Текст книги "Переломный момент (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

8

КЛЭЙ

Она велела мне припарковаться у дороги.

Очевидно, в список вещей, которые я сделаю, чтобы вывести Харлана из себя, не входит появление у его двери, чтобы пригласить его будущую невестку провести время вместе.

Большинство модных комплексов в округе закрыты, но этот нет. Я останавливаюсь у подъезда и отправляю сообщение, чтобы она знала, что я здесь. Я глушу двигатель, но оставляю радио включенным, прокручивая в голове события, произошедшие ранее в баре.

Я хочу победить. Я должен. И эта команда – не мой билет на чемпионат. Харлан не признает этого, но он не глуп. Он тоже это знает.

Пассажирская дверь открывается, и Нова скользит внутрь розовым пятном.

– Спускаться по водосточной трубе в кино выглядит намного проще, – выдыхает она.

Ее силуэт освещен внутренним светом. Черные штаны для йоги и футболка с длинными рукавами обтягивают ее изгибы и создают ощущение кошки-грабителя.

– Серьезно?

– Нет. Я пробралась через заднюю дверь.

Затем, щелкнув дверью, мы снова оказываемся в темноте.

Ее запах легкий и немного дымный, как у цветка пустыни, и я не поддаюсь искушению наклониться и вдохнуть его.

Я завожу двигатель и выезжаю на улицу.

– Симпатичная машина. Электрическая, – она проводит рукой по приборной панели. – Я и не знала, что такие уже есть в продаже.

– Их нет.

– Но они есть для Клэйтона Уэйда.

Она дразнит меня.

– Я получаю то, что хочу. На поле и вне его.

Она смеется.

– Ого! Это что, заготовленная фраза?

– Нет. Это правда.

– Если ты действительно получаешь все, что хочешь, ты должен выглядеть счастливее.

Я бросаю на нее взгляд, но она вся в тени.

– Хватит говорить обо мне. Расскажи мне о татуировке, которую ты собираешься сделать.

– Я хочу большую.

– Я понял.

– Огромную. Зловещую, – она выплевывает слова.

– Зловещего кого?

– Животное. Пума или медведь, или лев. Что-то, что покажет людям, какая я дикая и что нет смысла приближаться ко мне, – она поворачивается ко мне. – Тебе смешно ?

– Немного.

– Я и не знала, что тебе бывает весело?

– Раз в день. Тебе повезло, что я еще не выполнил свою норму.

– Должно быть, день был тяжелый.

– Наверное, – признаю я. – А у тебя?

– То же самое.

В это время суток движение небольшое.

Минуту мы едем в тишине, но она проходит легче.

– У тебя бывает ощущение, что стены сдвигаются? – спрашивает она. – Как будто каждый раз, когда ты входишь в комнату, она становится меньше, чем в прошлый раз, но никто не замечает этого, кроме тебя?

Мои руки сжимают руль, когда я думаю о давлении со стороны парней, болельщиков, меня самого.

– Каждый день.

План состоял в том, чтобы отвести ее к тату-мастеру, понаблюдать за ней с безопасного расстояния и выяснить, что в ней такого, что я не могу выкинуть ее из головы.

Татуировка, сделанная в мрачный момент, может служить напоминанием, но я не хочу, чтобы она сделала что-то, о чем потом пожалеет.

Я разворачиваюсь и еду на юг, направляясь к выезду из города.

– Это дорога к тату-салону? – спрашивает она, когда здания редеют.

– Нет.

– Ты сказал, что отвезешь меня, – Нова выпрямляется на своем сиденье.

– Я сказал, что заберу тебя. Никогда не говорил, куда мы едем. Если ты все еще захочешь ее через час, мы сделаем ее, – говорю я.

Она стонет и откидывается на спинку сиденья. В течение следующей минуты она смотрит в окно.

– Ты не выглядишь обеспокоенной тем, куда мы едем, – замечаю я. – Я могу похитить тебя.

– Обещаешь?

Ее полный надежды голос заставляет меня напрячься.

Внезапно я представляю именно это. Увожу ее далеко от этого города. Не оглядываясь назад.

