Текст книги "Замок темного барона"
Автор книги: Павел Бергер
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Автомобиль несся по разморенным предзакатным солнышком улицам на максимальной скорости. Хотя тому, кто уже опоздал, спешить совершенно излишне! Но ни сам Пауль, ни даже его дальновидный Шеф Кольбах этого еще не знали.
Парни из наружного наблюдения доложили, что уже часа полтора глазеют, как герр Шпеер, приспустив занавеску для защиты от солнечных лучей, дремлет в высоком кресле над газеткой…
Шеф Кольбах без колебаний отдал приказ задержать подозреваемого – герра Шпеера.
Четко отданные команды сменились приглушенным топотом, пара коротких перебежек, удар ноги по двери, всхлип дверного колокольчика, резкий разворот, треск – и!
Идеально слаженные действия завершились полным фиаско! Весьма проблематично задержать свернутый валиком плед, прикрытый развернутой газетой, – даже если он лежит в кресле! Эта почти детская хитрость обеспечила появление на занавеске силуэта, повторявшего примелькавшиеся за день очертания задремавшего аптекаря.
Быстро обнаруженная и еще быстрее взорванная стальная дверь в подвале вела прямо в катакомбы, плавно перетекавшие в ряды горных пещер: искать хитроумного герра Аптекаря уже слишком поздно! Он вполне может скрываться где угодно – даже успеть переправиться в Швейцарию!
Без врожденной арийской выдержки Пауль бы просто расплакался! Ему еще так далеко до стального характера Шефа, способного видеть позитивные стороны в любой ситуации – даже в такой безнадежной!
– Рано впадать в уныние, дружище! Герр Шпеер скоро вернется сюда – прямо в наши объятия! Отдайте команду до вечера разместить здесь хорошо вооруженную засаду, но так, чтобы внешне дом выглядел пустым и безопасным…
– Но зачем аптекарю возвращаться, Карл?
– За халатом и тапками, разумеется!
– А почему эти поношенные вещи представляют такую большую ценность? – наивно поинтересовался Пауль, разглядывая старое рванье.
– Не имею понятия… Зато имею твердое намерение это выяснить!
– Вы можете забить меня до смерти – я не скажу вам ни слова! – профессор Меркаев гордо откинул голову и хряснулся лысым затылком о высокую спинку стула.
Кольбах перестал разбирать документы и удивленно вскинул бровь:
– Герр Меркаев, вас зафиксировали из опасения, что вы нанесете ущерб собственному здоровью! Никаких причин вас бить у меня нет, – Шеф вернулся к работе с документами.
– Вы не будете меня допрашивать? – заерзал настырный профессор.
– Нет. Картина происшествия очевидна.
– Очевидна? Для кого?
Пауль уткнулся лицом в документы, прикрывая неуместную улыбку: уж очень потешно выкатывал глаза обескураженный герр Профессор.
– Для любого компетентного специалиста. Вы, герр Меркаев, банально проиграли в карты Александру фон Штерну весьма крупную сумму. Ни такой суммы, ни мужества застрелиться – как подобает человеку чести – у вас нет. Вы избрали третий вариант: согласились на предложение своего кредитора застрелить в счет погашения долга советского дипломата Деканозова! С целью реализации этого преступного замысла ваш кредитор – Александр фон Штерн – предоставил вам пистолет системы «Кольт», зарегистрированный на имя подданного Великобритании мистера Пенслоу. Вот и все.
– Все?!? Да вы не понимаете, что сейчас творится в России! – заорал Меркаев.
– Я занятой человек, и мне плевать, что там творится, в вашей России… Будете вести политические диспуты в НКВД. Я вас официально экстрадирую на советскую родину! Пусть их компетентные органы решают, что с вами делать: бить ногами или прутом, кормить дерьмом или поить уксусом, ломать кости или сыпать хлорку в глаза, вырывать вам зубы или ногти…
У этих русских нет ни культуры следственных действий, ни традиций, ни фантазии… – буднично заключил герр Кольбах и снова углубился в документы.
Профессор Меркаев испуганно притих и только обиженно хлопал отечными веками.
– Гауптштурмфюрер Ратт, документы для передачи профессора советским представителям готовы?
