Текст книги "И зовите меня Гудвин (СИ)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Вернулись в итоге к машине все на нервах, и когда Жора махнул рукой:

– Чудь белоглазая, что вы хотите?

Дарья зло выдала:

– Хотя бы немного уважения я хочу!

Я через задние двери втолкнул в салон носилки, забрался следом сам и спросил:

– Мы ж вроде как при пси-блоке? К нам эти вызовы каким боком?

Дядя Вова выкинул сигарету в урну и тяжко вздохнул:

– Машин не хватает, вот и гоняют всех подряд. Но если что по профилю приключится, непременно нас подключат, не сомневайся.

Вновь зазвонил радиотелефон, и ответивший на вызов шофёр горестно закатил глаза.

– Сглазил, ля! Гоблин белочку поймал.

– Ненавижу гоблинов! – тотчас выдал упырь. – Вообще пить не умеют!

– Будто орки умеют! – фыркнула Дарья.

Если это и был камень в мой огород, то я его проигнорировал, а дядя Вова пояснил:

– Орками менты занимаются, а с гоблинами скорой приходится возиться. Точно теперь всю машину загадит!

Жора цокнул языком и повторил за упырём:

– Ненавижу гоблинов!

– И хорошо, если ещё не обделается! – подлил фельдшер масла в огонь.

– Я уже тоже заранее гоблинов ненавижу! – присоединилась к ним и тёмная эльфийка.

Ну а я промолчал, во все глаза наблюдая за манипуляциями своего напарника, который выудил из шкафчика смирительную рубашку, пластиковый шарик-кляп на кожаном ремешке и что-то вроде ловчей сети.

– Думаешь, понадобится? – не сумел сдержать я удивления.

– Всенепременно понадобится! – уверил меня дядя Вова. – Даже не сомневайся! Нам бы ещё резиновую дубинку… О! – Он воздел вверх указательный палец с каким-то очень уж длинным и острым ногтем. – А это идея! Жора, включи в заявку!

Но и так без дубинки тоже не обошлось, поскольку у подъезда нас дожидался орк-участковый, пожилой и грузный, с некогда чёрно-зелёной, а ныне заметно выцветшей кожей.

– Алкаш заперся в квартире и буянит, – просветил нас милиционер, ремень которого как раз и оттягивала резиновая дубинка. – Уж сколько я на него жаловался, а всё никак в ЛТП на принудительное лечение не определяли. Ну а теперь всё: допрыгался!

Дядя Вова кивнул и сказал эльфийке:

– Приготовь сразу лёгкое седативное. – А мне велел: – Молодой, хватай топор. – Но сразу уточнил у обильно потевшего на жаре орка: – Или ключи от квартиры есть?

– Откуда?

– Тогда придётся ломать. Молодой, твой выход!

Я выпрыгнул из машины с пожарным топором в руках, разномастные гоблинские тётки вмиг бросили шушукаться и попятились от подъездного крыльца. Упырь повернулся что-то сказать эльфийке, и в этот самый момент со звоном распахнулось окно на первом этаже. Вскочивший на подоконник болезненно-жёлтый гоблин в чёрных семейных трусах проорал:

– Порешу, суки! – И сиганул на газон с кухонным ножом в руке.

Я после прошлого вызова и без того был на взводе, а тут всего так и перетряхнуло от бешенства.

– Чё, на⁈ – взревел я и шагнул вперёд, замахиваясь топором. – В фарш порублю, на!

Но самоконтроля я при этом не утратил и, когда взгляд привычно уже начала затягивать кровавая пелена, а сознание затопил боевой кураж, то избавился от обжигающей ярости точно так же, как вышибло её из меня вчера в парке при столкновении со стилягой-орком. Только сейчас сделал это осознанно – напрягся, взревел от натуги и вытолкнул!

От рёва вроде как даже оконные стёкла в рамах задребезжали, а гоблина от моего крика и вовсе качнуло, его глаза вмиг прояснились, нож выпал из разжавшихся пальцев.

– На колени! – рыкнул я, решив ковать железо, пока горячо. – Руки за голову, пальцы сцепить!

Попытался опустить топор, но уловил странное сопротивление, оглянулся и обнаружил, что выкрашенное красной краской топорище придерживает невесть когда очутившийся за моей спиной дядя Вова.