Когда мы добираемся до места назначения, я нахожу парковку в стороне от дороги. Здесь почти никого нет, кроме туристов.

– Красные скалы? – Нова выходит из машины и поднимает голову. – Вау, это место нереальное. Такое чувство, что ты близок к небесам или космосу. Или к тому и другому одновременно.

– Это называется высота.

– Я слышала, что здесь проходят самые грандиозные концерты и музыкальные фестивали. Ты, наверное, постоянно посещаешь их.

– Никогда, – признаюсь я.

– Как давно ты здесь?

Я подсчитываю.

– Восемь месяцев.

– Значит, ты не любишь музыку.

– Мне она нравится. Просто у меня нет времени.

– Звучит ужасно.

– Ужасно? – я усмехаюсь. – Ты знаешь, сколько людей хотят быть на моем месте?

Она склоняет голову набок.

– Тогда одиноко. Потому что независимо от того, сколько людей хотят быть тобой, ты такой один.

Нова направляется к амфитеатру, прежде чем я успеваю ответить.

Для «Кодиаков» я ценен.

Для фанатов я – фантазия.

Для Новичка и будущих ребят я – бог.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то разговаривал со мной как с человеком.

Я натягиваю толстовку на голову на случай, если мы с кем-нибудь столкнемся, но вокруг тихо.

Она карабкается по пыльным склонам, смеясь.

Нова милая и живая. Она похожа на бегающего зверька.

Интересно, когда в последний раз я был таким живым?

– Осторожно, – предупреждаю я ее.

– Я надела кроссовки.

Я слишком долго смотрю на ее ноги.

– Это сандалии.

– Это спортивные сандалии.

– Ничего подобного.

– Ладно, полиция обуви, – она игнорирует меня и продолжает бежать вдоль рядов камней. – Здесь я чувствую себя лучше. Как будто я не в ловушке. Как будто я могу быть именно тем, кем хочу.

Я следую за ней, мои широкие шаги без труда поспевают за ней.

– Кем?

– Тем, кто может позаботиться о себе сам, а не требует, чтобы сестра делала это за меня.

Я думаю о своей сестре, о том, как, когда она попала в больницу, будучи подростком. Тогда я еще глубже погрузился в свой баскетбол, не в силах справиться с тем, чего не мог контролировать.

– На самом деле дело даже не во мне. Больше всего ей нравится во мне мой жених.

Каждый мускул во мне напрягся.

– Я думал, ты сказала, что не помолвлена.

– Нет. Да, – поправляет она.

Я прыгаю вперед, преграждая ей путь.

– Как, черт возьми, ты можешь не знать, помолвлена ли ты?

Многие думают, что спортсмены любят изменять, но я не такой. Даже сама мысль об этом заставляет меня сгорать.

Я сказал Джею, что не хочу отвлекаться, но мне неприятно думать, что она может принадлежать кому-то другому и на нее можно смотреть только краем глаза.

Чтобы написать на ней свой номер.

Гадать, что в ней такого, что заставляет воздух меняться, когда она рядом.

Нова пожимает плечами, выглядя меньше и моложе, чем раньше.

– Он ушел, не попрощавшись. Но формально у меня не было возможности вернуть ему кольцо, так что...

Мой гнев переключается на того, кто причинил ей боль.

– Он мудак.

Она обхватывает себя руками, ветерок развевает ее волосы.

– Может, это я дура. Он был успешным и независимым. Говорил правильные вещи. Он нравился Мари.

– Ты не дура.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

Ее губы изгибаются в темноте. Ее дыхание ровное и спокойное.

– Мои родители говорили, что у меня самый плохой вкус на парней. Но они погибли в авиакатастрофе три года назад.

Она говорит об этом так, словно рассказывает о погоде или своем любимом цвете.

Нова протискивается мимо меня, чтобы снова начать подниматься по рядам кресел.

Меня беспокоит, что у нее никого нет. Ни родителей, ни парня, только сестра, с которой у нее натянутые отношения.

Но это не значит, что она твоя.

