Текст книги "Кровавая луна (СИ)"

Автор книги: Пенн Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Моя команда была неясной? – Я пристально посмотрел на нее, мой голос стал еще глубже, когда я позволил просочиться в него большей силе альфы. Я знал, что мои глаза, вероятно, были ярко-желтыми, на грани частичного изменения цвета. – Я сказал, убирайся из моей комнаты. С тобой разберемся позже. – На этот раз она действительно встала, прихватив с собой мою простыню. Когда она проходила мимо, я протянул руку и сдернул ее с нее, оставив ее покрытой спермой моего кузена. – На твоем месте я бы начал собирать свои вещи сегодня вечером.

Ее плечи опустились, глаза расширились, все следы самодовольства исчезли в одно мгновение.

– Что?! Нет, ты не можешь этого сделать!

– Я могу делать все, что, черт возьми, захочу, – огрызнулся я, надвигаясь на нее, как великан, а она была не более чем муравьем. – Я взял тебя в свою стаю, когда тебе больше некуда было идти. Я дал тебе еду, кров, семью… Я затащил тебя в свою постель и предложил новую жизнь, и вот как ты, черт возьми, мне отплатила?!

– Ты бросил меня! – выкрикнула она, закрыв лицо руками и шмыгая носом. – И как я должна была отреагировать? Она пришла сюда и просто…

– Просто ничего, Саванна. Сиренити – моя пара, – сказал я, сделав ударение на этом слове. – Моя богиня даровала мне гребаную пару, и ты не имела права вмешиваться! Ты знала, что это было с самого начала. Я не давал тебе никаких обещаний. Ты опозорила эту стаю и себя, и из-за этого для тебя здесь больше нет места. Я не буду заставлять мою будущую луну дышать с тобой одним дыханием.

Она непонимающе уставилась на меня, и слезы потекли по ее щекам. Я должен был чувствовать себя виноватым, но я просто не чувствовал. Каждый существующий оборотень знал, что значит найти свою пару. Мы все знали, что на кону. У меня был этот разговор с Саванной, когда я впервые затащил ее в свою постель. Ее слезы не изменили бы моего решения. Она предала не только мое доверие, но и то доверие, которое эта стая питала друг к другу.

– Не заставляй меня повторять это снова, Саванна, – процедил я сквозь зубы.

Я придал ей столько доминирования, сколько мог, не ставя ее на колени. Она захныкала и обошла меня, затем остановилась, не дойдя до порога, и открыла рот, как будто собираясь сказать что-то еще, но взгляд, который я послал в ее сторону, заставил ее мгновенно захлопнуть рот. Затем она выскочила из комнаты и побежала по коридору так быстро, как только могла.

Оставшись наедине со своим кузеном, я столкнулась с трудным решением. Я нес ответственность за Гарета с самого рождения. Я был старше его почти на столетие. Он был у моего дяди до того, как наши семьи погибли в стычке с конкурирующей стаей в конце восемнадцатого века, и мы с ним были единственными, кто остался из пяти кузенов.

Я всегда присматривал за ним, с тех пор как он был всего лишь маленьким тощим щенком, но он всегда был источником проблем. У него была привычка расспрашивать меня и предполагать, что только потому, что он был моим кровным родственником, это означало, что он был выше остальных. Тот факт, что он был моим бета-заместителем, не имел ничего общего с его кровным родственником и полностью зависел от его уровня доминирования, но прямо сейчас это значило для меня чертовски много. Частью того, чтобы быть бетой, является верность своему альфе, и после этой небольшой демонстрации я уже не был уверен, что когда-нибудь получу его.

– Ее я мог бы понять, – спокойно сказал я, прежде чем у меня появился шанс полностью повернуться к нему. – Незнакомку в этой стае я мог бы понять, но тебя? – Покачав головой, мне пришлось сделать глубокий вдох, когда я повернулся к нему лицом, встретив его сердитый взгляд. – Какого хрена, Гарет?

