Текст книги "И зовите меня Гудвин (СИ)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Позавчера, – сказал я.

– Поздно уже зашивать.

– Да и не нужно! – буркнул я. – Мне б руку в порядок привести…

Точно! Руку! Вспомнил об укусе, уставился на пожёванное запястье и чуть в обморок не грохнулся, поскольку повязку размотали и прямо сейчас делали укол обезболивающего. Возможно, даже не первый, поскольку кисти я не чувствовал вовсе.

– Ну-ну-ну! – вновь посветил мне в глаза гном. – Оставайся с нами!

– Чего?

– Глаза, говорю не вздумай закрывать, зелёный! – разозлился хирург. – Усёк, ля?

Борода у него была рыжеватой, сразу вспомнились слова о чрезвычайной вспыльчивости этой ветви гномьего племени, и я выдавил из себя:

– Так точно!

– Вот и чудесно! Сейчас глюкозу прокапаем, и свободен.

Пришлось дожидаться, пока забинтуют руку, а после ложиться на кушетку.

– А что с больничным? – спросил я, когда в вену воткнули иглу.

– Да какой тебе ещё больничный, симулянт⁈ – фыркнул споласкивавший ладони под краном хирург. – Сегодня руку не нагружай, а завтра всё зарастёт уже.

– Как так? – изумился я.

– Два узких прокола и гематомы от обычных зубов. Крупные сосуды не задеты, сухожилия не перекушены, кровопотеря незначительна. Штормит тебя из-за оттока пси-энергии.

Я озадаченно взглянул на перетянувшие запястье бинты.

– Да ладно?

– Прохладно! – тут же отозвался гном. – Слюна упыриная регенерационные процессы ускоряет, проколы к утру затянутся. Ты, главное, халат забрать не забудь!

Как ни странно, но после капельницы мне и впрямь заметно полегчало. Правда, халат я всё же надевать не стал: и руку прокушенную лишний раз напрягать не рискнул, и перепачкан тот оказался просто безмерно. А вот на тёмно-синей ткани пятна подсохшей крови в глаза нисколько не бросались, и я в итоге даже замывать рукав под краном не стал, так сразу в раздевалку и отправился.

Думал, придётся проявить всё своё красноречие, а на деле дежурная гномиха легко пошла навстречу и сразу согласилась выделить во временное пользование один конкретный шкафчик.

– Да все так делают! – заявила она, обернулась поглядеть на развешанные по гвоздикам жетоны и протянула ключ. – Вот бери хотя бы тринадцатый, уж на него точно никто претендовать не станет.

– Благодарю!

Я сдал в стирку халат, переоделся и посидел немного на лавочке, а когда начали подходить санитары и фельдшеры, заступающие на ночное дежурство, собрался с силами и отправился в столовую. Потратил там почти все деньги на жареный минтай, а остаток спустил по дороге домой. Сначала купил баночку яблочного пюре, потом заглянул в небольшой магазинчик с вывеской «Молоко» на подходе к общежитию.

– Пакет молока и пачку творога, – попросил и выложил на блюдечко свой последний полтинник.

Получил заказанное и восемь копеек сдачи, вздохнул и, ни на что особо не рассчитывая, спросил у дородной пожилой гномихи:

– Грузчики не требуются, часом?

– Нужны, но только не те, которые на поллитру рассчитывают.

– Не, мать, я непьющий. Можем и за еду договориться.

Продавщица смерила меня цепким взглядом и предупредила:

– У нас только молочка!

Я поднял руки с пакетом молока и пачкой творога.

– Да уж в курсе!

– Грузчик на каждый день нужен, – предупредила тётка. – Прогуляешь, можешь больше даже не приходить!

– Не пойдёт! – покачал я головой. – Через сутки дежурю.

– Завоз у нас в половине седьмого. Лоб вроде тебя самое большее за час и машину разгрузит, и с пустой тарой разберётся. Если приспичит, то по выходным можешь не приходить, только предупреждай об этом заранее.

– Полседьмого? – задумался я. – Это можно. Но если машина опоздает, ждать не смогу. У меня смена в восемь, а ещё медосмотр проходить.

– Да уж найду тогда алкаша какого! – отмахнулась то ли продавщица, то ли даже самолично вставшая за прилавок заведующая. – Плачу рубль, и сможешь что-то из просрочки забирать – с молоком не угадаешь, а тому же творогу ничего не будет.

