Текст книги "И зовите меня Гудвин (СИ)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Верни!

– Что?

– Ксиву верни! – повторил я, а после долго, по слогам и шевеля губами, вчитывался в фамилию-имя-отчество, должность и место службы очкарика. При этом почти не играл, поскольку разогнать мозги с утра пока что ещё не успел.

– О! Страшный инспектор! – выдал я под конец. – Сильно!

– Старший инспектор, – поправил меня плешивый очкарик и повторил свой вопрос: – Так ты представляешь, что тебе грозит?

Я покачал головой.

– Не-а! – И в свою очередь спросил: – А за что?

– Пострадавший на текущий момент находится в реанимации! – объявил представитель пси-контроля. – Рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по статьям халатность и причинение тяжкого вреда здоровью, но последняя в случае смерти будет переквалифицирована на непредумышленное убийство!

– Страсти какие! – впечатлился я. – А кто в реанимации?

– Ваш вчерашний пациент!

– А! – расплылся я в улыбке. – Так ему это на пользу только!

– Так ты признаёшь, что намеренно нанёс телесные повреждения в силу внезапно вспыхнувшей неприязни?

– Кто? – округли я глаза. – Да я его и пальцем не тронул! Это он меня покусал, падла такая!

Старший инспектор чуть опустил очки и пристально глянул поверх стёкол.

– А кто сломал потерпевшему челюсть, раскрошил три зуба и выбил клык?

– Неужто я? – охнул я. – Быть того не может! Вообще ничегошеньки не помню!

Плешивый вздохнул и попытался зайти с другой стороны:

– Смотри, на текущий момент фельдшер и врач утверждают, что из-за нанесённых тобой повреждений пациент впал в кому, и ему была сделана инъекция пси-концентрата, что в свою очередь подстегнуло трансформацию организма и привело к необходимости введения нейтрализатора, а затем и антидота.

– Сложна! – сказал я, поскольку тут не только орк, но и человек бы запутался. – Ни хрена не понял!

Старший инспектор не разозлился и улыбнулся.

– Всё просто: если причиной инъекции пси-концентрата стали нанесённые тобой побои, то во всём виновен ты и только ты. Если же укол был сделан до этого момента, то ты совершенно ни в чём не виноват. Вопрос: когда и кто вколол потерпевшему нейтрализатор?

Конечно же, захотелось сдать козла дядю Вову и козу Дашку со всеми потрохами, и остановила меня от этого отнюдь не смазливая мордашка эльфийки – просто задумался, на что рассчитывала эта парочка, так безыскусно выставляя меня крайним. Знали ведь, что запираться и брать на себя вину не стану. Тогда в чём дело? Хмырь из пси-контроля нагло врёт или всё дело в том, что мне при любом раскладе ничего не грозит? Быть может, сослуживцы уповали на то, что хватит ума им самую малость подыграть?

На чём я могу выехать? Вспомнилось недавнее посещение горотдела, и я мысленно хмыкнул. Ну точно же! Ярость!

– Уколы, уколы, уколы… – забормотал я, затем отрицательно помотал головой. – Нет, не помню!

– А ты хорошенько подумай! – вкрадчиво попросил старший инспектор. – Даже если сомневаешься, лучше сказать, чем промолчать!

– Орки не выдумывают! – отрезал я, перебарывая заполонивший голову шум. – Орки всё как есть говорят, а я ни черта не помню!

– И ты позволишь выставить себя крайним? Возьмёшь всю вину на себя? По совокупности лет на пять сядешь!

Я недоверчиво хмыкнул.

– Так мне надо было позволить себя сожрать, получается?

– Надо было не оказываться в ситуации, когда тебя могут сожрать! – заявил плешивый. – Ты вообще вступительный инструктаж проходил или просто расписался?

Тут впервые вмешалась в разговор хозяйка кабинета.

– Ну разумеется, он его проходил! – уверила она старшего инспектора. – У нас с этим строго!

– Так почему же он тогда самых элементарных вещей не знает? – обратился к эльфийке плешивый очкарик и вновь уставился на меня. – А?

– Много букв, – буркнул я в ответ. – Всё разве упомнишь?

Старший инспектор покачал головой.

