Текст книги "Четвёртый долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Моя дрожь стала ещё сильнее, когда я открыл новое сообщение. Моя память была будто заржавевшей, когда я вводил ее номер. Я надеялся, что правильно помнил его. Я отправил ей сотни сообщений, но так и не нашел времени, чтобы запечатлеть ее номер в своей душе.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет правильным.
Используя клавиатуру, я набрал текст:
«От одного должника другому, ты не забыта. Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Я думаю только о тебе»
Я нажал кнопку "Отправить", прежде чем наболтал бы лишнего. Этого уже было слишком много, особенно если Кат конфисковал ее телефон.
Опять же, номер был незнакомым. Это могло быть похоже на то, что какой-то репортер копает информацию для статьи или это очередной рекламный трюка. Даже в нашем интервью Vanity Fair были собраны выдуманные факты, чтобы «оживить сказку».
Это был еще одной проблемой восстановления сил в больнице, где нечего было делать. Дневного телевидения было достаточно, чтобы сгноить чей-нибудь мозг -сумасшедший ты или нет.
Я не написал своего имени. Но и не подписался другим.
Но она должна знать.
Она все поймет.
Она будет знать, что я приду за ней.
***
На следующий вечер Эдит выполнила свое обещание.
Ее смена началась в десять вечера, и к половине шестого она появилась в моей комнате с подарком в виде новенького телефона.
Я не мог вымолвить ни слова, когда взял коробку и запустила пальцы в целлофан. Чертовы слезы навернулись мне на глаза при мысли о том, что я наконец-то нашёл способ связаться с Нилой, пока мы будем врозь.
Черт, мне нужно услышать ее голос.
Эмоции Эдит захлестнули меня. Гордость за помощь сломленному человеку. Сочувствие моему затруднительному положению. И влечение, смешанное с чувством вины из-за разницы в возрасте.
Шмыгнув носом от переполнявшего меня облегчения, я улыбнулся. Одним своим поступком Эдит дала мне сил, чтобы скорее выздороветь.
Я скоро уйду отсюда. Я скоро покончу с этим.
Взяв ее за руку, я сжал ее.
– Вы даже не представляете, что это значит для меня.
Она покраснела.
– Думаю, что понимаю. – Высвободившись, она отвела взгляд. – Она счастливая молодая леди.
И я счастливый гребаный ублюдок.
Я промолчал.
Как бы я ни ценил помощь Эдит, мне хотелось побыть одному. Сейчас.
В голове у меня мелькнула мысль.
– О, вы получили ответ?
Эдит склонила голову набок.
– Прошу прощения?”
– На сообщение, которое я отправил с вашего телефона вчера вечером?
– О...эээ. – Ее эмоции были омрачены разочарованием от того, что у нее не было хороших новостей.
Черт возьми.
Мне не нужно было, чтобы она озвучивала то, что подсказывали мне мои чувства. Нила не ответила.
Почему?
Она в порядке?
Эдит покачала головой.
– Нет, мне очень жаль.
Я тяжело вздохнул.
Что это значит?
Нила не видела сообщения?
Она ранена, заключена в тюрьму и страдает?
Бл*ть!
Мое сердце билось о ребра, подпитывая беспокойство и без того напряженной нервной системой. Жасмин сказала, что она будет в безопасности. Пожалуйста, Жасмин, сдержи свое слово.
Я отвлекся от Эдит, не в силах больше ждать. Разорвав пластик, я развернул коробку, как избалованный ребенок на Рождество, и схватила телефон. Дрожащими пальцами я разорвал упаковку с SIM-картой и батарейкой и вставил их в устройство.
Я нажал на кнопку питания, ожидая, что он оживет.
– О, чуть не забыла. – Эдит передала мне квитанцию о пополнении счета. – У вас есть доступ в интернет и безлимитные звонки в течение месяца.
Черт, я совсем забыл об этом. Мой старый телефон был привязан к счёту, которым занимался наш личный бухгалтер, наряду с другими платежами по счетам.
– Спасибо. – Я взял квитанцию и с тревогой набрал код, как только загорелся телефон. – Я отдам тебе деньги сегодня вечером.
