Текст книги "Четвёртый долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Она улыбнулась с искренним весельем.

– Нет, хвастунишка. – Ее глаза снова встретились с моими. – Флоу.

Я замерла. Я была прав.

Мои мысли вернулись к нашему разговору. Что-то о том, чтобы я не осуждала его, и о том, что он был хорошим человеком.

– Он помог? Как?

Вчера в коридоре.

Они стояли вместе ... обсуждая Джетро.

Жасмин вздохнула:

– Я была в полной растерянности, когда Кат выстрелил в них. Я хотела снова ходить с тех пор, как потеряла эту способность, но в ту секунду мне захотелось летать. Пролететь через всю комнату и вырвать его гребаное сердце.

Мои руки сжались вокруг коробки с мюсли.

– Мне знакомо это чувство.

– Потом Бонни отвела меня наверх и попыталась успокоить. Насчет остального я не совсем уверена, но Флоу поручили привести все в порядок. – Она сглотнула, ее глаза потемнели. – Он заметил, что они...не были мертвы.

– У них там были капельницы и, чёрт возьми, ... всякие медицинские штуки. – Вон вскочил. – Кто это сделал?

– Тоже Флоу. Он бросил медицинскую школу после того, как обнаружил, что алмазы гораздо более прибыльны, чем зашивание плоти. У нас было оборудование, но он никому не сказал. Он спрятал их в убежище, установил то, что им было нужно, а затем подошел ко мне, как только я осталась одна. Все шло по плану, если не считать того, что дверь камеры захлопнулась.

Это происходило в то время, когда она пришла, чтобы спасти меня от Дэниэла.

Как ей удалось так быстро придумать план? И почему Кат прислушался к её требованиям?

Мои мысли были в растерянности.

– Значит...Флоу сохранил им жизнь?

Она кивнула.

– Если бы не он, они бы умерли там, на ковре.

Я отрицательно покачал головой.

– Но там было так много крови. Они были без сознания.

Жасмин подкатилась ближе.

– Он совершил чудо, Нила. Я буду вечно благодарна ему за это. Но нет никакой гарантии, что они выкарабкаются. Врачи пытались быть оптимистичными, когда мы приехали, но…

Вон заговорил, когда она умолкла.

– Смотря на лица докторов, Ниточка…можно сказать, в них не было особой надежды.

Радость от осознания того, что Джетро и Кестрел спасены, лопнула, будто воздушный шар, сдуваясь и все быстрее устремляясь к Земле.

– Значит ... они все еще могут... – я не смогла закончить фразу.

Жасмин натянуто улыбнулась, ее глаза блестели от непролитых слез.

– Давайте сосредоточимся на положительном. Они далеко от Хоуксриджа и находятся в руках людей, которые знают, что делают. Это все, что у нас есть.

Воцарилась ужасная тишина, словно занавес, уже крадущий у нас Джетро и Кес.

– Зачем было держать их там, внизу? – наконец пробормотал Вон. – Это было долбаное подземелье.

Ход его мыслей дал мне возможность сосредоточиться.

Жасмин подскочила, чтобы ответить, как будто не в состоянии справиться с гнетущей тишиной, в которой мы не могли перестать размышлять "что, если".

А что, если они не справятся?

А что, если мы опоздали?

– Это единственное место в Хоуксридже, где нет камер. Все комнаты, ванные, подвалы – все находится под наблюдением. Мы не могли рисковать тем, что Кат увидит их.

Я выпрямилась.

– А как насчет камер прошлой ночью?

Она запустила руки в волосы. Открепив заколку, она распустила волосы.

– Несколько месяцев назад Кес научил меня загружать вирус, который на несколько часов переводил камеры в спящий режим. Через некоторое время они перезагружаются, как будто ничего не произошло. Если кто-нибудь попытается исправить их, пока они не работают, вирус захватит жесткий диск и уничтожит данные за два месяца. – Она пожала плечами. – Либо никто не заметит и подумает, что отсутствие записи было технической ошибкой, либо данные запишутся на повреждённый диск.

– Интересна. – Вон потер лицо. – Тебе придется показать мне этот трюк. – В его животе снова заурчало, еще громче, чем раньше.

Я не могла помочь Джетро или улучшить его прогноз, но я могла помочь другому мужчине, которого любила. Повернувшись к буфету, я схватила охапку яблок, печенье и еще одну коробку мюсли. Я сунула их брату.

