Текст книги "Кровавая луна (СИ)"
Автор книги: Пенн Кэссиди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Ты хочешь кое-что узнать обо мне? – Я приблизил свои губы к ее губам, достаточно близко, чтобы у нас перехватило дыхание. Я вел себя глупо, но алкоголь подпитывал это. Она ничего не ответила. Ее взгляд на мгновение метнулся к моим губам, и она кивнула.
– Ну ладно, ты сама напросилась. Одна вещь, которую тебе нужно знать обо мне, это то, что я презираю в тебе все. Твоя человечность, кровь в твоих жилах… Люди вызывают у меня отвращение. Когда я был обращен, люди пытали меня в течение трех лет. Они думали, что смогут изгнать из меня демонов. Это сделали люди. Моя собственная семья сделала это со мной. Если бы не…
Я не смог закончить это предложение. Я не хотел вспоминать тех, кто пожертвовал собой, чтобы вытащить меня оттуда. Я не хотел вспоминать то время в своей жизни…что со мной сделали так давно. Но иногда это было все, что я мог вспомнить.
– Я веками наблюдал, как ваш вид копошится по этой планете, как маленькие муравьи, ведя войны против самих себя, убивая все, с чем соприкасаетесь, все время оборачиваясь и называя нас монстрами, демонами и мерзостью. Я устал. Я устал уже давно, и, в конце концов, мне просто стало насрать.
Она моргнула, наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, и я заметил, что вся чернота исчезла из ее глаз.
– Черт, Фауст… – Прочистив горло, она неловко поерзала. – Я…
Я не знала.
– Зачем тебе это? – Я знал, что Атлас и Меррик ничего бы не сказали.
Мы не сплетничали подобным образом, но все же я никогда не планировал рассказывать этой женщине что-либо о себе. Это было слишком личное, и я не был готов к тому, что она использует это против меня. Так поступали люди. Так они действовали. Они притворялись вашими союзниками, а потом, когда им это было удобно, вонзали вам нож в спину и оставили захлебываться собственной кровью.
Затем что-то изменилось в ее взгляде, и ее плечи напряглись. Я не проводил много времени, глядя в ее глаза с тех пор, как мы сбежали из дома Ковена, но там что-то кипело под поверхностью. Что-то сырое. Если я позволю, возможно даже убежу себя, что ей не наплевать на то, что случилось со мной в прошлом.
– Я понимаю, почему ты так сильно меня ненавидишь, – тихо пробормотала она. – Я бы тоже себя ненавидела.
Я почувствовал, как на моем лице промелькнуло удивление от ее странно ранимых слов.
– Я уже говорил тебе, что не испытываю к тебе ненависти. Я сказал, что презираю в тебе все. Есть разница. – Она вздрогнула, когда я поднял правую руку и провел кончиками пальцев по ее руке от плеча до локтя. – Ты даже не представляешь, как сильно я хотел бы, чтобы ты была чистокровным вампиром. Это сделало бы все намного проще.
– Значит, вот и все, – печально сказала она, и от моего прикосновения по коже побежали мурашки. – Ты ненавидишь во мне человеческое и наказываешь меня за это.
– Ты можешь воспринимать это как хочешь. Для меня это не имеет значения. – пожал я плечами.
Она издала короткий невеселый смешок.
– Ладно, Фауст. Тогда нам больше не нужно об этом спорить. Я буду держаться от тебя подальше.
У меня сжалось в груди от ее слов, но я подавил это чувство.
– Я очень в этом сомневаюсь. Ты обвела моих друзей вокруг пальца и я не уверен, что когда-нибудь избавлюсь от тебя. – Я ничего не мог с собой поделать, снова проводя пальцами вверх по ее руке, скользя ими по обнаженной ключице, чувствуя бешеное биение ее пульса.
Она не сказала ни слова, когда я скользнул ниже. Ее горло дернулось, когда она судорожно сглотнула, и чем ниже опускались мои пальцы, тем быстрее билось ее сердце. Я добрался до нижнего выреза ее кофточки и не остановился. Бретелька освободилась и свисала с ее плеча, и я услышал, как у нее перехватило дыхание. Мне нужно было остановить это. Мне нужно было отступить и уйти прямо сейчас, пока я не сделал чего-нибудь, о чем потом пожалею.