– Так точно! – Пауль щелкнул каблуками и протянул папку.
– Внесите вещи, изъятые в номере герра Меркаева, пусть опознает свое личное имущество. Я не намерен вместе с его невзрачной персоной подарить Советам собственность приличного немецкого отеля!
Чуть больше часа назад Пауль прилежно наполнил два стальных ящика для документов пожитками профессора Меркаева, собранными в гостиничном номере. Улов небогатый: перья и чернильница, скромненький костюм и поношенные рубахи, безвкусный галстук, затупившаяся бритва, простенькая кавалерийская сабля, скромные туалетные принадлежности, миниатюрные шахматы в раскладной клетчатой коробочке, носки, белье, гостиничные полотенца из разных городов и стран, запасная обойма от изъятого пистолета, пачки писем, перевязанные выцветшими ленточками…
Безусловно, главное богатство герра Профессора составляли книги: разной толщины и затрепанности, на всех возможных и невозможных языках, атласы и альбомы, два гербария, пожелтевшие путевые блокноты, исписанные нервными строчками загадочного восточного шрифта и кириллических букв. Среди этой разномастной интеллектуальной роскоши Пауль благополучно пристроил добытый в сейфе аптекаря старенький халат и замусоленные тапки. Пауль под присмотром многоопытного руководителя одну за другой вынимал вещи из коробок, демонстрировал и – если Меркаев кивал – ставил галочку в опись. Приступили к демонстрации одежды, и после двух рубашек и галстука из коробки был извлечен пресловутый халат.
Свинячьи глазки профессора едва не вывалились из орбит.
– Это не моя вещь…
– А чья? – спросил Пауль, изображая искреннее удивление.
– Барона Унгерна!
– Призрак покойного Унгерна прокрался к вам ночью и подбросил халат? – Кольбах наконец оторвался от бумаг и проявил некоторый интерес к живописному действу.
– Вы не в состоянии понять, о чем я говорю, штандартенфюрер! У вас в руках ритуальный халат Богдо-Гэгэна38 38
Богдо-Гэгэн (букв, «августейший свет») – титул главы ламаистской церкви в Монголии; в период с 1911 по 1921 г. являлся официальным теократическим правителем государства.
[Закрыть] – последнего буддистского святого и правителя древней столицы Монголии – Урги! Богдо-Гэгэн подарил эту реликвию Роману Федоровичу – последнему защитнику чистой буддистской веры! Барону Унгерну-Штернбергу! – торжественно чеканил профессор Меркаев.
– Судя по ничтожным военным успехам барона Унгерна, весьма сомнительная реликвия! Вы же ученый, герр Меркаев! Как вы можете верить в какой-то горячечный бред про «армию духов барона Унгерна»! Вы просто вынуждаете меня снова делать экскурс в недавнюю историю. Советы наголову разбили дивизию Унгерна в двадцать первом, а самого «Даурского барона» расстреляли! – презрительно скривился Кольбах.
– Неправда! Роман Федорович жив! – пронзительно завопил профессор Меркаев и тут же получил звонкий шлепок по физиономии старой восточной тапкой.
– Жив? Может, он исчез с места расстрела в этих волшебных летающих туфлях? Они тоже принадлежат не вам, а воскресшему барону Унгерну? – железная рука Кольбаха нанесла герру Профессору контрольный удар тем же оружием.
– Я эти шлепанцы впервые вижу! За что вы меня истязаете?
– Так посмотрите на них внимательно: может, в них тоже есть сакральный смысл?
– Обычные поношенные домашние туфли! – на сильно поврежденной и испачканной парче мелко вились вычурные восточные узоры. Пауль битый час ассистировал Шефу, когда тот лично тыкал туфли иголкой, смотрел на просвет и смачивал водой, но коллеги так и не смогли раскрыть их секрета.
– Значит, таких туфель расстрелянный барон Унгерн не носил?
– Роман Федорович жив! – снова принялся за старое герр Профессор.
– Да я лично сам… Сам лично! Хочу сказать, я лично был знаком в Москве с надежным человеком, который арестовывал, а потом конвоировал в Иркутск вашего любезного барона! Его расстреляли, будьте уверены! И никакого халата, тем более грязных тапок среди вещей Унгерна не было!