– Чё, на? – по инерции выдал я, тут же опомнился и уже безо всякого надрыва произнёс: – Пошли паковать!

Фельдшер отпустил топор, я сунул его Жоре, и на пару с упырём мы затянули недомерка-гоблина в смирительную рубашку, а заодно всунули в широченный зубастый рот кляп, после чего затянули на затылке ремешок.

– Запомнил, как рукава завязывать? – между делом спросил дядя Вова.

– Не-а, – признался я.

– Потом ещё покажу. Потащили!

– Ой, зачем же так! – тут же запричитала какая-то сердобольная клуша. – Ой, что же это делается!

Мы эти охи-ахи проигнорировали и закинули буйного алкаша в машину, я заскочил следом и спросил:

– А рвотой не захлебнётся?

– Не должен, – мотнул бритой головой дядя Вова. – Дарья, последи!

После упырь подошёл к участковому, который озадаченно ковырялся в ухе мизинцем, и потребовал:

– Давай протокол и установочные данные на этого гаврика, будем на принудительное лечение оформлять.

– Я с вами! – оживился милиционер. – Такое на самотёк пускать нельзя!

Забеспокоившиеся тётки начали просить за соседа, а дальше к ним подтянулся какой-то хулиганистого вида гоблинский молодняк, но сначала на тех рыкнул участковый, а потом я забрал у Жоры топор, и попытки отбить алкоголика не случилось. Но мы в любом случае задерживаться на месте не стали и, прихватив с собой орка, покатили в психиатрическую больницу – тот самый пси-блок, к коему и была прикреплена наша машина.

Избавиться от буйного алкоголика оказалось не так-то и просто, точнее – сдали гоблина коллегам мы безо всякого труда, но вот после Дарье пришлось задержаться для оформления бумаг, и Жора предложил пока сходить в столовую.

Дядя Вова сделал неопределённый жест рукой и сказал:

– Валяйте!

Но нас придержала эльфийка.

– Меня подождите! – попросила она. – Я тут не была ни разу, не знаю, куда идти!

– На улице будем, – сказал ей упырь, а уже выйдя во двор, закатил глаза. – Она ещё и в психушке ни разу не была!

Но развивать эту тему ни он, ни Жора не стали, какое-то время они просто молча стояли в теньке и смолили сигареты, а когда освободилась эльфийка, шофёр повёл нас в столовую. Там Дарья сразу углядела знакомых и упорхнула к ним за столик, так что обедать мне выпало на пару с усатым коротышкой. В пришпиленном к стене парой канцелярских кнопок листке-меню значились жареные куриные голени и котлеты из птицы, но меня начало воротить от одного их запаха, так что взял бульон, две порции сложного гарнира, пару кусков чёрного хлеба, стакан посыпанной сахаром сметаны, творожную запеканку и компот.

– Да ты прям вегетарианец! – подколол меня усатый коротышка, который заставил поднос тарелками, не обделив своим вниманием и курятину.

– Я – нищеброд! – буркнул я и зачерпнул бульона. – Супчик, между прочим, куриный!

Отправив ложку в рот и проглотив, я с облегчением понял, что обратно проситься бульон не собирается, и жить сразу стало самую малость веселей.

– Совсем денег нет?

– Угу. Всё подчистую спустил.

– Талоны на мясо продай.

– Шутишь? Сразу и продал. Проставляться же в общаге пришлось!

Жора покачал головой.

– Молодёжь! – Он вздохнул и посоветовал: – Завтра свободный день, сходи на вокзал, там завсегда грузчики требуются.

Я кивнул и приступил к трапезе, заодно огляделся. Контингент в столовой подобрался специфический, обедало тут и несколько бригад скорой помощи. Санитарами были таёжные орки, а фельдшерами или врачами люди: битые жизнью мужики средних лет или видавшие виды тётки.

И нам такое юное чудо направили!

Совсем работать некому или в чём-то другом дело?

Поел я в итоге из нашей троицы самым первым и занимать место за столиком не стал, вышел на улицу, сел на лавочку, достал газету. Не обращая внимания на удивлённые взгляды медиков, углубился в чтение и уже дошёл до кроссворда, когда столовую наконец-то покинул шофёр.

