Текст книги "Переломный момент (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

24

КЛЭЙ

– Все чисто? – шепчет Нова.

Я смотрю в обе стороны.

– Пока да.

Мы пробираемся по коридору к моему номеру. Я вожусь с карточкой, пока свет не загорается, и мы забегаем внутрь.

– Вау. Вот что значит жить светской жизнью.

Я не могу удержаться от улыбки. Некоторые девушки заботились бы об удобствах, захотели бы переспать со мной в дороге в пятизвездочном отеле. Она здесь не для этого.

Нова совершает экскурсию, осматривая каждый дюйм моего дома на одну ночь, в то время как я наблюдаю за ней.

Она такая красивая. Дело не только в ее розовых волосах, ярких глазах и полных губах. Даже не в ее груди, которая кажется маленькой и идеальной в моих руках, и не в вызывающем привыкание аромате ее кожи.

Дело в ее открытости и принятии. Как она готова на все и находит солнечный свет в самый мрачный день.

Нова открывает мой холодильник, ее глаза расширяются.

– Боже. Ты мог бы открыть бар.

Она берет одну бутылку за другой и расставляет их.

– Я никогда даже не слышала об этом, – говорит она, изучая этикетку.

– Ты хочешь это? – спрашиваю я.

Она вертит ее в руках.

– Я выпила достаточно вина за ужином, но бутылка красивая.

– Тогда бери, если ты считаешь ее красивой.

Нова улыбается и ставит бутылку на место. Затем она поднимает крышку стоящего рядом серебряного ведерка.

– Хм, в ведре даже есть лед.

Я пожимаю плечами.

– Сервис.

Она качает головой, как будто это самая нелепая вещь, о которой она когда-либо слышала.

– Значит, ты не можешь застелить или расстелить свою постель без посторонней помощи? Тебе явно переплачивают.

Черт, эта девушка просто дикая. Я цепляюсь за каждое ее слово.

То, как она рассыпалась под моими руками в лимузине, это одно. У меня был соблазн держать машину в круге всю ночь, чтобы прижать ее к сиденью и заставить потерять рассудок, пока единственным словом, которое она знала, было мое имя.

Но то, что она пообещала хранить мой секрет, значит гораздо больше.

Люди улыбаются мне в лицо целыми днями, но тех, кто искренне поддерживает меня, очень мало.

– Твой балкон соединен с остальными? – Нова открывает шторы и выглядывает наружу, не обращая внимания на то, что творится у меня в голове.

– Да.

Я подхожу к ней сзади, и ее тело согревает меня.

– Но здесь, – я кладу руки по обе стороны от нее, прижимаясь пахом к ее спине, – стекло кажется достаточно толстым, чтобы приглушить звуки.

Она поворачивает голову, ее профиль – сплошное искушение.

– Что это за звуки? Как ты смеешься над моими шутками?

– Больше нравится, когда ты стонешь мое имя, пока я трахаю тебя. Быстро в первый раз, медленно во второй. В третий я позволю тебе выбрать, – бормочу я, завладевая ее губами.

– Твое колено, – говорит она, когда я вздрагиваю, опускаю шторы на место и отстраняюсь.

– Все в порядке.

– Разве ты обычно не принимаешь ледяную ванну? – Нова пытается выскользнуть из-под меня.

Ее радостное возбуждение исчезло. Я хочу его вернуть.

Я хватаю ее за запястье.

– После.

– Клэй.

– Нова. Мне. Нужна. Ты, – тихо говорю я между поцелуями. Прижимаю ее спиной к окну, пока она снова не тает.

Сегодняшний вечер был хорош. Я не помню, чтобы время, проведенное с кем-то, было таким насыщенным. Мне нравилось, что я мог дать ей все, что она хотела. Но я также знал, что ей все это безразлично.

Нова вписалась сюда. Она бы вписалась куда угодно.

От этой мысли у меня заколотилось сердце. Я всегда считал, что должен пройти через эту жизнь в одиночестве, но кто сказал, что я должен это делать? Она может оставаться здесь столько, сколько захочет. Ни какая карма не настигнет ее. Мы будем заниматься своими делами, пока они не закончатся...

Потому что ей бы это понравилось. А не потому, что я не готов ее отпустить.

Я кручусь и поднимаю ее. Ее платье задирается, когда ноги обхватывают мои бедра. Я привык поднимать сотни фунтов, а она – ничто по сравнению с ними.

Нова обхватывает меня за плечи. Ее тело сладкое и мягкое, а я твердый и голодный.