Но я не останавливался. Как будто двигался на автопилоте. Мое тело думало за меня, когда я стянул ее рубашку спереди, обнажая ее правую грудь.
– Какого черта ты заставляешь меня так себя чувствовать? – Я зарычал. Моя ладонь накрыла ее грудь, ощущая твердую вершинку соска, посылающую толчки удовольствия прямо к моему члену.
– Что ты делаешь, Фауст? – спросила она, затаив дыхание. – Что это?
Я посмотрел в ее шоколадные глаза. Они были полны замешательства и настороженности. Я ни в малейшей степени не мог ее винить.
– Я, блядь, не знаю.
Наши губы встретились. Нерешительно. Мягко и тепло. У нее был вкус крови и виски. Она застонала мне в рот, когда я надавил сильнее, встав между ее раздвинутых бедер. Я не мог остановиться. Эта внезапная потребность прикоснуться к ней, зацеловать ее всю, была слишком сильной. Она поцеловала меня в ответ, в то время как мои руки продолжали блуждать, стягивая еще ниже ее кофточку и пощипывая ее соски между моих сжатых пальцев. Мой рот оторвался от ее, и она вытянула шею в сторону. Я не терял времени даром, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее гладкой шее, облизывая впадинки под ключицами и пробуя сладкий, медовый вкус ее кожи.
На ее груди были шрамы. Серебристые порезы, похожие на шрамы от побоев или глубокие порезы от складного ножа. Я видел шрамы во время заклинания очарования и знал, что они украшали ее спину, как фреска, изображающая боль и травму.
Когда я нежно поцеловал шрам чуть выше того места, где ее сердце билось о грудную клетку, все тело Сиренити застыло совершенно неподвижно. Я тоже напрягся, почувствовав внезапную перемену в воздухе. Запах ее возбуждения исчез, и на его месте появился безошибочно узнаваемый запах гнева. Это захлестнуло меня, как лава, угрожая сжечь изнутри.
Отстранившись, я в замешательстве поднял глаза и вздрогнул, когда увидел, что ее глаза снова потемнели. Она сильно толкнула меня в спину, и в своем опьянении я отшатнулся назад, впервые за много лет чуть не споткнувшись о собственные ноги.
Она одернула блузку и встала с барного стула так быстро, что стакан позади нее зазвенел, а затем с грохотом упал на пол.
– Какого черта ты делаешь? – она набросилась на меня. – Почему ты так меня поцеловал?
– Я думал, это было довольно очевидно, – лениво протянул я, не слишком умело поправляя бушующий стояк в штанах.
Она с отвращением скривила лицо, и по какой-то причине у меня скрутило живот.
– Ты ожидаешь, что я просто трахну тебя, когда ты пьян и возбужден, сразу после того, как ты скажешь, что ненавидишь во мне все? За кого, черт возьми, ты меня принимаешь, Фауст? Я не какая-то ебучая игрушка, которую ты можешь использовать, а потом выбросить, когда протрезвеешь!
Ярость захлестнула меня при виде разочарования в ее глазах.
– Значит, ты будешь трахать любой член в округе, но мой недостаточно хорош для тебя?! Повзрослей, Сиренити.
Она немного истерично рассмеялась, и от этого звука у меня по коже побежали мурашки.
– Знаешь что? Иди нахуй. Мне не следовало позволять тебе прикасаться ко мне. Ты просто продолжаешь доказывать мне, что ты абсолютный, неисправимый кусок дерьма. Если ты думаешь, что какая-то слезливая история, случившаяся сотни лет назад, позволяет тебе так обращаться с другими людьми, то ты хуже тех, кто сделал тебя таким.
– Возьми свои слова обратно, – рявкнул я, делая шаг к разъяренному дампиру. – Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Нет. Я не возьму свои слова обратно, – сказала она окончательно. – Может быть, тебе просто нужно, чтобы кто-нибудь хоть раз скажет тебе правду. Может, тебе нужен кто-то, кто сможет вытащить твою голову из задницы. Отсоси, Фауст. – Она потопала в сторону коридора, повернувшись ко мне спиной, и у меня возникло почти искушение пойти за ней.