– Слушай, Жора! – обратился я к нему, нагнав у нашего автомобиля. – У тебя в машине ножниц нет, случаем? Мне бы ногти подровнять.

Развалившийся на носилках дядя Вова аж привстал.

– Тебе ж обычные ножницы не подойдут, тебе по металлу нужны!

– Могу кусачки дать, – сказал Жора и не просто заявил это на полном серьёзе, но ещё и протянул что-то вроде железных щипцов.

Их фронтальными лезвиями запросто можно было подцеплять шляпки гвоздей, дабы выдернуть или даже перекусить, но когда я на пробу прихватил неровный краешек ногтя, то сумел откромсать его, лишь изо всех сил сжав пальцами ручки. Увы и ах, шутка про ножницы по металлу оказалась не шуткой, а печальной правдой жизни.

– Втюрился молодой! – заявил Жора упырю. – На Дашку запал.

– Ума нет – считай калека, – философски отметил дядя Вова.

– Ну вы чего начинаете? – проворчал я недобро.

Жора покачал головой.

– Так за тебя, дурака, переживаем! Не ты тёмную эльфу сношать будешь, а она тебя. Сам не заметишь, как под каблуком очутишься!

– Сношать? – фыркнул я. – Серьёзно? Она ж лопнет!

На самом деле Дарья ростом превосходила коротышку-шофёра и, несмотря на некоторую утончённость, по меркам человеческих женщин вполне могла считаться скорее спортивной, нежели хрупкой, но вот для орка…

– Не льсти себе, молодой! – хохотнул дядя Вова. – Это мужики у дроу сплошь вырожденцы, а у их баб с репродуктивной системой полный порядок!

– В смысле – вырожденцы? – не понял я и полюбовался левой рукой, ногти на которой хоть и стали короче, но более аккуратный вид при этом отнюдь не приобрели. – Жора, наждачка есть?

– Держи напильник!

– О, это дело!

Насечка на закалённой стали оказалась мелкой, для обработки орочьих ногтей она подходила наилучшим образом. Но для начала я примерился кусачками к правой руке, поскольку орудовать напильником мог и во время движения автомобиля.

– Так что там с дроу? – напомнил я о странном высказывании упыря.

– Мужики-дроу в общественные бани не ходят, – заявил в ответ Жора и хохотнул. – Стесняются!

– Ля! – не выдержал я. – Понятней не стало!

Дядя Вова вздохнул.

– Слышал об альвхеймских евгениках?

– Нет, – сознался я.

– Ну кто бы сомневался! – усмехнулся упырь. – В общем, тамошние фанатики на протяжении нескольких веков пытались вывести некое сверхсущество…

– Сверхальва! – поправил фельдшера Жора.

– Да без разницы! – отмахнулся упырь. – Суть в том, что матриархам дроу альвы в этом отношении и в подмётки не годятся. Тёмные эльфийки ещё чуть ли не в бронзовый век вывели сильных, бесстрашных, неамбициозных и послушных им самцов. Ну а поскольку времена были тёмные, матриархи по причине своих религиозных убеждений заодно решили, будто большой размер полового органа позволяет мужчине слишком сильно доминировать в постели, и устроили по этому критерию отрицательный отбор.

Усатый коротышка не удержался и заржал:

– Времена изменились, а пиписьки обратно не отросли!

Я заподозрил, что мне морочат голову, но от выражения недоверия воздержался, лишь хмыкнул многозначительно да продолжил заниматься ногтями.

Дядя Вова покачал головой и сказал:

– Понимаю, молодой, что женщины у вас дюже неказистые, а с годами их ещё и разносит со страшной силой, но не связывайся с дроу. Ничего хорошего из этого не выйдет. Самое большее на положении домашнего питомца окажешься. Уж лучше в сторону светлых эльфиек смотри. У них свои закидоны, но лесная или поморская хоть ничего тебе не откромсает во сне за плохое поведение. Что смотришь? Был я раз на вызове…

Упырь махнул рукой, а Жора протяжно вздохнул:

– Так-то, если разобраться, не имеет значения, из какого народа баба и какого цвета у неё кожа. Все они одинаковые!

– Кто? – поинтересовалась заглянувшая в распахнутую боковую дверь Дарья.

– Вообще все одинаковые! – усмехнулся Жора. – Радикальных отличий во внутреннем устройстве разумных рас не зафиксировано!

