Текст книги "Кровавая луна (СИ)"
Автор книги: Пенн Кэссиди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Скажи мне, что ты этого не чувствуешь, – прошептал он. От горячего дыхания по моей коже побежали мурашки, прежде чем он открыл рот, царапая клыками мой пульс. – Посмотри на меня…
Я зажмурилась, вцепившись в его спину, вцепившись в рубашку, зная, что он слишком силен, чтобы чувствовать боль. Затем я почувствовала руку на своей шее, и пальцы крепко сжали мой подбородок, заставляя меня снова посмотреть ему в лицо. Я неохотно открыла глаза.
– Я ничего не чувствую, – Я солгала сквозь свои гребаные зубы.
По правде говоря, я не хотела ничего чувствовать. Я хотела чувствовать все и вообще ничего, и это был единственный способ добиться этого. Мне нужна была кровь. Мне нужен был секс и адреналин. Мое тело жаждало, но я не хотела испытывать эмоции, которые пришли с этим. Эмоции только испортили бы меня еще больше, чем я уже была. Атлас Ноктюрн был могущественным человеком. Древний человек, и он был моим похитителем. Этот магнетизм, который я чувствовала между нами.… То же самое притяжение, которое я испытывала к Меррику, было неоспоримо, но мне нужно было быть сильной. Если я позволю своим чувствам встать у меня на пути, это затуманит мое суждение.
Он замедлился, мышцы напряглись. Я чувствовала, как дрожат его руки на моей коже, но была ли это сдерживаемая ярость или предвкушение, я не могла сказать. Он пристально посмотрел мне в глаза, и я пробежалась взглядом по резким чертам его невероятно красивого лица. Иногда смотреть на Атласа было почти больно. Он напугал меня больше, чем я когда-либо призналась бы ему в лицо.
Его рука все еще была на моем горле, когда он сказал:
– Ты хочешь, чтобы я трахал тебя, пока ты не онемеешь, тогда я это сделаю, Сиренити, но тебе нужно посмотреть на меня. – Мой пульс ускорился. Атлас опустил рот к моему горлу и лизнул кожу. – Если это все, что нужно для быстрого траха, то пусть будет так.
Мой желудок сжался от нотки разочарования в его голосе, но я не собиралась ему противоречить. Это было то, о чем я просила в тот первый раз на «Ру». Он все еще двигался внутри меня, но в мучительном темпе. Его бедра покачивались, и я прижалась к нему своими. Слезы защипали мне глаза, но я не позволила им упасть и выдавила:
– Я больше не хочу причинять боль. – Давление на мое горло усилилось, когда еще больше черных вен заползло под кожу вокруг его глаз.
– Тебе больше не нужно причинять боль, маленький дампир. Тебе не обязательно чувствовать то, чего ты не хочешь чувствовать.
– Тогда заставь меня оцепенеть…
Я даже говорила уже не как я, но слова лились сами собой. Я не хотела ничего этого говорить, но не смогла сдержаться. Мне нужно было, чтобы боль – как внутренняя, так и внешняя – ушла. Она слишком долго была моим постоянным спутником, и я нуждалась в облегчении.
– Черт возьми! – выругался он, снова набирая темп. Он врезался в меня снова и снова, и я была удивлена, что стена за изголовьем кровати не дрожала. Он снова и снова трахал меня, доводя себя до исступления.
Я крепко сжала его спину, когда почувствовала, как его зубы впились в мою шею. Мгновенный экстаз прокатился по мне, и я жестко кончила, пульсируя вокруг его члена. Я уткнулась лицом в его плечо и застонала, бедра задрожали. Кровь потекла по моему плечу, вытекая из уголков его рта, но через несколько секунд он отстранился, лихорадочно слизывая каждую каплю.
Затем он замер, тело напряглось. Я наблюдала, как он крепко зажмурился, и почувствовала, как его член пульсирует, когда он наполнял меня спермой. Она тоже вытекла из меня и потекла по бедрам, просачиваясь на простыни.
