Текст книги "Переломный момент (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

10

НОВА

Не могу заснуть. Я ворочаюсь возбужденная и разгоряченная.

Наутро я все еще проклинаю Клэя.

Он едва прикоснулся ко мне, и я загорелась.

После этого он был таким же холодным, как всегда. Как будто прошлой ночью мы делились рецептами десертов, а не обжигающе горячим поцелуем.

Несмотря на то, что я пыталась выкинуть его из головы и из своих фантазий, он был звездой с тех пор, как я встретила его великолепную, сварливую задницу.

Сегодня утром в душе я представляла, как он стоит на коленях, умоляя меня простить его за неоднозначные намёки.

Прошлая ночь не была свиданием. Он ясно дал понять, что ему это не нужно.

Но каждый раз, когда мы оказывались рядом, он без проблем смотрел на меня.

Ворчун: Как запястье?

Сообщение пришло, когда я вышла из душа. Я переименовала его так после того, как приехала домой прошлой ночью.

Через полчаса последовало еще одно сообщение, состоявшее всего из двух вопросительных знаков. Вероятно, он ожидал, что я буду в восторге от его сообщений.

Я не ответила. У меня есть чем заняться сегодня, кроме как присоединиться к миллионам людей, выстроившихся в очередь, чтобы взглянуть на Клэйтона Уэйда.

– Нова?

Я подняла глаза от своей одолженной машины и увидела Харлана в дверях гаража, безупречно одетого в темный костюм и шелковый галстук.

– Все в порядке? Я иду на примерку платья с Мари и Хлоей.

– Да, я не хочу тебя задерживать, – но он не двигается с места, и я выжидаю. – Последние несколько месяцев я был сосредоточен на команде, а когда начнется сезон, все станет еще напряженнее. Поэтому я хочу устроить Мари свадьбу, которую она никогда не забудет.

Я прислоняюсь бедром к двери машины.

– Так и будет.

– Я хочу удивить Мари подарком. Новая благотворительная программа от ее имени, призванная помочь детям из неблагополучных семей найти увлечения, которые они смогут превратить в работу. Как ты думаешь, ей это понравится?

Мое сердце тает от его заботливости и щедрости.

– Ей это понравится.

– Хорошо. Это становится более сложным делом, чем я думал, но я не хочу раскрывать ей секрет. В каком-то смысле я виню себя за то, что хочу поскорее сыграть эту свадьбу, а не ждать. Но после того как прошлой весной ее обошли с повышением, она стала работать больше, чем когда-либо, и если ее повысят сейчас, боюсь, она никогда не сможет взять отпуск.

Моя улыбка сходит на нет, когда я вспоминаю, как в прошлом году меня выгнали из квартиры за просроченную квартплату. На работе, что я тогда работала, та, которая была до агентства, не платили мне заработную плату два месяца. Они все время говорили, что скоро все будет, но сначала обанкротились.

Когда моя сестра позвонила и узнала об этом, она настояла на том, чтобы прилететь в Бостон и помочь мне все исправить. Она занималась дополнительными проектами на работе, но ничего не сказала о повышении.

Харлан продолжает, не обращая внимания.

– Я надеялся получить твое мнение о том, что я собрал. Не с точки зрения программирования, просто быстрая реакция, и если есть какие-то упущенные мной возможности, которые могут иметь особое значение для Мари. Я бы также хотел проконсультироваться с Робин, которая руководит нашим детским лагерем фонда «Кодиак», но у меня не было времени.

Я не хочу быть тем, что Мари придется исправлять. Я хочу помочь ей.

Возможно, должность подружки невесты уже занята, но я могу с этим справиться.

– Позволь мне помочь.

Его брови удивленно поднимаются.

– Ты уверена? Ты и так делаешь более, чем достаточно.

– Ерунда. Я была бы рада взглянуть, и я также могу показать это Робин, если ты пришлешь мне ее контакты.

Он кивает, выглядя так, словно с его плеч свалился груз.

– Мари повезло, что у нее есть ты.

Удовольствие проникает в меня.

– Может быть, ты могла бы прислать фотографии с примерки? – продолжает он.

– Не испытывай судьбу, – говорю я, садясь в «Вольво».



