Текст книги "Четвёртый долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
С меня хватит. Я покончу с этим.
– Выкладывай, Жасмин. Прямо сейчас, бл*ть.
Мне нужно было уйти. Я был достаточно силен, чтобы убить Ката и украсть Нилу.
Жасмин громко фыркнула.
– Поговори со мной!
В ее голосе сразу же появились слезы.
– Я ... я пыталась, Джет. Я сделала все, что могла.
Моя кровь превратилась в мокрый снег.
– Что они с ней сделали?
Только не третий долг. Черт, если они прикоснутся к ней ...
Голос Жасмин был полон слез и горя.
– Они лгали мне. Они сказали мне, что я буду присутствовать при каждом наказании. Сегодня я узнала, что это неправда.
– Какие наказания, Жасмин? – Комната стала тесной. Мой пульс зашкаливал. – Что они сделали?
– Бонни заблокировала лифт для технического обслуживания. Я не могла спуститься вниз, Джет. Я…
У нее вырвался громкий всхлип.
К черту все это.
– Что они сделали?! Она жива? Черт возьми, поговори со мной!
– Они мучили ее, Кайт. Мне так жаль! Так жаль.
У меня не было зимней одежды. Ничего, кроме спортивных штанов и футболки, которые мне дали. Но мне было все равно.
Я бы, бл*ть, голышом побежал в Хоуксридж, если бы пришлось.
– Пусть Флоу немедленно приедет сюда. Пусть он принесет одежду и припасы. Я хочу, чтобы он был здесь через час. Ты меня слышишь?
Она подавила рыдание.
– Я ... я скажу ему. Кайт ... они использовали старое оборудование. Они использовали его на Элизе на тех фотографиях. Ну ты понимаешь?
Я замер.
– Какого хрена они использовали?
Жасмин замолчала.
– Что они использовали, Жасмин?!
– Железный стул, уздечка, «Дочь мусорщика».
Она снова заплакала.
– Мне так жаль, Джетро. Я сделала все возможное, чтобы утешить и поддержать ее. Но я не мог сказать "нет". Я не могу допустить, чтобы они узнали, что ты ... – снова слезы.
Противоречивые эмоции пронзили меня. Я ненавидел то, что она не смогла спасти Нилу. Но в то же время я все понимал. Это было слишком много, чтобы просить у моей искалеченной сестры. Слишком много для любого, кто живет в этом сумасшедшем доме.
– Что еще, Жасмин?
Ее голос дрожал.
– Сегодня ночью ... они причинили ей боль. Я пыталась остановить это, но не могла. Я даже не знала, пока не стало слишком поздно.
Мое сердце разбилось вдребезги.
– Сегодня ночью. Черт, Жасмин. Что случилось сегодня ночью?
Она громко шмыгнула носом.
– Они воспользовались вилкой еретика. Она ... поскользнулась.
– Дерьмо!
Вилка была смертельной. Одно путешествие и это была смерть. В голове у меня поплыли образы шейного бандажа, висящего на горле обвиняемого, заставляющего его сутками держать голову высоко. Смертоносные острые шипы вонзались в грудину и горло, только ожидая усталости или падения, чтобы пронзить сердце и челюсть.
– Это ... это еще не самое худшее, – пробормотала она.
Мое тело превратилось в лаву и ненависть.
– Черт возьми! Что еще они могли сделать?!
– Часть четвертого долга. Они ... Они…– она не смогла закончить фразу.
Нет.
Нет.
Черт возьми, нет!
Я сорвал больничный браслет и превратился из пациента в гневного мстителя.
Им это с рук не сойдет.
Не в этот раз.
Они, мать их, мертвы.
– Пусть Флоу приедет сюда. Я возвращаюсь домой.
***
Несколькими часами ранее…
– Очень мило, что ты присоединилась к нам, Нила.
Кат сцепил руки перед своими черными джинсами. Его волосы цвета «соли и перца» блестели от света канделябров, расставленных по комнате.
Дэниэль подтолкнул меня вперед. Я споткнулась о кроваво-красный ковер в центре комнаты. Я закашлялась, в то время как мои глаза обсматривали ещё одну комнату Хоуксриджа, в которой я никогда не была.
