Текст книги "Разрушай и подчиняй (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Я посмотрела вверх, попадая в ловушку его зеленых глаз.

– Дай мне что-то. Как ты хочешь, чтобы я тебя называл.

Лютик.

Я сразу отмела эту идею. Это было ценно для нас с отцом. Если я не смогу вспомнить его, то это единственное, что у меня осталось. Я не хотела мужчину, который казался заботливым и нормальным в одну минуту, и деспотичным чудовищем в следующую.

Я покачала головой.

– У меня нет предположений. Выбери сам.

Он ухмыльнулся.

– У меня не очень хорошее воображение.

Я отвела взгляд, опустила испачканную тряпку в воду и потянулась за другим полотенцем. Артур внезапно переместился, схватив меня за талию, и потянул на себя.

Он поморщился, когда мое тело распласталось на нем, грудь к груди, бедра к бедрам. Его мышцы затвердели, его кожа была горячей подо мной.

Я заерзала.

Он лишь прижал меня крепче.

– Ты понимаешь, что каждое твое движение меня распаляет. Видеть проблески твоего тела, места, которые должны быть скрыты. – Он обхватил мой затылок, притягивая ближе. – Ты не носишь нижнего белья под моей футболкой. У меня сотрясение и кровопотеря, но это не мешает мне думать о вещах, о которых я думать не должен.

Погодите, его футболка?

Я прекратила двигаться.

– Ты обвиняешь меня в том, что я доставляю тебе дискомфорт? Ты заставил меня раздеться. Помнишь?

Он холодно улыбнулся.

– Я не сказал ничего о дискомфорте. – Его лицо помрачнело. – Стоять передо мной голой – это одно, дразнить меня, пока заботишься обо мне – совершенно другое.

Мои легкие сжались.

Его ладони обхватили мои бедра, настойчиво прижимая к себе.

Я ахнула от твердости его эрекции, вдавливающейся в мой живот.

– Кажется, мое тело довольно быстро компенсировало потерю крови. – Я не могла говорить. – Это и был твой план? Убедить меня, что ты заботишься обо мне, чтобы я тебя отпустил? Из чувства этого, как его... порядочности? – Он обхватил мой подбородок, его глаза впились в мои. – Потому что если это твой план, Забывчивая Девушка, тогда ты совершенно меня не знаешь, – его голос понизился до смертельного шепота. – Я не знаю слово «порядочность». Жизнь выбила из меня это унылое слово, как и знания о прощении, доброте, а также, что правильно или неправильно.

Я вздрогнула от обещания в его тоне – оно сочилось неконтролируемыми чувствами... правдой.

Что бы ни случилось с ним в прошлом, это травмировало его так же, как меня ожоги.

– У меня не было плана, – прошептала я.

Он уперся в меня, врезавшись твердостью своего члена в мой клитор.

– Ты победила, не так ли, Забывчивая? Я почти голый, в импровизированной кровати из полотенец. Разве не этого ты хотела?

У меня перехватило дыхание.

– В моих намерениях не было спать с тобой.

– Чушь.

– Извини?

– Ты хочешь меня. Я видел это в твоих глазах в момент, когда мы встретились.

Злость потекла по моим венам.

– В момент нашей встречи, ты развязал мне глаза посреди смертей и сражения. В мыслях я была далека от секса.

Он опустил голову.

– Это не то, что я имел в виду, и ты об этом знаешь.

Вопреки себе, воспоминания о его руках на моих бедрах, напряжении между нами, когда он раздевал меня в лагере, вернулись.

Жар растопил мое сердце.

Страх вернулся слишком быстро.

Что если я замужем? Или обручена? Кого я предам, если позволю этому... злобному, испорченному незнакомцу изменить мои планы?

Я не знала, предохранялась ли я, или о своем сексуальном опыте.

Я ничего не знала.

Слезы снова защипали глаза, и по какой-то необъяснимой причине Килл отпустил меня.

Вскочив на ноги, я отбежала прочь. Я не могла перестать смотреть на эрекцию между его бедер.

Он ухмыльнулся, но это было грустно, и скрывало что-то, чего я не могла понять.

– Ты никогда больше не услышишь от меня этих слов, так что слушай внимательно.

Я промолчала.

Он сглотнул, будто эти два слова, которые должны быть второй натурой человека, причиняли ему физическую боль.