В дюжине ярдов впереди она поскальзывается, и ее руки останавливают падение. Я слышу ее резкий вдох и заминку, которая говорит о том, что ей больно.

Черт.

Я быстро взбираюсь по камням между нами, затем сажусь на землю рядом с ней. Я задираю ее рукав, чтобы ощупать пальцами запястье, каждый сустав и сухожилие. Ничего особенного, но когда я нажимаю сильнее, у нее вырывается тихий стон.

– Мне жаль, – бормочу я, неуверенный, имею ли я в виду, что причинил боль ей или всех остальных, кто это сделал. – Приложи лед, когда вернешься домой, если не хочешь, чтобы к утру она опухла.

– Спасибо, – Нова откидывается назад, пока ее спина не касается земли, прижимая руку к груди.

Я запоминаю каждую линию ее силуэта, ощущение ее легкого дыхания на моей коже.

– Держу пари, ты никогда не зацикливаешься на собственных мыслях, – говорит она. – Никогда не задаешься вопросами. Девушки, наверное, продали бы свою левую грудь, чтобы встречаться с тобой.

– Отстой, потому что левая – моя любимая.

Ее смех теплый и яркий.

Не помню, когда я в последний раз так много с кем-то разговаривал. О чем-то реальном во всяком случае.

– Они хотят меня из-за своих ожиданий, – говорю я себе. – У них есть какое-то представление о том, каково быть со мной или как это будет, если их увидят со мной. Им на меня насрать.

– У тебя, должно быть, были настоящие отношения? – спрашивает она.

– Я полгода в разъездах. Отношения не вписываются в мой образ жизни.

– Держу пари, подходящая девушка из кожи вон лезла бы, чтобы соответствовать твоему образу жизни. Она бы знала твои предпочтения и то, любишь ли ты арахисовое масло с начинкой или с цельными орешками.

Мои губы подергиваются в темноте.

– Этого нет в моей официальной биографии.

На этот раз ее смех звучит ниже, поглаживая меня по позвоночнику.

– Я люблю арахисовое масло с цельными орешками. Теперь ты знаешь то, чего не знают они.

Ее улыбка расширяется, и мне хочется ее запомнить.

– Тебе нравится быть знаменитым, но еще больше тебе нравится быть невидимым. Вот почему в самолете ты не сказал мне, кто ты.

Я не уверен, как отношусь к тому, что она меня анализирует. Пока что я не обращаю на это внимания.

– Когда люди знают кто ты, они ожидают от тебя многого. Было приятно встретить кого-то, кто ничего не ожидал.

Она переводит взгляд на меня.

– Чего ты хочешь?

– Быть лучшим. Как Джордан или Коби, – я часто говорил об этом публично.

Моя семья отказалась от многого, чтобы помочь мне стать таким. Родители приходили на все мои игры, даже если это отдаляло нас от сестры.

– Правда?

– Я был на верном пути. Все звезды. Все лиги. Мои показатели соответствовали только трем парням в истории, и все они были СЦИ⁵. Но я не выиграл чемпионат. Мне еще предстоит взобраться на вершину, – я сгибаю колено. – Попал сюда по обмену, думал, что у нас будет шанс пройти весь путь. Потом я порвал связки. Все рухнуло. Операция в прошлом году. Месяцы реабилитации.

Теперь все, что осталось, это вопросы. На которые я уверенно отвечаю публично, но не могу перестать задавать их себе наедине.

– Но теперь тебе лучше. Ты можешь помочь Денверу победить, – настаивает она.

Именно это я и говорю всем.

Я не скажу ей о своих планах уехать. Она расскажет Харлану, а предупредить его сейчас – значит создать проблемы. Ничего страшного, если он подумает, что я недоволен. Но я не хочу, чтобы он знал, что мы активно ищем выход, пока агент не нашел подходящего покупателя. Он может попытаться перевезти меня туда, куда я не хочу, или, что еще хуже, попытаться удержать меня здесь, чтобы доказать свою правоту.

Шорох заставляет нас обоих вскочить.

– Что это? – спрашивает она.

– Пумы. Или медведи. Ну, знаешь, те злобные животные, которых ты хотела вытатуировать на себе.

