Текст книги "Дитя Зла (СИ)"
Автор книги: Павел Химченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– Господин, я всё почищу. – оруженосец тут же принялся счищать вязкую грязь с латной перчатки.
– Бедолаги… – вздохнула дикарка. – Разложите эти штуки вокруг костра и дайте высохнуть, а потом уже легко ототрёте сухую грязь.
– А как же щели и зазоры? – продолжал возмущаться мужчина.
– Он всегда такой нудный? – незнакомка обратилась к Станиславу.
– Не всегда, госпожа. Точнее, нет. – робко ответил оруженосец, покосившись на Алистера.
– Я тебе не госпожа и уже говорила об этом.
– Простите меня, го… э… А как же мне к вам обращаться? – бегая глазами от дикарки к Алистеру и обратно, спросил Станислав.
– Моё имя Мовигра́на, но обращайся ко мне «Мо́ви», и никаких больше «госпожей» в свой адрес слышать не желаю.
– Да, как скажете, Мовибра…
– «Мови», – чётко повторила женщина, – и не стоит обращаться ко мне уважительно, я с тобой на равных.
– Я понял, Мови. – оруженосец слегка изменился в лице, почувствовав себя на равных с женщиной, которая смогла заткнуть за пояс его господина одной фразой.
Алистер почувствовал очередной укол своей гордости, ведь эта женщина не представилась ему, когда он её спрашивал, а оруженосцу же сказала своё имя даже без вопроса. Статусный славиземец понял, что расстановка сил изменилась и он, по крайней мере сейчас, уже не является самой главной фигурой, которой только и должно, что восхищаться.
Мовиграна имела внутри себя ощутимую силу, обузданную столь же твёрдым характером и прикрытую природной красотой и молодостью. Алистер видел, как оруженосец всё крутится вокруг новой знакомой, как улыбается и во всём старается услужить, что заметно раздражало её. В какой–то момент времени мужчина начал чувствовать возмущение действиями своего слуги, хотя тот делал всё предельно чётко и скрупулёзно.
Глава 2 ч.3 Вероломство и предательство
Пообедав, Станислав принялся очищать доспехи своего господина, Алистер взялся за свой меч. Оруженосец постоянно украдкой поглядывал на Мовиграну, которая занималась своими делам с другой стороны костра. Поглядывал и Алистер, только на них обоих. Поглядывал и размышлял обо всём услышанном и обо всём пережитом.
– Двигаться на север начнём вечером. – неожиданно прервала тишину Мовиграна, отрывая мужчин от своих занятий.
– А почему не утром? – спросил Алистер.
– Потому что вокруг нас много юновлян, а ночью они спят. Идти отсюда до окраины леса больше двух дней, если не все три, и самый опасный участок мы должны пройти ночью. Я проведу вас безопасным путём.
– Тебе решать. – угрюмо ответил Алистер, безрадостно отдавая роль командира их маленького отряда в руки женщины–дикарки.
Перед ужином Станислав снова отправился за хворостом, а Мовиграна исчезла в лесу, оставив Алистера один на один с пламенем костра и своими мыслями. Славиземец не хотел или даже не мог верить во всё то, что рассказала ему дикарка. От размышлений об услышанном у него закипало в голове, разрушая привычный ему мироуклад. И всё же он решил полностью довериться дикарке, которую видел первый раз в жизни и которая говорила такое, за что любой нормальный человек покрутил бы у виска, если бы не сделал чего похуже.
«Эта женщина умеет убеждать. – рассуждал про себя Алистер. – Она знает цену тому, что говорит. А раз она дорожит своими знаниями и совсем не выглядит сумасшедшей, значит, стало быть, она говорит правду или верит в то, что говорит правду. По крайней мере, её слова хоть и косвенно, но совпадают с тем, что мне пришлось увидеть за эти три дня, начиная от проклятого леса и… заканчивая этим проклятым лесом.» – закончив в голове фразу, Алистер сплюнул в костёр.