И вновь я задумался. Рубль в день – это тридцатка в месяц. Не ахти, конечно, но и работа не слишком утомительная. На первое время сгодится.

– Если и впрямь буду в час укладываться, – решил я, – то меня всё устраивает. Завтра подойду в начале седьмого.

– Подходи.

К моему несказанному облегчению, орки сегодня на крыльце не отирались, и обошлось без утомительных расспросов. В общежитии я немного постоял, прислушиваясь к доносившемуся из подвала лязгу железа, но спускаться туда не стал и отправился на поиски коменданта. Отыскал того за распеканием тролля-уборщика, справился о кухне и оказался послан в крайнее помещение второго этажа. Все конфорки были заняты кашеварившими орками, но мне готовить ничего и не требовалось – взял эмалированную миску, вилкой раздавил в ней пачку творога, долил молока, вывалил яблочное пюре. Хорошенько всё перемешал, оценил вкус и решил, что получилось очень даже недурственно.

А вот соседи моих кулинарных талантов не оценили.

– Ну ты ваще! – даже покачал головой один из них.

– С голодухи – нормально, – пробурчал я в ответ, вымыл посуду и отправился к себе, намереваясь завалиться спать, но на полпути меня перехватил предводитель здешнего дурного молодняка.

– Гу! – ухватил он меня за руку. – Идём, тебя Жорж спрашивает!

– Чё, на? – озадачился я. – Какой ещё Жорж?

– Деляга из эльфов, – пояснил взволнованный громила и со значением добавил: – Крутой!

– Я ему на кой?

– Не знаю. Жорж какого-то Гудвина спросил, а описал точно тебя. Идём, он во дворе ждёт!

Я мысленно поморщился, но упираться бросил и двинулся к лестнице. Настроение и до того было не ахти, а теперь ещё и на сердце неспокойно стало.

Ради чего хорошего меня бы никто искать не стал. А деляге-эльфу меня искать незачем так и подавно. Не пересекался я с этой публикой никак и нигде.

Или это Гу начудил? Так нет же – Гудвина искали!

Похоже, аукнулась история с парочкой желтомазых орков и фальшивой школьницей, которая как раз и была из эльфов. В этом случае отыскать меня не составило бы никакого труда – знали, что заходил в комиссионку, а там остались паспортные данные, включая адрес прописки. Нехорошо.

Нехорошо – да, и я такую вероятность в уме держал, но в расчёт не принимал. Не с руки тем алкашам разборки устраивать. Не нужно им это и чревато новыми побоями. И вот же – прорезались.

А что всё угадал верно, я понял сразу, как только вышел на крыльцо. У въезда во двор замерла белая легковушка – то ли наша «копейка», то ли её прародитель «фиат 124», перед той с важным видом прохаживался, поигрывая брелоком с ключами, светловолосый эльф, а с заднего сиденья через опущенное стекло на меня пялилась пара знакомых желтокожих харь. Впрочем, видеть прежде доводилось и делягу-автовладельца: был это тот самый модник, что отирался у комиссионного магазина.

Ну точно он! Расклёшенные джинсы, туфли на платформе, рубашка с коротким рукавом, на кармане крокодильчик, в кармане солнцезащитные очки. Патлы – до плеч.

– Чё за пряник? – спросил я у своего неуверенно замявшегося спутника.

– Ты чего, Гу? – перепугался тот. – Какой ещё пряник? Деловой это! Крутой!

– Прям крутой? – усомнился я. – Или при крутых крутится?

– Гу, не дури! – забеспокоился мой провожатый. – Нам с Жоржем не с руки ссориться!

Ссориться? С этим вот?

Внешность, конечно, бывает обманчивой – и самому иной раз обжигаться доводилось, только сейчас всё очевидней некуда. Тут даже до рукоприкладства опускаться не придётся – всё ж опыт проведения агрессивных переговоров у меня немалый, начиная ещё с тех поганых времён, когда и определения такого никто не знал, а в ходу было словечко «тёрки».

Но я на всякий случай уточнил:

– А мы с ним как?

– Никак, – нехотя признал орк. – С ним даже таёжные никак! Говорю же: крутой!