– Спасибо тебе, – пробурчал он, – спасибо за то, что не убила меня и не сбежала. Спасибо, что зашила меня, – глубоко вздохнув, он оттолкнулся вверх, и неуверенно поднялся на ноги. Он покачнулся, хватаясь за кресло, когда его занесло вперед.

Я подбежала, чтобы поймать его.

– Тебе нельзя вставать. Пока нельзя.

Он покачал головой.

– Я не собираюсь ночевать на полу в моем чертовом кабинете.

– Я принесла тебе одеяло. Я устрою тебя поудобнее.

Он покачал головой, на лбу пролегла глубокая морщина.

– Без вариантов.

Схватив меня, он закинул руки мне на плечи, используя меня, как опору.

– Отведи меня до кровати, Забывчивая Девушка. Я готов идти и оставить этот день в гребаном прошлом.

6 глава

Меня с ложечки вскармливали ложью всю мою жизнь. Я стал магистром, источающим вранье. И женщина, находящаяся в данный момент в моем доме – женщина, которая исцелила меня – пахла ужасно токсично. Аромат, от которого мне хотелось бежать от нее в одно мгновение и трахнуть ее в следующее.

Она заставила меня столкнуться лицом к лицу с реальностью, и я был недостаточно сильным, чтобы ей противостоять.

Она заставила меня оглянуться в прошлое своим обманом и страстным желанием.

– Килл.

– Нет. Нельзя!

– «Нет» – слово не из моего лексикона, малышка.

– Но ты должен быть...

– Я ничего не должен. Особенно, бл*дь, нянчиться с предателем.

 Запах дыма прокрался в мои чувства, как наркотик – ужасный, изнуряющий наркотик, который доводил меня до белого каления. Страх, которого я никогда не пойму, стискивал мое сердце до тех пор, пока я не стала задыхаться. Он забивал мои легкие до тех пор, пока я не вздохнула о помощи.

Затем треск и пламя горящей мебели гремели так громко, так пугающе громко.

– Помогите!

Холодный веселый хохот был единственной полученной помощью.

 – Гори, детка. Гори.

Я резко очнулась в больших руках, вырывающих меня из сна и бросающих меня в реальность, с которой я бы лучше не сталкивалась. Реальность, с которой я не связана.

– Ради бога, женщина. – Килл наклонился ко мне, его зеленые глаза впились в меня. – Прекрати орать.

Он.

Зеленые глаза моего любовника.

Зеленые глаза моего убийцы.

Прошлое вцепилось в меня, утаскивая назад в дым, пламя и боль.

Я кричала. Шлюзы моих слез, страхов и напряжения последних часов дрогнули, извергая все в громкий вопль.

Я рыдала.

Я кричала.

Разваливалась на части.

И я сделала это в одиночку.

Я была сплошным оазисом горя, когда Артур Киллиан мертвенно-бледный стоял рядом с моей кроватью. Вспышки вчерашнего вернулись, порхая вокруг меня будто снежинки воспоминаний.

Похищение.

Угроза быть проданной.

Накладывание ему швов.

Облегчение от душа и погружение в мягкую теплую постель.

– Ради Бога, перестань, – Килл покачал головой. – Прекрати это, или мне придется заткнуть тебя.

Я тут же остановилась. Мои слезы высохли, будто их никогда не существовало, и сбившееся дыхание отступило.

Он глубоко вздохнул.

– Намного лучше.

Его красивые зеленые глаза были красными и усталыми, но его лицо приобрело здоровый блеск, его длинные волосы были убраны назад от его лица. Его черная футболка прикрывала мою работу, но своим телом он в защитном жесте прикрывал свою правую руку.

Я посмотрела позади него, осматривая комнату, в которой я спала. Белые стены, прозрачные занавески и невзрачные украшения которые могли быть в любом отеле в любом городе мира.

Он запер меня здесь.

После мучительного подъема по лестнице, он оставил меня в этой комнате и запер на ключ. Он позволил мне заботиться о нем, а потом запер меня, как преступницу.

 Натягивая одеяло повыше, я щурилась от теплых лучей солнца проникающих в окно.

– Ты вообще-то должен носить слинг, чтобы мышцы не так болели, – я указала на его руку. – Ты не захочешь, чтобы швы разошлись.

Он отошел от кровати.

