Текст книги "Сборник "Приграничье" (1-5 части)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 130 страниц)

Инстинктивно я выставил вперед руку, и просочившийся сквозь пальцы металл холодным браслетом охватил левое запястье. Мгновением спустя иглы стужи до костей проморозили предплечье, и от неожиданно резкой вспышки боли голову заволок туман беспамятства.

Думаю, отрубился я всего на какую-то долю мгновения, но и этого времени хватило чужой воле, чтобы сорвать печати с каких-то совсем уж неприметных дверей в подсознании. Вырвавшиеся на свободу воспоминания наложились на окружавшую действительность и на несколько ударов сердца даже затмили ее своей достоверностью.

Плеск воды под ногами. Бешено стучащее после долгого бега сердце. И льющийся сверху призрачный свет.

Высокая болотная трава. Подступившая со всех сторон молочная пелена тумана. И зависшее прямо над головой основание ледяной Цитадели.

Грязь. До боли сдавившая запястье цепь мультичар. И горькое осознание собственного бессилия.

Холод ледяной могилы. Звучащие в голове слова на неизвестном языке. И волнами накатывающее беспамятство…

Охнув, я медленно осел в снег и часто-часто задышал, пытаясь прогнать подступившее безумие. Все будет хорошо, все будет хорошо…

Замечательная на самом деле мантра: «все будет хорошо». Главное – мозги суметь отключить, чтобы своим рациональным подходом весь эффект от самовнушения на нет не свели. Ну с мозговой активностью мы как-нибудь справимся, а вот воспоминания обратно в резервации загнать уже не получится. Но, может, это и к лучшему?

С кряхтеньем поднявшись с земли, я отряхнул фуфайку и без особого удивления заметил на полимере стопку из десяти червонцев, оставленных координатором. Купить решили? Ладно, мы люди не гордые, от подачек отказываться не будем. Тем более на денежном фронте – дело швах.

Ссыпав зазвеневшие золотые кругляши в карман, я поплелся со двора, с трудом удерживаясь, чтобы не начать тихонько подвывать себе под нос. Все тело кололи иголки начавшей расходиться крови, ныли суставы, ломило кости, да и приложенный к желваку на виске снег совершенно не помог снять боль.

И все же – отвратительное самочувствие волновало сейчас меньше всего. И даже необходимость убраться подальше от злосчастного проулка, в котором остались промороженные трупы цеховиков, не могла отвлечь от бродивших в голове мыслей.

Как свыкнуться с мыслью, что ты всего лишь марионетка, которую в нужный момент дергают за веревочки? Нет – хуже того: биток, которым загоняют в лузы другие шары. А иногда и просто ради спортивного интереса тычут кием, наблюдая за хаотичными рикошетами от бортов. На дурака…

И что – смириться с тесным ошейником чужой воли? Или выйти из игры, просто пустив пулю в висок?

Нет! Не дождетесь! Вы все еще пожалеете, что не отправили меня в края вечной Стужи, пока была такая возможность. Решили использовать недоумка Льда в своих целях? Что ж, теперь его – тьфу ты! – моя очередь. Устрою вам еще…

Немудреная бравада несколько ослабила колотившую меня с ног до головы нервную дрожь, а пронзительный ветер и вовсе заставил задуматься о поиске укрытия. И так холод собачий – весь заколел уже, – так еще и продувает насквозь. И лазурное солнце, паскуда такая, почти над головой зависло. Перебежав через Красный проспект, я свернул в первую попавшуюся подворотню. Пора привести мысли в порядок, а то голова уже пухнет.

Хотя что принципиально нового поведал мне координатор? Хрен да маленько. Куда важнее вернувшиеся воспоминания о заточении в ледяной пирамиде. Выходит, слугам Стужи все же удалось перехватить меня на болоте после захвата нашей группой лаборатории по производству мозговертов. И не просто захватить, но и промыть мозги. Да так ловко, что даже Хранитель, чтоб ему было пусто, ничего не заметил. Возникни у него хоть малейшие подозрения, и ноги бы его у Чертова провала не было. А эти гады ловко все провернули: всех стравили, а сами под шумок ножом завладели.