– Вот. Возьми это.

Бросившись к своему гардеробу, я вытащила несколько очень больших джемперов, которые я любила носить, и тоже отдала их ему.

– И вот это. Чтобы согреться.

Жасмин резко повернулась.

– Это отличная идея. В комнате холодно. – Ее плечи опустились. – Ви, с тобой сегодня было нелегко, но ты был великолепен: помогая перенести Джета и Кеса, ведя фургон, заполняя документы в больнице. Не думай, что я не благодарна тебе за это. Но…

У Вона был полон рот хрустящего зеленого яблока.

– Но ты должна отвезти меня обратно.

Жасмин кивнула.

– Нет, конечно ты можешь просто отпустить его… – я встала между ними.

Вон проглотил свой завтрак.

– Нет никаких шансов получить комнату потеплее? Что-нибудь без разбитого окна?

Она грустно улыбнулась.

– Прости. Мы должны сделать вид, что ничего не произошло. Кат не может знать, что Джет и Кес живы. Любые подобные действия вызовут у него подозрения. Однако я сделаю все, что смогу, и перевезу тебя через несколько дней.

Я встала перед Ви, обрывая Жасмин на полуслове.

– Я не позволю им держать его там. – Уперев руки в бока, я свирепо уставилась на неё. – Почему ты не можешь просто отпустить его? Сегодня вечером тебя удалось выбраться из поместья. Просто отвези его обратно в Лондон и дай ему возможность спрятаться, пока все это не закончится. Кат может просто обвинить меня, если заподозрит неладное.

Вон схватил меня за плечи.

– Ты думаешь, я так поступлю? Сбегу и оставлю тебя здесь?

Я отмахнулся от него.

– Если тебя здесь не будет, им нечем будет меня контролировать. Я буду свободно делать то, что нужно.

Глаза вона вспыхнули.

– Не будь такой глупой, Ниточка. Я никуда не пойду без тебя. Конец разговора.

Жасмин напряглась.

– Ты ведь понимаешь, что сказать «когда все закончится» – значит принять свою смерть, верно?

Я застонала. Отлично. Идеальные слова, которые можно сказать перед чрезмерно заботливым близнецом.

– Что? – Спросил вон. – Что, черт возьми, это значит?

Я закатила глаза.

– Я не согласна на смерть. У меня есть свой план, как покончить с этим. В любом случае, мне нужно, чтобы ты ушел, Ви. Я не могу, чтобы здесь находились люди, которых люблю.

Жасмин внезапно рванулась вперед и схватила меня за руку.

– Не делай ничего безрассудного, Нила. Я дала клятву Джетро заботиться о тебе. Я не могу нарушить это обещание.

Мои глаза расширились.

– Когда ты это сделала?

Ее лицо смягчилось.

– В этом доме много разговоров и моментов, которые ты не видишь и не слышишь. В тот день, когда полиция пришла за тобой после второго долга, я поняла, что ты изменила его. Он отказывался говорить со мной. Он полностью вытеснил меня из своей жизни, но ему не нужно было говорить мне, чтобы я поняла.

– Слишком много дерьма, о котором я ничего не знаю, – проворчал Вон. – Мне нужно, чтобы кто-то провёл со мной образовательную беседу и рассказал обо всём, что я пропустил. Второй Долг?

Мы с Жасмин не обратили на него внимания.

Мое сердце бешено колотилось, опьяненное мыслью о Джетро. Воображая его живым и счастливым. Тот факт, что он говорил обо мне...что его сестра знала, что он чувствовал ко мне – это делало нашу любовь настоящей. Даже если она была запретной.

Мой голос упал до шепота.

– Ты такая же, как и он...не так ли?

– Какая? – Спросил Ви с полным ртом печенья.

Жасмин опустила глаза.

– Он сказал тебе?

Ее тон был одновременно испуганным и слегка раздраженным.

– Тебя это обижает?

Страница 12

Она покачала головой.

– Обижает? Нет. Удивляет? Да. Но ... я знала, что он влюбился в тебя. Я чувствовала это в нем.

– Чувствовала это? – Ви смахнул крошки со своей футболки. – Странно сказано.

Я повернулась к нему лицом.

– У неё заболевание, как у Джетро.

