Текст книги "Дитя Зла (СИ)"
Автор книги: Павел Химченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 2 ч.9 Вероломство и предательство
Паладин суетливо оглядел самого себя, схватил ножны с двуручным мечом, которые оруженосец оставил возле двери, и первым вышел из оружейной, стараясь вести себя максимально непринуждённо.
В Ружанском замке никто не удивлялся виду мужчины, полностью закованного в небесную броню, а вот его спутница остро привлекала внимание; окружающие пялились на неё, а напрягался он.
Стараясь держаться естественно, Алистер широко шагал к первым из трёх ворот, напрямую пересекая внутренний двор замка. Мовиграна не могла похвастаться таким же широким шагом, время от времени догоняя его короткими перебежками.
Пройдя первые ворота, Алистер увидел того самого гонца, бегущего на встречу с кожаным подсумком на поясе, в котором и должно было находиться письмо. На момент отсутствия в замке Первого Мастера, исполняющим его обязанностей является назначенный мастер–паладин, которых «в народе» называли «палмасы». В ордене каждый мастер–паладин возглавляет сотню простых паладинов, опираясь на десять сержантов ‒ старших паладинов.
Алистер знал, что Первого Мастера в замке нет, значит гонец несёт послание мастер–паладину Горде́ю. Он решил попытаться запутать гонца, чтобы выиграть время.
– Гонец! – выкрикнул бегущему Алистер. – Кому послание?
Мужчина не ответил, трусцой сближаясь с паладином.
– Постой, ответь! – Алистер вытянул руку, чтобы задержать гонца.
– Простите, господин, у меня срочное послание! – бегун увернулся от руки, продолжая бег.
– Первого Мастера нет в замке! – паладин крикнул в спину гонцу.
– Я знаю!
– Мастер–паладин Гордей сейчас у кузнецов! Тебе придётся подождать!
Гонец ничего не ответил, целеустремлённо пробежав во внутренний двор и повернув налево, как раз в сторону кузниц Сварога. Уловка удалась.
Паладин продолжил спешный ход в сторону вторых ворот, за которыми располагались конюшни.
Они подошли к входу конюшен и обнаружили, как несколько конюхов во главе с конюшим издевались над Станиславом, называя его рабом рогоносца и евнуха. Один из конюхов стоял поодаль и держал за узду лошадь гонца, готовясь обслужить её.
– Что здесь происходит?! – грубо и громко начал паладин. – Ты подготовил нам лошадей?!
– Нет, господин, – начал лепетать оруженосец, склоняя голову перед своим мастером. – Эти негодники отказываются выполнять мои требования и смеются над вами!
Алистер кинул суровый взгляд на конюшего, что в любое другое время бросило бы того в холодный пот, заставив его поджилки трястись. Но сейчас этот конюший, человек из числа черни, гордо и надменно держал свою голову, выказывая презрение к паладину вот как есть.
– А вама, милесдарь господин, чего надобоно? Лошадку белую али, может, в ружовый перакрасить?
– Что за нахальная дерзость? Ты кто такой, холоп?! – Алистер угрожающе повышал громкость голоса. – Трёх резвых жеребцов мне подготовил, быстро!
– Чегось это вы разгорлопанились–то? Вама ли на меня кричать? Аль, может, бабёнка ваша словечко–то смолвит да всех нас с ног посшибает? – глупая шутка рассмешила конюхов. Конюший с ухмылкой посмотрел на женщину. – А мабыть, сама постелишься под нами?
Алистер понимал, что времени катастрофически мало, в противном случае он бы лично каждого из них запорол до смерти. Мовиграна никак не реагировала на оскорбления, сохраняя каменное лицо, а Станислав метался глазами от конюшего до паладина и обратно.
– Сучья падаль, ты что себе позволяешь? И тебя, и твоих щенков запорю до смерти, когда вернусь! Быстро мне коня, сволочь драная!
– Эль вы тут, господин хозяин барин, перия–то свои не распушайте, знаете ли, да? У наса тута ревизия, да! Коняшек моем да считаем. Абождите, милесдарь господин начальник, а поты́м и обговоры́м.
Паладин понял, что, если только конюший не отбитый дурак и самоубийца, значит он что–то заподозрил и специально тянет время.