– Значит, берёшь ответственность на себя? Ну-ну…

– А мне по! – хохотнул я. – Я из депо!

Эльфийка и человек уставились на меня, будто на слабоумного.

– Что? – спросил сотрудник пси-контроля.

– Я ж в ярости был, а это состояние аспекта! Не, этого… Как его? Аффекта, во! Короче, я в домике! Да и подумаешь, клык и три зуба выбил! Делов-то! Не сожрал же никого! Ещё и не первый начал, а защищался! Нет на мне вины!

Но на очкарика это заявление особого впечатления почему-то не произвело. Он подтянул к себе картонный скоросшиватель с моим именем, раскрыл его и хлопнул по верхнему листу.

– А вот заключение отдела по контролю экстрасенсорных проявлений о твоей способности осознавать себя в состоянии боевой ярости!

Я ощутил себя на тонком льду, но на попятную не пошёл.

– Ха! Заключение! Большое дело!

– Это официальный документ!

– Да-да! – скривился я. – Только за день до обследования меня экстрасенс по мозгам шарахнул, а вчера упырь литр крови и невесть сколько жизненных сил отсосал! Что об этом в заключении говорится? Ничего? Ну так фуфло это, а не заключение!

Лицо старшего инспектора потемнело, он очень-очень медленно закрыл моё личное дело и сказал:

– Последний вопрос: каким образом ты смог выбить клык и сломать челюсть упырю?

– Сложно разве? – фыркнул я. – Стукнул, поди, несколько разиков и сломал.

– Согласно медицинскому заключению, был задействован какой-то тупой твёрдый предмет!

Я аж ругнулся мысленно. Кастет – это инструмент, а использование инструмента подразумевает определённую осознанность действий, что прямо противоречит моему заявлению о состоянии аффекта.

«Только бы этому хмырю на глаза не попалась опись находившихся у меня при себе вещей, которую в горотделе составили» – подумал я, а вслух сказал:

– Вот мой инструмент!

Стиснул кулак, ещё и сунул его под нос старшему инспектору пси-контроля.

– Ничего в руке не зажимал? – спокойно уточнил тот. – Может, случайно что-то ухватил? Кулаком таких повреждений не нанести, да и в заключении прямо сказано…

– Плевать на заключение! Давайте повторим, я ему к херам собачьим второй клык с трёх ударов вышибу! Нет! Даже с двух! Так всеку, что уже не откачают! На этом самом настаиваю… На следственном эксперименте, ля!

Психологическое напряжение сказалось на орочьей нервной системе не лучшим образом, и меня начало потряхивать, но плешивый очкарик оказался стреляным воробьём – он сообразил, что сейчас от меня не добьётся ничего кроме тумаков, и потому больше давить не стал и сказал:

– Свободен!

Не сдвинувшись с места, я перевёл взгляд на хозяйку кабинета, та отпустила меня небрежным взмахом руки и утопила клавишу селектора.

– Пригласи, Людмилу!

Я вышел в приёмную, на смену мне в кабинет прошла кадровичка.

– Просили подождать, – предупредила секретарша и сразу позабыла о присутствии в комнате постороннего, взяла зеркальце и принялась подкрашивать ресницы.

Ерепениться я не стал, как не попытался и завести знакомство с серокожей красоткой, плюхнулся в кресло и взял из стопки журналов верхний. Тот оказался «Работницей».

А и пойдёт!

В итоге не на шутку увлёкся чтением, так и просидел с журналом, пока в приёмную с пылающими щеками не вернулась Людмила. Дамочка выскочила из кабинета с моим личным делом в руках, порывисто зашагала на выход и позвала:

– Гудвин, идём!

Тон ничего хорошего не сулил, так что я закрылся журналом:

– Я читаю!

– Забирай с собой, я сама потом верну!

Я нехотя поднялся из кресла и вопросительно посмотрел на секретаршу.

– Можно?

– Ой, да конечно! – разрешила та, доставая из верхнего ящика стола бутылёк лака для ногтей.