– Спорное утверждение! – не согласилась с шофёром тёмная эльфийка, но тот отвлёкся на вызов по радиотелефону.

Дядя Вова вновь завалился на носилки, ну а я под насмешливым взглядом Дарьи продолжил кромсать свои ногти кусачками. Сам в сторону эльфийки даже не взглянул, поскольку зубрёжкой таблицы умножения сегодня уже был сыт по горло.

– У нас вызов! – объявил Жора и завёл двигатель.

– Чего там опять? – с ленцой поинтересовался дядя Вова.

– Да непонятно, – отозвался шофёр, помаячил рукой охраннику у ворот, и орк принялся раздвигать те, освобождая проезд. – Но вроде как по нашему профилю.

Эльфийка оживилась, упырь поморщился, я отложил кусачки и взялся за напильник.

Ровнять ногти было ещё и ровнять.

На сей раз покатили мы к центру города, и дорожное движение там оказалось гораздо интенсивней, нежели на тихих улочках рабочей окраины. О пробках речи не шло, но влететь в кого-нибудь, проскакивая перекрёсток на красный, уже ничего не стоило, поэтому Жора включил не только проблесковый маячок, но и сирену.

Некоторое время спустя над пятиэтажками и девятиэтажными панельками замаячили высотки, и если некоторые из них вполне могли возвести ещё в середине прошлого века, то модерновый вид других уже сложившейся у меня в голове картинке этого мира нисколько не соответствовал. А ещё на глаза попалась мало чем уступающая небоскрёбам пирамида – и не сложенная из каменных блоков, а застеклённая.

– Это что ещё?

Дядя Вова глянул в боковое окно и понимающе протянул.

– А! Это! НИИ Сверхтяжмет.

«Кучеряво учёные живут», – подумалось мне, но вслух высказывать эту мысль я не стал и даже отложил в сторону напильник, всерьёз заинтересовавшись новенькими жилыми высотками с неоновыми вывесками магазинов и ресторанов. Здесь почти не попадались на глаза орки, по своим делам спешили преимущественно люди и эльфы, да ещё изредка взгляд цеплялся за разную экзотическую по моим меркам нелюдь, вроде девиц в коротеньких сарафанчиках с вплетёнными в волосы живыми цветами. К роду людскому они не относились совершенно точно. Уверен был в этом на все сто.

– Не наш же район! – удивился дядя Вова.

– Ты мне это говоришь? – буркнул в ответ Жора и выключил сирену.

Сбросив скорость, он вывернул руль и посигналил, выезжая на тротуар, где толпились немногочисленные зеваки.

– Выходим! – скомандовал упырь.

Мы выбрались через заднюю дверцу с носилками, и поспешили к белобрысому эльфу, который бился в судорогах на тротуаре и точно бы давно рассадил себе затылок об асфальт, не подложи милиционеры ему под голову свёрнутый китель и офицерский планшет. В рот бедолаге сунули сложенный на несколько раз ремень, и острые мелкие зубы глубоко засели в толстой прочной коже, на шее бугрились вены. Парочка постовых – орк с дубинкой на поясе и человек с заброшенным за спину автоматом совместными усилиями прижимали его к тротуару, рядом стоял дроу в чине младшего лейтенанта.

– Не похоже на эпилепсию, уважаемая, – предупредил он Дарью. – Симптоматика не та.

Интерн опустилась к припадочному, и какая-то тётка немедленно заявила во всеуслышание:

– А вырядилась-то! Вырядилась шалава!

Дарья чуть выуженную из кейса ампулу в пальцах не раздавила, но всё же совладала с эмоциями, наполнила шприц и сделала эльфу инъекцию, после которой тот практически сразу обмяк. Мы переложили его на носилки и погрузили в автомобиль.

– В пси-блок, Георгий! – объявила Дарья, оттянув пациенту веко и посветив электрическим фонариком в глаз. – И скажи, чтоб переливание крови готовили. Светлый эльф, вероятно, лесной…

Дядя Вова запустил руку во внутренний карман пиджака, выудил из него паспорт припадочного и сказал:

– Эльф лесной, группа крови третья, пси-фактор положительный.

– Дай трубку! – потребовала Дарья и перегнулась через спинки сидений в кабину.