Когда мы лежали, соединенные, утопая в толчках удовольствия, пока он замедлялся, я почувствовала, как горячие слезы катятся по моим щекам, и даже не потрудилась скрыть их. Наконец прекратив трястись, Атлас прижался лбом к моей вздымающейся груди, переводя дыхание и удерживая меня там. Кровавые слезы продолжали литься, пока я смотрела в потолок. Оцепенение волнами накатывало на меня.
Он поднял ко мне лицо, его глаза расширились, черно-красный цвет снова стал темно-коричневым. Я видела момент, когда на моих глазах выступили слезы, а его губы приоткрылись для вопроса, но, черт возьми, не могла этого вынести. Я толкнула его в грудь и встретила нулевое сопротивление. Атлас слез с меня и встал коленями на матрас, заправляя себя обратно в джинсы и застегивая ремень, но все это время его глаза не отрывались от моего лица.
– Сирен…
– Убирайся, – рявкнула я. Я едва могла смотреть ему в глаза.
– Прошу прощения? – Его плечи напряглись, и он отодвинулся еще дальше, взгляд стал жестким. – Почему ты плачешь?
– Я сказала, убирайся! – Забравшись на матрас, я подтянула колени к груди, кровавые слезы, вероятно, испачкали мою кожу. – Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты ушел, – взмолилась я. Я встретилась с ним взглядом. – Прости, я просто…
– Хорошо, – просто сказал он, вставая с матраса и поправляя футболку. У меня внутри все сжалось от безучастности на его лице, и я почувствовала себя самой жалкой идиоткой в мире, зная, что он, вероятно, сожалеет обо всем, что мы только что сделали.
– Я думаю, когда ты будешь готова поговорить…
Он был почти у двери, протянул руку, чтобы взяться за дверную ручку, но намеренно не торопился. Я судорожно вытерла лицо, дыхание начало учащаться с каждой секундой, пока он оставался в комнате и смотрел на меня в таком состоянии. Мне не нужны были его жалость или пустые обещания. Мне просто нужно было, чтобы он ушел.
И он действительно ушел. Он так и не закончил то, что пытался сказать. Он вышел за дверь, бросив на меня последний долгий взгляд, прежде чем тихо закрыть ее, и щелчок разнесся по комнате, как пушечный выстрел.
Как только я осталась одна, рыдания вырвались наружу. Я повалилась на бок, все еще прижимая колени к груди, и просто плакала, уткнувшись лицом в мягкое одеяло. Мои плечи вздымались, и мне было трудно отдышаться. Я даже не знала, почему плакала, но это не прекращалось.
Черт возьми! Что, черт возьми, со мной не так? Боже, я выставила себя такой гребаной дурой. Как я вообще смогу смотреть Атласу в глаза после этого? Очевидно, он не захочет иметь со мной ничего общего. Но хуже того, он увидит во мне слабую. Он будет знать, что я всего лишь слабая маленькая полукровка, с которой не стоит иметь дело.
Меня тошнило. На самом деле, единственная причина, по которой я воздерживалась от этого, заключалась в том, что знала, что мне нужна кровь, которую я только что проглотила. Я плакала так сильно, что у меня свело живот. Непреодолимое желание взять телефон, которого больше не существовало, и позвонить Трикс, которая в настоящее время отсутствовала, было невыносимым. Я нуждалась в своей кузине, и я знала, что тоже нужна ей. Мне нужен был кто-то, кто знал бы меня, кто заботился обо мне. Мне нужно было знать, что она в безопасности, а затем придумать, как расторгнуть брак моей мамы. Мы могли бы сбежать, только мы трое, и найти какое-нибудь новое место, где нас никто не знал. Мы могли бы это сделать, если бы попытались…
Мои мысли стали нечеткими и маниакальными. Я ни за что на свете не могу удержать ни одной центральной мысли, поскольку все сразу обрушилось на мои чувства. Поэтому я просто лежала, прижав колени к груди, притворяясь, что до сих пор не чувствую призрачных губ Атласа на своей коже и вкуса его крови на языке. Я лежала и в который раз пыталась убедить себя, что прожить еще один день мне сейчас не повредит.
Глава 5
Сиренити
Вам знаком этот глубокий сон, когда вы просыпаетесь, не зная, ночь сейчас или день и какой сейчас год? Это было именно так. У меня раскалывалась голова, болели десны, не говоря уже о бедрах. Но это, по общему признанию, была приятная боль.
Убрав волосы с глаз, я заморгала от яркого света, проникающего из-за раздвинутых штор, и тут же шарахнулась в сторону, согнув руку. Срань господня.… Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз видела солнце? Дни, недели, годы? Время было относительным, и у меня не было сил подсчитывать это. Все, что я знала, это то, что в данный момент я лежу на какой-то незнакомой кровати – на боку и без штанов. Прекрасно.
Потребовалось всего десять секунд, чтобы предыдущая ночь нахлынула на меня. Атлас, кровь, трах… О боже, плач. Застонав, я перекатилась на спину, закрыв лицо руками, и мысленно перебрала все известные мне ругательства, а некоторые придумала специально для этого случая. Мое тело горело от смущения, и я лениво задавалась вопросом, как долго смогу разумно прятаться в этой гостевой комнате, прежде чем кто-нибудь в конце концов придет меня искать. Я действительно не хотела встречаться с Атласом после эмоциональных американских горок, на которые вчера вечером у него были билеты в первый ряд.
Сев, я протерла глаза, прогоняя сон, и огляделась. При свете дня все выглядело иначе. Меньше похоже на лихорадочный сон. Я сразу поняла, что уже поздний вечер и солнце садится. Я проспала весь день. В ногах кровати лежала куча одежды, и на меня нахлынула совершенно новая волна унижения. Кейт. Должно быть, она пробралась сюда рано утром, чтобы принести мне еще одежды. Святой ад. То, что она видела.… Моя задница, если быть точной, и, о, многое другое.
Отлично, Сиренити, это идеальное первое впечатление.
Я полагала, что должна посмотреть на ситуацию с другой стороны и порадоваться, что не Август решил заглянуть сюда этим утром. Вот это была бы разборка… С другой стороны, возможно, это было именно то, что мне было нужно, чтобы убедить его оставить меня в покое и забыть обо всей этой истории с парой. Просто еще одна дилемма, которая стояла передо мной. Как будто моя жизнь еще не перевернулась с ног на голову, давайте добавим тысячелетнего альфу-оборотня, утверждающего, что я принадлежу ему.
Печаль и всепоглощающее чувство горя прошли ночью, и этим утром я просто чувствовала себя… какой-то опустошенной, как мне показалось. Иногда это приходило и уходило вот так, и мне просто хотелось выплакаться. Это определенно было не в первый раз и не в последний. Я была просто взбешена тем, что Атлас был там и видел это. Я разозлилась на него в момент уязвимости, и теперь никогда не смогу взять свои слова обратно.
Схватив стопку одежды, я пошла в ванную и залезла под душ, сильно сожалея, что не сделала этого перед тем, как заснуть прошлой ночью. Мои ноги были покрыты засохшей спермой. Чертовски мерзко, но хорошо, что я была наполовину вампиром и не болела и не подхватывала инфекций. Боже, я была в ужасном состоянии.
Я вымыла каждый дюйм своего тела, все это время размышляя о том, как именно собираюсь встретиться с миром сегодня. Я рассмотрела свои варианты, которых было два. Была бы я стервой и оттолкнула бы себя от этой стаи оборотней, или пошла бы на компромисс и согласилась работать с ними, пока мы не достигли бы общей цели? Честно говоря, все могло пойти по-другому, и я склонялась к тому, чтобы быть разъяренной сукой. Я также знала, насколько это может иметь неприятные последствия для меня, поэтому была готова оставить свои варианты открытыми. Моим приоритетом номер один должно было быть найти Трикс и доставить ее в безопасное место… где бы это ни было. Если бы мне пришлось вернуть ее сюда, я бы это сделала.
Я надела простую темно-серую футболку и пару черных джинсов, которые сидели на мне намного лучше, чем вчерашние. Я оставила волосы распущенными, чтобы они просохли на воздухе. Пришло время отвечать за свои поступки. Я стояла перед зеркалом, мысленно настраивая себя на то, чтобы спуститься вниз.
Ты плохая сучка, когда хочешь быть такой. Просто притворяйся, пока у тебя не получится, верно? Им не обязательно знать, что ты понятия не имеешь, что за хуйня происходит.
Это была приятная мысль, но в конечном итоге она не заставила меня почувствовать себя лучше. Поэтому я сделала то, что должна была сделать, и вышла из комнаты. Пробираясь по дому, я почти ничего не слышала. Все было тихо, даже когда я, наконец, вошла на кухню, где прошлой ночью царила суматоха. Камин был темным, а шторы задернуты, из-за чего я чувствовала себя неуютно и холодно. Первое, что я сделала, это открыла холодильник. Мне было все равно, что это не мой дом. Если бы я собиралась стать заключенной – я имею в виду, гостем здесь, то я бы съела какую-нибудь чертову еду, прежде чем либо умру с голоду, либо впаду в буйство.
Мне потребовалось всего пять минут, чтобы съесть холодного цыпленка и пару недоеденных булочек, прежде чем я поняла, что мне нужно кого-то найти. Я вышла из кухни и направилась к передней части дома, стараясь быть как можно более незаметной, чтобы случайно не спугнуть оборотня. Я все еще не доверяла этим людями должна была быть осторожной. Но когда я добралась до гостиной, то остановилась как вкопанная при виде двух мужчин, стоявших рядом с высоким столом и разговаривающих вполголоса.
Они были одни в комнате, освещенной только одной лампой, и я узнала одного из них. Это был Кристоф, парень Кейт. Мужчина, которого я узнала, был медиком или кем-то вроде доктора. Я не узнала человека, с которым он был, но после одного вдоха и одного удара сердца, изучающего его тело, я поняла, что он вообще не оборотень. Он был ведьмаком.
Они замолчали, когда я сообщила о своем присутствии, и оба посмотрели на меня, неловко стоящую в дверях.
– Доброе утро, – сказал Кристоф, слегка улыбнувшись мне.
– Доброе утро, – сказала я, подходя на несколько шагов ближе к их маленькой компании. – Что делаете?
Похоже, у них на столе было разложено несколько флаконов, пара шприцев и бутылочек с чем-то похожим на таблетки. На секунду я задумалась, не увидела ли я случайно чего-то такого, чего не должна была видеть.
– Просто прибираемся, – сказал ведьмак. Он вытер шприц, наполненный какой-то голубоватой жидкостью внутри.
– А ты кто? – спросила я.
Он встретился со мной взглядом своими нелепыми голубовато-фиолетовыми глазами и одарил дерзкой улыбкой. На самом деле его глаза были почти аметистовыми и выглядели совершенно неестественно.
– Себастьян Найтингейл, мэм. – В его сильном французском акценте слышалась легкая гнусавость, напоминающая мне новоорлеанский диалект. Я узнала в нем старую версию гаитянского языка, и это был первый раз, когда я услышала его вне фильмов или телевидения. Это было ритмично и звучал музыкально благодаря его глубокому голосу.
Себастьян широко улыбнулся, обнажив ровные жемчужные зубы. К тому же он был красив. Его кожа была темной, насыщенно-коричневой и гладкой, как бархат, а его яркие глаза цвета драгоценных камней были подведены ониксовой подводкой, которая переходила в кошачий глаз. На его шее висело около пяти или шести серебряных ожерелий с украшенными драгоценными камнями эмблемами луны, солнца и различными ведьмовскими рунами. Он протянул мне руку для рукопожатия, и я заметила, что ногти у него выкрашены в черный цвет, а на каждом пальце – по богато украшенному кольцу.
– Сиренити, – сказала я, пожимая его протянутую руку. На секунду я чуть не оступилась и не добавила Харкер, но в последний момент удержалась. – Приятно познакомиться, Себастьян. – Его теплая рука сжала мою, и он пристально посмотрел мне в глаза.
– Пожалуйста, называй меня Бастианом, все мои друзья так называют. – Он подмигнул, и я почувствовала трепет в животе, который тут же подавила. Это был один из недостатков знакомства с дарклингами. Большинство из них были чертовски красивы, и рядом с ними было трудно сохранять ясную голову.
– Я так понимаю, ты эмиссар ведьмака? – Спросила я.
Бастиан все еще сжимал мою руку, и его взгляд все еще не отрывался от моего, но то, что он искал, было для меня загадкой. Улыбка все еще была на его лице, и что-то в ней было немного озорное. Я сразу поняла, что от этого человека будут неприятности.
Кристоф откашлялся, заставляя меня оторвать взгляд от Бастиана, и сказал:
– Бастиан здесь, чтобы помогать нам в обозримом будущем. Мы как раз заканчивали здесь, если ты хочешь присоединиться к стае у озера. Скоро сядет солнце, и нам нужно быть готовыми.
– Озеро? – Спросила я, откладывая в сторону другие вопросы, которые хотела задать об этих подозрительных шприцах.
Глаза Кристофа погрустнели.
– Приготовления к ритуалам на восходе луны. Селена никого не ждет.
У меня скрутило желудок. Я почти забыла об обрядах – похоронном ритуале щенков, чьи жизни я оборвала по своей вине.
– Я, эм… – Я запнулась, но затем прочистила горло, расправив плечи. – Как их звали, если не возражаешь, что я спрашиваю? – Как будто я вообще заслуживала знать. Скорее, заслуживала того, чтобы занять их место в земле.
В глазах Кристофа появился легкий блеск, и я могла сказать, что это было трудно для него.
– Риз и Кейден, – сказал он печально. – Им было семнадцать и девятнадцать.
Черт… Они были всего лишь младенцами – еще недостаточно взрослыми, чтобы обратиться. Опустив глаза, я боролась с комом в горле. Бастиан просто молча наблюдал.
– Почему бы тебе не отправиться туда? Альфа спрашивал о тебе, – сказал Кристоф после минутного молчания.
Я застонала.
– Отлично, как раз то, что мне нужно. – Я повернулась к двери, когда кое-что пришло мне в голову. Я взглянула на окна, где шторы были слегка раздвинуты и сквозь них пробивался яркий солнечный свет, становившийся оранжево-розовым по мере того, как он начинал спускаться за горы. – Где Атлас, Меррик и Фауст? – Спросила я. Может быть, они все еще были где-то в доме, пережидая день.
– Как ты думаешь, что я здесь делаю? – Шутливо спросил Бастиан. Он указал на контрабанду на столе. – Ты никогда не задумывалась, как твои телохранители выдерживают солнечный свет?
Тут до меня дошло то, что Меррик сказал несколько дней назад. Имя Бастиан теперь кое-что прояснило.
– Так ты и есть источник таинственной магии, о которой говорил Меррик, – сказала я, подходя ближе.
Я хотела хорошенько рассмотреть, с чем именно они работают. Некоторые шприцы были пусты, а флаконы лежали в маленьком металлическом чемоданчике, от которого исходило небольшое количество пара, что говорило о том, что внутри было ледяным.
– Неужели? – Бастиан прищелкнул языком, становясь рядом со мной. Я услышала веселую улыбку в его глубоком голосе. – Вот это, – он достал из футляра синий флакон и протянул его мне, – зелье дневного света.
– Выглядит незаконно, – пробормотала я, забирая пузырек из его пальцев, чтобы осмотреть. Он был ледяной, но внутри все еще оставалась жидкость.
– Они не зря называют это черным рынком, – протянул он, забирая флакон из моих пальцев и убирая его обратно в футляр.
– Так ты что, криминальный химик или что-то в этом роде?
Он ухмыльнулся.
– Что-то в этом роде, я полагаю.
Звучало подозрительно, но я решила не слишком настаивать. Вместо этого спросила:
– Как долго длится эффект?
– Зависит от обстоятельств, – он пожал плечами. – Иногда это может длиться до двадцати четырех часов, но иногда может достигать десяти. Просто зависит от того, сколько энергии расходуют вампиры, пока она метаболизируется. – На самом деле в этом было много смысла… не то чтобы я вообще много знала о науке.
– Это их ослабляет? – Спросила я, неуверенная, что мне некомфортно от мысли, что ребята занимаются делом не в идеальном состоянии. В конце концов, это была война.
– Ослабляет? Нет, не совсем. Это скорее раздражение, чем что-либо еще. Они могут гулять при солнечном свете и сниматься на камеру, но в остальном сохраняют большую часть своей силы и скорости. Жажда крови также немного приглушается на короткое время… Отсюда и высокий спрос.
– Значит, ты продаешь много этого зелья дневного света на черном рынке преступникам? – Я не пыталась осуждать его, я, честно говоря, находила все это захватывающим. С тех пор как покинула свою старую жизнь, я каждый день начинала осознавать, насколько защищенной была на самом деле.
Это приводило в бешенство – чувствовать себя младенцем в этом мире древних существ. Даже на стороне ведьм и колдунов была вечность. Большинство из них перестали стареть, как волки. Пока они активно использовали свои силы, процесс старения либо замедлялся, либо полностью останавливался. Мне было интересно, сколько лет Себастиану и откуда именно он родом. Очевидно, он был с юга, из Луизианы, судя по акценту, но кто знал на самом деле. Его французский акцент был смесью диалектов. Дарклинги имели тенденцию мигрировать еще в те дни, когда люди еще не знали о них.
Он ухмыльнулся, и его аметистовые глаза блеснули.
– Преступники, политики, светские львицы… – Кейс со щелчком закрылся, и он положил ладонь на его поверхность, все еще ухмыляясь мне. – Кто я такой, чтобы дискриминировать, пока они платят деньги?
Поджав губы, я обдумывала это. Я задавалась вопросом, насколько легко вампирам ходить среди людей незамеченными. Я задавалась вопросом, сколько знаменитостей, политиков или выдающихся общественных деятелей скрывали свою истинную природу с помощью этого зелья, и мы никогда этого не узнаем.
– Ты слишком много думаешь, – поддразнил Бастиан.
Я пришла в себя, слегка покачав головой, и одарила его мягкой улыбкой.
– Что ж, было приятно познакомиться с тобой, Бастиан. – У меня было мало времени, и я знала, что если в ближайшее время не выберусь наружу, альфа в конце концов придет за мной.
– Позволь мне проводить тебя, – сказал он прежде, чем я успела отойти на несколько футов. Я наблюдала, как он многозначительно посмотрел на Кристофа, передвигая футляр к перевертышу, прежде чем направиться в мою сторону. Кристоф не стал спорить, просто кивнул и отмахнулся от колдуна.
– Думаю, я справлюсь с этим.
У меня внутри все сжалось. Он казался достаточно вежливым, но я все еще понятия не имела, кто он на самом деле. Вокруг него была аура таинственности, но, казалось, он был полон уверенности, чтобы подкрепить это. Мне придется действовать осторожно.
– Но что в этом забавного?
– Он открыл входную дверь и поманил меня первой.
Вздохнув, я направилась в исчезающий вечерний свет, щурясь от солнца, длинные лучи которого выглядывали из-за горизонта. Я уже чувствовала, как оно обжигает мою кожу, и была рада, что пропустила самый разгар. Я знала, что здесь не смогу долго оставаться на открытом воздухе. Дампиры не обгорали, как вампиры, но находиться под прямыми солнечными лучами в течение длительного периода времени было невероятно неудобно.
Вечер был холодный, и тени были длинными. В свежем воздухе стоял густой запах дыма от костра. Было странно оказаться на улице сейчас, когда я не бежала так, словно от этого зависела моя жизнь. Пребывание в плену в течение неопределенного количества времени действительно оказало на меня большое влияние. Это была своего рода сенсорная перегрузка из-за такого большого открытого пространства, а из-за крови, которую я выпила прошлой ночью, мой слух казался особенно четким, а от света щипало в глазах и они слезились.
Бастиан шел рядом со мной, когда я направлялась в сторону озера. Я никогда не забиралась так далеко, но у меня было некоторое чувство направления. Солнце садилось за горные вершины вдалеке, сообщая мне, что город остался позади, поэтому я направилась на шум голосов и шарканье ног среди деревьев.
– Так ты и есть знаменитый дампир, о котором все говорят, – сказал Бастиан после двух минут ходьбы в тишине.
Я сделала паузу, пристально глядя на него, и спросила:
– Кто все?
Он пожал плечами, небрежно засунув руки в карманы брюк.
– Ходят слухи.
– Ладно, держи их при себе, – пробормотала я и продолжила путь.
Он усмехнулся и легко догнал меня.
– Не волнуйся, cher (фр. дорогая), кому я собираюсь рассказать? Кроме того, волки, наверное, учуют тебя за милю.
– Я беспокоюсь не об оборотнях. Очевидно, они уже знают, кто я.
– А о ком тогда? – спросил он.
– Люди еще не знают, и я понятия не имею, что произойдет, когда они узнают.
– И почему ты так беспокоишься о людях?
Я остановилась и повернулась лицом к лихому колдуну, свирепо глядя на него снизу вверх.
– Потому что, хотите верьте, хотите нет, но в городе все еще есть люди, которые мне небезразличны, и если СМИ узнают, кто я такая, это подвергнет их опасности.
– Ты беспокоишься о своей матери, – сказал он. Это был не совсем вопрос. – О, и эта твоя кузина-человек.
– Боже Мой!.. Как много ты знаешь о моей жизни? – Развернувшись, я продолжила свой путь сквозь деревья, а он последовал за мной.
– Полагаю, это просто привилегии знаменитости. С каких это пор Ангел Нок-Сити избегает общественного внимания?
– С тех пор, как я сбежала и смогла сделать выбор сама, – пробормотала я. Я уже начала уставать. Всю свою жизнь у меня не было иного выбора, кроме как выставлять свои личные дела на всеобщее обозрение. Я была сыта всем этим по горло.
– Поправка, – съязвил он. – Похищение вряд ли можно назвать дерзким побегом.
– Ты там был? – рявкнула я. Я могла видеть просвет между деревьями впереди и теперь практически мчалась к нему, желая убраться подальше от этого приводящего в бешенство человека. Я могла видеть движущиеся взад и вперед тени, и гул голосов становился громче, наряду с чем-то похожим на удары молотков и пил по толстому дереву.
Я остановилась, прежде чем мы дошли до них, зная, что Август, скорее всего, подойдет ко мне. Ну, или он, или одна из моих теней-вампиров. Бастиан остановился рядом со мной, когда я спросила:
– А как же тогда ты. Кажется, ты так много знаешь обо мне, как насчет того, чтобы я задала вопросы сейчас?
Он все еще улыбался, к моему невольному удивлению. В его глазах заплясал огонек, который сказал мне, что ему нравится играть со мной. Я не знала многих колдунов или ведьм лично, но я знала, что у магии есть способ сделать человека немного самоуверенным. Они были известны своими уловками и остротой языка, чтобы вывести из себя любого, кто им противостоял. На протяжении многих лет я видела это в действии издалека.
– Давай посмотрим… – Он притворился, что думает. – О, я позитивен, скорпион, мой любимый цвет – серебристый, я предпочитаю кошек собакам… – начал он, перечисляя каждое качество на пальцах.
– Знаешь что, забудь об этом. – простонала я, поворачиваясь на каблуках. Это было нелепо, и я ничего с ним не добьюсь. Я не успела сделать и двух шагов, как он остановил меня, посмеиваясь над моим раздражением.
– Ладно, ладно, я приношу свои извинения, – протянул он, ни в малейшей степени не выглядя виноватым. – Что бы ты хотела узнать? – Мне показалось, что я заметила легкую надутость губ, и выражение лица было таким милым, что мой мозг на мгновение застопорился. Акцент и развязность что-то делали с моим телом, и я хотела, чтобы это прекратилось.
Скрестив руки на груди, чтобы немного отстраниться, я спросила:
– На кого конкретно ты работаешь? Почему ты здесь помогаешь вампирам, оборотням и дочери Райана Харкера? Что тебе от всего этого?
Он цокнул языком, качая головой.
– Оставь это дело людям – видеть вещи в черно-белом свете.
– Я не…
– О, но разве это не так? – спросил он. – Ты считаешь себя настолько непохожей на окружающих тебя дарклингов, что я вижу, как это написано на твоем великолепном лице. – Подняв палец, унизанный кольцом, он чмокнул меня в нос. Я рассеянно моргнула, ошеломленная тишиной, когда он продолжил: – У нас, ночных созданий, нет другого выбора, кроме как иногда полагаться друг на друга, независимо от вида. Я здесь по причинам, которые на самом деле не хочу раскрывать совершенно незнакомому человеку, без обид.
Я неохотно кивнула. В чем-то он был прав. Я требовала ответов, хотя он никоим образом не был обязан их мне давать.
– Ты можешь хотя бы сказать мне, на кого ты работаешь? – Я выпятила губу, одарив его глазами лани, хотя была на сто процентов уверена, что не в его вкусе и никого не обманываю.
– А, теперь я могу ответить. – Он улыбнулся, сверкнув всеми зубами в полумраке. – Я тесно сотрудничаю с офисом Эстель Найтингейл. Давай просто скажем, что я глава очень… эксклюзивной ветви власти.
Я поперхнулась, с сомнением оглядывая его с головы до ног.
– Ты не похож на представителя правительства…без обид, – упрекнула я. Я знала, что он Эмисар, он представился таковым, но работать бок о бок с самим кандидатом в сенаторы? Это был большой бизнес. Кем, черт возьми, был этот парень?
Бастиан рассмеялся, запрокинув голову, и глубокий рокочущий звук отозвался в моем животе таким резонирующим звуком, который мне ни в малейшей степени не понравился.
– В том-то и дело. Каждый день узнаешь что-то новое.
Мы продолжали идти на звук шаркающих ног и голосов, и вскоре, сквозь разрыв в деревьях, я увидела оборотней десятками, несущих массивные доски, бревна и упавшие ветки. Мой желудок скрутило, когда я смотрела на них, зная, к чему они готовились. Чувство вины, которое я испытывала из-за потерянных щенков, съедало меня изнутри. Я знала, что технически это была не моя вина. Это не было похоже на то, что я просила, чтобы меня похитили, записали и показали по всему центру города. Очевидно, все это было сделано против моей воли… Но чувство вины все еще оставалось.
Это моя семья была причиной всего этого дерьма – всей этой душевной боли и, по сути, того, что, вероятно, вот-вот должно было перерасти в следующую гражданскую войну. Райан был катализатором, а я – всего лишь пешкой, трофеем, который использовался для разжигания ненависти между видами, которые жили бок о бок десятилетиями. Все это было так чертовски глупо.
Мы добрались до края озера, и к этому времени солнце уже садилось по-настоящему. Небо приобретало оттенок драгоценного камня, и я уже могла видеть звезды, мерцающие в покрове черноты, подкрадывающейся за угасающим светом. Вечер был прекрасный, и дождь, прошедший прошлой ночью, только разогнал запах леса. Вода была темной, но прозрачной и неподвижной. Я стояла у линии деревьев, чувствуя себя неловко и не в своей тарелке, наблюдая, как оборотни разводят два огромных костра. Дрова были сложены высоко поверх груды нарубленных бревен, и там была приподнятая платформа, на которую должны были положить тела.
У меня никогда не было возможности стать свидетелем похорон оборотня. Черт возьми, я видела только одни похороны за всю свою жизнь, и это были похороны моего брата. Но отпевание Шона было мягким и величественным. Его гроб был из полированного вишневого дерева, и проповедник отправил его восвояси с бессмысленными благословениями, на которые, я знала, Шон закатил бы глаза. Никто из нас не был религиозен, но Райан Харкер не допустил бы иного для своего великолепного сына. Все дело было в притворстве, и я сыграла свою роль так, как от меня ожидали. Я плакала во время службы, но не так безудержно, как в своей спальне позже той ночью. Нет, во время его службы я деликатно промокала щеки носовым платком, на каблуках и в платье за две тысячи долларов, которое придавало мне особенно невинный вид перед камерой.