«Интересно, сколько же ей лет. Она выглядит так молодо, одета так откровенно… А чтоб меня, что я несу? Неужели мне сейчас придётся пускать слюни на женщину–дикарку? Нет! Точно нет… – мужчина вёл внутри себя настолько оживлённый монолог, что не замечал, как некоторые фразы проговаривал вслух. – Но что же меня в ней влечёт? Глаза? Тело? Таинственность? Или тот бред, что она мне наговорила? Нет! Ничего не влечёт! Мне просто нужна женщина. Выйдем из этого проклятого леса, найду себе какую–нибудь бабёнку да оттрахаю, и весь сказ на том.»
Он ещё раз плюнул в костёр и пододвинул палкой обгоревшие ветки в огонь.
«И всё же, она не похожа на дикарку как эти самые. Она… она похожа на… ведьму? Да нет, ведьмы – сказки. Слышал я эти сказки, нет правды в них, намёка даже нет. Нужно будет расспросить её об этом, хотя вряд ли она мне что–то скажет. Пока. И Стасик этот ещё к ней пристаёт, тоже мне мужик нашёлся. Не понимает, что ли, что такая баба ему не по зубам? Ещё и латы мои загадил, щенок. Так и подмазаться же смог! Да так, что она демонстративно меня перед ним опустила! Вот те на… Дикая бабень из леса опускает паладина! И не просто опускает, как будто одного этого мало, она ещё и делает это на глазах его подданного! Да где такое видано?! – Алистер почувствовал, как закипает от собственных размышлений, поэтому решил просто лечь возле костра, отпустив рассуждения. – Будь что будет. Хватит с меня решений и приказов, пусть покомандуют другие.»
Около часа Алистер пролежал в одиночестве, пока не вернулся его оруженосец с новой вязанкой хвороста. Ему абсолютно не хотелось начинать разговор, а Станислав и не настаивал, обменявшись с господином парой общих фраз. Через некоторое время вернулась и Мовиграна, неся в руках полный бурдюк с водой, трёх зайцев и птицу, похожую на глухаря. Женщина предпочитала тишину, а потому уклонялась от разговоров. Она сама управилась с подготовкой добычи, да и приготовила тоже всё сама. Оруженосец ретиво следил за огнём, а Алистер лежал не вставая, больше мешая своим присутствием, чем как–то содействуя общему делу.
Отужинав, они стали собираться в путь и глазам Мовиграны предстала смешная картина, как оруженосец помогает своему господину одеться в полный латный доспех. Особенно смешной оказалась сцена, когда надевалась кираса и как Алистеру пришлось прыгать, чтобы та села ему на плечи, а оруженосец постоянно дёргал его взад–вперёд, чтобы туго затянуть все ремни.
Мовиграна внимательно следила за процессом от начала до конца, несколько раз обронив короткие смешки. Из–за её пристального взора Станислав преисполнился волнения, заливаясь краской и постоянно совершая ошибки, что сильно раздражало паладина. Алистер стерпел всё, зная, что на него смотрит женщина, перед которой он и так уже прослыл неуравновешенным, если не сказать – истеричной капризой; ему совершенно не хотелось ещё больше портить мнение о себе. И дело тут отнюдь не в реноме всего ордена паладинов, нет, ему по–мужски не хотелось ощущать себя недостойным находиться в обществе женщины с таким характером.
Оруженосец застегнул все ремешки и паладин начал разминаться, проверяя все сочлинения. Наконец–то дождавшись, Мовиграна задала вопрос, который мучал её ещё с того момента, когда она вытаскивала паладина из болота:
– И не тяж тебе твой бастион? – ядовито начала женщина.
– Нет, он же как вторая кожа.
– И ты собрался так три дня шагать по лесу? Твоя броня как пол–меня по весу будет.
– Нет, Мови, легче. – без задней мысли ответил Станислав, проверяя застёжки на боку паладина.
Алистер повернулся к своему слуге и с выпученными глазами спросил:
– А ты что, поднимал её?
– О, нет, господин! Так, на глаз оценил.
– И часто ты на глаз оцениваешь женщин? – слегка прищурившись, спросила Мовиграна.
– Нет–нет. Прости, я так… Сдуру ляпнул. – замялся Станислав.
Женщина рассмеялась в ответ на волнительный лепет юноши.
– Успокойся, я не жандарм и не начальник. В словах своих ты аккуратен будь, но лишний раз не извиняйся.
Не найдя ничего внятного, чтобы ответить, юноша молча кивнул.
– Имей в виду, – обратилась она к паладину, – идти мы будем в темпе.
– Я не могу его оставить, это смысл моей жизни. – ответил Алистер, кладя руки на латную юбку.
– Хорошо, но свои железки несёте сами.
– Конечно, а как ещё?
– Под теми ветвями, – женщина указала рукой под одно из деревьев, – лежит бурдюк с семенем Сварога. Возьмите его и сделайте себе несколько факелов, чтобы хватило до утра. Мне свет в ночи не нужен, но у вас, думаю, таких способностей нет.
Славиземцы стали послушно выполнять распоряжение дикарки, подготавливаясь к походу.
Потушив костёр и собрав всё имущество, отряд двинулся в путь на север, обходя обширное болото с восточной стороны, далеко от той дороги, по которой Алистер шёл к оврагу. На протяжении всего пути паладин подмечал движущиеся оранжевые пятна где–то вдалеке, как потом оказалось – лиса или лисы, которые всегда находились спереди. В какой–то момент Алистер даже поинтересовался у Мовиграны за этих лис, но она не ответила, сказав ему не обращать внимания.
Первая ночь перехода оказалась сносной, хотя Алистеру пришлось прочувствовать все тяготы ходьбы по лесной местности без каких–либо намёков на остатки дорог. Остановившись под утро в очередной болотистой местности, Мовиграна разрешила развести костёр и отлучилась по своим делам. Когда женщина вернулась, она нашла мужчин спящими возле сложенного конусом хвороста, который должен был быть костром. Осмотрев хворост, она увидела обугленные ветки и все ещё тлеющий трут. Мовиграна решила не будить уставших славиземцев и собственноручно разожгла огонь. Мужчины оказались настолько уставшие, что даже жар костра не смог разбудить их, вместо этого они прямо во сне отползли от огня, не приходя в сознание.
Проспав несколько часов Алистер проснулся, ощущая запах растопленного жира и жареного мяса. Заняв сидячее положение, паладин осмотрел бивак и не нашёл Мовиграну, зато сразу разглядел шампуры из веток, на которых красовались красивые куски мяса бурого цвета, совсем не похожие на тех дохлых зайцев, что ему пришлось есть вчера. Шампуры располагались на деревянных палках, которые были воткнуты возле костра на таком расстоянии, чтобы мясо не сгорело от жара, но и не остыло, оставаясь тёплым.
Увидев спину своего оруженосца, до которой мог свободно дотянуться ногой, Алистер без промедления пнул его. Станислав дёрнулся с громким вскриком, спешно поднимаясь на четвереньки.
– Мы что, уснули? – сердито спросил паладин.
– Не знаю, мастер. Я разводил костёр, лёг, чтобы раздуть пламя и… И вот вы меня пнули.
– То есть, это не ты всё сделал? – указывая на костёр, продолжил Алистер.
– Нет, мастер. Я… Наверное, это Мови сделала. А где она?
– Я только что проснулся и сразу тебя разбудил. Ты должен был развести костёр и дождаться её. Ты почему уснул?!
– Господин, я право не знаю, как так вышло! Простите.
– Да ладно, – выдохнул паладин, – эта женщина не так проста, как кажется. Судя по цвету мяса, это олень. Она, походу, завалила оленя…
– Я думал, что женщины на такое не способны.
– Наши женщины! – подняв палец, уточнил паладин. – А это какая–то дикая женщина, она сама себе и зверя уложит, и дров наколет, и дом построит.
– Да… она хороша… – мечтательно проговорил Станислав.
– Э, ты это, губу–то закатай. Не по зубам тебе такие. Да что уж там, такие и мне, похоже, не по зубам будут.
– Простите, мастер.