Халат задрался, открывая подвязки чулок, и я мысленно чертыхнулся, после чего принялся в который уже раз за сегодня перемножать в уме двузначные числа. Под протяжное завывание сирены автомобиль помчался по дороге, нас затрясло, пришлось придерживать эльфа, дабы тот не сверзился с носилок. В итоге к тому моменту, когда дядя Вова пристегнул пациента ремнями, меня уже отпустило – благо Дарья закончила разговор с дежурным и больше не стояла в слишком уж привлекательной для половозрелого орка позе.

В больнице мы сдали припадочного дежурной бригаде и сразу получили новый вызов, чтобы минут через десять прибыть к пивбару на уже знакомом мне перекрёстке. Там подрезали синего – и нет, не пьяного и не блатного, а реально синекожего нелюдя, вознамерившегося пролезть к заветному окошку в обход очереди. Первым прибывшие на место происшествия милиционеры уложили его на бок, только поэтому получивший заточкой в лёгкое джинн ещё и не склеил ласты. Так сказал дядя Вова, а кому понимать во внутренних кровотечениях, как не упырю?

– Я его стабилизирую, иначе до хирургии не довезти, – заявил он и скомандовал мне: – Кладём на бок!

Эльфийка-интерн лишь кивнула.

– Хорошо!

– Это ж надо было из самого Офира приехать, чтоб от алкаша ножом в бок получить! – покачал головой Жора, когда мы погрузили носилки с раненым в машину.

Одет джинн был в рубашку с коротким рукавом, светлые брюки и теннисные туфли, волосы на затылке стягивала аптечная резинка, поэтому получить в бок перо он мог не столько из-за вздорного характера, сколько по причине неподобающего по меркам завсегдатаев пивбара внешнего вида.

Впрочем – мне-то что с того? Моё дело его на боку придерживать.

Дядя Вова положил одну ладонь на рану, другой легонько стиснул джинну шею – тот после этого, такое впечатление, даже дышать стал не так сипло и самую малость глубже. А вот упырь осунулся, глаза его запали, на виске забилась жилка. И вновь потянуло пронзительным электрическим холодком.

– Дарья, проверь карманы, – попросил дядя Вова, но эльфийка лишь напрасно свои тонкие пальчики с чёрным маникюром в крови перепачкала, не сумев обнаружить ни паспорта, ни бумажника.

– Ещё и обчистили! – возмутилась она.

– Может, менты изъять успели? – предположил я.

– Тогда бы они нам их отдали или хотя бы установочные данные сообщили, – возразил дядя Вова и предупредил интерна: – Отметь особо этот момент, чтобы на нас ничего не повесили.

А после того, как пациента в приёмном покое хирургии уложили на каталку и помчали в операционную, он добавил:

– И зарегистрируй обоснованное пси-воздействие третьего класса… – упырь взглянул на часы, – продолжительностью семнадцать минут.

– Зарегистрирую, – пообещала Дарья и убежала отмывать перепачканные в крови руки.

Мы воспользовались моментом и тоже наведались в туалет, я там ещё и напился из-под крана. На улице царила одуряющая духота, было нечем дышать, и буквально плавился от жары асфальт – немудрено, что следующие два раза выезжали на тепловые удары, да потом ещё пришлось катить на городской пляж. Правда, там потенциального утопленника-эльфа ещё до нашего приезда успели откачать спасатели.

Солнечные лучи отражались от белого песка и слепили глаза, но само озеро с тёплой солёной водой глянулось мне безостановочным плеском волны и веявшей с той стороны свежестью, а ещё невозможностью различить в туманной дымке дальний берег.

Будто на море выбрался, право слово!

– Там уже Гниль начинается, – подсказал Жора, когда вернулись к машине.

Но озеро оказалось единственным светлым пятном, в остальном же нескончаемая круговерть порядком меня утомила. Я вымотался, хотел есть, пить и Дашку. И я даже затруднялся сказать, невыполнимость какого именно из этих желаний выводила из себя больше всего. Хотя, сказать по правде, сейчас бы предпочёл вернуться на пляж, лечь в тени навеса и немного вздремнуть. От осознания предельной очевидности такого решения и вовсе накатила смертная тоска.

А ещё масла в огонь дурного орочьего настроения подлила встретившая нас в дверях коммунальной квартиры старушка с замашками вахтёра.

