Текст книги "Связанные кровью"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Нам нужно относиться к этому поспокойней, – сказала она ему, прекрасно зная насколько нелепо это звучит при данных обстоятельствах, и оседлала его, пока он чавкал куском жареной оленины, который она прихватила с собой за ужином прошлой ночью.

Они отправились на север, оставив едва проснувшееся училище за и под собой.

Снежные тучи уплыли на юг и на небе появилось солнце, бросающее ослепительные лучи на свежевыпавший снег. У подножия гор, высокие сугробы венчало море замороженных волн, глубиной с фут во впадинах и высотой по плечо в своих вершинах. Дальше вверх, снег закручивался вокруг валунов, вуалями дул с высот и дымом поднимался с засыпанных им деревьев, как будто их поглощал искрящийся белый огонь. Снежная буря замела все следы и запахи. Она могла только надеяться, что инстинкты раторна похожи на способности бесёнка, позволяя ему следовать за своей добычей через складки земли даже без нормальных следов запаха.

В полдень, едва ли в пяти милях езды от училища, где-то в глуши, Джейм увидела впереди движение. Сначала она подумала, что это большая птица, безуспешно пытающаяся взлететь. Подъехав поближе, она услышала как создание гавкает в верхней точке каждого прыжка, перед тем как снова исчезнуть в снежном колодце, который оно пробило своим собственным весом. Остановившись поблизости, она поглядела вниз, в поднявшуюся к ней морду – или это был зад?

– Вуф, – снова сказал бесёнок Твиззл с явным удовлетворением и вскарабкался в седло перед ней.

Они были у горловины крутого ущелья.

Несколько шагов вглубь и жеребёнок остановился, расширенные ноздри пламенеют огнём. Даже Джейм могла чуять характерную вонь медведя, хотя сначала она его не заметила, настолько он был большим, похожим на другие домоподобные валуны, которые скатились вниз со склонов. Однако этот валун имел пучки чёрного меха, пробивающиеся сквозь покрывающую его снежную корку. Тот факт, что он мёртв не вызывал никаких сомнений.

Спешившись, она осторожно обошла вокруг него.

С подветренной стороны мех был разрезан и что-то комкообразное было засунуто через дыру под содранную шкуру на боку чудовища. Услышав хруст её ног по снежной корке, это нечто зашевелилось и выглянуло наружу.

– Самое время, – каркнуло оно.

– Я тебя тоже рада видеть, Горбел.

Выглядел Лордан Каинрон просто ужасно, его лицо покрывали пятна синяков и щетины, и он был весь вымазан в засохшей крови и медвежьем жире. Джейм присела перед ним на корточки, вместе со счастливо пыхтящим бесёнком, который занавесом свесился через её колено.

– Ты ранен?

– Несколько рёбер горят как в огне, спасибо тебе, и, может, сломана ключица. Большую часть удара приняла на себя лошадь, бедная зверюга. Где все остальные?

– Только выходят сейчас на поиски твоего тела. Киббет сказал, что ты мертв.

– Ха, большое ему спасибо за это, особенно после того, как я клещами вцепился в его запястье.

– У него остались от этого синяки.

Они обдумали это, не говоря ни слова.

– Сколько раз, с Кануна Осени, кто-то пытался тебя убить? – спросила наконец Джейм.

– Четыре, включая этот.

– Это из-за его брата, ты же знаешь.

– Я знаю. Киббен умер этой осенью от мозгового застоя крови. Он так и не смог привыкнуть снова по-нормальному держать ноги под собой, и неважно, кто бы ни говорил ему прекратить вставать на голову. Включая и меня.

– Ну, – после ещё одной паузы сказала Джейм, вставая, – здесь мы не многое можем сделать для твоего плеча или рёбер. Пришла пора вернуться в училище.

Несмотря на заметную боль, он только замычал, когда она помогла ему подняться. Затем он оглядел пещерного медведя.

– Чёрт. Что за трофей остался гнить.

– Ты мог бы отрезать передние лапы.

– Нет, только не с таким плечом. А вот ты могла бы.

– Может быть, позже. Пошли.

С помощью Джейм он обогнул тушу и они оказались лицом к лицу с раторном. Жеребёнок определённо запомнил, что Горбел также пытался сделать трофей и из него. Его уши прижались к холке, гребень встал дыбом и он зашипел. Джейм шлёпнула его по носу, отшибив себе ладонь.