Конюший видел гонца на взмыленном коне, что в замок убежал, теперь видит нервного оруженосца и его мастера ‒ паладина, ещё и совсем недавно прибыла женщина, которая этого же паладина заткнула за пояс; и вот, она тоже здесь.
«Что–то, падла, понял, раз такой смелый стал.» – сказал в себе паладин.
– Стасик, стрелой к коням! – рявкнул оруженосцу Алистер и тот сразу дёрнулся в сторону стойл, но конюший схватил его за локоть.
– Ня положоно! – грубо выдавил через зубы низенький мужичок лет сорока. – Ревизия, понл?
Алистер не стал больше церемониться и с наскока ударил конюшего в грудь, от чего тот упал на спину, схватившись за сердце. Паладин вскипел от злобы и ударил лежачего мужчину пяткой в солнечное сплетение. Дыхание конюшего превратилось в короткие, прерывистые вздохи, он хватал ртом воздух, дёргаясь в конвульсиях.
Войдя в раж, Алистер засадил своими латными кулаками нескольким конюхам, что стояли ближе всех, опешившие от увиденного. Остальные зрители бросились врассыпную, избегая гнева небесного воина.
Разбив лица, выбив зубы двоим, паладин смог успокоиться и посмотрел на конюшего, который всё ещё ритмично содрогался.
– Он ‒ мертвец, ты разбил ему сердце. – холодно проговорила женщина.
– Стасик, ты ещё здесь?! Быстро готовь коней, собака! – проревел Алистер, вызывая страх и ужас как у своего оруженосца, так и у окружающих людей.
– Мастер, мы можем взять коня гонца!
– Он сразу сдохнет, идиот! Свежих коней готовим, быстро!
Конюший дрожал ещё несколько секунд, а потом полностью расслабился, испустив дух.
Паладин и Мовиграна поспешили в стойла к лошадям, которых нужно было подготовить: одеть сбрую, закрепить ножны меча и прочее, вывести коней во двор, оседлать.
Оруженосец так сильно нервничал, что не мог совладать со своими руками, тратя много времени на ремни и застёжки. Мовиграна решила ему помочь в целях экономии времени.
– Оставь его и помоги своему господину. Я закончу.
– А как же ты?
– Я поеду без седла.
Оруженосец кивнул и подбежал к лошади Алистера, пока Мовиграна разбиралась с конём для него самого. Закончив, она нашла жеребца, на котором уходила вчера вечером, и вывела его из стойл, надев ему только уздечку с удилами и поводья.
– Ты поедешь так? – удивлённо спросил паладин.
– Да, у нас нет времени.
– Но это же твой вчерашний конь, ты только что прибыла на нём!
– Заткнись и идём, у нас нет времени! – грубо ответила женщина.
Алистер злобно фыркнул в ответ и залез в седло своего коня, оруженосец сел следом на своего. Они оба смотрели, как женщина–дикарка ловко запрыгивает на жеребца без седла и стремян, устойчиво закрепившись на нём только силами своих бёдер.
«Вот чудо–женщина» – удивился сам себе паладин.
Троица направила своих лошадей рысью в сторону третьих, последних ворот. Из арки вторых, справа от паладина, раздался крик.
– Закрыть ворота! Никого не выпускать! Приказ мастер–паладина! – знакомый голос Пальгера словно прорезал душу Алистера насквозь.
Стражники у ворот отреагировали не сразу, но опускать решётку всё же начали, разгоняя людей, которые заходили–выходили из замка. Когда Алистер подошёл к воротам, решётка уже полностью опустилась до земли.
– А вот и беда. – тяжело проговорила Мовиграна.
Пальгер подбежал к всадникам с отрядом в дюжину человек за спиной, которые остановились поодаль. Старший паладин сбил себе дыхание, пробежав максимально быстро расстояние около трёхсот шагов.
– Что за дела? – возмутился Алистер.
– Али… – Пальгер пытался отдышаться, схватив коня паладина за узду. – Алистер, тебя зовёт к себе… хух… Мастер–паладин Го–гордей.
– В чём срочность?
– П… прибыл гонец с пись–мом от Первого Мастера. Тебя вызывают к себе палмасы.
– А что же ты не пришёл сказать об этом один? – паладин кивнул в сторону вооружённых людей Пальгера. – Зачем прихватил с собой десяток человек?
– А зачем ты надел доспех? – Пальгер потянул коня Алистера за узду. – Пойдём, сказали поспешить.
