Четвёртый долг (ЛП)

Текст добавлен: 11 августа 2020, 01:30

Текст книги "Четвёртый долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

Жанры:

Эротика и секс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Ужин был подан, и я извивалась, когда вес моего тела медленно толкал меня на шипы. Укол каждого из них превратился в одно одеяло мучительного ужаса.

Подлокотники кресла были испачканы кровью, и я не осмеливалась взглянуть на пол, чтобы проверить, не капает ли она на ковер. Мне было жарко и холодно, я покрылась одновременно потом и мурашками. Мои мышцы напряглись, каждое подергивание посылало дикий огонь через мой организм.

А потом появился Вон.

Его глаза встретились с моими.

– Ниточка! – Он чуть не упал от ярости. – Бл*ть! Отпусти ее!

Ворвавшись в комнату, Ви двигался так быстро и яростно, что успел нанести удар кулаком в челюсть прежде, чем кто-либо отреагировал.

– Ви, не надо!

Часть меня была в восторге от того, что он ударил Ката. Другая же была в ужасе.

– Я в порядке. Не надо…

– Прекрати делать ей больно, чертов ублюдок! – Ви снова замахнулся, но промахнулся, когда Кат пригнулся и щелкнул пальцами, чтобы Black Diamond схватили Ви.

– Оставьте его в покое!

Мой крик не принес пользы.

Суматоха переросла в хаос. Мужчины отодвинули стулья. Мелькали кулаки. Послышалось ворчание.

– Стойте! Пожалуйста, остановись!

Они не остановились.

Мало того, что миллионы крошечных игл вонзались в мое тело, но я ещё была вынуждена смотреть, как моего близнеца бьют, пинают и оставляют задыхаться у моих ног.

Это заняло всего несколько минут.

Но наказание было суровым.

Я застонала и хлопнула себя по лбу.

Перестань думать об этом.

После железного стула меня заперли в моей комнате без бинтов и лечебной мази. Мне не разрешили видеться с Воном, и я лечила свои раны в теплой ванне, из которой у меня не было сил выбраться.

Я была измотана.

Они нашли способ, который действительно мог сломать меня навсегда.

Неизвестный номер: «Я вернусь, как только смогу. С каждым днем я становлюсь все сильнее. Еще немного, и все будет кончено. Я обещаю.»

Я вздохнула, прижимаясь к телефону. Лихорадка вернулась, обдавая мои внутренности холодным недомоганием. У меня было твердое намерение дать отпор. Я сделаю им больно. Я заставлю их заплатить.

Так или иначе, я сдержу свою клятву.

Но сколько ещё?

У меня осталось совсем немного времени, Джетро.

Каждый день был всё хуже.

Я действительно была Элизой, угасающей час за часом, чахнущей под пытками.

Глотая слезы, кашляя мокрыми легкими, я напечатала:

Иголочка и ниточка: «Я буду ждать тебя здесь. Каждую ночь я вижу тебя во сне. Мечтаю о более счастливых временах – временах, которыми нам еще не посчастливилось наслаждаться. Но мы сделаем это.»

Как будто судьба хотела прогнать эти мечты, доказать мне, что я должна была сдаться еще несколько месяцев назад, она вызвала воспоминания о том, что случилось на следующий день после железного стула.

Меня вызвали на кухню. Я думала, что у Флоу есть для меня хорошие новости, или Вон получил свободу. Мне потребовались последние силы, чтобы доковылять до кухни. Может быть, повар даст мне теплого куриного супа и лекарства от гриппа.

Вместо этого там меня ждала Бонни.

– Поскольку ты отказалась признаться в своих грехах на железном стуле, ты заплатишь противоположную цену.

– Исповедаться в своих грехах? – Я закашлялась. – Тут не в чем признаваться. Ты делаешь это для собственного больного удовольствия.

Она усмехнулась.

– Должна признаться, это довольно приятно.

Подойдя ближе, она схватила меня за руку и потащила через кухню к небольшой нише, где росли травы и мелкие растения.

Моя лихорадка превратила все в туман. Мой заложенный нос не давал мне нормально дышать.

Кат вышел из-за угла, размахивая чем-то в руках.

– Доброе утро, Нила.