– Ты больше не моя медсестра. Поднимайся. У нас есть дела.

– Дела?

Он кивнул.

– Ты, может, и выиграла немного времени, чтобы заставить меня быть – ах да, это слово я ненавижу – благодарным, но у меня есть дела и вещи, которые я должен организовать.

Схватив одеяло, он пытался стянуть его с меня, но я вцепилась в него и не отпустила.

Он нахмурился.

– Надо кое-что сделать, милая, и я не собираюсь тебя здесь оставлять. Я тебе ни хрена не доверяю. Так что ты идешь со мной.

– Я спасла твою жизнь прошлой ночью, и ты до сих пор мне не доверяешь? – я обхватила руками свои ноги, прячась в теплое одеяло.

Что произошло со связью возникшей прошлой ночью? С перемирием?

Он ухмыльнулся:

– То, что ты спасла мою жизнь прошлой ночью и есть причина моего недоверия. – Двигаясь в сторону черного лакированного комода рядом с дверью в ванную, он рывком открыл ящик и вытащил оттуда несколько вещей. Пляжные шорты и очередную черную футболку, утверждающую: «МЕСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ СЛАДКОЙ».

Я наблюдала за ним. Он выглядел злым и печальным – ни следа от человека, которого я видела, хоть и мельком, прошлой ночью. Нельзя отрицать, что он мстит кому-то.

– Надень это. Мы сегодня купим тебе немного одежды.

– Теперь ты меня одеваешь?

– Ты хочешь гулять голая?

– Нет.

Он рванул к двери.

– Хорошо, напяливай чертову одежду.

Он внезапно изменил курс, зашагав назад к кровати. Он уже был одет в черные брюки, футболку и большие байкерские ботинки. Схватив конец одеяла, он сорвал его с меня, оставив раскрытую и охлажденную.

– Эй! – закричала я, когда он толкнул меня на спину и дернул подол моей футболки, раскрывая мою наготу под ней. Его глаза не остановились ни на моей киске, ни на груди, но замерли на татуировке украшающей всю мою левую ногу. Его ноздри раздулись, когда он прослеживал взглядом цвета от бедра и по всей длине ноги.

Его лицо потемнело, взгляд бурлил вопросами.

– Ты действительно ничего об этом не помнишь? – Он ткнул в мой таз, где россыпь кобальтово-синих незабудок весело танцевала среди черной тени дыма под ними.

– Нет.

Он ткнул на мои уродливые, лоснящиеся ожоги.

– А это? Скажи мне, ты помнишь как, черт возьми, горела. Кто это сделал? Что произошло?

– Я не знаю, как это произошло.

Гори, детка. Гори.

Я поежилась. Вырвавшись из его сильной хватки, я прикрылась. Он всю ночь думал о ней? Об этой загадочной девушке, которую я ему напоминаю?

– Ты уверена в этом? – Он выпрямился, возвышаясь надо мной. – А что если кто-то пытался убить тебя много лет назад? Могло это быть для тебя настолько травматично, что твое сознание отгородилось от этого?

Да. Нет. Я не знаю.

Зеленые глаза.

Зеленые глаза владеют ответами на все.

– Травма, пережитая мной, была перекрыта, когда меня схватили твои люди. – Я подняла руку, показывая ему небольшой ожог на нижней части предплечья. – Что-то случилось прошлой ночью. Я снова обожглась. Возможно, это запустило что-то в моей голове, вызывая амнезию.

– Это ты так утверждаешь. Твой последний шанс сказать правду. – Он наклонился, ища мой взгляд. – Твой последний шанс признать, что ты просто все выдумала. Я согласился не продавать тебя... пока. Я учту то, что ты помогла мне вчера. Скажи мне чертову правду. – Его поза указывала на то, что он был уверен будто это тщательно продуманный план. Его сильное тело было ожесточенным, он решил подловить меня.

Я опустила голову.

– Я говорю правду. Я правда ничего не помню. Тебе не кажется, что я бы предпочла знать кто я, черт возьми? Чтобы иметь возможность помнить мою семью, мое имя… мое предназначение в жизни?

Он отошел назад, холодно улыбнувшись, без следа сочувствия на лице.

– Что ж, я думаю, мы остановимся на прозвище Забывчивая Девушка. – Он поднял руку, указывая на меня.– Я узнаю, когда ты вспомнишь, милая. Я увижу это в твоих глазах, и когда я это сделаю, тогда мы обсудим твое будущее.