– Ладно, ты тут постой тогда, сам перетру, – попросил я спутника и ободряюще улыбнулся. – Не ссы! Всё путём будет!

После сбежал с крыльца и двинулся к эльфу. В молчанку играть не стал, подошёл и сразу спросил:

– Чё хотел?

Тот оглянулся, и орки радостно закивали. Крепыш с подбитым глазом даже распахнуть дверцу вознамерился, но эльф отрепетированным взмахом руки велел ему оставаться в салоне. Вновь обернулся ко мне и презрительно скривился.

– Слушай сюда, зелёный! – заявил он, не прекращая жевать жвачку. – Ты не тех орков на деньги опустил, за это придётся ответить! Котлы я сейчас заберу, ещё сотню с получки отдашь. Всосал?

Я такой незамутнённости умилился даже, но бить не стал.

– Нет, это ты не на того орка наехать решил, жвачное. Я тебе щас ноздри вырву! – пригрозил и для наглядности поднял кверху два растопыренных пальца, позволяя в деталях разглядеть ногти, которые после обработки напильником приобрели отчасти даже заточенный вид. – Стоять! На меня смотри! На меня, сказал!

Жорж отшатнулся было, но я левой рукой придержал его за пуговицу модной рубашки.

– Не дёргайся, жвачное, а то без пуговки останешься. А пуговка фирменная, где ещё такую найдёшь? – всё так же негромко выдал я, нисколько не сомневаясь в том, какой последует результат.

– Да ты!.. Да я!.. Да ты знаешь, что с тобой потом сделают? Ты хоть представляешь, на кого наехать решил⁈ Да у меня такие связи, что тебя завтра же зароют! Завтра же, понял?

Эльф пытался говорить уверенно и на крик не срывался, но, легонько потянув его обратно к себе, я не преминул предупредить:

– Не ори и не дёргайся, на меня смотри! В глаза смотри, кому сказано!

Но куда больше моих глаз Жоржа волновало состояние пуговицы.

– Ты… – начал он, слегка привставая на цыпочки.

Я не дал ему договорить, перебив:

– Рот закрой! Плевать мне, на кого ты шестеришь. Да и хозяевам твоим до меня дела нет. И с порванным шнобелем не им и не мне, а тебе жить. Так вот: начнёшь дурить, я тебе из принципа ноздри вырву!

В этот момент в машине засуетились заподозрившие неладное орки, я глянул на уже приоткрывшего дверцу крепыша и рыкнул:

– Сел обратно, пока я тебе башку не оторвал!

Жорж попытался сохранить лицо, оглянулся и потребовал:

– Да! Сидите спокойно!

Я вновь зашипел на него:

– На меня смотри, кому сказано! И жвачку изо рта убери, жвачное. Бесит!

– Что?

– В фантик заверни. Нет фантика – за ухо прилепи.

– Да из какой деревни ты вообще приехал?

– Из той, где жвачных на завтрак едят!

И вот тут с улыбкой я, наверное, самую малость переборщил, поскольку Жорж как-то очень уж побледнел – не иначе принял мои слова за чистую монету. Впрочем, оно и немудрено с учётом реалий этого мира.

Как бы то ни было, жвачку за островерхое ухо он прилепил. Всё, поплыл!

– Послушай! – начал он после этого. – Ты не понимаешь!

– Это ты не понимаешь! – перебил я эльфа. – Ты на кой чёрт с собой желтомазых уродов сюда притащил? Это наш район, а деньги мимо кассы идут!

– Какие ещё деньги⁈

– Точку у комиссионки держишь, так? А знаешь, что будет, если я своим шепну, что ты нам серьёзно задолжал, потому что эти шестёрки вконец берега потеряли? Думаешь, кто-то откажется тебе пёрышки пощипать? А не раскошелишься, тачку сожжём! Шучу, думаешь? Сюда гляди! – Я выудил вынутый из моей руки клык упыря с ниточкой корня. – Сам выбил! Рука, видишь, замотана? Куснуть успел, а сейчас в реанимации загорает! Хочешь так же отдохнуть?

– Да тебя же зароют потом!

– Ты не обо мне беспокойся, ты о себе подумай! Что хозяину скажешь? Что из-за пары дурачков войну начал и тебе больно сделали? Ты как себе это представляешь, а? Тебя ж ещё и виноватым назначат! Деньги любят тишину!

