конечно, счастьем было бы обрести помощника, но тебя я ввязывать в это не могу, да ты и не помощник.

– Как сказать, – задумчиво протянула Люси. – Знаешь что, у меня есть приятель, серб, ну, когда-то, скажем, он был моим приятелем, теперь мы просто друзья. Так вот, он вообще авантюрный по складу человек. Я думаю, что за небольшой процент он легко согласился бы помочь тебе.

– Мне не хотелось бы связываться с посторонними, – отрезал Сорин.

– Я же тебе не посторонняя.

– Ты – нет. А твой приятель серб… Кстати, откуда в Англии сербы?

– Не волнуйся, он здесь вполне законно, он получил право на работу и жительство, в Англии живет довольно давно – лет шесть, уехал еще до войны. И поверь мне – очаровательный человек, я могу за него поручиться.

– И что, по-твоему, он способен убить какого-нибудь громилу?

– О, за это ты можешь не беспокоиться, – улыбнулась Люси. – Он очень долго занимался у-шу. У него какой-то там дан, или как это называется.

– О, это человек серьезный, – заинтересовался Андрей.

– Вот-вот. Так что насчет побить – за ним дело не станет. Вообще, у него взрывной характер.

– А если придется сражаться насмерть?

– Я думаю, что, подогретый деньгами, он вполне сможет сделать и это.

– Сколько же, ты считаешь, я должен ему пообещать?

– Ты же сам сказал, что речь идет о миллионах.

– Но их еще надо получить.

– Тебя никто и не торопит.

– Так все же, – нахмурился Сорин.

– Я думаю, что ста тысяч фунтов будет вполне достаточно.

– А он потом не подумает, что лучше заиметь все, а не сто тысяч фунтов?

– Об этом позабочусь я, – ответила Люси.

– О’кей, сделаем так, – взял инициативу в свои руки Андрей. – Ты нас знакомишь, ничего не объясняя. Говоришь просто о том, что твой приятель попал в беду, у него отобрали деньги – заметь, деньги, и ни в коем случае никаких картин, – деньги большие, и он готов отдать половину тому, кто поможет ему вернуть этот капитал. Понимаешь, половину. Эти сто тысяч должны быть просто манком. Они должны казаться ему огромной, ни с чем не сравнимой суммой.

– Можешь не объяснять, – обиделась девушка, – я все прекрасно понимаю. Продолжай.

– Ну, так вот. Ты все это ему скажешь, а о деталях я позабочусь сам. Да, не забудь упомянуть о том, что предприятие по возврату моих денег достаточно опасно и рискованно, вплоть до риска собственной жизнью.

– Я прекрасно понимаю. Я все это ему скажу.

– Отлично. Тогда когда и где мы встретимся?

– Давай сделаем так, – сказала Люси. – Я сейчас отправлюсь домой, где-нибудь часов в пять дня позвоню тебе в отель. Будь, пожалуйста, в номере.

– Естественно, – сказал Сорин. – Только прошу тебя, не говори ему мое имя, адрес и номер телефона. Вообще, я думаю, встречу с ним надо устроить где-нибудь на нейтральной территории, скажем, в каком-нибудь пабе.

– Прекрасно. Я знаю чудный паб в Ковент-гардене.

– Где это?

– Практически напротив Национальной галереи.

– На другой стороне Черринг-кросс?

– Да-да, именно. Сейчас я тебе нарисую.

Она резво вскочила с кровати, взяла листочек бумажки, ручку и быстро набросала довольно четкий и ясный план.

– Итак, в пять я тебе звоню, и ты сразу выезжаешь. Встретимся вот здесь, у входа, – и она ткнула пальцем в нарисованную схему.

– Хорошо. Думаю, что я найду, – ответил Андрей.

– Тогда я буду одеваться.

И она прошмыгнула в ванную, довольно быстро приняла душ, натянула на себя нехитрую одежонку, чмокнула Сорина в нос, улыбнулась и скрылась за дверью.

И только когда она ушла и шаги ее перестали быть слышны в коридоре, в мозгу Сорина зашевелился червь сомнения. «Черт возьми, что я сделал, – сказал сам себе Андрей. – Как я мог так довериться совершенно постороннему человеку, которого я и вижу второй раз в жизни». – «Но ведь она тебе нравится?» – прошелестел в голове внутренний голос. «Конечно, нравится». – «Ты, кажется, даже влюбился?» – «Вполне возможно. Вопрос не в этом: влюбилась ли она в меня? И почему она так легко пошла на контакт и доверие?» – «Всюду тебе мерещатся какие-то шпионы», – обиделся внутренний голос. «Видишь ли, мне пришлось довольно много пережить, и остатки идеализма давно растаяли в моей душе». – «А вот это глупо, – парировал внутренний голос. – Чудеса случаются. Их не надо ждать, но в них надо верить. Мне кажется, что девушка тебя не обманывает и вряд ли вообще когда-нибудь обманет». – «Поживем – увидим», – сказал Сорин, повернулся на бок и закрыл глаза.

– Ну вот, Виталий Сергеевич, – сказал Василий Семенович Трегубец, удобно расположившись на диване напротив вздрагивающего на стуле Токарева. – Дела наши с вами весьма прискорбны. Попытаюсь обрисовать вам ситуацию. Буквально пару дней назад ваша довольно скромная персона попала в поле моего внимания. Собственно, даже не моего, а моего высокого начальника. Фамилия его вам не интересна, да и к делу это не относится. Так вот, он, начальник, попросил меня поинтересоваться, кто есть такой Виталий Сергеевич Токарев, зачем он живет на белом свете, с кем дружит, чем занимается. Да вот, понимаете ли, какая закавыка произошла. В процессе изучения вашей, скажем, далеко не безгрешной, но вполне светлой, жизни наткнулся я на имя, которое, к сожалению, хорошо мне знакомо и, насколько я понимаю, знакомо и вам. Речь идет об Андрее Сорине.

Дело в том, что некоторое время назад я внимательно следил за передвижениями этого молодого человека по нашей столице. А потом, поди ж ты, утерял его из виду. Более того, скажу, поиски этого гражданина вышли мне боком. Я был понижен в должности за не вовремя проявленный интерес и вообще, как говаривали ранее, претерпел по службе. Однако для себя выяснил кое-что интересное. Во-первых, этот самый Сорин не просто так мечется по городу, а от кого-то бегает. Во-вторых, он бегает потому, что в его руки попала, или попали, какие-то чрезвычайно ценные предметы. Подозреваю я, что связаны они с искусством. Причем заметьте: попали они к нему не по наследству, ни в виде дара, а так, чисто случайно, дуриком. Так вот, на эти самые предметы кто-то имеет очень серьезные виды, и этот кто-то, как я уже много раз успел убедиться, человек весьма недружелюбный и с большими связями. Сорина вашего он, видимо, не нашел, равно как и ценности, которые ему принадлежат или которые он так хочет приобрести. Но, не найдя Сорина, он каким-то боком – сие мне неведомо – вышел на вас и попросил моего начальника, чтобы я установил, где вы обретаетесь и как вы с Сориным связаны. Просчитывая ситуацию и опираясь на свой довольно богатый жизненный опыт, я подозреваю, что после того, как оный господин встретится с вами, жить вам останется хорошо если минут двадцать. Нет, о Сорине вы ему, конечно, расскажите, но здоровья вашего это не спасет. А посему бросим ломать комедию и честно друг другу расскажем, что происходит и почему. Ваше слово, Виталий Сергеевич!

В процессе этого монолога Виталий ерзал, ломал тонкие паучьи пальцы, но не проронил ни слова. И теперь, когда ему предоставили возможность говорить, он вдруг как сорвался с цепи.

– Что – я, почему – я, – затараторил Виталик. – Ну, подумаешь, помог другу, ко мне мой старый школьный друг обратился, почему не помочь? Странно было бы, если б я ему отказал. Прелестный парень. Ну, свел его с одним человечком, договорился: ну и что, подумаешь! Никаких криминальных дел я не совершал и совершать не собираюсь…

– Оставим в стороне вашу незапятнанную репутацию, – перебил Токарева Трегубец. – Говорите по делу.

– Ну, значит, так, по делу, – пришел в себя Токарев. – Объявился как-то у меня Сорин. Черт знает сколько лет я его не видел, может, десять, может, пятнадцать, к делу это не относится. Так вот, объявился и попросил помочь. Сведи, говорит, меня с кем-нибудь из таможни. Мне, говорит, надо вывезти из страны кое-что, это кое-что дорого стоит и это дорогостоящее принесет тебе хорошие дивиденды. Ну, я согласился: какой бизнесмен пройдет мимо посреднической услуги, я же посредник по профилю!

– Виталий Сергеевич, прошу вас, не торопитесь, поподробней: с кем свел, когда свел?

– Ну, был такой, был, приятель мой Алексей Скосарев, таможенник, работает в «Шереметьево-2». Ну вот, сами понимаете, небольшая услуга, почему не помочь товарищу?

– Сколько? – спросил Трегубец.

– Нет, ну какая разница, какая разница сколько? Ну, немного, ну, деньги есть деньги, всегда деньги.

– Поконкретнее.

– Ну, я уже сейчас не помню: тридцать тысяч, сорок тысяч – кого это волнует?

– Что надо было вывезти?

– Чемодан, просто чемодан, небольшой чемоданчик.

– Что в чемоданчике лежало? – поинтересовался Василий Семенович.

– Я почем знаю? Почем я знаю, что там лежало? Там могло находиться все, что угодно. Яйца Фаберже там могли лежать, мои собственные яйца – все, что хотите!

– Прошу меня простить, Виталий Сергеевич, но думаю, что ваши гениталии не стоят тридцати или сорока тысяч долларов.

– Ну, это я так, для красного словца, извините. Я думаю, что картины, там лежали картины. Вот эти картины Сорин и должен был вывезти.

– Куда вывезти?

– В Англию, в Англию он должен был вывезти. Там ему мой Скосарев дал телефон человека, к которому надо обратиться.

– Случайно, не помните, как того человека зовут?

– Прекрасно помню. Зачем вам? Он порядочный человек…

– Чем занимается ваш порядочный человек?

– Ну, чем он занимается? Торгует антиквариатом, чем он может заниматься? Порядочный человек, галерист, известная личность.

– И как его имя?

– Кошенов, Илья Андреевич Кошенов.

– Это уже кое-что, – улыбнулся Трегубец и записал себе в блокнотик: Илья Андреевич Кошенов, английский антиквар. – Он что – эмигрант?

– Ну конечно эмигрант. Умные люди давно из этой страны уехали, мне тоже надо было уехать, а я почему-то здесь сижу.

– Виталий Сергеевич, не отвлекайтесь. Дальше.

– Ну а что дальше, что дальше. Сорин уехал, обещался позвонить и пропал, как в воду канул. Встретился он с Кошеновым, не встретился, что там у них произошло? Я-то ему поверил…

– То есть вы хотите сказать, что ваш друг вас надул?

– Ну… всяко бывает. Вообще, честно вам скажу, – доверительно наклонился к Трегубцу Токарев, – честно скажу: не верю я, что Андрей может надуть. Он вообще не из такой породы, нет. Он не бизнесмен и не делец. Думаю, что-то нехорошее произошло, с ним случилось что-то нехорошее. Я вот и со Скосаревым говорил… – тут он внезапно осекся. – Ах ты, батюшки!

– Что такое? – заинтересовался Трегубец.

– Вот почему он мне звонил, – продолжил Токарев.

– Что, кто звонил? Поподробнее, Виталий Сергеевич.

– Да, видите ли, буквально только что – три дня назад – подъезжаю я к дому, и вдруг такой странный звонок. Звонит мне Алексей, говорит, не хочешь ли поужинать, то да се. Я говорю: что, появился наш друг, имея в виду Сорина. Нет, говорит, не появился, но все-таки давай встретимся, давай поужинаем, говорит, не выходи из машины, сразу разворачивайся и поезжай. А я сказал, что попозже созвонимся. Вышел. Думаю, надо хлеба купить. Хлеб купил, пошел домой… Ну, в общем, поджидали меня в подъезде. Поэтому я в бега-то и ударился.

– Любопытно. Значит, в подъезде вас поджидали. И кто же?

– Почем я знаю? Почем я знаю, кто меня поджидал? Какие-то неприятные люди.

– И много их было?

– Я видел троих. Может быть, пять, может быть, десять, – откуда я знаю, кто меня поджидал? Что я, буду их расспрашивать, зачем вы меня здесь ждете?

– То есть, иначе говоря, вам удалось скрыться.

– Удалось. Но от вас же не скроешься.

– Да, тут вам не повезло, – улыбнулся Трегубец. – От нас не скроешься. Хотя как посмотреть: может быть, вам и повезло. Ведь я же, старый дурак, вашу жизнь спасаю. Следовательно, вот почему начальник мой вами так заинтересовался. Следовательно, приятель его вас заполучить так и не смог и попросил моего начальника, чтобы моими руками вас к нему доставили. Любопытная картинка, любопытная. Только мы же с вами не законченные кретины, не правда ли, Виталий Сергеевич?

– Да хочется верить, – сказал Токарев.

– А доставить вас, – продолжал Токарев, – нужно для того, чтобы каким-то боком выйти на Сорина. У вас есть его координаты?

– Координаты? Координат нет!

– Ну а у этого вашего, как его, Скосарева, координаты Сорина имеются?

– Не знаю, понятия не имею. Может быть, и имеются.

– То есть связь у вас с ним односторонняя?

– У меня лично – да.

– Вот что, Виталий Сергеевич. Давайте-ка проедемся к вашему другу таможеннику и побеседуем еще и с ним. А отсюда вам надо бы съезжать: если я вас здесь обнаружил, значит, и они вас рано или поздно найдут.

– Да, но куда?

– Пожалуй, поселю-ка я вас на одной своей квартирке. Не возражаете?

– Почему – возражаю? Если вы считаете, что это необходимо – я не возражаю. Мне моя жизнь еще дорога.

– Ну и отлично. Давайте собирайтесь быстренько и поедем. Бросим ваши вещички, а потом прокатимся к Скосареву. Согласны?

– Разве меня кто-то спрашивает?

– Да нет, отчего же, я вас не неволю, просто надеюсь на ваше благоразумие.

– Посмотрите! Вы считаете, что я уже просто положил мозги в несгораемый шкаф, и теперь ваши слова приятно отдаются в пустоте моего черепа. Так нет! Я прекрасно все понимаю. Подождите, айн момент! – И он закружился по комнате, быстро кидая в объемистую сумку тряпки, коробочки, пеналы. Буквально через пять минут он гордо встал перед Трегубцом и заявил: – Я готов, пошли!