– Что ты рисуешь?

Голос Брук заставляет меня вскинуть голову, и я прикрываю свой альбом для рисования.

Она выхватывает его из моих рук, и ее рот открывается. Ее темные глаза сияют от восторга.

– Это очень хорошо. Ты настоящий художник.

– Спасибо. Мне нужно больше исходного материала, чтобы закончить его.

Губы Брук изгибаются.

– Наверняка.

Этим утром я достала блокнот для рисования, которым не пользовалась с тех пор, как приехала в Денвер, и начала рисовать.

Еще в художественной школе мы начинали рисунки с замысла. Сегодня я позволила себе рисовать все, что приходит мне в голову.

Думаю, меня не должен был удивить результат.

Парень стоит рядом с баскетбольным кольцом и бросает мяч. Я еще не начала добавлять татуировки, так что, надеюсь, она никак не сможет определить, что это Клэй.

Но снова держать в руках карандаши и бумагу кажется правильным. Даже до этой поездки я не рисовала с тех пор, как Брэд уехал. А может и раньше.

Искусство всегда было моим способом общения с миром. Теперь я как будто поднимаю телефонную трубку и набираю номер подруги, с которой слишком долго не разговаривала.

– Нова, ты проснулась, – Мари смотрит туда, где она проверяет посадку платья Хлои.

Хлоя стоит на пьедестале, выглядя потрясающе в нежно-розовом платье, которое подчеркивает ее кожу и темные волосы.

– Что ты делаешь? – спрашивает Мари.

– Она мечтает, – говорит Брук и слегка улыбается, передавая мне альбом.

Я убираю его в сумочку и готовлюсь примерить платье подружки невесты.

– Я бы хотела, чтобы ты покрасила волосы в натуральный цвет, – говорит Мари, когда я надеваю платье.

– Ярко-розовый встречается в природе. Есть анемоны именно такого оттенка, – я пытаюсь дотянуться, но не могу найти молнию. – Ты…

– Я помогу.

Она застегивает молнию на спине, и я улыбаюсь в знак благодарности. Затем смотрю на свое отражение.

Брук окликает меня.

– Нова, ты выглядишь сексуально.

Я глажу руками атлас.

– Я бы ничего не меняла, – говорит швея. – Оно было создано для тебя.

– Даже с волосами? – поддразниваю я, и Мари закатывает глаза.

– Не дави на нее.

Это похоже на момент в девичьем отряде. Мы сближаемся, и это хорошо.

– Привет, Нова. Это та дизайнерская фирма, в которой ты работаешь? – Хлоя протягивает телефон.

– Да. А что?

– Мари сказала, что у них есть хорошая фотография тебя и твоего парня, так как в последнее время она не видела ни одной фотографии.

Мой желудок сжался.

– О. Возможно, они ее удалили.

Она щелкает по экрану, потом хмурится.

– Тебя нет в списке сотрудников. Его тоже нет.

Боль в груди от того, как сильно мое сердце колотится о ребра.

Я подхожу к Хлое, ткань платья скользит по моей коже, и заглядываю ей через плечо. Они вообще удалили меня со страницы.

– Нова? – спрашивает Мари. В ее голосе слышится нотка страха, и от этого мне становится еще хуже.

Я не хочу делать это здесь, на глазах у всех, но они все смотрят на меня.

– Я в отпуске, – говорю я.

Мари резко вдыхает.

– А Брэд?

Я качаю головой.

– Он ушел.

– Из фирмы?

– Отовсюду. Я не видела его два месяца.

Три пары потрясенных глаз устремлены на меня.

Губы Мари шевелятся. Она опускается на кушетку, моргая.

– Ты потеряла работу?

– Я не потеряла ее. Они отправили меня в отпуск на время расследования.

– Что ты сделала, Нова?

Комок стыда подкатывает к моему горлу, и в глазах появляется жжение.

– Я не...… Я не могу, – поворачиваюсь и бегу к двери.



В кофейне в нескольких кварталах отсюда я заказываю капучино, чтобы успокоить желудок.

Когда дело доходит до Мари, я всегда чувствую себя маленьким ребенком. Она разбирается во всем, а я – посмешище.

