Текст книги "Замок темного барона"

Автор книги: Павел Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Часть 5

33. Служители культа

Если пастор Грегор похож на заплесневелый сухарь, то лысого и тучного папского нунция – кардинала Фанцонни – следовало бы сравнить с подошедшим сдобным тестом, стремящимся сбежать за пределы тесного облачения. С той только разницей, что в отличие от теста кардинал порождал столько же звуков и суеты, сколько целая гастролирующая театральная труппа среднего размера. Сейчас герр Нунций Фанцонни завершал завтрак: с явным удовольствием и громким хлюпаньем обмакивал коричные крендельки в какао, шуршал облачением и утренней газетой, вдобавок еще и напевал популярную оперную арию. И все это его высокопреосвященство умудрялся делать с поистине христианским благодушием! А уж визиту офицеров обрадовался так, словно оба они приходились кардиналу если не членами семьи, то уж во всяком случае близкой родней!

– Славно, что нашли время заглянуть! Сейчас разделите со мной трапезу… Бинки! Распорядитесь о кофе для господ! – даже повседневные распоряжения нунций пел, словно оперный премьер арию, и при этом отбивал такт по столешнице. Пухленькие, унизанные перстнями пальчики свободной от имитации музыки руки герра Фанцонни воспарили в направлении небольшого диванчика.

– Присаживайтесь, Карл! Расскажите мне все-все здешние сплетни…

– Мы в Германии, ваше высокопреосвященство, здесь нет сплетен! – бесцеремонно прервал кардинала каркающий голос, который показался Паулю знакомым.

Возмущенный неуместным замечанием герр Нунций с поразительной для мужчины подобной комплекции легкостью взлетел с дивана, рассек воздух эффектным жестом, набрал в грудь воздуха, но, предпочтя желанию заорать христианское смирение, только хлопнул в ладоши и снова плюхнулся на мягкое сиденье, выдохнув:

– Расскажите мне новости! В этом городе есть новости? Меня утомляет праздность… А любезный Якоб не выпускает меня дальше собственной спальни! Я ничего – ничего! – не могу с ним поделать! – кардинал Фанцонни говорил по-немецки правильно, но слишком быстро – с итальянской торопливостью и итальянским же слюнявым акцентом. Нерастраченную из-за вынужденной изоляции жажду деятельности герр Нунций решил хотя бы частично излить на Пауля: снова подскочил, обогнул столик и ощутимо ухватил молодого человека за щеку, потянул, словно проверяя на крепость:

– Ваше имя Пауль? Такой славный…

– Так точно, гауптштурмфюрер Пауль Ратт, – представился Пауль как можно более официально, как и подобает доброму католику, чмокнул кардинала в старинного вида перстень и поспешил укрыться от эмоционального священнослужителя за неколебимым плечом Шефа Кольбаха.

– Похож… Якоб, скорее присоединяйтесь к нам! Посмотрите на мальчика – это внук Клауса! Клауса Шенбрау! О, Клаус был настоящим красавцем!

Голосовые упражнения кардинала Фанцонни наконец возымели успех, и рядом с его диванчиком материализовалась фигура высокого сухощавого мужчины. Пауль затруднился бы определить его возраст точно, но моложавому, спортивному и собранному отцу Якобу, вероятно, около пятидесяти. Если бы не аскетичная черная ряса с подчеркнуто скромным крестом, его можно было бы принять за спортивного тренера победоносной сборной или… за высокопоставленного военного чина. Да, этому дядьке не рясу, а генеральский мундир впору носить, подумал Пауль. Рядом с отцом Якобом молодому офицеру сразу сделалось неуютно, как всегда в присутствии высокого начальства. А тут еще водянистые глаза священника, прикрытые белесыми ресницами, прошили Пауля, словно рентгеновский луч. Предпринятое исследование настолько разочаровало отца Якоба, что он изрек как приговор:

– Не стоило ради этого исходатайствовать у понтифика разрешение от обета³⁷ 37
  В исключительных случаях высшие иерархи католической церкви дают монашествующим братьям или священнослужителям «разрешение от обетов». После получения такого разрешения те могут вернуться к жизни в миру, в том числе вступать в брак и заводить детей.


[Закрыть]!