Ну и взял, конечно, не стал кидать обратно на журнальный столик. В кабинет Людмилы поплёлся безо всякой охоты, поскольку отчихвостили её и в хвост и в гриву, а мне в роли мальчика для битья оказаться нисколько не хотелось. Нет – так-то и наплевать, просто чуток на взводе. Могу и не сдержаться. А там слово за слово и понеслась душа в рай, и тогда обратно в хвост и в гриву, только уже не меня, а таковое поведение, как сказал дядя Вова пусть и по другому поводу, категорически противоречит моим моральным принципам. Да и колечко обручальное, чтоб его…

Чёрт, вот сдалось же оно мне!

Зациклился, право слово!

Но вопреки опасениям срываться на мне Людмила не стала: когда с опаской заглянул в кабинет, она как из пулемёта строчила на печатной машинке и зло бормотала себе под нос:

– Понаберут по блату не пойми кого, а ты потом за всех отдувайся!

Тонкий орочий слух позволил разобрать каждое слово, и я сказал:

– Меня не по блату. За красивые глаза, если только.

– Да при чём здесь ты! – отмахнулась кадровичка. – Как думаешь, к вам в бригаду интерн попал? Дочку подружки кое-кто пристроил! Да и фельдшер не лучше. Летун несчастный!

– Это дядя Вова летун? – уточнил я.

– А кто же ещё? – буркнула Людмила. – В прошлый раз у нас и трёх месяцев не продержался! За четыре года семь мест сменил! Всё ему не то, и всё не так! В горздрав инструктором пристроили, и то всё не слава богу: начальника посадили, а ему самому коленом под зад дали! Нам бы ему отказать, так лично главврач распорядился, чтобы на работу в обход всех правил взяли!

– Лихо!

– И все вась-вась, а как припечёт, так и начинают задницу прикрывать! – выдала дамочка и сказала: – Садись, мне распоряжения ещё подписывать!

Я опустился на стул, который протестующе заскрипел, но с честью прошёл испытание и под моим весом не развалился.

– Что за распоряжения?

– Во-первых, тебя на курсы по оказанию первой помощи всё же решили отправить. Во-вторых, обязуют получить пси-разряд. – Она вздохнула. – Но тут я сама лопухнулась, надо было сразу бумажками обложиться. Ну да чего уж теперь!

– Это всё или ещё и «в-третьих» есть? – уточнил я.

– В-третьих, сказали приказ об отстранении от работы на время проведения служебной проверки подготовить, – огорошила меня Людмила и попыталась успокоить: – Да ты не переживай, всю вашу бригаду отстраняют: даже шофёра, который к случившемуся никакого отношения не имеет.

– Ну здорово! – возмутился я. – Теперь ещё и без денег останусь!

– С сохранением заработной платы! – пояснила Людмила. – Ты только по графику отмечаться не забывай.

– Тут?

– Здесь.

Я кивнул и вновь раскрыл журнал, но от нервотрёпки разыгрался аппетит, пришлось доставать баночку сметаны.

– Людмила, сахарку не одолжите с возвратом?

– Ой, да какой ещё возврат! – всплеснула руками кадровичка. – Может, тебе чаю налить? И сушки у меня где-то были.

От чая и сушек я отказался, откупорил баночку и высыпал в сметану несколько чайных ложечек сахара, после перемешал и начал с аппетитом есть. Перехватил удивлённый взгляд Людмилы и пояснил:

– На безмясной диете пока.

– Совсем денег нет? – вздохнула дамочка. – Занять до получки?

– Не, я грузчиком по утрам подрабатываю, с деньгами порядок. Просто как экстрасенс по мозгам шарахнул, на мясо смотреть не могу.

– Это плохо, – нахмурилась Людмила, оторвавшись от печатной машинки. – Сходи к нашим гипнотизёрам, они сотрудников без очереди принимают.

– Да вот ещё!

– И ничего не вот ещё! Оркам без мяса никак нельзя, у вас без мяса деградация внутренних органов начинается.

– Так я рыбу ем. И творог со всякой молочкой. Ну и курицу, наверное, начну есть скоро. Не успею деградировать! – Я без запинок произнес это мудрёное словцо и осёкся, но Людмила не обратила на мой слишком уж богатый словарный запас никакого внимания.

– С таким рационом всё у тебя в порядке будет, – подтвердила она, смерив меня оценивающим взглядом. – Даже чистые вегетарианцы с правильным рационом годами живут. Усыхают, конечно, со временем, но тебе немного похудеть не помешает.