Пытаясь избегать разговоров о Брэде и работе и скрывая это от нее, сделала только хуже.

Хотя я не могу прятаться вечно. Прямо сейчас мне нужно пространство. Я открываю свой альбом для рисования и продолжаю рисовать с того места, на котором остановилась.

Мой сотовый звонит через несколько минут.

Это не Мари.

Звонит Ворчун.

Мне не хочется с ним разговаривать, но я не могу заставить себя нажать «отбой».

– Ты не ответила на мое сообщение, – говорит Клэй, не дожидаясь ответа.

– Состояние моего запястья было чрезвычайным.

– Правда?

Я покрутила запястье.

– Нет.

Я приложила лед, и он помог.

– Скажи мне, чем таким важным ты занималась, что не ответила мне? – спросил он.

Я стону.

– Ты также общаешься со своими товарищами по команде?

– Я очаровательно настойчив.

– Спорно, – но я делаю вдох и выкладываю ему все, чувствуя, что признаюсь и обременю его.

Он слушает, его молчание прерывается ровным дыханием.

– Это было унизительно, – заканчиваю я. – Я чувствовала себя так, будто мне снова десять лет, и она победила в конкурсе орфографии, а я не осилила второе слово – катастрофа. Хотя я повсюду носила ее трофей.

– Это достойно.

Я зажмуриваю глаза.

– И притворилась, что он мой.

Раздается звук, похожий наполовину на смех, наполовину на ворчание.

– Не понимаю, какое дело твоей сестре до того, чем ты занимаешься. С кем ты встречаешься или где работаешь.

Ком в моей груди немного ослабевает.

– Раньше мы рассказывали друг другу обо всем. Не знаю, когда это изменилось.

– Ты должна идти своим собственным путем. Все, с кем я учился в школе, хотели стать врачами или юристами. Решение заняться баскетболом было нелегким выбором. Это было трудно.

– Звучит одиноко.

– Иногда быть не таким, как все одиноко.

Мое внимание переключается на мой рисунок. Как бы ни было задето мое самолюбие после вчерашнего вечера, я не готова повесить трубку.

– Ты знаешь что-нибудь о детских благотворительных фондах?

– Спроси Хлою. Фонд команды – часть ее портфолио.

Я прикусываю губу.

– Не хочу впутывать ее.

Я говорю ему, что хочу помочь другу, но не признаюсь, что это ради Харлана. Судя по тому, что сказал мой будущий шурин, у них с Клэем не самые лучшие отношения. Решение этой проблемы определенно выходит за рамки моих возможностей. Сейчас я подозреваю, что даже если я спрошу об этом, меня быстро заблокируют.

– Я немного поработал с фондом, так что мог бы ответить на твои вопросы, – говорит Клэй, когда я заканчиваю.

Я удивлена и потому, что не увидела в его профиле ничего об этом, и потому, что он предлагает.

– Ты вышвырнул меня из своей машины прошлой ночью, а теперь предлагаешь помощь.

– Мне нужно было выспаться.

– Разве это не должна быть моя фраза?

Пауза.

– Если ты станешь еще красивее, это будет проблемой.

Мое сердце замирает.

Комплимент от Клэйтона Уэйда? Это как бриллиант, вытащенный из грязи.

Это – и безопасность того, что я нахожусь за много миль от него – придает мне смелости.

– Я подумала, что тебе, возможно, нужно было попасть в другую компанию. Например, Кардашьян, которая написала тебе сообщение.

– А?

Я поднимаю руку.

– Или как там ты называешь своих горячих поклонниц с Кодиака. Кодашьянки?

Он фыркает. Приятно пошутить с ним.

– Вот и все, твой смешок за весь день, – указываю я.

– Точно.

– Разве что, может быть, на фотографии не была изображена ее левая грудь, так что это было «нет»?

На этот раз он громко смеется.

– Это было бы нарушением сделки.

– О нет, это уже два смешка, – предупреждаю я. – Явное нарушение правила «один в день».

– Похоже, ты – мое исключение.

Мне нравится, как это звучит.

Я снова рассматриваю рисунок перед собой, радуясь, что он его не видит.

– Хорошо, потому что я не выстраиваюсь в очередь, как одна из твоих кодашьянок.