– Ох, веди себя хорошо.

Горбел кисло их разглядывал.

– Мне следовало догадаться, – сказал он.

Уговорить Черепа отвести их обоих и бесёнка обратно в Тентир было непростой задачей, но он, наконец, неохотно согласился, всем своим видом показывая Ты должна мне кое-что, кое-что без сомнения означало самого большого жареного цыпленка, которого Джейм только сумеет отыскать. Они добрались до училища уже в сумерках, оставили раздражённого раторна с натруженными ногами среди валунов и спустились вниз, к изумлению вернувшихся поисковых партий.

Некоторое время спустя Джейм стояла снаружи казарм Норф, наблюдая за персиковыми отсветами окон Комнаты Карт. Падал легкий снежок. Её дыхание хохолком поднималось в холодном воздухе и она поглубже завернулась в свою меховую куртку.

За ней из казарм возникла Шиповник. – Ну?

– Дело решается. Комендант, Горбел и Киббет всё ещё наверху.

Они замолкли, когда дверь в Старый Тентир отворилась. На пороге стоял Киббет. Он оглядел квадрат, вглядываясь в освещенные окна и тёплое товарищество внутри, затем повернулся и снова шагнул в замок. Поскольку дверь он за собой не закрыл, они могли видеть, как он идёт через весь большой зал, открывает переднюю дверь и выскальзывает через неё наружу в ночь.

– У него же нет куртки, – сказала присоединившаяся к ним Рута. – Он же замёрзнет насмерть.

– Он выбрал Белый Нож зимы. Для этого ему не нужна куртка.

Записка для Джейм прибыла в её отсутствие. Она вскрыла её, пока кадеты добровольцы формировали цепочку с вёдрами, чтобы наполнить ей ванну. Она была от Кирен и гласила:

– Твой слуга Серод покинул Гору Албан. Сначала мы думали, что он спрятался, иначе бы я информировала тебя раньше, но потом пришли известия, что он взял почтовую лошадь и скачет на юг.

– Постскриптум: похоже, что он также прихватил с собой некоторые потенциально опасные травы из сарайчика Индекса. Индекс есть Индекс, он не сказал мне, что это за травы или как они действуют, но он советует, если ты их найдёшь, сделать заметки об их воздействии перед тем, как ты их уничтожишь.

С запиской в руке Джейм вошла в тёмные покои своего дяди. Один из двух ящиков был взломан, а его содержимое, Куртка Лордана, пропало. Серод вернулся.

Глава XVII
Зимняя война

60-й день зимы

I

Рассвет Дня Середины Зимы выдался ярким и чистым. А лучше того, Заречье переживало одну из своих редких оттепелей середины зимы. Где-то весело чирикала введённая в заблуждение и, вероятно, обречённая малиновка. Повсюду звенел перезвон капели, а с жестяной крыши галереи рядами сверкающих зубов свисали сосульки, отделяя дощатый настил от тренировочного квадрата. Кадеты, выходившие из казарм на построение, приостановились, разглядывая их, а потом рассмеялись. Было жаль губить подобное чудо, так что они сломали ровно столько, сколько было нужно, чтобы аккуратной цепочкой выйти в квадрат.

Там их ждал Комендант. Когда они возбужденно построились, он начал прогуливаться между их рядами, руки сцеплены за спиной, белый шарф офицера пульсирует на его горле. Всё, что было слышно, так это свист его длинной, чёрной куртки, капанье воды и хлюпанье его сапог по влажной земле. Примолкла даже малиновка, как будто под сенью кружащего ястреба.

– Добро пожаловать, – сказал он своим ясным, чистым голосом, – на Зимнюю Войну.

Ряды кадетов вздрогнули как стая гончих, едва удерживаемых на поводке.

Шет Острый Язык улыбнулся. Спокойным, почти легкомысленным тоном, он просуммировал все правила игры, выделяя их сходства и различия с геном. Большинство кадетов могли произнести следующую строчку ещё до того, как это делал он. Тем не менее, среди рядов замаскированных офицеров, выбранных в качестве наблюдателей, была одна стройная фигура, которая внимательно слушала, и это был не рандон.

Сосредоточенность пришельца была нарушена хриплым бормотанием за его спиной.

– Харн, – шепнул он, – с тобой всё в порядке?

Рандон покачивался на месте, его большие руки сжимались и разжимались, глаза налились кровью и остекленело блестели, выглядывая через его маску.

– Всё в порядке, всё не так, всё пропало…

– Харн!

– Я понимаю ваш энтузиазм, – говорил Комендант кадетам. – Тем не менее, не забывайте, что вы студенты первогодки, включая и ваших главных десятников. Любая военная кампания это далеко не простая задача. Она вполне может выйти из-под вашего контроля. Старайтесь также ограничивать любое чрезмерное насилие. Никто не должен быть убит или даже серьёзно покалечен. Поступать так не только против правил, но и просто дурно. В лучшем случае, это будет стоить вам очков. В худшем… ну, ваши тренировки здесь должны были научить вас, как добиваться максимального эффекта минимально возможной силой. Мы воины, а не простые мясники. Мои глаза – тут он вяло взмахнул рукой в сторону наблюдателей – будут держать меня в курсе вашего прогресса. У вас двадцать минут, чтобы расположить ваши флаги. Вперёд.

Кадеты рассыпались в стороны.

Это не должно было занять много времени, поскольку каждый дом бесконечно пересматривал все возможные варианты. Большим искушением было держать свой флаг при себе, чтобы как можно лучше его защитить. Тем не менее, его можно было спрятать в любой точке своей территории, то есть, внутри пространства своих казарм, или – ещё больший риск – где-нибудь ещё в пределах игрового поля.

И Берриминт, и Дони, оба заранее сказали Джейм, где они планировали разместить свои собственные флаги. Сама Джейм выбрала спальни кадетов с их лабиринтом тентоподобных перегородок. И всё же, сначала, она хотела ещё разок проверить покои Грешана на наличие Серода. Теперь, больше чем когда-либо ещё, его знание потайных проходов Тентира было просто бесценным. Кроме того, её сильно беспокоило то, что он вообще вернулся, и уж тем более то, что он забрал обратно Куртку Лордана, или же наоборот. Таким образом, она взбежала вверх по лестнице, в сопровождении Жура и со знаменем Норфов, сложенным у неё под курткой.

Однако в руинах, которыми стали покои Грешана, не было никаких признаков Серода. Похоже, ей и в самом деле следует навести здесь порядок, подумала Джейм. Жур прорысил к ящику, содержащему кокон, и положил на него передние лапы. Через его вставшие торчком уши она услышала сонный, мурлыкающий рокот внутри, и ощутила его через его лапы. К кому же теперь привязана вирма? Она появилась здесь как товарищ тёмного переврата, затем укусила Тори, потом ужалила её. Шутки в сторону, не сглупила ли она, приютив тёмную, пусть и не павшую? Ха. То же самое можно было спросить и у Тёнтира, но училище не совсем ясно представляло, что же именно попало в его руки в её лице.

Какой-то лёгкий звук заставил её наполовину обернуться. В неё врезалось чьё-то тело, которое сбило её с ног, повалив на спину, и уселось сверху.

– Тиммон, ты дурак, – с трудом прохрипела она в знакомое лицо, маячившее над её собственным. – Игра ещё не началась!

– Что такое пара минут для хороших друзей? Знаешь, мы всё ещё можем ими быть, и даже больше. Просто подчинись.

Она попыталась освободиться, но он крепко-накрепко пригвоздил её к земле, одной рукой прижав её руки к полу над её головой и придавив своим весом её ноги.

Жур нетерпеливо чирикал. Судя по его прежнему опыту, Тиммон был другом, но этого типа игры он не понимал.

Тиммон ласково пробежался свободной рукой через её лицо, вниз до чашечек её грудей – к счастью, ни одну из них не закрывал сложенный флаг.

– Наши люди нас ждут.

– Ну и пусть подождут.

– На самом деле ты не хочешь этого делать.

– О, вообще-то, я это уже, уже делаю.

– Тогда приготовься страдать.

– Нет, не сегодня. В этот раз, твоя очередь.

С этим он отпрянул назад, сорвав её вышитый шарф, и отступил через дверь.

– Давай-ка посмотрим, как тебе понравится быть беспомощной.