Возвращение в лимузин завело меня. Я хочу ее всеми возможными способами. Я хочу превратить ее в жидкость. Почувствовать, как она тает вокруг меня, впитать немного ее гребаной яркости.

Я опускаю ее на пол, чтобы расстегнуть молнию на платье и снять его с нее. Под ним ничего нет.

– Господи, – я любуюсь ею.

Она смеется, прижимая руку к шее.

Ее бледная кожа сияет в лунном свете, а от изгиба ее груди и выпуклости бедер у меня пересыхает в горле от желания. Я не вижу веснушек, покрывающих ее плечи, но по памяти прослеживаю их.

Ее груди круглые и мягкие, а ее киска чертовски совершенна.

– Слишком, блядь, красивая, – говорю я, опускаясь на колени.

Бедра Новы дрожат, когда я целую ее нежную кожу. Она прижимается ко мне.

– Ты снова готова? – спрашиваю я.

– Ты шутишь? У тебя как будто волшебное прикосновение.

Она наклоняется, чтобы дотянуться до пуговиц моей рубашки, расстегивая их одну за другой, пока я не избавилась от всех них.

– Да, особенно когда я с тобой.

Я смотрю на нее снизу вверх, поглаживая пальцами ее влажный центр. Ее губы приоткрываются, когда я обвожу большим пальцем ее клитор.

– О боже, – она наклоняется ко мне, закрыв глаза.

– Я же говорил тебе, милая. Меня зовут Клэй.

Я прижимаюсь к ней ртом и сосу.

Она стонет.

Громко.

Она такая чертовски сладкая. Влажная и желанная, выгибается навстречу моему лицу, даже прикусив губу.

Я бы отказался от кислорода, если бы это означало остаться здесь навсегда.

– Да, вот здесь, – шепчет она. – У тебя может быть запасная карьера. Ну, знаешь, если эта история с баскетболом провалится.

Я раздвигаю ее пошире и в отместку легонько прикусываю ее.

Вместо того чтобы пискнуть, она лишь громче стонет.

Ну и похуй. Моя сладкая девочка любит острые ощущения.

Ее руки перемещаются к моей голове, пальцы вцепляются в мои волосы. Мне это нравится. Это ее способ сказать мне, что ей нужно.

Сегодня я не буду торопиться.

Раздается стук с другой стороны окна. Мы не можем видеть сквозь занавески, но глаза Новы устремляются на меня.

– Не обращай внимания, – говорю я, прижимаясь к ее коже.

Но она разрывается между тем, что ее прервали, и мной.

Черт, это не сработает.

Я встаю.

Человеку на балконе лучше исчезнуть. У кого хватит ума на это?

Я отодвигаю край занавески и смотрю сквозь стекло.

Новичок.

Игнорировать его не вариант, благодаря Нове.

Убийство не намного лучше, хотя сбросить его с балкона прямо сейчас – это уже кое-что.

Я приоткрываю дверь, чтобы можно было поговорить.

– Что случилось? – спрашиваю я самым непринужденным тоном, на который только способен. Вкус Новы все еще ощущается на моем языке.

– Прости за игру. Я облажался, – говорит он.

Моя нога задевает что-то – ее кожаную куртку. Я нагибаюсь, чтобы схватить ее и бросить подальше от глаз.

– И ты не мог сказать мне раньше?

– Я не хотел, чтобы кто-нибудь видел, – он опускает голову от стыда. – Можно мне войти?

Я провожу рукой по лицу.

– Подожди.

Я возвращаюсь к Нове. Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

– Это Новичок. Я скажу ему, что мы поговорим завтра.

Она хватает меня за пояс брюк.

– Клэй, это важно. Поговори с ним сейчас. Иначе он будет лежать без сна всю ночь, чувствуя себя ужасно.

– Может и так. А я могу сделать так, чтобы ты не спала всю ночь, чувствуя себя лучше, чем когда-либо.

Нова потянулась вверх, чтобы погладить мою шею.

– Как бы заманчиво это ни звучало, я не хочу вставать между тобой и твоей командой.

Я хочу сказать ей, чтобы она забыла его. Но...

Она такая понимающая.

Отчасти из-за этого она мне так чертовски нравится.

Я беру ее лицо в свои руки и провожу губами по ее губам.

– Ты хороший человек.

Она улыбается.

– Я знаю. А теперь и ты стань таким.

25

НОВА

Я украдкой смотрю на свой телефон перед взлетом.