– Я тебя об этом и не просил.

– И мне все равно, с кем ты трахался прошлой ночью, – сообщаю я ему, зажимая телефон между плечом и ухом, когда начинаю добавлять татуировки на его плече.

У него бицепсы больше, я уверена в этом.

Я прикусываю губу и соответствующим образом растушевываю контур.

– Тогда мне не нужно говорить тебе, что это была одиночная миссия.

Карандаш отскакивает от моего колена и со звоном падает на пол.

Я разворачиваю и скрещиваю ноги, чувствуя восхитительное натяжение между бедер, когда представляю, как он ложится обратно в постель, снимает свои треники и обхватывает кулаком свой член.

Прошлой ночью он сделал вид, будто сожалеет о поцелуе. А сегодня он запечатлел в моем сознании образ того, как он сам себя ублажает.

Кто-то выкрикивает его имя на заднем плане.

Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что мы разговариваем уже пятнадцать минут.

– Ты на тренировке?

– Да. Мне нужно идти, пока тренер не оштрафовал меня.

– Он может это сделать?! Боже. Поторопись и повесь трубку.

– Повешу.

Но я тронута, что он улизнул, чтобы поговорить со мной.

– Подожди! Передай от меня привет Майлзу, – говорю я, нагибаясь, чтобы достать карандаш.

В ответ на это я слышу раздраженное мычание.

– Что за херня у тебя с Майлзом?

Моя ухмылка становится шире.

– Мы предназначены друг другу судьбой.

Когда он отвечает, я чувствую низкий гул, как будто он прижимается губами к моей коже.

– Прошлой ночью ты цеплялась не за Майлза.

У меня за пульсировала сердцевина.

Я все еще ощущаю покалывание, когда он отключается.

Когда я возвращаюсь к своему рисунку, оказывается, я могу дорисовать его по памяти.

11

КЛЭЙ

– Первая предсезонная игра через два дня. Сосредоточьтесь на обороне, ищите своих товарищей по команде, и давайте одержим победу, – кричит тренер после свистка.

Новичок делает броски и попадает. Остальные ребята подбадривают его, а он ухмыляется.

Я подхожу и делаю то же самое.

С тех пор как я вернулся, я удвоил время, проведенное в спортзале, плюс ванны со льдом каждый вечер.

Восстановление – это больно, и я загибаюсь.

Я чувствую предвкушение предсезонной подготовки. Даже если мое будущее висит в воздухе, соревновательный настрой дает о себе знать.

После тренировки тренер собирает нас вокруг себя.

– Мы видим неплохой прогресс в индивидуальной игре, но мы не узнаем, как это будет выглядеть, пока не начнем играть. Надеюсь, вы, джентльмены, практиковались в пении.

– Пение? – Новичок оглядывается по сторонам.

Джейден смеется.

– Это предсезонная традиция.

Раздаются стоны, но все начинают петь неофициальный гимн команды.

Я фыркаю, когда взгляд падает на меня.

– В прошлом году ты избежал этого, будучи новичком. Теперь ты ветеран, – подтрунивает Джей.

– Я не могу прервать твое шедевральное пение, – бросаю я в ответ.

Глаза тренера останавливаются на мне.

– У тебя проблемы, Уэйд?

Сегодня я не хотел ссориться. А может, и хотел. Сегодня я на взводе, и так было всю неделю.

– Пение не поможет нам выигрывать баскетбольные матчи.

– А здесь помогает.

Мы смотрим друг на друга.

Обычно у меня нет проблем с тренером, но сейчас нет времени на глупые традиции, когда я делаю все, что в моих силах, чтобы снова стать парнем, который может выигрывать баскетбольные матчи.

– Клэй. – Хлоя стоит в стороне, в ее руке планшет, – Харлан хочет поговорить.

– Один на один? – я вытираюсь полотенцем и направляюсь в ту сторону. Но на самом деле чувствую облегчение от того, что меня прервали.

Харлан скрывается в коридоре, скрестив руки на груди.

– СМИ все еще задают вопросы о твоем колене.

– Это их работа – задавать вопросы. Мы оба это знаем.