Янтарные шторы и бронзовые акценты. Военные памятные вещи, а также несколько стеклянных шкафов с пистолетами Люгера и окровавленными лентами, оставшимися от давних сражений. В воздухе витали пылинки, слегка кружась от тепла, исходящего из камина. Низкий потолок и темно-оранжевые стены делали помещение уютным, полным истории и артефактов.
– Пришло время перейти к следующему этапу...тебе не кажется? – Кат отхлебнул коньяк из своего бокала. – У тебя было время, чтобы расплатиться за несколько мелких грехов, но мое расписание отстает, и я не могу больше откладывать предстоящий сюрприз.
Вертиго попыталось утянуть меня, но я изо всех сил старалась держаться прямо. Яростные слезы застыли в моих глазах, сверкая, как кинжалы, но не осмеливаясь упасть.
Я не буду плакать.
Не для них.
Ни для кого.
– Тебе понравится сюрприз, Уивер. – Дэниэль рассмеялся, кружа вокруг меня, как стервятник. – Мы скоро отправимся в небольшое путешествие.
Поездка?
Куда?
Зачем?
Бонни поерзала на стуле у камина. Шерстяное одеяло покрывало ее колени.
– Не порти сюрприз, Баззерд. Она скоро все узнает.
Кислое недоверие и ненависть заполнили мой рот.
– Что бы вы ни задумали, я надеюсь, что вы организовали себе похороны.
Кат поперхнулся выпивкой, Дэниэль расхохотался. Обняв меня за плечи, он прошептал:
– Ты становишься такой веселой. Мне нравится эта твоя сторона.
–Какая сторона? Та, которой на тебя наплевать?
Болезнь сделала меня слабой, но Джетро сделал меня сильной. Его послания и заверения в том, что у нас есть будущее, позволили мне стать храброй.
Проведя своим мерзким языком по моему подбородку, Дэниэль склонил голову набок.
– Нет, та сторона, которая делает вид, что ей все равно, но это не так. – Его пряный лосьон после бритья делал воздух неприятным.
Было уже поздно, и я думала, что избежала еще одной ночи в этом гадючьем гнезде. Когда он пришел за мной, я обдумывала, как покончить с этим. Сидя на кровати, одетая для сна, я больше не думала о пустом. В моем матерчатом сундуке был спрятан большой кусок черного хлопка, на котором мелом были выведены каракули о том, как убить каждого Хоука.
Яд.
Стрельба.
Избиение.
Я рассматривала все варианты, и Жасмин даже предложила мне воспользоваться ее личным пистолетом. Она сказала мне, что если Кат умрет неестественной смертью, то вместе с ним умрёт и наследство, и будущее его детей. Она сказала мне, что его последняя воля и завещание в значительной степени всё портили. Тем не менее, она верила, что я смогу найти способ, чтобы каким-то образом спасти всех.
Наши отношения превратились во взаимную связь. Она была моей опорой. Я была опорой для неё.
– Знаешь, почему мы вызвали тебя сюда, Нила? – Кат улыбался. – Угадай, что ты заплатишь сегодня вечером?
Нет…
Джетро…
– Прежде чем мы начнем, мы устроим небольшое шоу. – Дэниэль оставил меня стоять на ковре и направился к маленькому столику, покрытому черной скатертью. – Я уверен, что как только ты увидишь, что находится здесь, ты поблагодаришь свои гребаные звезды, что у тебя есть сила, чтобы помешать нам их использовать.
Мое сердце бешено колотилось, перекачивая кровь по венам.
– Какая сила?
– Повинуйтесь и делайте то, что мы говорим, и они останутся чисто декоративными. – Сняв тряпку, Дэниэль схватил что-то и спрятал за спину. – Знаешь, что это такое, Нила?
Я ненавидел этот вопрос.
Каждый раз, когда я слышала его, это доставляло мне еще больше мучений.
Мне хотелось разобрать предложение, сжечь гласные, разорвать согласные. Я больше никогда в жизни не хотела слышать эту мешанину слов.
Держа голову высоко, я не смотрела на него.
– Тебе лучше ответить мне, Нила. – Дэниэль подошел ближе и остановился передо мной. Его голос забивал гвозди в мой гроб.
Я посмотрела в его демонические глаза, ноздри раздувались от гнева. Я сжимала и разжимала кулаки.
– Нет, я не знаю, что это такое, и мне все равно. Ты как чертов ребенок, ждущий родительского одобрения.
Бонни усмехнулась.
– О, сегодня я преподам твоему языку хороший урок.
– Верни меня обратно в мою комнату. Мне надоело играть.
Рассмеявшись, Дэниэль поймал меня за запястье и крепко прижал к себе.
– Не так быстро, Уивер.
Поглаживая мой сосок сквозь белую ночную рубашку, он пробормотал:
– Ты забыла, кто спас тебя прошлой ночью? Ты была такой уставшей. Я скажу тебе. «Дочь мусорщика» свела бы тебя с ума, если бы я не вмешался. – Он ущипнул меня. – Это я расстегнул железо и отпустил тебя.
Он прав.
Его забота о моем благополучии могла бы показаться доброй и заботой, если бы он не был тем, кто ударил меня ивовым прутом, когда я была согнута и заключена в ужасное средство пытки «Дочь мусорщика».
Ему было поручено научить меня хорошим манерам после того, как я отказалась есть с ними. Ему было велено заставить меня истекать кровью.
Удивительно, но он этого не сделал.
Он был счастлив, просто видя мои слезы.
Однако, по словам Ката, это портило всё удовольствие.
«Дочь» должна была сокрушать своих жертв. Моя голова была склонена к коленям, железные прутья были мучительны, медленно затягивались лебедкой, складывая меня в роковое оригами.
– Чего ты от меня хочешь? Благодарности? Награды за милосердие? Чего?
Дэниэль прищурился, протягивая предмет.
– Чего я хочу, Нила, так это чтобы ты мне подыграла.
Я фыркнула, не в силах скрыть отвращение.
– Подыграть тебе, пока ты пытаешь меня? Конечно, почему я об этом не подумала?
Мой взгляд упал на предмет. В кои-то веки я понятия не имела, что это такое. Я не помнила, чтобы видела его в книге пыток, которая принадлежала Ви.
Напрягая спину, я сказала:
– Я же говорила тебе. Я понятия не имею, что это такое. Убери это от моего лица.
Он проигнорировал мою команду, улыбаясь, как Чеширский кот.
– Хороший. Это дает мне шанс научить тебя кое-чему для разнообразия.
Ты многому меня научил, Баззерд.
Как ненавидеть.
Как жаждать смерти.
Как спланировать твою кончину.
Дэниэль рассмеялся, поглаживая круглое медное устройство со штопором посередине и лепестками, расположенными вместе с маленькой круглой ручкой. Оно выглядело довольно старомодно, по-варварски.
– Это «Груша страданий». – Он сунул его мне под нос. – Когда-нибудь видела такое раньше?
– Я только что сказала тебе, что не знаю, что это.
Он просиял.
– Позволь мне показать тебе, как это работает.
Я отшатнулась, когда он взял грушу и повернул маленький рычажок внизу. Лепестки медленно раскрывались наружу, образуя болезненный четырехлистный цветок.
– Это хитроумное устройство имеет три применения.
Я с трудом сглотнула, когда он продолжал расправлять лепестки.
– Использование номер один было для лжецов и подстрекателей. Грушу втискивали им в горло и медленно раскрывали, пока не сломается челюсть.
Я содрогнулась.
– Использование номер два было для геев или священников, которые нарушили свою веру. Грушу засовывали им в задницу и широко раскрывали, пока их задница не разрывалась.
Он засмеялся, раскрыв грушу полностью.
– Третий вариант был для женщин. Прелюбодеи и монахини, которые лгали о том, что они девственницы для своего Бога или верных супругов. Их засовывали им во влагалище, и только после того, как они были растянуты, они были признаны достаточно раскаявшимися, чтобы заслужить «Колыбель Иуды» или «медного быка».
Я закрыла глаза. Я не хотела представлять себе остальные орудия пыток. Я не могла этого вынести. Я видела фотографии «медного быка» – беднягу засовывали внутрь бронзовой статуи и разжигали под ней огонь. Жертва поджаривалась заживо, в то время как дым от обугливающихся останков вырывался через ноздри быка.
Я вздрогнула.
Его пальцы ласкали мою щеку.
– Не волнуйся. Сегодня я им не воспользуюсь. Просто хотел показать и рассказать, помнишь? – Хихикая, он положил «грушу страдания» на боковой столик.
– Ты должна себя хорошо вести, Нила, – сказал Кат. – Один неверный шаг и придётся использовать одну из этих игрушек. Поняла?
Я нахмурилась, не удостоив его ответа.
Джетро…
Думай о нём.
Что бы они ни планировали сделать сегодня вечером, это будет терпимо до тех пор, пока мой разум ищет способ освободиться.
Дэниэль помахал следующей вещью у меня перед носом.
– Есть зацепка?
Я покачала головой, с каждой секундой ненавидя его все сильнее.
– Это называется "Потрошитель груди". – Дэниэль раскрыл приспособление, представляющее собой два зловещих шипа. – Его вонзают в женские сиськи, прокалывая их.
Мои соски заныли, когда кровь побежала быстрее.
– А потом их вырывали так быстро и так сильно, как только возможно. – Он продемонстрировал это быстрым рывком. – Больше никаких сисек.
Поглаживая этот ужасный предмет, он рассмеялся.
– В средневековой Англии женщинам приходилось нелегко. Разве ты не согласна?
С этим я была согласна.
Я молча кивнула.
Я ожидала продолжения рассказов об орудиях пыток, но Дэниэлю стало скучно.
Бросив «Потрошитель груди», лязгнувший о «грушу страдания, он посмотрел на Ката.
– Я могу начать, или ты хочешь, чтобы я сначала сделал что-то еще?
Что они задумали?
Как бы то ни было, он честно предупредил меня. Я должна была использовать эти знания в своих интересах. Мой разум наполнился ужасными планами. Если я останусь без присмотра, то смогу использовать «Потрошитель груди» на нем, а затем воткну грушу страдания в горло Бонни. Кату придется подождать, или я могла бы проткнуть его кочергой от черного мраморного камина.
Кат сложил пальцы домиком.
– Можешь начинать, Баззерд.
Дэниэль хлопнул в ладоши.
– Слышишь, Нила? Мне разрешили. Чертова сестра проделала хорошую работу, чтобы держать тебя вне пределов досягаемости, но сегодня она не приглашена.
Он ухмыльнулся.
– Она также не приглашена на секретный сюрприз, который мы приготовили для тебя. Это будет только для тебя, меня и Ката. Жасмин думает, что она победила. Но её не будет с нами. – Его золотистые глаза потемнели. – А это значит, что меня никто не остановит.
Отвращение пробежало по моему телу.
Он говорит о третьем долге.
– Продолжай, Дэн, – пробормотала Бонни.
Дэниэль ходил вокруг меня.
– Не торопите меня, бабушка. Я наслаждаюсь собой. – Он собрал мои длинные волосы, играя ими.
Я никак не могла сделать и шага.
– Ты очень хорошенькая, Нила. Я понимаю почему Джетро думал своим членом, а не мозгом.
Поглаживая мои волосы, он вдохнул мой запах.
– Но в отличие от моего сломленного брата, я могу сохранять спокойствие рядом с тобой.
Все его тело пропахло жадностью и обжорством – не едой или деньгами, а властью над чужой жизнью.
Моей жизнью.
Он убрал руки от моих волос, схватив меня за запястья.
– Из-за этого я тебе не доверяю. А сегодня все дело в послушании.
Я ахнула, когда он дернул мои руки за спину, связывая их веревкой, которую я не заметила. Я извивалась в его объятиях, желая убежать от того, что будет дальше. Вот и весь мой план по их уничтожению.
– Не делай этого.
Мой голос был полон ярости. Не забирай меня у Джетро, когда он только что вернулся ко мне. Получить такую любовь и надежду, дарованную, а потом отнятую, было верхом жестокости. Я ненавидела свою судьбу. Я презирала свою карму.
Дэниэль громко рассмеялся, его баритон эхом отражался от стен кабинета.
– Не волнуйся. У тебя есть полный контроль над сегодняшним вечером.
– Ты все время это повторяешь. Что это значит?
Развернув меня в своих объятиях, он погладил меня по щеке.
– Я имею в виду, что у тебя будет выбор того, что произойдет.
– Если у меня есть выбор, то я выбираю, чтобы это закончилось. Прямо сейчас.
Он усмехнулся.
– Не все так просто, Уивер.
Мои запястья боролись с веревкой. Я заставила себя не обращать внимания на дискомфорт и быстро нарастающий страх. Мое несчастье не имело значения для Дэниэля. Он видел только то, что хотел – девушку для пыток и одобрение папы на это.
Все кончено.
Джетро вернулся из мертвых. Но было уже слишком поздно.
Кат поставил свой бокал на боковой столик и выпрямился.
– Ты готова начать, Нила? Готова заплатить четвертый долг?
Какой ответ я могла дать? Я онемела. Я забыла, как говорить, потому что слова никогда не спасали меня. Только действия помогут, но и этого я сделать не могла. Мои руки были крепко связаны.
Дэниэль подтолкнул меня вперед. Кат поймал меня, но я отказалась смотреть ему в глаза. Вместо этого я посмотрела ему через плечо – спина прямая, подбородок дерзко вздернут.
Золотистые глаза Ката вспыхнули.
– Я принимаю это как "да".
Усмехнувшись, он погладил моё бриллиантовое ожерелье. Он наклонился ближе, его дыхание эхом отдавалось в моем ухе.
– Это новая эра, Нила. И мне не терпится поделиться с тобой своими секретами, когда мы доберемся туда, куда направляемся. Сегодня вечером ты заплатишь самую легкую часть четвертого долга. А потом ... ты заплатишь остальное.
Страница 21
Я вздрогнула. Глубина депрессии, из которых я выполза, пытались вернуть меня обратно. Я должна была выглядеть сильной, даже если не чувствовала этого.
– Куда мы едем?
– Ты узнаешь, когда мы туда доберемся. Но я скажу тебе имя ... Алмаси Кипанга.
Я сморщила нос. Это мне ни о чём не говорит.
– Что это за чертовщина?
Он улыбнулся.
– Увидишь.
Бонни встала. Стук ее трости был словно третий шаг, когда она медленно приближалась к своей семье и жертве. Ее карие глаза встретились с моими.
Без черного одеяла, покрывавшего ее ноги, был виден ее наряд: темно-бордовая юбка и темно-коричневый жакет. Циничные мысли бушевали в моей голове. Она носит цвета, на которых не видно крови.
Мое сердце беспорядочно билось.
Что, черт возьми, они будут делать?
Бонни улыбнулась, показав пожелтевшие зубы и слишком много самодовольного возбуждения.
– Давайте начнем, хорошо?
Дэниэль намотал мои волосы на свой кулак, дергая за них. Длинные пряди обвили его запястье, связывая нас вместе.
– Я готов.
Ужас поглотил мои рефлексы, лишив меня разума.
Думай.
Должно же быть что-то…
Я могу позвать Жасмин. Я могу кричать так громко, чтобы протеже Бонни услышала и спасла меня и молить Бога.
Но тогда я разрушу и ее жизнь тоже.
Сколько еще людей должно было умереть, прежде чем все это закончится? Кестрел умирал. Джетро выздоравливал. Жасмин уже заплатила больше, чем требовалось.
Бонни щелкнула пальцами. Дверь позади меня открылась, и шарканье ног возвестило, что у нас гости. Я затаила дыхание, когда гости направились к камину.
– Нет... – мое сердце остановилось, когда Вон вошёл в комнату, ведомый Маркизом. Его черные глаза встретились с моими, и на языке близнецов мы провели целую беседу. Возможно, это наш последний разговор.
Мне так жаль, Ниточка.
Мне так жаль, Ви.
Я люблю тебя.
Я тоже тебя люблю.
– Мистер Уивер собирается помочь нам получить первую часть четвертого долга, – сказала Бонни, прихрамывая ближе. – Ты заплатила за первого, второго и третьего – ну, не совсем, но мы еще вернемся к этому – ты заплатила долги за нашего предка, его дочь и сына. Но ты еще не заплатила за его жену.
– Что бы это ни было, просто оставь ее в покое. – Вон боролся, закованный так же, как и я. Руки за спиной, запястья сцеплены вместе – я чувствовала родство с ним, которого не было в других долгах.
Все это время я была сама по себе. Джетро был рядом со мной, но он не был членом моей семьи.
Это было что-то личное.
Мой брат увидит, с чем я имею дело.
Я ненавидела это, но и была благодарна.
Его присутствие заставило меня быть сильнее, чем я могла бы быть.
Джетро ... прости, что солгала тебе.
Кат прочистил горло.
– Дэниэль проинформирует вас о вашем уроке истории, и тогда мы начнем. Ты согласишься на этот долг, Нила. Так же, как ты согласишься на все остальное.
– Стой. Подожди! Оставь ее в покое. – Вон боролся с Маркизом, его глаза были безумными. – Что бы ты ни собирался делать, черт возьми, прекрати это. Она и так достаточно настрадалась!
Бонни вздохнула.
– Маркиз.
Здоровяк изогнул бровь, держа моего брата, словно муху на веревочке.
– Да, Мадам?
– Заткни ему рот.
– Конечно.
Маркиз отпустил Ви одной рукой и полез в задний карман. С нечеловеческой силой он прижал моего брата к своей груди и с силой воткнул черную бандану ему в рот.
– Подождите! – Я рванулась вперед, но Дэниэль дёрнул меня назад.
– Это только между нами. Отпусти его.
Бонни усмехнулась.
– О, его отпустят, хорошо.
Мое сердце замерло.
– Что вы имеете в виду?
Пожалуйста, не имей в виду смерть. Пожалуйста!
– Я имею в виду, что если ты правильно сыграешь в эту игру, то сегодня вечером Вон сможет вернуться домой.
Мое сердце вспыхнуло надеждой.
– Правда?
Смею ли я им верить?
Недоверие покачало головой, но жестокая искра оптимизма умоляла, чтобы это было правдой.
Бонни улыбнулась.
– Сыграй правильно, и он вернется домой нетронутым. Он вернётся к своей семье из-за твоей жертвы из любви.
Вон пробормотал что-то неразборчивое сквозь кляп.
– Однако, если ты будешь играть неправильно, он останется здесь. Он будет страдать вместе с тобой, и мы закончим его путешествие в тот же миг, что и твое.
Он умрет вместе со мной.
Этого никогда не случится. Я не могу нести ответственность за смерть моего брата.
– Даю слово, я буду играть. Сейчас же отправь его домой. Тебе не нужен он, чтобы заставить меня вести себя хорошо.
Я не могла смотреть на Вона, пока меняла свою жизнь на его. Он был бы полон вины и гнева из-за того, что не смог остановить меня.
Кат потер рукой рот.
– Если ты будешь хорошей девочкой, Нила, и он вернется домой, не думай, что он неприкасаемый. Не думай, что это милосердие или что мы упустили из виду его способность снова принести хаос в наш мир. Это еще один мат в игре, которую вы слишком глупы, чтобы понять.
Вопрос жёг мою грудь. Мне нужно было знать ответ, но в то же время это приводило к такой путанице.
– Но почему?
Кат замер.
– Но почему? Я только что объяснил тебе, почему – если ты не подчинишься…
– Нет, не это. – Я не могла поверить, что делаю это. – Зачем отпускать его? Я думала, ты оставишь его у себя, пока я не заплачу…
Мой голос затих.
Я знаю почему…
Кат усмехнулся.
– Ты сама ответила на свой вопрос, не так ли?
Моя голова стала тяжёлой, словно шар для боулинга, повиснув на моих плечах.
Вон уйдёт домой, потому что меня не станет. Какой бы сюрприз не придумал Кат...это был последний долг. Так или иначе, он верил, что сможет держать полицию на расстоянии. Что мой брат не разрушит их империю. Что он в безопасности, чтобы продолжать свои убийства.
Он сумасшедший.
Он действительно перешел от злости к безумству.
Вон извивался в объятиях Маркиза. Он брыкался, крича во весь голос, бессмысленные проклятия сыпались из его заткнутого рта.
– Заткни его, – огрызнулась Бонни.
Маркиз зажала ладонью нос и рот Вона, медленно душа его.
– Стой! – Я извивалась в объятиях Дэниэля.
– Не заставляй меня причинять тебе боль до того, как мы начнем, Уивер.
Я не могла оторвать взгляд от брата, когда его лицо порозовело, а глаза выпучились от нехватки воздуха.
Кат взглянул на свой золотой "Ролекс".
– Хорошо, давайте начнем. Сегодня вечером мне нужно быть в другом месте.
Дэниэль отпустил меня, и Маркиз отпустил свою руку. Вон с хрипом втянул воздух, когда Дэниэль встал между мной и Воном.
– Бабушка, кости?
Бонни медленно подалась вперед, артрит сковал ее тело. Вытащив из кармана куртки игральную кость, она протянула ее внуку. С глазами, приказывающими повиноваться и не оставляющими места для ошибок, она отступила назад.
Дэниэль выпятил грудь.
– Как ты знаешь, Нила, ты заплатила долги за первоначальную семью Хоуков, но не заплатила за клей, который держал семью вместе. Мать была причиной того, что мы превзошли вашу семью в богатстве, власти и звании. Однако прежде чем ты узнаешь, что она сделала, чтобы это произошло, ты должны узнать, через какую ежедневную борьбу она прошла, чтобы сохранить свою семью живой.
Кат гордо кивнул, давая Дэниэлю возможность быть в центре внимания.
В каком-то болезненном смысле урок истории был отсрочкой. Рассказ чудовища перед тем, как он съест меня на ужин.
– Ты не мать, поэтому я сомневаюсь, что ты поймешь это полностью, но эта маленькая игра докажет, на что она пойдет, чтобы спасти своих детей.
Дэниэль поднял кости.
– Для каждого броска я дам тебе два варианта. Вариант первый – у тебя есть возможность спасти себя. Вариант второй – у тебя будет возможность спасти своего брата. Ты узнаешь всю глубину сострадания моего предка. Она не была мученицей – она была святой. Ставя на первое место всех, о ком она заботилась.
Дэниэль покрутил кости в пальцах.
– Если была еда, она отдавала всё своей семье и морила себя голодом. Если было укрытие, она позаботилась о том, чтобы ее детям было тепло, а сама замерзала. Если была бы боль, она поставила бы своих близких на первое место и приняла бы наказание. Она действительно была образцовой женщиной.
Его голос стал глубже.
– И твои гребаные предки воспользовались ее добросердечием. Они мучили ее, контролируя её с помощью жизнями ее детей. Они делали все возможное, чтобы заставить ее страдать. Уивер использовал кости, похожие на эту, когда хотел, чтобы она что-то сделала. Трахнуться или спать в свинарнике. Ползти на коленях или голодать. Она была самым сильным представителем нашей линии, потому что не только никогда не ломалась, но и в одиночку разрушила репутацию Уивер, подружилась с монархом и обеспечила, чтобы имя Хоук стало одним из самых страшных и богатых в одночасье.
Он рассмеялся.
– Чертовски сильная женщина, да? – Его глаза потемнели. – Держу пари, что ты хотела бы быть хотя бы наполовину такой же сильной, как она.
Он не ошибся. Меня угнетали душевная печаль и физическая слабость последних недель. Я позволила им добраться до меня. Я сломалась.
Я слабая.
Знание того, что я происхожу из такой ужасной родословной, делало меня виновной в нашем богатстве и успехе. Наше процветание было построено на нищете других, но точно так же, как корона и церковь терроризировали свой народ, дворянство выбрало низший класс. Это было неправильно, но таков был мир в те времена. Развращенный властью и свободный для пыток.
Я не несу ответственности за их грехи.
Дэниэль ухмыльнулся.
– Каковы самые основные инстинкты матери? Что является основным требованием для рождения детей?”
Я поджала губы. Я не сводила глаз с Вона.
Защищаться от людей, которые причиняют им вред. Точно так же, как я буду защищать Ви от тебя.
– Мы все знаем, что работа матери – жертвовать собой ради своих детей. Давай посмотрим, сможешь ли ты быть такой сильной для своего брата. – Он сунул кости мне под нос. – Это не обычные кости. На них нет чисел. Видишь?
Я вздрогнула.
– Только два цвета. Красный и черный. Хочешь знать, что означают эти цвета?
Боже, пожалуйста, пусть это закончится.
– Красный цвет означает кровь – физическую дань, которой ты должна будешь расплатиться, чтобы твой брат избежал наказания за тебя.
Он усмехнулся.
– А черный – психологическая плата.
– Закругляйся, Дэн, – сказал Кат. – Давай продолжим.
Дэниэль кивнул.
– Прекрасно. – Он перебрасывал кости с ладони на ладонь. – Каким должно быть твое первое испытание, Уивер? Что-то легкое или трудное?
Вон пытался вырваться из рук Маркиза.
Я проигнорировала его. Дело было не в нем. Речь шла о том, чтобы я защищала его. Хоуки знали, что я приму любую плату, какой бы она ни была. Это был не выбор, а необходимость. Выносить боль самой было выполнимо, наблюдать, как мой близнец проходит через это...немыслимо.
Потирая подбородок, Дэниэль пробормотал:
– Я думаю, что мой первый бросок будет...
Встряхнув кости, он выпустил их. Пластиковая кость отскочила от толстого ковра и остановилась на черном.
Черный ... психологический.
Я напряглась, когда мысль осветила его лицо.
– У тебя есть два варианта, Нила, – ухмыльнулся он, глядя на Вона. – Первый – стоять тут и смотреть, как твой брат получит два удара в живот, любезно предоставленных Маркизом. Или…
Я выпрямилась во весь рост.
– Или что?
– Или...делать то, что моему предку приходилось делать каждую ночь. Она должна была трахаться со своим работодателем.
Мой желудок скрутило от отвращения. Мой язык пересох от ужаса.
– Я…я ... нет.
Дэниэль схватился рукой за свой член.
– Трахнешь меня за третий долг. Может, и привыкнешь к этому, сука.
Меня чуть не стошнило.
Вон извивался и стонал в своих узах.
Видение того, как я добровольно подчиняюсь Дэниэлю перед моим братом, вызвало слезы. Я не могу ... не могу…
Невероятно, но Бонни пришла мне на помощь.
– Я не собираюсь смотреть на это. Поцелуй его, мисс Уивер. Остальное приберегите для другого раза, без моего присутствия.
Мое сердце забилось, как у испуганного кролика.
Дэниэль оскалил зубы.
– Не одёргивай меня. Я заставлю ее делать все, что захочу.
Кат скрестил руки на груди.
– Только не сегодня. Ты получишь ее. И это будет гораздо лучше, чем быстрый трах на полу. – Он подошёл ко мне. Его глаза горели от таящихся в них секретов. -Мы будем там, где тебя никто не трогал. И ты сделаешь все, что мы скажем.
Вон сопротивлялся, когда Кат запечатлел мимолетный поцелуй на моих губах.
– А теперь иди поцелуй моего сына, если ты не хочешь, чтобы мы ударили твоего брата, и тогда мы сможем двигаться дальше.
– Ладно, поцелуй меня, шлюха, – проворчал Дэниел. – Но это должен быть не просто поцелуй, а что-то такое, что заставит меня поверить, что это серьезно.
Ви дернулся в объятиях Маркиза, стон в его груди был громкой мольбой принять наказание. Неужели он не видит? Я не смогла бы простить себя, если у меня был способ избавить его от еще большей боли, и я его не использовала.
Поцелуй – это ничто. Я смогу это сделать.
Это небольшая плата за благополучие моего брата.
Сцепив руки вместе, я связала себя крепче, чем веревка. Высоко подняв подбородок, я повернулась к Дэниэлю.
Он поднял бровь, заинтригованный и нетерпеливый. Его глаза медленно наполнились похотью, когда я пересекла небольшое пространство и встала перед ним на цыпочки. Его подбородок опустился, губы приоткрылись, но он не преодолел последнюю дистанцию.
Он ждал меня.
Он ждал, чтобы принять поцелуй, который я поклялась ему никогда не дарить —независимо от того, как сильно они пытались сломить меня.
Я чувствовала, будто изменяю Джетро.
Мне жаль.
Задержав дыхание, укрощая бурлящий желудок, я прижалась губами к его губам. Он был теплым и слегка соленым на вкус, но он не заставил меня углубиться и не засунул свой язык мне в горло.
Все зависело от меня.
Я должна заставить его поверить.
Иначе все было бы напрасно.
Отвращение вызывало у меня рвотный рефлекс. Мне хотелось отстраниться. Но я крепче прижалась губами к его губам, зажмурив глаза, чтобы не думать о том, кого я целовала.
Я сильнее этого.
Собрав последние силы, я облизала нижнюю губу Дэниэля.
Он застонал, когда я просунула язык ему в рот. Я не колебалась. Я научилась целоваться благодаря Джетро, который вызывал во мне желание.
Если Дэниэль хочет, чтобы я заставила его поверить, я сделаю это, черт возьми.
Его грудь поднималась и опускалась, касаясь моих сосков, напоминая мне о том, что сделал со мной Джетро. Гнев внутри него, казалось, уснул, убаюканный магией, благодаря которой я овладела ним.
Мне не хватало воздуха.
Я достигла своего предела.
Отстранившись, я плюнула на ковер у его ног.
– Ты мне поверил. Ты не можешь этого отрицать.
У меня перехватило дыхание, когда я торжествующе уставилась на его брюки.