– Она не должна быть здесь, – процедил Гарет, все еще пытаясь встретиться со мной взглядом. – После того, что она сделала с теми щенками…

– Сиренити не несет ответственности ни за одну из их смертей, – сказал я, обрывая его и подходя ближе. Я увидел, как он вздрогнул, и почувствовал вспышку удовлетворения. – Ты тупой ублюдок, ты действительно веришь, что она хотела, чтобы все это дерьмо произошло?

– Август, ей не место в нашей стае. Она практически человек. Во всех отношениях, которые имеют значение, она такая же плохая, как и они. Нам нужна луна, которая одна из нас, а не какая-то невежественная полукровка. – Его лицо сморщилось от отвращения.

– Убирайся, – сказал я, снова успокоившись. Слишком спокойно для того, что я чувствовал внутри. Гарет моргнул, глядя на меня, его губы шевелились, как будто он подыскивал слова, поэтому я сказал: – Убирайся с моих глаз долой, иначе ты больше не сможешь ходить на своих двоих.

– Я не стыжусь своего поступка…

– Я сказал, убирайся к чертовой матери с моих глаз! – Я был у него перед носом, вкладывая каждую каплю доминирования, которая была в моем теле, в моего кузена, заставляя его шею выгибаться вбок, когда он съеживался и сворачивался калачиком. – Ты позоришь меня, эту стаю и нашу семью. С этого момента ты больше не бета Кровавой Луны. Собирай свое барахло и покидай дом стаи до восхода солнца.

Глаза Гарета дрогнули, и тьма опустилась на его лицо, когда до него дошло то, что я сказал. Я отступил в сторону, чтобы дать ему пройти. Как только я отпустил свое доминирование и позволил себе успокоиться, Гарет смог снова выпрямиться.

Он сделал несколько неуверенных шагов к двери, прежде чем остановился, ссутулив плечи, и сказал:

– Я не хотел тебя обидеть, Альфа… кузен, но я придерживаюсь того, что сказал. Ей не место в этой стае, и я не единственный, кто так считает. Я сделал то, что считал нужным, и мне жаль, но я не жалею об этом. Тебе следует пересмотреть решение изгнать Саванну. Она на самом деле вбила себе в голову, что влюблена в тебя. Отсылать ее прочь – жестоко.

– У тебя две гребаные секунды, – рявкнул я. Гарет вздрогнул, и его лицо потеряло всякое выражение, когда он вздохнул и отвернулся. Я подождал, пока он скроется из виду, и продолжил идти по коридору, чтобы отдышаться.

Меня не интересовало больше ничего из того, что он хотел сказать. Теперь он был для меня никем. Незнакомец. Вместо этого мне нужно было придумать, что, черт возьми, я собираюсь сказать своей паре, не допуская, чтобы мне сначала разорвали горло.

Мне действительно нужно было начать запирать свою комнату, когда я выходил на пробежки.

Глава 12

Меррик

Спать здесь было бесполезно, да мне это и не было нужно с самого начала. Я просто сидел на верхушке трехъярусного домика на дереве, который кто-то из оборотней построил около озера для своих щенков. Облака рассеялись, и небо было полно звезд, которые отражались в неподвижной стеклянной поверхности воды.

Я был счастлив находке, наткнувшись на этот домик на дереве. Я был так высоко, что не чувствовал, как стены смыкаются вокруг меня, ничего, кроме запаха оборотней и пепла в воздухе. Здесь, наверху, было немного свежее. По ту сторону воды я мог видеть тлеющие костры, на которых сжигали мертвых щенков. Я чувствовал себя настоящим дерьмом из-за всего этого. Впервые за многие годы почувствовал настоящую вину. Вспомнив, как тех щенков казнили на улице, как собак, мне захотелось сжечь город дотла, вместе со всеми людьми, запертыми в стенах. Я видел, как многие города рушатся подобным образом, и никогда раньше не думал, что получу удовольствие от подобного зрелища. Может быть, с возрастом я ожесточился. Или, может быть, просто устал от всего этого.