– Ага, – кивнул я. – Думал об этом.

– Только не переборщи. От анорексии орки куда быстрей людей и эльфов мрут. Моментально необратимые процессы в организме начинаются.

Людмила вновь застучала по клавишам печатной машинки, а я поднялся со стула и спросил:

– Пойду вымою. Есть туалет на этаже?

– Да, в конце коридора.

Я кивнул и двинулся в указанном направлении. В уборной сначала сполоснул баночку из-под сметаны и вымыл ложку, затем осмотрелся. Не углядев ничего подходящего, сунулся в кабинку и там обнаружил кран с вентилем-барашком существенно меньшего размера, нежели мой собственный. Заменил его своим, попытался просунуть пальцы в отверстия, но те оказались слишком узкими. Да и любая экспертиза подтвердит, что упыря били чем-то другим.

Почему просто не избавился от вентиля? Непременно избавился бы, если б он не засветился в описи моих вещей. Да и видели его, могут отыскаться свидетели. А пойду в отказ, и никто не поверит, будто просто потерял. С косвенными уликами завсегда так: пока ты никому не интересен, это пустяк пустяком, а как начинают всерьёз копать, так махом критическая масса набирается.

Вернувшись в кабинет, я тихонько опустился на стул и вновь погрузился в чтение. Когда смолк стук печатной машинки, оторвался от журнала и встретился взглядом с Людмилой.

– Неужели что-то интересное нашёл? – удивилась кадровичка.

Я пожал плечами и показал страницы, на которых, по счастью, не оказалось ни одной фотографии.

– Навык чтения развиваю.

– Это хорошо. Тебе теперь ещё повторно инструктаж проходить и тест сдавать. Завтра с самого утра и начнём.

Людмила поднялась из-за стола и начала собирать подготовленные документы, солнечные лучи вновь высветили очертания женского тела, я глянул поверх журнала и тяжко вздохнул. Впрочем, кадровичка почти сразу поспешила на выход, перед тем предупредив:

– Подожди, сейчас всё подпишу и вернусь.

Я кивнул и вновь раскрыл журнал. Успел ознакомиться ещё с десятком страниц, прежде чем вернулась кадровичка.

– Распишись за ознакомление с приказом об отстранении от работы, – попросила она, а после вручила направления на курсы и получение разряда. – Всё, жду завтра в восемь! И чтоб без опозданий! Зачёт кадровая комиссия принимать будет.

Пообещав быть как штык, я покинул кабинет, а после и главный корпус и отправился в раздевалку. Обменял жетон на ключ и полотенце, отпер шкафчик и сначала сложил в сумку медицинскую форму, а после убрал внутрь уже её саму. Сверху поскидывал одежду, прихватил с собой зубную щётку с пастой и отправился в душевую, радуясь полнейшему отсутствию людей и нелюдей. Перво-наперво, обильно отплёвываясь, почистил зубы, затем внимательно изучил в зеркале отражение, но не заметил и намёка на щетину. Тогда принял душ и вытерся, обмотался влажным полотенцем и прошлёпал босыми ступнями обратно в раздевалку, а там – аншлаг. И не вообще аншлаг, а непосредственно у моего шкафчика с сомнительным номером.

Вот тебе и суеверия!

Дожидались меня два чёрно-зелёных орка из больничной охраны с резиновыми дубинками, их командир-человек при кобуре с пистолетом и уже успевший порядком поднадоесть старший инспектор пси-контроля.

Это что же – вязать будут?

Отправляться в тюрьму нисколько не хотелось, но и срываться в бега тоже отнюдь не улыбалось, поэтому для начала решил прикинуться дурачком.

– В сторонку отодвиньтесь, – как ни в чём не бывало попросил я и указал на дверцу с номером «тринадцать». – Мой шкафчик.

Плешивый очкарик скупо улыбнулся, начальник караула протянул руку:

– Ключ!

– Чего это? – нахмурился я. – С какого перепуга?

– Простая проверка, – уверил меня человек.

– С фига ли?

Начальник караула остался невозмутим.

– Имеем право, – заявил он спокойней некуда. – Личный досмотр осуществляется только на проходных, но служебные помещения могут быть проверены в любое время. А шкафчики в раздевалке – это собственность больницы. Ключ!