Я почувствовала в себе уверенность, зная об их болезни, благодаря расскажу Джетро. Общество же принимает это как обычный недостаток.

Ви сморщил нос.

– Что это за чертовщина?

Жасмин усмехнулся.

– Нила ошибается. Я эмпатична до эмоциональной чувствительности, но далеко не так плоха, как Джетро. Я просто настроена на моего брата – так же, как вы настроены друг на друга. – Она помахала нам с Ви. – Вы близнецы. Между вами есть различия, но в целом у вас достаточно общего генетического, чтобы чувствовать друг друга на более глубоком уровне.

Вон кивнул.

– Это близнецы для тебя.

Жасмин улыбнулась.

– Близнецы и эмпаты.

Громкий шум раздался в нескольких комнатах.

Мы все замерли.

Жители Хоуксриджа просыпались.

Я ненавидела то, что должна буду подождать, чтобы получить все ответы, но еще больше я бы возненавидела, если бы нас поймали.

– Как бы мне ни хотелось продолжить разговор, я ... думаю, пора прятаться.

Жасмин кивнула и покатилась к двери.

– Ты права.

Не оглядываясь, она сказала:

– Ви, я отведу тебя в твою комнату.

Мое сердце дрогнуло от того, как небрежно она назвала моего близнеца его прозвищем. Я хотела сказать ей, что она не имеет права. Но, опять же, я украла ее брата. Я ворвалась в его жизнь и заменила ее собой.

Внезапно я поняла Жасмин намного больше. Я ей понравилась, потому что я подходила её брату. Но в то же время она презирала меня за то, что я забрала его у нее.

Бросившись вперед, я приоткрыла дверь, но выставила ногу, преградив Жасмин дорогу. Наклонившись, я прошептала:

– Я просто хочу поблагодарить тебя. Даю тебе слово, что больше никогда не причиню ему вреда. И я надеюсь, ты знаешь, что я никогда не заберу его полностью себе. – Я улыбнулась. – Я очень хорошо умею делиться.

– Делиться чем? – Спросил Ви, подходя и кладя руки на плечи Жасмин.

Это действие после ночи эскапад говорило больше, чем слова. Они чувствовали себя непринуждённо рядом друг с другом. Что бы ни произошло, их доверие сформировалось гораздо быстрее, чем у нас с Джетро.

Я ... я ревную.

Но я также, как ни странно, счастлива.

– Ничем. – Я попятилась, улыбаясь Ви.

Но Жасмин все поняла.

Она пожала плечами, отстраняясь от прикосновения Ви.

– Я думаю, что у нас с тобой еще есть надежда, Нила Уивер. – Похлопав меня по руке, она выкатилась в коридор.

Ви последовал за ней, остановившись, чтобы поцеловать меня в щеку. Он перекинул через плечо два джемпера, которые я ему дала, и крепко прижал к себе украденную мною еду.

– Думаю, мы увидимся…когда увидимся.

Скорее раньше, чем позже.

Я крепко сжала его в объятиях.

– Все будет хорошо. Вот увидишь.

Жасмин глубоко вздохнула.

– Надеюсь, что так. Если Кес и Джет выживут, у всех нас будет надежда. – Ее глаза завладели моими, темные мысли таились в глубине. – Одно можно сказать наверняка. Это уже не Хоук против Уивер. Мы – новое поколение. Мы унаследовали грехи наших предков.

– Но мы будем теми, кто изменит историю.

***

Нила рассмеялась

Я оторвался от своего отчета о последней контрабандной партии и прикрыл глаза от ослепительного солнечного света позади нее.

Она стояла в ореоле золотистого тепла – словно богиня, которой я ежедневно поклонялся. Она была неземной, волшебной...моей.

– Что тут смешного?

Она подскочила ко мне и взяла меня за руку. Как только ее кожа коснулась моей, мое сердце замерло. Даже после всего этого времени, проведенного вместе, даже сплетя наши жизни в единое целое, я все еще был безнадежно влюблен. Она была моей королевой – хранительницей моей души, как я и обещал, когда уступил ей в ту ночь, когда рассказал ей все.

С нежной улыбкой она положила мою руку на свой растущий живот.

Мои челюсти сжались от смеси всепоглощающей любви, гордости и защиты.

Она носит моего ребенка.

Мы вместе создали это ещё нарождённое существо.