Так что это получается, своими новыми способностями я хозяевам Цитадели обязан? И живучесть и везучесть – это все оттуда идет? Погано-то как. А если они надумают кислород перекрыть?

Стоп, стоп… Если бы все обстояло именно так, то в инструктаже, устроенном координатором, не было бы абсолютно никакой необходимости. Адепты Стужи – ребята рациональные до мозга костей. Так что тут концы с концами не сходятся. Да и цепь мультичар эта… И на хрена только у Ворона ее купил?

Я попытался подцепить ногтем плотно охватившую запястье цепь, но лишь сморщился от неприятного ощущения, а из-под звена выступила капелька крови. Все ясно: в мозги залезть или не сумели, или побоялись, а с этой штукой так и так никуда не денешься. Думаю, чары туда залили весьма специфические. Как там говорят: «шаг вправо, шаг влево»? Вот-вот. Что-то типа того.

А может, координатор не лукавил, и его хозяева действительно заинтересованы лишь в поддержании статус-кво? Да ну и пусть поддерживают сколько угодно, только не за мой счет!

Разозлившись, я начал прикидывать, как бы мне удрать из Форта до Черного полдня, но, как назло, ничего путного в голову не приходило. Более того – холодные звенья цепи мультичар сдавили руку, и левая кисть разом потеряла чувствительность. Попытавшись взять взбесившуюся железяку под контроль, я начал изучать ее внутренним зрением и без всякого удивления обнаружил, что ничего не выходит. Будто не чародейский артефакт на руке, а мертвый кусок железа.

И как это расценивать? Не иначе, как прямой намек – и не думай, что отсидеться получится. Не уложишься до Черного полдня, первым огребешь. Черт бы побрал лазурное солнце и эти проклятые ножи! Судьба Форта меня волнует меньше всего, а вот собственная шкура дорога, и не только как память. Мне еще пожить охота…

Усевшись на занесенную снегом ступеньку покосившегося крыльца, я впервые за последнее время пожалел, что нет выпить. Тяпнул бы сейчас соточку и полез напролом, как обычно. А так – думать приходится. А думать на заданные темы – особенно если от них мурашки по коже, – занятие не из приятных.

Несколько минут, я бездумно таращился на стены домов, где смешивались тени двух солнц – желтого и лазурного, а потом тяжело вздохнул и, наконец, признался самому себе, что выйти из игры прямо сейчас никак не получится. Да нет, получиться-то оно получится, но какой ценой? Последствия столь опрометчивого поступка будут чреваты крупными и скорее всего фатальными неприятностями.

Почему? Из Форта сорваться возможности нет – раз. Цепь на запястье – два. Сложим эти моменты – и что получим? Правильно: не найду нож, подохну вместе со всеми. А если найду… Тогда у меня со слугами Стужи совсем другой разговор будет. Если он вообще – будет. Все ведь об одном толкуют: используя одновременно два ножа, можно построить портал в нормальный мир. Как? А это по ходу дела выяснять будем.

Левое запястье заломило, холодная цепь потяжелела и вновь проявила себя как нечто большее, чем простой кусок железа. Настырные щупальца чужой воли попытались выжечь из меня крамольные мысли, но тут уж я не сплоховал и заблокировал обжигавшее холодом заклятие. С каждым разом колдовать получалось все проще и проще. Уж даже не знаю, что было тому причиной: инъекция супермагистра или постепенно всплывавшие из подсознания навыки, невольно приобретенные в ледяной пирамиде.

Хотя многого ли я добился? По сути, ситуация патовая – вложенные в цепь мультичар заклинания худо-бедно заблокировал, но снять эту чертову цепь никак не получится. Не ножовкой же ее резать, в самом деле…

Ладно, разберусь по ходу дела. Другой вопрос на повестке дня стоит – возвращаться ли за своими подельниками? Координатор, сволочь, туману напустил, но зачем бы ему врать было? Тем более что и Напалм и Ветрицкий – товарищи, мягко говоря, скрытные. Пиромант мутный какой-то в последнее время, Николай, тот и вообще странно себя ведет…

Вот только возвращаться за ними придется в любом случае – там распечатки СЭС остались. А есть у меня одна идейка, которую стоит проверить. К тому же Напалм обещал насчет побега из Форта через своих знакомых разузнать. И не стоит забывать, что помимо слуг Стужи мной еще масса народа интересуется. Начиная дружинниками и сектантами и заканчивая Сестрами Холода и цеховиками. Интересуются, да…

Но если подозрения координатора не лишены оснований… Нет, надо бы как-нибудь подстраховаться.