На сей раз требование прозвучало куда жёстче, но я и не подумал его выполнить.

– Проверять только мой шкафчик собираетесь? – прищурился я и ткнул пальцем в сотрудника пси-контроля. – По его указке, так? В рамках ведущегося расследования?

– Не имеет значения! – быстро произнёс старший инспектор.

А вот начальник караула подтвердил.

– Именно так!

– А вам, часом, понятые не требуются? – уточнил я. – Я ж иначе в отказ пойду. Скажу, вы всё выдумали!

– Прекрати тянуть время! – потребовал сотрудник пси-контроля.

Я не обратил на его возглас никакого внимания и продолжил смотреть на начальника караула.

– Замучаетесь потом на мои жалобы о подтасовке улик отписываться!

Человек отступил на шаг назад, расстегнул хлястик кобуры и положил на неё ладонь, после чего распорядился:

– Гриша, обеспечь двух понятых!

Один из орков поспешил на выход, другой ощутимо напрягся, но дубинку лапать не стал, поскольку в раздевалке ею было толком не размахнуться.

Ну а я перевёл взгляд на плешивого очкарика и улыбнулся. Тот не отшатнулся и в стену не вжался, не шелохнулся даже.

– И, чур, всё под протокол, одну копию – мне.

Начальник караула едва глаза не закатил, но всё же вдобавок к уборщице и дежурившей на входе в раздевалки гномихе к делу привлекли ещё и молодого врача, притащившего с собой шариковую ручку и стопку чистых листов.

– Ты разборчиво пиши, а не как курица лапой, – потребовал я у молодого человека. – Тут не диагноз, тут поважнее документ!

– Ключ!

– Да подавитесь!

Но ещё даже прежде, чем отперли шкафчик, сотрудник пси-контроля спросил:

– В руке у тебя что?

Я выложил на лавочку зубную щётку и тюбик пасты. Громилы-орки поглядели с откровенным отвращением, но ничего говорить не стали, а дальше начали доставать из ящика мои вещи. Сумка с пустой баночкой из-под сметаны, медицинской формой и одним носком – на вопрос о втором я лишь неопределённо плечами пожал. Трусы. Майка. Кроссовки. Спортивные штаны.

– Больше ничего нет, – сказал начальник караула и предложил убедиться в этом понятым.

– Что в карманах? – спросил плешивый очкарик.

Начальник караула охлопал штаны.

– Что-то есть.

Он выложил на лавку паспорт, квитанцию из комиссионки, два сложенных вчетверо направления в центр повышения квалификации, служебное удостоверение и одиннадцать рублей с мелочью, после удивлённо повертел в руке вентиль.

– Это тебе зачем?

– В общаге воду открывать, – соврал я, но сотрудника пси-контроля провести не сумел.

– Позвольте! – Он забрал вентиль и расплылся в довольной улыбке. – Ну конечно! Именно этим предметом и были нанесены травмы потерпевшему, что прямо свидетельствует об осознанности действий и намерении причинить вред!

Я тяжко вздохнул.

– Неужто я в него барашком с такой силой запулил?

– Не запулил! – покачал головой старший инспектор и просунул пальцы в три отверстия вентиля, а после зажал его в руке. – Уличная шпана использует подобные вещи в качестве кастетов!

Тётка-уборщица ойкнула, орки заухмылялись, я вновь вздохнул.

– Мужик, ты совсем дурак? Ты свои пальцы с моими не сравнивай! Мои в дырки ни фига не пролезут!

Плешивый очкарик не без труда стянул застрявший на костяшках вентиль и отрезал:

– Экспертиза установит!

– Хрен с тобой, золотая рыбка, – пожал я плечами и попросил врача: – Ты тогда в протоколе контуры обрисуй и внутренних отверстий тоже. Чтоб собака за время пути не смогла подрасти.

Молодой человек вполголоса чертыхнулся и пообещал:

– Обрисую! – А после уточнил: – Сколько экземпляров нужно?

– Нам без надобности. Делай два, – заявил начальник караула, забрал у старшего инспектора вентиль и покачал головой. – И впрямь для орка маловат.

Тётка-уборщица не утерпела и участливо спросила:

– Ты что натворил-то, милок?