 Я стиснула зубы, ненавидя его за самодовольство, равнодушие, которыми он заменил небольшую связь, возникшую между нами прошлой ночью. У меня не было, что ему ответить.

– Одевайся. Мы опаздываем.

Без единого слова он вышел из комнаты, оставляя меня проскользнуть в пляжные шорты и футболку оставленные на краю кровати.

Тюрьма.

Я не знаю, чего я ожидала, когда Килл вытащил меня из дома, усадил сзади на свой мотоцикл и поехал вдоль оживленных дорог под жарким солнцем. Мысли, о возвращении в лагерь или поход на осмотр врача – которые, пожалуй, рекомендовался – даже идея поесть в ресторане не была притянута за уши.

Но тюрьма?

Это не пришло мне в голову.

Килл припарковал мотоцикл в предназначенном для парковки месте и забрал шлем, который ранее любезно дал мне.

У него были манеры джентльмена полностью завернутые в беспощадную жестокость преступника.

Его коричневая кожаная куртка скрывала под собой черный блейзер, надетый им поверх черной футболки, и брюки. Он выглядел, как плохой бизнесмен, который сбежал из офиса поиграть в бандита.

Но я знала правду. В нем не было никакого притворства.

Он пригладил руками свои длинные волосы, откидывая их назад, так, что это выглядело легко и стильно лишь от одного движения.

Я ненавидела то, как он мог выглядеть. На его коже был здоровый загар, его зеленые глаза излучали разумность, и его однодневная щетина была подстрижена, но не сбрита. Если бы я не была свидетелем его боли, когда он двигался, я бы никогда не догадалась, что он чуть не умер от потери крови прошлой ночью.

– Почему мы здесь остановились? – я пыталась прикрыть глаза от солнца.

– Я должен пойти туда.

– Зачем?

Он нахмурился.

– Ты правда думаешь, я буду отвечать на твои вопросы?

– Ты хочешь, чтобы я отвечала на твои.

Он фыркнул.

– Ладно. Мой босс там, – он посмотрел на высокое, грозное здание, затем снова на меня. – Черт, я об этом не подумал.

Он массировал затылок, холодно глядя на меня.

– Я так привык приходить сюда. Я не подумал о том, как провести посетителей или какого черта я буду делать с тобой.

У меня мурашки побежали по коже при мысли, что я войду в такое место.

– Я не хочу идти с тобой.

Он хмыкнул.

– Наши желания схожи. Нет никакого способа, что я выставлю тебя напоказ перед Уолл-стрит.

– Уолл-стрит?

Он сжал губы и огрызнулся.

– Не твое…

– Собачье дело, – закончила я за него, пытаясь слегка улыбнуться, хотя я чувствовала себя беззащитной и слишком уязвимой, находясь снаружи тюрьмы Штата Флорида.

Вчера я думала, что потеря памяти была благословением, дарящим мне силы, когда я была в ступоре от ужаса. Но сейчас... сейчас я чувствовала, будто незнакомцы знали обо мне больше, чем я когда-либо хотела, что мои тайны, плавающие вокруг невостребованными, уплывали дальше и дальше, за пределы досягаемости.

Килл потер рукой подбородок, пока его рана не дала о себе знать. Затем его глаза загорелись, и он вытащил из заднего кармана мобильный телефон.

– Я позвоню няньке. Присмотреть за тобой.

«Я не нянчусь с гребаными предателями».

Меня тряхнуло от жестокого высказывания. Вопросы последовали мгновенно. Кто был предателем? Я? Было ли это видением из моего прошлого или просто плод моего воображения?

Мои пальцы порхали по моему боку, следуя по ожогам вниз. Как это случилось? Пожар в доме?

Я не могла находиться рядом с другими людьми. Килл был моим объектом связи. Зеленоглазый ответ, с которым мне необходимо держаться поблизости. Я не хочу никого чужого.

В моей голове щелкнуло.

– Подожди. Я останусь. У тебя есть мое слово, я не стану убегать.

Он сделал паузу, его большой палец завис над экраном.

– Я тебе не доверяю.

– Ты можешь. Я доказала тебе, что можешь, прошлой ночью.

Он покачал головой.

– Прошлая ночь и сегодняшний день – две совершенно разные вещи, милая.

