Текст книги "Замок темного барона"

Автор книги: Павел Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Даже добрый католик вряд ли придет в восторг, если его силком вытащить из-за семейного ужина, заставить переоблачиться из халата в костюм и поздним вечером вернуть в рабочий кабинет. Тем более нотариус Аист – лютеранин! Понятно, что после такого агрессивного начала обязанности герр Нотариус исполнял с удручающей тщательностью.

Герр Аист был одинаково глух к угрозам небесной кары, которые исторгали его преосвященство Фанцонни и отец Якоб, к обещаниям употребить земную власть, которыми сыпали штандартенфюрер Кольбах и отчим Георг Грюнвальд, и даже к посулам щедрой денежной компенсации за сверхурочную работу, которые расточали дедуля Клаус Валенштайн и молодой Зигфрид фон Клейст!

– Завещание не может быть оглашено в отсутствие Марты Грюнвальд, вдовы Ратт, урожденной фон Валенштайн, – победным голосом возвещал нотариус после каждого тура переговоров.

Пауля как любимого сына отрядили срочно звонить матушке. Она буквально только что уехала в Гамбург – сделать покупки к свадьбе Лорхен и заодно проверить, как процветают тамошние предприятия Грюнвальдов. Пауль вернулся и огорченно сообщил:

– Мама опасается лететь самолетом и вернется только завтра утром…

– Пресвятая Дева! Мы вынуждены прозябать в неведении целую ночь! – стенал нунций.

– Тебе-то что до наследства моего внука? – огрызнулся дедуля Клаус.

В конце концов, разочарованные задержкой, душеприказчики разбрелись.

Кольбах проверил надежность замков в сейфе нотариуса, загрузил туда конверт самолично и тихо скомандовал:

– Пауль, отрядите дополнительную смену в штатском дежурить у конторы нотариуса, раздобудьте фотоаппарат с треногой и тащите ко мне в кабинет. Только поторопитесь – нам пора собираться на встречу с гер-ром Дьяволом…

– Куда? – испуганным шепотом переспросил Пауль.

– В ваш Замок!

36. Кнут и пряник

Даже самое роскошное вечернее платье, сшитое именитым французским кутюрье, редко удостаивалось такой же тщательной фотосъемки, как поношеный шафрановый халат Богдо-Гэгэна! Его перекладывали на столе, выворачивали, складывали под разными углами, чтобы запечатлеть вышивки и орнаменты как можно более тщательно – согласно доктрине Шефа Кольбаха:

– Помните, как сказал профессор Меркаев: главное – это знаки, носитель не имеет значения! О, он много полезного наболтал, этот неврастеник без гражданства! Взять хоть описание дьявола, который одолевал нашего профессора, – начальник сверился с блокнотом. – Пожилой хорошо образованный востоковед, опытный карточный шулер, эмпирик, знает редкие языки, настойчив, решителен, смел, алчен, беспринципен в выборе средств достижения цели. Как-то мелкотравчато для вселенского зла. Может быть, аптекарю Шпееру с дьяволом повезло больше? Если откинуть мистическую мишуру, с ним общался…

Кольбах перевернул страничку блокнота:

– Пожилой, высокий, худой, хорошо образованный мужчина. Носит очки, отлично играет в карты, имеет доступ к частным архивным данным, хороший аналитик, умело пользуется методами психологического манипулирования личностью, практикует нетрадиционную медицину, знаком с оккультными ритуалами, развратен, имеет аналитический склад ума, жаден, беспринципен, аполитичен, проживает в Замке. Итак, демонический образ обретет вполне узнаваемые черты!

Пауль старательно облизал пересохшие губы и как можно тверже произнес:

– Это библиотекарь фон Штерн!

– Он самый! – Кольбах коротко рассмеялся злым колючим смехом. – Для герра Библиотекаря у нас имеется прекрасный джентльменский набор из кнута и пряника!

– Пряник – это халат! – радостно догадался Пауль. – Но зачем он герру Библиотекарю?

– Он может утолить его единственную, губительную, испепеляющую страсть…

– Испепеляющую страсть?

– Алекс фон Штерн хочет узнать секрет вечной жизни! Поэтому он прибыл в Замок и несколько лет кропотливо перелопачивал тамошние архивы: молва приписывает вашему предку – несчастливому барону Фридриху – посвящение в эту величайшую алхимическую мистерию. В результате этих изысканий старый сухарь Алекс полагает, что рецепт вечной жизни записан прямо на поношенном халате…

– А кнут – шлепанцы?

– Ах, эти шлепанцы… Хорошо, что напомнили! Заприте их в сейф, Пауль! Уведомим старого сухаря – герра Библиотекаря, что они остались у Шпеера: пусть ищет своего прилежного ученика-маньяка, если он такой ценитель потрепанной обуви! Для кнута я подобрал кое-что более любопытное! – Кольбах тщательно упаковал в папку несколько скверного качества листков с кириллической машинописью над фиолетовыми печатями и пояснил Паулю: – Наш новый союзник – товарищ Деканозов – раздобыл для меня занятные документы из официальной биографии профессора фон Штерна. До тридцать пятого года он жил в России, в Москве. А в тридцать пятом его вроде бы обокрали и пытались убить⁴⁰ 40
  Кольбах сжато излагает перипетии жизни фон Штерна, описанные в романе «Красная готика».


[Закрыть]… После инцидента он вышел на пенсию и съехал в провинцию – именно эту информацию предоставляли в ответ на запросы вашему покойному шефу. Догадываетесь почему? Коварная тварь, Алекс фон Штерн уехал из советской страны нелегально и оставил вместо себя некое подставное лицо – только так я могу объяснить его поспешный уход от дел и отъезд в провинцию. Но несколько недель назад этот подставной осел, мнимый Алекс фон Штерн, оставшийся в России, утоп в реке! Вот копия заключения о смерти… А с человеком, который уже умер, можно делать все что угодно! Арестовать, расчленить, выслать, убить, безболезненно изъять все документы, легализующие его существование здесь…

Жизнь в Германии без документов немногом лучше смерти. Раз герр Библиотекарь любит игры, ему придется сыграть со мной!

– Играть с самим Дьяволом?

– Не дрейфьте, дружище, ведь вы уже сталкивались с исчадиями зла!

– Я?

– Ну конечно! Что вы видели, когда по малолетству два дня блуждали в каменоломнях?

– Как люди в черных балахонах стояли кругом у костра и пели. Точнее, не пели – они ритмично читали стихи на языке, которого я не знаю… Я здорово напугался и поскорей сбежал из большой пещеры… – неохотно сознался Пауль. – Только дедуля Клаус говорит, что шабаш мне просто приснился.

– В костре горело неестественное, совершенно белое пламя, а в клубах фиолетового дыма над ним можно было различить рогатую голову… Когда мне было лет двенадцать, я тоже имел глупость глазеть в щелку на нечто подобное… Жаль только, что рядом не нашлось мудрого дедушки, чтобы объяснить мне: то, что я видел, всего лишь сон!

– А ваш гувернер? – робко спросил Пауль.

– Гувернер? Пауль, гувернеры самое отвратительно изобретение человечества за всю его историю! Если бы у меня был гувернер, он бы с малых лет сек меня розгами, лупцевал линейкой по рукам, заставлял зубрить латынь, запирал на ночь в подвале, и я бы вырос образцовым филистером! Хранил деньги в банке, носил кальсоны с завязками, спал ровно восемь часов в сутки, не курил и никогда – никогда! – не додумался запихивать перчатки в карман плаща! Нет, дружище… Гувернер слишком большая роскошь для мелких лавочников, которыми были мои родители!

Пауль с облегчением вздохнул:

– Фройлян Кротова тоже так сказала: в СС служат дети мелких лавочников…

– Абсолютно верно! Не забудьте пригласить «товарища Военлета» на большой бал в честь закрытия фестиваля! Поторопимся, нам надо успеть вернуть ваш Замок раньше, чем герр Нотариус начнет рабочий день…

Ну вот, Шеф планирует дела на завтра – значит, он уверен: новый день наступит!

Паулю не посчастливилось присутствовать при короткой, но шумной перепалке между Карлом Коль-бахом и библиотекарем фон Штерном. Его участие в операции исчерпалось тревожным ожиданием у автомобиля да еще тем, что он оттащил вниз из библиотеки и аккуратно упаковал в багажник два тяжелых несгораемых ящика. На ознакомление с одержимым у Пауля было всего-то полминуты. Коробки до верху были наполнены документами, укомплектованными по принципу алфавитной картотеки. Он успел заглянуть в ящик, маркированный буквами «А – М», сунулся в отсек под литерой «К» – стал наудачу искать фамилию «Кольбах», но так и не обнаружил ничего подходящего. Зато ему подвернулась другая знакомая фамилия – Кротов. Такую точно фамилию носит его новая знакомая – девушка Лиза. Никакой уверенности, что на фото ее родственник, нет, но попробовать все же стоило! У Пауля как минимум появился шанс снова поболтать с Лизой наедине. Офицер Ратт дал себе зарок выучить хоть один иностранный язык, торопливо выловил коричневый от фиксажа снимок, подписанный латинскими буквами «К. Кротов, Урга, 1921», без колебаний спрятал во внутренний карман и вернулся за руль автомобиля.

В качестве бонуса за работу в неурочное время Шеф Кольбах торжественно вручил Паулю листок плотной бумаги с водяными знаками – дарственную. Отто фон Клейст действительно подарил Замок, находящейся в его единоличном распоряжении, владении и пользовании, своему будущему ребенку от законной жены Марты!

Лиза Кротова перестала быть похожей на фарфоровую куклу – теперь она напоминала юного футболиста… Правда, тоже очень симпатичного. Пауль ошарашенно разглядывал коротко, по-спортивному, остриженный затылок фройлян Курсанта.

– Бог мой, Лиза, что произошло с твоими роскошными волосами?

– Я их обрезала!

– Но зачем ты это сделала?

– Я зарок давала: не стричься, пока не найду папу, – Лиза вынула из-за манжета и принялась теребить аккуратный белый платочек. – Теперь я убедилась: папа умер! Какой смысл дальше носить косу? – девушка перешла на сдержанный шепот: – Слушай, раз у тебя дедушка верующий, ты должен знать… Можно атеистам зажигать свечи в вашей церкви?

– Конечно, можно, – рассудительно кивнул Пауль. – Хуже от этого никому не будет – точно. Ты поэтому захотела встретиться со мной в соборе – отцу за упокой свечку поставить?

Фройлян Кротова презрительно поморщила игрушечный носик:

– Не вполне. Просто ты сказал, что надо конфиденциально поговорить, а в культовое сооружение из посольских никто не сунется. Инструкция. Нарушать побоятся: они за свои должности сильно дрожат. Поэтому меня никто здесь не увидит. Понял?

Здорово придумано! Фройлян Кротова весьма разумная молодая дама, вынужден был признать Пауль и нащупал в кармане кителя фотографию:

– Лиза, ты когда-нибудь слышала про Ургу?

– Это город в Монголии. После победы социализма его переименовали в Улан-Батор, так по-монгольски звучит Красный победитель…

– А твой папа-комиссар воевал в Урге?

– Нет, не воевал. Он в Монголии социализм строил! Но в Урге он был, они там с мамой поженились – так мне бабушка рассказала…

– Тогда это наверняка твой папа! – Пауль вытащил фотографию, посветил фонариком на надпись «К. Кротов, Урга, 1921» и перевернул, предоставляя Лизе возможность получше рассмотреть снимок. На фоне безжизненного ландшафта, рядом с экзотическим животным, похожим на большую мохнатую корову, стоял молодой человек в перетянутой портупеей кожаной куртке и островерхом головном уборе со звездой, именуемом «буденовка». Козырек затенял половину его лица, и на старом, некачественном снимке хорошо видны были только волевой подбородок, отличные белые зубы и жизнерадостная улыбка. Шеф Кольбах тоже так иногда улыбается – хотя бывает это очень редко. Искренняя улыбка делает всех людей похожими! Лиза медленно и осторожно провела по снимку пальчиком – как будто хотела узнать что-то невидимое простым человеческим глазом – и грустно улыбнулась:

– Точно, мой папа… Настоящий комиссар! Где ты такой снимок раздобыл?

– Нашел среди частных архивов профессора Меркаева, он был в Урге в двадцатых годах с научной экспедицией… – не моргнув глазом соврал Пауль.

– Меркаев – это тот, что в товарища Деканозова стрелял? Сволочь белогвардейская!

– Прошу простить?

– Меркаев – преступник, он должен быть передан советской стороне и наказан максимально строго…

– О да! Он столько нервов шефу Кольбаху вытрепал из-за русского генерала Унгерна, ты даже не представляешь! Мой Шеф, герр Кольбах, был сотрудником германской дипломатической миссии в Москве и свел знакомство с человеком, который арестовал и конвоировал пленного барона в Иркутск на судебный процесс… Это происходило как раз в Монголии, в том же двадцать первом году… Может, стоит представить тебя штандартенфюреру Кольбаху, и ты сможешь спросить об этом человеке? Вдруг он про твоего папу что-то знает?

– Бьют за такие вещи… – фройлян Кротова насупилась и помрачнела.

– Да я в прекрасных отношениях с герром Кольбахом, уверяю: он не станет меня бить из-за такой мелочи, как фотография!

– У вас в нацистской Германии принято выслуживаться перед начальством…

– Ну почему только в Германии? Это везде так, – хихикнул Пауль. Все-таки фройлян Кротова только курсант, а не настоящий офицер и, возможно, не понимает всех нюансов воинской службы! – В любой армии, в полиции, у чиновников – да везде. Дедуля рассказывал, что даже у монахов на Тибете послушники таскают воду из колодца, полы драят и одежду стирают, пока старшие монахи молятся, – совсем как младшие курсанты в офицерской школе! И в Ватикане тоже так. Вон – посмотри, как перед нунцием все монахи по стойке смирно стоят: он только глянет, а братья уже бегут делать…

Лиза вздохнула и принялась втолковывать ему, тщательно подбирая немецкие слова:

– Монахи – служители культа – порождение мракобесия, даже хуже капиталистов. А у нас в Советском Союзе – социализм, и поэтому отношения между людьми честные и открытые. Понял, что это значит? Что перед начальством никто не лебезит! Когда кто-то заискивает перед начальством, как, например, ты перед своим нацистским шефом, это не поощряется. Уяснил?

– Кем не поощряется? – Пауль понял, как мало знает об удивительной родине Лизы.

– Коллективом. Коллектив за подобные вещи сразу сделает темную!

– Прости – я не понял смысла последнего слова…

– На голову набрасывают одеяло или пальто и все дружно бьют – чтобы человек прекратил подлизываться и ябедничать!

«Да, у русских многому можно поучиться!» – подумал Пауль и, чтобы сгладить негативное впечатление от разговора, сделал Лизе комплимент:

– Действительно, товарищ Военлет, это очевидно! Ты очень, очень похожа на своего папу! – разумеется, по снимку такого качества идентифицировать человека и тем более выявить его сходство с другим совершенно невозможно, но Пауль был уверен, сравнение с родителем обрадует и заставит улыбнуться даже такую суровую девушку, как Лиза Кротова!

– Спасибо тебе за снимок, – Лиза действительно улыбнулась и пожала Паулю руку.

– Придешь на бал вечером?

Лиза независимо передернула плечиками:

– Я подумаю… – забрала фотографию, притушила догоравшую свечу и, не оглядываясь, вышла из собора.

Пауль проводил изящную фигурку фройлян Кротовой взглядом и наконец-то позволил себе зевнуть…

37. Покушение на порядок

Пауль разочарованно отвернулся от огромного зеркала, век за веком украшавшего вестибюль N-бургской городской ратуши, и обреченно вздохнул. Сегодня дважды самый счастливый день в его жизни! Во-первых, он стал официальным наследником своего отца – барона Отто фон Клейста. Во-вторых, он теперь самый молодой штурмбанфюрер в Рейхе – замечательное достижение, с которым Пауля поздравил лично Рейхсфюрер. И в такой знаменательный день выглядит он просто ужасно, а чувствует себя и того хуже.

Голову вяло туманил запах пряного одеколона, намертво въевшийся в одолженную братишкой Зиги парадную форму штурмбанфюрера СС.

Спать хочется ужасно! Да и есть тоже… Завтрак пришлось заменить визитом к нотариусу: матушка Пауля, фрау Марта, возвратилась в N-бург с первым утренним поездом и официальное оглашение завещания барона Отто фон Клейста вместе с дарственной на Замок наконец состоялось. Хотя Пауль и знал о содержании завещания, но все равно хлопал покрасневшими влажными веками с удвоенной частотой!

На остальных слушателей сухая дробь казенных слов произвела эффект поистине мелодраматический! Строгий дедуля Клаус утирал скупую мужскую слезу тыльной стороной ладони. Хлюпал точеным носом в накрахмаленную белую тряпочку новоявленный братец Зиги. Сдержано похрипывал в огромный клетчатый лоскут героический отчим Грюнвальд. Матушка Марта плакала навзрыд, смахивая слезинки белоснежным носовым платком Шефа Кольбаха. По-итальянски эмоционально всхлипывал приглашенный на официальное мероприятие папский нунций, ему вторил крестный Пауля – епископ Павел, а святой отец Якоб нервно отхлебывал воду из предложенного нотариусом стакана. Что и говорить: даже сам суховатый Шеф Пауля выглядел взволнованным! После свидания с фройлян Кротовой Пауль сновал по формальным делам с удвоенной энергией, совершенно забыв о еде. И в итоге столкнулся в кулуарах с другим трудолюбивым представителем оргкомитета – Зигфридом фон Клейстом. Штурмбанфюрер был облачен во вполне гражданский, вызывающе роскошный костюм. Тут, вдали от посторонних глаз, брат обнял Пауля с неожиданной искренностью и без обычного жеманства:

– Мы в любом случае стали бы родственниками… Пауль, милый братик, ты не представляешь, как я тебе благодарен… Благодаря тебе я обрел новую жизнь! Я просто не могу предъявлять тебя Генриху в таком виде: он не выносит веснушек… – знаток взыскательного вкуса Рейхсфюрера потащил Пауля в артистическую гримерную и за полчаса превратил в того, кто сейчас отражался в зеркале…

Пауль из зеркала был больше похож на Зигфрида фон Клейста, чем на самого Пауля!

Угомонившиеся благодаря бриолину вихры создавали мерзкое ощущение чужого скальпа, натянутого на голову. Белое, как фарфор, лицо слабо фосфоресцировало сквозь толстый слой грима и пудры, а ресницы покрывала черная тушь. Теперь он боялся лишний раз моргнуть из опасения, что ресницы отвалятся вместе с веками! И только лейкопластырь продолжал красоваться на разбитой брови – как последний островок непобедимой мужественности!

– Отлично выглядите, штурмбанфюрер Пауль Отто фон Клейст!

Пауль только кивнул: если кто и выглядит отлично, то сам герр Кольбах. Шеф достоин восхищения: даже после бессонной ночи он бодр и весел.

– Вам, дружище, стоило бы пригласить потанцевать ту очаровательную девицу! – Кольбах деликатным движением бровей указал на фройлян Кротову.

По случаю торжества Лиза нарядилась в парадную летную форму, пестревшую множеством значков, какими принято отмечать курсантские доблести в любой цивилизованной армии. Вообще-то, у Пауля подобных значков за разного рода личные достижения ничуть не меньше! Просто фройлян Курсант умеет носить эти побрякушки с надменным достоинством, как генеральские погоны. Попробуй угодить такой девушке!

– Я пытался, даже несколько раз, – честно признал свое полное фиаско Пауль. – Но фройлян Кротова считает танцы мещанством и даже пообещала меня ударить так, что я надолго запомню, если продолжу предлагать подобные глупости! Она не пьет шампанского и даже от пирожных отказывается…

– Ну-у, дружище, проявите фантазию! Например, пригласите фройлян Кротову в тир! В Замке, в вашем Замке отличный тир, – полезнейшие наставления Шефа прервал с шумом и сопением протиснувшийся сквозь толпу кардинал Фанцонни. Герр Нунций с обычной эмоциональностью ухватил Пауля под локоть и поволок к центру танцевальной залы:

– Пауль, ой, прошу простить… Герр фон Клейст! Барон, ведь вы уже заявили о принятии наследства, мой мальчик? Посмотрите вы, я где-то забыл пенсне, это кошмар! Теперь ничего нормально не вижу! Посмотрите внимательно – вот туда! Та роскошная платиновая блондинка в платье с кружевом – внучка Клауса? Я хочу сказать, одна из ваших прелестных сестренок?

Пауль посмотрел в указанном направлении и потрясенно кивнул:

– Да, это наша Лотта! Перекрасилась в блондинку! А во что она превратила мамино свадебное платье! Ну, я ей сейчас устрою…

Пауль предпринял маневр среди танцующих пар, подхватил сестру под локоток и заскользил с ней по сияющему паркету:

– Как ты сюда попала? – строго поинтересовался он у Лотхен.

– Меня пригласил Зиги…

– Зиги? – Пауль наморщил лоб, мысленно перебрал всех ухажеров Лотты, но так и не смог припомнить среди окрестных ребят обладателя экзотического имени. – Что еще за Зиги?!?

Молодую даму вроде Лотты не так-то просто вогнать в краску:

– Пауль, неужели ты действительно настолько тупой? Это же очевидно! Меня пригласил барон фон Клейст! Зиги! Твой единокровный брат! Понял?

Пауль счел своим долгом пресечь фамильярность сестрички: в конце концов, это у него с герром Бароном общий отец, а Лотте штурмбанфюрер фон Клейст вообще не родня!

– Его имя Зигфрид! С каких пор он тебе Зиги?

Лотта объяснила максимально доходчиво:

– С тех пор, как мы поженились!

– ЧТО?!? – шокирующая новость сбила Пауля с такта, и брат с сестрой столкнулись с соседней танцующей парой.

– На вас лица нет, дружище! Что-нибудь стряслось? – Шеф Кольбах ободряюще похлопал Пауля по плечу.

Пауль безнадежно вздохнул:

– Вот увидите, герр Кольбах, дедуля ему член отрежет!

– Кому?!

– Штурмбанфюреру фон Клейсту… Конечно, мне жалко Зиги: он же мой брат, хоть только по отцу, вот и форму мне одолжил… Но раз дедуля Клаус пообещал отрезать член парню, который переспит с нашей Лоттой, так и будет! А как папаша Георг Зигфрида изувечит, когда узнает!.. Даже подумать страшно! А мне мама уши оторвет вместе с головой, ведь я же притащил этого крашеного аристократа к нам в дом!

– Только не говорите мне, что они поженились, – сквозь зубы процедил подоспевший отец Якоб, а кардинал Фанцонни довольно ухмыльнулся.

– Моя сестра не шлюха! Конечно, они поженились! Слава Богу, Лотта – не кровная родня штурмбанфюреру! Пастор Грегор обвенчал их в часовне Замка, едва Зигфрид поправился…

– Как он мог так поступить? – досадовал отец Якоб. – Он должен понимать: ему никогда не простят! Никогда!

– Ему? – Шеф Кольбах бросил скользкий оценивающий взгляд в танцзал.

Зиги легко скользил по паркету, обняв Лотту за талию. Надо признать, в полосатом костюме и модных ботинках братишка выглядит эффектно, как киноартист!

– Этому парню простят все что угодно – пророчества про русские танки, скверный выбор оперы, сумасшедшую мать…

– Рейхсфюрер никогда не простит ему только одного – самовольной свадьбы! – саркастически ухмыльнулся отец Якоб.

– Поздравляю вас, мой мальчик! – герр Фанцонни энергично заключил Пауля в объятия и, привставши на цыпочки, облобызал в обе щеки. – Свадьба барона Зигфрида состоялась неделю назад, то есть еще до объявления последней воли вашего общего отца! По условиям завещания злополучного барона Отто, если один из наследников состоит в браке, то две трети имущества достаются лицу, не успевшему связать себя брачными узами! Значит, вам, Пауль! Купите сестренке роскошный букет – она принесла вам впечатляющее состояние! Впрочем, оспаривать дарственную и без того безнадежное дело! А я готов предложить вам прекрасную сделку! Разумеется… не я лично, а Святой престол… Какое счастье иметь дело с таким приятным молодым человеком, а не со старой вороной Клаусом! Надеюсь, он воспитал вас добрым католиком и вы примете предложение Его Святейшества, даже сделанное моими устами!

– Вы знали!.. Вы знали о свадьбе… – зло процедил отец Якоб.

– Разумеется!

– И как давно? – изумился осведомленности герра Нунция Пауль.

– С тех пор как по своей доброте душевной исповедал пастора Грегора! – и назидательно уточнил: – Отче, дорогой Якоб, я давно рукоположен во епископа и возведен в сан кардинала, а вы всего лишь мой секретарь!.. И это именно потому, что меня не волнуют политические перипетии: я служу вечному! После свадьбы у вас нет никаких аргументов, чтобы заставить белокурого солиста судиться с родным братом…

Кольбах добил раздосадованного отца Якоба:

– Уверен, несмотря на утрату части имущества, штурмбанфюрер фон Клейст все же остался в выигрыше: арийский малютка – лучший подарок Фюреру, который может сделать немецкая молодая пара! Такова демографическая политика Рейха… Генрих вынужден будет прийти в восторг! – Шеф развернулся в сторону Рейхсфюрера, вскинул руку и верноподданнически щелкнул каблуками: – Хайль Гитлер!

– Зиг Хайль! – Пауль тоже посмотрел в сторону, где среди разгоряченной толпы гостей поблескивали круглые очки Генриха Гиммлера.

Герр Гиммлер, в полном соответствии с протоколом, выражал признательность хозяевам праздника – городскому главе N-бурга с супругой. Во избежание беспочвенных слухов бургомистра Штрокса выпустили под залог, и теперь он страдал, наблюдая, как Рейхсфюрер осыпает комплиментами его жену – как всегда, эффектную на грани вульгарности. Эмма Штрокс кокетливо улыбалась и нервно тискала в руках объемистую кожаную сумку. Вопиющее безобразие! Пауль деловито обратился к Шефу Кольбаху:

– Разрешите удалиться? Необходимо задать взбучку ребятам на входе! Инструкция строго запрещает пропускать в зал, пока в нем находится Рейхсфюрер, лиц с ручной кладью – даже если это супруга бургомистра!

– Вот дерьмо! – Карл Кольбах выхватил оружие и бросился к Рейхсфюреру, бесцеремонно расталкивая толпу. Пауль без раздумий последовал за начальником.

Вспышки, смешанные с грохотом выстрелов, наполнили бальный зал запахом пороховой гари и запоздалой панической суетой.

Мужественной скалой среди хаоса высился Рейхсфюрер – он побледнел, но не пострадал! Его спасло вовсе не провидение, а высокий молодой человек, за миг до выстрела успевший броситься к Эмме Штрокс. Предназначенная Рейхсфюреру пуля увязла в чужой плоти.

– Мои поздравления, молодой человек! Вы спасли жизнь Рейхсфюреру! – оптимистично уверил Карл Кольбах парня, корчившегося на полу в луже собственной крови.

– Хайль Гитлер… – простонал герой. Вместо ответа у Пауля свело спазмом горло; на полу лежал его старший брат, обыкновенный клерк Клаус Ратт!

– Зиг Хайль! – прозвучало сдержанно и весомо, как может произнести приветствие только сам… Рейхсфюрер опустился на корточки около раненого, протянул ему личный носовой платок и распорядился: Пришлите сюда врача! Немедленно!

Увы, Эмме Штрокс врач уже не был нужен…

Сумка и пистолет бессильно замерли на полу рядом с телом хозяйки: над нарисованными косметическим карандашом ниточками бровей фрау Штрокс чернело убийственное отверстие. Тяжелые браслеты съехали с мертвой руки, и Пауль своими глазами увидал темную точку у самого запястья, а потом еще одну, на сгибе локтя, – роковые ведьмины метки…

– Я видел! В нее стрелял аптекарь! Шпеер! Вон он! У входа – быстрее! – герр Нунций придерживал пенсне, тыкал рукой в строну выхода и вопил с азартом футбольного болельщика: – Якоб, бегите за ними! Отвечаете за жизнь наследника Замка!

Пауль следовал за Шефом Кольбахом ко входу с максимально возможной в перепуганной толпе скоростью и выскочил на улицу в числе первых. Но все, что они успели, – это увидать, как герр Аптекарь вскочил в машину и уверенно понесся по мощеной улочке.

– Стреляйте! Скорее! – орал Фанцонни с балкона Ратуши, как увлекшийся зритель из театральной ложи.

Шеф Кольбах – отличный стрелок! Он хладнокровно прицелился и с первой попытки поразил автомобиль беглеца в заднее колесо, затем прострелил вторую шину. Движимый инерцией тяжелый корпус машины осел и с металлическим скрежетом пролетел еще несколько метров. Но аптекарь успел ловко выбраться из кабины, пробежал пару метров и скользнул в предусмотрительно открытый канализационный люк.

– Хозяин зовет его! Он ищет помощи дьявола… – возглашал с балкона Фанцонни с горячностью первохристианского проповедника.

– Что он там мелет? – устало покривился отец Якоб.

– Аптекарь Шпеер считает, что служит дьяволу, который воплотился в библиотекаря Замка… Он направляется в Замок! Пауль, знаете короткую дорогу туда – по катакомбам?

– Разумеется. Небрезгливый человек доберется за четверть часа!

– Небрезгливый?!?

– Надо будет переправиться через канализационные стоки…

Прежде чем шагнуть в каменное жерло подземелья, герр Кольбах неприметно, но ощутимо двинул под дых отцу Якобу:

– Ваша забота – безопасность его преосвященства Фанцонни! – и захлопнул ржавую створку входа в подвал прямо перед носом святого отца!