– Ты на полшага медленнее в защите. Когда ты в последний раз его осматривал?

– Недавно. А что? Думаешь, сможешь меня заменить?

Он вздыхает.

– Моя работа заключается в том, чтобы понять все об этой команде, чтобы у нас было все необходимое для победы. Никто из нас не может предсказать будущее, но я рассчитываю на твое сотрудничество и прозрачность.

– Прозрачность? – повторил я.

Я рано понял, что должен сам заботиться о своих проблемах, потому что никто не сделает этого за меня.

Его лицо напрягается, и я понимаю, что он думает о том же, о чем и я.

– То, что случилось в колледже, было к лучшему, – говорит он, но есть некоторая неуверенность.

– Для тебя, может быть. Я прикрою каждого парня в майке «Кодиак», потому что они этого заслуживают, и я не из тех, кто сдерживает своих товарищей по команде. Но ты поймешь, почему прозрачность – это не то, что ты можешь требовать от меня, – я поворачиваюсь и направляюсь обратно к полю.

Хлоя все еще там, и я не могу удержаться, чтобы не наброситься на нее.

– А не лучше ли тебе посидеть на коленях у Джея?

Она отмахивается от меня.

– Сестра Мари уже на подходе. Ради Новы хотя бы на минуту притворись, что ты способен не быть засранцем.

Я выпрямляюсь.

После той ночи в Красных скалах я был на взводе. Особенно когда Нова смотрела на меня в машине так, будто хотела только одного, чтобы я прикоснулся к ней.

Когда она поцеловала меня, я попытался сопротивляться, но она застала меня врасплох.

Если бы Нова разделась в машине, или предложила отсосать мне, или еще что-нибудь в этом роде, я бы смог оттолкнуть ее.

Вместо этого она прикоснулась своим сладким ртом к моему, и я понял, что хочу ее больше всего на свете.

И я поцеловал ее в ответ. Она была так чертовски хороша. Ее тело было мягким и манящим на фоне моего. Мне хотелось запустить руки под ее одежду и узнать, какие еще секреты она скрывает. Хотелось целовать ее до тех пор, пока на ней не появится мое невидимое клеймо.

Но мой единственный приоритет – баскетбол. Это не должно повториться. Вот почему я отступил, когда все, чего я хотел, – это продолжать.

Тогда почему я предложил помощь?

Потому что у нее были тяжелые времена. Мне не нравится видеть, как людей пинают, когда они падают.

Я могу помочь и проводить с ней время, не превращаясь в пещерного человека. Я докажу это сегодня.

После окончания тренировки и того, как тренер отпускает нас, я поднимаю глаза и вижу Нову, стоящую рядом с Хлоей на боковой линии.

На ней джинсовая куртка поверх черной футболки и леггинсы, подчеркивающие каждый изгиб. Ее розовые волосы падают прямо на плечи. Когда наши глаза встречаются, я могу сказать, что она наблюдала за мной минуту.

Мир становится ярче.

– Привет, – говорит она, запыхавшись. Ее губы полные и приоткрытые, и теперь я думаю о том, какой сладкой она была на вкус прошлой ночью.

Я подхожу к ней, останавливаясь достаточно близко, чтобы ей пришлось наклонить голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

Я все еще зол, но вид ее смягчает мои чувства.

– Ты здесь бегаешь? – спрашиваю я.

Деликатное фырканье.

– Нет.

– Как скажешь, кодашьян.

Ее рот открывается.

– Я не твоя подружка.

– Похоже, что да.

– Привет, Нова! – Майлз подбегает к ней и останавливается рядом.

Она улыбается ему.

– Привет, Майлз.

– Что ты здесь делаешь?

– Я хотела задать Клэю несколько вопросов о благотворительном фонде «Кодиак».

– Чувак ни хрена не смыслит в благотворительности. Я, с другой стороны, жертвую много.

– Майлз, – говорю я с раздражением в голосе.

– Вау. Звучит так, будто я получаю двух баскетболистов по цене одного, – она с восторгом переводит взгляд с одного на другого. – Почему бы мне не навестить тебя после того, как я закончу с Клэем?

Моя рука сжимается в кулак.

– Да, хорошо. Дай мне знать, когда тебе надоест этот парень, – он улыбается и направляется к Джею и Хлое.

Я наклоняюсь к ее уху.

– Тебе больше никто не будет нужен, когда я закончу с тобой.

Она пристально смотрит на меня.

– Это факт?

– Я в два раза лучше, чем он.

Выражение ее лица невинное и самодовольное одновременно.

– Посмотрим.

Мой член дергается в шортах.

Я готовился к встрече с милой, ранимой Новой прошлой ночью.

Дразнящая, дерзкая Нова – это совсем другая проблема.

Я киваю Майлзу, не разрывая зрительного контакта с ней.

– Принеси нам мяч.

Он приносит, и я приглашаю ее на площадку.

– Я не спортсменка, – предупреждает она.

– «Спортсменка» – это инклюзивный по определению. У меня в лагере есть дети, которые передвигаются на инвалидных колясках, и они очень спортивные.

Ее глаза загораются.

– Что еще ты можешь рассказать мне о благотворительности?

Я наблюдаю, как она снимает резинку с запястья и осторожно собирает волосы назад.

Мой взгляд задерживается там на мгновение, когда я представляю, как убираю ее волосы назад своими руками.

– Я играю с детьми, – говорю я. – Я ездил туда этим летом в межсезонье. Отличное место, свежий воздух. Тебе бы понравилось.

– Может быть, мне придется там побывать, – она оглядывает поле. – Это то, чем ты занимаешься – учишь людей играть?

– Ты единственная, кому больше двенадцати.

– Значит, я особенная, – она прихорашивается.

– Очевидно.

Если бы она только догадывалась, как сильно на меня влияет, игра была бы окончена. Для нас обоих.

Я начинаю вести мяч, но она наблюдает за мной.

– В твоем профиле этого не написано. Возможно, люди были бы более снисходительны к тебе за то, что ты вредный, если бы знали.

– Может быть, мне насрать, дадут мне поблажку люди или нет, – подхожу к ней и жестом показываю, чтобы она делала дриблинг, как я.

Ее брови сходятся, как будто она не позволяет мне уйти от ответа. Но, наконец, она смягчается и начинает двигаться с баскетбольным мячом.

– Вот так?

– Да. А теперь посмотри вверх. На меня, а не на мяч.

Нова делает это и тут же попадает мячом в ногу.

– Вот дерьмо.

Я легко подбираю мяч одной вытянутой рукой и передаю его обратно.

– Вам, ребята, нужно больше игроков. Это не игра три на три, – кричит Джейден со стороны.

Брук сидит на одном из сидений, скрестив ноги и сверкая каблуками на красной подошве.

– Я не одета для игры.

– Оправдания, чтобы избежать надирания задницы, – отвечает Джей. – Девочки не могут победить мальчиков.

– Вот и все. Ты проиграешь, – она бросается к брату, пытаясь схватить его за голову, но безуспешно.

Хлоя уже снимает туфли и вешает пиджак на сиденье.

Майлз кричит:

– Черт возьми, да.

Я ухмыляюсь.

Две минуты спустя мы играем вшестером.

Джей, Майлз и я все еще потные после тренировки, наши майки прилипли к телам.

Хлоя поднимает мяч на поле, ее туфли выброшены за пределы площадки. Джей наблюдает за ней, но она наблюдает за всеми нами сразу. Он говорит что-то, чтобы отвлечь ее, но она отмахивается от него.

Майлз занят Брук. Она делает финт в одну сторону, затем срезает, чтобы получить пас от Хлои.

– Сосунки, – кричит Брук.

– Кроссоверы в юбке! – восклицает Хлоя.

Брук улыбается, когда Майлз погружается в краску.

У него заняты руки.

– Они хороши, – бормочет Нова.

Я в нескольких дюймах от нее. У меня есть повод подойти еще ближе, поскольку защищаю корзину от нее.

– Хлоя была СЦИ и чемпионкой штата в старшей школе. Брук играет с шести лет, потому что ее заставил брат. Она по-прежнему одна из немногих, кто может защититься от него. Потому что она знает, о чем он думает, прежде чем он это сделает.

– Все в лиге слишком много ему доверяют. Он вообще не думает, – бросает Брук.