Я понятия не имел, как это сделать, поскольку у меня не было ни документов, ни банковских карточек, ни способа покинуть больницу, но я заплатил бы ей небольшое состояние за проявленную доброту.
Она отмахнулась.
– Отдашь, когда сможешь. Не торопиться.
Улыбнувшись в последний раз, она направилась к выходу.
Мой разум немедленно вычеркнул ее, поскольку я полностью сосредоточился на телефоне. Пришло сообщение о том, что код ваучера принят и номер готов к использованию.
Волна нерешительности от Эдит и тихий скрип двери заставили меня поднять голову.
– Что-нибудь еще?
Эдит побледнела, ее брови сошлись на переносице.
– Я хотела кое-что спросить, но это не мое дело.
Меня убивало, что тогда, когда я был так близок к тому, чтобы связаться с Нилой, мне пришлось остановиться.
– Ты заслужила право спрашивать меня о чем угодно.
Она прикусила губу.
– Вы знаете…– Ее взгляд устремился к полу. – В вас стреляли. Неизвестно, как это произошло, и у нас есть только один номер вашего ближайшего родственника.
Я ждал, но она не продолжала.
– Какой у тебя вопрос?
Она погладила свои заплетенные волосы.
– Как я уже сказала, это не мое дело. Но я хотела бы узнать ... если бы ... вы знали человека, который это сделал?
Я замер. Какой ответ я должен дать? Притвориться, что у меня амнезия, и скрыть еще один аспект моей жизни?
Мне надоело прятаться.
Всю свою чертову жизнь я прятался от своего состояния, от своего долга, от своего будущего.
Мне надоело притворяться.
– Да, я знаю, кто это сделал.
Ее рука вцепилась в дверную ручку. Волна несправедливости моего положения окатила её.
Я ухмыльнулся, позволяя себе наслаждаться своим состоянием без последствий.
– В ответ на ваш следующий вопрос, да, я заставлю их заплатить.
Ее глаза широко раскрылись.
– Как вы узнали, что я собираюсь спросить об этом?
Ее удивление напомнило мне шок Нилы, когда мы провели ночь вместе, когда я действительно ослабил бдительность и почувствовал ее спутанные мысли.
Страница 17
У кого-то вроде меня была способность казаться, будто мы можем видеть будущее. Идеальный волшебник, способный читать по ладони и разговаривать с мертвыми – вся информация, которую вам хотелось бы знать, легко чувствовалась, прояви вы больше внимания и сочувствия. Жаль, что человечество было так поглощено собой, что забывало думать о других.
– Просто у меня есть особое умение.
Эдит снова покраснела.
– Вы очень интересный пациент.
Мне удалось держать себя в руках, пока она дрожала от еще большего смущения.
– В любом случае, мне пора начинать обход.
Бросив на меня последний взгляд, она проскользнула за дверь и исчезла.
Я вздохнул с облегчением, когда в комнате стало тихо и дверь скрыла меня от внешнего мира. В тот момент, когда у меня не было зрителей, мое сердце сжалось. Я стиснула зубы, чтобы не дать всепоглощающей боли сожрать меня заживо.
Только эта боль была не от пули, а от ужасного страха, что Нила пострадала.
Она не ответила на мое предыдущее сообщение.
Она должна была понять, что это я.
Я сглотнул, борясь с новой агонией. Мне хотелось почувствовать ее издалека -настроиться на ее мысли и выяснить, в безопасности ли она, как обещала Жасмин, или нуждается в моей помощи, прежде чем я спасу её.
Мои мышцы дрожали, когда я возился с меню телефона, вводя ее номер и открывая новое сообщение. Я не хотел быть безрассудным, но я также не мог больше лежать здесь, опасаясь за ее безопасность.
Долги, которые она пережила, были ничто по сравнению с тем, что было впереди. Мне придётся убить отца, прежде чем это случится. До того, как он заберёт ее у меня. Ниле не сказали, сколько долгов она должна заплатить, и, честно говоря, я читал документы, где долгов было больше, а забиралось меньше, в зависимости от того, насколько скучными или жестокими были мои предки.
Приближался четвертый долг. А вот пятый долг…
Я содрогнулся.
Этого не случится. Я никогда не позволю этому случиться.
Вздохнув, я заставил себя собраться с мыслями и напечатал сообщение.