Ворчун: Хотел бы я быть рядом и держать тебя за руку во время полета.

Нова: Я буду держаться за Брук :)

Прошлой ночью он взял мою идею о свидании, облил ее бензином и поджег.

Когда вернулась в свою комнату, я уставилась в потолок и заново пережила всю ночь, начиная с того, как он заставил меня кончить в лимузине, и заканчивая тем, как он опустился на колени и раздвинул мои бедра, облизывая меня так, словно это была лучшая часть всего его года.

В то время я считала, что поступаю правильно, отменив ночь секса с самым горячим мужчиной, которого я когда-либо встречала. Но сейчас я мысленно даю себе пощечину.

– Он будет вести себя как медведь всю неделю, – Брук опускается на сиденье рядом со мной, перекидывая свои косы через плечо.

Я заставляю себя сосредоточиться.

– Джейден, должно быть, тяжело переживает проигрыш.

– Не Джей. Майлз.

Я с любопытством наклоняю голову.

– Ты можешь его подбодрить?

– Я могла бы, но не буду. Когда у него сильный спад, лучше всего подойдут сладости. Я пошлю ему мармеладных мишек. Как прошло твое свидание прошлой ночью? – Брук наклоняется ко мне. – Извини, твой «сон», – она делает движение вверх-вниз одной рукой, и я смеюсь.

– Я пошла с ним делать новую татуировку.

– Если бы парень повел меня делать татуировку, он бы больше не пошел со мной на свидание.

– Нет, это была моя идея. И это было невероятно, – я мечтательно думаю об этом. – Он даже позволил мне выбрать ее.

– Ладно, это довольно мило. Где ты заставила его набить твои инициалы? – Брук приподнимает бровь.

– У нас не все так серьезно, – я прикусываю губу. – Но мне нравится, что мы можем довериться друг другу.

– Парень рассказал тебе все свои секреты, да?

Я заставляю себя улыбнуться.

– Несколько.

Я не могу рассказать ей о его плане о переводе, потому что она сестра Джейдена, и предполагаю, что Клэй не обсуждал это со своим товарищем по команде. Обычно я сама храню секреты, и хотя рада, что у меня есть его секрет, это неудобно.

Я проверяю почту, но там ничего нет.

– Что случилось? – спрашивает Брук.

– Просто жду, когда глава моей дизайнерской фирмы скажет, что я могу вернуться к работе.

– Ты вообще этого хочешь?

– Конечно, хочу. Это не была работа мечты, но я познакомилась со многими людьми и участвовала в крутых дизайнерских проектах.

Лицо Брук морщится.

– Итак, после свадьбы ты вернешься в Бостон. На скучную работу, если они тебя возьмут. И никаких горячих парней.

– В твоих устах это звучит ужасно, – говорю я, дергая себя за прядь волос.

– Мы молоды, сексуальны и летим на частном самолете. Нам еще столько всего предстоит сделать в жизни, – настаивает Брук.

Я думаю об этом, пока мы взлетаем. Если не считать того, что я хватаюсь за подлокотник до тех пор, пока костяшки пальцев не становятся фиолетовыми, мне удается выжить.

Как только мы поднимаемся в воздух, мой желудок завязывается узлом, как во время полета в Денвер. Полет в Лос-Анджелес был не таким уж плохим, потому что мы говорили о свадьбе, парнях и жизни. Но сейчас Брук читает журналы на своем телефоне.

Я могу развлечь себя сама.

Итак, я отправляюсь на поиски своего блокнота в сумке. Я закончила свои рисунки каждого из стартовой пятерки и готова начать что-то новое.

Может быть, я нарисую Брук.

Я обыскиваю внутренние и внешние карманы. Ничего.

Когда я видела его в последний раз? Помню, что показывала Клэю, но после этого ничего не было.

Я позвоню в отель, когда мы приземлимся.

Если не выпрыгивать из самолета в знак протеста, то пока ничего не поделаешь.

Я открываю интернет на своем телефоне и пролистываю фотографии Клэя на игре. Я намеренно игнорирую те, где он в ярости, и сосредотачиваюсь на том, как он играет, бросает мяч, смотрит на скамейку запасных другой команды.

Боже, как он сексуален.

Я должна была позволить ему закончить то, что он начал прошлой ночью.

До свадьбы осталась неделя, и я даже не знаю, когда у меня появится шанс увидеть его в следующий раз.