Я слезла с мотоцикла.

– Я согласна. Но ты мог оставить меня привязанной к кровати в своем доме. Почему не оставил?

Его челюсти двигались в гневе.

– Вопреки тому, что ты обо мне думаешь, я связываю только тех женщин, которые меня хотят, – его голос упал, будто это было ложью, вызывая небольшую пульсацию в моем животе. – Я не знал, насколько это затянется. Не мог рисковать.

– И ты решил, что вывести меня на публику, где я могу закричать и привлечь внимание, будет лучшей альтернативой?

Он поморщился, его зеленые глаза сверкали.

– Ты говоришь, что ты бы предпочла быть прикованной к кровати, обездвиженная, без воды, еды или ванной в течение всего дня?

Я заморгала.

– Нет.

– Вот так вот. Добро пожаловать, кстати. – Он закатил глаза. Шагнув вперед, он навалился на меня своим крупным телом, прижимая меня к мотоциклу. – Два варианта. Я буду джентльменом и позволю тебе самой решить, чего ты хочешь.

Мой желудок перевернулся от его свирепого взгляда. Мою кожу покалывало, пальцы жаждали прикоснуться к нему, чтобы просто найти доказательство того, что я его хоть немного знаю.

Он поднял руку, поглаживая мою щеку. Его шершавый большой палец ласково обвел мою нижнюю губу.

Мою кожу покалывало и хотелось большего, но его прикосновение не было нежным. Оно было замкнутым и интенсивным.

– Два варианта. Номер один – ты продолжаешь быть странной девушкой и стоишь прямо здесь, не двигаясь ни на чертов дюйм, и терпеливо ждешь моего возвращения.

Было тяжело дышать, когда его большой палец скользнул к основанию моего горла, нажимая на очень чувствительную точку на моей шее.

– И второй вариант? – прошептала я.

Его голос понизился.

– Второй вариант вступит в силу, только если ты потеряешь рассудок и решишь рассказать полиции, что тут происходит. – Он наклонил голову. – Ты склоняешься к такому радикальному варианту?

Мои глаза отказывались отрываться от его губ. Полных, изогнутых… слишком чувственных для мужчины, от которого все еще пахло кровью и смертью.

– Нет, правда, – выдохнула я.

А если бы склонялась, то не сказала бы.

Мое сердце сжалось от того каким пустым и страшным было мое будущее. Насколько неизвестным. Каждое решение приходило с последствиями, что я не знала исход, или как отреагирую, пока оно не реализуется. Я напряглась, пытаясь вспомнить хоть что-то. Но меня встретила только пустота.

Мир вокруг нас остановился, замедлился, все остальное не имело значения, лишь сердцебиение и дыхание. Артур пошевелил пальцами, поглаживая мою ключицу.

– В таком случае второй вариант не требуется. – Он наклонился ко мне, шепча мне на ухо. – Я не в восторге от мысли, связать тебя по рукам и ногам, сунуть кляп в твои красивые губки и бросить в мусорный бак, чтобы дожидаться меня. Скорее всего, ты умрешь от помойной вони или жары.

Мое сердце заколотилось.

– Ты не посмеешь.

Он хмыкнул.

– Я признаю, из нашего краткого общения, у тебя сложилось обо мне ошибочное впечатление. Ты видела меня слабым, – он ткнул кончиком указательного пальца в мой висок, – я заставил тебя поверить, что я… как это слово... приличный.

Я втянула воздух.

– Я знаю, что ты не слабый.

Он с трудом улыбнулся.

– Чертовски верно, Забывчивая Девушка. Я не слаб. И тебе не мешало бы запомнить это. Ты не захочешь, чтобы я был твоим врагом.

Что-то в его тоне заставило мою кожу покалывать. Врагом. Он говорил о своем опыте.

– Сколько их у тебя?

Его бровь изогнулась.

– Чего?

– Сколько врагов?

 Он отпустил меня, отступив и отходя подальше.

– Слишком много, чтобы ты поняла. – Указывая на свой мотоцикл, он щелкнул пальцами. – Оставайся. Я даю тебе один шанс. Если ты сбежишь, я обещаю, что найду тебя. А если ты заставишь искать себя, я не стану утруждаться, продавая тебя, вместо этого я превращу твою жизнь в ад.