– Я никуда не пойду, Пальгер. – холодно проговорил паладин, натягивая поводья, чтобы остановить коня.
– Алистер, это приказ. Идём.
– Пальгер, я не пойду в замок. Меня хотят допросить и убить. Нас всех предали.
Слова паладина насторожили прибежавших мужчин, они взяли на изготовку свои шестопёры и топоры. Пальгер также напрягся, кладя руку на кинжал.
– Что ты такое несёшь? Слушай, брат, да у тебя совсем чердак съехал в твоём этом походе. Ты просто бредишь, и, как мне кажется, это твоя лесная девка, – старший паладин кивнул на Мовиграну, – свела тебя с ума.
– Пальгер, последний раз тебе говорю: в замок я не пойду.
– Да что ты мне тут заладил? Я тебе приказываю! Или ты, бабий муж, чхать хотел на приказы старшего паладина?!
Алистер замолчал, вглядываясь в глаза своего мастера и друга, пытаясь найти в них оправдание своему намерению.
Он последний раз смотрел в глаза Пальгера. Он не нашёл оправдания.
– Хорошо. – коротко ответил Алистер.
Паладин встал в стременах и перекинул левую ногу через лошадь, положив правую руку на навершие своего меча, делая вид, что опирается для спуска, но продолжал стоять в правом стремени.
Он понимал, для чего Пальгер одной рукой держит его лошадь за узду, а другой сжимает в руке кинжал на поясе. Не для того, чтобы ударить полностью закованного в латы паладина, нет. Для того, чтобы мгновенно перерезать горло животному, лишив наездника лошади.
Паладин чуть наклонился вперёд и, повернувшись спиной вполоборота, ударил свободной левой ногой Пальгера в грудь, отталкивая его от коня; раздался тихий свист лезвия в воздухе и поводья повисли одним концом на гриве.
Воспользовавшись выигранными мгновениями, Алистер вытащил свой меч и, спустившись на землю, с разворота рубанул в предполагаемое местонахождение Пальгера. Он попал.
Клинок вошёл в тело старшего паладина, разрубив дублет, ключицу и вгрызся в верхние грудные рёбра; из раны тотчас брызнула кровь ‒ свидетельство разрубленной подключичной артерии.
Широкие от удивления и неверия глаза Пальгера впились в Алистера, вызывая лёгкую дрожь. Паладин резко потянул на себя меч, высвобождая клинок.
– Стасик, открывай ворота! – прокричал паладин, в развороте срываясь с места в сторону вооружённых мужчин, что прибежали с Пальгером. Каждый из них был паладином и каждый знал, что нужно делать.
Оруженосец тут же спрыгнул с коня, бросив поводья Мовигране. Он подбежал к пустующей лебёдке – стражники уже давно сбежали, боясь гнева паладина – и начал поднимать тяжёлую решётку. Станислав знал, что чтобы закрепить решётку в открытом положении нужно два человека, чтобы поднять ‒ один.
Алистер сократил расстояние до противников, чтобы не подпустить их к лошадям, и начал размахивать своим мечом, удерживая их на дистанции. Каждый из его противников был опытным небесным воином, каждый знал, как сражаться с себе подобными.
Мужчины обступили Алистера, не давая ему сосредотачиваться на ком–то одном, постоянно отпрыгивая и уворачиваясь от его финтов и размахов. Алистер также знал, чего они ждут ‒ ошибки, когда представится возможность сбить его с ног. Ошибку он мог допустить только тогда, когда выдохнется, и его размашистые движения содействовали этому.
За спиной раздался треск лебёдки и скрежет поднимающейся решётки. Мовиграна, зная, что беды не избежать, спрыгнула со своего жеребца, бросила поводья Станислава и взяла коня Алистера за узду. Она подвела лошадей вплотную к решётке, ожидая, когда та поднимется на необходимую для прохода высоту.
Паладин размахивал своим мечом технично и агрессивно, стараясь никого к себе не подпустить. Шлем сильно сужал угол обзора, и он не заметил, как справа к нему подскочил противник, ударив топором в шлем. Алистер молниеносно среагировал: перехватив свой меч за клинок в центре левой рукой и за рикассо правой, он зацепил нападающего гардой за шею и, сделав шаг левой ногой ему за спину, отправил нападающего к его союзникам, что стояли слева от паладина. Мужчина влетел в своих товарищей, создав сумятицу на том фланге; от такого брутального приёма нападавший упал замертво с переломанной шеей.