Это шутка, но теперь она кажется не такой уж и смешной.

Она дрожит.

Я обхватываю ее рукой, прикрывая ее тело своим.

Мы встали рядом. Контакта кожа к коже нет, но я чувствую ее тепло сквозь нашу одежду.

– Уверена, они просто защищают своих, – шепчет она.

Я тоже.

Я крепче прижимаюсь к ней.

Я напрягаю уши, чтобы услышать что-нибудь вдалеке, но в основном сосредотачиваюсь на ней.

Ее запах. Ее сердцебиение. Ее ощущение в моих объятиях. Я проглатываю стон, когда она прижимается ко мне.

Ее рука касается моего пресса там, где задралась рубашка. Напряжение, которое я чувствую, усиливается до боли.

– Нова.

Она наклоняет голову в темноте, и это единственный признак того, что она меня услышала.

– Как ты узнала, что твой жених бросил тебя?

– Записка в почтовом ящике в тот же день, что и приглашение на свадьбу Мари, – ее обычно веселый голос стал мягким и задумчивым. – Он сказал, что наша жизнь – не то, чего он хочет, что я – не то, что ему нужно. Позже я узнала, что он забрал наши совместные сбережения и обокрал компанию, в которой мы оба работали. Меня отстранили от работы на время расследования.

Блядь.

Это, должно быть, было чертовски больно, а она пытается встать на ноги.

Я король, рядом с которым нет места для королевы. Общение со мной только нарушит ее планы.

Если я хочу защитить ее, то должен подавить это влечение.

Я отступаю назад и осматриваю горизонт в поисках каких-либо признаков дикой природы.

– Пойдем. Я отвезу тебя домой.

9

НОВА

– Ты засыпаешь на мне? – спрашивает Клэй, когда мы сворачиваем на Кантри Хиллс.

– Может быть.

Всю дорогу домой я чувствовала, как он заполняет машину своим большим телом и еще большим присутствием.

– Не заставляй меня тащить тебя обратно по водосточной трубе, – говорит он.

Я смеюсь в темноте, мое запястье глухо пульсирует в такт басам из динамиков.

Боль уходит на второй план.

Сегодня вечером я бегала по Красным скалам с самым крутым парнем в баскетболе и чувствовала себя дикой девчонкой.

С ним мне не нужно притворяться. Признавшись в том, что я скрывала, я почувствовала освобождение.

Клэй отличается от всех, кого я встречала. Мне понравилось узнавать о нем больше, и я почувствовала, что он мало с кем общается. Для человека, который живет в центре внимания, он такой закрытый.

– Я уверена, что ты мог бы нести меня до проблем с коленом.

– Я мог бы нести тебя и сейчас. Ты гораздо легче, чем вес, который я поднимаю.

Его грубоватый ответ приводит меня в восторг.

Я возвращаюсь в то время, когда я лежала между его ног, моя рука лежала на его груди через тонкую футболку под толстовкой.

Я и не подозревала, как давно я не была с парнем, не говоря уже о том, что меня не трогали и не обнимали так, чтобы я чувствовала себя живой.

Он, должно быть, знает, какой эффект на меня оказывает, но я хочу верить, что это не односторонне. На мгновение в темноте я могла бы поклясться, что он тоже хотел меня.

На консоли между нами загорается его телефон.

– Кто-то пишет тебе...

Мой голос замолкает, когда я вижу изображение телесного цвета.

Это женщина.

Обнаженная, или почти обнаженная, с фигурой Кардашьян и едва заметным нижним бельем, прикрывающим огромную грудь, и очень навощенным всем остальным.

– Извини, я не пыталась подсмотреть, – говорю я, смущаясь.

Клэй смотрит на экран, и выражение его лица ничего не выражает.

Он переворачивает телефон лицевой стороной вниз.

Возможно, для него это нормально. Мы из разных миров. У него может быть любая женщина, которую он захочет. Гламурная, уверенная в себе. Я на минуту забыла об этом, но напоминание не дает мне покоя.

Остаток пути мы проехали в молчании.

– Не сворачивай на подъездную дорожку, – говорю я ему, когда мы подъезжаем к дому.

Клэй останавливается у подножия подъездной дорожки, и я тянусь к ремню безопасности, нажимая на кнопку.

Она не поддается.

Я пытаюсь снова.

Снова и снова, пока не нажимаю на нее пальцем.

– Черт возьми, – я откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя тепло, исходящее от его тела, когда он наклоняется ко мне.

– Что не так? – требует он.

Он имеет в виду сейчас, в этой машине, но моя голова все еще находится в парке.

– Когда ты сказал, что отвезешь меня домой, я на мгновение подумала, что ты имеешь в виду к себе домой.

Он замирает надо мной.

Мы провели два часа, разговаривая под звездами, пока не услышали диких животных.

Мгновенно он замолчал. Стены поднялись, мужчина, с которым я была, исчез, как призрак.

Клэй накачал меня каким-то одурманивающим наркотиком, и теперь, когда я вернулась за добавкой, его нигде нет.

– Может быть, это безумие – представлять, что ты хочешь этого, но на секунду, – я выдыхаю, сжимая запястье, – это не было похоже на сумасшествие.

Я наполовину ожидаю, что он рассмеется, вспоминая сообщение с картинкой и потрясающую женщину, молящуюся о малейшем проявлении интереса со стороны звезды рядом со мной.

Он не смеется.

Он наклоняется ближе, запах дерева и пепла смешивается в пьянящий аромат.

– Я не сделаю этого, Нова.

Кровь пульсирует у меня между бедер, вторя пульсации в запястье.

– Ты не занимаешься сексом, – отвечаю я.

Клянусь, я слышу, как скрежещут его зубы.

– Не так, как тебе хотелось бы.

– Откуда ты знаешь, чего бы я хотела?

– Ты переживаешь разрыв, – продолжает он, игнорируя мой вопрос. – С тобой нужно обращаться осторожно.

Моя голова откидывается назад в беспомощном жесте.

– Честно? Я просто хочу, чтобы на меня обратили внимание.

Я в Денвере ради сестры, чтобы доказать, что у меня есть своя жизнь, а не для того, чтобы бросаться на баскетбольную звезду, которая, вероятно, посетила больше вагин, чем городов. Но все, о чем я могу думать с самого начала полета, это о том, как я возбуждена. Я жажду удовольствия и связи.

Радио все еще включено, играет старая песня Дрейка. Я хочу дотянуться до приборной панели и включить ее погромче, пока она не начнет вибрировать каждым дюймом моего тела.

– У тебя есть номер Майлза? – мой голос ровный. – Потому что я вроде как подумала, что у нас на кухне была связь и...

– Ты не встретишься с Майлзом, – резко перебивает Клэй.

– Я никогда не говорила «встретиться», – я позволяю этому остаться между нами. – Может он отведет меня в тату-салон.

Взгляд Клэя опускается к моему рту и задерживается на нем.

– Нова.

Мое имя – предупреждение для него или для меня, я не уверена. Его руки давят на бедра, а тепло проникает сквозь мою одежду.

– Что?

Стук моего сердца усиливается. Воздух между нами потрескивает от электричества, притягивая нас ближе.

– Не дуйся, – хрипит он. Его голос похож на зловещий раскат грома. – Я достаточно эгоистичен, чтобы дать тебе то, что, как ты думаешь, ты хочешь.

Мое сердце замирает.

Чего хочу я? А как насчет того, чего хочет он?

Судя по тому, как напряжена его челюсть, он борется с собой.

Мы находимся на расстоянии одного дыхания. Достаточно близко, чтобы чувствовать тепло друг друга. Его лесной запах наполняет мои ноздри пьянящим, головокружительным ароматом.

Я – связанная жертва перед сексуальным монстром. Он смотрит на меня так, словно не может решить, что со мной делать: развлечь или свести с ума.

Я не должна находиться рядом с этим мужчиной, и все же я здесь, в машине с ним, и чувствую странную силу от его присутствия.