– Разувайтесь! – потребовала она. – Не к кому-нибудь, к инженеру идёте!

Произнесена должность приболевшего соседа оказалась ей едва ли не с придыханием, как в моём родном мире не о всяком банкире говорили, но дядя Вова и не подумал смутиться.

– Сухо на улице, мать! – улыбнулся он, протискиваясь мимо старушки и тем самым отвлекая её внимание на себя.

– Пыль натащите! – возмутилась та, поспешив за фельдшером.

– А кому чистый пол нужен будет, если инженер, пока мы разуваемся, окочурится? – не полез упырь за словом в карман и тут же перешёл в наступление: – И чего вообще инженер в коммуналке живёт? Он где служит?

Я пропустил вперёд Дарью и потащил за ней по длинному тёмному коридору носилки. Где-то играла музыка, но тихо-тихо, ответ старушки она расслышать не помешала.

– Служит на тяжмете, а сюда после развода переехал. Кооперативную квартиру жена себе захапала!

– Развелся? – заинтересовался дядя Вова. – И почему же?

– Да кто ж мне скажет – почему? – удивилась соседка инженера. – Но с его работой точно не до молодой вертихвостки. Вечно же на заводе днюет и ночует. Такому серьёзному человеку и жена под стать нужна! – И она указала: – Вот его дверь!

– Лежит второй день бледный и потный, жалуется на слабость? – уточнил упырь, и что-то в его голосе заставило меня прислонить носилки к стене.

– Лежит! – подтвердила старушка. – Не ест ничего и не пьёт! Я и бульон куриный приносила, и аспирин предлагала, а он ни в какую! Думала, хандрит после развода, но так над собой измываться – это уже перебор! Вот я вас и вызвала.

– Поглядим, что там за хандра, – хмыкнул упырь и постучал, помедлил малость в ожидании ответа, затем повернул ручку и потянул её на себя. Чуток приоткрыв дверь, принюхался и позвал: – Гудвин!

Я оттёр плечом Дарью и шагнул за напарником в сплошь заставленную мебелью комнату инженера. Окно оказалось зашторено, но через ткань просвечивали солнечные лучи, и темно внутри не было. Не для меня так уж точно: разглядел и застеклённые серванты с миниатюрными фарфоровыми статуэтками, и вроде бы цветной телевизор, и магнитолу, и катушечный магнитофон с огроменными напольными колонками. И самого инженера, распластавшегося в полосатой пижаме на диване, тоже не пропустил.

Бледный и потный – всё так. И определённо живой: присвист надсадного дыхания удалось расслышать прямо от двери. Ещё витал в воздухе какой-то едкий запах, но я не смог его разобрать и вновь отвлёкся на обстановку, поскольку раньше бывать в человеческих жилищах этого мира мне ещё не доводилось.

«Похоже, при разводе этот куркуль сюда всё барахло из квартиры уволок», – подумал я, и тут дядя Вова скомандовал:

– Гудвин, окно!

Я спешно протиснулся между сервантом и столом, отдёрнул штору, и – сверкнуло! Сунувшегося к дивану упыря словно высоковольтным разрядом шибануло, его подбросило в воздух и вышвырнуло в оставленную открытой дверь, едва любопытную соседку не зашиб!

В коридоре что-то с грохотом обрушилось, Дарья взвизгнула, инженер сел. Глаза его распахнулись и вспыхнули белым, бескровные губы растянула улыбка. Больной каким-то неуловимым движением подтянул под себя ноги и подобрался, весь так и сжался, будто хищник перед броском. Взгляд – на эльфийку!

Прикрыть девчонку я никак не успевал, поэтому ухватил за ручку транзисторный радиоприёмник и со всего маху швырнул его в сорвавшегося с места инженера. Дистанция была аховая, но Гу отличался изрядной криворукостью, и метательный снаряд не попал в голову, а всего лишь шибанул в плечо. Толку с того – чуть. Толку с того – никакого!