Когда я вернулся на Торговый угол, там, как обычно, торчала оставленная прямо посреди перекрестка «газель» с синими полосами на бортах. Злые дружинники без особого азарта обыскивали водителя припаркованного на обочине грузовика и внимательно изучали документы на ржавые железные бочки, которыми был забит кузов полуторки. Все же заступившие на дежурство охранники наблюдали за этим безобразием, спрятавшись от лучей лазурного солнца под навесом одного из пустовавших торговых павильонов.

– Работаете еще сегодня? – перебежав дорогу, уточнил я у настороженно оглядевших меня парней.

– До обеда. Завтра выходной, – поежился от пронзительного порыва ветра один из охранников.

– Понятно, – кивнул я и, заметив заинтересованный взгляд залезшего в кузов грузовика дружинника, быстренько заскочил в торговавшую амулетами лавку с претенциозным названием «Серый святой». И, растирая покрасневшее лицо, пожаловался вышедшему на звон колокольчика хозяину лавки: – Собачья погодка на улице. Ветер насквозь продувает, лазурное солнце еще…

– Вы к нам раньше заходили? – внимательно поглядел на меня худощавый мужчина в круглых очочках с толстыми линзами. В своем строгом костюме среди витрин с образцами амулетов он казался, по меньшей мере, хранителем музея.

А витрин было немало. И чем дальше от входа, тем разнообразней становились лежавшие в них талисманы. Деревянные, керамические, фарфоровые, металлические и выточенные из драгоценных камней. Гладко отполированные и покрытые сложной гравировкой или рунами. Грубые поделки и настоящие произведения искусства. Неподготовленный человек от такого разнообразия мог запросто растеряться, но для начала внимание следовало обратить на цвет задников. Синий цвет говорил о том, что амулет сработан колдунами, желтый – чародеями, серый – магами, красный – алхимиками, а черный – и вовсе неизвестно кем. Раньше, помнится, еще зеленый был, а теперь ни одной вещицы ведьмовской работы не вижу.

– Было дело, – не стал отрицать я, но и напоминать подробности последнего сюда визита не решился. Ни к чему это. А узнать он меня – фиг узнает. Даже с феноменальной памятью на лица. Слишком уж рожа пока перекорежена. Хотя по сравнению с тем, что было до инъекции супермагистра – небо и земля. – Решил вот по старой памяти снова к вам заглянуть…

– Похвально, – расслабился протиравший бархатной тряпочкой какой-то латунный амулет торговец. – Чем могу служить?

– Вы знаете, есть такие спецпули… Нет-нет, я не за ними пришел, – сразу же пришлось успокаивать хозяина лавки мне. – Не за ними. Просто, говорят, существуют специальные чары, от которых такие пули детонируют…

– Существуют, – отложил амулет вместе с тряпочкой на стол торговец. – И что?

– А насколько сильно они детонируют? – перевел я взгляд с висевших у стены пучков черных перьев на сверкавшую драгоценными камнями подвеску, помещенную в отдельную витрину прямо под освещавшей помещение чародейской лампой.

– Да как вам сказать? Сильно или несильно – каждый для себя сам определяет, – проследил за направлением моего взгляда хозяин. – Так же как красиво и некрасиво.

– Логично, – согласился с ним я. – Тогда, чисто теоретически, допустим, в магазине пистолета девятого калибра восемнадцать спецпуль. Что будет с рукой человека, если они вдруг, опять-таки чисто теоретически, сдетонируют?

– Чисто теоретически, – ответил торговец, явно все еще пытавшийся вспомнить, где он раньше мог меня видеть, – ему оторвет кисть. На практике магазин в таких ситуациях редко когда бывает полным и дело обходится ампутацией пальцев.

– Вот оно как, – задумался я над словами хозяина лавки и теперь уставился на покрытый сложной гравировкой металлический жезл, в назначении которого с ходу разобрать не удалось.

– А с какой целью интересуетесь? – Торговец убрал начищенный до блеска амулет в верхний ящик конторского стола и вытер руки о замызганное полотенце.

– Мне интересно, сколько бы стоил заряженный такими чарами амулет? – провел я рукой по панно, выложенному из полудрагоценных камней. – Если не ошибаюсь – это какой-то охранный артефакт.

– Чисто теоретически такой артефакт стоил бы никак не меньше двух рублей серебром. – Торговец открыл одну из витрин и достал какую-то костяшку.

– Почему – теоретически? – насторожился я.

– Они выведены из гражданского оборота, – объяснил хозяин лавки. – Артефакты подлежат конфискации, их владельцы будут вынуждены уплатить весьма солидный штраф в казну.

– Как интересно! – огорченно протянул я. – Разрешение, так понимаю, получить нереально?

– Все продается в этом мире и все покупается. Вопрос в цене. Ну да мы не о том, – пожал плечами торговец и протянул мне резную костяную трубочку. – Есть масса не менее замечательных артефактов. Вот, например, что вы скажете об этой вещице?

– «Кошачий глаз», – потер я пальцами теплую костяшку, в которую было залито заклинание, позволяющее видеть в полной темноте. – Полностью заряженный. Стоит не более полуимпериала.

– И, что самое важное, не подлежит обязательной сертификации, – внимательно уставился на меня торговец.

– Это, конечно, плюс. – Я осмотрел амулет внутренним взором, но не смог обнаружить ничего подозрительного. Разве что заклинание в нем какое-то скользкое. Ты его прощупываешь, а взгляд так в сторону и уходит. Никак на биении в костяшке энергетической жилки сосредоточиться не получается. – Вы, полагаете, он мне может пригодиться?

– Если вы готовы выложить за него два рубля серебром, – кивнул хозяин лавки.

– Полтора.

– Продано! – не стал упираться торговец. – Его, главное, заблаговременно активировать надо. Очень занимательные метаморфозы тогда произойдут.

– Понятно. – Я отсчитал шесть червонцев и выложил их на канцелярский стол. И без этих пояснений, наконец, удалось уловить искусно укрытое под безобидной оболочкой запрещенное заклинание. Но это мне. Простому гимназисту провести такую проверку никогда в голову не придет. – Гарантия?

– Еще никто не жаловался. Но если что – приходите, заменим, – радушно улыбнулся хозяин лавки и смахнул монеты в ладонь. – Что-нибудь еще?

– Да смотрю – у вас совсем ведьмовских талисманов не осталось… – Я обвел рукой витрины, ни у одной из которых не было зеленого задника. – Даже странно как-то…

– Демпинг и недобросовестная конкуренция, – помрачнел мой собеседник. – Даже с минимальной накруткой их поделки у меня стоят дороже, чем если покупать их напрямую.

– А сколько времени придется убить на поиски? У ведьм обычно выбор небогатый.

– До недавнего времени так и было, но теперь они просто выдавливают конкурентов, – горестно вздохнул торговец. – Три лавки на северной окраине открыли. Три! А денежных покупателей у нас раз, два и обчелся…

– И с чем связывают такую экспансию? – не показывая своей заинтересованности, все же поинтересовался я.

– Точно никто ничего не знает.

– А не точно?

– Вас интересуют слухи? – Торговец снял очки и прищурился.

– Меня интересует ваше мнение.

– Мое мнение – в Лиге назревают большие перемены, – подошел к своему столу хозяин лавки. – Не знаю, кто или что их вынуждает, но Сестры Холода начали реформировать свою архаичную организацию.

Я остановился у входной двери:

– Вы о разрешении браков?

– О браках, о мужчинах-наемниках, о гетто, о расширении торговли, – начал перечислять, загибая пальцы, торговец. – Поодиночке – это пустяки, но вот в совокупности…

Я кивнул и вышел на улицу. Дружинники по-прежнему мотали кишки пытавшемуся что-то втолковать им водителю, и мне удалось незаметно проскользнуть в ближайший проулок. Слова хозяина «Серого святого» запали в душу, и никак не удавалось убедить себя, будто происходящее в порядке вещей. Слишком уж долго валькирии безвылазно сидели на западе Форта, и слишком активно они начали подминать под себя северную окраину. Не говоря уже о других странностях. И даже попытка захватить меня вполне укладывалась в несколько параноидальную теорию о том, что они заключили с кем-то негласный союз.

Но с кем? Горожане, судя по рассказу Гадеса, отпадают. Остаются контролирующий Северореченск Хозяин, слуги Стужи и Хранитель. Учитывая прошлые заигрывания валькирий с Крисом, логично предположить, что они спутались со Стужей, но в этом случае у них не было причин объявлять на меня охоту. И Хозяину спускать на меня собак пока не за что. Неужели Хранитель подсуетился? Похоже на то. Он хоть и Третий, но мозги пудрит – будь здоров.

Решив не забивать голову всякими домыслами, я остановился напротив трехэтажного дома, на первом этаже которого красовалась свежевыкрашенная вывеска: «Травница». Прямо к обитой лакированными рейками двери был пришпилен листок с нехитрым перечнем услуг: «Снятие порчи, привороты, отвороты, гадание на крови, целебные снадобья, амулеты и талисманы».

Решив, что вряд ли мое описание успели довести до всех работающих на Лигу ведьм, я открыл заскрипевшую дверь и поднялся по темной лестнице на второй этаж. Там – в небольшой комнатке с единственным, выходящим во двор окном, – и обнаружилась приветливо улыбнувшаяся старушка, которая куталась в протертую во многих местах шаль.

– Присаживайся, милок, – заметив мой помятый вид, указала она на покосившийся стул. – Что беспокоит? Прихворал?

– Спасибо, постою, – отказался я, разглядывая полностью занимавший одну из стен стенд с амулетами. Сразу бросалось в глаза, что новенькая витрина смотрится на фоне обшарпанной мебели и потемневших от влаги стен несколько чужеродно. Выходит, и в самом деле ведьмы всерьез за расширение ассортимента своих торговых точек взялись. – А беспокоят меня, бабушка, мысли…

– Погадать надо, душу успокоить, – предложила ведьма и перестала улыбаться. Исчертившие ее лицо морщины сразу сделали похожим его на печеное яблоко.

– Мне бы что-нибудь посущественней, – покачал головой я и заглянул в стоявшую на приткнувшемся у окна столике эмалированную миску с облезшим дном. – Поэффективней…

– Загадками говоришь…

– Да прям! – Я расправил поникшие листья чахлой травы, росшей в горшке на подоконнике, и повернулся к старухе. – Думаю, меня компаньон обмануть хочет…

– Порчу не навожу. Нехорошее это дело, – сразу сообразила к чему идет дело ведьма.

– Зачем порчу? – возмутился я. – Как брата его люблю, но пику в почку заполучить радости мало. И до такого дойти может, финансы на кону немалые стоят…

– Ну и чего ты от меня хочешь? – успокоилась бабулька, заслышав о деньгах.

– Да мне бы амулет какой, чтоб, если бузить начнет, – успокоить. – Я присел на край стола. – Поспать чтоб прилег часов на сколько-нибудь…

– Не переверни стол, – сварливо предостерегла меня ведьма. – Сделать такой амулет дело нехитрое, но…

Я молча вытащил из кармана фуфайки ссохшийся, весь в бурых пятнах крови платок, которым Напалм вытирал посеченное осколками бутылки лицо.

Старуха забрала у меня платок.

– Два червонца.

Так же, не говоря ни слова, я выложил на потемневшую столешницу две золотые монеты.

Бабка поднялась из продавленного кресла, потерла черным ногтем червонцы и, убрав деньги в карман, принялась что-то тихо напевать себе под нос. Ловко скрутив из расправленного платка куклу, она выдернула из своей шали несколько длинных нитей и обмотала ими получившуюся поделку.

– На три дня хватит, – протянула ведьма отдаленно напоминавшую человека куклу.

– Мне что, иголки в нее втыкать? – Я сразу же спрятал скрученный платок в карман фуфайки. Никакого колдовства почувствовать не удалось, но у ведьм не все так просто…

– Иголки? Умник выискался. – Выполнив работу, старуха сразу потеряла ко мне всякий интерес. – За нитку дерни, да так, чтобы узелок развязался.

– Дерни за веревочку, получишь результат, – пробормотал я себе под нос и, не прощаясь со старухой, вышел из комнатки на лестничную площадку. От спертого воздуха замутило и, спускаясь по ступенькам, приходилось страховаться, упираясь рукой в стену. Или меня так с голодухи мотает?

Щурясь от бивших прямо в глаза лучей лазурного солнца, я пробежал через двор, нырнул в арку и выскочил на Красный проспект. Отчаянно засигналивший грузовик, в кузове которого загремели бочки, едва не зацепил меня бортом и, проехав с десяток метров, остановился.

– Охренел совсем?! – заорал обежавший кабину с монтировкой в руке водитель. – Куда прешь?! Глаза разуй!

– Извини, брателла, задумался, – приложил я правую руку к груди. – Отпустили тебя эти упыри?

– Задумался он! – по инерции рявкнул молодой парень, но сразу же успокоился. – Отпустили. Все кишки вымотали, суки…

– Работа у них такая.

– У меня тоже работа, – пнул колесо злой водитель. – И с заказчиком мне объясняться. И с хозяином тоже. А еще машину в гараж вернуть надо и как-то до дома добраться.

– Далеко едешь? – остановился рядом я.

– На промзону. Химикалии какие-то, будь они неладны, везу.

– Подбросишь?

– Залазь, – распахнул свою дверцу парень. – Курить есть? А то у меня эти козлы все выгребли.

– Не травлюсь, – покачал я головой, залезая в кабину. – За перекрестком Кривой и Красного киоск есть, поехали – с меня пачка.

– Да деньги есть. – Парень надел солнцезащитные очки. – Мне б прямо сейчас подымить – а то так даже ехать страшно: трясет всего. Вывели твари…

– Тут ехать-то, – поерзал на холодном сиденье я. – Доползем.

– А куда деваться? – завел машину парень и протянул мне руку. – Леня.

– Саня. – Мне показалось разумным не светить свое прозвище. А то еще аукнется где…

– Ну, с богом, – вывернул руль Леня и, дернувшись, грузовик начал набирать скорость.

Ехать и в самом деле оказалось всего ничего: сиденье подо мной только-только начало отогреваться, когда, миновав перекресток, автомобиль выехал на обочину и ткнулся бампером в отвал снега прямо напротив киоска с залихватской надписью: «Наше дело – табак!». К моему удивлению, на улице оказалось достаточно многолюдно: поблизости топтался наряд дружинников, а в одноэтажный пристрой к жилому дому то и дело заходила самая разнообразная публика. Из трубы на крыше пристроя валил дым, а запах свежей выпечки почувствовался даже в кабине. Это еще что за заведение? Не было здесь ничего такого.

– Жратвой запахло, – сглотнул я слюну, пока Леня рылся по карманам в поисках мелочи.

– Вон кулинарию открыли.

– Слушай, купи пожевать чего-нибудь, – сунул я водителю золотую десятирублевку. – А то желудок сводит – сил нет. И себе возьми…

– Да есть у меня деньги, – попытался отказаться парень, но я уже вытолкнул его в приоткрытую дверцу кабины на улицу.

Накинув на голову капюшон короткой куртки, Леня сунул в карман вытащенный из замка зажигания ключ, купил пачку папирос и трусцой побежал к кулинарии. Дружинники проводили его задумчивыми взглядами, потом уставились на грузовик – я сразу же откинулся на сиденье и прикрыл глаза, – но подходить не стали. Видать, у них здесь и без нас есть с кого деньгу сшибить.

Вернувшийся минут через десять Леня передал мне оставшуюся с червонца сдачу и сунул странный бутерброд: меж двух вовсе немаленьких и еще горячих лепешек оказался слой то ли жареных, то ли тушеных овощей, в котором иногда даже попадалось мясо птицы. Или курица, или еще какая дичь…

Блин, ну и как это чудо есть? Оно ж в рот не пролезет! Впрочем, голод не тетка, и вскоре удалось расправиться с лепешками, при этом почти не обкапав и без того засаленное сиденье.

– Поехали? – вытер руки о валявшуюся под ногами грязную тряпку водитель.

– Поехали, – кивнул я и попытался поудобней устроиться на сиденье. Хотя подремать, конечно, вряд ли получится: трясет эту колымагу – будь здоров. Так что я не стал закрывать глаза и с интересом посматривал по сторонам. Вот ведь какое дело – вроде ничего в Форте не меняется, а выпади из жизни на несколько месяцев, тут же голова от нововведений кругом пойдет. Тут питейное заведение открылось, там дом сгорел. Все течет, все меняется. – Чего везешь-то?

– Удобрения на Ферму. – Леня газанул, и грузовик успел проскочить перед выезжавшими со дворов санями с бойцами «Красного декабря». – Нет, ты видел, как я их? А? Одно слово – уроды!

– Пальнут еще, – предупредил парня я.

– Кишка тонка, – беспечно отмахнулся тот. – Понацепляли красных повязок, все можно, что ли? Ничего, им еще покажут, где раки зимуют…

– Думаешь?

– С остальными уродами разберутся и за этих примутся…

Я хмыкнул и, как завороженный, уставился в лобовое стекло: с противоположной стороны дороги, именно там, где не без моей помощи закончил свой жизненный путь Герман Бергман, торчала черная стела. Казавшийся единым монолитом каменный шпиль поднимался выше крыш соседних домов, и лучи двух солнц будто гасли, попадая на грани жутковатого памятника.

– Ты чего? – удивленно посмотрел на меня Леня и сразу все понял. – А! Не видел, что ли, раньше? Меня по-первой тоже в дрожь бросало. Ничего, привык уже.

Я только кивнул, но так ничего и не сказал. Если б только мурашки по коже – чуть кондратий от неожиданности не хватил.

Подпрыгивавший на колдобинах грузовичок проехал дальше, свернул с Кривой на уходившую к промзоне дорогу и вскоре нырнул под железнодорожный мост. Где-то справа остались и Арсенал, и район Гимназии, а слева потянулись бетонные коробки заброшенных цехов. Редко-редко в той стороне поднимались к небу и развеивались ветром клубы дыма, да мелькали пятна свежеокрашенных строений. Дорога была расчищена из рук вон плохо, несколько раз Лене только чудом удалось вырвать из снежного плена забуксовавший грузовик.

Вскоре автомобиль свернул на уходившую в глубь промзоны улицу, и я распрощался с подбросившим меня парнем. Если напрямик, то здесь не так уж и много топать осталось. Главное, до проспекта Терешковой добраться, а там и до общаги рукой подать. Только бы на облаву ненароком не нарваться. По идее – искать нас должны много восточней, но, как говорят, для бешеной собаки десять верст не крюк. Особенно если она на снегоходе…

Впрочем – обошлось. К тому же удалось пристроиться на задок обогнавших меня саней – благо вознице разговаривать с лошадьми надоело хуже горькой редьки, и он даже обрадовался появлению благодарного слушателя. А я и в самом деле был ему немало благодарен: во-первых, ехать это не на своих двоих по заснеженной дороге тащиться, а во-вторых, возница же не всякую ахинею нес, а последними слухами делился. О бунте уродов, о горожанах, Воеводе и всех-всех-всех. Думаю, не соберись он сворачивать в глубь промзоны, и о королях и капусте разговор бы зашел. А так – пришлось спрыгивать с саней и тащиться дальше пешком.

Слева давно уже тянулся покосившийся бетонный забор, за ним возвышались заснеженные развалины цехов. Хоть полк в засаде прячь, никто не углядит. Справа обзор ничуть не лучше: высокая насыпь железнодорожных путей начиналась метрах в десяти от укатанной санями дороги. Снег на ее склоне давно потерял белизну и был непередаваемого бурого оттенка. Из-за выбросов, не иначе.

Надо бы шагу прибавить, а то прихватят здесь, и даже кинуться некуда. Благо идти всего ничего осталось – вон уже верхние этажи многоэтажек на перекрестке проспекта Терешковой и Донецкого шоссе показались.

Темно-зеленый внедорожник с вырванной с мясом эмблемой производителя на небрежно выправленном бампере, почти неслышно урча мотором, выкатился из-под железнодорожного моста, когда я почти доковылял до следующей уходившей в промзону улицы. Это ж надо было так впухнуть! На борту автомобиля – ярко-синяя полоса явно не для красоты намалевана.

И что делать? Драпать? А куда? По таким сугробам даже до забора не успею добраться, как догонят и заломают. Вот если б хоть на полста метров разминулись…

Впрочем, водитель внедорожника не оставил мне времени на бесполезные душевные терзания и избавил от необходимости решать, имеет ли смысл совершить какую-нибудь глупость или прокатит и так. Не прокатило.

Газанув, автомобиль выбросил из-под всех четырех колес настоящие фонтаны снега и в один миг очутился совсем рядом. Распахнулись дверцы, и на дорогу выпрыгнули трое молодых парней. Двое с какими-то компактными пистолетами-пулеметами, один с залитым по самое «не могу» энергией чародейским жезлом. И печенкой чую – не простые «свинцовые осы» это. И даже не «огненный улей».

Тут-то меня и проняло по-настоящему. Разошедшиеся полукругом парни были наряжены в длинные коричневые балахоны с накинутыми на головы глубокими капюшонами. «Несущие свет»! Вот ведь прицепились гады!

Выхватив из кобуры пистолет, я начал медленно пятиться назад. Сектанты столь же неторопливо продолжили зажимать меня в клещи. Но это даже радовало – могли бы и пальбу открыть. А раз время тянут, значит, или приказ живым брать, или понимают – им в случае перестрелки тоже несладко придется. «Архангел» при любом раскладе несколько минут форы мне обеспечит. Вот если они врукопашную полезут… Хотя для рукопашной их одеяния не шибко подходят. Оно больше на защиту от лазурного солнца рассчитано.

– И этот здесь, – неприятно удивился я и от досады даже сплюнул на снег, когда из автомобиля вальяжно выбрался широко улыбавшийся Генералов. Его-то каким ветром сюда занесло? Неужели специально за мной ехал? Или случайно встретились? Ох, не верится что-то в такие совпадения…

– Бросай ствол, – перестав улыбаться, предложил он. – Бросай, не дури.

– Ага, разбежался, – поочередно нацеливая пистолет то на одного сектанта, то на другого, отказался я. – Давайте разойдемся по-хорошему?

– Не получится, – покачал головой Владимир.

– Чего привязались-то? – с досады поинтересовался я и тут же сорвался на крик: – Стоять! Стоять, кому сказал! Еще шаг и стреляю!

– Успокойся, – ничуть не испугавшись моей угрозы, облокотился на автомобиль Генералов. – Начнешь стрелять, сам же первым в крематорий и отправишься.

– Лучше уж так, чем к вам кроликом подопытным, – напряженно следя за наконец остановившимися парнями, заявил я.

– Вот так всегда, понапридумывают невесть что, а потом сами же и на стену лезут. – Владимир отвернулся от пронизывающего ветра и поднял воротник полушубка. – Что за люди такие?

– На себя поглядите, – огрызнулся я. – Если надо чего – излагайте. А то у меня дела.

– Нож отдай и проваливай. Нужен ты нам больно.

– Можно подумать, можно подумать… – Предложение Владимира меня совсем не удивило. Сначала пистолет выкинь, потом нож отдай, ну а раз пошла такая пьянка, и сам в машину лезь, чего уж теперь. – Не надо лапшу на уши вешать – без меня этот ножик вам как мертвому припарки.

– Ты столь высокого о себе мнения? – весело помахала мне рукой высунувшаяся из внедорожника Алина.