– Это обидно, сестренка, – говорит Джей с места, где он сидит на Хлое.

Брук, кивнув, поворачивается к Нове. Я позволяю Нове взять мяч. Она обводит меня. Когда она поворачивается, чтобы бросить, она не готова. Мяч ни за что не попадет.

Я обхватываю ее и хватаю мяч одной рукой. Я мог бы взять его, не прикасаясь к ней, но я обхватываю ее за плечи другой рукой и притягиваю к себе.

– Фол! – кричат Хлоя и Брук.

– Не может быть, – протестует Майлз, в то время как Джей смеется.

Теперь мяч у меня, а Нова крепко прижата ко мне.

– Что теперь будет? – пробормотала она, ее голос полон предвкушения. Ее тело вибрирует на фоне моего, и все, чего я хочу, это прижать ее к себе.

Но я не могу, потому что это неправильно, и я обещал, что не буду этого делать. Не говоря уже о том, как сильно меня зажарят все присутствующие.

Поэтому я тяну ее к линии напротив корзины.

– Это линия для штрафного броска.

– Ты сможешь попасть отсюда? – интересуется она.

Я ухмыляюсь и делаю шаг за шагом. Она делает глубокий вдох и бросает мяч, промахиваясь.

Сделав пару шагов, я перехватываю мяч и выхватываю его из воздуха, прежде чем он успевает упасть на землю. В следующую секунду он уже в ее руках.

– На этот раз используй ноги.

– Она метр с кепкой! – возражает Хлоя, толкая Джея в плечо. – Позволь ей кидать с близкого расстояния.

– Ей это не нужно, – бросаю я в ответ, уверенный в ее способностях. – Так ведь, Пинк?

Она стискивает зубы, качает головой.

– Вот так. Согни колени. Сила исходит из нижней части твоего тела. Доверься мне, – я снова встаю у нее за спиной и провожу рукой вниз по ее боку, скользя по ее округлой попке к бедрам, как напоминание о том, на что она способна. – Ниже, вот так.

Следующий бросок пролетает сквозь обруч, словно его приводят в движение невидимые ангелы.

– Да! – восклицает Нова, поднимая кулаки в воздух.

У меня едва хватает времени на то, чтобы осознать свое удовлетворение, прежде чем она бросается ко мне в праздничные объятия.

Я должен сопротивляться. Вместо этого я обхватываю ее руками и обнимаю в ответ. Каждый мягкий изгиб ее тела прижимается к моему.

Мне приятно держать ее в руках. Лучше, чем все, что я чувствовал за долгое время.

Мы не кожа к коже, но ее сердце бьется о мое, ее тепло заставляет меня задуматься, сколько в нем от упражнений, а сколько от нашей близости.

Когда я ставлю ее обратно на устойчивые ноги, наши лица оказываются близко – настолько близко, насколько это возможно, учитывая, что я все равно на фут выше.

– Это было невероятно, – бормочет она, ее яркие глаза такие потрясающе голубые, что я мог бы утонуть в них.

Она не для меня.

Но с каждой улыбкой я верю в это все меньше.

Я на мгновение впитываю ее и упиваюсь нашей победой, прежде чем отвернуться.

Видите? Я могу держать себя в руках. Мне не нужно лапать ее, целовать или представлять, каково это – услышать от нее шепот «Это было невероятно», когда я закончу трахать ее до бесчувствия.

– Нова, ты почти так же хороша в баскетболе, как и в рисовании, – комментирует Брук.

Румянец, ползущий по ее щекам, вызван не только напряжением.

Мое любопытство разгорается.

– Рисование? Что ты рисуешь?

– Всякую всячину.

Интересно.

– Я сделаю бросок с любого места на этой половине площадки. С закрытыми глазами. Если я сделаю этот бросок, ты мне все покажешь, – говорю я.

Ее лицо искажается.

– Из любой точки?

Я киваю.

Она ставит меня чуть дальше половины корта.

Я оцениваю корзину, затем расставляю ноги.

Все смотрят.

Я закрываю глаза и делаю вдох, прежде чем отправить мяч вверх.

Мне не нужны крики, которые раздаются, чтобы понять, что он попал.