– Да, тот белокурый юноша, которого вы мне представляли, действительно более аристократичен… Но все равно очень похож на внука Клауса и тоже офицер… Как его звали? Он еще божественно пел – во время нашего прошлого визита в Берлин… Просто как соловей, и имя у него такое музыкальное, из оперы… Я сам только что читал в программе: он ставит Моцарта для фестиваля… Где же моя программа? Куда я мог деть программу? – герр Нунций принялся с шумом обшаривать диванчик, мурлыча фрагмент из «Волшебной флейты», словно ноты могли освежить его память.

– Б инки! Нам подадут кофе наконец? – отец Якоб попытался пресечь щекотливую тему негодующим окриком. Двери мгновенно растворились, и молоденький кучерявый итальяшка в длинном монашеском облачении, похожем на старомодное платье гимназистки, вихляясь, вкатил накрытый сервировочный столик. Наверное, «брат Бинки» – тоже любитель подслушивать под дверью, смекнул Пауль и с трудом подавил улыбку.

– Зигфрид! Его зовут Зигфрид фон Клейст, – хрустальным голоском пролепетал Бинки, подкатывая столик поближе к нунцию, льстиво чмокнул кольцо его высокопреосвященства, спрятался за спинкой диванчика и из укрытия стал елозить по Паулю ревнивым взглядом.

– Точно – фон Клейст! Зигфрид… Этому юноше место на клиросе, а не в армии… А вы сами, Карл, поете? Впрочем, в любом случае, угощайтесь! – герр Нунций взметнул обе руки в призывном жесте – как дирижер, приступающий к увертюре, но вместо звуков комнату наполнил аппетитный аромат шоколада, сливок и ванильных пирожных.

– Герр Кольбах, хочу надеяться, ваше вторжение в частные апартаменты кардинала Фанцонни вызвали насущные дела, а не голод? – брат Якоб спрятал ладони в черном пространстве рукавов, выпрямился и сразу стал высоким и зловещим, как призрак.

Но несгибаемый Шеф демонстративно проигнорировал вопрос, со сдержанной улыбкой кивнул нунцию, принимая приглашение, вальяжно развалился на диване, надкусил кренделек, глотнул кофе из крошечной чашечки, отрепетированным жестом закинул ногу на ногу, выдержал театральной длины паузу и наконец соизволил вступить в беседу с хлебосольным кардиналом Фанцонни:

– Увы, ваше высокопреосвященство, даже среди праздничных хлопот, нам – руководителям и наставникам – приходится заботится о делах… Вынужден признать: эти дела требуют вашего экстренного содействия, причем Совершенно конфиденциального характера… – на слове «конфиденциальный» Кольбах несколько понизил голос и чуть заметно кивнул в сторону отца Якоба.

– Отец Якоб – мой личный секретарь! Увы, я не могу иметь от него секретов, – с ноткой ехидства ответствовал дипломатичный нунции, и тут же взмахнул рукой, словно отгоняя назойливых мушек, и указал на трех дюжих братьев, без всякого дела слонявшихся по просторной комнате и сильно смахивавших на охрану. – А это тоже сплошь мои доверенные помощники… Так что можете говорить все, без утайки, как на исповеди!

– Ваше преосвященство, я наслышан, что вы непревзойденный знаток оккультных течений и сект…

Кардинал польщенно кивнул, а Кольбах сухо щелкнул пальцами:

– Гауптштурмфюрер Ратт, продемонстрируйте артефакты! – Пауль втащил в комнату заблаговременно снаряженную коробку и аккуратно расположил на свободном журнальном столике свечные огарки, распятие, черный балахон и листки с рисунками – свои недавние находки из ризницы. Сам же герр Нунций поспешил спрятать сверкнувшие в глазах охотничьи искорки за стеклышками пенсне и с деланным спокойствием, как придирчивый покупатель в магазине, стал перебирать вещественные доказательства:

– Где это было обнаружено?

– В церковной ризнице кирхи лютеран, после отпевания местного жителя – отставного полицейского, который скончался при невыясненных обстоятельствах…

– Так выясняйте обстоятельства смерти – это ваша работа! Незачем отвлекать его преосвященство из-за уголовщины! – хотя голос отца Якоба звучал как приказ, герр Фанцонни взглядом острым и опасным как лезвие, срезал ретивого секретаря::

– Наш долг – помогать пастве! Продолжайте, Карл!

– На стенах ризницы мы обнаружили изображения. Офицер Ратт скопировал их – рисунки перед вами. Распятие было закреплено на стене вниз головой… Обращу ваше внимание: ризница местного католического собора сгорела всего несколько дней назад. По факту поджога ведется расследование. Хочу уведомить ваше высокопреосвященство, что настоятель местного католического собора, некий отец Грегор, присутствовал в кирхе во время отпевания отставного полицейского. Но дать какие-либо показания по поводу поджога ризницы, как и относительно своего визита на панихиду в кирху, он категорически отказывается…

– Чем мотивирует отказ? – снова безапелляционно вторгся в поток беседы отец Якоб. – Мотивирует тайной исповеди!

– Очередной новодел! – между тем констатировал нунций, отодвигая распятие и снимая пенсне. – Ничего интересного. Все предметы изготовлены недавно, приблизительно в десятых годах, по вторичным и – подчеркну! – совершенно бездарным описаниям ритуалов поздних ответвлений альбигойской ереси. Местный эпигонский культ!

– Будем искоренять! – с металлом в голосе констатировал герр Секретарь.

– Подскажите, ваше преосвященство, – привычно проигнорировал грозного отца Якоба Кольбах, – мог ли такой воссозданный псевдоеретический культ сопровождаться обрядами жертвоприношений или ритуальными групповыми самоубийствами?

– Были обнаружены следы жертвоприношений?

– Безусловно.

– Прямо в ризнице?

– Нет, поблизости – в местных катакомбах.

– Количество и характер жертв?

– Двадцать одно человеческое тело. Двадцать мужских тел. Одно женское. Возраст – от 24 до 28 лет. Отличное физическое состояние. Все тела обнажены. Сохранность трупов практически идеальная – в катакомбах холодно. Но никаких следов одежды нам не удалось обнаружить… Снимки я готов представить по официальному запросу…

– Сколько??? – взвыл нунций.

– Упокой, Господи… – отец Якоб кротко перекрестился.

– Ужасающе! Двадцать одно тело! Возрожден катарский ритуал добровольного ухода из жизни путем переохлаждения! И от кого я об этом узнаю? – нунций метнул в сторону брата Якоба взгляд древнего василиска.

– От штандартенфюрера Кольбаха, шефа местного Гестапо, – герр Кольбах встал, щелкнул каблуками и с коротким уставным поклоном протянул кардиналу изящную визитную карточку: – Прошу простить! Я был знаком вам преимущественно как руководитель оргкомитета оперного фестиваля… В любом качестве и в любое время – всегда к вашим услугам!

У Пауля даже дух захватило от такого развития событий: его дальновидный Шеф сейчас спихнет на древний ритуал смерть парней из катакомб, герр Нунций даст нужное заключение и дело будет считаться раскрытым! Заодно и пастор Грегор получит нагоняй за избыток служебного рвения, да и отцовское наследство обнаружится! Какое счастье, иметь такого рационального начальника!

– Факт вопиющий! – любуясь смятением слушателей, продолжал Кольбах. – Он стал предметом обсуждения в Рейхсканцелярии, в консультациях принял участие рейхсляйтер Борман… Было решено, что после заключения Конкордата официальные власти Рейха не могут поставить под удар авторитет католической церкви в Германии и обнародовать информацию о ритуальном характере коллективного самоубийства молодых людей… Официально их объявили погибшими от скопления вредных природных газов в горных выработках. В прессе опубликовали фотографии, обращение к родственникам…

– Но за телами никто не обратился! – угадал отец Якоб.

– Их тут никто не знал! Эти молодые люди просто приехали в местность, знаменитую еретическими традициями, специально – чтобы здесь умереть! Я должен осмотреть обе ризницы и катакомбы! – нунций длинным глотком допил какао, стряхнул салфеткой крошки с облачения, поднялся, ринулся к выходу, но уткнулся в железную фигуру отца Якоба:

– Мы не готовы обеспечить ваше безопасное перемещение по городу! Вы сможете произвести осмотр завтра… – надо отдать должное герру Якобу, он умел держать удар: его голос звенел как стальной трос, а осанка осталась прямой и величественной, как палубная мачта.

– Сейчас! – герр Нунций сложил пухлые губы капризной трубочкой, подобрал край рясы и споро обогнул атлетичного шефа церковной безопасности. – Прямо сейчас! Я устал быть вашим заложником! В момент, когда я необходим своей пастве, своим заблудшим братьям! Я намерен ехать на прекрасном автомобиле, который любезно предоставил мне добрый христианин… Этот местный медик или кто он?