Нитки затрещали и Жоржу ещё самую малость пришлось приподняться, тогда я потянулся к разгоравшейся в груди ярости и выдохнул её из себя вместе со словами в попытке придать им дополнительную убедительность:

– И не будет у тебя больше ни крутой тачки, ни доходной точки, за счастье окажется одним только порванным шнобелем отделаться! Тебе ведь и ещё кое-что порвать могут, если всю эту кашу заваришь!

– Слушай, Гудвин! – заелозил Жорж. – Ты ведь Гудвин? Так тебя зовут?

Я сообразил, что он рассчитывал повстречать тут стилягу, и ухмыльнулся:

– Именно так меня и зовут.

Эльф попытался обернуться, и я вновь притянул его к себе.

– На меня смотри, кому сказано! Хочешь шестёрок позвать? Точно хорошо подумал? Я вас троих прямо здесь и уложу рядком. И ничего мне за это не будет, ведь у этих уродов приводов как у дурака фантиков, да и тебя самого менты давно на карандаш взяли, а я чист. И хозяину твоему точно не с руки светиться. Да! – Я радостно улыбнулся. – Размотаю-ка я вас прямо здесь. Чего ждать-то? Какого хера?

– Постой! – быстро попросил Жорж. – Давай просто разойдёмся краями!

Но расходиться краями мне уже расхотелось. Увы, орочья психика и вправду не отличалась особой стабильностью, вроде и не всерьёз на этого ушлёпка порычал, а сам не заметил, как завёлся. Дать бы ему в морду…

Но сумел всё же взять себя в руки и совладать с эмоциями, вот и отпустил пуговицу, разрешил:

– Излагай!

– Просто отдай часы! – предложил Жорж и суетливо выудил из заднего кармана джинсов бумажник, раскрыл его и достал червонец. – Я тебе за них десятку дам! Нет, даже две! Просто отдай часы и обо всём забудем!

– За дурака меня держишь? – фыркнул я. – Кто ж такое палево себе оставляет?

– Почему – палево? – захлопал глазами эльф.

– Второй день в городе. Все деньги пропил. И тут – котлы. Да затаскали бы в ментовку!

– И кому ты их скинул?

– Скинул, только не кому, а куда. В мусорный бак я их скинул. Как только со двора вышел, так и скинул.

Жорж недоверчиво прищурился.

– Это в какой?

– Во дворе соседней пятиэтажки напротив третьего подъезда есть мусорка, – сказал я, зная это наверняка, поскольку сначала хотел выкинуть часы именно там. – Соберёшься искать – смотри в крайнем по ходу движения. Всё, сгинь! Утомил!

Возник соблазн выдернуть из пальцев Жоржа пару красненьких банкнот, но сдержался, решив до крайности ситуацию не обострять.

Эльф попятился к машине, но не утерпел и спросил:

– А забирал их тогда зачем?

– Потому что не хрен! – рявкнул я, развернулся и зашагал к крыльцу.

Ещё даже дойти до него не успел, как зарычал движок легковушки, и та вылетела со двора.

– Ну чего? – спросил меня крепыш-орк, так и отиравшийся всё это время у входа в общежитие.

– Обознался он! – отмахнулся я и больше ничего говорить не стал, отправился к себе. Новых вопросов не последовало, и это было просто здорово, а то бы точно не удержался и в рыло двинул. И без того руки чесались – наваждение, да и только!

Утром проснулся ещё даже более нервным и злым. Подумал о Жорже, и хоть провёл вчера разговор как надо, всё равно от ярости потряхивать начало. Захотелось отыскать волосатика-эльфа и хорошенько его отмудохать, на худой конец – позвонить в милицию и сообщить, что у этого сомнительного персонажа на руках часы с дарственной надписью какого-то там… Фамилию-имя-отчество хозяина я не помнил, но идея эта засела в голове крепко-накрепко – ради её реализации можно было и прогуляться до того подъезда, под которым запрятал часы.

Остановило меня от этого лишь ясное осознание того простого факта, что эльф сразу сообразит, кто навёл на него ментов, а за эдакую подставу мне точно ответка прилетит. Ну его…

К уборной выстроилась очередь, нечего было и рассчитывать почистить там зубы, так что я покинул комнату со спортивной сумкой Гу, не став выкладывать из неё не только пудовую гантель, но и тюбик с пастой и щётку.