Я пожал плечами.

– Да на выезде упырь куснул, я ему клык вышиб, теперь дело шьют.

Орки-охранники вмиг бросили презрительно кривиться, уборщица запричитала, а плешивый очкарик возмущённо воскликнул:

– Никто ничего не шьёт! Проводится доследственная проверка!

– Но вентиль определённо маловат, – ни к кому конкретно не обращаясь, отметил начальник караула, и уже это высказывание старший инспектор оспаривать не стал, предпочтя пропустить мимо ушей.

Глава 7

Семь

Раздевалку я покинул без вентиля и с протоколом, в который не только внесли контуры оного вентиля и его отверстий, но и указали толщину детали.

Замучаются теперь дело шить!

Ну или самое меньшее осуществить это окажется несравненно сложнее – глядишь, не захотят слишком уж напрягаться.

Давно минуло одиннадцать часов, а пачка творога и баночка сметаны на нормальный завтрак никак не тянули, так что я наведался в столовую и помимо куриного бульона взял на раздаче двойную порцию макарон и три куска жареного минтая, а к ним присовокупил пару стаканов компота и булочку с маком.

– Хорошо, когда при деньгах, – пробурчал, опуская поднос на стол. – Можно ни в чём себе не отказывать…

Но перекусил и в самом деле на славу, даже сонливость накатила и раззевался. Впрочем, тут ещё и жара сказаться могла. Парит, сил нет как. Точно к вечеру ливанёт как из ведра.

С минуту постояв на крыльце, я прикинул свои дальнейшие планы и двинулся к главной проходной, прямо напротив которой располагалась трамвайная остановка, а у гаражей меня окликнули.

– Гу!

Я обернулся и увидел шагавшего от ворот мастерской мужичка, что характерно – человека. Синий комбинезон пестрел пятнами машинного масла, в нём же была перепачкана и физиономия.

– Ты ведь Гу? – спросил непонятный тип, на ходу вытиравший руки какой-то не шибко чистой ветошью.

– Меня зовут Гудвин! – объявил я решительней некуда.

– Да? – озадачился мужичок. – Но ты ведь из бригады Михалыча? – Он протянул руку. – Будем знакомы!

Пришлось ответить на рукопожатие, но только лишь этим наше общение не ограничилось.

– Слушай, а Михалыч с концами пропал или как? А то кого ни спросишь, никто ничего не знает!

– Тоже без понятия.

– Но ты же на последнем выезде с ним был!

– Быть – был, – пожал я плечами и указал на рассечённую скулу. – А помнить, ничего не помню.

– Да брось! Даже спьяну люди хоть что-то да помнят! – Мужичок отметил промелькнувшую на моей физиономии гримасу раздражения и со вздохом пояснил: – Я Михалычу сотню вперёд за импортную резину дал, а теперь ни денег, ни резины. Может, он, пока по выездам мотались, что-то о колёсах говорил?

– На хрена бы он мне о них говорить стал?

– Да не тебе, а напарнику твоему или шофёру вашему! Михалыч завсегда к погрузке-выгрузке кого-то из бригады привлекает.

– Не-а, – покачал я головой. – Ничего такого не помню.

– Ты подумай! Если он колёса уже достал и в гараж себе закинул, я уж выцыганю их как-нибудь! Просто надо наверняка знать. А за мной не заржавеет!

И вот всё в таком духе. На колу мочало, начинай сначала. Насилу отвязался.

И уже только на подходе к проходной я озадаченно хмыкнул, припомнив ногти так и не удосужившегося представиться механика. Точнее – сообразил, что под ними не было грязной каймы. Чистюля какой или руки грязной ветошью извазюкал, а сам к гаражу отношения не имеет?

Неужто контора проверяет?

Пожал плечами, зашагал дальше. Скрывать мне было абсолютно нечего. По части Михалыча – так уж точно.

В центр повышения квалификации покатил на трамвае. Мог бы и пешочком прогуляться, но имелся немалый риск прийти в обед и потерять целый час, а за этот самый час, если наведаюсь на вокзал и столкуюсь о подработке, получу куда как больше пятака. Вот и пожертвовал монеткой, чтобы вместо шести остановок прошагать пешком лишь одну. Доехал бы и прямо до места назначения, но углядел магазин с вывеской «Трикотаж» и вышел чуть раньше.

Всё ж червонец на кармане! А ну как обновок прикупить получится?

Район оказался вполне себе приличным, при этом кругом царило полнейшее расовое разнообразие – разве что гоблины на глаза не попадались, да людей было не слишком много. Ещё вчера, пока мотались по городу, отметил для себя, что наличие общественного транспорта, а в особенности трамвайных путей и троллейбусных проводов, ясно свидетельствует если и не о престижности близлежащих кварталов, то самое меньшее о достаточной удалённости всяческих гетто. Не удивился даже, что привлёк к себе внимание милицейского патруля.

– Заблудился? – спросил один из постовых, внимательно сличая мою физиономию с вклеенной в удостоверение фотокарточкой. – Остановку до вашего центра не доехал.

Я указал на витрину магазина.

– Прибарахлиться хочу.

Мне вернули корочки, козырнули и пожелали удачного дня, но с удачей поначалу как-то не задалось. Ещё с улицы углядел на витрине тёмно-синий спортивный костюм с тремя полосками – только в отличие от моих штанов этот точно был фирменным, а зашёл в магазин и заведовавший мужским отделом светловолосый эльф в ответ на вопрос о цене выдал, чуть растягивая гласные:

– Нее твоой раазмеер.

– Последний, что ли? – не понял я.

– Твоегоо раазмеера наам нее завоозят.

– Вообще, блин? – начал закипать я, заподозрив, что меня попросту дурят.

Эльфа злобное недоумение ничуть не встревожило.

– Вообщее, – подтвердил он с отстранённой невозмутимостью.

– А жалобные книги вам завозят? – оскалился я.

– Поосмотрии уценёонку…

Тормознутый эльф предложил поискать среди уценённых вещей, конечно же, не жалобную книгу, так что я его советом не пренебрёг и очень скоро оказался перед непростым выбором, что именно приобрести: майку или семейные трусы. Майка была вроде моей, только белоснежно-белой, а вторые трусы – это не роскошь, а жизненная необходимость.

И вот что выбрать?

Нет! Десятки вполне хватало и на то, и на другое, вот только среди трико я отыскал и вполне добротные тёмно-синие штаны с широкими зелёными лампасами, достаточно плотная ткань которых неплохо тянулась, и отказываться от их покупки не собирался ни при каком раскладе. Мало того, что они сели на меня едва ли не идеально, так ещё и уценены оказались в два раза. Ну тут как не взять?

В итоге вдобавок к штанам я купил майку, сразу в обновки и переоделся, а магазин покинул безо всяких шансов на нормальные обед и ужин. Мелочи могло хватить лишь на горбулку, в лучшем случае – на два пирожка с картошкой. При этом ни малейшего сожаления из-за потраченных денег я не испытывал, ибо будет день и будет пища. Зато сейчас во всём новом. Кроссовки только от Гу достались, но обувь – это особый случай. Главное, что по ноге растоптаны, остальное дело десятое.

На входе в центр повышения квалификации седой и не иначе именно по этой причине чрезмерно бдительный гном-вахтёр стребовал с меня не только удостоверение, но и паспорт.

– Отметь, заберу на выходе, – предупредил он, протягивая временный пропуск. – Запишешься на курсы или в секцию какую, сможешь по спискам проходить, а иначе только так. И мне работа лишняя, и тебе ждать. Проще раз читательский билет получить.

– Здесь и библиотека есть? – удивился я.

– Чего здесь только нет! – фыркнул гном и разрешил проходить.

Дальше пришлось самую малость побродить по кабинетам, но не слишком долго, и уже минут двадцать спустя меня включили в число слушателей сентябрьских курсов по оказанию первой помощи, а по поводу получения пси-разряда велели обратиться к некоему Роману.

– На курсы первого числа приходи, – подсказала зарывшаяся в бумаги методистка. – Занятия утром и вечером идут, сам выбирай, как тебе удобней. И там, и там в девять часов начинаются. А для аттестации на первый разряд никакая подготовка не нужна. Сегодня сдашь, уже с завтрашнего числа доплата пойдёт.

– Большая? – заинтересовался я.

– Десятку накинут, но тебе ж и она лишней не будет?

– Не будет, – согласился я, поблагодарил тётеньку за совет и отправился в спортзал.

Ещё на подходе заслышал глухие отзвуки падения тел на маты и потому нисколько не удивился, попав на тренировку по дзюдо или ещё какой борьбе, дзюдо весьма напоминавшей. Впрочем – вру. Удивился и ещё как.

Вёл занятие дроу. Жилистый и мускулистый, в своём перетянутом чёрным поясом борцовском кимоно на фоне таёжных орков он казался худеньким подростком, но при этом уверенно раскидывал всех пытавшихся заломать его громил.

Дроу тренирует орков?

О как!

Я положил пакет со старой одеждой на низенькую лавочку, а после и сам присел рядом, не на шутку заинтересовавшись увиденным. Дроу был хорош. Сильный, быстрый, гибкий, техничный. А когда нужно, то и резкий как удар серпом по яйцам!

Матово-серая кожа, волевое лицо, ёжик платиновых волос, оранжевые радужки.

Красавчик, да и только! Ну вот почему меня в дроу не закинуло, а?

Вспомнились россказни дяди Вовы, но я лишь передёрнул плечами. Подумаешь – размер! Не отрицательный же он у них, в самом-то деле!

Задумавшись, я пропустил окончание тренировки, а когда чёрно-зелёные громилы начали расползаться с татами, дроу обратил на меня своё внимание и сказал:

– Просмотр лесостепных в два часа!

Я поднялся с лавочки и пояснил:

– Меня на получение пси-разряда к Роману послали.

Дроу резким, будто напружиненным движением выкинул перед собой руку:

– Направление!

Интересоваться, он ли этот самый Роман, я не стал и протянул полученный в больнице документ, а пока тёмный эльф знакомился с ним, огляделся по сторонам. Просторный зал состоял из двух примерно равных частей: дальнюю его половину занимали тренажёры, турники и лавки с подставками под штанги, а непосредственно у входа пол застелили жёсткими боксёрскими матами.

Начавшие было растаскивать их орки вернули всё обратно и с любопытством уставились на меня, да ещё стали потихоньку подтягиваться занимавшиеся на тренажёрах гномы, эльфы и люди. Стихли глухие отзвуки ударов по боксёрским мешкам, перестал доноситься лязг их цепей, умолк скрип подошв. Я ощутил себя в центре всеобщего внимания, и мне это нисколько не понравилось.

– Разувайся и выходи! – потребовал дроу, кинул направление на лавку и вернулся на татами.

– А это точно на пси-разряд аттестация? – засомневался я.

– Точно-точно! – с довольным видом осклабился один из орков.

Другой чёрно-зелёный громила и вовсе от души хлопнул меня по спине.

– Топай! Все тут через это проходили!

– Так он лесостепной! – возразили ему.

– Тем забавней! Хоть поржём!

Орки оживлённо зашушукались, а я ругнулся про себя, избавился от кроссовок и пошёл к дроу, но вплотную приближаться к нему не стал и настороженно замер метрах в двух.

– Начинай! – потребовал тёмный эльф.

– Что – начинать? – искренне удивился я.

– Для аттестации на первый пси-разряд орку достаточно просто войти в боевой раж и самостоятельно из него выйти. Давай!

Конечно, я мог бы попытаться, но вместо этого помотал головой.

– Не умею!

– Чего не умеешь? – не понял дроу. – В боевой раж входить?

– И это тоже, – подтвердил я. – Но больше выходить. – И добавил: – Ежели самостоятельно, значит.

Эльф склонил голову набок и прищурился.

– А на кой чёрт тебя на аттестацию тогда прислали?

Я лишь руками развёл, демонстрируя свою полную неосведомлённость на сей счёт. Думал, дроу велит убираться отсюда, но вместо этого Роман под смешки орков дошёл до лавочки и просмотрел моё направление уже куда внимательней прежнего.

– Ага! – с довольной улыбкой произнёс он после этого. – Так тебя на принудительную аттестацию прислали, а ты мне голову морочишь, чтобы продолжать безнаказанно всякую дичь творить? Нехорошо!

А вот орки с ним не согласились. Кто-то захлопал, кто-то крикнул: