Текст книги "Связанные кровью"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Джейм только вздохнула. У неё была хорошо тренированная память большинства кенцир, но она уже ощущалась набитой битком и трещала по швам. И всё же, там вполне мог быть Марк. Было бы так хорошо снова увидеть большого кендара и обсудить с ним его планы по восстановлению витражных окон замка. И неважно, что он никогда прежде не брался за подобную задачу; всю свою долгую жизнь, будучи воином поневоле, он всего лишь хотел творить. Со стороны Тори было очень любезно, позволить ему попробовать, особенно после того, как Марк отклонил предложение официального места в доме Верховного Лорда.

Жду тебя, девочка…

Как будто её брат может когда-нибудь позволить ей основать свой собственный дом, и уж тем более официально привязывать к себе на службу кендар. Она слишком хорошо знала, как он боялся силы её шанирской крови. Хотя они были близнецами, и даже не известно, кто из них родился первым, все это не имело никакого значения в обществе, которое рассматривало своих женщин хайборнов главным образом как племенную породу для разведения.

В зале за её спиной всё было тихо. Для неё будет большой удачей, если Адирайна свалилась замертво от инфаркта. С другой стороны, если бы матрона начала кричать, Торисен, вероятно, почувствовал бы необходимость что-нибудь с этим сделать.

– Хорошо, – сказала она Рябине, после того как поймала свои растрёпанные ветром волосы, половина которых была всё ещё запутана причудливыми косичками, и скрутила их в узел. В конце концов, больше не должно быть забытых имён, вроде бедного Муллена. – Но сначала мне нужно кое-что сделать. Я встречусь с вами и гарнизоном примерно через час – быстрее, если смогу. Гари должен быть уже там и, я надеюсь, его хорошо приняли.

– Лордан… – Голос управляющей вмещал в себя всё беспокойство, которое не могли выразить повреждённые мышцы её лица. – Вы замешкались в пути. Известия о том, что случилось в Тентире в ночь отбора, когда были брошены камни, достигли нас уже несколько дней тому назад. – Она бросила быстрый взгляд в направлении залов Женского Мира Рандир, где, даже в этот час, в некоторых окнах был заметен свет и движущиеся фигуры. – Они там сжались как кулак, особенно кендары стражи, только и ждут, чтобы кому-нибудь врезать.

Джейм рывком затянула узел.

– Если они прослышали о случившемся, тогда они знают, что их шанир Искусительница заслужила свою смерть, какой бы ужасной та ни была. Она не просто попыталась убить товарища рандона внутри стен училища; она подговорила кадетов помочь ей. Они все заплатили за это.

И она поведала Рябине о жутком урожае, который они доставили к погребальному костру в Глуши.

– Мы кое-что слышали об этом, – сказала Рябина, слушавшая в безрадостной тишине. Мёртвые кадеты могли принадлежать другому дому и считаться врагами Норф, но потеря любых юных кендар, было горем для всех. – Даниоры из Призрачной Скалы[11]11
  Shadow Rock


[Закрыть] всю ночь продолжали наблюдать за лежащей через реку Глушью, хотя они не совсем уверены в том, что именно они видели.

Джейм сделала паузу, вспоминая.

– Нечто поразительное, – сказала она и рассказала оставшуюся часть истории.

– Действительно странно, – сказала Рябина после озадаченной паузы. – Что ты из всего этого поняла?

– Не многое, кроме того, что Ведьма сделала с теми кадетами нечто столь ужасное, что её собственные люди почти взбунтовались. Этот дом ещё более порочный, чем я думала. Вы можете рассказать об этом моему брату, – добавила она, слыша в своём голосе горечь и ненавидя это, – если, конечно, сумеете заставить его слушать.

С этим она сгребла в охапку Жура, чтобы поберечь его лапы от разбросанных по траве осколков, и ускользнула в полночные залы Женского Мира.

Глава III
Забытые

Канун осени

120-й день лета

Резиденции Бренданов и Каинронов занимали самые северные залы Женского Мира. По местным стандартам и те, и другие были большими и многочисленными, но все же казались просто карликами по сравнению с лежащими за ними пустынными залами, которые простирались вплоть до дальних восточных стен и Троп Призраков, бывшего обиталища Норф.

Джейм приостановилась у фонтана во внутреннем дворике между поселениями двух домов, последним общедоступном источнике воды перед лежащими за ними пустошами, и опустилась на мраморный обод. Она знала, что ей не следует останавливаться, но внезапно ощутила ломоту в костях. Тяжелая, многодневная скачка, перебранка с братом, схватка с Адирайной, а теперь предстоящий визит к призраку – хотя, всё это могло быть всего лишь предчувствием наступающей ночи.

И было что-то ещё, что-то, что она должна была помнить, но не помнила, совершенно. Это изводило её целыми днями, подобно маленькой дырочке в памяти, которую невозможно обнаружить просто ткнув туда пальцем наугад. Что-то из последних событий почти пробудило эти воспоминания, но теперь они снова ушли.

Сняв перчатки, она наклонилась, чтобы вымыть лицо, осторожно, стараясь, чтобы в воду попало как можно меньше крови. Убывающая во мрак луна, уже давно зашла, но облака ежеминутно разрывались на части, оставляя в ночном небе усыпанные звёздами прорехи. Кустарник, растущий у окружающих двор стен, трещал от порывов ветра, который туманными вуалями сдувал в сторону центральную водяную струю фонтана. По тёмной глади воды плавали упавшие листья. Под ними, слабо светясь, двигались серебряные облака крошечных рыбок.

Наверно, не так уж просто привязать кого-нибудь кровью, думала она, очищая глаза от воды и досуха вытирая руки о штаны. В конце концов, эта особенная тьма бежала в её венах всю её жизнь и, насколько она знала, она только дважды использовала ее, чтобы привязать кого-то – несомненно, молодого бродягу раторна, который сделал ошибку, попытавшись использовать её в качестве ленча, и, возможно, своего полубрата Отраву, который чуть не откусил ей нижнюю губу во время своего прощального поцелуя в Тай-Тестигоне. И даже при этом, как и тогда, когда Грешан, ради садистского удовольствия, временно привязывал своего младшего брата Ганта, воздействие явно менялось в зависимости от соотношения сил связующего и связуемого, возможно, также и от количества связующей крови. Что же до Тирандиса…

Глаза защипало от слёз. Ох, нет, Сенетари, дорогой учитель, я не хочу это помнить.

Но она помнила.

Во время Падения Тирандис погубил сам себя ради своей любви к Джеймсиль Плетущей Мечты, оставшись служить Герридону и став изменяющим форму перевратом. Под кровлями теней он учил дочь Плетущей Мечты, Джейм, Сенетару и, на своём горьком примере, тому, что значит честь. У Водопадов, следуя приказу хозяина, он попытался привязать кровью Торисена, не подозревая, что Тори сам является связующем кровью, и гораздо более сильным, чем он. Вызванные этой попыткой конвульсии почти разорвали его на части, прежде чем Белый Нож принёс ему окончательный мир.

– Что есть любовь, Джеми? Что есть честь?

– Дитя, что ты знаешь о горе или о смерти?

О горе, многое. Что касается остального, ну, она училась. Эх, но это очень тяжело.

Положив передние лапы на мраморный обод, Жур вытянул вниз свою длинную, грациозную шею, чтобы полакать воды. Рыба пришла в движение, думая, что кто-то пришёл её покормить. Вместо этого её зачерпнул грубый язык, и кот в удивлении отпрянул назад, уронив добычу на траву. Затем он выловил неистово извивающуюся капельку ртути из стеблей травы, быстро проглотил, и принялся радостно плескаться, выуживая ещё одну быстрыми, беспорядочными мазками лапы.

Её связь с ним была другого рода. Она образовалась спонтанно, когда заводчик попытался утопить его ещё котёнком. Королевские золотые барсы очень ценные звери, но не слепые. В училище рандонов было ещё порядка дюжины других шаниров, обладающих подобным даром и связанных с самыми разнообразными созданиями от кречета до позолоченной болотной гадюки и разнообразных насекомых.

Джейм улыбнулась, вспоминая Гари с его временным заражением термитами, изгнанного спать в тренировочным квадрате, поскольку деревянный пол разрушался прямо под ним.

Её веселье угасло, когда она подумала о своём слуге полукровке Сероде. Это была ещё одна спонтанная связь, скорее разума, чем крови, возникшая из его отчаянного желания принадлежать и её нужде, на тот момент, в его помощи. Желание пережило нужду, или так казалось, но связь всё ещё держалась, во сне и наяву. Как часто ей снился образ души Южанина, где прикованная цепью дворняга охраняла пустой камин – пустой, потому что его хозяйка сбежала и не смогла прихватить его с собой.

Когда она вернётся в Тентир, ей придётся решить, что же с ним делать.

И всё же, как же много существовало типов связи, как будто их ненавистный трёхликий бог попытался связать их всех вместе, всеми возможными способами, прежде чем он (или она, или оно) покинул их и удался в неведомые сферы. Это сильнее всего ударило по кендарам, вроде бедного Муллена, которые не чувствовали себя полноценными, пока не были связаны с тем или иным лордом. Как правило, хайборны не привязывали других хайборнов, обычно хватало родственных связей. Если же лорд был достаточно подозрительным или жестоким, хотя… было несколько древних, жутких историй о безумии среди хайборнов, помешанных на крови. То, что Грешан сделал со своим братом, пусть и временно, было всего лишь бледной тенью подобных гадостей.

Затем, существовали ещё более глубинные взаимоотношения, которые она только начала постигать.

Тени, имена и души были определённо связаны между собой.

Сны могли быть пророческими или совершенно банальными, индивидуальными или же общими. Будучи ребёнком, она с такой же лёгкостью жила в сфере снов своего брата, как и он жил в её, один сон переплавляется в другой. Кое-что из этого вернулось обратно, к ужасу Торисена и её веселью, когда эти сны не заставляли её дрожать от полупробудившихся досады и раздражения.

Более важно было то, что сны давали доступ к коллективной сфере души. Каждый человек, знал он об этом или нет, имел образ души, и, в некоторой точке, все эти образы сливались, сначала в пределах дома, а затем всего Кенцирата в целом. Там, если кто-нибудь погружался так глубоко, как только мог, он почти проникал в саму божественную сущность. На этом уровне лорд привязывал своих последователей; целитель работал здесь, чтобы излечить тело и разум; немезида – ох, что за вред можно было нанести, если иметь доступ и достаточно злого умысла.

Джейм задумалась, не следует ли ей рассказать кому-нибудь о том, что Ранет каким-то образом проникла в образ души Бренвир и своими насмешками чуть не свела Железную Матрону с ума – то есть, так было, пока она, Джейм, не вырезала Ведьму прочь.

Она выпустила свои когти слоновой кости, каждый, как заточенный лунный серп, и задумчиво ими пощёлкала. Клик, клик, клик. Так много лет она ненавидела и скрывала их, только в Тентире обнаружив их ценность и полезность. Кендары подходили к подобным явлениям практично, в отличие от большинства хайборнов, которые видели позор падения Герридона в каждом ребёнке шанире, родившемся среди их рядов. Вся ирония заключалась в том, что за прошедшие три тысячелетия они уничтожили или избавились от множества возможных Тир-Риданов, сильно мешая этим собственной судьбе.

Бренвир Проклинающая[12]12
  Maledight


[Закрыть] бесспорно была немезидой, но (пока что) ограниченной любовью и честью.

Что, если вообще что-то, сдерживало Ведьму Глуши? Похоже, не время и не пространство, а её присутствие в образе души Бренвир предполагало наличие некоторых воистину жутких и потрясающих возможностей.

Знания Джейм о Матроне Рандир значительно углубились за прошедший год, даже за последние несколько дней, с тех пор, как она увидела Ранет в глазах её марионетки, одержимой, умирающей Искусительницы. Это было очень неплохо, хотя унижал и оскорблял тот факт, что Ранет считала Джейм не больше мышки под лапой, скорее игрушкой, чем угрозой. И в этом не было никаких сомнений: Ведьма была гораздо более опытней, чем Джейм. В том-то всё и дело, она определённо слишком часто посещала сферу души, чтобы Джейм могла чувствовать себя там комфортно.

И что, во имя Порога[13]13
  Perimal


[Закрыть], она сделала с этими бедными кадетами Рандир?

Джейм снова видела прыгающее пламя погребального костра, безмолвных наблюдателей, и черты лица Лорда Кенана, искривляющиеся, искажающиеся в лицо слуги, который стоял позади Ранет в ту ночь, когда сгорел Грешан.

Я точно знаю этого человека…

Она рывком пробудилась, на грани озарения и падения в фонтан.

Это был очень и очень долгий день.

Жур лёгкой походкой обогнул бортик, чтобы присоединиться к ней.

– Я прощена? – спросила она его, когда он боднул её своей твёрдой, как орех, головой.

Так много связей, подумала она, растирая щёки барсом. Так много способов злоупотребить ими.

Да, она тоже была немезидой. Это было её природой, чувствовать слабые места в ткани её народа, прогнившие от амбиций или предательства. Каждый инстинкт твердил ей выпустить когти и вырезать порченые места, так же, как она вырвала Ранет из души Бренвир и Рандир Искусительницу из теней Тентира. Она вполне могла следовать этим желаниям, но сможет ли она обуздать вред, причинённый ею?

Тай-Тестигон в огне, Каркинарот рассыпается на части, Заречье обращено в руины, и посреди всего этого ты, с извиняющимся видом…

Адирайна была права, опасаясь её.

И всё же, некоторые вещи просто должны быть сломаны.

Мне просто следует быть более осторожной, подумала она.

Уши Жура встали торчком. Он спрыгнул вниз и порысил в направлении жёстких кустов у стены поселения Каинронов, как раз когда из них вырвалась наружу фигура, одетая в волнующееся белое.

– Сюрприз… умп!

– Ёу!

Лура Полуумка растянулась у ног Джейм, споткнувшись о Жура и, снова, отдавив ему пальцы на лапе.

– Между нами говоря, – сказала Джейм, – мы когда-нибудь покалечим этого кота.

Она помогла юной Каинронке встать, поскольку Лура беспомощно барахталась в мешанине кружевов, закреплённых беспорядочной паутиной ленточек, и демонстрировавших ничуть не меньше того, что скрывали. Это легкое платье и простенькая, схематичная маска создавали законченный ночной наряд юной леди, принадлежащей к очень богатому дому с не очень хорошим вкусом.

– Я ненавижу эту одежду, – сказала Лура, борясь со своенравными шнурками, как с узлом шёлковых змей. – Они всё время пытаются меня удушить. А что ты одеваешь в постель?

– Ничего. Лура, почему ты продираешься сквозь кусты вдоль аллеи, и тем более так поздно ночью?

– Это моя комната, там вверху. – Девушка неопределённо махнула в сторону виднеющейся в темноте громады зданий Каинронов. Как и большинство строений Каинронов, имеющих фамильную склонность к боязни высоты, там было всего несколько окон, но одно из них, на среднем этаже, щеголяло дерзким выступом балкона. – Я увидела тебя внизу и спустилась сказать привет. Привет!

– И тебе тоже, леди.

Это было невероятно, но только не с маленькой дурочкой, дочерью враждебного дома. Более того, она и, порой, Лордан Горбел наводили на мысль, что, в мире всё-таки могло существовать несколько стоящих Каинронов. Достоинства боевого лидера Лорда Калдана и нынешнего Коменданта Тентира, Шета Острого Языка, принимались без обсуждений.

– А теперь возвращайся внутрь – сказала она девушке. – Я думаю, что скоро опять пойдёт дождь. Кроме того, сейчас не безопасно быть вне дома.

Лура надула губы.

– Ох, я устала быть в безопасности. Это так скучно. Всё здесь. Вот почему я так рада снова тебя видеть. Когда ты рядом, всегда случаются такие интересные вещи!

– Это как посмотреть, – сухо сказала Джейм. – Тем не менее…

Лура коротко вскрикнула, а Жур начал рычать. Кто-то стоял у южного входа во двор, тёмная фигура, очерченная своей неподвижностью на фоне беспрестанно меняющегося узора листвы.

– Я искала тебя.

Этот хриплый, скрипящий голос сказал Джейм, кто говорит и её сердце ухнуло вниз. Она совсем забыла, что в соответствии с регулярной ротацией стражи, кендар по кличке Вороная служила сейчас в Женских Залах Готрегора. Тентир был гораздо более приятным местом без этого сарганта Рандир по строевой подготовке, которая до упаду гоняла любого Норфа, которого только могла найти. Джейм ещё не пострадала от её тренировок, но была тревожно осведомлена о тяжёлом взгляде, следующем за ней через тренировочное поле, зал и квадрат. Большинство Рандиров были более утончёнными, зеркально отражая коварство их госпожи, почти весёлую злобу. Однако, с этой Рандир ненависть казалась более неприкрытой и личной, хотя Джейм и не знала почему.

Она отдала сарганту Рандир осторожный салют, почтительный, но сдержанный, с точно отмерянным достоинством, чтобы напомнить ей, что здесь, в Готрегоре, Джейм была больше, чем просто кадет.

– Чем я могу вам помочь, Сар?

Ей ответил странный скрипучий звук. Вороная шагнула из теней в тусклый звёздный свет двора. Для кендара она была невысокой, возможно, только слегка выше Торисена, но она вдвое превосходила Джейм по массе, и ни капли её веса не было жиром. Что до возраста, то ей было где-то от сорока до шестидесяти; с кендарами, часто бывало сложно сказать наверняка. Скрежет в её голосе был вызван старой раной горла, которую целители не успели вовремя залечить. Скрипящий звук исходил от её зубов.

– Говорят, ты была там, когда умер мой сын.

Поражённо вздрогнув, Джейм смогла только выдавить:

– Я не знала, что ваш сын был кадетом. – Когти бога, она даже не знала, что у Вороной вообще есть сын. Через её память промелькнули образы кадетов, которых Рандирок почтил Белым Ножом. Кто из них был им?

И опять, было это мимолётное, раздражающее ощущение чего-то – кого-то? – забытого.

Кендар двинулась к Джейм, лицо, тупое и жестокое как у молокара, большие руки сжимаются и разжимаются.

… сжались как кулак…только и ждут, чтобы кому-нибудь врезать…

– Если хочешь, – прошипела Лура, украдкой выглядывая из-за спины Джейм, где она укрылась, – я могу закричать.

– Пока не надо.

Они отступали назад от надвигающейся Рандир, закружившись вокруг фонтана, проходя сквозь его султан из водяной пыли. Джейм надеялась, что в этот раз под ногами не окажется Жура. У неё уже был некоторый опыт общения с большими, рассерженными кендарами. Лучше всего встречать их на расстоянии руки, твёрдо стоя на ногах.

– Он был моим последним ребёнком. Последним. И то, как он умер…

Но смерть от Белого Ножа почётна, подумала Джейм, всё ещё сбитая с толку. Возможно, кендар имеет в виду иссушенное состояние мальчика.

Ох, Ранет, что же ты сделала?

– Вспомнить! – Вороная саданула кулаком по мраморному ободу фонтана, заставив Луру с визгом подпрыгнуть. – Почему я не могу вспомнить? Но ты там была. Ты видела. Чёрт возьми, скажи мне!

– Сказать ей что? – Прошептала Лура.

– Я не знаю. Я тоже не могу вспомнить.

Начался дождь, быстрая, пробная дробь капель, усеявших кругами тёмную воду, за которой последовала сплошная пелена воды, такая плотная, что причиняла боль. Вороная пробивалась через стену дождя, не замечая его, её голос рычал, смешиваясь с приглушённым громом.

– Ты, проклятый, так называемый лордан погибшего, падшего дома, как ты могла позволить, чтобы какой бы то ни было ребёнок умер подобным образом?

– Сар, я правда извиняюсь, но я не знаю, что вы имеете в виду.

– Лгунья!

Разряд молнии высветила на миг три чёрных фигуры, две из которых прижались друг к другу так плотно, что сливались в одну. Прогрохотал гром, затрещали камни. Затем пришёл настоящий потоп.

– Беги! – Крикнула Джейм Луре. В её собственных ушах звенело так громко, что она бы удивилась, если бы девушка услышала, но ещё один удар кнута света, показал как что-то белое несётся прочь – не к безопасности поселений Каинронов, а на север, прочь из двора, в пустынные залы за ним. Чёрт.

Джейм скорее почувствовала, чем увидела, что Вороная ринулась прямо на неё. Она отступила в сторону. Кендар запнулась о кромку фонтана, выругалась и перевалилась через бортик. Всплеск поглотил гром. Свет молнии выхватил серебряную рыбку, на мгновение взмывшую в воздух.

Джейм повернулась и побежала.

Глава IV
В лунном саду

Канун осени

120-й день лета

I

Джейм нашла Луру только некоторое время спустя, и то благодаря тому, что дождь прекратился, а Лура принялась кричать: «Сюда! Сюда! Сюда!» – как потерявшийся цыплёнок.

– Тихо! – сказала Джейм, снимая свою намокшую куртку и оборачивая её вокруг стройной фигурки девушки. Ледяные кружева Луры облепили её теперь подобно второй коже. Несчастный Жур неподалёку всё пытался вылизать себя досуха.

Джейм могла только надеяться, что дождь смыл все её недавние следы; однако, если Вороная последовала за ними, то она может в конце концов наткнуться на чёткие отметины из примятой травы и грязных отпечатков на камнях, тогда как Джейм верное направление указывали одни лишь крики Луры. С другой стороны, Лура довольно глубоко забралась в лабиринт пустынных строений, где внутренние дворики и лишённые кровли, обваливающиеся строения едва отличались друг от друга. Когда Заречье уступили Кенцирату две тысячи лет тому назад, её предки Норф упрямо потребовали себе самую большую крепость, даже если их числа едва хватало, чтобы заполнить одну десятую её часть. Она и Лура стояли в окружении неясно вырисовывающихся очертаний стен, в чьих пустых окнах мелькало проясняющееся ночное небо. Скоро там могли появиться путеводные звёзды, но в данный момент было даже трудно сказать наверняка, смотрят ли они на север или на юг. Однако, только немногие знали эти пустоши лучше, чем Джейм, которая потратила на их изучение всю предыдущую зиму, убегая от удушающей скученности Женских Залов.

Ну ладно. Следует ли ей вместе с юной Каинронкой поспешить обратно в безопасность более населённых мест или же продолжить свой путь, веря в то, что с её знаниями они смогут уйти от любой погони? Оставить девушку на месте или отправить её назад в одиночку, чтобы она несомненно потерялась снова, это не выход.

– Ты умеешь хранить секреты?

За клочком своей маски Лура мигнула.

– Я думаю, да, – сказала она несколько неуверенно.

Джейм это вполне устроило. Она двинулась на восток, пока над ними не замаячили Тропы Призраков, занимающие северо-восточный угол замка. Здесь висел изодранный гобелен, изображающий сад белых цветов в разгар цветения, а за ним скрывалась покоробленная дверь со скрипучими петлями. Внутри был Лунный Сад.

Лура вошла, сгорая от нетерпения – среди обитателей Женского Мира потерянный рай Кинци десятилетиями был почвой для легенд – но остановилась у самого порога, разочарованная. – Ох.

Следуя за ней по пятам, Джейм увидела почему. Весной и летом сад был белым буйством цветов лекарственных растений: высокий окопник, дикие анютины глазки и серебрянолистный тысячелистник, среди многих других, растущих в глубокой, сочной траве и гудении пчёл. Однако в это время года все растения уже отцвели и поникли, прибитые к земле недавним дождём. Растущие клочья тумана дрейфовали между изодранными пучками травы. Эти сгустки, казалось, сбивались в высокие, призрачные фигуры, усеивающие сад, и как бы связанные белыми, волокнистыми покровами, сквозь которые усохшими пальцами торчали скрученные морозом листья. Каждая искривлённая фигура была увенчана короной из тусклых, колючих звёзд.

– Они всего лишь лопухи, – сказала Джейм в ответ на испуганную хватку Луры на её руке. – Хороши при артрите, нарывах, прыщах и для афродизиаков, или так мне говорили. Но к этому времени года, их целебная сила уже ослабела.

Она говорила рассеяно, её мысли блуждали где-то ещё. Вдоль южного конца сада бежал небольшой, наполовину задохнувшийся от мёртвых листьев, ручеёк, туман над которым дымом взмывал вверх. На стене за потоком, над желтеющими папоротниками, висели обрывки знамени, за множество лет почти полностью истёртые дождями.

Джейм остановилась у самой воды и поприветствовала призрак благородного женского лица.

– Привет, Тьери. Поздравляю тебя с Кануном Осени.

За ней появилась Лура, глаза удивлённо распахнуты.

– Это Тьери Шлюха[14]14
  Tieri the Tart – кислый / пирог / шлюха


[Закрыть]?

Джейм повернулась к ней так резко, что девушка отпрянула прочь, прямо в объятия лопуха, который был выше её ростом.

– Это кто её так зовёт?

– В-все в помещениях Каинронов. Я думаю, это начала Каллистина.

– Ха. С неё станется. – Джейм припомнила насмешки бывшей консортки брата и ту комнату, мерцающую от зеркал и канделябров, в которой она впервые узнала о существовании Киндри: Трое вас осталось, моя дорогая, и один из вас, нечто, вызывающее серьезные сомнения в твоей собственной чистопородности. Мне не нужно объяснять тебе, сколь пагубно может отразиться на твоих будущих перспективах даже намёк на такое.

Дорогая Каллистина имела в виду Тьериного бастарда, Киндри. Будь прокляты слухи; её попытка шантажа провалилась и Каинронка, вероятно, раскричала свой сочный кусочек сплетен с самой высокой плоской крыши, которую только смогла найти.

– Забудь слухи. Вот тебе правда. Начать с того, что Тьери была младшей сестрой Ганта.

Лура сделала паузу в своих попытках избавиться от цепляющихся объятий сорняка.

– Твоя тётя?

– Я так полагаю, да.

Джейм никогда не думала о Тьери в таком ключе. Мертвые не стареют и это сильно сбивает с толку.

– Так вот, в ту ночь, когда пришли призрачные убийцы, Эрулан спрятала её и увела наёмников прочь, к своей собственной погибели. Затем всё происходило быстро. Гант обезумел от увиденного и, поверив в то, что все женщины его семьи мертвы, выступил вместе с Кенцирским Воинством, чтобы собрать за них цену крови в Белых Холмах.

– «С дымом их погребальных костров, вздымающимся за его спиной.» – Сказала Лура так, как будто повторяя вслух старую, хорошо знакомую историю. – Однако, он атаковал не того врага, не так ли?

– Да. Мы всё ещё не знаем точно, кто заказал Резню, и, тем более, почему. Догадки без доказательств не считаются. Как бы то ни было, к тому времени, когда Тьери выползла из укрытия, Гант был уже на пути в ссылку.

– Так её оставили одну, забыли, – сказала Лура, изо всех сил пытаясь освободиться. Ей сильно не повезло с лопухом, который вцепился ей в спину, деловито усеивая семенами одолженную у Джейм куртку и усердно зарываясь крючками колючек в Лурины волосы. Она подняла против них капюшон. – Но почему здесь?

– Я так полагаю, Адирайна попыталась её защитить. Насколько всем было известно, она была последней чистокровной леди дома и ассасины могли вернуться.

– Как они вернулись за тобой. Ох, как бы я хотела быть здесь той ночью!

– А я нет, – решительно сказала Джейм, вспоминая крадущиеся тени, смятение гарнизона, пытающегося сражаться с невидимой смертью, её собственную кровь на полу. Всему этому ужасу не доставало только глупой юной Каинронки, скачущей вокруг и пытающейся быть полезной.

– Но почему её знамя здесь, а не с другими, в зале?

– Ты сама сказала. Совет Матрон счел её опозоренной. Она зачала в этом саду ребёнка и умерла здесь при родах. Никто не знает, кто был отцом.

– О, – сказала Лура, перестав дергаться и застыв с широко распахнутыми глазами. Вполне возможно, ей никто не объяснил, что такое шлюха. Год назад, она, кажется, едва знала, откуда берутся дети. – О! Без контракта? Но это же делает ребёнка не… не…

Она запнулась о слово, как о непристойность.

– Незаконнорожденным. Вот почему его зовут Бастардом Норф, и почему Женский Мир вышвырнул его прочь. Я полагаю, что Училище Жрецов в Глуши всё же лучше утопления, но не намного. Тем не менее, я объявила Киндри Бродягу по Душам своим кузеном, а вы, леди, – добавила она, поворачиваясь к грустному, обветшалому лицу на стене, – так же член моего дома.

Что-то треснуло. Знамя покосилось и упало.

Джейм показалась, что Тьери ринулась прямо к ней, распростёртые руки тянули за собой льняные нити основы, покрытые пятнами остатков утка, что ещё сохранился от её выстиранной дождями смертной одежды и её потрепанной непогодой души. Мгновение спустя, она поглотила Джейм в отчаянные, вязкие объятья, которые чуть не сбили её с ног. Джейм слепо схватилась за покрытые плесенью обрывки и нити, неуверенная, пытается ли она поддержать их, или же сбросить прочь. Намокшая масса была удивительно тяжёлой, и она воняла. Тем временем, снова и снова, в её ухо вопил тонкий голосок:

… Я сделала только то, что мне велели. Я сделала только то, что мне велели…

Груз обосновался на её плечах нежданной, подёргивающейся мантией.

Теперь она снова могла видеть, сбивающее с толку видение, в котором на Лунный Сад накладывался образ зала посмертных знамён Готрегора. То, что в последствии стало камнем, разлетевшимся вдребезги от жара огня, сейчас было зияющей дырой, ветер вливался в неё, как в гигантский рот, каменные зубы которого обрамляли древние, ободранные знамёна.

Эта внутренняя пустота потянула Джейм вперёд, один отрывистый шаг на кромку потока, несмотря на отчаянный голос, шепчущий в ухо:

… нет, нет, нет…

Поначалу, это было, как смотреть в глубокую, чёрную воду, тьму, достаточно густую, чтобы двигаться со своим собственным медлительным дыханием. Затем она начала различать пол, тёмный мрамор, стреляющий пылающими венами зелёного, которые, казалось, слабо пульсировали. Плиты тянулись всё дальше и дальше назад, к стене неподвижных, белых лиц, тысячи и тысячи, безбрежное воинство наблюдающих мёртвых.

Три зала посмертных знамён, если считать за один из них место изгнания Тьери, один перекрывает другой. Аналогии. Связи. Порталы.

Ветер заколебался, затем лениво сменил направление, чтобы выдохнуть ей прямо в лицо: Хааа-а-а-х…

Он вонял старой, старой смертью, древним отчаяньем, и чем-то ещё, более новым, более близким и знакомым.

«Помнишь меня, дитя тьмы? – вопрошала эта вонь. – На твоей коже, в твоих волосах, ох, мой вкус в твоём рту, как вкус любовника, язык к языку?»

После того, как отец выгнал её из замка в Призрачных Землях ещё ребёнком, неужели она и в самом деле выросла в этом мерзком месте? Воспоминания о том времени медленно поднимались на поверхность, мимолётные и гротескные, подобно смертоносному разливу зимы после ложной весенний оттепели. Этой забывчивости она была обязана своим здравым рассудком, но и сильной путаницей: годами она считала, что образом её души являлся Зал Мастера, её место там, на холодном камине, согретая только содранными шкурами аррин-кенов, с их обугленными глазницами и тихонько подёргивающимися когтями.

– Ты заставил меня думать, что я монстр, верно? – потребовала она у него, делая ещё один шаг вперёд, её ногти кусали сжавшиеся в кулаки ладони, а вода просачивалась в сапоги. Погребальные нити в ужасе задёргались на её плечах, пытаясь оттащить назад, но она не обращала на них никакого внимания. – Не падшая, да, но что это значит против испорченности самой моей крови? Без выбора. Без надежды. Ну, теперь я свободна, нарастила броню, на пару к когтям, и готова драться с тобой.