В тишине леса я услышал топот ног по грязи. Кто-то быстро приближался, и, судя по звуку, они тащили осла. Мое тело мгновенно насторожилось. Большинство оборотней к этому времени уже спали, и никто из щенков не должен был выходить на улицу в это время ночи. Хотя мы были недалеко от деревни стаи, лес был не самым безопасным местом для прогулок в одиночку. Глубоко вдохнув, когда ветер коснулся моего лица, я осознал, что узнаю, как раз в тот момент, когда одинокая фигура прорвалась сквозь линию деревьев и направилась прямо к воде.

Я наблюдал сверху, как ее волосы цвета лунного света развевались позади нее. Она была одета во все черное – джемпер и кроссовки. Сиренити перешла на бег трусцой, постепенно замедляясь, пока не достигла воды, а затем остановилась. По ровному стуку ее сердца я слышал, что она ни в малейшей степени не запыхалась, что говорило мне о том, что переход прошел гораздо плавнее и быстрее, чем я ожидал. Выпитая кровь Атласа, казалось, ускоряла процесс.

Я не мог не вспомнить наши последние минуты наедине в ее камере предварительного заключения, прежде чем все полетело к чертям. Я все еще чувствовал гладкость ее кожи и блаженство от ее тепла. Мои клыки заныли, когда я представил, как она позволила моей крови стекать по ее рту и шее. Эти черно-красные глаза так восхитительно контрастировали с ее ангельскими волосами, что иногда было больно смотреть на нее слишком долго. Возможно, я немного привязался к этой девушке. Я знал, что это была плохая идея – прикасаться к ней вот так, и последние несколько дней это преследовало меня. Я ни в малейшей степени не стыдился этого, просто сожалею о том, что с этим стало сейчас.

Она просто стояла там, уставившись на воду, едва дыша. Я задавался вопросом, что она здесь делает так поздно, когда всего несколько часов назад она сказала нам, что смертельно устала. День назад я бы обвинил ее в попытке к бегству, но знал, что она не настолько глупа. Стражи только потащили бы ее обратно, брыкающуюся и кричащую, и никто не хотел быть свидетелем этого. Что ж, возможно, Фауст и смог бы, этот ублюдок.

Я решил, что пришло время перестать вести себя как подонок и признаться в том факте, что я наблюдал за ней, поэтому прочистил горло. Сиренити даже не вздрогнула. Этого было мне достаточно. Она уже знала обо мне, и это вызвало странный прилив гордости. Ее вампирская природа проснулась, и она понятия не имела, насколько это невероятно привлекательно.

– Что ты там внизу делаешь? – Я окликнул ее, небрежно сцепив руки перед собой, переплетая пальцы и поставив локти на колени, в то время как мои ноги свисали с края платформы. – Мы же не убегаем снова, не так ли?

Она подняла голову, и ее карие глаза покраснели, отчего у меня скрутило живот, но я промолчал. Она вздохнула, засовывая руки в карманы джемпера.

– Просто не могла быть в этом чертовом доме…

Кивнув, я просто сочувственно улыбнулся ей.

– Я понимаю. Интересно, понимают ли волки, как плохо от них пахнет.

Сиренити фыркнула, застав меня врасплох, и на мгновение я заметил блеск белых зубов, когда она впервые искренне улыбнулась. Я смог только моргнуть, когда она покачала головой.

– Ты задница.

– Я думал, тебе нравится моя задница, – съязвил я.

Закатив глаза, она полностью повернулась ко мне, все еще держа руки в карманах.

– Что ты там делаешь? – Она оглядела домик на дереве, как будто только сейчас поняла, где находится. – Это домик на дереве?

Я огляделся, изображая удивление.

– Ты только посмотри, это! – Я с сомнением посмотрел на Сиренити и приподнял бровь. – Твои детективные способности поистине поразительны.

Застонав, она подошла ближе.

– Ты невыносим. Подожди, я поднимаюсь.

– Будь моим гостем.