Не говоря больше ни слова, он развернулся и рванул к тюрьме.

Я присела на мотоцикл, поражаясь тому, как же я влипла. Он скрылся через вход для посетителей, оставив меня свободную, вольную, полностью одетую в мужскую мешковатую одежду под полуденным солнцем Флориды.

Беги.

Желание сбежать было сильным. Мои ноги сами собой волочились, отходя от его мотоцикла.

Жди.

Я остановилась.

Посмотрев направо и налево, я поднесла руки к своим спутанным рыжим волосам. Я не позаботилась о своих волосах в душе прошлой ночью, поэтому они нуждаются в мытье, зубы в чистке, а я – в воспоминаниях. Головная боль сдавливала виски от напряжения, когда я пыталась вспомнить.

Солнце сияло сверху, опаляя мою кожу и без того обожженную прошлой ночью.

Я тихонько застонала от усталости. Я не знала, что я делаю – с риском и опасностью, с которыми столкнулась. Но было кое-что, что я не могла игнорировать, то в чем я была уверена. И я должна была выяснить это, независимо от моей безопасности.

Артур Киллиан был ключом к восстановлению моей памяти. Я не знала, как я это поняла. Я не собиралась в этом разбираться. Но мое сердце взяло верх, в то время пока мой разум отправился в нежелательный отпуск.

***

Я вздохнула, двигаясь в направлении Триумфа.

Я осталась.

К лучшему или к худшему.

Килл выделялся как черное пятно на сером здании. Даже в толпе людей, окруженный таким количеством полицейских, он был как сигнальный огонь в темноте.

Я затаила дыхание, когда он посмотрел в сторону своего мотоцикла. Печаль отразилась на его лице, он упер руки в бока.

Его глаза метались вокруг парковки, разыскивая что-то. Разыскивая меня.

Он зашагал вперед, без намека на раны и боль. Он двигался, как человек, едва контролирующий свою ярость, затем управляющий своими чувствами с пугающей легкостью. Он был мастером дисциплины, запирающим эмоции так же легко, как дверцу шкафа.

Я не отходила от моей крошечной полосы тени, подаренной мне белым «Land Rover», за которым я присела.

Целый час я простояла под ярким солнцем, но когда секунды стали превращаться в минуты, а стянутая кожа на носу говорила мне, что я обгораю, мне пришлось переместиться.

Паника бурлила в моей крови, пока я искала какое-то подобие тени. Я могла не помнить, как я горела, или как заработала тело покрытое шрамами, но моим инстинкты сохранились, и им была ненавистна сама идея обжигаться добровольно.

Килл зашагал к своему мотоциклу, его губы скривились, когда он зло выплюнул:

– Черт.

Два часа я его ждала, и в это время я ничем не занималась. Я не размышляла, не пыталась вернуть воспоминания. Я пялилась на дорогу и слушала разговоры мужчин и женщин, входящих и уходящих через вход для посетителей тюрьмы.

Это был способ исцеления – не заставлять себя. Изучать, как я мыслила, как реагировала. И мне понравилось то, что я узнала. Я внимательная. Я не закатываю глаза, глядя на бедно одетых женщин, очевидно навещающих своих любимых за решеткой, не хмурилась на несколько маленьких детей, которые кричали и бились в истерике, когда их мамы тащили их обратно в машину.

Я была рада тому, что я не была раздражительной или нетерпимой к другим. Я надеялась остаться такой же, когда все вспомню.

Килл обернулся, сердито оглядывая парковку. Я хотела подождать, чтобы увидеть, как он разозлится – как быстро он потеряет самообладание – но я не хотела, чтобы он злился на меня, Мне нужно, чтобы он был на моей стороне.

Поднявшись, я шагнула из тени на солнечный свет. Сразу же его взгляд вцепился в меня. Такой же была его реакция, когда увидел меня на пылающем поле боя, чистой и настоящей. Мое сердце выскочило из груди, улетая к нему.

Это укрепляло мое сумасшествие остаться.

Он не мог долго скрывать свой пыл. Было невозможно скрыть что-то такое могущественное и реальное.

Выражение его лица сменилось на знакомое яростное, и он рванул вперед. Преодолев небольшое расстояние в мгновение ока, он схватил меня за локоть.

– Где тебя черти носили?

Я указала на «Land Rover».