Меркаев принялся подозрительно разглядывать лицо штандартенфюрера, затем невнятно забормотал:
– Халат похитили красные лазутчики – агенты Коминтерна, и это стало началом краха совершенной боннской империи Романа Федоровича…
Кольбах сердито насупился:
– Что же такого выдающегося написано на этом чертовом халате?
– Облачи себя в пурпур – и победа всегда пребудет с тобой! Кто носит сей халат, всегда останется в выигрыше, в том числе и военном! – воспарил духом герр Профессор, оказавшись на твердой профессиональной почве. – Я провел исследование заклинаний, скрытых в орнаменте, и убежден: в традиции лам этот сакральный предмет рассматривали как дающий власть над временем и смертью!
– Вы провели экспериментальное исследование? – уточнил Шеф.
– Нет, скорее теоретическое… Скрытые в рисунках заклинания позволяют избранным повелевать духами и вдыхать жизнь в прах!
– Профессор, давайте уточним, к каким конкретно результатом привело вас упомянутое исследование, – Кольбах аккуратно разложил халат на столе. – Вот этот поношенный предмет гардероба. В какое именно место мне, если я приму на веру ваши россказни о заклинании, следует насыпать прах и какие именно слова сказать над ним?
Профессор смутился и даже покраснел:
– Странная постановка вопроса… К духовной субстанции нельзя подходить с таким тевтонским практицизмом! В боннской магии все достаточно условно… Среди моих документов должен быть перевод пояснений к заклинанию, там говорится, что ритуал способен вернуть в мир тело праведника или душу грешника. Орифламма дает силу вдохнуть грешную душу в праведное тело, породив новое существо…
– То есть если накрыть халатом останки праведника, пробубнить специальные слова, помахать колотушкой или предпринять еще какие-то ритуальные действия, кости и череп превратятся в тело? В хорошо сохранившийся труп? – настаивал Кольбах.
– Не понимаю, герр Кольбах, откуда у вас такой примитивный подход…
– Из экспериментальных данных, – Кольбах разложил поверх халата вереницу фотоснимков обнаженных тел. – Все эти тела принадлежат праведникам. Ведь человек, добровольно расставшийся с жизнью ради своей веры, – праведник? Именно такие религиозные фанатики кончали с собой в местных катакомбах из года в год с древних времен… В каменных коридорах и пещерах полно костей этих жертв мракобесия… Хороший материал для эксперимента! Что скажете, профессор?
– Он сделал это… Расшифровал полный текст и восстановил ритуальную практику… Он смог вернуть праведникам тела… А души? Смог он вернуть в мир хоть одну душу? Душа обязана служить тому, кто вернул ее в мир, как своему хозяину… За хорошую службу он наградит душу праведным телом, и она получит шанс прожить новую жизнь и вырваться из круга смертей и рождений…
– О ком вы говорите? Кто «он»? Фамилия, имя, адрес, – чеканил Шеф, а Пауль запихнул в пишущую машинку чистый лист и приготовился фиксировать ответы.
– Нет! Я не смею назвать его! Он силен! Он страшен! – возопил Меркаев истеричным голосом и принялся раскачивать стул с такой угрожающей амплитудой, что Паулю пришлось вызвать охранника с ведром воды и окатить увлекшегося герра Профессора. – От черной боннской магии нет защиты – для духов нет ни стен, ни запоров…
– Профессор просто бредит… – Карл Кольбах сокрушенно покачал головой. – У него явное расстройство психики. Мы не можем передать его советскому представителю Деканозову в таком жалком душевном состоянии! Герр Меркаев нуждается в срочной медицинской помощи!
– Распорядиться, чтобы пригласили доктора? – уточнил расторопный Пауль.
– Сами справимся. У нас имеется новейшее средство для лечения душевнобольных! – Кольбах извлек из сейфа пресловутый прибор со шкалой, двумя переключателями, электрическим щупом и медными пластинками на проводках, некогда обнаруженный в клетчатом чемодане.