Я наблюдал, как она сделала глубокий вдох и расправила плечи. Она сделала небольшое движение, похожее на танец, ногами, глядя на маленькую веревку, свисавшую с верхнего уровня. Удивленный, я не сказал ни слова, пока она подбадривала себя. Было мило видеть ее такой… как реального человека, а не просто злой комок обиды и травмы. Я имею в виду, мне нравились ее пылкие наклонности, они действительно возбуждали мой член, но мне также нравилась и эта ее версия.

Она подбежала к веревке, подпрыгнула, легко ухватившись за нее, и начала карабкаться. Раздался ее звонкий смех, эхом отразившийся от деревьев, когда она поднялась выше намного быстрее, чем это сделал бы человек. Казалось, это был первый раз, когда она смогла напрячь свои вампирские мышцы и соединиться со своей силой. Я улыбнулся, прикрыв ладонью бороду, вспоминая, как впервые испытывал вампирскую силу и скорость. Почти месяц после своего перехода я потратил на то, чтобы просто проверить, сколько валунов и деревьев я смогу разломать пополам.

В следующее мгновение она оказалась рядом со мной, раскрасневшаяся от ночного холода, и ее карие глаза горели возбуждением после того, как взобралась по веревке на третий этаж. Она плюхнулась рядом со мной, свесив ноги с края, и у нее перехватило дыхание, когда она заглянула за край и оценила высоту.

– Это было приятно, – прошептала она. – Это всегда так весело?

Теперь она смотрела на меня с широкой улыбкой, и я пожал плечами.

– Не знаю, я просто воспользовался лестницей. – Я указал на упомянутую лестницу справа от меня.

Она фыркнула.

– Точно… – Ее плечи опустились, и она воспользовалась моментом, чтобы посмотреть на озеро. Все это время я не сводил глаз с ее красивого лица. Звезды красиво отражались в ее темных глазах. – Так что мы здесь делаем?

– Ну, я полагаю, ты вторгаешься в мое личное пространство.

Она пожала плечами.

– Ты не можешь заставить меня чувствовать себя хуже. Ты похитил меня, помнишь?

– Это правда, – признал я. – Хотя все было не так уж плохо, не так ли?

– Если ты продолжишь упоминать тот факт, что у нас был секс, я вообще перестану с тобой разговаривать, и это было бы обидно, потому что пока ты самый милый из нас. Это не комплимент, так что даже не думай об этом, – сказала она, но в ее голосе не было ни малейшей серьезности. На самом деле, я был почти уверен, что она просто издевалась надо мной.

– Ты же сама заговорила об этом. Я просто сижу здесь и занимаюсь своими делами, а ты приходишь сюда и говоришь о сексе, как какой-то язычник.

Раздраженно покачав головой, она ухмыльнулась и сказала:

– Как я уже говорила, ты невыносим.

– Может, и так – Но мне понравилось, как от этого загорелись ее глаза.

Она снова замолчала, довольствуясь тем, что несколько минут осматривалась по сторонам. С вершины домика на дереве было легко разглядеть верхушки деревьев на другом берегу озера, где город был освещен, как маяк. Самих зданий видно не было, но зарево ярких огней парило на горизонте, как тусклый ореол заходящего солнца. Это было в некотором роде красиво, если не вдаваться в подробности того, что там на самом деле происходило.

– Как мило, что они построили эту штуку для щенков, – задумчиво произнесла Сиренити, проводя ладонью по перилам слева от себя. – Мне бы очень понравился такой, когда я была ребенком.

Я оглядел домик на дереве, и мой желудок неприятно сжался. Я видел щенков, играющих на нем ранее в тот же день с другого берега озера, и знал, что должен был проверить это сам. В конце концов, это было горько-сладко. Я чувствовал ее взгляд на своем лице, хотя делал вид, что ничего не замечаю, но Сиренити, как я понял, была исключительно проницательной женщиной. Ее сочувствие, вероятно, происходило из жестокого обращения, которому она подверглась от рук Харкера, и ее вампирские чувства только усилили его. У меня было такое чувство, что я мало что смогу от нее скрыть.

– Я сказала что-то не так? – спросила она. В ее голосе слышалась неуверенность, и когда я, наконец, поднял на нее глаза, она выглядела сожалеющей, и мне это не понравилось, поэтому я отмахнулся от нее.