Укус? Под снятой повязкой обнаружились две уже поджившие ранки да расплывшийся между ними синяк с чёрными отметинами от не сумевших прокусить кожу зубов.

Спустившись на первый этаж, я приметил там предводителя местного орочьего молодняка, но сегодня громиле было определённо не до меня. Вид он сейчас имел нерадостный и отчасти даже напуганный, поскольку хоть и был мускулистей некуда, на фоне парочки зажавших его в угол чёрно-зелёных мордоворотов откровенно терялся. В этот корпус селили только гномов и лесостепных орков, а таёжных я тут прежде не встречал, но пусть на стороне обитателей общежития и был несомненный численный перевес, никто чужаков выпроваживать не спешил, все отводили глаза и проходили мимо.

Уж не по мою ли душу они сюда заявились? А ну как их прислал разобраться с наглым выскочкой Жорж? Ну или тот делец, на которого эльф работает?

Для орков ярость была куда привычней страха, но от этих подозрений по спине у меня побежали мурашки, ладно хоть ещё расслышал шепоток одного из соседей:

– А чего с третьего блока так рано заявились? Двадцать пятое число только!

– В прошлый раз Костяй вовремя не рассчитался, ему напомнить обещали.

– Уроды…

Мысленно выдохнув, я вышел на крыльцо и окинул взглядом двор общежития, но ничего подозрительного не заметил и поспешил в магазин «Молоко». Пришёл чуть раньше нужного и минут десять куковал на задворках торговой точки в ожидании машины. Потом таскал в магазин ящики из металлических прутков с молоком и кефиром, а взамен грузил в фургон точно такие же, только порожние или с пустой стеклотарой. Чуть погодя привезли творог, сметану и ряженку, в итоге на всё про всё ушёл примерно час.

Пока работал, понемногу даже злость унялась, но не остыл – просто устал. Доставшееся мне тело было молодым и мускулистым от природы, а вот тренировками его прежний обладатель явно пренебрегал и особой выносливостью похвастаться не мог. Под конец пот с меня аж градом катился.

В итоге помимо честно заработанного рубля заведующая магазином выдала ещё пачку творога и банку сметаны.

– Срок годности вчера истёк, так что про запас не оставляй. И пустую банку вернуть не забудь, – предупредила гномиха и уточнила: – Завтра ждать или не по тебе работа?

– Ждать, – кивнул я. – Приду.

С деньгами на кармане и какой-никакой едой жить стало самую малость веселей, да только злость так никуда и не делась. Стоило лишь отдышаться, и она вновь начала разъедать своим ядом сознание и нашёптывать всякие глупости.

Это неуважение! Нельзя такое спускать! Нужно непременно расквитаться и удавить гадёныша его собственными кишками!

И я понял: отквитаюсь и удавлю. И сам в прошлой жизни к всепрощению не был склонен, и оркам простить кого-то – всё равно что себе ножом по известному месту резануть.

Вроде – отбрехался, вроде – плюнуть и растереть, а не получается! И осознание того, что вышел из вчерашней стычки победителем, ситуацию исправить не могло. Даже если специально искать Жоржа и не стану, то при встрече точно не сдержусь. Просто боевой яростью накроет, а с эдакой червоточиной в душе обуздать её уже не выйдет.

Нужно было сбросить пар, и после недолгих раздумий я двинулся к комиссионному магазину. Прекрасно отдавал себе отчёт в том, что поступаю неправильно, но по сравнению со звонком в милицию о ворованных часах или отметеленным до полусмерти эльфом это было меньшее зло. И к сожалению – неизбежное.

Комиссионка открывалась только в девять, пришлось ждать. Пока сидел чуть поодаль на лавочке, смолотил пачку творога и уже начал присматриваться к сметане, но без ложки её из банки было не выскрести, а ложки у меня с собой не было. Пришлось приберечь на обед.

Открытие комиссионного магазина немедленного притока покупателей не вызвало, и я оказался его единственным посетителем. Давешние продавец и оценщик пили кофе, и при виде меня их взгляды определённым образом переменились, но это ещё ни о чём не говорило: в конце концов, могли просто запомнить.