Воспользовавшись заминкой, двое стоявших напротив подступили к паладину, пытаясь схватить его за руки, но он сделал шаг назад и рассёк одному из них живот от тазовой кости, до плеча наискосок. Второй начал пятиться назад, но Алистер, перехватив меч в пируэте за рукоять, выписал клинком широкую дугу на вытянутую руку и зацепил второго самым кончиком по руке, потянув за собой кровавые брызги. Ощутимое сопротивление, которое встретил клинок, свидетельствовало о том, что у жертвы как минимум сломана кость.
Остальные противники тотчас отступили на шаг, увеличивая круг; паладин продолжил размахивать двуручным мечом.
– Мастер, готово! – раздался крик сзади и Алистер стал отступать к воротам, продолжая держать врагов на расстоянии.
Мовиграна провела двух лошадей под поднятой решёткой.
– Мови, – Станислав посмотрел женщине в глаза, – помоги мне закрепить ворота! Возьми вот эту палку и заклинь лебёдку! Мови!
Оруженосец взывал к женщине, но та смотрела на него с каменным лицом, не пытаясь помочь.
– Пристрелите этого ублюдка! Закрыть ворота! – раздался крик из–за спин нападающих.
Алистер бросил взгляд вглубь двора и увидел стражников со взведёнными арбалетами. Просвистели в воздухе болты, и оруженосец разразился пронзительным криком. Паладин обернулся и увидел спину Станислава, истыканную тремя болтами.
Нападавшие воспользовались своим шансом и с разбега толкнули Алистера, сбив его с ног; меч вылетел из рук. Мужчины начали стучать небесного воина по сочленениям доспехов, пытаясь попасть в щели; упав на живот, Алистер спрятал лицо и сжал ноги вместе.
– Брать живым! – раздался крик где–то возле него.
Станислав не мог больше удерживать ворота из–за ранения, он упал на землю, и лебёдка начала быстро крутиться в обратном направлении под тяжестью решётки. Понимая, что от него зависит жизнь господина, оруженосец без раздумий просунул руку между крутящимися ручками и стойкой лебёдки. Раздался хруст и новая волна боли залила разум Станислава, заставляя его пронзительно вопить. Лебёдку заклинило и ворота остановились на высоте полутора локтей от земли.
Алистер попытался подняться, но навалившиеся мужчины не давали ему двинуться. Он почувствовал укол в левую подмышку со спины ‒ кинжал нашёл щель. Следующий укол пришёлся в правое ребро. Чувствуя, что всё кончено, он поднял голову, чтобы посмотреть в сторону ворот и увидел лошадиное копыто, ударившее в землю прямо перед его лицом.
Конь оруженосца, которого Мовиграна оставила внутри замка, обезумел и влетел в толпу нападавших, сбивая мужчин с ног и отбрасывая их от Алистера. Оторопевшие от такого поведения животного, бойцы на мгновение отвлеклись от лежащего на земле паладина, стараясь увернуться от крутящегося на месте коня, который беспорядочно лягался во все стороны.
Алистер понял, что это его шанс и мигом вскочил, отталкивая одного из бойцов справа от себя. Он подхватил свой меч, что вылетел из его рук в сторону ворот, и наотмашь секанул по ком–то справа. Удар пришёлся в лицо, разбивая челюсть.
Раздался звук стреляющих арбалетов и конь оруженосца громко заржал, что больше походило на вой. Шесть болтов попали в разные части тела животного, но оно упрямо продолжало свой безумный танец.
Паладин подбежал к лебёдке и увидел тяжело дышавшего оруженосца с болтами в спине и сломанной рукой между лебёдкой и стойкой.
– Стасик, что ты наделал?! – крикнул Алистер.
– Бегите, мастер! Бегите! Моя жизнь в обмен на вашу, уходите! – из последних сил прокричал оруженосец.
Слова Станислава упали в сердце Алистера трёхтонным грузом, отяжелив его ещё сильнее, чем последние слова Завида.
Паладин молча кивнул и с разбега прокатился под воротами, уходя от врагов, которые уже уложили коня оруженосца на землю.
– Мови! Почему ты не помогла ему?! – в ярости завопил Алистер, взбираясь на свою лошадь.