 – Удостоверялась, что я не превращусь в кусок барбекю, в то время как ты оставил меня в самое жаркое время суток, незащищенную от солнца.

Его глаза поднялись к небу, мимолетное чувство вины исказило его лицо. Он стиснул челюсти, посмотрев вниз.

– Ты могла видеть, как я вышел из тюрьмы, но ты продолжила прятаться. Почему? Пересмотрела решение?

Я сжалась от его холодности.

– Если бы я передумала, меня бы здесь не было, не так ли? – я нахмурилась. – Я была бы далеко, так что отпусти меня.

Мои глаза расширились, когда он подчинился и отпустил меня, слегка оттолкнув. Он проворчал, проведя рукой по своему красивому лицу.

– Какого черта ты делаешь со мной? Сначала заставляешь меня произнести слова, которые я не говорил никому последние пять лет, затем заставляешь меня извиняться, – он прищурился. – Чего, кстати, не случалось за последние девять лет моей жизни.

Я скрыла свою триумфальную улыбку.

 – Ты не извинился... пока.

Он пробормотал выдыхая.

– Не дави на меня, милая.

Я кивнула.

– Хорошо. А что ты думаешь о том, чтобы уйти с солнца? – я обхватила себя руками, чувствуя дискомфорт и пытаясь скрыть их от лучей.

Он нахмурился, но кивнул. Наклонив голову к своему мотоциклу, он приказал:

– Садись. Я отвезу тебя куда-нибудь в прохладу.

7 глава

Езда была дорога мне. Ветер, открытые дороги, знание, что я могу ехать куда хочу и никогда не возвращаться. Это было полной противоположностью тюрьме, в которой я жил последние несколько лет своей жизни.

Украли не только мою свободу, но и надежду, доброту, порядочность.

Я больше не знал, кем я был.

Я больше не хотел знать.

Мое прошлое умерло, и я, черт возьми, отказываюсь откапывать кошмар, который я пережил.

Это было слишком мучительно.

― Килл.

– Ты идешь?

Килл перекинул ногу через мотоцикл и пристегнул шлем к рулю своего огромного «Триумфа». Я осмотрелась вокруг крытой стоянки. Там были низкие потолки с множеством вставленных труб.

– Ты привез меня в торговый центр?

Он повернулся, придерживая правую руку, прижатой к боку.

– Я же говорил купить тебе немного одежды. Плюс, я умираю от голода.

– Наверное, потому что твой организм пытается исцелиться, в то время как ты шляешься по всему городу.

– Шляешься? ― он усмехнулся. ― Интересное слово.

Двигаясь вперед, он схватил меня за руку и потащил к входу в торговый центр.

– Для человека, который ничего не помнит внутри твоего сломанного разума хороший словарный запас.

Мои пальцы, сцепленные с его, горячо покалывали. Ощущение его прикосновения ко мне откликнулось в моем сердце.

Я засеменила рядом с ним, чувствуя так много всего одновременно. Свободной рукой потянулась к талии, желая затянуть шнурок на поясе мешковатых шорт еще туже. Я чувствовала, что потеряю их и выставлю свою наготу напоказ.

Когда мы вошли в торговый центр, голоса нетерпеливых покупателей, запахи различных блюд и ощущение дуновения благословенного кондиционера окружили нас.

Это напомнило мне другое время и место.

– Тебе нужно полностью сменить гардероб. Ты не можешь уехать за границу учиться резать невинных щенков и быть одетой в мешок.

Я покачала головой.

– А что делать, если мне нравится этот «мешок».

Что если это напоминает мне о прошлом, от которого я бегу?

– Не надо. Не делай себе еще больнее, ― взяв меня за руку, он добавил. ― Больше не спорь...

Флэшбэк угасал, как продолжительность жизни бабочки, оставляя меня в ожидании.

Толпа неуверенно расступалась, когда Килл и я вошли в поток, двигаясь по течению, в сторону фуд-корта.

Килл, не обращая никакого внимания, мощно шагал с высоко поднятой головой и сжатыми челюстями. Их удивляла не странная одежда на мне, или рост и телосложение мужчины идущего рядом со мной. Их удивляла кожаная куртка, перекинутая через плечо. И выргавированый девиз: «ЧИСТЫ В ПОМЫСЛАХ И ВОЗМЕЗДИИ. ИСПОРЧЕНЫ ВО ВСЕМ, ЧТО ТАК ВАЖНО», и символика того, за чем он стоял.