– Нет, со мной все в порядке, девочка. Давай просто скажем, что это место навевает некоторые воспоминания, о которых я бы предпочел не вспоминать слишком долго.

На самом деле, этот домик на дереве не просто навеял воспоминания, он переполнял меня ими. Я предположил, что немного проверяю себя, пробуя что-то вроде экспозиционной терапии, но, похоже, это не сработало.

– Могу я спросить тебя кое о чем? – Она теребила подол своего джемпера. – Ты можешь послать меня нахуй, если хочешь, но я хотела спросить тебя кое о чем на днях, но было неподходящее время…

– Тогда выкладывай, – сказал я со слегка потускневшей улыбкой. – После того, через что мы заставили тебя пройти, я бы сказал, что ты более чем имеешь право на пару трудных вопросов. – На этот раз она не улыбалась, и в моей груди стало тяжело от предвкушения.

– Раньше, когда ты был обращен в вампира… – Она сделала паузу, как будто подыскивая наиболее деликатный способ спросить. – Я не знаю, как давно это было, но у тебя…была семья? – Она поднесла свои ладони ко лбу, качая головой взад и вперед немного с закрытыми глазами. – Боже, я идиотка. Конечно, у тебя была семья. Знаешь что, мне жаль.

– Дыши, – сказал я со смешком, обхватывая ее запястье и опуская ее руку на колени. Она замерла, но не попыталась отстраниться и не вздрогнула. – Тебе не нужно извиняться за то, что задала вопрос. – Я глубоко вздохнул, пока она терпеливо ждала. Глядя на сверкающее озеро, я наконец сказал: – У меня действительно была семья. На самом деле, жена и двое сыновей.

Сиренити быстро вдохнула и слегка сжала мою ладонь. Только тогда я понял, что все еще держу ее за руку. Я также понял, что мне действительно не хотелось отпускать её. Не сейчас. Казалось, что прямо сейчас она в некотором смысле заземляла меня. Это было трудно объяснить, но от Сиренити исходило некое присутствие, которое одновременно успокаивало и возбуждало меня. С первого момента, как встретил ее, я почувствовал в ней что-то вроде родственной души, и знал, что она была больше, чем просто симпатичным личиком и ненасытной потребностью вывести меня из себя.

– Что случилось?

Мне уже не в первый раз задавали этот вопрос. В каждом Ковене, в котором я когда-либо жил, были любопытные вампиры, которые хотели узнать историю твоей жизни, но говорить об этом с Сиренити было совсем по-другому. Она отвела взгляд, окидывая водную гладь.

– Много чего, я полагаю, – сказал я, затем глубоко вздохнул. – Тогда были более простые времена – в Ирландии, в пятнадцатом веке. Если кто-то пропадал или умирал при загадочных обстоятельствах, не было команды криминалистов или следственно-поисковой группы, которая могла бы докопаться до сути. – Я взглянул на Сиренити и понял, что сейчас она наблюдает за мной.

– Я никогда не знал, кто был моим отцом. Какой-то негодяй, который, почти уверен, планировал пригласить меня на ужин, но не смог довести дело до конца. Я до сих пор не знаю, потому что в тот момент был едва в сознании. Когда это случилось, я был на охоте, так что в ближайшие дни моего возвращения в деревню не ожидали. У меня ушла неделя на переход, я питался животными.

– Мы можем питаться животными? – внезапно спросила она, широко раскрыв глаза от шока.

Я пожал плечами.

– Конечно, можем. На вкус как дерьмо, но, полагаю, оно делает свое дело. Для меня это был инстинкт. Мое тело знало, что умирает, и любой крови было бы достаточно. Конечно, я понятия не имел, кем становлюсь. Тогда вампиры все еще были всего лишь мифами, и даже в этом случае они были больше похожи на демонов из легенд.

Она обдумала это.

– И что случилось потом? Ты вернулся?