– Хотя бы инструкцию вложили! – он открутил ухоженным длинным ногтем винтик, снял приборную панель, рассмотрел сложную начинку и разочарованно протянул: – Аккумулятор сел… Попробуем включить эту штуковину прямо в розетку, а пластинки запихнем ему под ладони. Практика – главный критерий истины, мы сможем выяснить эмпирическим путем, что обозначают деления на шкале…
– Ни в коем случае! – перепугано завопил Меркаев. – Вы изжарите меня, как на электрическом стуле! Прибор нужно настроить и вложить специальную кассету, которая модифицирует электрическую волну!
Увы, наставление герра Профессора несколько запоздало: исполнительный Пауль уже воткнул вилку в розетку и ученого мужа изрядно тряхнуло ударом тока.
– Прошу простить… – офицер Ратт незамедлительно отключил напряжение.
– Ничего, дружище! В этой жизни мы все чему-то учимся… – утешил его Шеф.
Едва отдышавшись, герр Профессор застонал:
– Негодяй… Вы ничем не лучше красной сволочи! Всех этих комиссаров, которые мучили меня в двадцать первом! Вы точно такой же! Тот же самый! Я вспомнил Ургу, вспомнил двадцать первый! Я все вспомнил!
– Видите, Пауль, от этого медицинского приспособления есть ощутимая польза! Оно успешно восстанавливает память! А раз вы вспомнили все, герр Меркаев, то в ваших интересах мне ответить! Назовите имя!
– Которое… У него легион имен… Он масон! Он сам дьявол… – профессор сильно вспотел, побледнел и стал бормотать, сбиваясь и путая слова: – Он много лет исследует боннскую магию… Он похитил мои находки, присвоил мои догадки, обобрал меня до нитки… Но я все готов ему простить. Все! За то, как сильно он преуспел…
– Имя!
Связанный профессор попытался пошевелиться, сделал неловкое движение, стул под ним скрипнул и сразу упал, словно его с силой толкнула невидимая рука. Герр Меркаев ударился головой о кафельный пол судорога прошла по его телу, после чего ученый потерял сознание.
35. Карающая дланьЯ вселю в него страх Божий! – победоносно, как ораторию, возглашал кардинал Фанцонни, до предела разгоняя «Майбах» Шефа Кольбаха. Его высокопреосвященство негодовал, то и дело бросал руль, потрясал кулаками и совершенно не следил за дорогой.
Бешено мчавшийся автомобиль уже нагонял страх на припозднившихся обывателей. Герр нунций заслуживает самого строгого штрафа за такую езду! Увы, сейчас Пауль лишен возможности выписать нарушителю квитанцию и, более того, вынужден ерзать на пассажирском сиденье рядом с начальником.
Рабочий день Карла Кольбаха и его личного помощника давно завершился, но офицеры Гестапо сочли возможным пожертвовать временем отдыха и откликнуться на призыв кардинала Фанцонни сопроводить его в местный собор. А поскольку безопасность папского нунция все еще находилась под угрозой, верный служебному долгу Шеф Кольбах предложил его преосвященству для поездки личный автомобиль. И сейчас у Пауля, изводившегося на заднем сиденье вместе с законным владельцем «Майбаха», сердце просто
кровью обливалось: разве мыслимо так обращаться с прекрасной машиной! Задняя подвеска жалобно скрипит, а во что превратятся покрышки, лучше и не думать! Мужественные черты Шефа Кольбаха периодически отражались в зеркале заднего вида и напоминали лицо человека, который стоически переносит прогрессирующую зубную боль. Обнадеживало только то, что на переднем сиденье угрюмый отец Якоб уже приготовился в критическую минуту выхватить руль у облеченного саном лихача. Нынешним вечером путь от гостиницы «Лесная корона» до Соборной площади показался Паулю бесконечным, как Млечный путь!
Наконец автомобиль резко затормозил.
– Прибыли! – герр нунций залихватски хлопнул дверцей, не дожидаясь спутников, решительным шагом направился к дверям собора и громко постучал в двери массивным кольцом.