– Да хватит тебе уже извиняться за всё. Просто аккуратней в словах будь. В словах и в желаниях. Особенно в желаниях… – последнюю фразу Алистер сказал сам себе, глядя в огонь и вспоминая тот момент, когда он решил двинуть свой отряд в лес.
Оруженосец не стал терять время зря и подошёл к костру потрогать мясо и повернуть его другим боком, чтобы прогреть уже остывшую сторону.
Алистер смотрел в огонь и поймал себя на мысли, что с тех пор, как он очнулся в биваке Мовиграны, его ещё ни разу не укусил ни один комар, ни одна муха, хотя они всё время ходят среди болот.
«Видимо, эта женщина знает какие–то секреты природы, что даже в её отсутствие эти проклятые кровососы не нападают. – паладин улыбнулся своим мыслям, вспоминая, как его отряд мучился с гнусом. – Вот бы мне знать эти секреты, сколько бы крови сэкономил… Кровь. В Стасика же попали стрелой!»
– О, Стасик, я тут вспомнил кое–что.
– Да, мастер.
– Когда мы бежали из нашего бивака, в тебя попала стрела, помнишь?
– Да, мастер, она отскочила от вашей брони и воткнулась мне в грудь, но мне повезло и она оказалась без зазубрин. Отскочив от вас, стрела потеряла бо́льшую часть скорости и вошла неглубоко, поэтому я без труда её достал.
– А рана не загноилась?
– Нет, мастер. Когда мы упали в болото, я стал терять сознание, но смог оттолкнуться от какого–то корня и приподнялся чуть наверх, где уже смог худо–бедно дышать. Когда дикари пробежали мимо, ко мне подбежала лиса, обнюхала и побежала дальше, а после подошла вот эта женщина, Мови. Она помогла мне выбраться, а потом мы вместе с ней вытаскивали вас, мастер. Вы упали в двух шагах от меня и были без сознания, поэтому нам пришлось вытаскивать вас втроём.
– Втроём?
– Ну да: я, Мови и лисичка, которая старательно тянула вас за ремень.
– Так это ручная лиса?
– Не знаю, Мови не сказала мне да и времени особо не было. Когда мы вас вытягивали, эта женщина ругалась такими словами, которых я в жизни не слышал; она оказалась очень сильной. В конце концов, мы положили вас на полотно, я сразу сказал, что нужно снять ваш доспех, чтобы было легче тащить. Ох уж и настрадалась она, пока помогала мне снять с вас доспехи и поддоспешник. – Станислав улыбнулся своим воспоминаниям. – Потом я тащил вас на полотне, а она связала части ваших лат ремешками друг с другом и тянула их по земле. Мови держала в одной руке цепь из латных соединений, которые заканчивались кирасой и поддоспешником на земле, а в другой ваш меч. Ну и лисичка ещё, та тащила одну вашу перчатку в зубах.
– Ага, вот откуда у неё нелюбовь к моим «железкам».
– А, да, я же не о том, – усмехнулся оруженосец и протянул кусок горячего мяса Алистеру, надкусывая второй прямо с палки. – Когда мы пришли к её костру, она первым делом осмотрела вас.
– Полностью? – подняв брови, спросил паладин.
– Ну рубашку развязала, обувь, шоссы сняла… А, если вы про исподнее, то нет. Её интересовали раны. Потом она осмотрела меня, обнаружила рану от стрелы, спросила от чего рана и удалилась в лес. Я поначалу даже подумал, что сейчас она приведёт дикарей и на том всё кончится, но нет. Она пришла с каким–то цветком, который разжевала во рту, подогрела на огне кашицу и выложила мне на рану. А, вспомнил, потом она вскипятила воду, остудила и промыла рану, а затем наложила компресс.
– Прямо–таки квалифицированная медицинская помощь, не иначе.
– Я не знаю, мастер, кто она, но навыки выживания у неё развиты отлично.
– Скажи мне, Стасик, а когда она нашла тебя, почему ты доверился ей? Почему не зарубил сразу, ведь она могла оказаться одной из этих дикарей.
Оруженосец не стал отвечать сразу, взяв паузу для раздумий и вспоминая тот миг, пока пережёвывал жёсткий кусок мяса.
– Наверное, потому что я умирал. Чувствовал, что умираю. А она пришла спасать меня. А потом… А потом мне нечем было её рубить, – улыбаясь, говорил Станислав, – топор–то мой в болото канул. Да и вообще таких мыслей в голове тогда не было. А вот вы, мастер, вы бы зарубили её, если бы она вас первым вытащила и вы оставались в сознании?
– Не знаю, Стасик, – потупив взгляд в огонь, отрешённо ответил Алистер, – но думаю, что даже если бы и попытался, то получил бы по рогам.
Оруженосец рассмеялся.
Закончив приём пищи, мужчины побродили возле территории костра и нашли разделанного оленёнка под еловыми ветвями – того самого, мясо которого они ели. Побродив ещё немного и не найдя Мовиграны, мужчины вернулись к костру и очень быстро заснули под тяжестью съеденного мяса.
Глава 2 ч.4 Вероломство и предательство
Вернувшись назад, женщина разбудила славиземцев, дала распоряжения потушить костёр и в скором времени отряд двинулся дальше в путь. На вопрос Алистера к Мовигране: «А ты вообще спала?», паладин получил в ответ полное игнорирование и комментарий от оруженосца: «Мне кажется, что нет, мастер». Как бы там ни было, женщина держалась бодро, постоянно подгоняя своих спутников.
Следующие сутки пути прошли при практически полном безучастии Мовиграны в бессмысленных, на её взгляд, разговорах двух мужчин. Лишь изредка она встревала, чтобы внести ясность или сделать замечание.
Бесконечный лес оказывал на славиземцев тяжелеющее с каждым шагом давление. И если паладин по своей воинской выучке и выдержке ещё как–то держался, то вот его оруженосец потихоньку начинал сходить с ума; как говорят в Ружанском замке: у него закипел котелок и срывает крышечку. Мовиграну раздражало такое поведение со стороны жителя равнин, но она проявляла недюжинное терпение к ним обоим. И даже когда Алистер начинал ругать оруженосца на чём свет стоит, она, порой, вставала на сторону Станислава.
Как–то на стоянке, когда оруженосца отправили за хворостом, а Мовиграна ещё не успела снова улизнуть в лес, Алистер задал ей вопрос: «Почему ты защищаешь его? Он же мой слуга, зачем ты влезаешь в наши отношения?» Не раздумывая, женщина ответила: «Потому что ты находишься здесь, в лесу, где нет твоего государства, где твоя власть ничтожна, а имя никому не известно. Здесь все равны. И когда кто–то пытается поднять свою голову выше других, я хочу привести его к балансу. Во всём должен быть баланс.»
Алистеру казалось, что этого, как и многого другого, о чём говорила женщина, он снова не понял, или понял, но не так, как того требовалось. Однако спорить с дикаркой он всё же не стал. Паладин прекрасно понимал принципы власти и как она образуется в любом обществе; он знал, что в этом лесу у него нет силы, а у кого нет силы, у того нет власти. У Мовиграны есть сила, но не физическая, нет. У неё огромный опыт, необходимые навыки и, казалось, бесконечное знание – вот её сила, вот, что впечатляло и воодушевляло Алистера.
Переночевав, группа выступила в поход на рассвете, время которого никто, кроме дикарки, определить не мог из–за бесконечных толстых крон. К утру они оказались на опушке леса в нескольких километрах восточнее от того места, где славиземцы вошли в лес.
– И вот мы пришли. Край леса. – коротко резюмировала женщина.
– Что мы теперь будем делать? – беззаботно спросил Алистер, наслаждаясь ветром, которого он не ощущал уже несколько дней.
– Полагаю, что путь ваш теперь лежит к столице. Поведать ты хотел начальству своему о том, что видел, где бывал.
Слова женщины будто окатили паладина холодной водой, не ожидавшего такого поворота.
– Что значит «ваш»? – с удивлением спросил Алистер.
– Значение такое же, как и всегда. Здесь граница двух государств: моего – лесного и твоего – Славизема. Я довела тебя до твоего, как и обещала. Дальше моим сто́пам хода нет.
– Почему тебе нет хода по моей земле? – с истинным недоумением продолжал Алистер.
– И вновь вопросы глупые?
– Да в чём глупость?!
– Скажи мне, паладин, за что изгнали юновлян? За что их смерти предавали?
– Это было сотни лет назад!
– А гнев живёт и по сей день. В ваших краях о мне с презрением говорят, «ведьма» – так кличут меня. В людя́х твоей земли я страхи пробуждаю и гнев в свой адрес возбуждаю.
– Ты не пойдёшь со мной только потому, что кто–то считает тебя ведьмой? Абсурд!
– Не так сказала я. Пойти с тобою я могу, но не сама – по приглашению только твоему, как гость в земле чужой.
– Получается, я должен тебя пригласить в мою страну?
– Верно. И ряд условий соблюсти, что выдвину тебе.
– К чему все эти сложности? – паладин нахмурил брови.
– Баланс, паладин. В моём краю ты был мне гостем, с тобой как с гостем обошлась: кормила, защищала, берегла; из леса вывела тебя. С тобой была на равных, хоть и не заслуживал, порой, того. В земле моей в моих руках искрилась жизнь твоя. Но здесь, – женщина провела рукой над полями, простирающимися на север, – расклад иной.
– Ты боишься идти со мной? Но ведь ты мне нужна, чтобы разобраться с катастрофой! Зачем мне тебя обижать или подвергать опасности, учитывая то, что я в долгу перед тобой?
– Слова твои как мёд: сладки, теплы́ и вязки. Увлечь, я думаю, ты мог бы девиц простых, чьи лица гладки. А про себя скажу я так: живу на свете много лет, не верить людям – мне завет. На каждый важный в жизни случай стараюсь сделать уговор и заключаю договор.
– И на чём ты хочешь запечатлеть наш договор?
– На том, что есть у каждого живого человека – кровь. Она всегда с собой.
Алистер по–доброму улыбнулся, отводя взгляд на поля.
– Ну раз ты веришь в кровные заветы, то я согласен. Я уже испугался, что чего посерьёзнее тебе придётся предложить.
– Кровный договор мне нужен для того, чтобы взыскать с тебя на случай, если нарушишь ты его.
– Без проблем! Каковы условия сделки?
– Давай сначала разберёмся: зачем тебе я надобна?
– Ну как «зачем»? – Алистер раскрыл широко глаза, закидывая голову назад. – Ты же мне рассказала про причину роста леса, сказала, что нужно искать определённого человека. Без тебя мне не разобраться в этой истории самому, мне нужны твои знания.
– Хорошо. Ответ свой себе же в голову вложи, и каждый раз, когда в пути будет такой вопрос, из головы себе та́к говори.
Мужчина слегка нахмурил брови, обдумывая услышанные слова.
– А теперь к сути. Известно мне, в твоей земле к женщине сурово отношение: её не слушают, не уважают, порою, даже унижают. В моих краях на равных я с тобой была, и потому хочу, чтобы и ты в своих ко мне, как к равной самому себе дышал. Тебе я буду спутником, но не слугой; товарищем в пути, но не рабом; советником твоим, но не немой. Идёт?
– Эм… Идёт, конечно же! Я думал, что это само собой разумеющееся. – паладин почесал затылок.
– Дальше. Известно мне о народном расслоении в твоей земле. Я не желаю гнуть колени пред каждым чёртом на пути. И я прошу мне обеспечить возможность непреклонной быть. Тебе решать, каким глаголом вельмож своих увещевать, я не склоню своё колено, пока не буду то желать.
Соглашаться на это условие Алистер не спешил, прикидывая в голове все возможные варианты событий, где бы пришлось склонять колени. Вспомнив несколько случаев, где отвертеться от жеста покорности невозможно, паладин решил, что на такие случаи просто не будет брать с собой Мовиграну.