Тут бы Дарье и пришёл конец, если б она, отшатываясь, не запнулась и с визгом не уселась на задницу из-за отломившегося каблука. Сжатой пружиной распрямившийся инженер разминулся с ней и впечатался в стену, тут же крутанулся на месте и зашипел, то ли от раздражения, то ли от боли. Неприятный звук разошёлся по комнатушке тягучей волной, кожу лизнула электрическая щекотка, по внутренней поверхности черепа забегали мурашки, нестерпимо захотелось прикрыть ладонями уши и заорать во всю глотку, лишь бы только заглушить этот мерзкий присвист, но вместо этого я упрямо шагнул вперёд. Превозмог чужую волю, разметал незримую стену, оказался сильней. Ну или хотя бы просто упрямей!

Повторного рывка инженера я даже не заметил – тот просто исчез, чтобы краткий миг спустя сбить меня с ног, впечатать спиной в шкаф и бросить на пол. Из-под верхней губы навалившегося сверху человека проглянули длинные узкие клыки, и я инстинктивно вскинул левую руку, а только прикрыл ею шею, и запястье тотчас пронзила острая боль. Кисть разом потеряла всякую чувствительность, следом онемение поползло вверх по предплечью, словно вместе с кровью из меня начали высасывать саму жизнь.

Впал бы в ярость – да только все эмоции канули в заполонившем голову ватном безволии, а на раскачку уже не оставалось времени. Не сумел ни высвободить руку, ни отпихнуть от себя инженера.

Замер на полу в полуобморочном оцепенении – так и умер бы, но тут сзади на прокусившего моё запястье инженера накинулась Дарья, с размаху всадила ему в шею шприц-тюбик и стиснула пальцы, впрыскивая раствор. Одутловатый мужчина отмахнулся, заставив эльфийку кубарем покатиться по полу, и в этот краткий миг я вновь обрёл контроль над парализованным телом. Сунул правую руку в карман халата, рванул её обратно и что было мочи ткнул вентилем-кастетом в челюсть оседлавшего меня упыря!

Раз! Другой! И ещё! И снова!

Толком размахиваться не получалось, и даже так каждый удар сопровождался мерзким хрустом. Из разбитого рта обильно потекла кровь, но зубов упырь не разжал, и я собрался садануть его точнёхонько в висок, но именно в этот момент в дверях возник дядя Вова. В один миг он оказался рядом, сдёрнул с меня инженера и опрокинул его навзничь – тот захрипел и забился в судорогах, на губах запузырилась кровавая пена. Фельдшер прижал агонизирующее тело к полу, заметил всаженный в шею шприц-тюбик и крикнул:

– Что вколола⁈

Отброшенная к серванту со статуэтками Дарья с трудом сфокусировала взгляд и еле слышно выдохнула:

– Нейтрализатор…

Она зашлась в приступе кашля, а дядя Вова разом стал белее молока.

– Дура! – рявкнул он. – Антидот, живо!

Инженер перестал биться в падучей и затих, фельдшер рывком разорвал пижаму и принялся ритмичными толчками наложенных друг на друга ладоней запускать его сердце, а после зло выругался и отставил руки друг от друга. Сверкнул электрический разряд, инженер содрогнулся всем телом, шибанулся локтями, босыми пятками и затылком об пол, но вроде бы на какое-то время вновь вернулся к жизни.

Из коридора послышалось оханье старушки-соседки, дядя Вова махнул рукой, и дверь с грохотом захлопнулась.

– Пять кубиков антидота внутривенно! – потребовал он. – Живо!

Дарья толчком переправила к нему металлический кейс и сама, прижимая руку к отбитому боку, перебралась следом, выудила бутылёк, вогнала в его резиновую крышку иглу, трясущимися руками наполнила шприц.

– Быстрее! – рявкнул упырь. – Он долго не протянет!

Эльфийка ругнулась в ответ, скальпелем распорола рукав пижамы и сделала внутривенную инъекцию, но фельдшеру этого показалось мало.

– Коли куб пси-концентрата! – потребовал он.

– Так нельзя! – взвилась Дарья.

– Нельзя условно живому упырю нейтрализатор колоть, дура! – заорал дядя Вова. – Если он кони двинет, тебе самое меньшее преступную халатность пришьют! А могут и в убийстве по неосторожности обвинить!

– Я думала, он умертвие! – попыталась оправдаться девчонка, но тут же совладала с истерикой и начала готовить новую инъекцию. – Все признаки были!

– Двоечница! – приложил её фельдшер и позвал: – Гудвин! Гудвин, мать твою, ты там живой?