Я знаю, что у него безумно напряженный график, но я хочу провести с ним время до того, как вернусь в Бостон или он закончит свое дело в Денвере, в зависимости от того, что произойдет раньше.

От мысли попрощаться и никогда больше его не увидеть у меня сводит живот. Но я разберусь с этим, когда мы приедем туда.

– Думаю, я пожертвую часы, – слова Брук возвращают мое внимание.

– На что?

– Благотворительный вечер Фонда Кодиака состоится в эти выходные. Ты должна пойти.

– Я почти уверена, что Мари будет в полном свадебном режиме, и мне необходимо поддержать ее.

– Приглашена вся команда и семьи. Что означает, что Мари тоже будет там.

И Клэй. Мое сердце подпрыгивает.

– Тогда, думаю, я в деле.

26

НОВА

– Как прошла ваша поездка в Лос-Анджелес с Брук? – спрашивает Мари, когда мы выходим из машины.

– Отлично. Мы накупили кучу вещей. Ладно, в основном она, – поправляю я.

– Надеюсь, игра была не слишком скучной.

– Скучной? Вовсе нет. Но не так захватывающе, как сегодня. У тебя официально свободная ночь от планирования свадьбы, – заявляю я, переплетая свою руку с ее.

Благотворительный аукцион проходит в шикарном отеле, с люстрами и белой тканью, драпирующей стены. Я ожидаю, что никого не узнаю, но на самом деле здесь много знакомых лиц. Все, с кем я встречаюсь взглядом, кивают мне или улыбаются.

С тех пор как мы с Брук вернулись из Лос-Анджелеса, я сосредоточилась на Мари, в том числе пытаясь найти запись маминой песни. Могу поклясться, что у меня сохранился файл. Но, обыскав весь телефон и все облачные диски, я осталась с пустыми руками.

– Нова! Я так рада снова тебя видеть, – Робин, одетая в голубое атласное коктейльное платье, обнимает меня, когда я прихожу.

– Вы знакомы? – требует Мари, когда Робин отворачивается.

Я не хочу лгать сестре.

– Да, – говорю я. – Ноя поклялась Харлану хранить тайну.

Ее глаза блестят.

Высокий красивый парень останавливается рядом с Брук, прежде чем она успевает ответить.

– Это мой спутник, – говорит она.

Он представляется, сверкая идеальными зубами в сочетании с квадратной челюстью.

– Мы вместе учились в школе. Я приехал в город на неделю по работе.

Я осматриваю зал. Харлан на другой стороне, болтает со спонсорами. Я вижу Джейдена в другом кругу парней в костюмах.

Это часть жизни «Кодиаков» – постоянно быть в дороге и в другом городе.

Гламурно, конечно, но тяжело. Изнурительно.

Мой взгляд притягивает Клэй, находящийся в самом центре толпы.

Он написал, что хорошо поговорил с Новичком. Я так горжусь им.

Если бы только он мог смириться с тем, что останется в Денвере.

Я поискала в Интернете и убедилась, что команда из Лос-Анджелеса – лучшая в лиге. У них самый большой бюджет, самый гламурный профиль, и они побеждают.

Я могу понять, почему они привлекательны. Но я бы хотела, чтобы он был счастлив здесь, с тем, что у него есть, и дал ребятам из команды шанс увидеть в нем нечто большее, чем просто количество очков, которые он может набрать за ночь.

– Привет, Нова. Ты не видела Брук? – меня остановил раздраженно выглядящий Майлз.

– Она вон там, – я показываю рукой. – Все в порядке?

– Отлично, – он потирает рукой гладко выбритую челюсть. – Кто этот парень?

– Парень с Брук? Она знает его со школы.

– Она не ходила в здешнюю школу.

Я пожимаю плечами.

– Думаю, он хотел ее увидеть.

Майлз выглядит отчаявшимся.

– Так вот почему она сказала, что не может сесть со мной сегодня? – он ворчит что-то, чего я не могу расслышать, и уходит.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Видимо, не только у меня драма с парнем.

На красивых столах разложены товары с аукциона, которые будут проданы через несколько минут. Может, я куплю себе лакомство.

– Нужны ли мне Apple Watch? – спрашивает меня пожилой мужчина в костюме с седеющими волосами.

Я не сразу узнаю в нем тренера «Кодиаков». Я впервые вижу его вблизи.

– Я не тот человек, которого стоит спрашивать, – показываю свое оголенное запястье. – Но я слышала, что они отслеживает всевозможные данные и показатели.

– Ну, я не хочу, чтобы помощники тренера остались без работы, – его глаза морщатся, и я смеюсь.

– Я Нова, будущая невестка Харлана.

– Зови меня Билл. И я знаю, кто ты, – говорит он, сверкая глазами. – Я видел, как ты рисуешь в ложе.

Мой взгляд устремляется на Клэя, но тренер продолжает идти вдоль ряда выставленных на аукцион вещей.

– Кажется, ты хорошо вписалась.

– Я здесь только до свадьбы. Странно узнавать людей только для того, чтобы снова расстаться с ними.

– Это относится почти ко всем профессиям в НБА, – сухо говорит он.

Мне это никогда не приходило в голову.

– Но, конечно, люди могут построить карьеру в городе, если захотят. Харлан здесь надолго – у него есть дом, офис и пять машин.

– Пять, да?

Тренер смеется, а я краснею. Возможно, это не было достоянием общественности.

– От скаутов до генеральных директоров и игроков, мы тащим свои задницы через всю страну и весь мир, чтобы получить возможность быть частью этого спорта, который мы любим. В тот момент, когда ты думаешь, что контролируешь ситуацию, ты понимаешь, что находишься в зависимости от прихоти чего-то большего.

Я думаю о стрессе Клэя из-за его травм, о его желании играть там, где он сможет сделать себе имя. Или развить то, что у него есть.

Все в команде хотят одного и того же, но им нужно это осознать.

Я осматриваю зал и отправляю сообщение.

Нова: Мне нужна твоя помощь.

Не прошло и минуты, как я чувствую, что он подошел ко мне сзади.

– Привет.

– Привет.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь, глядя в красивое лицо Клэя. В костюме он выглядит невероятно.

– Мы с тренером как раз разговаривали...

Я поворачиваюсь и делаю жест мужчине, стоящему позади меня, и Клэй понимает, что его раскусили.

– Он интересовался этими Apple Watch. Я подумала, что раз уж ты так увлечен технологиями, с твоим электромобилем и всем остальным, ты мог бы ему посоветовать.

Глаза Клэя сужаются. Я тебя раскусил.

Я невинно пожимаю плечами. Что?

Но двое мужчин начинают разговаривать, и во мне поднимается удовлетворение. Я дала ему прекрасную возможность помириться. Может быть, даже поговорить о своем будущем здесь.

Я продолжаю спускаться к аукционному столу, гордясь своей хорошо выполненной работой.

Мое внимание привлекает витрина с рамами.

Их содержимое мне до боли знакомо, и сердце начинает колотиться.

Подождите, что это...?

Мои рисунки.

Пять штук.

По одному для каждого из стартеров, включая Клэя.

– Они потрясающие, – говорит женщина рядом со мной. – Хорошая идея – дать подписать их игрокам.

Потому что, как я понимаю, они подписаны игроками.



После ужина и аукциона я все еще нахожусь в шоке.

Кто-то выставил мои картины на аукцион. И люди покупали работы одну за другой.

Более семидесяти тысяч долларов на благотворительность.

До тех пор, пока не было запланировано выставление картины Клэя, и аукционист не посовещался с коллегой, прежде чем вернуться к микрофону.

– Мне сообщили, что это произведение было приобретено частным коллекционером за неназванную сумму.

Толпа застонала.

Робин находит меня после того, как все закончилось.

– Нова, это был очень щедрый вклад.

– Как я могла не знать, что ты рисуешь? – спрашивает Мари. – Это то, чем ты занималась тайком, пока проводила все это время с командой?

– Это замечательно, – Харлан кивает в знак признательности.

– Но… как тебе удалось их подписать? – спрашивает Мари.

– Я помогла, – Брук обнимает меня за талию, на ее лице застенчивая улыбка.

Тогда кто это сделал?

Я не могу спросить, не здесь.

Она возвращается к своему кавалеру, а я пробираюсь к бассейну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Ночью во внутреннем дворике пусто, мерцают ярко-голубые огни бассейна.

Я вдыхаю кислород, благодарная за то, что могу побыть одна.

Я никогда не осмеливалась выставлять себя на всеобщее обозрение. Со времен художественной школы у меня не было ни одной выставки. Это было незапланированно. Нахлынувшие эмоции, надежда, благодарность и волнение, переполняют меня.

– Ты коварна. Пытаешься заставить меня и тренера снова быть в хороших отношениях.

Знакомый голос и шаги за спиной заставляют меня обернуться.

Клэй стоит в дверном проеме в дюжине футов от меня.

Кончики его татуировок выглядывают из-за воротника. Он похож на животное, играющее в приручение.

– Это выгодно для тебя и для команды. Ты злишься?

Он неторопливыми шагами пересекает бассейн, пока не останавливается рядом со мной, засунув руки в карманы смокинга.

– Я это переживу.

Его улыбка словно секрет между нами.

– А что насчет тебя? Ты там женщина часа.

Я прижимаю руки к груди.

– Эти рисунки были одними из первых, которые я сделала за сто лет. Теперь они принадлежат людям, которых я никогда не видела. Благодаря тебе.

Никто другой не знал о моих рисунках и не имел мотива.

– Ты злишься, – он не пытается отрицать это.

– Да. Нет, – я люблю свое искусство и была бы польщена и взволнована, если бы кто-то проявил интерес к моим рисункам. – Невероятно, что люди готовы платить столько за подписи.

– Они заплатили столько за твое искусство, – поправляет он. – Ты видишь людей лучше, чем они видят себя сами. Я бы хотел, чтобы ты могла видеть себя такой, какой вижу тебя я.

– Какой?

В воде наши силуэты отражаются от фонарей позади нас, его темные глаза держат в плену мои в нашем общем отражении.

– Когда я вижу твои рисунки, я вижу тебя. Ты смелая, добрая и такая чертовски красивая, что на тебя больно смотреть.

Мое сердце стучит у меня в ушах.

– Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

– Крал твои вещи и продавал их с аукциона?

– Именно. Спасибо, – я смотрю на огни, сияющие над бассейном, чувствуя, что меня видят и что я принадлежу этому месту. Меньше всего я ожидала, что я буду чувствую себя своей. – Даже Харлан выглядел счастливым, – продолжаю я. – Он подходит Мари. Я не могу представить себе лучшее парня для нее, даже если вы с ним не сходитесь во взглядах.

Его улыбка исчезает.

– Помнишь девушку в колледже, которая изменила мне, а вся команда солгала об этом? Харлан был тем, кто сказал им держать это в тайне.

Мое сердце разрывается от горечи в его голосе.

– Я не верю...

– Это правда. Я поймал их за две недели до финала. Она призналась, что это происходило и кто помогал это скрывать. Это была идея Харлана – не говорить мне, чтобы не испортить мою игру. Он знал весь семестр, но решил, что победа важнее правды.

Моя грудь напрягается.

– Мне жаль. Должно быть, это был ад.

– Какое-то время. Потом перестало, – больше он ничего не объясняет. – Я решил, что она для меня мертва, и руководство тоже. Я играл до умопомрачения, чтобы больше никогда не полагаться ни на парней в костюмах, ни на кого-либо еще.

– И это сработало, – пробормотала я.

Он стал настоящей звездой. Почетаемый. Неприкасаемый.

– Может быть, Харлан совершил ошибку. Может, он изменился.

– Мне все равно, изменился ли он. Я не дам ему еще одного шанса уничтожить меня.

Я понимаю, почему он так замкнут, почему не доверяет людям и Харлану в частности.

Я не могу не спросить:

– Она была последней женщиной, которую ты любил?

Клэй переминается с ноги на ногу.

– Возможно, это была даже не любовь. Не уверен, что я создан для этого.

Мое сердце болит за него, за то, что он упускает красоту, которая может случиться, когда ты впускаешь другого человека в сердце.

Не то чтобы я была образцом для подражания в выборе романтических партнеров, но я хочу верить в такую любовь.

Звук снаружи напоминает мне, где мы находимся. Что есть люди, которые скоро заметят, что нас нет, если уже не заметили.

– Харлан женится на моей сестре через два дня, – тихо говорю я. – Я понимаю, что у вас есть прошлое, но они счастливы. Я никому не позволю помешать этому.

– Не надо приглашать стадо фанатов Лос-Анджелеса, чтобы сорвать свадьбу. Понял.

Мои губы дергаются.

– Теперь, если бы я только могла найти эту запись с нашей мамой. Я подумала, что могла бы вставить ее в музыку во время церемонии, чтобы удивить ее. Это было бы так, как будто там будут мама и папа.

Его рука касается моей, и он переплетает наши пальцы.

– У тебя доброе сердце, Пинк. У тебя все получится.

Мы стоим так минуту или пять. Я не хочу двигаться, просто быть здесь, с ним.

– Значит, кто-то купил тебя, – комментирую я. – Интересно, сколько они заплатили?

Он ухмыляется.

– Недостаточно.