Затем он ушёл, закрыв за собой дверь настолько плотно, насколько позволяли её погнутые петли.

Джейм с руганью поднялась и уселась на пол. Одним из правил Зимней Войны было то, что любой кадет, потерявший свой шарф, считался оскальпированным и выбывал из игры. Такие кадеты должны были оставаться на своих местах, ни с кем не общаясь, пока или война не закончится, или, что казалось крайне маловероятным, кто-нибудь не спасёт и не вернёт им их шарфы. А шарф Джейм дорого стоил, почти столько же очков, что и флаг её дома. Как, впрочем, и флаг Ардетов, который она извлекла из-под куртки Тиммона, когда он с неё вставал. Теперь в её распоряжении были штандарты двух основных домов, а она не могла ни сказать кому-нибудь об этом, ни дать знать, где находится.

Ну что за паршивый способ начать войну.

II

Харн Удав неуклюже брёл коридорами Старого Тентира. В его разуме прошлое и настоявшее сливалось в единое целое. Он был кадетом первого курса. Он был прошлым комендантом училища рандонов. Что за неотложная поспешность тащит его вперёд? Куда он идёт, что собирается делать? Кто может умереть? Кто уже умер?

– Отец! – закричал он, но близко стоящие стены поглотили его голос.

Всё в порядке, всё не так, всё пропало…

III

Как только Шет Острый Язык окончил свою речь, кадеты сломали построение и бросились бегом в свои казармы. Наблюдатели тоже рассеялись, оставив Коменданта и Верховного Лорда одних.

– Теперь вы рады, что приняли моё приглашение, милорд? – спросил первый, намекая на атмосферу пьянящего возбуждения, в которую погрузилось училище.

– Поговорим об этом позже. Вы не видели, куда направился Харн?

Брови Коменданта поднялись. – Нет. А что такое?

– С ним что-то не так. Мне не нравится то, как он выглядит, и он всё время бормочет «Всё пропало.»

– «Всё пропало»? – Брови упали хмурой гримасой. – Тогда нам лучше его найти. И чем быстрее, тем лучше. Я предупрежу остальных наблюдателей. А вы проверьте его покои в Старом Тентире. Недавно он пожаловался на то, что чувствует себя больным и стал ужинать один в своей комнате.

Хотя большая часть Старого Тентира оставалась для Торисена сущей головоломкой, он хорошо знал дорогу к покоям Харна в его башенке. Он нашёл их в полном беспорядке, повсюду разбросана одежда, как будто Харн что-то искал, со всё возрастающей поспешностью и, к тому же, безуспешно. Под парой разодранных брюк он обнаружил остатки последнего обеда Харна. Кендар, должно быть, действительно чувствовал себя больным, если довольствовался такой жидкой овсяной кашицей. Торисен снял свою маску наблюдателя, окунул палец, попробовал и нахмурился. Что-то было в этом вкусе, нет, в запахе, что-то знакомое.

Внезапно в его памяти вспыхнул яркий образ Лорда Ардета, передающего ему бокал вина и наблюдающего, как он медленно его потягивает. Оно имело точно такой же, неуместный, цветочный аромат. А потом он вернулся обратно в замок в Призрачных Землях, продолжая делать… что-то… с голосом Ардета на задворках своего разума, бормочущего вопросы, на которые, как он надеялся, он не ответил.

Чёрная незабудка. Вот что это за запах. Адрик использовал её, когда хотел что-то вспомнить или снова увидеть своего любимого Передана, таким, каким этот жалкий мальчишка был в жизни и по-прежнему продолжал жить в памяти своего отца.

Если Харна пичкали этим изо дня в день… но кто, и почему?

Трое, эта настойка была очень крепкой. Она взбаламутила его память. Он вспомнил тот день, когда он в последний раз был в этих башенных покоях, перед тем как Воинство отмаршировало на юг, навстречу Дикой Орде у Водопадов. Они разговаривали, когда к ним ворвался кадет, находившийся на грани истерики.

– М-мертвы, – запинался он. – Мертвы, мертвы, мертвы…

Они сбежали вниз в большой зал и обнаружили у очага двух кадетов, смятых в единое целое лицом к лицу некой чудовищной силой…

Где они теперь?

… и поджидающего его тёмного переврата, носящего украденное лицо.

– У нас есть незаконченное дело, – сказал он.

Кадеты бросились к раненной паре на очаге. Одно мгновение он их видел, а следующее – нет, их кровь, тогда и сейчас, смешивалась между собой. Ну что за мерзкое зелье…

Но у подножия лестницы его и в самом деле кто-то ждал – высокий кадет, которого он, без сомнения, должен был знать.

Только не ещё одно позабытое имя.

Торисен замер, его лицо пребывало в тени, а разум в беспорядке. – Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой. Наедине. Сейчас.

Всё ещё дрейфуя между прошлым и настоящим, Торисен последовал вслед за кадетом вниз по лестнице, через конюшню, в зал тлеющего железного дерева, всё дальше и дальше меж башен раскалённых стволов.

Они встали друг напротив друга через тлеющую, обложенную камнем, огневую яму. Это здесь он столкнулся с перевратом? Нет. Та яма осталась в стороне, хотя в то время над ней определённо не висело сохнущее бельё. Однако жар оставался всё тем же, волнующим между ними воздух, жалящим глаза, мешающим видеть.

– Неужто честь для тебя ничего не значит? – яростно потребовал кадет. – Как и правила? А впрочем, с чего бы им что-нибудь значить, если Комендант позволяет тебе нарушать их всё снова и снова? Ты же его маленькая домашняя зверюшка, не так ли? Ты думаешь, ты такая умная, что сможешь вывернуться из чего угодно. Ну, не в этот раз.

– О чём это ты говоришь?

– Твой шарф. Кто-то уже оскальпировал тебя, но вот ты здесь, по-прежнему в игре.

– Ты думаешь, что я Джейм.

Кадет сплюнул на камни. Его слюна с шипением запрыгала по ним, исчезая, испаряясь, пока не пропала. – Испорченный, избалованный оболтус. Маленькая леди хайборн. О чём только думал твой брат, что Тентиру нужен живой талисман?

Он принялся расхаживать туда-сюда. Торисен тоже начал двигаться, оставляя между ними яму. Он хотел услышать, понять.

– Мы для тебя просто игрушки, не так ли, а весь Тентир это одна большая игра. Ну, некоторые из нас бились изо всех сил, чтобы оказаться здесь. Три поколения потребовалось моей семье чтобы выбиться из грязи, в которую твой драгоценный дядюшка швырнул мою бабушку, после того как позабавился с ней. Она умерла, давая жизнь моей матери, которая погибла у Водопадов на Менделинских Порогах, сражаясь за твоего драгоценного братца. Её кровь купила мне место здесь. Обесчестила ли ты это, обесчестив меня? Я так не думаю.

Торисен наконец вспомнил имя кадета: Вант. Что же до всего остального, то он всё ещё пребывал в недоумении. – Как же тебя обесчестили?

– Я был главным десятником своих казарм. И я должен по-прежнему им быть. Это было честное заблуждение!

– Какое?

– Хватит со мной играть, чёрт возьми! Разве можно было всерьез верить в то, что обитатели холмов осмелятся напасть на самый порог Тентира? Какая в этом логика? И есть ли хоть крупица смысла в том, что ты делаешь, или в том, что случается вокруг тебя?

Теперь Торисен уловил о чём речь и его голос отвердел. – Ты не выслал подмогу. Ты смеялся. А кадет погиб.

– А я тебе говорю, что это была вполне понятная ошибка! Кто ты какая, чтобы воспринимать тебя всерьёз, и сейчас, и тогда? Да я скорее выполню приказ бесёнка Горбела! Твоё присутствие здесь – это шутка и оскорбление. А я должен платить за одно ошибочное суждение вечно?

– Это зависит от тебя. На месте Шета, я бы вообще выкинул тебя из Тентира.

– Ах ты незаконнорожденная тварь!

Он стремительно обогнул огневую яму. На её дальнем конце Торисен встретил его земля-движется Сенетаром. Кендар намного превосходил Верховного Лорда и по размеру, и по силе, но Торисен сражался с более крупными людьми всю свою жизнь. Пока Вант пытался швырнуть его на обжигающие камни, он старался отбросить их обоих в сторону.

Вдруг Вант неуклюже вырвался на свободу. Он выглядел ошеломлённым и недоумевающим, как будто ему только что дали по голове. Его глаза, слегка перекошенные, обежали холл.

– Ты… нет!

С этим он снова дёрнулся, запнулся о край ямы и свалился в неё. Там он поспешно перекатился на ноги, но его руки уже покраснели и покрылись пузырями.

– Ты, сука, все вы, суки…

Затем он впервые ясно увидел своего противника. – Ох.

– Теперь, когда с этим наконец разобрались, вылезай из этой чёртовой топки.

Вант переминался с ноги на ногу. Он определённо чувствовал тепло, но не воспринимал эту угрозу серьёзно.

– Только после того, как вы сделаете меня главных десятником моих казарм и уберёте отсюда свою сучку сестру. Вы же должны понимать, что ей здесь не место!

– Я полагаю, ты знаешь, что твои сапоги дымятся. Я не могу поддаться на шантаж, Вант. Это будет предательством моей должности.

Притоптывание выбило снопы икр из углей под камнями. Теперь у кадета задымились отвороты брюк. Он захлопал по ним руками в, своего рода, взбешенном раздражении. Чего бы Вант ни ожидал от жизни, это было определенно не это, а он всё ещё не верил в происходящее.

– Ты же Верховный Лорд, чёрт возьми! – Топочное дыхание ямы сжимало ему горло и его голос становился всё более хриплым. – Ты можешь делать… всё, что захочешь!

– Это не так. Руководить значит так же и служить… а этого, похоже, никогда не понимали ни ты, ни Грешан. То, что ты просишь, это предательство дисциплины и ответственности. Выходи Вант. Живо.

Он мог бы отдать приказ голосом, которому кадет не смог бы не подчиниться, но не стал этого делать. В конце концов, воля, заставляющая человека спорить, когда он находился под угрозой самосожжения, заслуживала большего уважения.

Под руками Ванта вспыхнул огонь. Он, безусловно, мог чуять и, разумеется, чувствовать свою горящую плоть.

– Я в это не верю. Я с этим не согласен. Это нечестно!

– Правда? Вылезай. Вот, возьми мою руку.

Пламя взметнулось вверх, перескакивая со штанов на куртку, а затем внезапно перекинулось на волосы. Вант наконец поверил в невероятное.

– Я всё же получу… правосудие, – прохрипел он, пока дым разъедал ему горло, – или же, я получу… месть.

Он на ощупь потянулся к Торисену рукой, пальцы которой уже чернели. Торисен хотел встретить её слабеющую хватку, но сильные руки отдёрнули его назад.

Вант ткнулся в кромку ямы, голубые глаза злобно сверкают на обугливающемся лице, а потом медленно сполз вниз и пропал из поля зрения.

– Он вполне мог утянуть вас за собой, милорд, – сказала Шиповник, наконец его отпуская.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, что Старый Тентир является запретной территорией на время войны.

– Так оно и есть, – сказала Рута, с содроганием бросая быстрый взгляд на содержимое ямы, из которой теперь поднималась колонна жирного дыма, – за исключением мест общего пользования, вроде этого. Мы разыскиваем вашу сестру, лорд. Она отправилась прятать наш флаг, и с тех пор её никто не видел. То есть, некоторые решили, что видели, как она пересекла большой зал, так что мы отправились следом.

– А вместо этого, тут я. Чёрт. Я должен как можно скорее отрастить себе бороду. Слушайте: Кто-нибудь из вас видел Рана Харна?

– Он тоже пропал?

– И к тому же, он в опасности. Его нужно найти, будь проклята Зимняя Война.

Кадеты обменялись быстрыми взглядами. Идея отменить войну была бы не слишком популярной и даже, пожалуй, невозможной, в такое позднее время.

– Игра уже началась, лорд, – осторожно сказала Рута, – и наша команда пребывает в состоянии хаоса в отсутствие вашего лордана, чтобы возглавить её. Быть может, если бы вы заняли её место, только до тех пор, пока мы её не найдем…

– Вы получили бы три дома, разыскивающих Рана Харна, – добавила Шиповник.

Рута бросила на Южанку любопытный косой взгляд. Какой бы взрослой и опытной она ни была, Шиповник тоже определенно не хотела пропускать этот ритуал Тентира, впрочем, не то, чтобы её план не заслуживал одобрения.

Верховный Лорд тоже так думал.

– Ну ладно, – сказал он. – Мы охотимся за множеством целей. Но поймите меня: Харна отравили. Я не знаю, что за воспоминания мучают его сейчас, но они могут довести его до смерти.

– А ваша сестра?

Он внезапно отрывисто хохотнул. – Держу пари, что ни прошлое, ни чтобы то ни было ещё, не способно одержать над ней верх. Да помогут Предки тому или чему, что осмелится по глупости встать у неё на пути.

Он помедлил, глядя вниз в яму. – Несмотря на твои ошибки и всё остальное, Вант, я буду помнить тебя.

С этим, он размашистой походкой покинул зал тлеющего железного дерева.

– Что насчёт Ванта? – спросила Рута.

Ответ Шиповник пришёл из суровой и холодной шахты её жизненного опыта, который в своё время, был свидетелем и гораздо худшего. – Он выбрал свой погребальный костёр. Пускай и горит на нем.

– Ха. Милая мысль, по крайней мере до следующего дня стирки.

IV

Укрывшись в тени, за их уходом наблюдала Тернослив. Просто забавы ради она дала Руте ментальный тычок, заставив кадета споткнуться. Может, сама она и неуклюжая, но она, по крайней мере, могла заставить остальных на себе ощутить, каково это. В этот раз это было особенно приятным. Она помедлила, чтобы бросить последний взгляд в яму, где лежал, укутанный пламенем, её мучитель, а затем последовала вслед за остальными.

V

Джейм вздохнула. Это было так скучно и холодно, сидеть на полу в покоях Грешана, прислонившись к ящику, в котором покоился кокон Красотки. Неужели она и в самом деле застряла здесь на весь день? И сколько же пока что прошло? Вероятно, всего один час, но ощущался он как вечность.

– Интересно, а приходилось ли мне прежде, хотя бы раз за всю жизнь, так долго сидеть на одном месте? – спросила она Жура.

Жур свернулся кольцом на мурлычущем ящике, положив подбородок на её плечо. Он ткнулся ей в ухо, как бы говоря: А в чём проблема? Почему бы не вздремнуть[80]80
  Catnap – дремать, Cat nap – кошка дремлет


[Закрыть], как только появляется возможность.

Джейм подумала о том, что она, скорее, предпочла бы целыми днями, с утра до вечера заниматься изнурительной беготнёй, и будь оно всё проклято, если это не окажется менее утомительным, чем это вынужденное бездействие.

– Если так будет продолжаться и дальше, – сказала она барсу. – мне нужно будет научиться вязать.

Поскольку с началом войны им полагалось быть полностью развернутыми, оба флага были расстелены на полу. В отличие от игры в ген после помещения в начальную позицию их можно было передвигать, но обязательно открыто. Конечно, сейчас это было не совсем правдой, когда дверь была плотно закрыта. Тиммон несомненно уже обнаружил свою потерю. Однако, если он догадается, что его флаг здесь, то он будет в почти идеальном тайнике. Никто не станет разыскивать его в казармах другого дома, а Ардет сможет забрать и его, и её знамя прямо перед самым концом игры.

Конечно, тут был один тонкий момент: он сжульничал и наскочил на неё раньше времени.

Но Джейм не могла вычислить, насколько строгими были на этот счёт правила. Рандоны, конечно, настаивали на них, но среди кадетов определённо бытовало мнение, что если им что-нибудь могло сойти с рук, то стоило рискнуть. В конце концов, события реальной битвы вовсе не обязательно идут в полном соответствии с планом. У наблюдателей выдалось напряжённое время, чтобы пасти это стадо подозрительных типов.

При звуках шёпота голова Жура дёрнулась вверх, а уши встали торчком. Исходящий из него рокот был уже не мурлыканьем, а рычанием.

– Так, так, так. Сидишь и не участвуешь в забаве?

У Джейм ёкнуло сердце. Ей была хорошо знакома эта отвратительная манера растягивать слова. С трудом поднявшись, она слегка покачнулась на ногах, которые совсем заснули. Грешан стоял за ней, наполовину в тени. Полосы света, отбрасываемые трещинами в ставнях, косо падали через переливающиеся цвета Куртки Лордана. Ярко-коричневые и лазурные стежки выступали из общего узора и бросались в глаза, похожие на потревоженных, кнутоподобных червей. Бесцветная нижняя рубашка как будто бурлила.

– Серод. – Её голос прозвучал как кваканье. – Я знаю, ты там где-то внутри. Выходи. Пожалуйста.

– Ну нет. Твой драгоценный змей-пролаза прокрался обратно ко мне, чтобы спрятаться, и я держу его рядом с собой. Больше никто никогда так не делал.

– Я должна была, но…

– Но это было неудобно. А его нужность раздражала тебя, после всего того, что он натерпелся на твоей службе.

Всё это тоже было только правдой. Она вспомнила, как Серод болтался на горячей проволоке, пропущенной сквозь его кожу, вынужденный танцевать под мелодию Калдана, за то, что переметнулся и заключил союз с ней. Зимняя агония…

– Другим ты говоришь возвышенные слава об ответственности и чести, – тихонько напевал этот ненавистный голос, – но насколько хорошо ты уживаешься с ними сама?

– Я пытаюсь.

– Ты провалишься, и ты это знаешь.

– Ну а ты, Дядя, даже никогда и не пытался.

– Я в этом не нуждался. Что есть честь, если не то, что рождается из нашей крови? А потому, как может честь предать саму себя? Так учил меня мой отец, перед тем как дать мне свободу делать всё, что я пожелаю. Вот во что я верю, и тогда, и сейчас. У меня было столь многое. А заслуживал я много, много большего. А теперь, всё, что у меня осталось, это голод.

Его рука – тонкая рука Серода с грязными ногтями – покопалась в его шуршащей манишке. Он вытащил наружу пригоршню извивающихся личинок и зачавкал ими, невнятно коверкая слова сквозь их покалеченные останки.

– Всё время голоден. Никогда не достаточно. Всё время хочется ещё. Ах. – Он проглотил. – Они всё у меня забрали, твои драгоценные рандоны, всё, кроме голода. Погляди, чем я теперь стал.

– Я вижу, но не понимаю. Ты, предположительно, погиб из-за несчастного случая на охоте, а твоё тело было предано погребальному костру в Готрегоре. Но твоего посмертного знамени там сейчас не висит, даже символического.

– Ха! – Он засмеялся, разбрызгивая во все стороны кусочки личинок. Некоторые из них он, по всей видимости, вдохнул, поскольку резко закашлялся и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть.

К ней поднялось раскрасневшееся и задыхающееся лицо Серода. – Госпожа, помогите!

Она шагнула к нему, но Грешан уже натянул обратно свою маску, закрывая ей это призрачно-тонкое, несчастное лицо.

– Помогите? – Прохрипел он, затем откашлялся и сплюнул. – Ну что, будешь ты, наконец, носить Куртку Лордана и подчиняться моей воли? Глупый ребёнок, ты что, надеялся никогда никому не кланяться?

– А ты?

Он выпрямился и вытер рот, снова отпрянув обратно в тени. – Только смерти, да и то неохотно. Но вот ты, это не я. Нет, вовсе не я, да и к тому же ты слабая, хныкающая лицемерка. Со всей этой своей драгоценной ответственностью и честью! Нет, малявка, такая как ты, никогда не сможет удержать меня от мести.

– Кому? – спросила она, сбитая с толку. – Халлик Беспощадный давным-давно мёртв, если это он тебя погубил. Я никогда не верила до конца в ту историю с несчастным случаем.

Он рассмеялся, резкий, издевающийся звук, почти что рыдание. – Умная, умная, умная, но всё ещё такая невежественная. Ох, ну что же мы за кроваво-рукий дом. И ты думаешь, что руки твоего драгоценного братца тоже чисты?

– Он что, виновен в твоей смерти?

– Разве я это сказал? Со временем, умерли столь многие, и бродят теперь по Серым Землям несожжёнными, бормоча себе под нос. Мёртвые знают всё, что касается мёртвых. Но я трачу здесь своё время. Они всё у меня забрали. Теперь я собираюсь забрать всё у них. Я уже заполучил мозги Харна Удава. Тебе стоило посмотреть, как он шатается и лепечет. Прошлое крепко взяло его за горло, с помощью вот этого.