Байкер.

Преступник.

Непредсказуемый.

Сжав его руку, я прошептала.

– Они пялятся. Ты уверен, что мы должны здесь находиться?

Килл посмотрел вокруг.

– Ну, и черт с ними. Я с гордостью ношу этот патч, они просто игнорируют наш мир. ― Его губы изогнулись. ― Наверное, думают, что я тебя похитил.

Проскользнула небольшая улыбка,

– Они будут правы.

Он замедлил шаг, задумчивость промелькнула сквозь его сердитый взгляд.

– Столько всего происходит у нас под носом. Даже если они заподозрят правду, никто об этом не скажет. Знаешь, почему?

Я сделала глубокий вдох, чувствуя значимость того, что он говорит ― насколько близко было все, что мне необходимо было понять.

– Нет.

– Потому что так удобнее: верить в то, что им говорят, а не составить собственное мнение. ― Его глаза затуманились, когда пальцы больно сжались вокруг моих. ― Невиновность не имеет значения, когда люди предпочитают неведение.

Здесь, в переполненном торговом центре, держа за руку Президента байкеров, я увидела то, чего не должна была видеть.

Килл нес бремя внутри. Предательство было так глубоко, что он жил, дышал и чуть не умер с ним, все это время, разрушая свое счастье.

***

– Извини, ― прошептала я, выводя его из транса, резко возвращая к себе.

Его губы сжались, он рассердился, зашагав быстрее к небольшим ресторанам, кафе и известным сетям фаст-фудов.

Он не кивнул и не спросил, за что я извинялась. Он знал. Он просто не хотел признавать, что я раскусила его ложь.

Молча он отвел меня в заведение в стиле «Дикий-Дикий Запад», с лошадиной головой, шпорами и ружьями, вмонтированными в стены.

– Сядь, ― рявкнул он, заталкивая меня в черную виниловую кабинку.

Развернувшись, он направился в бар. Он быстро сделал заказ, затем скользнул в кабинку и уселся напротив, так и не глядя мне в глаза.

Мы сидели, неловко глядя куда угодно, только не друг на друга.

Декорации хорошо отвлекали, но я не могла остановить свои мысли от скачек назад к Киллу с каждым ударом сердца. Прошлой ночью я была так уверена, что знаю его. Я была настолько слепа в своей убежденности, что позволила ему оставить меня и впустить в мир, где у меня нет денег, нет гарантий безопасности, и нет перспективы когда-нибудь вспомнить, кто я на самом деле.

Все ради небольшого шанса, что моя интуиция не подвела.

Я понятия не имею, что я делаю.

Я все еще не знала, как я выгляжу.

Кто так жил? Кто дрейфовал по жизни совершенно пустой, и не разрывал мир на части, ища свое предназначение?

К счастью приготовление еды не заняло много времени: от запаха жира и соли у меня потекли слюнки.

Официант расположил на столе две больших тарелки с бургерами и картошкой фри.

– Вы, ребята, хотите немного майонеза? Соуса?

Килл покачал головой.

– Хорошо. Приятного аппетита.

Официант улыбнулся и покинул нас. Как только мы остались одни, Килл потянулся, чтобы взять свой бургер, но прошипел сквозь зубы, когда его правая рука отказалась сделать то, что он хотел.

Он сердито взглянул на свою грудь, ненавидя свою слабость.

– Я должна проверить, чтобы убедиться, что у тебя нет инфекции.

Его глаза метнулись к моим, и я кивнула на его швы.

– Ты сегодня утром не дал мне посмотреть, как они выглядят.

Я ничего не видела под его плотной курткой, но швы могли разойтись и снова кровоточить, насколько я могла судить.

– Не волнуйся об этом, ― проворчал он, заталкивая в рот картошку фри. ― Я был в состоянии управлять мотоциклом, нет у меня чертовой инфекции.

Я поджала губы.

– Если ты чувствуешь слабость...

Он опустил голову, сердито глянув на меня исподлобья.

Я подняла руку.

– Хорошо. Прекращаю. Но это ради тебя, чтобы убедиться, что ты не умрешь.

Пережевывая еще одну фри, он закатил глаза.

 ― Спасибо, за напоминание, что я выживу или умру из-за своей руки.