Мое дыхание было прерывистым, и я внезапно почувствовал, что хочу превратить все это здание в руины. Кто, черт возьми, она такая, чтобы судить обо мне? Кто она такая, что имеет право указывать мне, как я должен справляться со своими собственными демонами? Никто. Вот кем она была. Никто. Не для меня.
Она остановилась на пороге темного коридора и, повернувшись ко мне с абсолютным холодом в черных глазах, сказала:
– Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я убью тебя.
А потом она исчезла. Я стоял там один в темноте, слушая, как затихают ее шаги, пока вдалеке не хлопнула дверь.
Глава 19
Сиренити
Я вернулась в постель, кипя от злости, губы все еще покалывало от его поцелуя. Я злилась на себя за то, что позволила этому случиться. Что я должна была сделать, так это остаться, черт возьми, в своей комнате и избегать его любой ценой. Но нет, я просто должна была пойти туда и ткнуть в медведя.
При виде Райана по телевизору рядом с этой зацикленной трансляцией у меня в голове все перемешалось. Глядя в его сверкающие голубые глаза, когда он изрыгал ложь за ложью, мне захотелось что-нибудь разбить. Это заставило меня подумать, что, возможно, у Фауста были веские причины так сильно ненавидеть людей. Иногда мне казалось, что я тоже близка к ненависти к людям. И после той истории, которую он рассказал мне о том, что с ним случилось… Я просто чувствовала себя отбросом.
Но никакая часть этой слезливой истории не оправдывала того, что он сказал мне, и, возможно, иногда я ненавижу себя, но даже я знала, что заслуживаю большего уважения, чем то, что он мне выказывал. Я не собиралась позволять ему помыкать мной только для того, чтобы изменить свое мнение и использовать мое тело для развлечения. Я слишком много лет мирилась с блуждающими руками Карсона, чтобы повторять эти ошибки.
Я лежала без сна, глядя на незнакомые сводчатые потолки, прокручивая в голове образы, которые видела снаружи. Толпа, пробивающаяся к посольству. Бастиан сказал мне не винить себя, думая, что это все моя вина, но было трудно не делать этого. Тот, на кого я должна была возложить вину, был Райан и только Райан. Он сделал это. Он хотел увидеть, как горит этот город, а люди, которые верили в него, были слишком глупы, чтобы заметить разницу.
Перевернувшись на бок, я перевела взгляд на прикроватный столик. Мой желудок сжался, когда я вспомнила, что там не было фотографии Шона и Трикс, на которую я могла бы смотреть, мечтая о старых временах.
Я вздрогнула, когда дверь спальни со скрипом отворилась. Предупреждения не было, и я не слышала никаких шагов по коридору. Сев на кровати, я приготовилась вскочить, но прежде чем успела, в комнату вошел Атлас. Я испустила долгий вздох облегчения, наблюдая, как он закрывает за собой дверь. Он сказал, что зайдет, если сможет, после посещения посольства Ноктюрна, но почему-то решила, что он забыл.
– Ты все еще не спишь, – прошептал он, проходя дальше по комнате и приближаясь к кровати. На нем все еще была та же форма, в которой он ушел, – все черное, те же тяжелые ботинки и тактические часы вместо своих красивых.
– Как-то трудно думать о том, чтобы уснуть, когда снаружи такой шум. – Я села, отодвигаясь назад, пока не уперлась в изголовье кровати. Вдалеке завыли сирены. – Как все прошло?
Его лицо вытянулось, и он покачал головой.
– Никаких признаков Эстель. Ни единого гребаного следа. – Потирая затылок, Атлас присел на край матраса. – Я отправил разведчиков прочесывать город, но не думаю, что они что-нибудь найдут. На данный момент я почти уверен, что с ней что-то случилось.
– Ты думаешь, кто-то предал ее изнутри? – Спросила я.
– Должно быть, так. Эстель не глупа. Что-то здесь не так.
– Райан произнес речь ранее. – Я закатила глаза. Атлас поднял глаза и встретился со мной взглядом. – Он убедил всех, что я подвергаюсь пыткам со стороны вашего Ковена. Он полон дерьма. Интересно, как кто-то на это купился. Я продолжаю думать, что должна просто выйти из этого здания и показать им всем, что он лжец.
