Текст книги "Замок темного барона"

Автор книги: Павел Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Давит индюков?! – герр Зепп осуждающе покачал головой и отечески ущипнул Пауля за щеку: – Подходящее занятие для прекрасного футбольного полузащитника! Нет, Карл, ты только послушай: парня сорвали из команды прямо посреди чемпионата! Для чего, спрашивается? Индюков давить?! Так я тебе объясню: это все наши тыловые жеребцы из Рейхсканцелярии! Ну, большое дело – Рейхсфюрер один раз скатился с горы на лыжах! Так нет, они сразу же стали отовсюду выдергивать перспективных ребят в лыжную сборную… Только и умеют, что зад начальству лизать, а подумать, что футбол – стратегический вид спорта, ума нет! В результате до чего дошло? За этот сезон команда моего штандарта уже два матча продула полевой жандармерии! Завтра, небось, и полевой кухне проиграем… – герр Зепп зло и длинно сплюнул сквозь зубы, закурил и доверительно обратился к Кольбаху: – Я так тебе скажу, Карл, я просто солдат и мало смыслю в дипломатии, поэтому скажу, как есть! Очень многим в Берлине сейчас попросту насрать на будущее СС! Мечтают рассорить Генриха с Фюрером… Хреновы конспирологи… Хотят повторить тридцать четвертый…

– Не выйдет, – решительно отрезал невысокий крепкий человек, прибывший на вертолете вместе с Дитрихом, но только сейчас – после полной остановки пропеллера – присоединившийся к собеседникам. – Мы им этого никогда не позволим!

Пауль почтительно отошел в сторону. Конечно, ни в каком уставе не записано, что офицер СС не может быть ростом выше начальника, но все же рядом с рейхсляйтером Мартином Борманом²⁶ 26
  Мартин Борман, (1900–1945?) – «серый кардинал Фюрера», с 1934 г. рейхсляйтер, депутат Рейхстага, фактический распорядитель партийных средств НСДПА, с 1936 г. уполномочен Гитлером бьггь организатором всех партийных съездов, с момента отлета Гесса в Британию в мае 1941 г. занимает должность руководителя нацистской партии – партайгеноссе. К концу Второй мировой войны благодаря аппаратным интригам и контролю за информационными патоками фактически стал заместителем Гитлера. В апреле 1973 г. западногерманский суд официально объявил Бормана умершим в 1945 г. на основании идентификации скелета, вырытого неподалеку от гитлеровского бункера – между мостом Вейденхаммер и станцией Лертер в Берлине.


[Закрыть], макушка которого была аккурат на уровне уха Пауля, молодой гаупт-штурмфюрер чувствовал себя крайне неуютно.

Даже если непочтительно относящиеся к СС тайные силы и существовали в Берлине, к внезапному перемещению Пауля из победоносной футбольной команды Лейбштандарта «Адольф Гитлер» в команду зимнего двоеборья и сопутствующему назначению в Гестапо заштатного городишки они не имели никакого отношения.

Все обстояло куда банальней. Первые блестящие победы армии Рейха принесли в Германию первые же гробы, и матушка Пауля, в далеком шестнадцатом потерявшая мужа – офицера, тут же решила, что лучше видеть любимого сынишку живым провинциальным полицаем, чем мертвым группенфюрером. Конечно, рассчитывать на понимание у папаши Георга – большого энтузиаста военного строительства возрожденного Рейха – ей не приходилось. И она обратилась за поддержкой к давнишнему другу семьи – начальнику полиции, ныне преобразованной в Гестапо, герру Корсту. Некогда отвергнутый жених по-прежнему ни в чем не мог отказать красавице Марте и, в свою очередь, позвонил своему бывшему коллеге по службе в криминальной полиции – ныне также благополучно преобразованному в группенфюрера СС герру Мюллеру… Смазанные кумовством шестеренки бюрократической машины щелкнули – и вот, Пауль начальственным повелением занял должность гауптштурмфюрера Гестапо в родном 14-бурге. Должность одинаково безопасную и бесперспективную…

– Завидую твоему оптимизму, Марти! Хотя ты большой умница, – герр Зепп со свойственной ему простотой хлопнул Бормана по плечу и тут же ткнул Кольбаха в грудь пальцем: – И конечно, согласишься, что наш Карл – единственный человек, кто сохранил достаточно здравого смысла, чтобы оставить карьерную карусель, которую крутят высоколобые ребята из контрразведки, ради настоящей работы!

– Увы, милейший Йозеф, я бы предпочел интрижки ребят с парнями из Абвера тому, что происходит в этом проклятом городишке… – вздохнул Шеф, непритворно сокрушаясь о прежнем месте службы.

– Слава Богу, что именно Карл оказался в этом убогом местечке! Вот что должен сказать Рейхсфюрер! Слава боженьке, в которого мы все да-а-авно не верим! – герр Зепп аккуратно загасил сигарету, подошел к уложенным в штабель ящикам с тротилом, и осторожно постучал по ближайшему носком сапога: – Не будь здесь Карла, Рейхсфюрер мог отправиться в скоростной полет без парашюта…

– Мы не стали волновать Генриха до полного выяснения обстоятельств происшествия… – отрешенно пропел штурмбанфюрер фон Клейст, отсалютовав рейхсляйтеру холеной ладошкой.

– Это верно, Рейхсфюрер и так перегружен… Мы должны беречь его нервы. Ради… Ради блага нации! Пусть отдохнет… Он ведь собрался сюда слушать музыку… – холодно улыбнулся присутствующим рейхсляйтер Борман. – Хотя, как я понял, вся здешняя оперетта едва не взлетела на воздух!

Саперная группа, пыхтя под резиновыми защитными костюмами, вытаскивала из катакомб еще несколько тяжелых ящиков взрывчатки. Подачу газа в подземные пустоты уже прекратили, операторы двух «Циклонов» сворачивали похожие на гигантских анаконд рукава шлангов, но входить внутрь без защитных мер все еще было рискованно.

Кольбах гостеприимно предложил визитерам противогазы, приподнял тяжелую резиновую занавесь, загораживающую вход в катакомбы, и сделал приглашающий жест:

– Пойдемте, господа, взглянете на здешних «вальдшнепов»!

18. Военные трофеи

Вот дерьмо! Сколько их тут, Карл? – герр Зепп рывком стащил противогаз и присел, разглядывая трупы, выложенные в ряд у стены пещеры. Боковую штольню катакомб отгородили такой же толстой резиновой занавесью, и получилось нечто вроде штабного отсека, в котором можно находиться и без противогаза.

– Двадцать, но поисковая команда еще работает, – ответил Кольбах.

– Похоже на кошмарный сон, – рейхсляйтер промокнул покрывшийся нервной испариной лоб платком и обратился к сухопарому военврачу, колдовавшему над складным алюминиевым прозекторским столом. – Каково ваше мнение, доктор?

Смущенный высочайшим вниманием, столичный медик протер круглые очки в простоватой стальной оправе:

– Тот, кто набирал этих ребят, внимательно прочел наши учебники расовой гигиены: они больше похожи на описанных там арийцев, чем настоящие немцы! Взгляните сами, рейхсляйтер! Светлые волосы, голубые глаза, прямые носы, характерные уши, узкая кисть, форма черепа… Возраст от двадцати до 28 двадцати восьми лет, рост в районе 175–180 сантиметров, идеальный вес… Никаких признаков наследственных или приобретенных заболеваний. У меня двадцатилетний стаж врачебной практики, но я впервые вижу тела настолько здоровых людей! Хотел бы я, что бы все немецкие солдаты имели такое же завидное здоровье, как они!

– Все тела были обнажены, когда их обнаружили. В процессе дальнейших поисков пока не удалось обнаружить одежду, оружие – кроме тротила, наконец, ни запасов пищи, ни следов кострищ… Совершенно непонятно, как эти молодые люди существовали в горах!

– Интересно, кто они? – Дитрих напряженно вглядывался в посиневшие лица покойников.

– Евреи… – не выдержал Пауль.

– Евреи? Пауль, сынок, – герр Зепп выпрямился, отвесил Паулю отеческую затрещину и хмыкнул: – Ты хоть понимаешь, что, собственно, делает еврея евреем? Не дай бог никому из нас!

– Англичане? Вряд ли… Никто в либеральной Европе не додумался бы послать ребят подохнуть вот так! – продолжал размышлять герр Зепп. – Белые волосы, голубые глаза? Может, они славяне? Русские? Коммунисты…

– Йозеф, дружище, ты ошибаешься! Этих подонков послали сюда не «подыхать», как ты выразился, а подорвать чертов Замок, нашего Рейхсфюрера и уйму дипломатических шишек со всего мира! Грандиозный скандал в старушке Европе – похлеще, чем во времена Гаврилы Принципа²⁷ 27
  Принцип Гаврила (1894–1918) – член террористической организации «Молодая Босния», выступавшей за освобождение Боснии и Герцеговины от австро-венгерской оккупации. По заданию организации 28 июня 1914 г. убил австрийского престолонаследника Франца-Фердинанда, чем спровоцировал начало Первой мировой войны.


[Закрыть]! А подохли они только потому, что голова у Карла варит на три хода вперед! – горячо вмешался рейхсляйтер и жестом признательности похлопал шефа Кольбаха по спине: – К тому же, Йозеф, когда ты последний раз видел коммунистов? Наверное, еще во время старинных уличных потасовок… А Карл насмотрелся на них совсем недавно – в Испании и России… Так что скажешь, штандартенфюрер Кольбах, кто эти парни? Они русские?

– Однозначно нет – слишком сытые, спортивные и благополучные, – действительно, при жизни все двадцать покойников успели обзавестись здоровой гладкой кожей, ровно загореть и накачать завидные мышцы, – к тому же они слишком… Слишком инертны. Или недостаточно сообразительны. Русские умеют выживать в экстремальных ситуациях, а эти… Мы поставили вооруженный пост у каждого каменного дома, амбара, заброшенной штольни, каждого канализационного люка, рассчитывая выкурить их газом и переловить как кроликов, но эти типы безропотно передохли. Никто из них даже не попытался спастись… – Шеф Кольбах недовольно покачал головой и продолжал: – Русские не любят командных игр. Полуголодный энтузиаст или сумасшедший фанатик, возмечтавший спасти мир, легко становится игрушкой в руках советского НКВД. Идеальный агент Советов – истеричная дамочка, родню которой держат в подвалах на Лубянке и грозятся расстрелять в любую минуту. Русские понимают, что в полицейском государстве, где все доносят на каждого, а каждый – на всех, у эффективно мотивированного исполнителя-одиночки, не имеющего систематических контактов с Центром, гораздо больше шансов на успех, чем у крупной шпионской группы, имеющей разветвленную сеть.

– Браво, Карл! Поразительно, как вам удалось так глубоко изучить русских, проведя в России всего три месяца! Возможно, это люди из Коминтерна?

– Коминтерн переживает тяжелые времена. После наметившегося в Испании идейного раскола и их последнего Конгресса, состоявшегося в 1935 году, папаша Сталин держит «иностранных товарищей» на голодном финансовом пайке. Вряд ли им сейчас под силу самостоятельно профинансировать такой масштабный проект, – тут же дал компетентное заключение Карл Кольбах. – Жаль, что у коммунистов нет традиции сопровождать прием в партию нанесением татуировки, как это принято у нас в СС. Хотя… Скажете, герр Медик, возможно, у этих людей есть некая общая примета, вроде следа от инициации, нечто искусственное и совершенно идентичное? Например, шрам в одном и том же месте, пломба в зубе, у всех в одном и том же…

Пока Кольбах говорил, противно хлюпнула резиновая занавесь и поисковая команда втащила еще одни носилки с телом – на этот раз женским.

– Двадцать один… Сакральное число – больше не будет, – возвестил серебряным голосом падшего ангела Зиги фон Клейст, актерским жестом сдернул простыню с трупа, испуганно отскочил от носилок и уткнулся в носовой платок. У Пауля тоже неприятно запершило в горле: совершенно голое тело принадлежало пухленькой фройлян – той самой таинственной посетительнице Замка…

Бросив короткий взгляд на мертвую фройлян, Кольбах решительно направился к прозекторскому столу, натянул резиновую перчатку, поднес к глазам руку лежавшего там покойника и указал доктору на какую-то точку:

– След от направленного электрического ожога? Нет? – спросил он.

– Похоже. Но очень странный… – доктор разглядывал участок кожи через мощную лупу. – Скорее всего, незначительные, но многократные воздействия… Я жду прибытия холодильной камеры: необходимо перевезти трупы и исследовать в условиях лаборатории, тогда мои выводы будут более конкретными…

– Известите меня, когда удостоверитесь, что подобная «черная метка» от электричества есть у них у всех! – победно блеснул глазами Шеф и, не снимая перчатки, вернулся к Дитриху и Борману.

– Как вам картинка для пропаганды: любимец Рейхсфюрера блюет при виде поверженных врагов Рейха? – поинтересовался герр Зепп полушепотом и неприметно ткнул пальцем в сторону Зигфрида фон Клейста. Чувствительный барон стоял довольно далеко, у самого входа, прислонившись к холодной стене, пытался унять дрожь, поминутно тыкал нос в свой кристально белый платочек и с каждой секундой становится бледнее. Очевидно, что бедолагу Зиги вот-вот стошнит.

– «Любимец Рейхсфюрера» – это у нас уже вроде почетного воинского звания… Черт его знает, что творится в Рейхе, а, Марти? Наши удальцы ввели уголовную ответственность за гомосексуализм, так я вам скажу для чего: чтобы крепче привязать к себе своих синеглазых секретарей и белокурых личных помощников! Вот и весь секрет! Когда в тридцать четвертом я высадил двери к Рему… – герр Зепп перешел с громкого шепота на тихий, теперь Паулю не было слышно, но поучительный анекдот про то, как добропорядочный семьянин Дитрих лично пристрелил сподвижника мятежного Рема – обергруппенфюрера СА Эдмунда Хайнеса, обнаруженного в койке вместе с любовником, Пауль слышал уже как минимум раз десять. Рейхсляйтер саркастически улыбнулся и сказал подчеркнуто громко:

– Ничего! Зепп, старина, скоро мы застегнем им ширинки! – Пауль живо представил, как герр Борман лично застегивает ширинки недостойных товарищей по партии, погрязших в разврате и сластолюбии, и едва сдержал неуместный смех.

Тем временем Кольбах со своей всегдашней недовольно-ироничной гримасой подошел к Зиги, рукой, все еще отделенной от мира резиновой перчаткой, с усилием отнял у него платок и потащил бледненького штурмбанфюрера на воздух.

Остальные тоже поспешили оставить мрачные стены естественного склепа.

– Гауптштурмфюрер Ратт, – окликнул Пауля Кольбах на выходе, – поезжайте, привезите сюда нашего невольного гостя Пенслоу. И прихватите по пути фотоаппарат! Мы предоставим этому жалкому певцу либеральных ценностей возможность полюбоваться шеренгой стылых трупов и написать сенсационный репортаж о группе туристов, погибших в горах в результате естественного взрыва подземных газов! С приложением портретов… – Шеф бросил Паулю ключи от автомобиля.

– Толковая мысль, Кольбах! – кивнул рейхсляйтер.

– Слабо мне верится, что за трупами выстроится очередь из родственников… Не знаю, кто они, но уверен: парни были достойными солдатами и просто выполняли приказ! Упокой Господь их неразумные души! – Дитрих вздохнул и отхлебнул из походной фляги.

– Пусть те подонки, что пытались устроить террористический акт, видят мертвые рожи своих подельников в каждой газете! И пусть они знают: МЫ – сильнее! Мы победили сегодня! Мы будем побеждать всегда! Причина происшествия – естественный природный катаклизм. Отменять фестиваль нет причин! Рейхсфюрер будет присутствовать. Решение принято. Хайль Гитлер! – рейхсляйтер Борман вскинул руку в традиционном приветствии и, не дожидаясь ответа, направился к вертолету.

На заднем сиденье машины полулежал, закатив синие очи, бледненький Зиги. Рядом с ним валялась резиновая медицинская перчатка. Внутрь перчатки непостижим образом попал белый платочек барона. Вытащить братишку фон Клейста и отправиться исполнять задание Шефа налегке Пауль не мог: автомобиль был заперт, а подходящего ключа у него не оказалось! Пауль вынужден был призывно помахать начальнику, углубившемуся в беседу с высокими гостями:

– Штандартенфюрер Кольбах, прошу простить, я хотел бы получить ключи от автомобиля…

О

– Черт… Прости, Йозеф, – герр Кольбах оставил Зеппа и стремительно направился к Паулю, перебирая в руке связку ключей. Едва приблизившись к машине, он развернулся спиной к Дитриху и, все еще перебирая ключи, начал быстро и четко наставлять Пауля:

– Пауль, постарайтесь запомнить с первого раза: возможности повторить у меня не будет! Вы сейчас как можно быстрее отвезете Зиги к доктору, но к такому, чтобы о вашем визите никто не знал. Не вздумайте ухватить голыми руками его платок – он отравлен, но может пригодиться врачу. Потом упрячьте барона подальше от Замка под надзор надежной сиделки. Пришлите сюда Пенслоу с кем-то из ваших ребят, например с офицером Норманом. У меня еще две протокольные встречи: сегодня прибывает папский нунций, я должен его приветствовать от оргкомитета, а затем сопровождать по городу… Его преосвященство с порога хочет заняться благими делами – послушать хор мальчиков в соборе, а своего секретаря отправляет осмотреть тюрьму… Но в двадцать три часа я освобожусь, в это время ждите меня у дома покойного Корста. Все. Поезжайте, штурмбанфюрер Ратт И по дороге молитесь – если, конечно, умеете – чтобы ваш брат остался жив! – с последним словом Кольбах наконец отцепил нужные ключи от связки и перебросил их через крышу автомобиля прямо в руки Паулю– Могу я видеть доктора, фрау Нора?

Супруга доктора и мама Германа Нормана – фрау Нора – была моложавой, хрупкой с виду, но очень решительной и твердой дамой. Всякие сомнительнее ночные вызовы доктора – большого любителя выпить, а то и загулять с «приболевшими» дамами – фрау Нора пресекала на корню. Признаться, Пауль в незапамятном детстве был по уши влюблен в эффектную матушку приятеля и сейчас несколько минут колебался: купить ей торт или цветы… От его правильного выбора много зависело: именно маменька принимала все стратегические решения в семействе их будущего зятя Германа Нормана.

Сейчас офицер Ратт понял, что сделал правильный выбор! Принимая нарядный букет, фрау Нора кокетливо притянула к себе голову Пауля и чмокнула его в лоб:

– Кто бы подумал, что из такого драчуна и балбеса вырастет настоящий дамский угодник? Такие цветы! Можно подумать, женишься ты, а не наш Герман!

– Ну что вы, фрау Нора, на ком мне жениться?! Таких дам, как вы, больше нет…

Фрау Нора рассмеялась, покраснела, и поспешила сменить тему:

– Надеюсь, с Лорхен все нормально?

– А что ей сделается? – искренне изумился Пауль.

Доктор Норман решил сразу же использовать повод ускользнуть из-под бдительного ока супруги и взялся за шляпу:

– В ее положении нужен систематический медицинский контроль! Пойдем, Пауль!

– Нет уж, постой, Пауль! Куда вы пойдете?

Пауль улыбнулся – виновато и в то же время открыто, вовсю используя свой эмоциональный ресурс, и начал врать правдоподобно и вдохновенно – как в детстве:

– Фрау Нора, я знаю, вы такая решительная дама, почти как настоящий парень…. И потому вам можно доверить серьезный мужской секрет…

Герр Доктор тоже заинтересованно поднял брови.

– Дело в том, что мой дедуля Клаус хлебнул лишку и случайно расшиб голову какому-то туристу… Сам дед уже отдыхает в каталажке, но пока только за дебош…. Боюсь, если потащить этого несчастного туриста в больницу, старика опять отдадут под суд, а этот факт весьма плачевно скажется на моей карьере… – Пауль тяжко вздохнул.

– Вот видишь, к чему приводит пьянство? – строго спросила фрау Доктор у супруга. Разумеется,

Пауль, доктор Норман тебе поможет… Ведь мы почти родня!

Доктор Норман ополоснул руки:

– Все это довольно странно…

– А он скоро умрет? – поинтересовалась заботливая Жени, осторожно подсовывая очередную кружевную подушку под безвольно болтающуюся голову Зигфрида. Барон еще не пришел в сознание, но после укола камфоры его дыхание стало ровным, а щеки порозовели.

В конце концов, кто додумается искать барона фон Клейста в детской? И какое место может быть надежнее, чем собственный дом? К тому же Лотта – из христианского милосердия – согласилась присмотреть за несчастным больным…

– Платок пропитан субстанцией на основе эфирных масел: еще сохранился остаточный запах, но, видимо, состав был нестойким и быстро выветрился… Предположительно, в основе смеси яд растительного происхождения… По токсическому действию – сильный нейролептик, парализующий дыхательные и нервные центры. Технически – отраву смешали с духами, которыми наш молодой эстет обычно сбрызгивает носовой платочек. Знали, получается, его привычку нюхать и грызть этот атрибут. Но как удалось изготовить адскую смесь в такой высокой концентрации, я затрудняюсь предположить. И если бы не наблюдал клиническую картину собственными глазами, усомнился бы, что подобное вообще возможно… – задумался доктор. – Надо провести химические анализы, хотя это мало что изменит для пациента… Между нами говоря, яд настолько сильный, что герр Штурмбанфюрер должен был умереть, едва понюхав платок! Но он все еще жив и уже почти пришел в себя – вот что действительно странно… Я готов поверить в легенду о фамильном бессмертии фон Клейстов… Так что, Пауль, можешь быть спокоен: Лотта будет делать парню уколы, кормить витаминами, через неделю он поднимется с постели и станет как новенький… лучше новенького!

Жени уселась на пол и залилась слезами:

– Пауль! Ты же мне обещал, что он будет лежать в моей комнате, пока не умрет!!!

– Как же он умрет, если ты его все время дергаешь? Оставь барона в покое! – шлепнул надоедливую сестричку Пауль.

– Жени, если герр фон Клейст выздоровеет, он купит тебе большущую куклу! Только не говори никому, что он здесь, даже Лорхен! – утешила младшую сестренку Лотта, аккуратно выставляя на застланную клеенкой тумбу флакончики с лекарствами и лоточки со шприцами.

– Хорошо, не буду говорить ни Лорхен, ни маме с папой. Только пусть уж тогда мне самолетик купит! – согласилась корыстная малышка.

– Вот видишь, герр Офицер, заботливые молодые дамы присмотрят за бедолагой! А мы можем пойти и опрокинуть рюмашку-другую за его здоровье! – доктор взял будущего родственника под локоток и потянул к двери.

Пауль возвратил доктора Нормана в любящие руки законной супруги и теперь на максимально возможной скорости направлялся в Гестапо. Он вспомнил, что сейчас в техническом отделе нет ни одного дежурного офицера! Старину Бойхе уже уволили, а гауптштурмфюрер Герман Норман, назначенный временно исполнять обязанности главы технического отдела, по распоряжению Шефа Кольбаха повез журналиста Пенслоу осматривать трупы в пещере. У добросовестного офицера Ратта не было другого выбора, кроме как мчаться в комнатушку, где ютился техотдел, чтобы лично проверить оборудование, заменить магнитные ленты в звукозаписывающих устройствах, если это требуется, и таким образом исправить факт вопиющей халатности! По счастью, у предусмотрительного Пауля имеется запасной ключ от двери техотдела…