– Во весь опор! – прокричала в ответ женщина. – Но!
Всадники ударили в бока своих лошадей и, вздымая клубы пыли, стали удаляться на восток.
– Я тяжёлый! Мы загоним мою лошадь! – кричал своей спутнице паладин, держась за гриву лошади. – Они налегке нас догонят!
– Скачи во весь опор! О коне не думай!
Алистер не мог понять как, но его лошадь быстро перешла в карьер так, что ему пришлось привстать в стременах, – чтобы не биться гузном о седло, – и вцепиться в гриву коня двумя руками. Паладин не представлял, как Мовиграна удерживается на лошади в таком аллюре без седла, используя только силу своих бёдер.
В экстремальном темпе всадники скакали по равнине до тех пор, пока самая высокая башня Ружанского замка не скрылась за горизонтом. Остановившись в небольшом селе, чтобы напоить водой себя и лошадей, Алистер и Мовиграна наспех перевязали раны, взяли два бурдюка с водой и продолжили движение на восток меняя по очереди галоп и рысь, ускользая от преследователей.
Скачка заняла весь день и всю ночь, за это время они преодолели более четырёх сотен километров, всего лишь два раза останавливаясь на кратчайшие перерывы.
Глава 2 ч.10 Вероломство и предательство
Достигнув княжества Ворсу́ньского, всадники впервые позволили себе остановиться на отдых в небольшом придорожном городке. К несчастью, паладины, мягко говоря, не пользовались популярностью у жителей восточных княжеств из–за слишком частых визитов вследствии частых войн. Алистер лично проходил здесь как агрессор раз десять за свою жизнь и потому знал, что сюда преследователи точно не сунутся без подготовки и личного приказа Первого Мастера.
Вид паладина, полностью закованного в небесный доспех, пугал окружающих, порождая в ответ презрение и отвращение.
Беглецам было нечем заплатить трактирщику, поэтому Мовиграна обменяла кинжал, выкраденный из оружейной ордена, который она спрятала за поясом.
Оружие из небесного металла высоко ценилось среди всех жителей Славизема, а посему такой кинжал обеспечил Мовигране и Алистеру комнату на сутки в трактире и два полноценных приёма пищи; а также большую ссобойку из крупного куска вяленого мяса, колбасок, шмата сала, четырёх буханок хлеба, двух бурдюков вина, зелени, яблок, груш и мешка крупы для каши. На сдачу Алистер взял небольшой котелок, деревянную ложку, огниво и походную сумку с верёвкой.
Торопливо закончив с едой, Алистер и Мовиграна поднялись на второй этаж в свою комнату. Они сняли некоторые части доспехов, чтобы обработать и перевязать раны паладина, но после женщина сказала надеть их назад на всякий случай. И хотя за окном светило утреннее солнце, два обессиленных человека без лишних слов распределили спальные места и приготовились ко сну. Алистер до последнего уверял себя, что и на этот раз дикарка куда–то исчезнет. Но когда она рухнула на кровать, паладин тихонько выдохнул и со спокойной душой лёг на пол, моментально погрузившись в сон.
Проспав десять часов, паладин проснулся в комнате один. Он взволнованно оглядел комнату и тут же опечалился.
«Опять строптивая куда–то исчезла. Что же я никак не могу застать её спящей?!» – злился себе Алистер, ведь он с самого знакомства не видел, как Мовиграна спит; а ему хотелось.
Мужчина поднялся на ноги и почувствовал сильное желание помочиться. Расстегнув ремень кирасы на поясе, он принялся возиться с брэ, – нательным нижним бельём, – приспуская его так, чтобы можно было беспрепятственно справить нужду в ночной горшок, что стоял в углу.
Закончив с лёгкой нуждой, подошла тяжёлая, также требовавшая безотлагательности. Теперь уже пришлось стягивать брэ и с ягодиц. Победив в борьбе с нижним бельём, Алистер уселся на корточки над ночным горшком, уперевшись задом в угол.
Только он смог расслабиться и сбросить первую часть своей «нужды», как раздался звук проворачивающегося в замке ключа. В комнату зашла Мовиграна, краем глаза заметив справа от себя его неравный бой с самим собой.
Женщина не подала никакого вида и молча подошла к окну, раскрыв ставни; Алистер же был ещё только на полпути к финалу.
– Я думал, что ты опять куда–то исчезла. – кряхтя, начал паладин. – Ты неожиданно появилась.
– Тебе спокойней без меня? – ответила Мовиграна, разглядывая улицу.
– Да я уже и не знаю.
– Мне уйти?
– Нет! Я почти всё. – раздался громкий всплеск жидкости в ночном горшке.
– Не переживай, не напугать меня таким.
– Да мне самому неудобно.
Мовиграна прекратила диалог. В повисшей тишине звучало тяжёлое, сдавленное дыхание Алистера, и снова всплеск жидкости в горшке.
Закончив дефекацию, мужчина взял с полочки сухой мох, чтобы вытереть гузно. Использованное средство гигиены также отправилось в горшок. Полностью покончив с нуждой, он принялся натягивать назад брэ и застёгивать все ремни.
Всё это время женщина истуканом стояла у окна, не поворачивая головы. Жуткая неловкость казалась Алистеру разоружающей и обескровливающей.
Как он теперь будет создавать впечатление сильного и безупречного мужчины, если он уже показал себя вот так? Ему хотелось испариться на месте.
Алистер помыл руки в небольшой бадье с водой, стоящей на той же полке, что и мох, и сел на небольшой стульчик возле стола. Мовиграна поняла, что паладин закончил и села на кровать напротив него, сложив ноги в позе лотоса и расположила ладони на коленях. Осанистая женщина грациозно смотрелась в тусклом вечернем свете из окна.
Она выглядела красиво. Очень красиво.
– Неловко вышло. – нерешительно начал паладин.
– Неловко от того, что естественную нужду справлять пришлось? – дикарка смотрела прямо на Алистера, он же бегал глазами по комнате, пытаясь сбежать от стыда.
– Нет. Неловко от того, что ты это видела.
– Ты думаешь, что я живу как–то иначе?
– Ну при мне же ты так не делаешь. – жалобно прозвучал паладин. – Вот мне и неловко.
– Так что теперь, душевного баланса ради, мне нужду перед тобою нужно справить?
– Нет, ты что! Просто мне неловко и всё тут. Забудь.
– Забыла.
– Мови, куда ты ходила? – Алистер поспешил перевести тему. – Я решил, что ты опять ушла куда–то… Гулять?
– Я проснулась немногим раньше тебя, часа на два. Занялась делами женскими своими, коней проверила, поводья тебе новые нашла и вот сейчас заказала у трактирщика еду. Уже готовит он, так что скоро в путь.
– Мови, у меня есть целый ряд вопросов, и пока ты мне на них не ответишь, мы никуда не пойдём. – женщина только успела раскрыть рот, издав короткий звук, как паладин тут же перебил, вытягивая к ней руки с раскрытыми ладонями. – Подожди–подожди, я не осёл, не упрямлюсь. Мы никуда не пойдём, потому что я совсем не понимаю, что происходит и что теперь делать!
– Будь по–твоему. – приподняв брови и поджав губы, ответила Мовиграна.
– Хорошо. Начнём с простого. – Алистер неосознанно прищурил глаза, пытаясь выстроить в голове порядок вопросов. – Вот. Как ты научила ту птичку всем этим словам? Как она меня нашла?
– Я женщина из леса, дикарка, ведьма. И вправду решил ты, что для меня такие трюки чем–то сложным будут? Птичка ‒ скворец, легко поддаётся обучению.
– Но ведь это же птица! У тебя было меньше десяти часов.
– Этот скворец весьма способный.
– Хорошо, – протянул паладин, – дальше: куда ты ходила ночью?
– Источник силы я искала. Ощутив поблизости канал духовный, я по нему пошла и прибыла в столицу ко дворцу.
– Почему ты решила, что источник ‒ великий князь?
– Сама видела.
– Ты пробралась во дворец?
– Да.
– Но как?!
– Я же сказала: крысой. – дикарка выпучила глаза, двинув голову к паладину
– Как крысой? – полные недоумения глаза Алистера бегали по лицу собеседницы. – Ты умеешь превращаться в животных?
– Ну… нет. Глупо это. Может, и есть возможность обернуться зверем, но вот назад дороги нет; мне такое ни к чему.
– Так как ты узнала?
– Ты точно так потратить время хочешь?
– Мне это важно!
Мовиграна громко вздохнула, набираясь терпения.
– Владею навыками я такими, чтобы зверьми повелевать и знаю то, что они знают, и глазами их могу смотреть.
– Как?! Откуда у тебя такие способности?
– Я ведьма из леса, разве сего тебе не достаёт?
– То есть, все эти лисички, комары, зверьё в лесу, скворец, конь Стасика в замке, наши лошади весь этот путь ‒ это всё ты?
Женщина подняла глаза вверх, смотря на свои брови и перебирая в голове воспоминания.
– Скворец нет, он сам.
– А остальное ‒ да?
– Да.
– Почему ты так спокойно об этом говоришь? Это же нечеловеческие способности!
– Решил так потому, что сам такого не умеешь?
– Нет! То есть, да! Не умею.
– Ну а я не умею так же метко, как ты мочиться стоя. Стало быть, сие нечеловеческой способностью должно казаться мне?
– Да я не о том.
– А о чём?
– Что ж с тобой так сложно?!
– Каков вопрос ‒ таков ответ.
– Я бы сказал, что ты невыносимая… Но не скажу!
– Ещё вопросы?
– Да, есть. Для чего мне нужна была история о крови, князе и Богах?
– Чтобы ты знал о том, с чем имеешь дело.
– То есть, ты утверждаешь, что это правда?
– Она и есть. Конечно, не могу сказать, что дословна в книге информация, но с большего всё достоверно.
– То есть, арии ‒ носители крови Даждьбога; великий князь ‒ арий, регент ‒ арий, Первый Мастер ‒ арий. К чему мне эти знания?
– К тому, что знать ты должен, кто первым под удар Морены попадёт, когда иссякнет сила великого князя.
– Так а что будет, когда закончатся все арии?
– Ещё не знаю.
– Ладно, – уныло протянул Алистер, понимая, что ничего не понимает, – давай разрядим обстановку. Вот другой вопрос: почему ты сегодня, как обычно, никуда не ушла?
– А куда должна я уходить? – женщина вскинула брови, намекая на очевидность ответа. – Мне же тоже нужен сон.
– Я никогда не видел тебя спящей: ни в лесу, ни в Славиземе. – паладин тут же попытался обосновать свой глупый вопрос.
– Ну кто–то ж должен быть в дозоре. К тому же, сна мне меньше нужно.
– Хорошо, понял. Следующий вопрос: почему ты не помогла Стасику закрепить лебёдку? Он же погиб!
– И вновь меня ты обвиняешь. – устало протянула Мовиграна.
– Он же погиб!
– Он погиб из–за тебя.
– Нет же!
– Да. – голос женщины вмиг похолодел. – Я предупреждала тебя о кратком времени, но ты не дал мне говорить. Ты не хотел слушать. Амбиции свои ты вновь поставил выше разума, и вот итог.
– Хорошо, я признаю, что из–за меня мы промедлили, но почему же ты не помогла ему закрепить лебёдку? Вы бы оба могли спрятаться за стеной и тогда…
– Нет, не могли. Я полегла бы рядом с ним с болтом в груди, если б приблизилась к нему. Тебе я говорила: будет беда. Беда была.
– То есть, опять вся вина на мне?
– Да. И большее тебе скажу: из–за тебя погибли многие, погибнуть же могла и я, но ляжет в землю ещё больше, и в их числе есть также те, кто много значат для тебя.
– Опять прогноз?
– Да.
– Почему меня окружает смерть? Почему я, решивший сражаться за Славизем, только и делаю, что сею вокруг себя смерть? И смерть не абы где, а в Славиземе!
– Тебе сказать как есть?
– Да, я хочу знать.
– Тогда внимай, запоминай. Смерть пришла в наш мир в обличии женском, родив дитя дурное, злое. Ты бросил вызов сему злу, и смерть охотно приняла его. Я знала, что так будет, тебе об этом также говорила. И открывала тебе очи на пути другие, но ты сам решил пойти таким.
– Назад уже не повернуть… – пробормотал паладин.
– Но можешь прямо здесь свернуть.
– Если духу хватит. – тихо закончил мужчина.
В комнате повисла тишина, нарушаемая отдалённым шумом вечернего городка из окна. Мовиграна смотрела в глаза Алистера, а он смотрел на её скрещённые ноги, перебирая в голове роящиеся мысли.
– Сколько ещё людей погибнет?