– Я это сделал, – практически прошептал я, сердце ушло в пятки при воспоминании. – Я вернулся домой, надеясь, что моя жена позовет целителя. Я был убежден, что оправлюсь от чего бы то ни было, но когда вышел из тени деревьев и солнце коснулось моей кожи, она загорелась. Я сморщил нос при воспоминании о запахе. – Я вернулся, когда наступила ночь, но к тому времени мой голод достиг своего пика. Прежде чем у меня появилась возможность поговорить с Шивон, я почувствовал ее запах. Я слышал сердцебиение своей семьи со стороны своего дома и знал, что не смогу вернуться. Я знал, что если войду в свой дом, то разорву собственную семью на куски.

Мы оба молчали, мои слова тяжелым грузом повисли в воздухе между нами. Хотя с того дня прошло больше нескольких сотен лет, я все еще чувствовал резкий запах крови моей жены. Я все еще слышал учащенное сердцебиение моих сыновей, когда они крепко спали в своих кроватях. Это были те же самые удары сердца, к которым я прислушивался в тот день, когда они родились и я впервые взял их на руки. Только на этот раз мне почти удалось добиться того, чтобы эти тихие удары сердца прекратились навсегда.

– Дерьмо, – только и сказала она в ответ.

Я рассмеялся, не в силах сдержаться. Дерьмо, было правильным. Это единственное, простое слово определенно соответствовало тому, что я чувствовал прямо сейчас, и я оценил, что она не пыталась успокоить меня пустыми словами. Я увидел, как ее глаза встретились с моими, и намек на улыбку тронул ее губы.

Я сжал ее ладонь в своей, все еще удивляясь, что она до сих пор не отстранилась. Если бы она попыталась, я бы, вероятно, просто протянул руку и взял ее снова. Черт… Я хотел поцеловать ее снова. Внезапно у меня потекли слюнки от желания попробовать эти розовые бутоны… прикусить их мягкость и пососать.… Но я бы не стал. Не сейчас. Только не после того, как была сброшена такая бомба.

– Полагаю, ты можешь догадаться, чем заканчивается эта история, – мрачно сказал я, глядя на наши переплетенные пальцы. – Я держался в стороне. Создавалось впечатление, что меня убили во время охоты. Моя жена была опустошена, а мои сыновья были еще слишком малы, чтобы по-настоящему понять. Но тогда смерть не была такой уж редкостью, и Шивон взяла себя в руки и в конце концов снова вышла замуж.

– Ты остался и наблюдал за ними? – Спросила Сиренити. – Это звучит как пытка.

– Время от времени на протяжении многих лет я возвращался и навещал их, убеждался, что у них есть деньги, еда и крыша над головой. Я много путешествовал в поисках кого-то, кто знал, что со мной не так, придерживаясь теней и ночи. В конце концов, я познакомился с несколькими Ковенами, которые заметили меня и приняли. Но я всегда возвращался в свою деревню, просто чтобы увидеть их. Я наблюдал, как мои сыновья выросли прекрасными мужчинами, а моя жена состарилась с другим мужчиной, в то время как мне навсегда осталось тридцать пять. Однако я был рад за них, даже если не мог быть там, чтобы сказать им это.

– Господи, Меррик, – прошептала она. – Я даже представить себе не могу…

Я снова пожал плечами.

– Это было очень давно.

– Возможно, но это была твоя жизнь, – сказала она. – Ты все еще думаешь о них?

Я моргнул от вопроса. Это был тот вопрос, который Атлас задал мне много лет назад, когда я впервые присоединился к Ковену Ноктюрнов. Я знал, что у Атласа были странные отношения с семьей – его воспоминаний практически не существовало до тех пор, пока он не был обращен. Но мои все еще были такими реальными, как будто они произошли только вчера.

Кивнув, я сказал:

– Иногда я так и делаю. Например, сегодня вечером. Я нашел это место, и оно напомнило мне форты, которые я строил на нашей земле для своих мальчиков. Мелочи тут и там. Запах или звук иногда возвращают меня к действительности, но, честно говоря, иногда я забываю, как они выглядели.

– Я понимаю это, – тихо сказала она, оглядываясь на лес и отводя взгляд от моего пытливого взгляда. Ее белые волосы развевались на легком ветру, а кожа сияла, как фарфор. – Я не пытаюсь сравнивать свою потерю с твоей, но я понимаю, каково это – забывать их лица. Когда умер Шон, потребовались недели, чтобы осознать, что его действительно нет, месяцы, чтобы начать горевать, и даже сейчас я все еще жду, что он позвонит мне или войдет в комнату. – Она грустно улыбнулась, ее взгляд стал отстраненным. – Но иногда я забываю его лицо. Я забываю, как звучал его голос или как меня раздражал его смех. Я забываю все те маленькие причуды, которые раньше были такими нормальными, но теперь память о нем подобна тени того, кем он был на самом деле… Понимаешь?

Я сидел там, позволяя ее словам осмыслиться, и понял, что она была совершенно права. Долгое время я боролся с тем, как выразить это словами – чувство скорби по кому-то и в то же время забвения его. Продолжать существование в отсутствие тех, ради кого ты привык жить, труднее, чем я могу представить даже сейчас.

Я посмотрел на женщину рядом со мной и изучил ее немного внимательнее. В ней было намного больше, чем большинство людей могли увидеть. У меня было такое чувство, что она была заперта в невидимой клетке так долго, что даже она не осознавала этого. Но я знал по опыту, что нужно быть невероятно сильным, чтобы справиться с теми проблемами, с которыми она столкнулась, и выйти из них с каким-либо подобием здравомыслия.

Я наблюдал за ней во время похоронного обряда. Она не видела, что я изучаю ее, но я видел печаль в ее глазах, когда она смотрела, как горят эти щенки. Я видел, как она пробегала глазами по семьям, которые скорбели по своим сыновьям. Я чувствовал, как от нее исходят чувство вины и стыд.

Все это было неуместно. У нее не было причин чувствовать вину за то, что случилось с теми оборотнями. Она не виновата, что ее похитили. Это была не ее вина, что у ее матери был роман с вампиром и она создала дампира. Все эти вещи были вне ее контроля, и все же она была здесь, скорбя о двух щенках, которых даже никогда не видела, даже после того, как сама пережила такую тяжелую потерю.

Я был гребаным ублюдком, я знал это. Когда я встретил ее на кухне в поместье Харкеров, меня переполняла такая ненависть, замаскированная безразличием. Все, что я видел, когда смотрел на нее, было еще одним человеческим препятствием на пути поиска наших пропавших дарклингов. По моему мнению, она была своевольной, властной и легкомысленной, и я был слеп ко всему остальному. Я бы не стал лгать и говорить, что мой член не напрягся для нее даже с самого первого взгляда.

Только когда я увидел эти синяки на ее лице и шее, разбитую губу, когда она вышла из своей спальни по дороге в дом Карсона, я присмотрелся повнимательнее. Это был первый раз, когда я понял, что не все так, как казалось, и, возможно, слишком поспешил с выводами.

Глава 13

Сиренити

Мэррик ответил не сразу. По его опущенному подбородку и теням под глазами я поняла, что его многое тяготит. Даже сотен лет было недостаточно, чтобы стереть такое горе. Я даже представить себе не могла, каково это было для него.

– Иногда мне хочется просто забыть, – сказал он через несколько мгновений. Я смотрела на него, а он смотрел на свою руку, которая все еще держала мою. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. – Хотя сейчас это уже не так похоже на горе. В конце концов, время делает свое дело, и я давным-давно перестал горевать.

Я подумала об этом и поняла, что он, вероятно, прав. Горе не будет длиться вечно. Не то грубое, сжимающее внутренности горе, которое я испытывала каждый раз, когда думала о своем брате. В конце концов, это превратилось бы в воспоминание о горе, что было совсем не то же самое.

– Но помнить все равно приятно. Даже если ты больше не можешь горевать, по крайней мере, твои жена и сыновья продолжают жить в твоей памяти. Это намного больше, чем кто-либо из того времени может сказать на самом деле, не так ли? Кто-то из живущих сегодня все еще может помнить их как людей, а не просто уроки истории. – Я съежилась от жалости к себе. Услышать это вслух прозвучало хуже, чем я предполагала.

Я никогда не была хороша в формулировке вещей, учитывая тот факт, что никому в моей жизни на самом деле не было дела до того, что творилось у меня в голове, но я надеялась, что он уловил суть.

Он смотрел на меня, его зеленые глаза пробегали по моему лицу, а между бровями залегла легкая морщинка. Хотя он не выглядел расстроенным. Может быть, немного смущен, но не расстроен. Улыбка тронула его губы и привлекла мой взгляд к ним, посылая мурашки по моему животу.

– Полагаю, я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Ты невероятно странная женщина, ты знаешь это?

Я покачала головой.

– Я приму это как комплимент от человека, который родился, когда врачи лечили пиявками.

Глубокий раскатистый смех расколол ночь, когда Меррик откинул голову назад. Мои глаза расширились, когда я увидела, как подпрыгивают его плечи. Звук его смеха был глубоким и музыкальным, и заставлял мой желудок переворачиваться снова и снова. Его смех тоже был заразительным, и я не могла не присоединиться к нему, пока у нас обоих не заблестели слезы в глазах.

Было приятно смеяться. Как будто что-то в моей груди расслабилось и с меня свалился физический груз. Думая об этом, я, честно говоря, не могла вспомнить, когда в последний раз позволяла себе смеяться и чувствовать это.

Когда я вытерла глаза, то быстро поняла, что Меррик затих. Собравшись, я перевела дыхание и посмотрела, как он в ответ уставился на меня. Его глаза пробежались по моему лицу, словно ища что-то, и мне захотелось поерзать или поправить прическу. Но я не шевелилась.

– Что? – Спросила я, внезапно занервничав.

Меррик моргнул, глядя на меня, легкая улыбка тронула его губы. Я наблюдала, как его ноздри, казалось, затрепетали, а в его глазах появился блеск, которого не было несколько мгновений назад, отчего мой желудок затрепетал. Внезапно я смогла вспомнить в ярких деталях прикосновение его губ ко мне, и то, как его руки руководили моим телом, что делать и как двигаться. Я чувствовала вкус его крови на своем языке.

Сжав бедра вместе, чтобы подавить внезапную боль, я поняла, что воздух между нами внезапно стал напряженным. Он просто продолжал смотреть наменя, держась с жутковатой неподвижностью, на которую способен только вампир.

– Что? – Нервно переспросила я. – Когда ты так смотришь на меня, это заставляет меня думать, что ты считаешь меня немного уродливой или что-то в этом роде.

Моя глупая шутка заставила его зрачки расшириться, а губы дернуться.

– Уродина – это определенно не то слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя, девочка. – Теперь его голос звучал низко и хрипло.

Он отпустил мою руку, и холодная потеря ее была поразительной. Я посмотрела вниз, нахмурившись, но не успела моргнуть, как Меррик пошевелился. Он прижал меня к себе, его тело нависло надо мной, а лицо приблизилось к моему. Длинные бронзовые волосы спадали мне на лицо, и я едва ощущала прикосновение его волос к своим губам. Его глаза больше не были зелеными. Они были черно-красными, а под кожей на скулах проступали вены. Его вампирская сторона была возбуждена, и я очень ясно ощущала твердость его члена, прижатого к моему бедру.

– Я не мог перестать прокручивать в голове ту ночь, – прошептал он, холодное дыхание коснулось моих губ. – Я хочу большего. Я никогда не переставал хотеть этого, и если у меня не будет тебя, я сойду с ума.

Это была борьба, чтобы не потереться о бедро, которое я чувствовала между ног. От его слов мой пульс участился, а киска запульсировала.

– Разве я не говорила тебе, что этого больше не повторится? – Мои слова прозвучали ровно, даже для моих собственных ушей. Я сказала ему, что это было на один раз, и в то время я имела в виду именно это. Прямо сейчас я не была так уверена.