– Люди, как правило, слышат то, что хотят услышать, когда им страшно, – сказал он. – Даже если ты покажешься, они сделают свои собственные выводы. Когда ты зашла так далеко, обычно пути назад нет. Они думают, что мы монстры. Они на самом деле верят в это, а он манипулирует ими, чтобы они увидели это.
– Скажи мне, что все это произошло не только потому, что я исчезла, – я подняла умоляющий взгляд. – Если бы я знала, что это приведет ко всему этому, я бы просто осталась с Карсоном.
Мысль была отвратительной, но в каком-то смысле я имела в виду именно это. Моя жизнь не стоила всего этого.
– Ты часть чего-то гораздо большего, – сказал он. – Я не могу сказать тебе то, что ты хочешь услышать, но могу сказать тебе, что ты была катализатором. Если ты действительно хочешь обвинить кого-то в этом, то можешь обвинить меня. Это мне пришла в голову идея украсть тебя. Я знал, что мы должны были ударить по Харкеру так же, как он ударил по нам, когда забрали Локсли. У нас просто не было всех вариантов, и он оставался на два шага впереди.
Он был прав – ничего из этого не произошло из-за одного события. Я была всего лишь одной женщиной. Как и моя мать, и Локсли, и Трикс, и все остальные, кого похитили. Никто из них не просил об этом. Мы все были пешками в игре, в которую любили играть влиятельные люди.
– Ты выглядишь так, словно у тебя на уме совсем другие вещи, – сказал он, слишком пристально глядя мне в глаза. – Скажи мне, что тебя беспокоит?
– Я хотела… – Я запнулась, подбирая слова. О господи, я говорила как ребенок. Атлас посмотрел на меня, его губы изогнулись в намеке на ту красивую улыбку, от которой у меня всегда переворачивался живот.
– Со мной не нужно стесняться в выражениях. Я думаю, это уже в прошлом, не так ли? – Потянувшись, он взял мою руку, нежно проведя большим пальцем по тыльной стороне. – Спрашивай меня о чем хочешь.
Я сжала его руку в ответ, наслаждаясь ощущением ее в своей, такой сильной и умелой. Эти руки заставили меня почувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала.
– Ты можешь остаться со мной на ночь? – Наконец спросила я, немного смущенно улыбаясь. – Я знаю, что звучу как идиотка, но я просто… Я не хочу сейчас оставаться одна.
– Конечно, – сказал он. – Спать рядом с безумно красивой женщиной? Меня не нужно просить дважды. – Он встал, медленно расстегивая ремень. Мое сердце забилось быстрее, глаза опустились на его руки. – Не волнуйся, мы всего лишь спим, – поддразнил он, как будто мог прочитать мои своенравные мысли.
Выпятив нижнюю губу, я сказала:
– Черт возьми, ты портишь все веселье, не так ли?
Он просто напевал, сохраняя зрительный контакт, пока стягивал рубашку через голову. Я могла только таращиться на него, блуждая глазами по чернильной росписи, которая тянулась от его шеи до пояса.
– Я всегда забываю о них, – задумчиво произнесла я. Похоже, у него было несколько изображений черепов, крестов и несколько портретов, которые я не узнала. Они были красивы и раскрашены в черно-серые тона с резкими углами и смелыми линиями.
– За эти годы я много путешествовал. Думаю, к настоящему времени я посетил каждого известного художника в мире, но всегда есть место для большего.
– Хм, я и не знала, что иглы могут прокалывать кожу вампира.
Он придвинулся ближе, снимая рубашку, и я протянула руку, смело проводя пальцами по чернилам на его твердом животе. Я наблюдала, как его мышцы напряглись от моего прикосновения.
– Они этого не делают, – сказал он, позволяя мне насытиться. – Иглы были заколдованы чернокнижником, а чернила были пропитаны железом, чтобы они не исчезли после заживления. – Его рука накрыла мою, и он провел моим прикосновением по извилистым линиям, не сводя глаз с моего лица. – Я мог бы как-нибудь сводить тебя сделать одну себе, если хочешь.
Я фыркнула.
– Я никогда не представляла себя с татуировкой. У моей матери был бы припадок. – Внутренне я улыбнулась этой мысли.