– Чего тебе? – неприветливо спросил человек.

– Зачастил, ля! – буркнул гном.

Я присмотрелся к ним в попытке если и не понять, кто именно навёл на меня Жоржа, то хотя бы выявить слабое звено, после наставил указательный палец на гнома, но сразу неведомым чутьём угадал, что со своим выбором ошибся, и сказал:

– Шишел! – Перевёл палец на продавца и продолжил: – Мышел! – И снова указал на оценщика: – Ванька! – Чтобы вернуться к человеку: – Вышел!

– Ты чего, ля? – вылупился на меня тот. – Перегрелся, зелёный?

– Сдать мой адрес Жоржику было очень-очень большой ошибкой, – веско произнёс я и кинул гулко стукнувшую гантелью сумку на пол. – Проблемы с ментами у вас уже были? Нет? Ну так будут!

Человек замялся, а вот гном не сдержался и зло выдал:

– Какой ещё Жоржик-Коржик? Проваливай отсюда, пока сами милицию не вызвали!

– Телефон горотдела подсказать или ноль-два наберёшь? – оскалился я, скрестив на груди руки. – Жоржик на меня своих обезьянок при свидетелях натравил. А это статья. Хотите прицепом пойти – флаг в руки!

– Что-то не похож ты на побитого! – начал было продавец, но мигом заткнулся, стоило только шевельнуть рукой гному.

– Обожди! – попросил оценщик и беспечно улыбнулся. – Я всё понял! Речь о Георгии, он твоими серьгами заинтересовался, хотел узнать, нет ли ещё чего-то подобного, вот я и дал адресок. Извини, зелёный, не мог даже и подумать, что он кого-то там на тебя натравит. Всё это какое-то недоразумение! Свидетели-то у тебя надёжные?

Сделал он меня чище некуда, и обычный орк сейчас точно бы начал бесноваться и брызгать слюной, чтобы в итоге либо одуматься и убраться восвояси подобру-поздорову, либо укатить на «канарейке» в обезьянник. Но я лишь плечами пожал.

– Это ты так говоришь, борода. Орки, допустим, тоже в отказ пойдут, но неужели думаешь, что Жорж долго запираться станет, когда его опера крутить начнут? Ему будет проще такую малость признать, чем серьёзно влипнуть. А после и к вам неприятные вопросы возникнут. Может, и не только у ментов.

Тут я точно угодил в какую-то болевую точку, поскольку гном вмиг бросил скалиться и спросил:

– Тебе чего надо, зелёный?

– Две вещи, – сказал я и начал загибать пальцы. – Чтобы Жорж обо мне забыл. Это первое. Компенсацию морального вреда. Это второе.

Продавец лязгнул кассой, вытянул из неё красную десятку и кинул на прилавок.

– Подавись!

Иначе как подачкой предложенный мне червонец расценить было нельзя, но если начну давить и требовать большего, эта парочка может счесть, что у меня и вправду что-то на них есть, а тогда и до пики в почку недалеко. А вот если соглашусь на десятку, они точно решат, что лох просто взял их на пушку.

– Забирай и проваливай! – потребовал оценщик. – И чтоб ноги твоей здесь больше не было!

– Не так сразу, борода! – огрызнулся я, поднял сумку и поставил её на прилавок, расстегнул молнию, достал гантель. – По квитанции принимайте!

– Чего, ля⁈ – округлил глаза гном. – Охренел⁈

– Принимай, борода! – рыкнул я, забирая десятку. – Деньги из кассы, а не из кармана. Значит, без бумажки никак.

Продавец вытянул кошелёк, но я на попятную не пошёл и в итоге, пока мою гантель принимали на комиссию и делали запись в журнале регистрации о совершённой сделке купли-продажи с ценой в десять рублей, получал ни с чем не сравнимое удовольствие от лицезрения красной от бешенства физиономии бородатого крепыша.

Прогнул и нагнул!

Разом дурная злость отпустила, и в больницу я заявился в превосходнейшем расположении духа, ну а там на проходной мне вновь велели идти в отдел кадров. Пришлось исполнять.

Стоило только заглянуть в распахнутую дверь, и сосредоточенно стучавшая пальцами по клавишам пишущей машинки Людмила аж лицом просветлела.