– Много. Но ты же воин, с чего тебя заботят жизни многих? Смерть ‒ твоё ремесло.
– Мови, – голос паладина слегка дрогнул, – я уже не воин. Ты видела меня в самых неприглядных моментах и душевных состояниях, а это, – мужчина кивнул на ночной горшок, – стало последней каплей. У меня больше нет достоинства. Перед тобой я гол как соко́л, но не остёр как бритва, да и никакой я уже не соко́л, а петух общипанный. Пред тобой я прозрачен как стекло. У меня ничего нет ни за спиной, ни за душой. Всё, что у меня когда–либо было, осталось за воротами Ружанского замка. Вся моя жизнь, все мои достижения, все мои цели, все мои друзья, мой дом, моя безопасность, моя гордость, моя слава ‒ всё там; весь мой мир остался там.
Паладин потёр глаза.
– Когда ты спасла меня в лесу, я представлял из себя знатного человека, паладина, небесного воина в тяжёлых латных доспехах из небесного металла, вооружённый небесным клинком. Я был несокрушим, непоколебим, могуч и славен. Меня боялись и уважали люди, я руководил отрядами воинов и отправлял их на смерть, я жил в роскошных условиях и имел желанных женщин. Куда бы я ни приходил, везде меня встречали либо как героя, либо как лютого врага; и там и там меня уважали, любили, ненавидели, боялись. Когда я увидел тебя, лесную дикарку в причудливой одежде со странными глазами и причёской, то посчитал отсталой, дикой, низкой чернью, недостойной быть со мной на короткой ноге. Но сейчас у меня ничего нет. Сейчас я даже не могу прокормить нас обоих, и тебе пришлось обменять выкраденный тобою кинжал из Ружанского замка, чтобы организовать нам еду и комнату ‒ настолько я беден материально и ещё беднее душевно. И если у меня всё ещё есть конь, доспехи и меч, то в голове имею только стыд, срам, позор, боль, ненависть, злобу и… отчаяние, словом ‒ одно дерьмо. В итоге я дерьмовый человек, который всюду сеет смерть.
Тяжёлые эмоции Алистера проявлялись слезами на его глазах.
– Я не паладин. Я не воин Перуна. Я не наследник великого воинского искусства. Я не хранитель Славизема. Я даже не мужчина. Я ‒ дерьмо в небесной обёртке, сними её, и я разольюсь как коровья жижа по летнему полю.
С каждой новой репликой Алистер давил слова всё сильнее, играя скулами в паузах; слёзы текли всё обильнее.
– И вот есть ты. Ты сидишь со мной в комнате этого занюханного трактира. Ты два раза спасла мне жизнь. Ты вывела меня из леса. Ты открыла мне глаза на правду. Ты помогла нам сбежать. Ты… Да ты даже жратву нам выбила! Жратву, комнату, походный котелок, верёвку, сумку… Теперь ты сильная, мудрая, славная, волевая, решительная, смелая, мужественная. Теперь ты лучше меня! Теперь ты главнее меня! А я… А я только и могу, что срать в углу да плакать как последняя, обманутая шлюха. У меня даже не хватает духа взять и всё бросить, свернуть с пути! Я жалкий трус, который ни к чему не годен.
Лицо паладина краснело на фоне сильного эмоционального напряжения, из–за чего обильно потекли сопли; он начал шмыгать носом.
– Теперь ты есть всё, а я ‒ ничто. Я ненавижу тебя за то, что ты мне показала, кто я есть! Я ненавижу себя за то, что вижу, кто я есть! Я ненавижу всех за то, что все видят, кто я есть! Я ненавижу мир за то, что такие люди, как Завид и Станислав, которые видели какое я говно, погибли за меня, а я всё ещё живу и скулю как побитый пёс. Что такие люди, как Пальгер видели какое я говно и не побоялись выступить против меня, чтобы наказать, поставить меня на место, но я убил их! Я убил Пальгера, Невзо́ра, Дро́бна, Унисла́ва. С Униславом мы вообще вместе вступали в орден! Я знаю его ещё с детства, а зарубил мечом как свинью. Я хочу всё открутить назад, хочу, чтобы всё это исчезло! Я ненавижу, что это нельзя исправить. Ненавижу мир! Ненавижу!!! – Алистер впал в исступление и взвыл, закрыв лицо руками.