– Условно, – выдавил я из себя, продолжая мёртвой хваткой стискивать левое предплечье чуть выше места укуса. Ткань белого халата быстро пропитывалась кровью, особенно сильно она струилась из раны, в которой засел обломок длинного клыка.

– Беги к Жоре, пусть реанимационную бригаду вызывает! – потребовал упырь. – Или у старухи спроси, вдруг телефон есть!

– Ля, ты умный! – огрызнулся я. – Ага, разбежался прям!

Пусть по меркам моего нового тела рана и была пустяковой, но ватная слабость так никуда и не делась, перед глазами плавали серые точки, а в ушах звенело. Попытался встать и тут же завалился обратно.

Дарья сделала инженеру очередной укол и отвлеклась на меня. Закусив губу, она крепко-накрепко перетянула резиновым жгутом предплечье, перевела дух и, постаравшись не потревожить обломок клыка, наложила на рану давящую повязку. Кровотечение сразу пошло на убыль, понемногу начало проясняться в голове.

Встал!

– Дай укол сделаю! – попыталась придержать меня эльфийка, но её одёрнул дядя Вова.

– Не лезь! – потребовал он. – Шевелись, Гудвин! Беги!

Медлить и впрямь не стоило: пусть состояние инженера отчасти и удалось стабилизировать, но мне теперь и просто до входной двери дойти, и то уже целое приключение!

И всё это за восемьдесят рублей в месяц⁈ Что ж меня в какого-нибудь интерна не закинуло? И желательно в человека или на худой конец эльфа, пусть бы даже и тёмного!

Так нет же, угораздило в орка вселиться! Стартовая позиция – аховая. Выгребать теперь и выгребать…

Глава 6

Шесть

Никуда бежать мне в итоге не пришлось. Ещё даже до двери доковылять не успел, как та распахнулась и в комнату ворвался Жора с прихваченным из машины пожарным топором.

– Вы как тут⁈ – с порога крикнул он. – Наряд уже едет!

– Ментам дай отбой! – распорядился дядя Вова. – Вызывай бригаду реаниматоров и пси-контроль. Живо!

– Ага!

Шофёр умчался, а я без сил повалился на диван.

– Чего ж мне хреново так? – спросил, уставившись в начавший понемногу раскачиваться потолок.

– Так он из тебя самое малое литр крови выцедить успел и всю пси-энергию вытянул! – фыркнул упырь. – Ещё б тебе не поплохело! Странно, что сразу не отрубился. Кстати, а почему не отрубился-то?

– Наверное, я нейтрализатор вовремя вколоть успела, – сказала Дарья, приложила фонендоскоп к груди инженера и принялась следить за циферблатом золотых дамских часиков.

– Точно не из-за этого! – качнул головой дядя Вова.

– Да и по хрен! – отозвался я и заворочался, устраиваясь поудобней.

Дашка всхлипнула и пожаловалась:

– Я каблук сломала и чулки порвала.

– Тебе сейчас о другом беспокоиться надо! – рыкнул дядя Вова. – Если б ты полный шприц нейтрализатора вогнала, упырь бы остывал уже! Окончательно и бесповоротно!

«Да и чёрт бы с ним!» – подумал я, вздохнул и закрыл глаза.

Зря-зря! Провалился в беспамятство в тот же миг, как только смежились веки, и в итоге прикатившие на вызов реаниматоры не только вкололи какой-то стимулятор, но и решили увезти меня в больницу вместе с инженером.

– А он не заразный? – забеспокоился я, когда понемногу отпустило головокружение.

– Нет, ля! – ухмыльнулся дядя Вова. – Упырём не станешь!

– Не станешь, не станешь! – подтвердил врач-реаниматолог. – Иди!

Я кивнул и поплёлся вслед за парочкой дюжих орков и эльфийкой-фельдшером. Два бугая волокли инженера на носилках, дамочка несла штатив с капельницей. В реанимобиле меня немедленно укачало, дорога до больницы в памяти не отложилась совершенно, в себя пришёл непосредственно в травматологии. Причём, уже сидя на стуле.

– Когда бровь рассекли? – спросил гном-хирург и пощёлкал у меня перед лицом пальцами, а затем посветил в глаза с помощью налобного зеркала.