Текст книги "Связанные кровью"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Леди, я клянусь…

– Не клянитесь тем, на что не имеете никакого права. Не лезьте туда, куда у вас нет никаких оснований вмешиваться. Отпустите её, ради чести, и признайте наконец, что мы, женщины, тоже связаны честью.

– Я никогда этого не отрицал. – Трое, это всё равно что пытаться устоять в пасти урагана. В таком настроении сестра Брендана казалась больше похожей на стихийную силу, первозданную элементаль, чем на женщину.

… Шанир, Старая Кровь, нечистая, нечистая…

– Я пришёл, чтобы оказать своей кузине всё то уважение, что смогу.

– Лжец! – Слово врезалось в него как удар. Уайс в дверном проёме с рычанием припала к полу. – Будь проклят ты и твоя одежда!

Проскочив в комнату мимо щенка, Брант схватил свою сестру и крепко-накрепко прижал её спиной к себе, словно плюющуюся и отбивающуюся кошку.

– Проклинаю и тебя тоже, брат. Все мужчины так слепы!

Брендан вздрогнул. Линии на его лице, казалось, стали ещё глубже, но он сумел отразить её ярость.

– Брен, любимая, он пришел принять цену Эрулан.

– Он… что? – На её лице боролись облегчение и ужас. – Ох, что же я наделала?

– Столкнулась с достойным противником, как я посмотрю.

Торисен ощутил внезапную свободу под своим кожаным костюмом. Изодранные клочки его рубашки и белья выплывали наружу из рукавов куртки и бесшумно скапливались внутри, там, где его штаны встречались с сапогами для верховой езды.

В тоже время вся одежда Бренвир истлевала у неё по спине. Огненные полоски ткани, волнуясь, опадали вниз, пурпурная юбка разваливалась по линиям складок. Когда её маска рассыпалась в пыль, она схватила Эрулан и выскочила прочь из комнаты, зарывшись лицом в знамя, полуобнажённая, волоча за собой разрушительный пожар изодранных лент.

Брендан повернулся к своему гостю. – Некоторые люди более или менее устойчивы к её проклятиям. Я, к примеру. Вы, по всей видимости, тоже, но не ваша одежда. Обычно она старается отражать свой гнев на неодушевлённые объекты, вроде многострадальной мебели. И всё же, я извиняюсь.

– Как и я. – Торисен дрожащими пальцами запахнул свою куртку. Как бы ни нервировали его шаниры вообще, ему редко когда приходилось сталкиваться с прямым нападением, особенно со стороны кого-то, столь взбешенного. – Я никогда не осознавал, чем была Эрулан для вашей сестры, да и для вас тоже.

– А, ладно. Я тоже испытывал к девушке нежные чувства, но для Бренвир она была всей жизнью. Мало что ещё могло сделать её счастливой. Я сделаю для неё всё, что угодно, в рамках здравого смысла и за его пределами. Поэтому я благодарен вам, Верховный Лорд, за возвращение Эрулан не меньше, чем если бы она была моей собственной возлюбленной. А теперь позвольте мне найти вам целую рубашку и пригласить на обед. Мы сможем обсудить все детали позже, когда моя сестра получит возможность прийти в себя и собраться с силами.

Кроме того, что он снабдил своего гостя новой шёлковой рубашкой и кальсонами, Брант подарил ему парадный мундир из голубой и серебряной парчи, довольно элегантный, но такой большой, что Торисену пришлось закатать манжеты, чтобы не окунать их в суп. На простом, но обильном ужине, устроенном в большом зале, Бренвир не присутствовала. Всё кампания в целом, казалось очень обрадованной этим неожиданным визитом их созюрена. Как бы то ни было, это был самый большой набор счастливых лиц, что он видел за очень долгое время. Он был рад наблюдать за Бурром, усаженным за более низкий стол, разговаривающим и поглощающим еду с явным удовольствием.

Вот так всё и должно обстоять, подумал он, аккуратно сплавляя лакомый кусочек Уайс под столом, совсем не похоже на угрюмые обеды в Готрегоре, когда каждый раздумывает только о том, где они смогут достать следующий золотой.

Бренвир присоединилась к ним после ужина, в покоях брата, неся с собой свёрнутую в рулон Эрулан, как будто боялась выпустить её из рук. Она была одета в богатое, коричневое платье с золотой вышивкой по вороту и манжетам, и двигалась очень осторожно. Как объяснил Брант, вспышки берсерка всегда вызывали у неё жуткую головную боль. Однако, судя по её сияющему красками лицу, её совершенно не тревожил тот факт, что её голова может вот-вот взорваться.

Брендан и Торисен уже обговорили зимние поставки припасов, как и отправку семенной пшеницы и ржи для осеннего сева – всё это, сидя за формальными бокалами кислого, слабого вина, которое объясняло, почему так мало гостей просило вторую порцию.

Пока что, они позаботились только о трети цены Эрулан.

– Я едва знаю, что ещё попросить, – сказал Торисен, откидываясь назад в кресле и отодвигая в сторону бокал с едва пригубленным пастернаковым вином. – Это значит для меня больше, чем вы можете себе представить.

Брендан насмешливо его разглядывал. – Вы необычный малый, Верховный Лорд. Большинство людей спросило бы сейчас, «Где золото?»

Торисен пожал плечами. – Я никогда не имел больше денег, чем на самое необходимое. – Даже когда он был командиром Южного Воинства, Ардет держал его на голодном пайке, вероятно для того, чтобы он не привлекал к себе внимания нелепыми, досадными, излишними тратами. Чего ради одеваться или питаться лучше других? – Для меня, суммы вроде этой, кажутся нереальными. Мифическими.

– Я полагаю, вы знаете, что Каинроны и их союзники насмехаются над вашей бедностью.

– Что, потому что я не загромоздил Готрегор золотыми изваяниями самого себя, принимающего героические позы?

– Вовсе не стоит заходить так далеко. Я смотрю на это следующим образом: вы – Верховный Лорд. Мы все ваши люди, и ваш образ жизни отражается на нас всех. Вы не можете позволить себе появляться потрёпанным и потёртым, ради всего Кенцирата.

Торисен скорчил гримасу. – Порой мне хочется, чтобы я остался простым командиром.

– Я так и заключил. Но это ваш долг, выступить вперёд, что вы и сделали. Думайте об этом как о необходимой жертве.

– Вы могли бы также подумать о том, чтобы установить денежное довольствие для вашей сестры, – сказала Бренвир, заговорив впервые за весь вечер. – Она не должна довольствоваться обносками прежнего лордана.

– Она носит одежду Грешана? – Сама мысль об этом заставила его кожу покрыться мурашками.

– А до этого, Эрулан; а перед этим, платье какой-то уличной шлюхи с избыточным весом из Каскада. Кроме того, – добавил Брант, – если она закончит Тентир и получит назначение в Южное Воинство, ей потребуется не только новая одежда, но и оружие, броня и всё, что ещё нужно, чтобы соответствовать статусу Лордана Норф.

Торисен беспокойно заёрзал. Он всё ещё не был уверен в том, что хотел, чтобы она попала туда. Ему по-прежнему не давало покоя пустое пятнышко на карте, которое должно было изображать Уракарн. Но тут он был согласен: Джейм нужен паёк, чтобы наконец избавиться от подержанной одежды, особенно принадлежавшей её покойному дяде. В его памяти снова всплыла картина, увиденная в Канун Осени: Грешан, ни живой, ни мёртвый, покачивается на нетвёрдых ногах, пережёвывает и глотает личинки:

– 'а голоден. Дорогой отец, накорми меня…

– Хорошо, – сказал он. – Суточные для моей сестры и достаточная сумма для меня, чтобы поддержать на должном уровне мой статус, который мне пришлось принять. Вы не сможете подержать остальное у себя в качестве моего кредита?

Они оба бросили нервные взгляды на Бренвир, которая отодвинулась в тёмный угол комнаты.

– Мы согласны, – сказала она хриплым голосом, сжимая руку улыбающейся девушки, которая сидела рядом с ней.

III

Два путешественника отбыли из Фалькирра рано следующим утром. Всё указывало на ещё один жаркий день, но облака, серой стеной громоздившиеся на севере, предвещали грядущие перемены.

Торисен всё ещё чувствовал себя слегка ошеломлённым. И это всё, что нужно было сделать, чтобы спасти свой дом? Если так, то что он был за дурак, если тянул так долго. Джейм будет очень рада услышать его известия. Поддавшись импульсу, он повернул на север по Старой Дороге, чтобы сказать ей лично, одновременно послав новости на юг, Рябине, почтовым всадником. Брант так же отправил посыльного, чтобы развернуть последние телеги провианта к замку Норфов, и принялся заново загружать другие, к досаде их возничих, чтобы отправить их следом. Посланные припасы не будут слишком роскошными, но их будет вполне достаточно.

Если ему повезёт, то к тому времени, когда он вернётся домой, гарнизон уже успокоится. Ему совсем не хотелось делать большое событие из своего внезапного возвращения в лоно здравого смысла.

Адрик не обрадуется, когда услышит обо всём этом. С другой стороны, Торисен не думал, что Брендан будет держать эти поставки над его головой занесённым мечом, как сделал бы Ардет, этот великий архи-манипулятор.

Прежде чем они покинули Фалькирр, он послал Бурра собрать сырьё для карты. Но это совсем не означало, что он собирается наблюдать за Бренданом через магическое стекло, предполагая, что он смог бы этому научиться; сейчас, больше, чем когда-либо ещё, это казалось слишком похожим на слежку за другом. Тем не менее, если его кровь могла охранить покой и уединение Бренданов от Матушки Рвагги, он чувствовал, что просто обязан оказать им эту услугу.

И всё же, это действительно так бесчестно, хотеть знать, как поживают его друзья и не оказались ли они в беде?

Вот враги, это совсем другое дело.

Джейм тоже одна из них?

Эти странные сны только раззадорили его жажду узнать, как там у неё дела – или были ли эти сны тем самым, что она делает?

Твой близнец шанир, парень, выдохнул отцовский голос на задворках его разума. Твоя тёмная половинка. Как ты можешь ей доверять? Разрушение начинается с любви, а ты любишь её, не так ли, ты, бедный, жалкий дурак.

Неважно.

Она непременно попадала в неприятности, где бы ни оказалась. В конце концов, это же Джейм. Чью куртку, рубашку, кожу, она могла бы снять, в прошлом, настоящем, будущем? Воспоминание о проклятии Бренвир заставило его кожу покрыться мурашками. Шанир, нечистый, нечистый… Если все лорды должны принадлежать к Старой Крови, это может многое объяснить; но это так же означает, что он – нет! Немыслимо.

Так бежали его разрозненные мысли, гоняясь за хвостами друг друга, пока он окончательно от них не устал.

Ближе к полудню они пересекли Серебряную и выехали на Новую Дорогу, чтобы оказаться на том же берегу, что и Призрачная Скала, где они собирались провести ночь. Полёт золотых листьев, трепещущих над головой, кочующих от северного дерева-хозяина к южному. Подобно громадным, волокнистым курткам на некоторых деревьях висела дополнительная кора, ждущая холодной погоды, чтобы укутать их в свои покровы. Скачущие тут и там белки заставляли Шторма фыркать, а Уайс сорваться в яростную погоню, пока Торисен не отозвал её назад.

Новая Дорога была здесь всё ещё разорена землетрясением и разбита. Призрачная Скала, замок Даниоров, один из самых маленьких в Заречье, располагался напротив одного из самых могущественных, Глуши Рандир. Маленький дом Даниоров не имел достаточно большого гарнизона, чтобы вести интенсивное гражданское строительство. Однако, они владели плодородными полями и садами, теперь тщательно убранными. При приближении к замку, расположившемуся в тени своей опасно накренившейся скалы, стало очевидно, что дом вовсю празднует окончание сбора урожая.

Когда они остановились у ворот, караульный приветствовал их громким, но несколько невнятным окриком: Пароль!

– Не имею ни малейшего представления.

– То, что надо.

Ворота со скрипом открылись и они въехали в маленький внутренний дворик. Другой стражник склонился над механизмом ворот, по-совиному хлопая на них глазами, пока третий, спотыкаясь, двинулся вперёд, чтобы забрать их лошадей.

– Ты пьян? – Накинулся на него Бурр.

– Я; они; как и все мы. Спешите потребовать свою порцию – ик! – пока эти шельмы не выпили всё подчистую.

– И уговорите их послать нам ещё! – закричали им вслед его товарищи.

Действо, открывшееся их глазам в большом зале, было, мягко говоря, шумным. Холли, Лорд Даниор, определённо решил отметить праздник урожая, разделив весь оставшийся у него прошлогодний крепкий сидр на весь свой дом и гарнизон, ко всеобщему буйному восторгу. Тут были даже его женщины хайборны, разрумянившиеся под своими скромными масками и дружно хихикающие. Когда он увидел своих гостей, он подскочил вверх, сбрасывая с коленей девушку кендарку. Одна из её обутых в сапожки ножек осталась задранной выше стола, как и её рука, отмахивающаяся от его неуклюжих попыток помочь ей подняться.

– Кузен Тори! Добро пожаловать, добро пожаловать! Милочка, ещё два кубка.

Милочка выбралась из мешанины ножек стола и, ухмыляясь, встала, чтобы принести требуемые сосуды, до краёв полные янтарной жидкостью.

– Я смотрю, у вас был хороший урожай, – сказал Торисен, принимая свой кубок и делая маленький глоток.

Широкая ухмылка разрезала покрытое солнечными веснушками лицо парня. Порой, трудно было упомнить, что он и в самом деле совершеннолетний, тем более, лорд дома, пусть и маленького, но он был всё ещё достаточно юным, чтобы очень гордиться каждым своим самостоятельным шагом. – Лучший урожай за многие годы. Некоторые поля поймали порцию пепельной пыли, но мы умудрились спасти посевы, а почва на следующий год будет только богаче.

Торисен об этом и не подумал. Возможно, в долгосрочной перспективе, его собственные засыпанные пеплом поля тоже могли что-то выиграть. Теперь, когда об этой зиме позаботились, он мог смотреть в будущее с большим оптимизмом, чем когда-либо прежде, с тех пор, как принял ожерелье Верховного Лорда. Какой тяжёлый груз лежал на нём, он осознал только сейчас, начав распрямляться. Он снова выпил и начал расслабляться в своём кресле.

Но одну вещь всё ещё нужно было сказать.

– Холли, у меня никак не было возможности всё объяснить или извиниться. Пока я не сделал своим наследником сестру, им был ты. Ты же не думаешь, что тебя подсидели?

Неуклюжий щенок в Холли сразу померк. – Трое, нет. Как ты думаешь, сколько бы я продержался на месте Верховного Лорда? Я не ты, кузен, чтобы прясть союзы из паутины. А теперь ты говоришь, что заарканил Брендана! О, славная работа! Это щелчок по носу Ардету, да и Каинрону, тоже.

Эта мысль тоже прибавила Торисену удовольствия. Возможно, он всё-таки не столь уж несостоятелен как Верховный Лорд и Лорд Норф.

Позже этой ночью, пока вечеринка внизу всё ещё сотрясала пол у них под ногами, два родича стояли на крепостной стене, глядя через реку на Глушь, в её узкой долине. Она вздымалась там ярус за ярусом, от пенящегося водяного рва у основания до Башни Ведьмы на вершине, в тени которой лежало подземное Училище Жрецов. Однако, сильнее всего глаз притягивало то, что было погребальными кострами, похожими на мрачные, мигающие глаза, лежащие во множестве индивидуальных внутренних двориков. Это походило на наблюдение за неспешным, тлеющим апокалипсисом. Блуждающие порывы ветра несли их смрад и пепельную пыль над стенами Призрачной Скалы.

Холли быстро протрезвел. – Каждую ночь со дня перед Кануном Осени там появляются всё новые огни – сказал он, – как будто горе и неразбериха превратились в эпидемию чумы. Я встретил одного из их охотников по эту сторону реки, где им не полагается появляться. Он, казалось, едва понимал, где он и что делает. «Мой сын,» всё твердил он. А потом, «Какой сын?»

– Как необычно. У тебя есть хоть какая-то идея, что происходит?

– Это как-то связано с провалившимся покушением на Наследника Рандир в Тентире. Он принёс назад тела некоторых кадетов. Я был здесь той ночью и думаю, что видел вместе с ним твою сестру.

– Ха. С неё станется.

– Рандиры совершенно с нами не общаются, но я чувствую, что они сбиты с толку и глубоко несчастны, и это усиливается тем, что ни один из них не помнит почему. Кроме того, Лорд Рандир, похоже, провёл что-то вроде чистки, или, быть может, это была его мать, леди Ранет.

Холли перегнулся через крепостную стену, его молодое лицо казалось необычайно унылым. – Не все из них плохие люди, ты же знаешь. Они этого не заслуживают. Иметь подобную власть и так злоупотреблять ею – я просто не понимаю.

Утром, настало тридцать шестое число Осени, Холли настоял на том, чтобы отправить с гостями проводника, чтобы тот провел их тропинками над Новой Дорогой, вне поля зрения Глуши.

– Вам стоит сказать спасибо их раздорам, что вчера никто не увидел вас на дороге, – сказал он, когда они вскочили в сёдла. – В самом деле, кузен, вам следует быть более осторожным. Что случиться со всеми нами, если вы просто исчезнете на полпути между двумя замками?

Я не смогу этого избежать, криво подумал Торисен, когда они выехали. Вес всего Кенцирата снова опустился на его плечи.

Сегодня погода определённо менялась, предвещая сначала жару, а потом холод, поскольку вал облаков на севере вставал подобно серой стене, несущейся в их направлении. Её предвестники, лёгкие, рваные облака стремительно проносились по солнцу. Под их мимолётными тенями, целые поля трубочек мака, поочерёдно вспыхивали алым, а потом втягивались в стебли, готовясь провести зиму под землёй. Торисен вспомнил, что сегодня день равноденствия. Сезонные изменения в Ратиллиене часто бывали очень странными, значительно превосходя в этом отношении систему деления года Кенцирата.

Вместе с падением сумерек начался дождь, позднее перешедший в град. Уайс присела и запрыгнула в седло, её скребущие и цепляющиеся когти неприятно удивили Шторма, заставляя его вздрагивать.

– Ну вот теперь ты хочешь объятий, – Отметил Торисен, заворачивая её в свою куртку, учитывая мокрый мех и всё остальное.

Чуть позже, огибая нижние отроги Снежных Пиков, они увидели раскинувшееся перед ними училище рандонов. Похоже, там что-то происходило. Они спустились вниз в долину и подъехали к южной боковой двери. Оставив Бурра с лошадьми, Торисен подошёл к краю тренировочного квадрата.

Из-за его спины, Бурр мог видеть плюющиеся огнём факелы, перила, облепленные безмолвными зрителями и замызганную группу кадетов, стоящих под дождём вокруг самодельных носилок. Кадет, не больше, чем ребёнок кендар – несомненно сестра Торисена – разговаривала с высоким кендаром в изысканной куртке. Он шагнул в грязь, скованно, как будто против своей воли. Она закружила вокруг него. Её слова доносились до Бурра обрывками, раздробленные звонким стуком града по жестяной крыше.

– Сначала, я думаю, куртка моего дяди. – Её ногти метнулись вперёд и та упала прочь, разодранная на куски. – Теперь, его рубашка. – Она тоже свалилась с него отдельными клочками. – А теперь, мне думается, твоя кожа.

Верховный Лорд внезапно развернулся и вернулся к Бурру, его лицо было мрачным и страдающим. За его спиной, оставшись незамеченным, Комендант выступил вперёд, чтобы прекратить забаву.

– Мы уходим.

– Что, прямо сейчас, в дождь и мрак? – Бурр с нетерпением думал об общей комнате Тентира, сухой одежде и горячей еде. Лошади беспокойно шевелились, несомненно думая о том же самом для себя, а Уайс подвывала.

– Мы укроемся на первой же почтовой станции и отправимся обратно в Готрегор назавтра.

Бурр попытался ещё раз.

– Но проделать весь этот путь и даже не поговорить с сестрой…

Его слова умерли, столкнувшись с болезненным взглядом глаз его лорда. – Я не хочу с ней говорить. Я не хочу её видеть. Я и так уже увидел достаточно.

Так что они снова забрались в сёдла, развернули своих упирающихся лошадей и уехали обратно в бурю.

Глава X
Призраки полдня

36-й день осени

I

Джейм рывком проснулась. Её первым осознанным чувством была паника: ей полагалось быть где-то ещё. Мгновение, будто будучи всё ещё заперта в своём кошмаре, она судорожно вспоминала. Один настойчивый голос сказал, Приди; другой, Иди. Приди, к кому? Иди, куда? Ах, да. В холмы, чтобы принять участие в ритуале осеннего равноденствия в качестве Любимчика Земляной Женщины.

Её резкое движение взметнуло целый вихрь из записок Индекса, над постелью, над её лицом. Она могла бы поклясться, что Рута их все сожгла, но они опять были здесь, водопадом оседая на пол – фактически, вдвое больше, чем раньше. Они появлялись всё чаще и чаще за последние тридцать с лишним дней. Вероятно, какой-то кадет Яран обладал шанирской способностью Кирен к письму на расстоянии, хотя, как такой шквал записок находил лазейку в её личные покои, по-прежнему оставалось ещё одной загадкой.

Сами послания изменялись от простых напоминаний: Помни про равноденствие, до последнего, обнаруженного прошлой ночью: Ты хочешь, чтобы наступил конец света?

Индекс, конечно, преувеличивал. В конце концов, когда она не смогла присутствовать на церемонии мерикит в прошлый раз, всего-то и случилось, что вулканическое извержение, нисхождение Сожжённых Однажды и пепельный дождь, который очень действенно уничтожил весь урожай Норфов – и всё потому, что вождь мерикит Чингетай настоял на замене Джейм суррогатным Любимчиком, а Сгоревший Человек провозгласил, что больше не намерен позволять дурачить себя подобными уловками. Это, вероятно, всё ещё оставалось в силе, но Джейм не ожидала в холмах тёплой встречи. Как бы то ни было, будь проклят этот чёртов Чингетай, который присвоил ей звание Любимчика Земляной Женщины и своего предполагаемого наследника, только чтобы отвести внимание от своих собственных грубых ошибок.

Кроме того, здесь у неё тоже были свои обязанности, и как кадета рандона, и как главного десятника её казарм, и то, и другое было связано с тем, что её брат решил последовать примеру Чингетая и также объявил её своим наследником или лорданом. И он тоже скрывал этим свои прошлые ошибки, если считать за одну из них то, что он бросил её в Женский Мир даже без такой малости, как достойное её имени платье, не говоря уж о маске. И всё же это привело её, пусть и мучительными путями, в Тентир, о чём она совсем не жалела.

Так какой же долг более важен, холмам или залам[31]31
  hills or hall


[Закрыть]? Одно обязательство зеркально отражало другое. Провал в любом, мог привести к катастрофе; но как же ей выполнить оба?

Гха, это скаканье по ролям нужно прекратить. Что дальше, главный спец по сортировке пола цыплят[32]32
  chicken sexer – неприятная, но важная работа на птицеферме


[Закрыть]?

Она пинком отбросила одеяла, а затем уставилась вниз, на своё обнаженное тело. Невнятный звук, который она издала, почти разбудил Руту, спящую на тюфяке у двери.

– А…?

– Спи дальше. Ещё даже не рассвело.

– Мммм…

Кто-то нарисовал узоры поверх её маленьких грудок, через плоский живот, и вниз по её длинным ногам, чем-то, очень похожим на кровь. Если это было послание, то она его не понимала, но само его присутствие было глубоко тревожащим, в двойном смысле.

Погляди, как близко к тебе я могу подобраться.

… ах, ещё ближе…

До этого момента паники, она ощущала прикосновения и изогнулась дугой им на встречу. Воображение вложило кисточку в красивые, покрытые шрамами руки. Тёплое дыхание заставило её кожу гореть. Ах…

Ох, забудь. Как только она встала, линии разрушились и выцвели, не оставив после себя ни единого следа.

Она оделась, быстро, но тихо, в костюм, всё ещё влажный от вчерашнего пота. Рута старалась как могла, но жаркая погода постоянно её опережала. К тому же, похоже, что Серод прихватизировал большую часть старых нарядов Грешана – не велика потеря, по мнению Джейм, но это усложнило Руте работу.

Жур спал на спине, на подоконнике, задрав в воздух все четыре лапы. Его уши дёрнулись. Он зевнул, с наслаждением потянулся, и свалился с карниза, к счастью, в комнату, а не из окна. В компании скачущего впереди барса, Джейм перешагнула через Руту и спустилась вниз по лестнице, минуя дортуары, полные кадетов, забывшихся тревожным, прерывистым сном.

Всю неделю держалась не по сезону жаркая и влажная погода, настроение у всех упало и занятия превратились в мучительную обязанность. Даже Южане вроде Шиповник страдали под своими мокрыми простынями, а тем, кто привык к морозному горному воздуху, с трудом давался каждый вздох.

Их единственной передышкой была работа во фруктовом саду, по крайней мере, один урок каждый день для каждой десятки, сбор яблок, груш и слив, которые обеспечивали училище его основными напитками: сидр, перри (грушевый сидр), сливовая наливка и, для тех, кто твёрдо решил напиться, яблочная водка. Нижний зал был заставлен всевозможными контейнерами, которые кадеты только сумели найти, включая странный вытянутый сапог, все доверху набиты фруктами, выпирающими через край. Джейм цапнула румяное яблоко и с довольным хрустом запустила в него свои зубы. Её рот наполнил сладкий сок. Она рассовала по карманам столько, сколько смогла, и вышла наружу.

На данный момент, хвала предкам, всё ещё сохранялась относительная ночная прохлада. Тем не менее, когда день разогреется, многие решат проделать тот же путь, что и она сейчас, вниз через кусты облако-колючек, вперёд к бегущей воде и облакам тумана.

Поэтому Джейм совсем не удивилась, обнаружив, что она не первая в плавательном бассейне, несмотря на ранний час. Пока она пробиралась сквозь сплетения ежевики, она услышала, как там кто-то плачет.

Нарса скрючилась, голая и мокрая, на скользкой от водяной пыли кромке Скалы Шееломки.

При виде неё Джейм всё-таки вспомнила пробудивший её кошмар. Она увидела Тиммона, рисующего красные узоры на безучастном женском теле.

– Приди ко мне. Приди, – шептал он.

Его глаза метнулись вверх и расширились, когда он заметил её присутствие.

Она никогда прежде не видела это юное, привлекательное лицо таким осунувшимся, таким несчастным. В следующее мгновение, его обильно вырвало прямо на его живой холст, Нарсу, которая вскочила и убежала.

– Я пришла к тебе, – спокойно сказала Джейм. – Не к нему.

Кендар Ардет вскочила на ноги и повернулась, как будто собираясь напасть, но поскользнулась на мокром камне.

– Это всё твоя вина! – завопила она, схватившись за ушибленные коленки. – Без тебя он бы любил меня, меня, меня!

Под ней скопилась лужа воды и крови. Джейм увидела, что последняя была менструальной. По крайней мере, Тиммон ещё не втравил кендара в эти специфические проблемы. Пока что.

– Во имя Порога, во что это Тиммон играет?

– Ты его приворожила!

– Я-то нет, но вот кто-то ещё, да. С каких это пор мы, кенциры, балуемся магией крови?

Кендар яростно сверкнула на неё глазами из-под чёлки мокрых, чёрных волос, с которых капала вода. – С самого начала времён, ты… ты, дура! Мы всё привязаны кровью, к нашему богу, к нашим лордам, друг к другу, и никто из нас не сможет вырваться на свободу, ни при каких условиях, никогда, никогда,[33]33
  ever, never, ever


[Закрыть]…

Её речь перешла в икоту и она сжалась в хлюпающий, мокрый комок.

Джейм присела на пятках, рассматривая её. Она знала, что Тиммон взял Нарсу в качестве любовницы этим летом, пытаясь заставить Джейм ревновать, и действительно вызвал у неё некоторое раздражение, хотя и небольшое; но женщины кендары были столь уязвимы перед чарами хайборнов, что, глядя на девушку, с трудом можно было удержаться от жалости.

На мгновение Джейм задумалась, а не случалось ли чего-то подобного между женщинами хайборнами и мужчинами кендарами. Хотя, если бы как-то леди осмелилась настолько согрешить, Женский Мир, без сомнения, навсегда бы позабыл её имя.

– Слушай. Если тебе не нравится то, что он с тобой делает, не позволяй ему это.

Нарса подняла испачканное соплями и слезами лицо. – Ты что думаешь, что это так просто, сказать «нет»?

Джейм собиралась сказать да, но потом заколебалась. Под маской своего природного обаяния, Тиммон обладал силой шанира, природу которой Джейм до конца не понимала. Вероятно, как и он сам. Он определённо никогда не чувствовал необходимости нести за неё ответственность, не больше, чем его отец Передан до него.

Нарса бросила на неё злобный взгляд. – И тебя это совершенно не тревожит, а, ледяная стерва? Ты их околдовываешь – предки знают как – без усилий, без особой нужды, а потом бросаешь, не удостоив даже и взгляда. Ты не желаешь или не выносишь прикосновений. Он это обнаруживает и это сводит его с ума. Прежде с ним такого никогда не случалось. Он клянётся, что ничего подобного никогда не случалось и с его отцом.

И снова Передан, будь он проклят. Он и Грешан похоже из одной породы, и они не стали менее разрушительными, даже будучи оба мёртвыми.

– Тиммон берёт пример со своего отца, – сказала Джейм. – Всю свою жизнь он пытался ему подражать, а теперь, внезапно, магия перестала работать, по крайней мере, на мне. Пока он будет продолжать мыслить подобным образом, он никогда не станет самим собой. Нарса, ты не можешь помочь ему освободиться?

Ардет скорчила ей непонятную гримасу, затем поднялась на ноги и убежала, рыдая.

– Я полагаю, это значит нет, – сказала Джейм Журу.

Она разделась, с разбегу прыгнула со скалы, опасаясь подводного уступа, который и дал скале это имя, и плавала в ледяной воде, пока не почувствовала себя снова чистой, а её кожа не начала сморщиваться от холода.

II

К тому времени, когда Джейм вернулась в Тентир, училище уже проснулось. Это был седьмой, то есть свободный, день распорядка, так что утренней побудки не было. Тем не менее, нарастающий зной и долгая привычка не позволили кадетам поваляться дольше обычного.

Когда она, прогуливаясь по дощатому настилу, подошла к помещениям Ардетов, наружу, спотыкаясь, вывалился Тиммон.

– Ты пришла! – хрипло каркнул он.

– Нет. Прекрати корчить из себя дурака и надень хоть что-нибудь из одежды.

Дальше по дорожке, за её северным поворотом, перед казармами Норфов Вант разговаривал с Хигбертом и Досадой. Все трое на мгновение замолкли, чтобы насладиться смущением и досадой Тиммона, а затем продолжили болтовню, игнорируя приближение Джейм.

– Так как ты собираешься потратить свой огрызок свободного времени? – спросил Ванта Хигберт, пожалуй чересчур громко.

– Ну, моя леди похоже считает, что Тентир собираются разграбить мерикитские мародёры. Возможно, я отправлюсь на охоту.

– У некоторых из обитателей холмов отличные шкуры, – сказал Досада, широкая, белозубая улыбка и холодные глаза, скользнувшие в сторону, когда она подошла. – Я считаю, что они зазря портятся на своём нынешнем месте.

Джейм привыкла к кендарам, которые возвышались над ней подобно горе – едва ли хоть один из них не был таким – но эти трое сделали всё возможное, чтобы заставить её это почувствовать.

– Двигайтесь, – сказала она, сердито сверля их взглядом снизу вверх. Они подчинились.

Куда теперь?

Она всё ещё чувствовала себя беспокойно и неприкаянно, и эти ощущения были хуже, чем во время солнцестояния, когда она по крайней мере могла наблюдать за ритуалами мерикит, которые они проводили до того, как Сгоревший Человек взорвал гору и уронил порядочный осколок скалы прямо в центр внутреннего дворика Киторна. Мысли о том, что он мог натворить в этот раз, заставляли её основательно нервничать.