– Хорошо. Я… Я постараюсь обеспечить тебе это. Но у меня к тебе встречный вопрос.
– Слушаю.
– Есть места, где становиться на колено обязательно. Я могу тебя в такие места с собой не брать?
– Можешь. Меня и вовсе можешь здесь оставить.
– Нет, так уже не пойдёт. – Алистер растёр ладонями лицо. – Что ещё?
– Я – женщина, в твоих краях немой мне должно быть. Желаю я, чтоб, как и ты, могла свободно говорить. Чтобы со мной, как и с тобой, любезно также говорили. А от себя я обещаю немногословной быть. Где можно говорить тебе, там позволю и себе. Где будешь вынужден молчать, там и я рта не стану раскрывать.
– Женщина, говорящая со знатными мужчинами на равных?.. – паладин громко выдохнул, потирая лоб. – Я не знаю даже. Нет, ну с равными мне – вообще проблем нет. Но если мы будем общаться с людьми выше меня… В моих краях… Слушай, мне сложно тебе такое обещать.
Мовиграна молча смотрела в глаза паладина, ожидая ответа.
– Ну… Ладно, давай так: я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы твой голос звучал наравне с моим, идёт?
– Хорошо, соглашусь. Следующий пункт: в твоей земле я беззащитна, нет безопасности. Когда вела тебя по лесу, оберегала и хранила, и ты достиг границы, как я и говорила. В твоём краю в твоей охране буду я нуждаться, и пропитание, ночлег, одежда – сие всё станет для тебя заботой. Ты сможешь дать мне это?
– Думаю, да. Я нахожусь в почётном статусе и у тебя не будет проблем ни с безопасностью, ни с ночлегом, ни… Да вообще ни с чем. По крайней мере, я так думаю.
– И последнее: я свободной рождена и не приемлю ограждений. Свобода действий мне нужна и воля перемещений. Захочу – уйду, держать не станешь, захочу – останусь, и не изгонишь.
– Обещаю. – твёрдо произнёс мужчина.
Дикарка достала из–за пояса свой нож и зажала его в левой руке.
– Что же ты скажешь мне? – подняв брови, начала женщина.
– Что мне нужно… А! Я понял. Мови, я приглашаю тебя в свою страну и обещаю соблюдать все твои условия, которые мы обговорили.
– Хорошо. Протягивай свою правую руку.
Алистер не задумываясь скинул латную перчатку и протянул женщине свою руку. Мовиграна сняла чёрную перчатку с правой кисти и сделала надрез на ладони, выпуская кровь наружу. Затем взяла пальцы Алистера и кончиком ножа провела по его ладони линию длиной в мизинец.
– Ты точно готов заключить этот договор? – низким тоном начала женщина.
– А что будет, если я его нарушу?
– Тогда я взыщу с тебя кровью.
– Ты убьёшь меня?
– Зависит от того, насколько сильно ты меня разозлишь. – улыбнувшись левым уголком губ, ответила женщина.
Алистер почувствовал, как кровь начала капать на землю.
– Хорошо, я согласен.
Женщина протянула окровавленную ладонь паладину и тот взял её своей. Мовиграна крепко сжала его руку, вызывая боль в ране; Алистер оценил её сильный хват.
– Если ты нарушишь договор, твоя кровь ответит за тебя. – глядя прямо в глаза, произнесла дикарка. Она отпустила паладина и тот качнулся, отшагнув назад.
Сзади послышались звуки шебуршания копошившегося, в поисках чистой ткани, оруженосца.
– Мастер, у нас нечем перевязать. – сообщил Станислав, вскидывая глаза на паладина.
– В этом нет необходимости. – сменив холод на теплоту, ответила Мовиграна.
Алистер нахмурился, услышав слова женщины, и с непониманием посмотрел в её глаза.
– Мы можем с лёгкостью подцепить заражение раны. – возразил паладин.
– Уже нет. – коротко закончила разговор дикарка и повернулась головой к северу.
Паладин принялся рассматривать свою окровавленную ладонь и не смог обнаружить порез, который только что источал кровь.