Половина от меня, половина от неё. Это будут Уивер и Хоук. Швея и контрабандист бриллиантов.

Наш.

– Он пнул ногой.

– В самом деле? – Я сильнее прижал свою руку.

Я не почувствовал никакого движения.

Лицо Нилы вытянулось.

– Он остановился.

Я притянул ее к себе и поцеловал в волосы.

– Ты продолжаешь говорить «он». Но ведь мы еще не выяснили пол. С таким же успехом это может быть и девочка.

Она покачала головой, ее длинные черные волосы впитывали солнце, как будто она каким-то образом использовала его силу. Мне нравились ее волосы. Мне нравилось, какой свободной она становилась.

– Это мальчик.

Притянув ее к себе на колени, я поцеловал ее в губы. Эта женщина совершенно пленила меня.

– А что, если я не хочу мальчика? А что, если я хочу маленькую девочку, такую же идеальную, как ты?

– Он приходит в себя.

– Отойдите, пожалуйста.

Громкие гудки наполнили мои уши. Боль захлестнула меня. Тяжесть сковала. Агония хлестала со всех сторон.

Бл*дь, пусть это прекратится.

Мне здесь не нравилось. Я хотел вернуться. Вернуться туда, где сияло солнце, и где моя жена носила моего ребенка.

Боль нарастала. Я перестал бороться.

Черт, остановите это...остановите это!

Мое сердце ускорилось, погружая меня в мое желание.

Со вздохом я отпустил свое тело, проигнорировав призыв, пытающийся вернуть меня к жизни, и упал.

– Ты хочешь девочку?

Я молча кивнул.

– Больше всего на свете.

– А что, если я хочу сына?

– Тебе просто придется подождать.

Нила хихикнула.

– Подождать?

Я притянул ее к себе, вдыхая мягкий аромат полевых цветов и лета.

– Пока у нас не появится еще один.

– Мистер Эмброуз. Давайте.

Теплая иллюзия снова рассеялась.

Я напрягся, готовясь к боли, которая встретит меня снова. Боли не было. Только туман. Что-то будто блокировало лихорадку и мучительную агонию. Впервые за целую вечность я мог думать, не будучи скованным страданием.

Исчез дискомфорт, позволив мне чувствовать всё остальное.

Мое тело устало. Оно было за гранью усталости.

Я не хочу быть здесь.

Я скучала по миру своих грез, где все было залито солнечным светом и улыбками, вдали от тех воспоминаний, которые путали моё сознание.

Я хочу забыть ... хотя бы ненадолго.

Сон захватил мой разум, таща меня назад, проскальзывая под поверхность и возвращая меня к Ниле.

– Еще один? – Она хлопнула меня по груди, смеясь в ярком свете дня. – Начинаешь жадничать, тебе не кажется?

Я уткнулся носом ей в шею.

– Жадничать? Я бы не назвал это жадностью.

Ее губы приоткрылись, когда я прошелся поцелуями по ее шее, огибая подбородок, приближаясь к ее рту. Ее дыхание стало прерывистым в ожидании поцелуя.

– Ммм…а как бы ты это назвал?

Я задержался у ее губ. Мне так хотелось поцеловать ее. Чтобы выпить ее вкус и влить мою любовь в ее горло. Я так отчаянно хотел исцелить ее. Забыть о прошлом и напомнить нам обоим, что все кончено. Что мы свободны.

– Я назвал бы это построением лучшего будущего.

Голова Нилы откинулась назад. Я схватил ее за затылок, удерживая её голову. Мой рот наполнился слюной, все еще в миллиметре от поцелуя.

– Сколько? – прошептала она, когда мои губы наконец коснулись ее губ.

Мой язык скользнул в ее рот, соприкасаясь с ее языком, танцуя тот же танец, который мы знали наизусть. Я узнал бы Нилу, даже если бы все мои чувства были украдены. Я узнал бы ее, даже если бы был слеп, глух и нем. Я всегда буду знать ее, потому что я могу чувствовать ее. Ее любовь имела определенный привкус – игристый ликер, который опьянял меня всякий раз, когда я опускал свои стены и чувствовал то, что чувствовала она, жил тем, чем жила она.

– Столько, сколько сможем, – пробормотал я.

– Мистер Эмброуз, вы должны открыть глаза.

Опять этот проклятый голос. И это имя...это было неправильно. Это было не мое имя.

Я снова попытался не обращать внимания на дерганье, желая снова провалиться в сон, но на этот раз ворота были закрыты. Я не мог проскользнуть.

Я парил там – в промежуточном мире, где тьма постепенно становилась светлее, а мир медленно затвердевал.

Боль все еще оставалась невыносимой, усталость – не такой всепоглощающей, но всё было странным.

Странный запах.

Странный звук.

Чужие люди.

Где я нахожусь?

– Вот так, просыпайтесь. Мы не будем кусаться.

Я съежился от фальшивого, оптимистичного тона. Я не терпел неискренности, и тот, кто подбадривал меня, скрывал свои истинные мысли.

Вернувшись, я впитывал чувства человека рядом со мной – человека, который заботился, беспокоился и клинически оценивал меня. В его сознании я принадлежал ему. Мой прогресс, мое выздоровление – все это было свидетельством его мастерства как моего…

Врач.

Незнакомое место и незнакомые запахи вдруг обрели гораздо больший смысл.

Яркие огни стали ярче, и одеяло, скрывающее меня от боли, жило глубоко в моих венах.

Наркотики.

Я не мог пошевелиться. Я не мог говорить. Я едва мог дышать.

Но я был жив.

И по ошибке меня называют Мистером Эмброузом.

Звуковой сигнал стал быстрее, когда я снова вернулся во все грани своего тела. Это было похоже на одевание в дорогой кашемир после нескольких недель ношения колючей шерсти. Это был мой дом.

– Он приходит в себя.

– Вот так. Вы уже здесь. Не надо бояться. Вы в безопасности.

Голос доктора проник в оставшуюся темноту моего мозга, выдергивая меня на поверхность. Мои глаза были тяжелыми шторами, затхлыми и полными мотыльков, отказывающимися открываться.

Волна разочарования пришла из ниоткуда – выдергивая меня быстрее из моего тумана, швыряя меня в тело, которое я больше не хотел.

Я открыл глаза.

– Прекрасно. Отличная работа, мистер Эмброуз.

Я быстро закрыл их снова. Комната была слишком яркой, чтобы что-то разглядеть.

– Подождите минуту, и дискомфорт пройдет. – Кто-то похлопал меня по плечу. Барабанный бой резонировал в моем теле, пробуждая все остальное.

Я попробовал снова, щурясь на этот раз, чтобы ограничить количество света.

Сцена передо мной кристаллизовалась из моря невыразительных акварелей в знакомые мне очертания.

Я знал этот мир. И все же я не знаю этих людей.

Я снова был в сломленном, разбитом теле, в дюйме от моей жизни. Я замерз, чувствовал тошноту и бесконечную усталость. Я предпочитал мир своих грез, где Нила была в безопасности, мы были счастливы, и не было безумного зла, угрожающего разлучить нас.

Доктор сжал мою руку – ту, что была свободна от иглы от капельницы.

Я попытался вырваться, но мой мозг не смог послать сообщение, оставив меня в его объятиях.

– Вы нас здорово напугали, Мистер Эмброуз.

Я сглотнул, заставляя свое истощенное горло смазаться.

– Это не м-мое ... – я оборвала себя прежде, чем смог закончить.

Мое имя ... как же меня звали?

Это заняло совсем немного времени.

Я – Джетро Хоук. Наследник Хоуксриджа, первенец, недавно убитый собственным отцом. Все мое прошлое, мои испытания и моя любовь к Ниле – всё встало на свои места, ясно сформировавшись в моей голове.

Знал ли мой отец, что я не умер, когда пуля, предназначенная для Жасмин, вонзилась в мое тело. Тот, кто доставил меня в больницу, был на моей стороне. И это имя было маскировкой, защищающей меня.

Вспышка агонии пробилась сквозь все болеутоляющие, которые мне дали, и заставила меня переключиться на другую тему.

– Кто…кто ты такой?

Доктор внимательно посмотрел на меня. Его каштановые усы и копна непослушных волос не соответствовали мрачному светло-зеленому халату, который он носил, или мягкости его руки, дотрагивающейся до моей. Он был похож на эксцентричного фермера, который больше чувствует себя как дома, обнимая цыпленка, чем ухаживая за пациентом, возвращающимся к жизни.

– Меня зовут Джек Луиль. Я был хирургом, который оперировал тебя. – Его взгляд упал на мой живот, покрытый крахмальными белыми простынями. – Вы достаточно хорошо отреагировали на лечение.

– К…ка…какое лечение?

Он просиял, прилив гордости исходил от него, его эмоции хорошо выполненной работы и удовлетворенности ею мешали мне.

– Не знаю, сколько ты помнишь, но в тебя стреляли.

Я молча кивнул.

– Моя п-память в порядке. – Чем больше я говорил, тем легче мне это давалось.

– О, это отличная новость. Как вы уже знаете, пуля пробила вам бок. – Он наклонился надо мной. – Мне не нужно говорить вам, насколько это было близко к смертельной ране. Травма живота может привести к разрыву кишечника, печени, селезенки и почек. Есть также крупные сосуды, которые могут быть повреждены, а это уже влечёт более низкую вероятность выживания, особенно в вашем случае, поскольку вы не смогли сразу обратиться за лечением.

Почему так получилось?

Я не мог вспомнить.

Воспоминания о постоянно бегущем времени и шипении огня пытались обрести смысл. Кестрел был рядом со мной…

Кес!

Я набросился на доктора, схватив его за запястье. Мое тело пылало от агонии, но я не обращала на это внимания.

– Другой человек. Он тоже здесь, т…тоже? – Я не осмелился произнести его имя. Я сомневался, что он все равно окажется под ним – как и я.

Доктор Луиль сделал паузу, его радость по поводу моего выздоровления угасла, когда беспомощность поглотила его мысли.

– Ваш брат все еще с нами, но...мы не знаем, как долго это продлится. Его раны были более обширными, и оперировать их было не так просто. – Он прочистил горло. – Я скоро расскажу вам о нем. Во-первых, позвольте мне объяснить ваше состояние, а затем вам нужно отдохнуть. Для всего остального есть время позже.

Нет, времени нет.

Если дела у Кеса шли неважно, я хотел увидеть его, пока не стало слишком поздно.

Мне нужен мой брат. Мой друг.

– Вы – то, что я называю необыкновенным везунчиком. – Луиль улыбнулся. Однажды у меня был пациент, который поскользнулся в ванне и разбил окно. Осколок рассек ему шею, но не задел яремную и сонную артерии. Вы знаете, насколько это почти невозможно? Но ему повезло. У меня было много пациентов, которые по праву должны были умереть, но каким-то образом обманули смерть, оставшись в живых. – Он похлопал меня по плечу. – Ты последний счастливчик. Пуля прошла через верхнюю часть живота, пройдя через мышцы, окружающие основные жизненно важные органы, и так и не вошла в брюшную полость. Ты бы потерял сознание от избытка адреналина и боли, и это было бы ужасно грязно и кроваво, но вот вы здесь.

В голове стучало.

И вот я здесь.

Мне дали второй шанс.

Я не настолько испорчен, чтобы заслужить смерть: не настолько плохой, чтобы заслужить билет в один конец в ад.

Я не собираюсь тратить этот шанс впустую.

Я использую эту новую жизнь, чтобы исправить все мои ошибки и убедиться, что я заслужил удачу, которую мне дали.

– К…как д…долго?

Доктор Луиль провел рукой по усам.

– Вы пролежали в операционной три часа и проспали три дня в реанимации. Ваши жизненные силы наконец-то окрепли настолько, что мы перестали давать вам успокоительное и позволили всему идти своим чередом.

Три дня?

Три гребаных дня!

Черт, а как же Нила?

Мое сердце вырвалось из-под контроля. Непомерное количество адреналина захлестнуло меня. Подскочив, я ухватился за край кровати. К черту боль. Будь проклята эта чертова пулевая рана.

Три дня!

– Я….я должен у….уйти.

Луиль хлопнул меня ладонями по плечам, прижимая к матрасу.

– Какого черта вы делаете? Я только что сказал вам, что вам несказанно повезло. А вы пытаетесь разрушить эту удачу?

Я боролся, видя, что часы тикают ближе к смерти Нилы, куда бы я ни посмотрел.

Нила!

Три дня!

Что они сделали с ней за это время?

– Дай…дайте мне у…уйти!

– Ни за что на свете, приятель. Вы мой пациент. Вы будете следовать моим правилам. – Пальцы Луи впились в мои бицепсы, удерживая меня на месте. – Успокойтесь, или я сам обуздаю вас. Вы этого хотите?

Я замер, с хрипом вдыхая и выдыхая воздух. Мой желудок скрежетал от мучительной боли.

Три дня…

Моя энергия исчезла. От приступа тошноты меня чуть не стошнило. О, черт. Комната перевернулась вверх дном.

Луиль посочувствовал это и отпустил меня.

– Тошнота пройдет. Это все морфий. Просто лежите спокойно, и все будет хорошо.

Я мог думать только о Ниле и о том, что бросил ее.

Бл*ть!

– Молли, может быть, вы увеличите дозу Мистера Эмброуза и дадите ему успокоительное?

– Нет!

Я и так потерял слишком много времени. Ни за что на свете я больше не проиграю. Мне нужна была каждая минута бодрствования, чтобы исцелиться и вернуться к своей женщине.

Мой взгляд упал на девушку на заднем плане. Медсестра со светлыми волосами, собранными в пучок, и блокнотом в руке. Ее эмоции были закрыты ставнями, едва замечая мое состояние. Либо она хорошо себя охраняла, либо тошнота свела мою чувствительность к минимуму.

Заставляя себя оставаться в здравом уме – по крайней мере, до тех пор, пока доктор не уйдет, чтобы я мог спланировать свой побег, – я спросил:

– Как долго ещё мне придётся здесь оставаться?

– А что? У вас запланирована поездка в Швейцарию покататься на лыжах? –рассмеялся доктор Луиль. Но заметив, что я совершенно серьезен, он откашлялся. – По моим подсчётам, на полное восстановление уйдет три недели. Две недели, чтобы рана зажила, и еще одна неделя, чтобы прошли внутренние кровоподтеки. Через двадцать один день, мистер Эмброуз, я подпишу бумаги на выписку и отправлю вас восвояси.

Три недели?

Черт, я не мог ждать так долго.

Даже три дня сводили меня с ума.

Я отрицательно покачал головой.

– Я не могу отсутствовать столь…столько времени.

Не отказывайся от меня, Нила.

Я должен был быть там, чтобы защитить ее. Она не могла подвергнуться большему ужасу – особенно от рук моих незаконнорожденного отца и брата.

Бл*дь, бл*дь, бл*дь!

Мое сердце сжалось, как чертов лимон, обжигая внутренности лимонной кислотой при мысли о том, что она так уязвима и одинока.

– Мне очень жаль, Мистер Эмброуз, но вы не можете уйти. И вы будете под моей опекой, пока я не скажу. – Повернувшись к медсестре, он жестом подозвал ее поближе. – Дай мне этот номер телефона. Нам лучше сообщить семье, что он проснулся.

Страница 13

Мое сердце гулко застучало о ребра.

– К….какой семье?

Не говорите моему ублюдку отцу.

Меня бы отравили или зарезали до того, как закончится день.

Доктор Луиль потянулся к телефону, стоявшему на белом прикроватном столике. Все в комнате было либо белым, либо стеклянным, либо светло-голубым. На стене висел телевизор с плоским экраном, а в углу теснились маленький столик и стулья.

– Женщине, которая вас сюда привезла, конечно. – Он прикусил нижнюю губу, набрал номер и поднес трубку к уху. Он подождал пока установится соединение.

– Да, здравствуйте, Мисс Эмброуз. Да, это звонит доктор Джек Луиль.

Пауза.

– У меня есть хорошие новости. Он только что проснулся. Я сейчас передам ему трубку.

Прикрыв трубку ладонью, он передал ее мне. Мои мысли кружились, пытаясь не отставать. Я отрицательно покачал головой. Что, если это ловушка? Что, если это была Бонни?

Доктор не воспринял мою нерешительность как знак того, что пора прекратить свою настойчивость.

– Это ваша сестра. Последние несколько дней она звонила каждый час. Избавь меня от её назойливости, и дай ей знать, что ты в порядке.

Сунув телефон мне в руки, он сказал:

– Поговорите с ней. Успокойте. Я вернусь позже, чтобы ответить на все ваши вопросы и оценить, как идёт выздоровление. И держите свою задницу в постели, иначе...

Мои пальцы сжались вокруг телефонной трубки.

Не могу ничего обещать.

Я дышал так быстро, как только мог, не желая, чтобы меня вырвало.

Я дрожал, борясь с усталостью и мыслью о разговоре с кем-то еще в Хоуксридже, с кем-то, кого я любил, кого я подвел так же сильно, как подвел Нилу.

Дождавшись, пока доктор и медсестра уйдут, я поднес трубку ко рту.

– П…привет?

Наступила самая долгая пауза на том конце провода.

– П…привет? Ты здесь?

В трубке послышалось сопение.

– Чёрт бы тебя побрал, ты, чертова задница.

Мое сердце забилось сильнее.

Возможно, я подвел Нилу.

Возможно, я был мертв уже несколько дней.

Но Жасмин добилась невозможного. Если она сохранила мне жизнь, я должен был верить, что она сделала то же самое для Нилы.

– У тебя всегда был пре…прекрасный характер, Жасмин.

– Боже, это действительно ты ... – ее голос сорвался, и она разразилась громкими рыданиями.

Позже я узнал, что она сделала для нас. Как она спасла нас. Как Флоу помог сохранить нам с Кесом жизнь достаточно долго, чтобы незаметно вывезти из поместья. Как он спрятал нас в склепе, снабдив лекарствами, оставив медленно окаменевать и превращаться в скелеты под домом, в котором я прожил всю свою жизнь – делая всё наперекор времени, чтобы найти нам безопасное место.

Я был в огромном долгу перед Флоу. Я бы ему щедро заплатил. Но я также никогда больше не буду недооценивать свою сестру или принимать ее как должное. Я не мог поверить, что она добровольно покинула Хоуксридж.

После того, как она всю жизнь приковывала себя цепями к коридору, она взяла одну из многочисленных машин в нашем гараже и каким-то образом доставила нас с Кесом в больницу. Судя по тому, как говорили врачи, еще час или два, и Кестрел был бы мертв, а вскоре и я бы отправился на тот свет.

Как ей это удалось, я понятия не имел. Телефонный звонок был коротким, приглушенным – быстрый разговор, чтобы Бонни не смогла подслушать. Ее облегчение было искренним, но я чувствовал, что она что-то скрывала от меня.

Что-то, что я хотел выяснить.

После того, как я повесил трубку, медсестра проскользнула обратно и против моего желания добавила еще успокоительного в капельницу.

Я не мог даже попытаться убежать. Я не мог оценить, насколько я был слаб. Все, что я мог сделать, это погрузиться в пустые сны, как какой-нибудь одурманенный наркотиком придурок. Нила не пришла навестить меня, и я проснулся от злости и боли несколько часов спустя.

Кестрел украл мои мысли в миллионный раз с тех пор, как я проснулся. Мое сердце разрывалось от жалости к брату.

По словам Луиля, он все еще не проснулся. Он находился в реанимации и искусственной коме. Пуля, от которой я спас Жасмин, была чистой. По собственному признанию Луиля, я был "счастливчиком", счастливой случайностью природы, гребаным чудом. Кости не раздроблены, органы не повреждены. У меня была, единственное, входная и выходная рана, кровоточащая и инфицированная, но в остальном – никаких повреждений.

Но если я и был чудом, то с определенными обязательствами и привилегиями.

Привилегии, которыми я воспользуюсь, чтобы покончить с человеком, убившим меня.

Обязательства, которые я намеревался выполнить теперь, когда был свободен.

Я вернулся из мертвых.

И я навлеку гнев ада на своих врагов.

***

Запись из дневника, Эмма Уивер.

Он рассказал мне сегодня вечером. Лежа в моих объятиях и веря, что он в безопасности, он рассказал мне, что сделал со своим братом. Часть меня может понять это – провести всю жизнь, когда тебе говорят, что ты второй по силе, только чтобы огрызнуться, когда что-то, чего ты хочешь больше всего на свете, мучает тебя. Но другая часть меня никогда не сможет понять, потому что я никогда не была такой эгоистичной, эгоцентричной или жестокой. Одно можно сказать наверняка – его дети прокляты. Даже те, кто не заражен его безумием, погибнут из-за того, что их отец сделал с их матерью и дядей.

Резкий, пронзительный звон нарушил мою сосредоточенность.

Нет!

Я должна была выяснить, что сделал Кат. Почему Джетро и его братья были прокляты? Что, черт возьми, произошло столько лет назад?