Я напряглась, выдергивая руку из хватки Бонни. Глядя на них, я пыталась понять, что это может повлечь за собой. То, что было в руках Ката, сверкало зловещим серебром.

Моя кожа все еще ощущала боль от игл железного стула. Я едва держалась на ногах.

– Я больна. В кои-то веки смилуйся и позволь мне вернуться в постель. – Я кашлянула, чтобы доказать свою точку зрения. – Я ничего не добьюсь, если умру раньше, чем ты захочешь.

Кат усмехнулся.

– Твоё физическое здоровье больше не является моей главной заботой. – Он поднял блестящую маску и помахал ею из стороны в сторону. Его золотистые глаза светились надменным самодовольством. – Знаешь, что это такое?

Дрожь пробежала вниз по моей спине. Их ролевые игры постепенно приучали меня съеживаться, даже когда я яростно стояла перед ними. Жасмин здесь не было. Дэниэля тоже. Казалось, что старшее поколение взяло власть в свои руки.

– Хватит терять время. – Я снова закашлялась, ища выход. – Я не люблю игры в угадайку.

Я чихнула.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Бонни шлепнула меня сзади по бедрам.

– Не надо этих дерзких разговоров, шлюха.

Мое сердце дрогнуло от страха, а желудок превратился в камень. Противостояние им было своего рода пыткой – мимолетным афродизиаком, за которым быстро последовало удушающее сожаление.

Не важно, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить их, я не могу бороться с их властью надо мной.

Они забрали мой нож.

Я ненавидела быть беззащитной.

Я ненавидела быть такой слабой из-за собственного тела.

Черт бы побрал эту болезнь!

Кат подошел ближе.

– Это, Нила, поскольку ты отказываешься подыгрывать мне, называется «Узда сквернословия». – Он поднял её, ослепив меня, когда луч света упал на серебро. – Её надевали на блудниц и сплетниц за распространение лжи. Ею затыкали рот и лишали способности говорить, пока они не усвоят урок.

Каждый инстинкт кричал бежать.

Кого я обманываю? Я не могла бежать, когда мои легкие словно умирали.

Кат двинулся позади меня, наклоняясь, чтобы держать серебряную маску перед моим лицом.

– Позволь мне объяснить, как это работает.

Я пошатнулась, пытаясь высвободиться из его объятий. Как ему удалось так легко поймать меня в ловушку?

Грипп словно замедлял время, используя его против меня.

Мои глаза пожирали маску, уже понимая. В учебнике, который мне показывал Вон, когда мы были маленькими, был похожий инструмент. В отличие от средневекового предмета в книге, этот был довольно гладким и изысканным.

Но это не сделало его более приятным.

Две дырки для глаз, одна для носа, но все остальное было сплошное серебро. Там, где должно было быть отверстие для рта, торчал серебряный шип, довольно широкий и острый, готовый вонзиться мне в язык, чтобы заставить замолчать или вызвать рвотные позывы. Задняя сторона была изогнута, чтобы держать череп своей жертвы, заключая голову в свои отвратительные объятия.

Кат покачивался у меня за спиной, вдыхая запах моих волос.

– Ты уже поняла, как это работает, не так ли? – Поднеся маску поближе, он усмехнулся. – Хорошо. Это избавит от ненужных разговоров.

– Надень на неё, Брайан. – Бонни зашаркала вперед.

Мое сердце забилось быстрее, когда серебро приблизилось.

– Нет, подожди! Я не смогу дышать! У меня заложен нос.

– Да, ты должна. Открой широко рот. – Кат сжал мои руки, когда я попыталась убежать. – Сделать это. Иначе я просто буду причинять тебе боль, пока ты этого не сделаешь.

Мои легкие болели, когда Кат сжал меня сильнее. Я билась и стонала, но это не помогало.

– Остановитесь, пожалуйста!

Мир потемнел, когда ледяной металл коснулся моего лица.

– Нет! – Я сжала губы, не давая шипу войти в рот.

Но Бонни все испортила, ударив меня по голени своей тростью.

– Аааа!

Боль заставила мои губы широко раскрыться, приветствуя серебряный клин.

Я подавилась и рванулась прочь, только успев ударить спиной Ката. Холодный металл на моем языке вызвал спазмы во всем теле. Вода хлынула из моих глаз, и я поперхнулась.