– Гудвин!

– Он самый, – подтвердил я.

– Идём, тебя к себе замглавврача вызывает! – объявила дамочка и поднялась из-за стола. Бившие в окно солнечные лучи подсветили белое платье в крупный синий горошек, и я получил прямое подтверждение сложившегося ранее мнения, что фигура у кадровички очень даже ничего. Вот только обручальное кольцо…

Наверное, не уследил за своими эмоциями, поскольку лицо Людмилы с высокими скулами и крупным носом с горбинкой приобрело озадаченное выражение.

– Что-то не так, Гудвин?

– Да всё не так, – буркнул я. – На кой я аж замглавврачу понадобился? И по какой части этот замглавврача?

– По кадровой, – пояснила дамочка. – И сразу предупреждаю: не вздумай её отчеством интересоваться!

Оставив дверь распахнутой настежь, она поспешила по коридору, и я от расспросов воздержался, поскольку так или иначе всё должно было проясниться в самое ближайшее время, а со спины Людмила выглядела ничуть не хуже, нежели спереди. Посмотреть было на что.

В душе заворочалось раздражение. Смотреть, смотреть, смотреть…

Только и остаётся, что смотреть! Может, с получки орчиху себе завести?

Но хоть и думал о всякой ерунде, всё же обратил внимание, что на табличке приёмной помимо должности: «заместитель главного врача по кадровым вопросам» были указаны лишь имя и фамилия оного замглавврача, при этом ни отчества, ни даже просто инициала там не значилось.

Виктория Мрак. И всё.

Ситуация прояснилась чуть позже, когда надменного вида секретарша доложила о нас и, выслушав ответ, объявила:

– Гудвин, проходи!

Я распахнул дверь и обнаружил, что заместитель главврача из тёмных эльфов, а с учётом давних традиций матриархата интересоваться отчеством дроу и впрямь было идеей не из лучших. Помимо суровой на вид хозяйки кабинета, за длинным столом для совещаний сидел какой-то невзрачный плешивый очкарик в неброском сером костюме.

– Здрасте! – с порога произнёс я и на всякий случай глуповато улыбнулся.

– Проходи и садись! – распорядилась Виктория нет-отчества Мрак, и холодный строгий голос враз заставил подобраться.

Матово-серая кожа, оранжевые глаза и короткие светлые волосы – это лишь обёртка. Тут не волк в овечьей шкуре даже, тут у нас прямо-таки акула. Нутром чую!

Непонятный тип в ответ на приветствие даже не кивнул, так и продолжил что-то записывать, время от времени кидая взгляд на раскрытый скоросшиватель с картонной обложкой. Рядом дожидались своей очереди ещё три подобных.

Я со всё той же глуповатой улыбкой подошёл к столу и опустился на стул строго напротив плешивого мужичка. Скосил взгляд и разобрал на одном из скоросшивателей собственное имя.

Ага! Этот хрен с личными делами работает.

Нехорошо.

– Рассказывай! – коротко потребовала эльфийка, достала из пачки длинную тонкую сигарету и закурила, не использовав для этого ни спичек, ни зажигалки – просто запалила взглядом, чем меня несказанно впечатлила.

Внутри черепной коробки неприятной щекоткой пробежались электрические мурашки, и потому слишком уж всматриваться в яркий огонёк я не стал, а только отвёл глаза, и неприятные ощущения тотчас пошли на убыль, чтобы почти сразу смениться едва уловимой ломотой в висках.

– О чём рассказывать-то? – нарушил я тогда своё затянувшееся молчание.

Плешивый тип едва слышно хмыкнул, а строгое лицо хозяйки кабинета враз сделалось ещё жёстче, стало без малого злым.

– О вчерашнем инциденте! – потребовала она уже чуть более конкретно.

Я озадаченно нахмурился.

– Это о котором? – уточнил и начал перечислять, загибая пальцы. – Вчерась, значица, орка грузовик сбил, синерожего джинна ножом пырнули, бухой гоблин на нас с ножом кидался и ещё в посёлке…

Хлопок узкой ладошки о полированную столешницу прозвучал в тишине кабинета оглушительным выстрелом, но голоса Виктория после этого не повысила и очень спокойно попросила:

– Расскажи о вашем последнем вызове.