Неизвестный номер: «Ответь мне. Скажи мне, что ты в порядке. Я в порядке. Мы оба в порядке. Мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно знать, что ты все еще моя.»
Я нажал "отправить".
***
Я перестала считать время по часам.
Один день.
Два дня.
Три дня.
Четыре.
Ничто больше не имело смысла.
Я думала, что Хоуки не смогут причинить мне боль, как только я опущусь до их уровня и буду играть в их игры. Я думала, что смогу спокойно спланировать свою месть и продержаться до тех пор, пока Джетро не придет за мной.
Я была такой глупой, глупой девчонкой.
Бонни доказывала это снова и снова. Разбивая меня на куски, разбрасывая мое мужество, сжигая мою ненависть, пока не осталось ничего, кроме пыли. Пыль, пепел и безнадежность.
Пять дней или шесть…?
Я больше не знала, как долго живу в этом аду.
Это больше не имело значения, поскольку они медленно ломали мою волю, разрушая мою уверенность в том, что я могу победить. Однако Джетро никогда не покидал меня. Его голос жил в моих ушах, в моем сердце, в моей душе. Заставляя меня оставаться сильной, даже когда я не видела выхода.
Если бы не переход осени в зиму, я могла бы подумать, что время остановилось. Тиканье часов прерывалось только болью. Уходящие день и ночь были лишь пронизаны прихотями и желаниями Бонни.
Я умираю.
В самые тяжелые минуты я думала, что умираю. В самые лучшие минуты я все еще мечтала о том, чтобы убить их. Это было единственное, что помогло мне пережить ту адскую неделю, которой они меня подвергли.
Моя ненависть превратилась в живое, дышащее существо. Не осталось ничего, кроме отвращения.
Что еще можно было чувствовать, когда я жила с монстрами?
Мой разум часто мучил меня мыслями о более счастливых временах ... Вон и я смеялись над тем, как мой отец был так горд удовольствием, которое я получала от шитья.
Я хотела, чтобы все это закончилось. Мне хотелось домой.
Каждый раз, когда мои мысли возвращались к Джетро, я отключалась. Боль была непреодолимой. Каждый день я переставала верить, что он выживет, и вместо этого беспокоилась о худшем. В моем быстро теряющемся сознании он был мертв, и я поверила в ложь.
Жасмин изо всех сил старалась уберечь меня от худшего.
Дыба, которую она отвергла.
Колыбель Иуды, от которой она наотрез отказалась.
Но были и другие, от которых она не могла отказаться – она не могла ослушаться свою бабушку, несмотря на то, что ее глаза кричали о сожалении и наша невысказанная связь становилась все крепче.
Джетро больше не было. Но Жасмин была.
И я научилась любить и ненавидеть ее за то, что она помогла мне.
Ее помощь не была любовью, поцелуями и нежными украденными моментами. Нет. Ее помощь заключалась в выборе наказания, для которого я была достаточно сильна, чтобы выжить. Сохраняя меня живой как можно дольше, чтобы найти какой-то выход из этого безумия.
Худшей частью моего наказания было то, что Вон все это видел.
Он был свидетелем того, что делали Хоуки.
Теперь он знал, чему я подвергаюсь.
Его крики были тем, что разрушало меня: не смех Бонни или самодовольные смешки Ката, ни даже безумное кудахтанье Дэниэля.
Любовь – это то, что разрушало меня больше всего.
Любовь была окончательным разрушителем.
Но как бы я ни старался отпустить его...я не могла.
– Ты раскаиваешься, Нила? Согласна ли ты выплатить последний долг?
Я извивалась в своих оковах, задыхаясь от ужаса, когда Дэниэль повел меня к гильотине. Вокруг меня стояли бесплотные призраки моей уничтоженной семьи, их отрезанные головы парили над трупами.
Над пустошью раздался вой. Была ли это смерть? Или это была надежда?
Скоро я это выясню.
– Нет, я не раскаиваюсь!
Кат подошел ко мне. Его лицо скрывала черная маска палача. В руках он держал тяжелый сверкающий топор, отполированный и заточенный, готовый разрубить мне шею.
Наклонившись ко мне, он поцеловал меня в щеку.
– Слишком поздно. Ты уже мертва.
– Нет!
– О, да. – Дэниэль усмехнулся, толкнув меня вперёд. Гильотина превратилась в нечто ужасное. – Вставай на колени.
Я рухнула на колени, рыдания душили меня.
– Не надо, пожалуйста, не надо!
Никто не слушал.
Бонни сжала мои плечи, заставляя меня наклониться и посмотреть на плетеную корзину внизу. Ту самую корзину, в которую скатилась бы моя голова.
– Нет! Нет! Стой! Не делай этого!
– До свидания, Нила Уивер.
Топор взметнулся вверх. Солнце поцеловало его лезвие.
Он опустился вниз, разрезая воздух…
Меня разбудил звонок.
Слабый звон в тяжелой пелене темноты. Мое сердцебиение громыхало, как тарелки, а руки сжали горло.
– Нет ... – бриллианты все еще держали меня в плену. Моя шея все еще была цела.
– О, слава Богу.
Я все еще жива.
Это всего лишь сон…
Или это было предчувствие?
Я закашлялась, прогоняя его.
Моя лихорадка принесла много галлюцинаций за последние день или два: образы Джетро, входящего в мою комнату. Смех Кестрела, когда он учил меня прыгать на Мот. Вещи, которых не могло быть. Но которых я отчаянно хотела.
А также страх и смятение. Пытки не прекращались, они доставляли Кату удовольствие...И мой разум продолжали мучить меня, когда я была одна.
Звонок раздался снова.
Я знаю этот звук...но откуда.
Я устала и чувствовал себя разбитой. Я не хотела двигаться больше никогда, но глубоко внутри, мне удалось найти силы, чтобы выбраться из моего гнезда, сделанного из постельного белья, и потянуться под подушку.
Возможно ли это?
Мои пальцы вцепились в телефон, сердце громыхало будто барабанные тарелки. Ритм неуверенно лязгал, пропитанный болезнью и делающий все возможное, чтобы сохранить мне жизнь. У меня заложило нос, слезились глаза, болело все тело.
Я была больна.
Как и моя надежда, сдалось и моё тело, подцепив страшный микроб и приковав меня к еще одной слабости.
Я заболела гриппом четыре дня назад. Через день после того, как Бонни рассказала мне, что произойдет. Двадцать четыре часа спустя
Я видела, что случилось с Элизой на этих ужасных фотографиях. Но все это не имело значения, если звонок сигнализировал о том, в чем я так отчаянно нуждалась.
В течение нескольких дней я надеялась получить от него весточку. Но каждый день я испытывала разочарование. Я столько раз разряжала аккумулятор, погружая себя в транс мягким голубым свечением экрана, желая, чтобы появилось сообщение.
Я щурилась в темноте, истощенная и слабеющая от пережитого. К счастью, сегодня утром лихорадка достигла апогея. Я приняла теплый душ и сменила постельное белье. Я была слаба и шаталась, но все еще цеплялась за обещание Джетро.
Я жду тебя. Я все еще здесь.
Экран засветился. В моем сердце зародилась новая жизнь, и я впервые за целую вечность улыбнулась.
Неизвестный номер: «Ответь мне. Скажи мне, что ты в порядке. Я в порядке. Мы оба в порядке. Мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно знать, что ты все еще моя.»
Я уронила телефон.
И разрыдалась.
Так долго мир за пределами Хоуксриджа был погружен во тьму. Никаких сообщений от моего отца. Никаких писем от моих помощников. Я уже была мертва – недостойна вибраций или звуков переписки.
Но я не была мертва.
Ещё нет.
Сколько бы раз я ни умирала в своих ужасных кошмарах, я все равно была здесь.
Джетро нашел способ написать мне.
Шмыгая носом и вытирая слезы тыльной стороной ладони, мне потребовалось несколько минут, чтобы я смогла ответить
Иголочка и ниточка: «Со мной всё хорошо. И стало ещё лучше теперь, когда я знаю, что с тобой всё в порядке».
Я нажала "отправить".
Моя болезнь и лихорадка больше не имели значения. Если я проигнорирую его, он исчезнет. У меня не было времени болеть теперь, когда Джетро дал мне стимул поправиться.
Он придет за мной?
Неужели все это закончится?
Я хотела сказать так много, но внезапно мне стало нечем поделиться. Я не могла рассказать ему о последних днях. Я никогда не поделюсь с ним, потому что не хочу причинять ему боль больше, чем он уже ощущал.
Мой разум вернулся назад, заставляя меня заново пережить ужас с тех пор, как Бонни показала мне судьбу Оуэна и Элизы.
Моя дверь открылась.
Жасмин сидела, держась одной рукой за дверную ручку, а другой за обод колеса.
– Нила…
В тот момент, когда я увидела ее, я поняла, что должно произойти что-то ужасное. Мой позвоночник сжался, и вышитая бисером ткань, над которой я работала, выпала из моих рук.
– Нет. Что бы это ни было, я не буду этого делать.
Она опустила глаза.
– У тебя нет выбора.
Я вскочила на ноги.
– У меня есть выбор. Выбор свободной воли. Что бы эта ведьма ни думала сделать со мной, она не может!
Жасмин съежилась в своем кресле – странная смесь извиняющегося разочарования.
– Она может и сделает это. – Ее бронзовый взгляд встретился с моим. – Я держала тебя подальше от Дэниэля, но не могу держать тебя подальше от Бонни. – Она отвела взгляд, ее голос был полон дурных предчувствий. – Все будет еще хуже, Нила. Мне никогда не рассказывали точные детали долгов – я не мужчина, и поэтому Бонни настаивала, чтобы я была защищена от такого насилия, но я знаю, что Кат планирует что-то большое. Мне нужно найти способ спасти тебя раньше…
Я не хотела слушать, но ее боль придала мне сил.
– Тебе нужно, чтобы я тянула время, починяясь...
– Да. – Она тяжело вздохнула. – Прости меня, но у меня нет выбора, как и у тебя. Что бы ты ни думала.
У меня не было ответа. Но моё тело знало. Последняя отчаянная попытка сбежать.
Мои ноги двигались сами по себе, отступая назад, пока я не уперлась в стену. Мне хотелось кричать и драться. Мне хотелось вышвырнуть ее за дверь и запереть ее навсегда.
Но спрятаться было негде. Никто не спасет меня. Только время могло сделать это. Времени, которого не было ни у Жасмин, ни у Джетро, ни у Вона, ни у меня.
– Ты что-нибудь слышала о нем? – Мои руки сжались в кулаки на обтянутых джинсами ногах. Большой серый джемпер, который я носила, не мог растопить лед вокруг моего сердца. Мой разум продолжал соединять образы Джетро и Оуэна. Элиза и я.
Их гибель была ужасной – особенно ее.
Бонни сказала, что мое наказание начнется немедленно. Она не солгала.
– Нет. – Она перекатилась еще дальше через порог. – Мы договорились о минимальном контакте. Это к лучшему.
Это имело смысл, даже несмотря на то, что это была самая трудная вещь в мире.
Если бы я только могла поговорить с ним. Это сделало бы меня намного храбрее.
– Нила, пойдем со мной. Не позволяй ей увидеть твой страх больше, чем это необходимо. Это будет больно, но не повредит тебе. Даю тебе слово. Ты выдерживала и худшее.
– Я пережила и худшее, потому что знала, что Джетро причиняет мне боль. В каком-то смысле это придавало мне сил.
Она грустно улыбнулась.
– Я знаю, что его здесь нет для того, чтобы разделить твою боль, но я здесь. Я не оставлю тебя. Повернувшись в кресле лицом к двери, она протянула руку. – Я займу его место. Мы пройдем через это вместе.
Мои плечи поникли.
Разве у меня был выбор?
Я дала обещание остаться в живых и ждать возвращения Джетро. Его сестра была на моей стороне. Я должна была доверять ей.
Я молча последовала за Жасмин из комнаты Уивер в столовую.
Мы вошли, не говоря ни слова.
Колеса Жасмин скользили по толстому ковру, пока мы обходили большой стол. В отличие от времени приема пищи, в красной лакированной комнате не было ни еды, ни людей. Портреты Хоуков смотрели масляными глазами-бусинками, пока Жасмин вела меня к вершине большого пространства, где стояли Кат и Бонни.
Они холодно улыбнулись, понимая, что снова победили.
Между ними стоял стул.
Бонни сказала, что первые наказания будут легче.
И снова я была глупа и наивна.
Кресло передо мной веками использовалось для получения информации и признаний. Мучительное орудие для любого – невиновного или виновного. Это было обычное устройство, но при этом абсолютно смертельное в зависимости от того, как его использовать.
Неужели Бонни подозревает, что я что-то скрываю?
Но что именно?
Это была ее попытка раскрыть мои секреты?
Она никогда их не узнает.
Мое сердце забилось быстрее. Кровь застыла у меня в жилах.
Стул не был гладким или хорошо обтянутым велюром или атласом. На самом деле, дизайн высмеивал саму идею роскоши.
Каждый дюйм был покрыт крошечными шипами и гвоздями, вбитыми в дерево. Сиденье, спинка, подлокотник, подставка для ног. Каждая точка блестела в лучах послеполуденного солнца. Каждая игла зловеще острая, только и ждущая, чтобы проткнуть плоть.
Я с трудом сглотнула, заставляя себя скрыть свой ужас. Жасмин была права. Их удовлетворение было вызвано моей реакцией. Я была сильнее, чем это – чем они.
Я не позволю вам получать удовольствие от моей боли.
– Ты знаешь, почему платишь эту плату, Нила?
Мои глаза устремились на Ката. Он стоял, уперев руки в бока, и его кожаная куртка впитывала лучи заходящего солнца.
Я отрицательно покачала головой. Сила голоса покинула меня.
Все мое мужество убить их исчезло, как предатель.
– Это потому, что ты должна быть избавлена от своих мерзких замыслов и желаний причинить нам вред. Это потому, что ты стала причиной смерти двух Хоуков. – Бонни подошла ближе, постукивая тростью по ужасному креслу. – Наряду с погашением третьего долга, ты должна выдержать несколько дополнительных мер, чтобы убедиться, что ты должным образом осознаёшь свое место в нашем доме.
Я вздрогнула, когда Бонни провела распухшими пальцами по моему бриллиантовому ожерелью.
– Ты уже полгода живешь в нашем гостеприимстве. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это проявить немного благодарности. – Схватив меня за клок длинных волос, она подтолкнула меня к этой варварской штуковине. – А теперь сядь и будь благодарна.
Жасмин встала рядом со мной, протянув руку, чтобы помочь мне опуститься на шипы. Я поблагодарила свою предусмотрительность за то, что надела джинсы. Плотная джинсовая ткань в какой-то степени защитит меня.
Слегка дрожа, я повернулась, чтобы сесть.
К сожалению, Кат, должно быть, прочел мои мысли.
– Ах, ах, Нила. Не так быстро. – Схватив меня за локоть, он поднял меня обратно. -Это было бы слишком просто.
Мое сердце остановилось.
Смеясь, он потянул меня за пояс.
– Сними одежду.
Жасмин сказала:
– Отец, шипы причинят достаточно боли…
– Этого недостаточно. – Его взгляд был способен испепелить ее.
Вздохнув, Жасмин повернулась ко мне.
– Сними их. – Вытянув руку, словно вешалку, она прищурилась. – Быстро.
Стиснув зубы, я принялась возиться с подолом джемпера. Я должна была бы чувствовать себя комфортно голой рядом с этими людьми – это случалось достаточно часто – но, когда меня попросили раздеться, на глаза навернулись яростные, унизительные слезы.
Тяжело дыша, я стянула с себя джемпер и расстегнула джинсы. Проводя ими по ногам, я вздрогнула от пронизывающего воздуха. В столовой в внушительном камине ревел огонь, но пламя не погасило зимнего холода.
За моей спиной раздался оглушительный удар.
О, нет!
Взгляд Ката упал на инкрустированный рубинами кинжал, лежащий на виду.
Мне хотелось свернуться калачиком и умереть. Я так привыкла к тому, что он упирается мне в спину, что забыла о ноже.
Кат хитро улыбнулся мне и наклонился, чтобы поднять его.
Быстрее!
Присев на корточки, я подобрала клинок прежде, чем он успел это сделать. Его глаза расширились, когда я помахала им перед его лицом.
– Не прикасайся ко мне.
Он усмехнулся.
– На твоем месте я бы этого не делал, Нила.
Мой рот наполнился слюнями при мысли о том, чтобы каким-то образом вонзить нож в сердце сразу всем.
Уколов воздух между мной и Катом, я прорычала:
– Я должна была сделать это еще несколько месяцев назад. Я должна была убить тебя, как только встретила.
Его тело напряглось.
– Просто попробуй. – Его глаза блеснули, когда он посмотрел мне за спину. – У тебя есть два варианта. Попробуй напасть на меня и заплати. Или отдай нож и заплати.
– Я лучше убью тебя и выиграю.
– Да, но этого никогда не случится.
Щелкнув пальцами, он приказал:
– Колор, забери нож.
Я резко обернулась, но было уже поздно. Колор, один из братьев Black Diamond, которого я видел раз или два, выдернул кинжал из моей руки, как погремушку у ребенка. Мои пальцы пульсировали пустотой, когда Колор протянул лезвие Кату.
Моя борьба окончена.
Я пыталась.
Мое единственное восстание закончилось, и какова же была награда?
Боль и унижение.
– Спасибо, Колор.
Колор кивнул и вернулся в свое убежище у камина. Большой камин в стиле рококо почти полностью скрывал его из виду, создавая иллюзию уединения.
Страница 18
Кат помахал лезвием у меня перед носом.
– Довольно интересное приспособление, чтобы носить его в джинсах, Нила.
Проведя острым краем по моему воротнику, его лицо потемнело.
– Ты не только нарушитель спокойствия, но и вор.”
Положив кинжал себе за пояс, он злобно улыбнулся.
– Я припомню это для будущих платежей.
Стоя в черном лифчике и трусиках, я зажмурилась. Все шло не так, как я планировала. Где было мое мужество – вера в то, что я вонжу этот клинок в его сердце, как только представится такая возможность?
Мой шанс был упущен.
– Избавься от лифчика, – сказал Кат. – Если только ты не хочешь, чтобы я воспользовался ножом, чтобы помочь тебе.
Мои руки легли между лопаток, хватая застежку.
Бонни закашлялась.
– Нет, я так не думаю. Не снимай нижнего белья.
Мои глаза распахнулись.
– Что? – Кат нахмурился.
Она сморщила нос.
– Вид голой сточной крысы испортит мне аппетит.
Кат усмехнулся.
– У тебя странные идеалы, мама.
Она фыркнула.
– Извините, если я предпочитаю наслаждаться едой, не испытывая отвращения.
Снова стукнув тростью по стулу, она добавила:
– Садись. И молчи. Подумай о том, что ты сделала.
Жасмин подтолкнула меня вперед, идеально играя роль врага.
Холод скукожил мою кожу, сжал мое сердце и заставил покалывать пальцы ног, когда я согнула колени и села. Я едва сдержала крик, когда тысячи игл вонзились в мои ягодицы и бедра.
Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу, будто паря над острыми, колющими иглами.
– Перестань бороться с неизбежным, Нила. – Кат шагнул за спинку стула.
Я напряглась.
Затем я вскрикнула, когда он надавил мне на плечи, жестоко прижимая меня к иглам. Притянув меня к себе, он обнял меня одной рукой за грудь, стоя сзади.
Его горячее дыхание доносилось до моего уха.
– Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в кожу?
Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных огоньков, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.
Бонни схватила меня за запястья, выдернула мои руки вперед и прижала их к шипастым подлокотникам. Все кресло ощетинилось, причиняя боль.
– Хватит! – Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к иглам и обернув вокруг меня кожаные наручники.
Она не могла смотреть мне в глаза, возясь с пряжкой.
– Это не для того, чтобы убить тебя, так что я не буду затягивать слишком сильно. Это просто чтобы удержать тебя на месте.
Непрошеные слезы текли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться – я держала каждую мышцу напряжённой, чтобы шипы не проникали дальше в мою плоть.
– Не сопротивляйся, Нила. – Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться в сторону. – Будет легче.
Легче?
Каждый дюйм моей кожи болел. Мое чувство осязания переключалось со спины на предплечья, икры и задницу. Оно не могло различить, какая часть тела болит сильнее всего. Я не могла сказать, кровоточат ли определенные участки, проколоты ли они, или иглы затупились от старости и стали мягкими, вместо того, чтобы колоть.
В любом случае, это было ужасно. Я хотела немедленно покинуть кресло. Я бы снова заплатила первый долг, потому что, по крайней мере, тогда боль приходила волнами...а сейчас она лишала меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превратилась в дрожащий сгусток агонии.
Задыхаясь, я дышала через нос. Мой рассеянный разум подпрыгивал, как своенравный мячик для сквоша, не давая мне усмирить свою тревогу.
Кат усмехнулся и опустился передо мной на корточки.
– Начало – это самая легкая часть.
Поднявшись, он нежно поцеловал меня в щеку.
– Просто подожди и увидишь, что произойдет, когда часы начнут тикать вперёд.
Он посмотрел на Бонни.
– Как долго мы договорились, мама?
Бонни посмотрела на изящные золотые часики на запястье.
– Элиза мучилась два часа во время ужина.
Кат усмехнулся.
– Прекрасно. Пусть будет три.
***
Я вернулась в настоящее, закашлявшись. Мои пальцы растирали заживающие струпья, усеивающие, как созвездия, заднюю часть бедер, спину и руки. Язвы сменились с пылающих на зудящие, когда мое тело начало заживать, но иглы оставили на мне гораздо больше следов, чем это было заметно.
Даже сейчас, несколько дней спустя, я все еще ощущала многочисленные укусы.
Я засыпал, фантомно ощущая иглы, вонзающиеся в меня, и просыпалась, тяжело дыша, мечтая оказаться в ловушке в гробу, усеянном миллионами игл.
Три часа в этом кресле были худшими тремя часами в моей жизни.
Я должна быть польщена тем, что они старались изо всех сил, чтобы уничтожить меня. Я оказалась аномалией, проблемой, которую они не ожидали. Я разрушила их грандиозные планы и привела в действие то, что никто не должен был терпеть.
И это было только начало.
В ту ночь, после железного стула, я заболела страшным гриппом.
У меня не было сил. Я почти ничего не ела. Мне не хватало солнечного света и любви.
Жизнь с таким злом и негативом разрушила мою иммунную систему, вызвав озноб и боль во всем теле.
И не было никого, кто ухаживал бы за мной.
Мне не позволяли увидеть Вона. Жасмин пропала.
Всё остальное превратилось в размытое пятно, когда я съежилась на пропитанной потом кровати и задрожала.
Моя комната никогда не была такой холодной. У меня не было сил разжечь огонь, а даже если бы и было, мне не дали свежих дров, чтобы сделать это.
Я замерзла, проголодалась и отчаянно хотела уйти. Я попыталась вспомнить, какой была моя жизнь до Хоуксриджа, до ухода Джетро, до смерти матери. Но у меня не было ничего. Все эти счастливые воспоминания были пустыми.
Неизвестный номер: «Бл*ть, я скучаю по тебе. Зная, что с тобой все в порядке...не могу выразить, как я благодарен. Это правда? Она оберегает тебя?»
Мое сердце упало. Я была в порядке. Я была сильнее, чем выглядела, но не настолько храброй, как мне казалось.
Я снова закашлялась, сотрясаясь от тошнотворной дрожи.
Джетро, я хочу рассказать тебе все.
Рассказать, что ты для меня значишь.
Рассказать, что они со мной сделали.
Я хотела поплакать у него на плече и разделить с ним свою ношу – уничтожить то, что я пережила, чтобы я могла отпустить и забыть. Вместо этого я заперла всё в себе и сохранила свои секреты.
Иголочка и ниточка: «Да, я в безопасности. Она была великолепна. Они меня не тронули. Не беспокойся обо мне. Просто поправляйся.»
Скрывать правду от Джетро – это самое меньшее, что я могла для него сделать. Я вздрогнула, не в силах избавиться от воспоминаний о том, что случилось, когда меня привязали к железному стулу.
Братья Black Diamond в течение часа подвергали меня пыткам. Они смотрели на меня с сочувствием, но не пошли против приказа Ката не подходить ко мне. Кроме Фло, я не разговаривала ни с кем из братьев после стрельбы. Им было приказано держаться на расстоянии, лишая меня любого союзника, которого я могла бы найти.