Его локти уперлись мне в плечи, удерживая меня на месте.

– Не сопротивляйся, Нила. Нет смысла сопротивляться.

Я боролась.

Но он был прав.

В этом не было никакого смысла.

Все, что я могла сделать, это заткнуться и сделать все возможное, чтобы дышать.

Бонни завела заднюю часть маски мне за голову, закрепив ее крошечным висячим замком у моего уха.

В тот же миг, меня поглотила самая страшная клаустрофобия, которую я когда-либо испытывала. Головокружение погрузило меня в темноту, бросая меня на пол. Я снова подавилась.

Это приводило в ужас. Становилось всё хуже. Я была в ловушке.

У меня еще сильнее заложило нос.

В голове стучало.

У меня зазвенело в ушах.

Меня поглотил страх.

Я потеряла контроль.

Я кричала

И кричала.

Кат отпустил меня.

Я больше ничего не видела, не слышала и не обращала внимания.

Мои крики громко отдавались в ушах. Я булькала, кашляла и звала на помощь. Мой заложенный нос не пропускал кислород: я вдыхала и выдыхала, превращая свои крики в поток отравленного воздуха.

Я задыхалась.

Я была в панике.

Я впала в безумие.

Мой мир превратился во тьму. Хоуксридж-холл с его широкими портиками и акрами земли слился в одну крошечную серебряную маску. От моего дыхания быстро образовался конденсат. Меня тошнило снова и снова.

Я потеряла все, что делало меня человеком.

Мои крики перешли в всхлипы.

Я сейчас умру.

Каждый вдох был хуже предыдущего. Я упала на бок, когда головокружение усилилось.

К горлу подступила тошнота.

Не надо блевать.

Если бы я это сделала, то захлебнулась бы. Я не могла дышать через рот. Только два крошечных отверстия в носу, которые не давали достаточно кислорода.

В памяти всплыли образы ныряющего табурета.

Это было так же плохо. Так же отвратительно.

Клаустрофобия становилась все гуще, тяжелее, прожигая дыры в моей душе.

Я не могла этого вынести.

– Выпустите меня!

Слова звучали ясно в моей голове, но штырь, давивший на язык, делал их искаженными и ломаными.

Слабые звуки смеха заглушили шипение моего неистового дыхания.

Мои руки метнулись к застежкам, борясь, дергая. Я рвала на себе волосы и чесала шею, изо всех сил стараясь освободиться. Я сломала ногти, пытаясь открыть висячий замок. Крики и стоны продолжали вырываться наружу.

Я не могла произнести ни слова, но это не мешало мне озвучивать свой ужас.

Бонни пнула меня, смеясь еще сильнее.

– Я думаю, что час или два в узде пойдут тебе на пользу. А теперь будь хорошей девочкой и терпи свое наказание.

Едва слышный звонок спас меня.

Мое сердце снова задохнулось, вспомнив густой жар, всепоглощающую панику уздечки. Я никогда не хотела снова пережить это. Никогда.

Ты свободна. Все кончено.

Я не думала, что это возможно, но уздечка была еще хуже, чем стул. Даже воспоминание об этом заставляло стены деформироваться, словно сжимая меня в тисках.

У меня появилась новая болезнь – клаустрофобия.

Неизвестный номер: «Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь. Помнишь, как я тебя называл? Моя непослушная монашка? Боже, я был такой задницей. Я влюбился в тебя уже тогда. Мне кажется, я был влюблен в тебя еще до того, как увидел.»

Все былые страхи и испытания прошлой недели исчезли. Страх был сильной эмоцией, но он не имел ничего общего с любовью.

По моим щекам потекли новые слезы.

Страница 19

Ты даже не представляешь, как сильно я хочу снова стать прежней.

Чтобы только беспокоиться о модных линиях и неоплаченных заказах, или о том, заказал ли Вон достаточно серых пуговиц. Такие легкомысленные проблемы -такие легко решаемые проблемы.

Не то, с чем я имею дело сейчас.

Мое сердце разбивалось снова и снова. Наказания медленно разрушали мой разум и тело, превращая их в развалины, пригодные только для сна или смерти.

Иголочка и ниточка: «Я так тебя люблю.»

Неизвестный номер: «Я люблю тебя больше. Я люблю тебя каждым вздохом и каждым ударом сердца, которым живу. С каждым днем я люблю тебя все больше.»

Мурашки пробежали по моему телу от головы до кончиков пальцев ног.

Иголочка и ниточка: «Как бы я хотела, чтобы ты был здесь. Я бы поцеловала тебя, прикоснулась к тебе и заснула в твоих объятиях.»

Неизвестный номер: «Если бы ты заснула в моих объятиях, я бы обнимал тебя всю ночь, оберегая тебя. Я бы вторгся в твои сны и убедился, что ты принадлежишь мне, и дал бы тебе будущее, которого ты заслуживаешь.»

Иголочка и ниточка: «Чего я заслуживаю? Какое будущее ты себе представляешь?»

Неизвестный номер: «Ты заслуживаешь всего, что у меня есть, и даже больше. Ты заслуживаешь счастья на вершине счастья. Ты заслуживаешь защиты, обожания и уверенности, что мы никогда не расстанемся. Ты заслуживаешь чертовски многого, и я собираюсь дать тебе все это.»

Я вздохнула, чувствуя, как меня словно накрывает самое теплое и мягкое одеяло. Джетро, возможно, и не был здесь физически, но духовно он был здесь. Его нашептанные слова были объятиями, а забота – сладчайшим из поцелуев.

Иголочка и ниточка: «Просто скажи мне, что мы пройдем через это. Скажи мне, что мы будем вместе и состаримся вместе, и построим такую жизнь, которую никто не сможет отнять у нас снова.»

Его ответ занял некоторое время, но, когда зазвонил мой телефон, он каким-то образом отдал мне все, что его семья отняла у меня. Он развеял все воспоминания об ужасных событиях и дал мне надежду.

Неизвестный номер: «Я не только хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, но и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей. Я хочу, чтобы ты была моим любовником и лучшим другом. Мы пройдем через это. Все это скоро закончится. И когда это произойдет, все изменится к лучшему. Я собираюсь провести остаток своей жизни, оправдываясь перед тобой, Нила, и доказывая, что ты взяла труса и заставила его захотеть стать героем. Твоим героем.»

Мои губы дрожали, а счастливые слезы навернулись на глаза.

– Я люблю тебя, Кайт, – прошептала я.

Уставившись на свой телефон, я снова и снова перечитывала его сообщения. Как бы мне ни хотелось сохранить их, я должна была удалить.

Я не могла рисковать тем, что Кат обнаружит их.

У меня не было выбора.

Умри или убей.

Борись или проиграй.

Словно убивая себя, я перетащила всю переписку в корзину и почистила её.

Приди и спаси меня поскорее.

Давай покончим с этим, пока не стало слишком поздно.

Мое счастье внезапно рухнуло, когда стены обступили меня со всех сторон. Мой разум вернулся назад, погружая меня в старые воспоминания.

Я не могла оторваться от пола. Я не знала, в какую сторону идти. Я не могла дышать. Я не могла говорить. Все, что я могла делать – это держаться за плитку и противостоять головокружению и клаустрофобии.

Сердце выбивало бешенный ритм.

Я потеряла сознание.

Это было благословением.

К тому времени, когда Бонни вернулась, чтобы снять замок, я уже не могла говорить связно.

Покачав головой, я потерла лицо.

Сколько мучений перенесла Элиза, прежде чем она "очистилась"?

Неизвестный номер: «Черт возьми, Нила. Ты мне так нужна. Мне нужно показать тебе, как сильно я тебя люблю. Как сильно я скучаю по тебе.»

Мое сердце было разорвано в клочья без него.

Иголочка и ниточка: «Ты мне тоже нужен. Так сильно. Слишком. Когда мы снова будем вместе, я собираюсь ...»

Какой-то шум заставил меня поднять голову.

Нет!

Мой взгляд упал на незащищенную дверь.

Пожалуйста, нет!

Самое ужасное было в том, что я была настолько больна, что у меня не было сил отодвинуть комод, чтобы защитить себя.

Телефон ожил в моих руках, требуя моего внимания.

Входящий звонок с неизвестного номера. Ответить?

Устройство настойчиво вибрировало, умоляя меня принять его вызов.

Джетро…

Моя душа рыдала. Мне так, так, так сильно хотелось ответить.

Но я не могла.

Выключив экран телефона, я засунула его под подушку.

Ты не удалила последнее сообщение.

Дверь распахнулась.

Слишком поздно.

Появился Дэниэль, самоуверенный и со злорадной усмешкой на лице.

– Пришло время для следующей игры, Нила. И мы не можем опоздать.

***

Я склонился над братом.

Трубки и кардиомонитор делали его похожим на какого-то франкенштейновского монстра – собранного из кусочков человека, которого я когда-то называл другом, живого только лишь благодаря какому-то волшебству и удачи.

Его кожа была слегка желтоватого оттенка, губы потрескались и высохли, приоткрывшись, чтобы трубка могла проникнуть в горло.

Врачи делали все, что могли – залатали его и поддерживали биение его сердца. Теперь все зависело от него.

Прошло полторы недели. Десять мучительно долгих дней. Если бы не регулярные сообщения Нилы, я бы сошел с ума от беспокойства.

Ее сообщения держали меня в здравом уме.

С каждым часом я становился все сильнее. Я подбадривал себя, пока боль не уменьшилась, и моё тело не стало более выносливым. Каждую минуту я строил план своей игры и каждую секунду думал о Ниле.

Она ответила ночью. Мы оба под одним небом, пишем при свете звезд, посылаем запрещенные послания. Она была в том мире, в котором я жил раньше. Я был в могиле, отправленный туда моим отцом.

И все же ничто не могло разлучить нас.

Скоро мы оба будем свободны.

Однако ее сообщения были не такими, как раньше. Когда Нила была еще дома с отцом и братом, она была робкой и легко смущалась. Она была такой милой и чертовски соблазнительной в своей невинности. Но теперь в её текстах была недосказанность. Она так много скрывала, говоря мне только то, что я хотел услышать.

Это было чертовски неприятно.

Почему ты не отвечаешь на мои звонки, Нила?

Каждый раз, когда я набирал номер между нашими сообщениями, она всегда игнорировала меня и исчезала. Как будто лгать мне в сообщениях это было всё, на что она была способна.

Мне нужно было поговорить с ней. Мне нужно было узнать правду.

Что мне действительно нужно, так это выбраться из этого гребаного места.

Мой бок заныл, напоминая мне, что я могу сойти с ума от нетерпения, но я все еще не был достаточно силён, чтобы сражаться.

Черт возьми.

Монитор сердечного ритма Кес никогда не прекращал своего непрерывного монотонного писка. Я хотел, чтобы этот звук изменился, сигнализируя, что он просыпается.

Я взял его руку и сжал со всей силы.

– Я здесь, приятель. Не сдавайся.

Другой рукой я обхватил свой торс, нежно сжимая ребра. Луиль сказал, что мне повезло, что пуля прошла так чисто. Он не мог объяснить траекторию пули, по которой она не задела жизненно важные органы, но я мог. Полет в воздухе и поворот, чтобы спасти мою сестру, сохранил мне жизнь.

Пуля не нашла идеальную мишень.

Проведя пальцем по сморщенной коже сквозь тонкий хлопок футболки, которую мне дали, я стиснул зубы. Сегодня утром мне сняли швы. Они прекратили давать мне антибиотики и объявили о хороших новостях.

Я быстро поправлялся.

Я согласился, что это хорошая новость. Я потребовал выписаться пораньше.

Но Луиль только рассмеялась, как будто меня следовало отправить в психушку, а выписать из больницы. Его эмоции доказывали, что он доволен моим выздоровлением, свидетельствуя о его профессионализме целителя, но в то же время он ясно дал понять, что, если я подожду ещё несколько дней, – это не убьёт меня.

Чего он не знал, так это того, что его слова были слишком близки к истине.

Кес же…

Я снова сжал его пальцы. Он так и не проснулся. Он провел в искусственной коме почти две недели, давая своему телу время восстановиться. Пуля вошла ему в грудь, разорвав левое легкое и раздробив несколько ребер. Осколки костей проткнули и другие нежные ткани, гарантируя, что его телу потребуется больше времени и сил на восстановление, чем моему.

Его левое легкое приняло на себя весь удар, сдуваясь и захлебываясь кровью. Он был на аппарате искусственной вентиляции легких с момента прибытия. Луиль сказал, что, если он подхватит пневмонию из-за того, что его организм настолько слаб, они мало что смогут сделать.

Я не мог думать об этом "что, если".

Пока что он дышал. Он выжил.

Ты пройдешь через это, брат. Я верю в это.

Ты всегда был сильнее.

Луиль также сказал, что Кес был жив благодаря пулевому ранению малого калибра и тому, что ребро приняло большую часть удара. Он сказал, что на удивление трудно убить кого-то из пистолета, несмотря на рассказы, и продолжил рассказывать мне сказку на ночь, совершенно непрошеную, о войне банд в Южном Лондоне. В шестнадцатилетнего парня было выпущено пять пуль. Одна застряла в черепе, другая повредила сердце, но он остался жив и выздоровел.

Кес тоже так сможет. Я должен был сохранить эту надежду.

Мягкий свист воздуха, вдуваемого в разбитое тело брата, успокоил мои нервы. Хотя он еще не проснулся, я предложил ему свою компанию.

Быть рядом с ним – это не просто дружеское общение.

У меня была цель.

Мои чувства рассеялись, ожидая, что почувствую его мысли или эмоции. День за днем я надеялся, что он проснется. Я хотел почувствовать любую его боль или страдание, ведь если бы я мог чувствовать его, то это означало бы, что он будет жить.

Однако, как и вчера, я не ощущал ничего, кроме пустоты.

Вздохнув, я пригладил его непослушные волосы.

– Тебе станет лучше. Вот увидишь. Ты никуда не денешься, Кес. Я этого не допущу.

***

Маленькая игра Дэниэля оказалась крестиками-ноликами.

Но выигрыша не было ни при каких обстоятельствах.

Поначалу я отказывалась играть, но вскоре он убедил меня, что это не выход. Жасмин ничего не могла с этим поделать. Она была зрителем, а я – пешкой для развлечения.

Бонни называла это семейным вечером.

Вечер, проведенный в игорном зале, где была предпринята попытка получить третий долг. Они играли в Скрэббл, «Монополию» и карты, не обращая на это ни малейшего внимания.

Кат самодовольно улыбался всякий раз, когда я вздрагивала от воспоминаний о той ночи, разглядывая стены и клетчатый ковер.

Кестрел был таким добрым и благородным. Джетро был так раздосадован и обижен.

Жасмин изо всех сил старалась удержать меня в целости и сохранности, но в ту ночь Дэниэлю была предоставлена полная свобода действий. Его правила: играть в игру, которую он хотел, или вместо этого получить поцелуй.

И не просто поцелуй. Слюнявое влажное чавканье с языком, ныряющим в мой рот, доводящим до рвотного рефлекса, и руками, лапающими мою грудь.

После второго поцелуя я перестала бунтовать и начала играть.

Кат только рассмеялся.

Бонни кивнула, как львица, которая учит своего детеныша играть с едой.

Что-то сломалось глубоко внутри. Моя душа распалась на части, пытаясь сохранить мою последнюю силу и выносливость.

Мои воспоминания, мое счастье, моя страсть...все медленно иссякало, чем больше я пила их яд.

Так оно и было. Они побеждали. Я была так близка к тому, чтобы сдаться.

Они хотели, чтобы я подчинилась, играя в глупую игру? Хорошо.

Они победили.

Неизвестный номер: «Ты здесь? Я хочу поговорить с тобой.»

Это был уже седьмой его вопрос с тех пор, как мы начали переписываться на прошлой неделе.

Сколько дней прошло с тех пор? Четыре? Пять? Я потеряла счёт времени.

Каждое утро было новым испытанием, жаждущим сломить меня. Два дня назад Кат дал мне ведро ледяной воды и велел вымыть крыльцо Хоуксриджа, в то время как снежинки кружили в воздухе. Вчера Бонни вызвала меня к себе, заставив снять с нее мерки и сшить новое платье.

Я предпочитала драить крыльцо, а не делать этой ведьме платье, пользуясь теми навыками, которые она принижала.

Они делали и другие вещи.

Мое сердце наполнилось яростью и гневом – желанными после стольких лет слабости и горя.

Нет! Не думай об этом.

Я отказалась запятнать ими свой разум, когда наконец обрела минутный покой в одиночестве. Я бы не стала омрачать это драгоценное время с Джетро воспоминаниями о его демонической семье.

Стиснув зубы, я ответила:

Иголочка и ниточка: «Это небезопасно. Любой может услышать меня. Просто напиши сообщение...это проще.»

Я вздохнула, когда сообщение было отправлено.

Для меня было так просто лгать, чтобы он не знал, насколько всё стало плохо.

Неизвестный номер: «Чушь собачья. Я звоню тебе прямо сейчас. Если ты не возьмешь трубку, я попрошу Жасмин притащить тебе телефон, чтобы ты больше не пряталась от меня.»

Черт!

Сидя неподвижно на подушках, я подскочила, когда раздался входящий звонок.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Как я могу с ним разговаривать? Как я могла притворяться, что я все та же женщина, когда я превратилась в кого-то, кого не узнавала? Как я могла говорить спокойно и лгать сквозь зубы?

Я всегда была ужасной лгуньей.

Телефон подпрыгнул и заплясал в моей руке. Вибрация повторялась снова и снова.

У тебя нет выбора.

Проведя рукой по спутанным волосам, я нажала "принять". Сделав глубокий вдох, я поднес телефон к уху.

– Алло?

– Бл*ть.

Это проклятье попало мне в самое сердце, согревая, пробуждая счастье, которое я забыла, как ощущается.

– Нила...слава Богу, ты взяла трубку.

Он.

Мой друг. Моя родственная душа.

Почему я боялась говорить с ним? Почему я ждала так долго?

Свернувшись в клубок, я выдохнула:

– Джетро…

– Бл*ть, я скучаю по тебе.

Я закрыла глаза, борясь с нахлынувшей печалью.

– Я тоже по тебе скучаю.

Так невероятно сильно.

– Ты в порядке? Скажи мне правду. Я знаю, что ты что-то скрываешь от меня.

Не делай этого со мной, Кайт....

Я попыталась отвлечься, переводя разговор на него. Мое сердце подпрыгнуло от ужаса.

– Я в порядке. Как твои дела? Врачи были добры к тебе?

– Не меняй тему разговора. Скажи мне, Нила. Не заставляй меня умолять. – Он судорожно втянул в себя воздух. – Слышать тебя, знать, что ты там, а я нет – это чертовски убивает меня. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это успокоить меня правдой.

Успокоить его правдой? Я чуть не рассмеялась. Не было бы никакого утешения —только ложь могла бы сделать это. Вопиющая ложь.

– Кайт ... Честное слово, я в порядке. Жасмин проделала потрясающую работу. Она заставила Ката внести изменения в Долг по наследству, чтобы у неё был полный контроль.

Лгунья.

Только половина контроля. И не над долгами.

Последние две недели мне везло. Да, мне было больно, и я была измучена, но ни слова не было сказано о долге. Никакого получения третьего или намека на четвертый.

Пусть это продлится как можно дольше.

– Что они с тобой сделали?

Всё.

– Ничего. Честно, я жива и жду тебя. Я так счастлива, что ты в безопасности.

– Нила ... ты лжешь.

Я смахнула слезу.

– Как Кес? – Я едва слышно пробормотала. – Он поправляется?

Я спрашивала ежедневно об этом в своих сообщениях, но в ответ не было ничего нового.

Джетро вздохнул.

– Черт возьми, ты меня бесишь. – Он помолчал. – Нет, он все еще без сознания.

– Мне очень жаль.

– Ты можешь загладить свою вину, рассказав мне, как ты на самом деле.

Я посмотрела через всю комнату на аквариум с тропическими рыбками, плавающими в своем идеальном окружении без всяких помех. Они были свободны быть счастливыми. Но я отказывалась делать кого-то несчастным, когда он ничего не мог сделать.

– Не приставай ко мне, Джетро.

Не будь похожим на них.

Я опустила голову.

– Я жива. Это чистая правда. Я не счастлива. Это еще одна истина. Но что хорошего в том, чтобы рассказать тебе, что они сделали, когда ты ничего не можете сделать, чтобы исправить это? – Мой голос стал жестче. – Просто признай, что я в порядке, и двигайся дальше, хорошо?

Тишина.

Моё сердце бешено колотилось о ребра.

– Джетро?

– Мне очень жаль. Так чертовски жаль.

Я растаяла.

– Я знаю. Но это не твоя вина.

– Я заставлю их заплатить.

– Я знаю. Мы сделаем это вместе.

– Жаль, что я не могу обнять тебя. Поцеловать тебя. Мои руки пусты без тебя.

Я чувствовала ту же самую пустоту – ужасную пустоту, разрывающую меня на части своей ноющей необъятностью.

– Я бы все отдала, чтобы быть с тобой.

Мы оба замолчали. Что тут говорить, когда мы не можем говорить о том, что нам нужно? Какие слова могут дать утешение, когда впереди только боль?

– Как долго? – Наконец прошептала я. – Сколько еще времени пройдет, прежде чем я снова смогу тебя поцеловать?

– Слишком долго. – Джетро вздохнул. – Они сказали три недели, но я почти готов. Я не собираюсь ждать так долго. Это уже было слишком. Я отказываюсь оставлять тебя там хотя бы на час дольше, чем это необходимо.

Страсть в его голосе успокоила меня, хотя я и не верила ему.

Он думал, что успеет вовремя.

Я всеми фибрами души желала, чтобы он оказался прав.

Но внутри меня было что-то чудовищное...оно затягивало меня все глубже, говоря, что мое время истекает. Я не знала, откуда взялся этот зверь, отсчитывающий время, но он рычал все громче и громче.

Жасмин была права. Кат задумал что-то грандиозное. Дэниэль знал это. Бонни знала это. Я знала это.

Моя жизнь быстро заканчивалась.

Поторопись, Джетро.

Поторопись…

Пока не стало слишком поздно…

***

Просто девятнадцать часов, как я разговаривал с Нилой.

Я ждал до темноты, чтобы написать ей снова. Я почти разрывался на части от нетерпения. Единственное, что удерживало меня в больнице и не давало угнать мотоцикл и помчаться в сторону Хоуксриджа, – это продолжительная пульсация в боку.

Мне было лучше, но не на сто процентов.

Не то чтобы я должен был полностью исцелиться, чтобы уничтожить моего отца, но на этот раз я не буду глупым.

Я не хочу испортить свой сюрприз.

Наконец, после моего ночного осмотра и отвратительного больничного ужина, можно было спокойно написать Ниле, не опасаясь, что ее поймают.

Неизвестный номер: «Мне нужно поговорить с тобой еще раз. Я хочу прикоснуться к тебе, даже если это означает, что я не могу сделать это физически. Позвони мне.»

Услышав ее восхитительный голос прошлой ночью, я завёлся, разозлился, мои нервы были на пределе. У меня было такое чувство, будто это я с ножом гильотины над головой – наказанный желанием защитить и любить ее.

Страница 20

Мой член был твёрдым всю ночь, но я отказывалась удовлетворять себя.

Я хотел дождаться Нилу.

Мы можем предложить друг другу небольшую меру комфорта.

У меня никогда раньше не было секса по телефону, но, если бы это принесло хоть каплю удовлетворения в нашу разлуку, я бы попробовал.

Мое сердце сжалось.

Послания Нилы были такими самоотверженными. Она так беспокоится за нас с Кесом. Она почти не говорила о себе, сколько бы я ее ни умолял. Вчерашний разговор с ней только подтвердил мои подозрения. Она увиливала от ответов. И я чертовски ненавидел это.

Она что-то скрывает от меня.

После десяти минут ожидания, я попробовал снова.

Неизвестный номер: «Позвони мне. Ты мне нужна.»

Ни ответа.

Ни уведомлений.

Ничего.

Мое сердце стучало, истекая кровью с каждым тиканьем часов.

Неизвестный номер: «Ответьте мне. Ты в порядке?»

Ответа по-прежнему не было.

Снег хлестал в моей душе, все быстрее подталкивая меня к ужасному заключению.

Нила ... что случилось?

Городской телефон рядом с моей кроватью нарушил тишину.