Она и в дурном расположении духа была милее некуда, а сейчас и вовсе сделалась писаной красавицей, да только у меня от неё окончательно разболелась голова, и потому я продолжил ломать комедию, ясно отдавая себе отчёт в том, что простому санитару вызов на ковёр к высокому начальству ничего хорошего не сулит.

А ну как крайним выставить попытаются? В конце концов, Дашка вчера крепко накосячила, а она ведь тоже дроу. Опять же, направил её кто-то врачом в прикреплённую к пси-блоку бригаду, а никому не хочется признавать своих ошибок и уж тем более за них отвечать. Уж проще всё на орка повесить!

Стоп! Акула и вдруг милая?

И какая ещё писаная красавица, если она меня прежнего не так уж и сильно младше?

Что ещё за ерунда? Совсем уже от длительного воздержания мозги прокисли или дело в чём-то другом?

– Так это… – Я поскрёб затылок. – Зашли мы, значит, на адрес, и дядя Вова, это фельдшер наш, велел штору отдёрнуть. Я – к окну, и как сверкнуло! Бдыщь! Дядю Вову о стену – шмяц! Больной – прыг! И, падла такая, меня зубищами своими – хвать! Прокусил, к херам, запястье. Во!

Но оставленные клыками упыря отметины заместителя главного врача нисколько не заинтересовали.

– Остальные в это время что делали?

– А мне откуда знать? – разыграл я удивление. – Говорю же: бдыщь! Так сверкнуло, что ослеп к хе… Совсем ослеп, короче. И ещё проморгаться не успел, как меня больной с ног сшиб и к полу придавил. А как он зубами в руку вцепился, так я и вовсе поплыл, почти ничего и не помню больше…

Эльфийка чуть подалась вперёд и вкрадчиво спросила:

– Хочешь сказать, никто из коллег не пришёл к тебе на помощь? Ты действительно собираешься обвинить их в преступном бездействии?

В голове вновь зашуршало, ни с того ни с сего задёргалось веко, а обоняние резко обострилось, и меня начало подташнивать из-за табачного дыма.

– А-а! – протянул я. – В этом плане! Так нет, конечно, помогли! Дядя Вова больного оттащил, а Дашка жгут наложила и рану перевязала. Я очухался – а оп-пачки! – запястье забинтовано!

– И это всё? Разве она не пыталась успокоить больного, разве не делала ему инъекций?

Меня определённо подталкивали к тому, чтобы упомянуть всаженный Дашкой в шею упыря шприц-тюбик, но как раз этого я делать и не собирался. Мало того, что при свидетелях уже о своём беспамятстве заявил, так ещё и после той инъекции инженер чуть ласты не склеил. А свидетельствовать против Дашки нисколько не хотелось хотя бы даже по той простой причине, что если б я не подставился, то и в уколе бы не возникло нужды. Тут ситуацию по-разному вывернуть можно, а чужими краплёными картами пусть дураки играют.

– Ин… Ине… – начал я, намеренно запинаясь. – Чего?

– Дарья делала какие-то уколы больному?

– А хрен его знает, – развёл я руками, старательно смотря мимо хозяйки кабинета. – Мне откуда знать? Я ж в отключке был!

Глаза Виктории недобро сузились, но она сдержалась и уточнила:

– А когда очнулся, какие препараты она ему вводила и в какой последовательности?

– Да никакие. Тогда уже реаниматоры приехали…

При этих словах плешивый дядька с тяжким вздохом отодвинул скоросшиватель в сторону и сказал:

– Уважаемая Виктория, дальше я сам! – Он снял очки и принялся протирать их кусочком замши, затем спросил: – Ты хоть понимаешь, в каком положении очутился?

Я уставился на него, будто только что увидел, после чего чуток подался вперёд и уточнил:

– Мужик, ты кто?

Краешком глаза продолжал следить за хозяйкой кабинета – у той чуть дрогнули уголки рта, но в улыбку это не переросло, так и осталось мимолётной гримасой. Очкарика же мой вопрос нисколько не задел, он водрузил на переносицу оправу, затем достал из кармана красные корочки и раскрыл их.

– Пси-контроль!

Прозвучали его слова весомей некуда, и наверное, мне следовало напугаться, но когда он отработанным жестом убрал удостоверение в карман, я попросил: