Текст книги "Переломный момент (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

20

НОВА

– Ты грязная.

Голос Мари врывается в мои мысли, и я поднимаю голову.

– Прости?

Сестра пересекает зал, где я склонилась над своим этюдником.

Я как можно непринужденнее закрываю обложку, пока она тянется к моим волосам, вырывая листок.

– Чем ты занималась весь день?

– Секретная миссия, – я приняла душ, когда вернулась домой из лагеря, но не причесалась. У меня перехватывает дыхание, когда она внимательно изучает мою внешность.

Я хочу рассказать ей о Клэе, потому что она моя сестра и разделить эти чувства кажется правильным, но мы все еще не восстановили хорошие отношения. У меня только что закончились годичные отношения с Брэдом. Встречаться с ворчливой звездой моего будущего шурина не похоже на способ продемонстрировать здравый смысл.

– Как работа? – спрашиваю я.

Мари корчит гримасу и сбрасывает туфли на каблуках, садясь на подоконник напротив меня. Ее ноги касаются моих.

– Мой босс запустила новую рекламную кампанию для крупного клиента. Я хочу руководить ею, но мы с ней конкурируем.

– Скажи ей, что ты могла бы сделать это лучше. Она повысила тебя. Это твой шанс напомнить ей почему. И если это не сработает, – продолжаю я, – девичник состоится в эти выходные. Массажи и релаксация.

Она медленно кивает.

– Ты права. Что ты рисуешь?

Я протягиваю ей блокнот.

На странице изображен рисунок алтаря и задней части платья Мари.

Губы моей сестры мягко приоткрываются.

– Это красиво, Нова. Я люблю эти цветы, – она указывает на те, что разложены поперек алтаря.

– Это ранункулюсы. Похожи на розы, но округлее, плотнее. Выглядят немного сплющенными, – имитирую их форму руками.

– Я все еще придумываю, чем заменить розы, которые я хотела. Они были бы идеальны.

Мы обмениваемся улыбками.

– Я помню, когда ты поступила в художественную школу, – продолжает она через мгновение. – Ты была так взволнована. Жалеешь, что не осталась?

– Иногда.

– Но ты продолжала рисовать все это время.

– Немного. Совсем недавно начала, – это приятно. Я чувствую, что часть меня, которую я похоронила, просыпается.

– Что изменилось? – спрашивает Мари.

Ты хочешь оставить меня при себе?

Да, я, блядь, хочу».

Увидев его с детьми в лагере, я поняла, какой он хороший парень, даже если он сам себя таким не считает. Я хочу, чтобы он был такой версией себя. Хочу наблюдать за тем, как он это делает. И хочу, чтобы я чувствовала себя так же, как он, когда мы остаемся одни, когда его глаза становятся черными и он шепчет мне на ухо грязные вещи.

Я не могу рассказать сестре о Клэе. Наконец-то она смотрит на меня так, будто видит меня хоть немного.

– Наверное, я поняла, что чувствую себя не в своей тарелке. Чувствую себя как дома, когда рисую.

Она не кивает, но, кажется, понимает.

– Мне нужно показать эти цветы флористу. Можно я возьму?

– Конечно, – я аккуратно вырываю лист из своего альбома для рисования и протягиваю ей.

Ее плечи радостно округляются, когда она берет его в руки.

– Хочешь поужинать позже? Есть одно итальянское заведение с потрясающей винной картой.

Впервые с тех пор, как я здесь, сестра предложила поужинать вдвоем.

Я отбросил все мысли о признании.

– С удовольствием.



– Ты уверена, что у тебя есть время забрать их сегодня? – спрашивает Хлоя по телефону.

– Без проблем! – говорю я в громкую связь «Вольво».

День девичника, возможно, и обещает быть дождливым, но мы направляемся в спа-салон, чтобы целый день побаловать себя.

Это была моя идея – заказать кексы. Когда их соберут, они будут повторять форму платья Мари. Надеюсь, ей понравится такая деталь.

– Привет. Кексы для Мари? – спрашиваю продавщицу в пекарне, когда прихожу, и она смотрит на меня.

Она разговаривает по телефону и кивает на закрытую коробку с кексами.

Я заглядываю, потому что хочу, чтобы они были идеальными.

Они великолепны.

Я расплачиваюсь за них и осторожно несу обратно к машине.

Когда я добираюсь до машины, приходит сообщение от Клэя.

Ворчун: Что ты делаешь сегодня?

Нова: Раздеваюсь с кучей женщин.

Ворчун: Фото, или этого не будет.

Я ухмыляюсь.

Нова: Это девичник Мари. Я забираю кексы, потом мы идем в спа.

Ворчун: Ей повезло, что у нее есть ты.

Его слова придают моей походке дополнительную бодрость, когда я направляюсь в «Четыре сезона».

Последние несколько дней он был в отъезде, играл на выездной игре, которую я смотрела по огромному телевизору Харлана и Мари вчера вечером. Было странно слышать, как комментаторы говорят о нем, словно он знаменитость, но так оно и есть.

Когда «Кодиакс» выиграли, я прыгала вверх-вниз так, что рассыпала попкорн повсюду.

После этого я написала ему смс с поздравлениями, не ожидая ответа. Но ответ пришел почти сразу.

Ворчун: Спасибо, Пинк. Жаль, что тебя здесь не было, чтобы увидеть это.

Сегодня нас шестеро: я, Хлоя, Брук, Мари и еще две ее подруги, которых я не встречала.

Персонал спа-салона регистрируют нас и отправляют на первые сеансы.

Массаж пролетает на волне удовольствия, плюс несколько стонов, когда мастер попадает в особенно чувствительное место. Мы заказали Мари дополнительную процедуру для тела, чтобы помочь ей расслабиться, пока остальные делают маникюр и педикюр.

Хлоя настояла на том, чтобы оплатить счет, хотя я и протестовала.

Я целую вечность не чувствовала себя такой избалованной. Я и не осознавала, сколько стресса накопилось в моем теле из-за работы и Брэда.

К тому времени, когда мы снова собрались в халатах, в нас было уже две бутылки шампанского. Третью мы открываем для Мари.

Она берет ее, сияя, и мы произносим тост.

– И еще кое-что! – я вскакиваю на ноги, разделители все еще между пальцами, и, спотыкаясь, направляюсь к столику в углу.

Я раскрываю кексы, и девочки охают и ахают.

– Они прекрасны.

– И веганские, – с гордостью говорю я.

Мари морщит нос.

– Я не могу есть такое до своей свадьбы.

– Она через десять дней, Мар. И это мини-кексы.

Нехотя она берет один и отправляет его в рот.

– Вкусно, – признает она, запивая шампанским. – Я не ела углеводы уже шесть месяцев.

Она тянется еще за одним.

– Вы с Харланом в восторге от медового месяца? Целых две недели только вы вдвоем, – говорит Хлоя.

Мари улыбается.

– У нас было не так уж много времени наедине, несмотря на то, что мы жили под одной крышей. Мы всегда работаем.

– Теперь даже не нужно одеваться, – замечает Брук между глотками.

Мы все смеемся.

– Выживет ли команда без него? – Мари спрашивает Хлою.

– Они будут в порядке.

Она кивает.

– Я не хочу быть той, кто несет ответственность за проблемы в его первый год.

– Мар, у него своя жизнь, – замечаю я, потянувшись за кексом.

Она поворачивается.

– Может, ты и права.

Мы возвращаемся к сплетням, и через тридцать минут она раскраснелась.

– Все в порядке? – спрашиваю я, когда она поднимается, нахмурившись.

– Да, мне нужно в туалет.

Она слегка покачивается.

– Давай я помогу. Это шампанское смертельно опасно, – иду за ней, держа ее за руку.

Я жду у кабинок несколько минут, прежде чем слышу стон.

– Мар? Ты в порядке?

– Я не очень хорошо себя чувствую.

– Что ты ела, кроме шампанского?

– Сегодня ничего, кроме кексов.

– Может, тебе стоило позавтракать?

– Я никогда не завтракаю.

Еще один стон.

Я возвращаюсь к другим девушкам.

– Эм, не пугайтесь, но кто-нибудь еще чувствовал себя странно после кексов?

Качают головами.

– Это была лучшая глазурь из сливочного крема, которую я когда-либо пробовала, – говорит Брук.

– Нет, они были веганскими. Ни масла, ни яиц, – настаиваю я.

Она смотрит на меня.

– Черт.

Я бегу обратно в туалет, останавливаюсь у кабинок, чтобы порыться в сумке в поисках чека. Конечно, на нем написано, что он веганский, но доказательства говорят об обратном.

– Мар, возможно, кексы оказались не такими веганскими, как мы думали.

Звуки рвоты, доносящееся из кабинки, заставляет меня вздрогнуть.

Унитаз смывается, и из туалета выходит моя сестра, согнувшись.

В дверях появляется Хлоя с бутылкой в одной руке и стаканом воды в другой.

– Эй, милая, у меня есть таблетки. Моя аварийная заначка. У двух игроков непереносимость лактозы, и если они будут чувствовать себя некомфортно, это будет плохой день для СМИ.

Она передает моей сестре таблетки и стакан, и Мари с благодарностью выпивает его.

– Слава Богу.

– Возможно, они не все исправят, но точно помогут.

– Что я могу сделать? – спрашиваю я.

– Ты сделала достаточно, – говорит Мари.

Хлоя вздыхает.

– Почему бы тебе не вернуться и не пообщаться с другими девочками? Скажи им, что мы выйдем через несколько минут.

Я пожевала губу, когда мои плечи опустились, и вернулась к девочкам, чтобы рассказать им обо всем.

Через несколько минут появляются Мари и Хлоя.

– Я хочу, чтобы Харлан забрал меня и отвез домой.

– Я могу отвезти тебя, – предлагаю я.

– Нет. Все в порядке, – она смотрит на меня.

Брук хватает меня за плечо

– Если хочешь, можешь переночевать у меня сегодня.

Потому что идти домой с будущей невестой, которая больна из-за того, что я облажалась, – плохая идея. Она это имеет в виду.

– Спасибо.

Несчастная, я проверяю свой телефон и нахожу сообщение от Клэя.

Ворчун: Я все еще жду фото.

Нова: Это был провал. Я все испортила.

Ворчун: Я возвращаюсь домой из спортзала. Позволь мне заехать за тобой.

Нова: Какой у тебя адрес? Я приеду к тебе.

Он говорит мне, и я еду туда на «Убер», чувствуя себя в равной степени подавленной и подвыпившей.

Здание представляет собой современную высотку, полностью застекленную, с большими балконами.

Поездка на лифте, кажется, длится вечность.

Когда я добираюсь до его этажа и стучусь, он открывает дверь, выглядя привлекательно в серой майке, которая обтягивает его мускулы и руки.

Его волосы еще влажные после душа. Одна из штанин задрана до бедра, а к колену прикреплен пакет со льдом.

На мгновение кажется, что конец света не наступил, потому что он стоит здесь.

Я протягиваю кекс.

– У тебя непереносимость лактозы? – спрашиваю я тихим голосом.

– Нет, блядь, – он берет кекс в одну руку, а другой хватает меня за предплечье. – А теперь тащи сюда свою задницу.

Я уже чувствую себя немного лучше.

Клэй показывает мне свое жилье.

Квартира просторная, с высоким потолком и огромными окнами с видом на город. Кухня элегантная и современная, шкафы выкрашены в белый и черный цвета. Мебель чистая и отполированная, как будто он здесь не живет, а обустраивает свое место. В нем чувствуются слабые нотки лимона и лайма, смешанные с теплым мужским ароматом, который я вдыхаю полной грудью.

– Это гостевая спальня, – пройдя дальше по коридору, он жестом показывает на спальню, больше, чем моя в Бостоне. Стены уставлены полками с трофеями, плакатами и знаменами.

– Боже, – я бросила на него взгляд. – Это все за баскетбол?

– Я в нем очень хорош.

Он продолжает экскурсию, и я еще раз осматриваю все золото, прежде чем последовать за ним.

– А это... – он нажимает на выключатель в конце коридора. – Это моя.

Главная спальня огромна. Кремовый ковер, стены в тон, зона отдыха в одном конце, плюс двуспальная кровать, которой, кажется, нет конца.

Меня осеняет.

Так вот зачем он меня пригласил?

Возможно.

Я фантазировала о сексе с ним больше раз, чем мне хотелось бы сосчитать, но я не представляла, что это произойдет вот так. Хотя сейчас, когда я смотрю на него сверху, а его глаза темнеют с каждой секундой, я знаю, что у нас все получится.

Мои пальцы тянутся к пуговицам, и он хмурится.

Клэй берет меня за руку, останавливая.

– О. Я думала, ты хочешь... – я замялась.

Очевидно, я неправильно все поняла. Сегодня я умудрилась унизить себя дважды.

– Я действительно чертовски хочу, Нова. Но не сегодня. Не тогда, когда ты коришь себя за то, чего не совершала.

Вблизи я могу сосчитать золотые искорки в его темных глазах. Такое чувство, что он хочет, чтобы я поняла.

Я понимаю и благодарна.

Вздыхаю с облегчением, когда он тянет меня обратно в гостиную.

Он опускается на огромный Г-образный диван, и я следую его примеру. Он снимает пакет со льдом со своего колена и кладет его на кофейный столик. Затем, к моему удивлению, он притягивает меня к себе между ног и прижимает спиной к своей груди.

– Итак, расскажи мне, что произошло на этой вечеринке, – голос Клэя вибрирует на моей коже.

Я рассказываю ему одну грязную деталь за другой, стараясь не обращать внимания на то, что прижимаюсь к его твердому, теплому телу. Так проще – мне не нужно смотреть на его выражение лица.

Вот только к концу его грудь раскачивается от смеха.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Это не смешно! – протестую я, ударяя его в живот. Моя рука легко отскакивает от его рельефного пресса.

– Это даже забавно. Есть еще те кексы?

Я закатываю глаза, но мои губы подергиваются.

– Мари, наверное, их сожгла. Хотя я дважды и трижды перепроверила... Что-то пошло не так, и я облажалась, а Хлоя спасла положение. Мари всегда была идеальной, ответственной, у которой все было в порядке.

– Я в это не верю.

– Это правда.

Клэй слушает. Его глаза темные и пристальные, пока я рассказываю ему о том, как мы росли вместе.

– Я никогда не возражала против поездок. Она ненавидела их. Ненавидела оставлять друзей, покидать места. Наши родители были очень добрыми людьми, и они заботились о нас. Но Мари было труднее пережить перемены, чем мне. Теперь, когда мы выросли, она нашла якорь в своей работе, в этом месте и в Харлане. А я? Я – воздушный шар, который плывет по воздуху и не знает, как найти землю.

Я вздыхаю в его объятиях.

– Моя мама часто пела эту песню «Дом». Это был единственный раз, когда Мари прижималась к маме, и казалось, что они понимают друг друга. У меня есть запись, где она поет ее. Я пытаюсь найти ее для свадьбы.

– Я уверен, ей это понравится.

Я киваю, сглатывая, пока мои пальцы сжимаются и разжимаются.

– У меня есть друзья, но она – моя семья. Та, которая должна любить меня, несмотря ни на что, и которая знает, что я всегда буду любить ее, – я делаю неглубокий вдох. – Когда мои родители умерли, они были в отпуске в Коста-Рике. Мари была занята работой, а я училась на первом курсе художественной школы. Я должна была поехать с ними, но в последнюю минуту отказалась от поездки из-за того, что хотела заниматься в школе. Я сказала им, чтобы они отправились в этот тур на самолете вместо меня, и они так и сделали. Только погода была плохая, и они разбились.

Чувство вины и горя нарастают, поглощая меня, пока мои легкие не начинают гореть, а ребра не грозят треснуть.

– В их смерти нет твоей вины, – пробормотал он.

– Я должна была быть с ними, – настаиваю я. – Должна была быть в том самолете.

Клэй берет мое лицо в свои руки и проводит по моим щекам, собирая слезы, которые я не замечала до этого момента.

– Я чертовски рад, что ты не была в том самолете, – шепчет он мне в губы.

От его слов чувство вины в моей груди ослабевает, сменяясь ощущением тепла и надежды.

– Правда? – я моргаю, глядя на него. Это первый раз, когда кто-то говорит мне такое, и это значит для меня все.

– Да, блядь. Для начала, – он отстраняется на дюйм, – в прошлом месяце никто бы не летел тем коммерческим рейсом и не сказал бы мне, что я должен подумать о карьере баскетболиста. И ты видишь, как хорошо это сработало.

Мои глаза зажмуриваются.

– Прекрати...

Его смех раскатывается во мне, и он крепко прижимает меня к себе, пока мы оба не начинаем смеяться.

– Хочешь посмотреть фильм?

– Да.

Он включает телевизор и переключается на канал «По запросу» со всеми известными фильмами, после чего протягивает мне пульт.

– Все, что я хочу?

– Все, что угодно.

Я выбираю «Принцессу-невесту», в которой неудачная свадьба не по вине молодоженов.

Перед тем как заснуть в объятиях Клэя, я решаю, что сегодняшние события почти стоили того, потому что подарили мне этот момент.

21

НОВА

На следующий день я уже на стадионе и работаю над другим рисунком, не имеющим никакого отношения к свадьбе сестры.

Харлан сказал, что я могу приходить и уходить, когда захочу. Так что было несложно спланировать мой визит так, чтобы он совпал с тренировкой «Кодиакс» на поле, пока Мари на работе.

Внизу на поле ребята в тренировочных майках выполняют упражнения. Я никогда раньше не оценивала, насколько жестко расписан сценарий игры. Каждый акт агрессии на поле, каждая игра в обороне планируются и репетируются снова и снова.

Прямо сейчас тренеры держат планшеты, переговариваясь между собой. Главный тренер пристально наблюдает, скрестив руки, как Клэй ведет мяч по площадке, охраняемый новичком.

Клэй уходит в сторону, опережая новичка на целую секунду. На мгновение он замешкался, когда перераспределил свой вес.

Майлз отходит к краю площадки и окликает его. Клэй вскидывает голову и отдает пас своему товарищу по команде, который бросает тройной в сетку.

Джейден празднует победу, давая пять Клэю, который выглядит так, словно о чем-то задумался. Колено?

Даже сейчас я сижу в корпоративной ложе, достаточно высоко, чтобы никто из игроков меня не заметил. Не то чтобы Клэй был бы против моего появления, но я здесь не для того, чтобы увидеть его. Не совсем.

Я смотрю и рисую.

– Только не говори мне, что ты меняешь лошадей в середине забега, – Брук плюхается на сиденье рядом со мной и заставляет меня подпрыгнуть.

– Как тебе удается так тихо ходить на каблуках?

– Тренировки, – она перекидывает свои косы через плечо, затем берет в руки рисунок, над которым я работаю. – Ты подкатываешь к моему брату?

– Нет, – я переворачиваю страницу на предыдущую. – У меня тут все парни. И Майлз тоже.

Ее глаза сужаются. Она кладет альбом для рисования на колени, ее ногти цвета лаванды задевают края страницы.

– Черт. Тебе следует выставлять свои работы в галереях. Я не просто так это говорю. Я не вру. Если бы они были хреновыми, я бы тебе сказала.

Я смеюсь.

– Спасибо?

Мне нравится, когда в моей жизни есть кто-то, кто говорит то, что имеет в виду. Брук собрана и уверена в себе, как моя сестра, но у нас нет такой драмы, как после долгих лет общения друг с другом.

Брук смотрит на набросок Майлза.

– У него неправильный рот. Он поднимается вот здесь, когда он бросает тройку.

Я смотрю между ней и ребятами, но он отвернулся, пока они готовили очередную комбинацию.

– Откуда ты знаешь, что это тройка?

– Ноги. Сосредоточенность на его лице. У него всегда такой сосредоточенный вид Джейсона Борна, когда он обводит дугу.

– Видите то, что вам нравится?

Майлз поймал наш взгляд, и все парни подняли головы. Клэй вытирает лицо полотенцем, затем его взгляд встречается с моим. Его подбородок поднимается в кивке.

Тайный кивок.

Кивок горячего парня из старшей школы.

Парень, который заставлял тебя кончать в двухъярусной кровати и обнимал тебя, пока ты смотрела «Принцессу-невесту».

Я пытаюсь изобразить спокойствие и притвориться, что меня не волнует тот факт, что Клэйтон Уэйд, самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела, лучший игрок целой команды профессиональных спортсменов, смотрит на меня так, будто я единственное, на что стоит смотреть.

Я не могу отвести взгляд.

Когда мне кажется, что я могу сдержать чувства, не дать себе загореться...

Клэй снимает с себя майку.

Между моих бедер разливается жар, словно тайный грех.

Я знаю, как эти мышцы прижимаются ко мне. Как он звучит, этот низкий рык в моем ухе.

Он знает, что я наблюдаю, и ему это нравится. Он не спеша идет в сторону поля, чтобы взять новую футболку.

Если бы он подошел и сказал, что хочет трахнуть меня на глазах у всех, мне бы потребовалась вся моя сила воли, чтобы не лечь на пол и не позволить ему это сделать.

Тренер дает свисток.

– За работу!

Через мгновение они снова сосредотачиваются. Мне требуется гораздо больше времени.

Брук передает рисунок обратно.

– Может, ты и права насчет рта, – говорю я, снова взглянув на него. – Ты подозрительно хорошо его знаешь.

– Он лучший друг моего брата. Я видела его во всех состояних.

Мы обе смотрим на игроков.

Я говорю:

– Под «всеми состояниями» ты имеешь в виду...

Она складывает тонкие руки на груди.

– Не надо.

– Почему бы и нет? Он симпатичный, – говорю я. – Его волнистые темные волосы и ямочка, когда он улыбается. У него есть чувство юмора, и он очаровательный плейбой.

– Сначала мой брат убьет его. Потом меня. Потом вернет Майлза к жизни и убьет его снова.

Я заинтригована настолько, что закрываю свой альбом и кладу его на соседнее сиденье.

Брук все еще смотрит на поле.

– Ты можешь любить этих парней, Нова, но они всегда будут любить баскетбол больше.

Решительность ее слов застает меня врасплох, но она продолжает.

– Я думаю, ты подходишь Клэю. Возможно, он даже подходит тебе. Но я хочу быть твоим другом, а друзья говорят друг другу, в чем дело. А дело в том, что ты не станешь любовью всей его жизни. У него уже есть одна.

Я поворачиваюсь.

– Не хочу вставать между ним и баскетболом. Я хочу любить что-то так же, как они любят баскетбол.

Я ожидаю, что Брук назовет меня наивной или глупой, но она только смеется.

– Желаю хорошо провести время. Трахайся с ним, пока не сможешь ходить. Черт, пока вы оба не сможете, – она бросает на меня косой взгляд. – И если это плохо закончится, я здесь.

Команда делает перерыв, и Клэй идет за своим телефоном.

Через мгновение раздается жужжание моего.

Ворчун: Взял тебе билеты на следующую предсезонную игру.

Он посылает изображение VIP-пропуска.

Нова: Это в Лос-Анджелесе.

Ворчун: Ты заслуживаешь большего, чем смотреть по телевизору.

Ворчун: Я обещаю, что после игры буду вести себя хорошо. Пока ты носишь мою майку.

Я хочу пойти. Так сильно. Но это означает перелет, который я ненавижу.

К тому же до свадьбы осталась неделя, и хотя все идет по плану, я не могу придумать ни одной причины, чтобы оправдать этот побег перед сестрой.

– Ты едешь на игру в Лос-Анджелесе? – спрашиваю я Брук.

– Не планировала.

Брук заглядывает мне через плечо, затем откашливается.

– Есть один бренд, с которым я хотела познакомиться в Лос-Анджелесе. Я могла бы увидеться с ними, пока буду там. Мы могли бы поехать вместе.

У меня перехватывает дыхание.

– Правда?

– Конечно, – Брук постукивает отполированным ногтем по губам. – Может, мне нужна помощь в этой поездке.

Я обнимаю ее за шею, и она обнимает меня в ответ.

– Это будет крушение поезда, – бормочет она мне в шею.

Я отстраняюсь и хмурюсь.

– Почему?

– Лос-Анджелеская команда лучшая. Они побеждали последние два года. Если ты думаешь, что первые две игры были напряженными, то ты даже не представляешь, что тебя ждет.