– Тогда тем больше причин сделать это, – поддразнил он. – Я думаю, ты бы выглядела сексуально с небольшим количеством чернил.
Атлас придвинулся, опустившись коленями на матрас передо мной, и я освободила для него место. Он все еще держал мою руку и начал водить ею по своей груди, позволяя мне почувствовать, как напрягаются мышцы под ней.
– Я думала, мы просто спим, – прошептала я, сердце набирало скорость.
Он одарил меня дьявольской ухмылкой, сквозь которую проглядывал намек на клыки.
– Это не значит, что я не могу этого сделать.
Наклонившись, он накрыл мое тело, толкая меня обратно на матрас. Наши губы соприкоснулись, его язык прошелся по уголку моего рта. Я схватила его за затылок и притянула ближе, а он обнял меня за талию, приподнимая на кровати, продолжая неторопливо целовать.
В поцелуе не было спешки. Он был ленивым и мягким. На вкус он был как мята, и от него пахло кожей и дымом. Это было опьяняюще, совсем как в тот первый день, когда мы встретились в «Ру».
Его губы оторвались от моих, прокладывая дорожку из поцелуев по моему подбородку, шее и ключице, нежно чмокая, облизывая и покусывая. Я была так увлечена им, что, когда его язык скользнул чуть выше маленького шрама на моей левой груди, я неожиданно замерла. Глаза Фауста промелькнули у меня в голове…его обжигающий взгляд и ощущение его языка.
Я толкнула Атласа в грудь, и он тут же остановился, глядя на меня в замешательстве.
– Эй… Что творится у тебя в голове? – спросил он. – Я что-то сделал…
– Дело не в тебе.… Прости, у меня сейчас в голове полный бардак. У нас с Фаустом была эта история…
Атлас застонал.
– Расскажи мне, – попросил он. – Он что-нибудь с тобой сделал?
Я улыбнулась, увидев кипящий гнев в его глазах, которые медленно меняли цвет с карих на красные. Но я покачала головой, запечатлев легкий поцелуй на его губах.
– Нет ничего такого, о чем бы я не просила, поверь мне. Он просто мудак, и мне следовало знать лучше, чем думать, что он внезапно изменит свое мнение обо мне.
– Хочешь, я надеру ему задницу за тебя? – он поддразнил. – Потому что я это сделаю. С радостью.
Я рассмеялась, отталкивая его от себя, и он перекатился на бок, по-прежнему глядя на меня, положив голову на ладонь, а локоть на подушку.
– Я знаю, что в этой битве мне нужно сражаться самой. Он никогда не позволил бы мне пережить это, даже если бы я послала за ним головорезов.
– Ммм, так я теперь бандит. Ты думаешь, я что-то вроде мафиози? – он поддразнил. – Может быть, я выбрал не ту профессию, если это то, чем ты увлекаешься.
Застонав, я хлопнула себя ладонью по лбу.
– Ты невозможен. Обычно я бы посоветовала пойти на это и, возможно, прострелить ему коленные чашечки, но я знаю, что вы двое… близки.
Он отстранился, его глаза расширились от удивления, но на губах играла усмешка.
– И откуда именно тебе известна эта информация?
Пожав плечами, я попыталась выглядеть беспечной, но на самом деле мое сердце бешено колотилось.
– Возможно, я и обозвала Фауста виноватым в его дерьме несколько дней назад, и он точно не отрицал этого. – Я встретилась с его глазами, которые искрились весельем и жаром. – Просто чтобы ты знал, я полностью поддерживаю ваши отношения.
– Отношениями их можно назвать с натяжкой, – сказал он.
– Ну, тогда как бы ты это назвал? Приятели по заднице? – В тот момент, когда я это сказала, потеряла самообладание. Фыркающий смех вырвался из меня, когда я перекатилась на бок и услышала стон Атласа.
– Мне придется попросить тебя никогда больше этого не повторять, – сказал он со смехом, как будто ничего не мог с собой поделать. – Тебе очень повезло, что Фауста здесь нет.
Взяв себя в руки, я повернулась к нему лицом, настроение стало легче, чем раньше.
– Ладно, значит, не приятели по заднице.
– Сиренити… – предупредил он.
– Извини… Значит, друзья с привилегиями? Партнеры? Братаны?
– И ты говоришь, что я невозможный. – Он все еще ухмылялся. Перевернувшись на спину, Атлас уставился в потолок, заложив руку за голову. – Мы иногда трахаемся. И мы друзья. На самом деле, ближе, чем друзья, но это не отношения как таковые. Пока нет. Что-то подсказывает мне, что он не готов к чему-то подобному, и я никогда не хотел давить на него.
Черт… Теперь этот образ был у меня в голове, и у меня было предчувствие, что в ближайшее время он никуда не денется.
– Он тебе небезразличен… в романтическом плане? – Я чувствовала себя глупо, спрашивая об этом, но искренне хотела знать, было ли это чисто сексуальным или мне придется наступать кому-то на пятки.
– И да, и нет. Очевидно, он мне небезразличен. И иногда это может быть в романтическом плане. – Он съежился, произнося это. – Но не так, как ты думаешь. Я не могу этого объяснить. Мы вместе, но мы также и порознь, понимаешь? Когда произносишь это вслух, звучит глупо, но это так.
– Ну, не позволяй мне стоять у тебя на пути, – сказала я.
Он усмехнулся.
– Я подумал, что ты могла бы встать между…
Глаза расширились и я чуть не задохнулась, когда перевела взгляд на него.
– Да, этого не будет. Фауст ненавидит меня.
– Он не ненавидит тебя, – сказал Атлас со вздохом. – Он ненавидит…
– Меня, меня, меня, – сказала я, загибая пальцы на руке.
– Нет. Фауст ненавидит людей, и ему просто нужно время, чтобы смириться с тем фактом, что ты – половина того, кого он ненавидит. Просто дай ему время подумать. Это просто его процесс.
Я вспомнила свой разговор с Фаустом в гостиной.
– Люди действительно пытали его?
Атлас быстро, но тихо вздохнул, и я почувствовала, как он напрягся.
– Откуда ты об этом знаешь? Меррик что-то сказал?
Положив свою руку поверх его, я ее сжала.
– Веришь или нет, Фауст сказал мне.
Он глубоко вздохнул, встретившись со мной взглядом. Его сильная челюсть была сжата, и я могла видеть, что напряжение все еще в нем. Гнев закипал в его глазах, но это был старый гнев.
– Честно говоря, я удивлен, что он тебе что-то рассказал. Он не любит говорить о том, что произошло. Это было давно. Люди, которых он раньше называл семьей, сотворили с ним какую-то хуйню во имя религии, и он все еще не смирился с этим. Я не могу его винить.
– Какого рода вещи? – Спросила я.
Его глаза потемнели и расфокусировались.
– Вещи, которые мне на самом деле не хочется произносить.
– Прости, мне не следовало совать нос не в свое дело.
Повернув ладонь вверх, он переплел наши пальцы вместе и крепко сжал.
– Я не пытаюсь что-то скрывать от тебя, но это его история, которую он расскажет, когда будет готов. Даже у меня нет всей картины, только фрагменты. Он может быть гребаным засранцем, но…Я бы доверил этому вампиру свою гребаную жизнь.
Что ж, по крайне мере один из нас.
– Так что насчет тебя? – нерешительно спросила я. – Как все…это с тобой случилось?
К моему удивлению, он скорее улыбнулся, чем замолчал. Это всегда была игра в угадайку, и я никогда не знала, касаюсь ли чего-то, что мне следовало оставить в покое.
– Боюсь, не так захватывающе, – лениво сказал он. – На самом деле я ничего не помню из того времени, когда был человеком. Однажды ночью я проснулся в грязной комнате гостиницы, испытывая адскую жажду и помня только свое имя. Все остальное стерто. Технически, я даже не знаю, сколько мне лет. Предполагаю, что мне где-то под тридцать, но опять же, это только предположение.
– Черт… – Выдохнув, я пробежала глазами по лощеному мужчине передо мной. Он был таким сильным и собранным, что трудно было представить, что когда-либо было время, когда он был настолько потерян.
– Я оставил это позади. Я нашел своего отца десятилетия спустя, узнав, что он создал еще нескольких за тот же период времени. Он не был… стабилен, проще говоря. Именно тогда от него забеременела какая-то женщина и родилась Локсли. Я так и не узнал, где он оказался, и уверен, что никогда больше его не увижу, но на самом деле мне насрать. Мое прошлое больше не важно.
Я знала, каково это – выглядеть определенным образом снаружи, пряча внутри кого-то совершенно другого. Это был всего лишь еще один кусочек головоломки, которой был Атлас, и хотя мне было грустно из-за того, что он потерял каждую частичку того, кем он был до обращения, я восхищалась человеком, которым он стал. его стремлением смотреть вперед, а не назад.
– Мне так сильно хотелось тебя возненавидеть, – внезапно сказала я, по какой-то причине испытывая потребность избавиться от этого чувства.
Атлас повернул голову, удивленно и растерянно моргая.
– И почему это?
Я откинулась на подушку, глядя в потолок и избегая его взгляда.
– Я хотела возненавидеть тебя за то, что ты остановил меня той ночью. За то, что не позволил мне выбрать мой собственный выход. Я была готова покончить с этим. Хотела возненавидеть тебя за то, что произошло в «Ру», и за то, что ты сделал со мной в той камере.
– Сиренити
– Нет, дай мне закончить, – сказала я, прерывая его. Мне нужно было выговориться. – Ты заставил меня измениться. Мне не дали выбора, который у меня должен был быть. Выбор, который я до сих пор не уверена, что когда-либо сделала бы. Ты, как никто другой, должен знать, каково это, когда у тебя отнимают твой выбор. Меррик тоже. Он рассказал мне, как произошло его изменение.
– Черт возьми, я…
– Не извиняйся, – сказала я с горькой улыбкой. – Полагаю, должна поблагодарить тебя. Оглядываясь назад, понимаю, что раньше была трусихой. Я пыталась найти легкий выход, вместо того, чтобы принять себя такой, какая есть, и использовать его, чтобы сбежать от Райана и Карсона. То, что ты сделал со мной, было хреново, но я понимаю это. Я понимаю, почему ты забрал меня. Почему ты скрыл свою личность. Но есть кое-что, чего я не понимаю…
– Что же? – спросил он.
Повернувшись к нему лицом, я позволила себе пробежаться глазами по жестким чертам его лица, вспоминая тот первый раз, когда увидела его с другого конца танцпола «Ру.» Вспомнила, как играла песня that way, запах людей вокруг меня, ощущение его глаз, блуждающих по моему телу в обтягивающем красном платье. Вспомнила, как он заставил меня почувствовать себя живой впервые за многие годы. По иронии судьбы, он заставил меня почувствовать себя желанной и свободной.
– Зачем ты затащил меня в тот кабинет? Почему ты так прикасался ко мне, когда точно знал, кто я? Ты играл со мной?
Я наблюдала, как его глаза остекленели от воспоминаний. Воспоминание о его лице между моих бедер, пока я прижималась спиной к двери. Воспоминание о том, как я умоляла его ничего не рассказывать мне о себе. Ни о его имени, ни о том, кто он такой, и я планировала оставить его с тем же самым. Просто воспоминанием об одной ночи, когда мне было все равно, кем он был, пока он заставлял меня забыться хоть ненадолго.
Придвинувшись ближе, Атлас прижался своим телом к моему, снова вдавливая мою спину в матрас. Наши лица были совсем близко, и он наклонился, едва заметно поцеловав меня в губы, прежде чем отстраниться.
– Фауст сказал мне, что ты придешь в мой клуб той ночью. Я ждал тебя. Я видел, как ты вошла со своей кузиной и теми двумя людьми. Я наблюдал, как ты выпила в баре, а затем растворилась в толпе и танцевала. Ты была так чертовски красива той ночью. Я никогда не видел тебя такой беззаботной.
– Я все время забываю, что ты, вероятно, видел, как я рос… – Ужас от этой мысли внезапно поразил меня. – О боже, нет… – Я застонала, только сейчас поняв, что это значило.
Я выросла в центре внимания, рядом с Райаном, моей матерью и Шоном. Мир видел меня на каждом этапе моей юности, так что же отличало Атласа и остальных? Черт… это было более чем унизительно.
– Не смущайся, – сказал он со смехом. – Я думаю, очевидно то, что мы видели по телевизору и в таблоидах, даже близко не соответствовало реальной женщине, которой ты стала. Я думаю, Харкер сдерживал твой потенциал, и твоя мать позволяла ему. Когда я увидел тебя в клубе той ночью, мне показалось, что я вижу тебя впервые.
Я вспомнила, что тоже видела его и не понимала, кто он такой. Я просто думала, что он какой-то таинственный, красивый вампир, которого могла бы использовать на ночь, чтобы он помог мне забыть ощущение рук Карсона на моем теле.
– И с тех пор я видел тебя каждый день, – добавил он, понизив голос. – Ты держала меня в ловушке каждую секунду, и делала то же самое с другими. Даже Бастиан не может оторвать от тебя ни рук, ни глаз, и я никогда не видел, чтобы ему было хоть малейшее дело до женщины. Ты что-то сделала с нами… самыми могущественными людьми в этом городе, и даже не осознаешь, насколько это важно.
– Три вампира, дампир, колдун и волк… – Я рассмеялась. – Однажды я подумала о том, какая из этого получилась бы хорошая шутка.
– Тот факт, что ты привлекла внимание Августа Кровавой Луны, говорит сам за себя. Я все еще не могу поверить, что ты его пара.… Каковы, блядь, шансы? Заставляет меня чувствовать, что прикасаться к тебе так, должно считаться преступлением. – Скорее всего, на моем лице отразился ужас, потому что он просто запечатлел еще один поцелуй на моих губах. – Но я никогда не был приверженцем правил, и ему придется вырвать тебя из этих холодных, мертвых пальцев, если он планирует украсть тебя.
Я напевала себе под нос, позволяя этим словам проникнуться и наполнить меня теплом.
– Ты мешаешь мне придерживаться моего плана мирного засыпания.
Он мрачно усмехнулся.
– Это был плохой план с самого начала.
Я уже собиралась схватить его за голову, прижаться губами к его губам и послать к черту спокойную ночь, когда здание сильно тряхнуло, а маленькая люстра наверху сорвалась с цепи и рухнула на пол. Атлас поднялся и слетел с меня размытым пятном, и я вскочила, упираясь ногами в матрас, выставив клыки и приготовившись.
Огни замерцали, и раздался мощный грохот, снова сотрясший фундамент здания. Снаружи немедленно завыли сирены, и из-за окна донеслись крики. Атлас опередил меня, отодвинув плотную занавеску, но мы едва могли что-либо видеть сквозь дым, заполнивший воздух снаружи, освещенный заревом пылающего костра прямо за ним.
Дверь моей спальни распахнулась, и в комнату ворвались Меррик, Фауст, Бастиан и Август с паникой в глазах.
– В посольстве людей произошел взрыв! – Меррик кричал, пока я лихорадочно одевалась и засовывала ноги в ботинки. Атлас делал то же самое. – Нам нужно немедленно выбраться из здания.
– Что, черт возьми, происходит?! – Крикнула я, пытаясь зашнуровать ботинки.
– Пока слишком рано говорить, но посольство охвачено пламенем, и мы думаем, что это тоже может стать мишенью, – сказал Фауст, стоя у окна, откуда он наблюдал за разворачивающимся хаосом сквозь дым. – Поторопись, нам нужно идти прямо сейчас! – сказал он, снова поворачиваясь ко мне лицом.
Август двинулся, подталкивая меня к двери, но я уже бежала. Остальные последовали за нами, когда мы прошли по коридорам и вышли в гостиную, где около пятидесяти вампиров и несколько ведьм собрались вокруг телевизора. Свет все еще горел и больше не мерцал теперь, когда здание стабилизировалось, и ведущая новостей кричала в камеру, когда мы все собрались вокруг, чтобы посмотреть.
– Когда мы вели прямой репортаж с передовой линии посольства, где бунтовщики пытались проникнуть в самые охраняемые правительственные здания города, взрыв в Посольстве Людей потряс четыре городских квартала, а внутри все еще бушует пожар. Службы экстренного реагирования находятся в пути, но пока нет полной уверенности в том, находились ли какие-либо городские чиновники внутри здания во время взрыва, всего пять минут назад.