– Герр Шпеер. Фармацевт, – без энтузиазма уточнил по блокноту ответственный отец Якоб и тотчас кинулся следом за нунцием, попутно выкрикивая по-итальянски команды натасканной своре «личных помощников».

Пауль выглянул в окно, чтобы убедиться. Действительно, у входа в «Лесную корону» источал сияние роскошный, синий, как ночное небо, парадный «Мерседес» аптекаря Шпеера – самая шикарная машина в N1-бурге! До появления «Майбаха» Шефа Кольбаха, разумеется. Поверить, что скопидомисгый герр Шпеер отдал свою мужскую гордость на поругание? Хотя бы временное?

Что-то тут не связывалось…

Пауль замешкался у окна и зацепился взглядом за знакомую тень:

– Смотрите, герр Кольбах! Дедуля Клаус нашелся! Вон он, стоит на той стороне, в тени дома, и смотрит на «Мерседес»…

Едва глянув в окно, Кольбах с нереальной скоростью пересек комнату, гостиничный коридор, растолкал сопровождающих папского нунция, в несколько прыжков преодолел лестничный пролет, наконец приблизился настолько, что смог дотянуться до кардинала Фанцон-ни… И сразу без всякого пиетета дернул почтенного архиерея за широкий атласный пояс вниз так сильно, что несчастная жертва мягко шмякнулась на ступени упитанным задом, а пышное облачение бессильно распласталось вокруг оскорбленного преосвященства… Пауль невольно улыбнулся: сейчас герр Нунций был похож на нарядный, праздничный воздушный шар, из которого стремительно улетучивается воздух!

Неадекватное поведение Шефа получило должную оценку, как только подоспел отец Якоб. Даром, что герр Секретарь – святой отец и носит рясу: дерется он так, что профессиональный боксер позавидует! Безусловно, то, что произошло между достойными противниками на глазах у Пауля, нельзя было назвать «дракой» и тем более «потасовкой». Нет, профессионалы просто обменялись весьма болезненными точечными ударами на фоне благообразной светской беседы:

– Много себе позволяете, герр Агностик! Здесь не Монголия!

– И не Ватикан, святой отец! Вы вторглись на территорию язычников! Вполне логично, что автомобиль, полученный от них, заминирован!

– Мадонна! – деморализованный кардинал Фанцонни воздел руки к небу жестом, достойным фрески, и был тотчас подхвачен под локти и поднят подоспевшими охранниками. – Меня хотят убить! Еретики! Сектанты! Надо без промедления доложить его Святейшеству!

Герр Секретарь принялся распоряжаться по-итальянски, охранники в рясах поволокли перепуганного нунция обратно наверх, другие суетливо забегали и в считанные секунды притащили миноискатель. Пауль тоже носился между телефонами и начальником, вызывая саперную группу, парней для оцепления, а потом еще армейскую поддержку – для дополнительного оцепления.

Но штандартенфюрер Кольбах не стал дожидаться профессионалов. Снял и отдал личному помощнику дорогие наручные часы на кожаном ремне, взял отвертку, пассатижи и, к восхищенному ужасу Пауля, полез под опасный автомобиль лично!

Строгий отец Якоб перекрестился, с тяжелым вздохом подоткнул край рясы, как домохозяйки подтыкают передник, взял набор инструментов для ремонта автомобиля и последовал за Шефом Кольбахом. Мгновения как столетия тянулись мимо виска Пауля, он даже вздыхать лишний раз боялся, пытаясь припомнить до конца хоть одну молитву… Прошло чуть больше четверти часа, и из-под брюха синего монстра вылезли изрядно перепачканные спасатели.

Шеф Кольбах выглядел непривычно: перепачканный в пыли и машинном масле, он при этом совершенно удовлетворенно насвистывал бодренький марш.

Зато отец Якоб выглядел раздосадованным и подавленным. Он резко высыпал железяки и проводки на землю у ног Кольбаха, совершенно простонародно сплюнул, поправил рясу и хотел удалиться, но штандартенфюрер удержал его за локоть:

– А деньги?

– Побойтесь Бога, Кольбах! Брать деньги со священнослужителя – грешно!

– Я агностик, – Шеф с ироничной ухмылкой подставил раскрытую ладонь, отец Якоб, скрипя зубами, отсчитал из портмоне несколько купюр и, чертыхаясь, удалился.

– Мы с отцом Якобом поспорили, какого типа взрыватель будет обнаружен. Я утверждал, что ртутный, и, как видите, выиграл!

«Шеф всегда выигрывает», – с облегчением вздохнул Пауль.

– Гауптштурмфюрер Ратт, проследите, чтобы взрывное устройство отправили в лабораторию, а мне потрудитесь прислать со склада чистый комплект формы… Эту, – герр Кольбах брезгливо провел пальцем по перепачканному рукаву. – Эту – выбросьте на помойку! А сейчас проводите меня к телефону, дружище, – необходимо немедленно установить наружное наблюдение за клятым аптекарем Шпеером, до тех пор пока официально не будет доказано, что машину заминировал именно он!

Аптекарь Шпеер размеренно обслуживал посетителей: сперва читал рецепт, потом скрывался за белой дверью в лабораторию и наконец возвращался с баночкой или пачкой порошков в руках. Но посетителей было мало, и фармацевт большей частью дремал над вчерашней газетой. Рутинный обывательский ритуал – разве так себя ведут террористы, сектанты и опасные маньяки? Пауль задумался и отложил бинокль.

– Верное решение, дружище, – герр Кольбах, как всегда бодрый, после душа и легкого обеда, хлопнул Пауля по плечу. – Пора переходить к активным действиям. Пойдемте, нанесем визит в жилище вашего фармацевта.

– Прямо сейчас? Днем? – недоумевал Пауль.

– Ну конечно, ведь мы не идиоты, чтобы ломиться в частное жилье, когда в нем мирно почивает этот почтенный благотворитель! Поторопитесь, пусть парни глаз с него не спускают и сразу дадут нам знать, если герр Шпеер покинет аптеку!

– Поясните мне, Пауль, как знаток местных нравов, ваши добропорядочные сограждане питают слабость к самолечению?

– Нет, как можно! Их лечит доктор Норманн, – запротестовал Пауль.

– Тогда в чем истоки экономического феномена, в силу которого упомянутый доктор Норманн, который пользует больных и выписывает рецепты, живет довольно скромно, а герр Аптекарь, всего лишь отоваривающий рецепты доктора, имеет роскошную машину, особняк и прочие плоды финансового процветания?

Даже гараж этого субъекта запирается на сложный кодовый замок! Как это мелкобуржуазно, – Кольбах, недовольный задержкой, извлек из кармана скрепку и принялся ковыряться в замке.

Истоки упомянутого феномена были хорошо известны Паулю, даже слишком хорошо. Еще при покойном прежнем шефе – герре Корсте – Паулю приходилось соприкасаться с корнями экономического процветания герра Аптекаря прямым и непосредственным образом. Но до какой степени надо обнажать их перед нынешним начальником? Впрочем, маловероятно, что идея дополнительного заработка, связанного с беспрепятственной контрабандой часов и ювелирных изделий через швейцарскую границу и последующим их безналоговым сбытом на окрестных лыжных курортах, захватит шефа Кольбаха настолько, что он решит осесть в тоскливом N-бурге на вечные времена.

И Пауль рискнул приоткрыть завесу:

– Я могу только предположить… Поскольку был случайным очевидцем…

– Говорите без обиняков, дружище, – поторопил Пауля стремительный начальник.

– Правду сказать, герр Шпеер весьма рачительный человек! Я был сильно удивлен, когда обнаружил, что среди зимы он оставил свой дорогостоящий автомобиль на ночь прямо во дворе рядом с гаражом! Предположил, что в гараже что-то стряслось, заглянул в слуховое окно – там все было заставлено небольшими коробками (О да, сколько перетаскал Пауль этих коробок за время службы под руководством прежнего, увы, покойного, шефа!) Я сразу же уведомил свое начальство – покойного герра Корста… Но не получал никаких дальнейших указаний. (Ну вообще-то, если говорить чистую правду, то получал, еще как получал! Дядюшка Корст просто-таки пальцем тыкал, куда какие коробки ставить!)

– Транспортировка и сбыт наркотиков? – скептически поморщился герр Кольбах, продолжая орудовать скрепкой в замочной скважине.

– Сомневаюсь. Коробок было много – кому же в нашей глуши можно сбыть столько наркотиков?

– Он же фармацевт – мог бы закупать сырье по дешевке, очищать и гнать транзитом на Бонн или Гамбург.

«Шеф мыслит глобальными категориями – куда там местечковому криминалу!» – восхитился Пауль.

– Хотя… подстраиваться к стихийно сложившемуся спросу – затратная практика! Куда прибыльнее формировать рынок под имеющийся товар!

Вот он, идеальный рецепт успешного предпринимательства! Пауль согласно кивнул и уточнил:

– Я увидал коробки с надписями названий лекарств и красным крестом. Через границу их перевозил санитарный автомобиль… Сами коробки – небольшие и легкие; в них находились ювелирные футляры с часами, украшениями, драгоценностями. Никаких налогов: Швейцария за перевалом, а богатых туристов на лыжных курортах всегда хватает…

– Остроумно, – Кольбах наконец расправился с замком и легко толкнул тщательно смазанную створку гаражных ворот. Но вместо обычного скопления разномастных коробок и коробочек просторный гараж встретил их непривычной пустотой. – Похоже, ваш предприимчивый аптекарь подчистил склад, испугавшись смерти сообщников… Или, хуже того, собирается удариться в бега… Это будет скверно, дружище… – Шеф оглядел тоскливое, безжизненное пространство. – Где в доме может располагаться сейф?

– Нигде! – мотнул головой Пауль. – Он прямо под нами: подвал гаража оборудован как сейф! – и в качестве доказательства со значительным усилием повернул большой металлический вентиль, похожий на газовый. Плиты пола разъехались, обнажив лестничку в несколько ступеней к мощной бронированной двери.

– Пауль, только не рассказывайте мне, что случайно обнаружили тайник, когда пошли копать червей для рыбалки! Может, вам и шифр удалось разнюхать?

Пауль виновато вздохнул, поскреб носком сапога светлую пыль на бетонном полу и счел своим долгом предостеречь Шефа:

– Сейф автономно подключен к системе сигнализации. А она заведена на центральный пульт в Гестапо – я сам проверял срабатывание звукового сигнала оповещения и поэтому знаю про тайник… Распорядиться отключить систему?

– Нет времени на такие изыски, – Кольбах легко постучал по стене подушечками пальцев, извлек карманный нож, с хирургической точностью отковырял кусочек штукатурки, поддел и аккуратно, один за другим, перекусил проводки сигнализации. Рот у Пауля сам собой открылся, а когда он заметил это постыдное проявление удивления, захлопнул его так быстро, что зубы громко щелкнули.

– Зубы – прекрасный естественный диэлектрик, – неожиданно подтвердил Шеф, – но самостоятельно воспроизводить подобные манипуляции я бы вам не рекомендовал!

Напрасно герр Кольбах так о нем беспокоится: Паулю и в жутком кошмаре не привидится засунуть себе в рот электрический провод под напряжением!

– Чем сложнее техника, тем она менее надежна, а это значит, что сломать ее гораздо легче!

Ради скорейшей победы над сложной техникой герр Кольбах решил присесть на верхнюю ступеньку, и смахнул с нее пыль носовым платком: Шеф очень опрятный человек! Затем на секунду замер, поднес испачканный платок к самому носу, принюхался и даже дотронулся до грязного пятна самым кончиком языка, сплюнул и удовлетворенно объявил Паулю результаты анализа:

– Тротил! Пауль, срочно вызывайте парней из лаборатории: я хочу убедиться, что тротил, обнаруженный в каменоломнях, идентичен этому! Тогда мы сможем доказать, что тротил, подготовленный для теракта в каменоломнях, некоторое время держали здесь, в гараже, и у нас будут законные основания задержать герра Шпеера!

Сейфовый замок неотвратимо пал под натиском нетерпеливых пальцев Карла Кольбаха. Сухая ладонь нырнула в беззащитную тьму, и под свет тусклых ламп был извлечен моток тряпок с заношенными домашними шлепанцами. Подобным предметам место на свалке или в мусорном ведре! Пауль совершенно не понимал истоков буйной радости, охватившей его обычно очень сдержанного начальника:

– Вот они! Ненаглядные сокровища старого осла – библиотекаря фон Штерна! В этой чертовой игре мне наконец-то сдали джокер! – Кольбах осторожно, словно священную реликвию, развернул ветхий восточный халат. Пауль только ахнул и полез в планшет за рисунком, который Зиги фон Клейст намалевал в медитативном трансе. Тот самый халат: и круги, и тонкие восточные узоры на шелке абсолютно совпадали с рисунком!