– Ты прав, – шепчу я. – Если я собираюсь совершить ошибку сегодня вечером, лучше совершить такую, которая не оставит следа.

Я касаюсь его губ своими.

При первом же прикосновении нашей кожи меня охватывает дрожь желания, пронизывая грудь, живот и спускаясь к бедрам.

Рот Клэя мягче, чем я ожидала. Его близость – это наркотик.

Он не целует меня в ответ, но и не отстраняется. Он как каменная стена, твердый и непреклонный.

Это притворство. Так и должно быть.

Даже если он не изголодался по мне, как я по нему, его влечет. Любопытно.

Музыка пульсирует вокруг нас.

Моя кожа пылает везде, где мы касаемся друг друга. Я прижимаюсь к нему, как будто именно он может потушить пламя, а не разжечь пожар.

Я целую его так, как хочу, а не так, как, по моему мнению, должна. Не так, как поцеловала бы его женщина на фотографии. А так, как я хотела поцеловать мужчину, который защитил меня в темноте своим телом.

Тот, кто не видит, что он тоже заслуживает защиты.

Я протягиваю руку, чтобы запустить пальцы в его волосы и потянуть. Когда я выдыхаю дрожащий вздох, его губы приоткрываются.

Я меняю угол наклона и испускаю вздох, который теряется в его рту, прежде чем я заставляю себя отстраниться.

Полузакрытые глаза Клэя находятся на уровне моих щек.

– Что, черт возьми, это было? – пробормотал он.

Мое сердце бешено колотится в груди. Я не могу встретиться с ним взглядом.

– Я хотела знать, что бы почувствовала, если бы ты поцеловал меня.

Он снова ругается.

Я начинаю тянуться к ремню безопасности, но его руки превращаются в клетку.

Он хватает меня за подбородок и заставляет поднять взгляд. Его глаза сверкают в темноте, как драгоценные камни.

– Это было не то.

Прежде чем я успеваю отреагировать, его рот накрывает мой.

Он также груб, как я была нежна.

Его губы и язык устраивают хаос в моем рту, исследуя каждый сантиметр.

Мой пульс учащается, когда он прикусывает мочку моего уха зубами.

Мое тело пульсирует, каждое нервное окончание оживает под его прикосновениями.

Я не могу дышать. Я не хочу. Мне нужно больше этого, его.

Если он пытается отпугнуть меня, то у него ничего не получается.

Он гладит меня по бокам, огромная рука обхватывает мою грудь. Мое тело вздымается, соски твердеют и молят о его прикосновении.

Я выгибаюсь навстречу ему. Моя рука проскальзывает под его рубашку и ложится на гладкий, мускулистый пресс.

Клэй одобрительно хрипит, посылая восхитительный трепет по моему телу.

Его большой палец прижимается к моему бедру.

Я обнимаю его за талию, представляю темные линии татуировки, извивающиеся под моими руками.

Щелчок.

В следующую секунду его тепло исчезает, как и мой ремень безопасности. Он вернулся на свою сторону машины, и пространство между нами превратилось в пропасть.

– Спокойной ночи, Нова.

Клэй смотрит в лобовое стекло, не встречаясь с моим взглядом.

Я провожу пальцем по губам, чтобы убедиться, что они все еще на месте.

Я жду, когда он скажет что-нибудь еще. Что-нибудь.

Но он не говорит.

Мои конечности все еще тяжелые, но я заставляю себя двигаться.

Я хватаюсь за ручку двери и вылетаю наружу, захлопывая ее за собой, прежде чем вспоминаю, что пытаюсь вести себя тихо.

Я бегу по подъездной дорожке, не оглядываясь. Я уже на полпути к дому, когда замечаю, что запястье снова начинает пульсировать.

Тот момент, когда я использовала собственную силу, был плохой идеей. И не потому, что я прикоснулась к самому плохому парню в баскетболе, звезде шурина, а сестра думает, что я помолвлена с кем-то другим.

Нет, это потому, что вместо того, чтобы быть похожей на каждую девушку, которая хочет поцеловать Клэйтона Уэйда, я перешла в немного меньший круг девушек, которых он целовал и теперь они хотят большего.