– Кто там? – робкий голос отца Грегора был едва различим через окованную металлом массивную створку двери. Лицо подоспевшего отца Якоба скривилось так, словно его незаслуженно осыпали отборной бранью. Зато бархатный голос герра нунция прозвучал необыкновенно буднично:
– Телеграмма. Срочная…
– Мне? Прямо сюда? – бледная тень отца Грегора появилась в узком просвете приоткрывшейся дверной створки. Ширины щели оказалось вполне достаточно, чтобы отец Якоб просунул в нее ступню и сильно двинул в дверь плечом. В результате створка стукнула зазевавшегося отца Грегора по лбу, а ворвавшийся в помещение герр Якоб присовокупил к удару двери еще и мощный удар кулаком под подбородок. От такого физического воздействия тощий пацифист пролетел по длинному проходу между скамьями и с грохотом приземлился у самого алтаря. Отец Якоб нагнал жертву и очень убедительно пнул ногой:
– Сейчас я из него сектантскую дурь выбью! – заверил нунция отец Якоб.
– Только не здесь! – гуманный кардинал Фанцонни воздел к каменным сводам сдобную десницу. – Не в Божьем храме!
– Правильно! Тащите его в ризницу! – скомандовал отец Якоб.
Пастор Грегор плакал и каялся, как на настоящей исповеди:
– …Именно тогда, после неудачи со взрывом в школе, я был завербован британской разведкой. По моей духовной слабости. Меа maxima pulpa …39 39
Меа maxima сulpa… (лат.) – то моя великая вина.
[Закрыть] Мое единственное оправдание – я не был хорошим агентом! Да и было это почти двадцать лет назад! – покаянно прошамкал сквозь разбитую губу привязанный к строительной балке отец Грегор и тем накликал новый профессиональный удар разгневанного отца Якоба.
– Ну – признавайся до конца! Чертовы англичане заслали тебя сюда расстроить переговоры нацистов с советами?
– Оставьте его, Якоб! Такими темпами он нам поведает, как в детстве булочки с лотка воровал! Я сейчас сам с ним поговорю! – его высокопреосвященство подобрал подол облачения и, маневрируя между кучами строительного мусора, приблизился к привязанному священнику.
– Согрешить деянием – сущая мелочь, ибо самые страшные грехи мы творим неправедным помышлением! Мысль нечестивая предает душу в руки дьявола! Покайтесь, сын мой, в греховном помышлении и познайте неисчерпаемую милость прощения! Сознайтесь, чем прельщал вас на исповеди этот… медик?
– Фармацевт. Аптекарь Шпеер, – уточнил Шеф Кольбах.
– Я не знал, кто он, не знал! Это дьявольские козни…
Был поздний вечер; отец Грегор запер центральную дверь и даже ризницу, да и самому ему уже давно пора было уйти домой. Но он, в чем искренне кается сейчас, зачитался газетами, сидя в исповедальне – под казенным светильником. Никто не мог проникнуть в запертое здание – отец Грегор был просто потрясен, когда его окликнули через окошко:
– Я нуждаюсь в вашем совете, отче! Прошу, спасите меня от наваждения!
Голос был таким глухим и звучал так безнадежно!.. Ну как он – священнослужитель! – мог отказать? Голос продолжал:
– Скажите, святой отец, какая епитимья, какое покаяние способно помочь тому, кто продал свою бессмертную душу? – сначала слова кающегося звучали как шутка дурного тона или репетиция спектакля. Но пока невидимый некто говорил, отец Грегор все больше убеждался в его искренности. Священника охватил неподдельный ужас! Отец Грегор даже не решался перебивать…
Я знал, на что иду. С тех самых пор, как старый барон Фридрих подучил меня вызвать демона и заключить с ним сделку. Поверьте, добрый отче, то была самая удачная сделка в моей жизни, а я провернул их немало! Богатство и власть стали моей звездой. Я сполна наслаждался ими… Порок был для меня вдвойне сладок, ибо я знал: рано или поздно ОН потребует своего, знал, что мой последний час близится! Я смирился с грядущими муками ада, но разве думал я, что ОН будет настолько жесток и станет терзать меня прямо в земной юдоли! Что ОН пошлет за моей черной, истлевшей душой именно эту женщину! Ангела с совершенным телом и безумными очами… Нашу бедную жертву! Я не испытал такого удара, даже когда ОН сам, сам князь тьмы, нанес мне визит, словно желая убедиться, сколь глубоко я погряз в грехе.
Он пришел ко мне под личиной мудрого старца, ученого, с неизбывной печалью в глазах. Он не укорял меня – он лишь сожалел, как мудрый наставник, что растратил свое время на недостойного тупицу!
«Ты ни в чем не виноват. В тебе нет ни разума, ни фантазии совершить злодеяния, достойные твоего учителя – барона Фридриха фон Клейста! Ради чего ты сделался причастным «таинств» черной мессы? Ради грешков, что день за днем совершают мелкие клерки и домохозяйки? Нет, ты не нашел в себе сил убить моего верного слугу барона Фридриха, ты лишь жульнически присвоил Замок – имущество, истинной цены которому не знаешь! Я дал тебе средства, дал тебе власть, а что я получил взамен? Мелкую, обрюзгшую обывательскую душонку… Ты не злодей – ты жалкий, чванливый бюргер! Я хочу вернуть тебе твое недостойное сокровище! Я верну твою ничтожную душу! Верну так же, как и отнял: я дам тебе шанс отыграть ее…»
Он рассыпал по столу колоду карт – ту самую колоду с волшебными рисунками, ту магическую колоду, при помощи которой старый барон Фридрих заставлял адову силу служить себе! Колоду, которая лишила меня сна, покоя, денег и самой души! Простите меня, отче: столь глубоко мое падение, что я согласился вновь испытать судьбу почти с радостью!
«Что же ты поставишь на кон, жалкий трус? Золото? Холодные бриллиантовые бирюльки? Но я владею всеми земными кладами! Наркотики? Да я сам подарил их миру! Что у тебя есть, способное смирить мой гнев?» – спрашивал он с тихой скорбью. Я не колебался ни минуты – хотя адская машина старого Фридриха фон Клейста, способная наводить морок и отнимать разум, принадлежала нам всем троим – троим, прошедшим кровавое посвящение, троим, которым барон завещал свои страшные тайны, и я не мог распоряжаться ею самолично… Но я набрался мужества и совершил еще один грех – грех предательства общего дела, предательства дружбы!
Я принес адскую машину старого барона и поставил ее на кон – против своей души. Послушайте меня, отче, послушайте и последуйте моему совету: когда дьявол предложит вам свою игру, а это происходит с каждым из нас рано или поздно, не соглашайтесь, ибо у дьявола нельзя выиграть! Не прошло и часа, как он захлопнул чемодан со своим выигрышем и удалился, рассыпая холодные льдинки смеха… Я был жалок, я был смешон… Скоро в город приехал юный фон Клейст. В ночь его приезда, среди грозы и ветра, мне явилась Ута – его покойная мать! Безумная баронесса Ута. Она была укрыта музыкой, как плащом, – и парила у самого окна, словно легкая птичка! Она не нуждалась больше в моем раскаянии – она хотела только возмездия! Я был сломлен так, что просил своих сообщников по черным делам судить мой поступок, казнить, убить меня и избавить от наваждения. Они же только смеялись, они не верили мне – хотя час их был уже близок! Они хотели только одного: чтобы я вернул – вернул то, что отдал страшному старцу. Их мало интересовало, как я это сделаю. У меня была только одна возможность: я пошел в Замок и превратился в верного слугу этого исчадия. Я служил ему преданно и подобострастно, как служил старому барону Фридриху: я жаждал овладеть его тайнами! Мои усилия вознаградились редкостной удачей! Теперь я знаю, как отнять его силу! Я один! И молю вас, отче! Во имя своего высокого сана помогите мне! Не спрашивайте, откуда я знаю, но адское творение старого Фридриха фон Клейста скоро попадет в вашу церковь! Прошу вас, верните его мне! Тогда я смогу остановить Уту! Иначе меня ждет смерть – страшная смерть, холодная смерть без причастия и утешения!
Так этот человек беспрерывно причитал несколько часов. Пастор Грегор не видел его лица. Потрясенный священник только повторял молитвы вперемешку с призывами к покаянию… Однако его собеседник не собирался каяться, этот закосневший в грехе человек – всего лишь боялся кары! Но не карающая длань Господа пугала его – а всего лишь месть призраков из прошлого…
Отец Грегор перешел на истеричные всхлипы:
– Каюсь, ваше высокопреосвященство – каюсь, я недостоин своей паствы! Меа culpa… Моя вина! Я не нашел слов утешения для этого человека! Я оттолкнул его, выставил за дверь – просто потому, что мне было жутко в его присутствии. Как я мог предположить, что предмет, именуемый «адской машинкой», будет сокрыт в скромном клетчатом чемодане? И принесет чемодан мой давний знакомец – мистер Пенслоу. Человек, который без колебаний лил свою и чужую кровь за свободу Ирландии! Я был уверен, что в чемодане обычные террористические атрибуты – ртутные взрыватели, тротил, запальные шнуры, и категорически запретил оставлять опасный багаж в соборе! Если бы я заподозрил за всем этим дьявольскую руку, я тотчас доложил бы в епископат, сообщил в секретариат Его Святейшества…
– Хватит отвлекать нас россказнями про демонские козни! Ваше прошлое в британской разведке, отец Грегор, станет предметом тщательного служебного расследования, – решительно прервал увлекшего-священнослужителя отец Якоб. – В соборе имела место обыкновенная уголовщина. Банальный криминал – это юрисдикция Гестапо! Вот и работайте, прекратите отнимать время его преосвященства!
– О! Благодарение Господу, у меня достаточно времени, Якоб, – пропел кардинал Фанцонни, нацепил пенсне, артистичным жестом подозвал мускулистого брата с объемистой папкой и развязал на ней завязки: – Тем более здесь все ясно! Мы имеем дело с опасным расстройством психики! Все эти рассказы о дьявольском наущении – навязчивый галлюцинаторный бред, типичный для маньяка!
– Скорее мнение врача, чем священника, – скептически вставил Шеф Кольбах.
Кардинал Фанцонни лучезарно улыбнулся:
– Вы, как всегда, правы, Карл! Еще до пострига я прослушал курс психиатрии на медицинском факультете… Знаете, психиатрия очень отрезвляющая наука! Поэтому, Карл, когда вы рассказали о трагическом происшествии в каменоломне, да простит меня Господь, но мне было сложно поверить, что в наше циничное время найдется столько молодых людей, готовых расстаться с жизнью ради веры! Затем имело место прискорбное происшествие с заминированным автомобилем, и я просто вынужден просить братьев произвести некоторое разыскание среди специальных периодических изданий, благо они во множестве поступают в библиотеку Ватикана. Им удалось обнаружить целый десяток объявлений, размещенных в медицинских бюллетенях и газетах с февраля по май месяцы этого года, – кардинал любовно похлопал пухленькой ладошкой по стопочке журналов в папке. – Молодых людей с определенными антропометрическими данными приглашали принять участие в безопасном медицинском исследовании. Участникам эксперимента обещали весьма солидное вознаграждение. Адрес для связи – абонентский почтовый ящик, арендованный герром Шпеером… Кроме того, я предпринял небольшой экскурс в историю Ы-бурга и выяснил: герр Шпеер водил дружбу со здешним бароном – фон Клейстом. Они частенько появляются вместе на фотографиях в разделах светской хроники. Имя Фридриха фон Клейста скандально известно в медицинских кругах начала века! Фон Клейст, инженер-электрик по образованию, опубликовал ряд статей о возможности управлять психикой посредством направленных воздействий слабых электрических токов. Причем воздействовать предлагал на модульные точки поверхности тела – по механистической схеме, напрочь игнорирующей анатомические данные. Медицинские журналы отказывались публиковать этот абсурд! Тогда самоучка-энтузиаст издал брошюру, – герр Фанцонни победоносно вытряхнул из папки скромного вида книжечку и показал присутствующим. – Вероятно, Фридрих умел убеждать: книжечка издана на деньги городского муниципалитета и пожертвования горожан. Идеи барона Фридриха о «машине для управления психикой» так глубоко укоренились в больном мозгу герра Шпеера, что он пытался повторить мнимые достижения барона на несчастных молодых людях… Безрезультатные эксперименты со смертельным исходом окончательно расстроили его психику и спровоцировали демонологически окрашенные галлюцинации! Судя по характеру покушения на меня, психическая болезнь герра Шпеера стремительно прогрессирует! Помните, дети мои, а вы, Якоб, можете даже записать: вера в магию отвлекает от веры истиной! Веры в Господа!
– Аналитические способности вашего преосвященства просто поразительны! – Кольбах говорил с искренним уважением, а Пауль с облегчением перекрестился. Мысль о злокозненном демоне, способном проникать сквозь стены и окна и обосновавшемся в Замке, тревожила его еще со времени допроса профессора Меркаева.
– Возьму на себя смелость уточнить: опасный психоз аптекаря Шпеера связан с участием в давнишнем преступлении – убийстве барона Отто фон Клей-ста и молодой француженки, проживавшей в Замке. Организатором злодеяния выступал сам старый барон – Фридрих фон Клейст, а его подручными были аптекарь Шпеер, полицмейстер Корст и судья Ворст. Именно поэтому приезд наследника семьи фон Клейстов Зигфрида в город стал провоцирующим фактором в обострении психической болезни герра Шпеера. Опасаясь разоблачения, он покончил со своим подельником – Корстом, затем довел до самоубийства второго соучастника – герра Ворста. Покушался на жизнь самого молодого наследника – Зигфрида фон Клейста… И предположительно, опасаясь разоблачения со стороны пастора Грегора, готовил покушение на ваше высокопреосвященство лично! В гараже аптекаря обнаружены части для сборки взрывного устройства, а также остатки тротила…
«Ну вот, теперь все ясно, остается только подшить документы в дело! Значит, пришло время позаботиться о собственных интересах», – решил Пауль.
– Взгляните, ваше высокопреосвященство! Здесь есть тайный лаз, – Пауль указал на скрытый за обгоревшим куском стены вход в катакомбы, – отсюда подозреваемый Шпеер мог проникнуть в запертое помещение собора!
Тучный нунций заинтересованно приблизился к разрушенному стенному проему, поскользнулся на усыпавших пол щепках и штукатурке и наверняка свалился бы прямо в жерло подземелья, если бы не железная хватка подоспевшего отца Якоба.
– Что там, Якоб? Я вижу пакет – там, внутри стены!
– Там ничего нет кроме мусора! Ваше преосвященство выпачкается! – отец Якоб говорил тоном измученной няньки капризного дитятка и тащил кардинала прочь от проема.
– Нет, есть! Я нашел документ! – пухленькие пальчики кардинала подцепили и тянули из разлома утолок конверта с завещанием. Пауль довольно улыбнулся: он сам запихал конверт в щелку и притрусил пылью, когда герр Фанцонни увлек слушателей дедуктивными сопоставлениями. Нунций стряхнул пыль с конверта и отодвинул подальше от дальнозорких глаз:
– Последняя ву-аля? Воля… Я не могу разобрать – что за почерк!
– Последняя воля барона Отто Иогана фон Клейста. Вскрыть в присутствии нотариуса и следующих лиц… Тут целый список! – сквозь зубы прочитал отец Якоб.
Пауль чуть не вскрикнул: Шеф Кольбах ощутимо стукнул его под коленку, заставив бухнуться на пол, и прошептал ему в самое ухо:
– «Просите благословения у нунция, целуйте кольцо и умоляйте о совете!»
– Ваше высокопреосвященство! – Пауль здорово ударился коленом и поэтому вопил очень натурально: – Даруйте мне ваше благословение и совет! – он чмокнул холодный плоский камень в одном из перстней нунция. – Это завещание моего отца…
– Наслышан. Какой пикантный случай, – маслянисто улыбнулся нунций и звонко, с итальянским темпераментом, похлопал Пауля по щеке: – Господь не делит своих овец на законнорожденных и внебрачных! Ваш отец был убит из-за Замка! Его завещание – настоящая бомба для нынешних владельцев… Возможно, Замок принадлежит именно вам, мой мальчик! Благословляю вас! Нужно немедленно ехать к нотариусу!
