355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Павел Бергер » Замок темного барона » Текст книги (страница 13)
Замок темного барона
  • Текст добавлен: 16 марта 2017, 15:30

Текст книги "Замок темного барона"


Автор книги: Павел Бергер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

22, Профессионалы и любители

Смотреть оказалось не на что.

Точнее сказать, для болельщиков и просто любопытствующих матч выглядел ярко и внушительно. Но вот его результат… Новенькое табло над свежеотремонтированным стадионом вызывало саднящее чувство досады: когда прозвучал финальный свисток, там красовалось 2:3 в пользу городской команды N-бурга. Проигрыш был неминуем!

Хотя сам Пауль в качестве полузащитника и его приятель Хайнс Холтофф – бессменный нападающий команды прославленного Лейбштандарта – носились по полю как угорелые, прыгали выше собственной головы, пасовали, обходили и перехватывали, со здоровой спортивной злостью пиная при этом ближних и дальних, и в итоге отправили в ворота ненавистного противника по мячу каждый. Но все равно проиграли…

Проиграли просто потому, что футбол – игра командная, ни в одиночку, ни даже вдвоем матча не выиграть! Особенно если учесть, что парням из Лейбштандарта, для которых футбол был всего лишь поощряемым увлечением, противостояли люди, превратившие спорт в основное средство заработка…

Городской голова N-бурга – Альбрехт Штрокс – имел множество тайных и явных страстей. Хотя не все страсти герра Бургомистра были порочны. Например, граничащая с патологией любовь провинциального политика к футболу даже могла быть признана общественно полезной. Выражалась она прежде всего в муниципальном налоге «на развитие культуры и спорта», который скрепя сердце выплачивали законопослушные предприниматели N-бурга. К чести отцов города, ни один пфенниг из взысканных сумм не тратился на цели иные, чем спортивные.

Городской стадион пережил фундаментальную реконструкцию, а остаток средств много колесивший по Европе герр Штрокс израсходовал тоже весьма полезным образом. Он пригласил в слабенькую футбольную команду, существовавшую под патронатом городского магистрата, нескольких приглянувшихся иностранных спортсменов и даже тренера – именитого венгра Ножи Крайова, под строгим надзором которого поляки и словаки, македонцы, румыны и прочие «гастарбайтеры» тренировались с регулярностью и усердием фабричных работников, чтобы порадовать герра Бургомистра новыми спортивными победами. Да, надо заметить, что за каждый забитый мяч, выигранный турнир и полученный приз игроки-легионеры получали сверх ежемесячной оплаты существенную премию…

Первой мыслью Пауля после позорного проигрыша было просто отлупцевать игроков «муниципальной сборной» в раздевалке! Хотя…

Хотя он ведь тоже профессионал – только в совсем другой области! И как профессиональный сотрудник Гестапо, спокойно переодевшись в форму, он может вполне законно проверить у спортивных гостей родного города паспорта, сроки виз и прочие документы, подтверждающие законность пребывания в Германии. При действительно серьезном подходе, свойственном гауптштурмфюреру Ратту, духу этих футбольных гастролеров не будет в городе и окрестностях меньше чем через двадцать четыре часа! Жаль только, что на результаты матча эта запоздалая акция возмездия никак не повлияет…

Пока Пауль обдумывал сложившуюся ситуацию, раздраженно прикусив губу, прямо на футбольное поле, подобно «богу из машины» в греческих трагедиях, решительно перешагивая через зрительские скамейки, спустился герр Кольбах.

В руке Шеф держал обыкновенную измерительную рулетку и серенькую брошюру!

Через секунду рулетка тихо скрипнула: герр Кольбах тщательно измерил расстояние между стойками ворот и затем ткнул судью Ворста носом в книжечку.

Именно так – это сейчас герр Ворст грузный человек и городской судья, а в годы молодости он гонял по футбольному полю лучше многих! Вот и судит спортивные матчи в свободное от гражданских тяжб и уголовных процессов время. Англичане назвали бы такое увлечение «хобби».

– Взгляните сюда, герр Судья! – Шеф постучал ногтем по странице брошюры. – Ширина ворот на этом стадионе на 3,5 сантиметра менее рекомендованной регламентом организации футбольного матча!

Регламент разработан и рекомендован национал-социалистическим имперским союзом физической культуры… Вам придется зафиксировать очевидный факт нарушения в протоколе матча, пригласить комиссию для контрольного замера и назначить повторную встречу. Результат матча, который проходил с грубыми нарушениями регламента, не может быть засчитан!

– Результат матча отменен! Карл, дай я тебя расцелую! – подоспевший герр Зепп действительно обнял и смачно поцеловал слабо сопротивлявшегося Шефа Кольбаха. – Надо вообще просить Фюрера, чтобы он запретил неарийцам играть за немецкие команды! – торжественно продолжал герр Зепп.

– Хайль Гитлер!!! – завопили во всю глотку воспрянувшие духом футболисты Лейбштандарта.

– Как это – отменить результат матча?! – возмутился спустившийся с трибуны для почетных гостей бургомистр.

– В соответствии с регламентом, – герр Судья зло сплюнул откушенный кончик сигары на примятую траву и попытался закурить.

– Боюсь, герр Ворст не договаривает, – губы Шефа Кольбаха вытянулись в тонкую нитку, назвать которую улыбкой не решился бы даже художник, пишущий абстрактные полотна. – Если комиссия подтвердит несоответствие размера ворот регламенту, отмене полежат результаты всех матчей, сыгранных на стадионе с момента реконструкции… Спортивный скандал…

– Герр Кольбах, мне необходимо поговорить с вами, – выдавил бургомистр Штрокс.

– Штандартенфюрер! Мое воинское звание – штандартенфюрер СС.

– Я хотел бы поговорить с вами, штандартенфюрер Кольбах, приватно, – раздраженно повторил герр Штрокс, неловко переминаясь на зеленой травке.

– Желание поговорить со мной появилось у вас только сейчас, герр Штрокс? – Шеф иронически покачал головой. – Несколько запоздало… Боюсь, у меня в настоящий момент нет времени – я через сорок минут обедаю с представителями Советского Союза, прибывшими на Фестиваль…

– И когда у вас появится время для меня?

– Герр Штрокс, я вас уведомлю. Официальным извещением, в установленном порядке, – Кольбах четко, развернулся кругом и чеканным строевым шагом направился к выходу, игнорируя протестующие возгласы бургомистра Штрокса. Но безупречно надраенные сапоги Шефа не успели сделать и пары шагов, как на их пути преградой возник запыхавшийся толстенький человечек.

– Банкир Шильман – с вашего позволения! Какое счастье, что я успел! – герр Шильман одной рукой ухватил Кольбаха за рукав, опасаясь, что тот возобновит движение, а свободной рукой размазал по лицу крупные капли пота и полез куда-то недра пиджака: – Если не ошибаюсь, вы – тот офицер, который возглавляет подготовку оперного фестиваля?

– Ошибаетесь, – Шеф Кольбах брезгливо отцепил похожие на сосиски пальчики местечкового олигарха от украшенного нашивками форменного рукава. —

Подготовку фестиваля возглавляет Рейхсфюрер. А я всего лишь председатель исполнительного органа…

Пока Кольбах говорил, герр Банкир успел, не переставая кивать и поддакивать, извлечь автоматическую ручку с золотым пером, быстренько черкнуть в чековой книжке, молниеносно оторвал страничку и протянул Шефу:

– Я, как большой любитель оперы, хотел бы внести э… посильный… благотворительный взнос на подготовку фестиваля…. Очень надеюсь, герр Председатель организационного комитета, что я успел…

– Михаэль, ты сошел с ума! – взревел судья Ворст. – Что ты, черт подери, делаешь? Ты же культурный, образованный человек! С кем ты рассчитываешь договориться? С этими?

– Да, с любителями оперы – с кем же еще? Я, как культурный и образованный человек, с некоторых пор тоже предпочитаю оперу! Мне противопоказан футбол и вообще спорт… Я наблюдаюсь у четырех врачей! У меня расшатана нервная система, супруга – на смертном одре, малолетние дети… Как я могу вести деликатный финансовый бизнес в таком состоянии?

Пауль отвернулся и фыркнул: супруга герра Банкира здорова как ломовая лошадь и давным-давно живет в Америке, а единственный сын – Трудди – хоть и младше Пауля на год, уж никак не малолетний! Хотя, возможно, герр Шильман имел ввиду кроху, которую родила ему год назад кассирша банка фройлян Анхен?

– Мне нужны гарантии! – не унимался банкир, размахивая чеком.

– Гарантирую, герр Шильман, места для почетных гостей фестиваля вам понравятся! – Шеф взял чек и сухо улыбнулся.

Герр Ворст в сердцах вышвырнул сигару, так и не раскурив ее. Этот жест словно подтолкнул Кольбаха внимательно изучить чек:

– Герр Шильман, рискну предположить, вы любите оперу именно потому, что буква «О» так похожа на ноль? Тогда у нас сходные вкусы – мне тоже нравятся круглые цифры. И меня крайне раздражает конкуренция в среде благотворительных фондов…

– Все понял, все понял, герр Полковник! Все, все пришлю с сыночком… – банкир уже рысил в сторону выхода и волок за собой, словно собачку на поводке, сынишку Трудди, призванного из Лондона постигать азы большого бизнеса в домашней обстановке.

– Пойдемте, Пауль!

– А проверить законность пребывания в Ы-бурге этих… – Пауль хмуро кивнул в сторону бредущих в раздевалку футболистов команды магистрата. Ему было жаль, что сладкая профессиональная месть ускользает из рук.

– Ваши коллеги достаточно профессиональны и смогут справится с такой задачей! Идемте! Нам следует поторопиться: опаздывать на дипломатический обед – дурной тон.

23. Коктейль Молотова

За жизнь и здоровье герра Деканозова организаторам фестиваля можно не беспокоиться, радовался Пауль. Русские берегут своего дипломата как зеницу ока даже во время неофициального визита! Его водитель, похожий на гориллу, дежурит около посольского автомобиля, еще двое типов отдыхают на лавочке у входа, а еще несколько крепких мужчин в непритязательных серых костюмах рассредоточилось по всей площади ресторана…

Пауль оглядел зал, следуя за жестким профессиональным взглядом Кольбаха. Шеф успел оценить стратегическую ситуацию, пока официально встряхивал руку вальяжного мужчины в дорогом костюме и галстуке, завязанном затейливым мягким узлом.

Обоюдные слова приветствия полетели стремительно, как правительственные телеграммы. Наконец, исчерпав протокол, Карл Кольбах нашел уместным обратить внимание на привлекательных спутниц советского дипломата.

– О, господин Деканозов – да у вас тут настоящая оранжерея!

Посол удовлетворенно прихлопнул ладонями и принялся усаживать и представлять присутствующих:

– Глава организационного комитета фестиваля Карл Кольбах, – Шеф коротко кивнул и, не дожидаясь приглашения, опустился на стул. Разглядывая шевроны офицера Ратта, герр Дипломат запнулся.

«Видимо, (товарищ не силен в иерархии воинских званий сс», – хмыкнул Пауль. Хотя звание у Пауля еще слишком скромное, чтобы хвастать. Он рискнул облегчить положение советского посла и скромно представился:

– Личный помощник штандартенфюрера Кольбаха офицер Ратт.

– Присаживайтесь, офицер Ратт, – радушно пригласил Пауля посол Деканозов. Пауль со вздохом легкого разочарования Принял любезное предложение. Пока он стоял, ему было гораздо удобней любоваться чувственно трепещущим бюстом одной из дам. При малейшем движении ее пышная грудь грозила выплеснуться за слишком узкие рамки бархатного декольте…

– Екатерина Гинзбург. Заслуженная артистка РСФСР, фортепиано…

– Сама фрау Гинзбург! Прославленная русская пианистка! Какой приятный сюрприз! – Шеф Кольбах обменялся с Паулем многозначительными взглядами и галантно облобызал холеную ручку аппетитной музыкантши, украшенную широким обручальным кольцом:

– Нейт, я не говорить по-немецкий… Простите… – прошелестела засмущавшаяся фрау Бюст.

Впрочем, даме с такими роскошными формами можно простить и куда большие недостатки, чем скромные познания в иностранных языках, неуместную днем вечернюю прическу и слишком откровенный для дипломатического обеда туалет!

– Лиза будет переводить, – фамильярно похлопал фрау Пианистку по руке герр Дипломат и с вымученной улыбкой балаганного зазывалы принялся представлять вторую спутницу:

– Отличница, комсомолка, спортсменка, активистка и просто красавица…

– Я не красавица! Я внештатный корреспондент газеты «Красная звезда», курсант высшего авиационного училища имени Севрюгова Елизавета Константиновна Кротова! – перебив дипломата, звонко отрапортовала девушка. Она отлично говорила по-немецки – как радиодиктор или преподаватель из дорогой частной школы.

Паулю снова пришлось вздохнуть – на этот раз ностальгически. Матушка точно так же прикалывала ему пилотку заколками-невидимками, когда он бегал в гитлерюгендовской форме… От увенчанного пилоткой затылка фройлян Кротовой вниз сбегала толстая, длиннющая золотистая коса, которая завершалась целомудренным атласным бантом. Не имей Пауль свойственной истинному арийцу железной выдержки, он с удовольствием бы дернул за нее молоденькую фройлян Курсант! Эту спутницу посла Деканозова следовало сравнить с музейной картиной или гравюрой, настолько она была утонченная и изящная.

Девушку даже можно было бы назвать настоящей красавицей, если бы она выглядела более жизнерадостной. Но на фарфоровом личике фройлян Кротовой не было и тени улыбки! Напротив, она сурово хмурила высокие темные бровки, так что между ними появлялась длинная бороздка – совсем такая же, как у Шефа Кольбаха, когда он свирепствует и устраивает подчиненным очередной разнос. Наверное, все люди становятся похожи, когда их разозлят, – во всяком случае, Лиза и губки поджимает в тонкую ниточку точно так же, как Шеф, и подбородок вперед выдвигает… Да и сам подбородок у нее невероятно похожий, и профиль с аристократично прямым носиком почти повторяет черты начальника Пауля. Только глаза у Шефа серо-стальные, а у фройлян Кротовой – медово-карие, со стрекозиными темными ресницами.

Редкостное сочетание темных глаз и светлых волос фройлян Кротовой заставило Пауля отказаться от дальнейших сравнений, зато побудило познакомиться с суровой молодой особой поближе. По опыту он знал: самый надежный способ заслужить расположение дамы – похвалить ее наряд.

Но в этом случае возникало некоторое этическое затруднение: фройлян Курсант была одета в военную форму! Не хвалить же Паулю обмундирование потенциального союзника, который запросто может превратиться в противника? Поэтому для комплимента он выбрал наиболее нейтральный предмет – маленькую эмалевую брошку в виде раскрытого синего парашюта, соединенного с цифрой «10», вписанной в кружок. Брошка гордо украшала галстук фройлян Кротовой.

– Какая у вас милая брошечка! – восхитился Пауль и улыбнулся искренне и открыто.

– Это не брошечка, – еще больше насупилась фройлян Курсант, – это значок!

– И что он значит, ваш значок? – поддержал светскую беседу шеф Кольбах.

– Что я десять раз прыгала с парашютом.

– ЧТО?!? – заорал Кольбах и, как показалось Паулю, пихнул товарища полпреда ногой под столом.

– Я сделала десять прыжков с парашютом. Я излагаю понятно? – уточнила строгая фройлян Курсант с безупречной артикуляцией.

Шеф мелкими глотками отпил минеральной воды и кивнул:

– Вполне понятно. Надеюсь, фройлян Кротова, вы прыгали добровольно?

– Ну конечно добровольно! Разве можно заставить человека прыгать с парашютом? – удивилась девушка.

– Конечно можно! Знают некоторые сотню способов! – решительно вмешался герр Деканозов. – Например, твой… То есть наш… Нет! Правильно сказать – их… – с немецким у русского полпреда далеко не блестяще, про себя подытожил Пауль. Да и сам герр Дипломат признал лингвистическое фиаско:

– Запутался я совсем! Ладно… Герр Кольбах, давайте выпьем за мир и дружбу!

Официальные лица громко чокнулись и осушили рюмки с водкой.

– Ну вот теперь хоть на расстрел! – заметно повеселел герр Деканозов.

– Попадете будьте спокойны… – буркнула фройлян Кротова, передвинула бокалы, аккуратно поставила на стол фотоаппарат и провела по нему аристократичным восковым пальчиком. Фотоаппарат у нее был немецкий, самого современного образца, такой стоит ох как дорого! – отметил Пауль. Газета не поскупилась на экипировку внештатного корреспондента! Посол Деканозов снова посерьезнел и наклонился к протянутому Шефом Кольбахом портсигару. Фрау Гинзбург тоже взяла сигарету, и Шеф галантно предложил портсигар Айзе.

– Что вы! Я не курю! – фройлян Курсант отпрянула, словно ей протягивали чашу с ядом, и очень резким движением отодвинула портсигар, свалив при этом бокал с красным вином. Раздался новогодний звон разбитого хрусталя, а по шикарному костюму герра Дипломата расплылось зловещее кроваво-красное пятно… Деканозов вскочил, попытался при помощи столовой салфетки купировать последствия гуманитарной катастрофы, и процедил по-русски:

– Она специально это сделала! Вот сука!

– Выбирайте выражения Владимир Георгиевич!

Конечно, Пауль не знает русского, но совсем непохоже, чтобы молоденькая фройлян Кротова извинялась. Безусловно, только по выражению лица точно определить, что именно человек говорит, достаточно сложно. Например, Шеф Кольбах так поднимает одну бровь, когда грозится подать жалобу.

– Это мне кричать надо, что вы мне командировочные не выплатили!

– Кому?

– Товарищу Молотову!

– Да хоть Рибентропу! Дрянь такая! – герр Деканозов отшвырнул на стол бесполезную салфетку и ретировался менять протокольный костюм. Многочисленная свита экстренно последовала за дипломатом…

Мелкая бытовая неприятность, прервавшая дипломатический обед раньше срока, оказалась весьма своевременной. Поскольку подарила Паулю лишние полтора часа свободного времени – как раз достаточно, чтобы заскочить домой и, следуя мудрым наставлениям Шефа Кольбаха, облачиться в цивильное платье – скромное, но приличествующее участнику похоронной церемонии.

И это было поистине счастливое стечение обстоятельств: едва Пауль переступил порог, как в двери резко забарабанил посыльный. Убедившись, что перед ним тот самый «гауптштурмфюрер Ратт», гостиничный коридорный в обмен на скромные чаевые вручил Паулю объемистый сверток.

Пауль нетерпеливо стаскивал многочисленные слои бумаги, улавливая все более явственный запах изысканных дамских духов…

Нет, конечно, он не ждал от мадам Шталь дорогостоящего презента, но, признаться, в самой глубине души рассчитывал на какой-нибудь милый пустячок, на который можно смотреть со значением и грустно вздыхать, пока ребята в казарме хвалятся друг другу любительскими фотографиями худеньких фройлян из галантерейных магазинов или простоватых краснощеких молочниц.

Конечно, у Пауля вряд ли получится вздыхать так грустно и романтично, как Шеф Кольбах, когда тот поглаживает изящную китайскую статуэтку из слоновой кости. На статуэтке девушка в традиционной восточной одежде расчесывает бесконечно длинные волосы. Да и вообще, Пауль предпочел бы вещь более практичную: авторучку с золотым пером, кожаное портмоне или позолоченную рамку для фотографии…

Тщетные мечты!

Состоятельные дамы дарят своим верным рыцарям бесполезную ерунду. Проверено на опыте: например, фрау Эмма Штрокс подарила его братцу Клаусу тяжеленный несессер с походным письменным прибором. Еще хорошо, что Клаус живет в Бонне и успешно сдал этот громоздкий презент в респектабельный магазин письменных принадлежностей.

Пауль перебрал содержимое пакета и озадаченно потер лоб: не так-то просто решить, что делать парню с дюжиной роскошных льняных простыней в городке вроде N-бурга!

– Пауль, сынок, на кой ляд тебе сдались эти простыни? – папаша Георг подошел достаточно близко, чтобы разделить недоумение пасынка.

– Это для нашей Лорхен. Подарок на свадьбу… – осенило Пауля.

– До чего же ты организованный парень, Пауль! – папаша Грюнвальд с любовью потрепал вымуштрованного воспитанника по плечу. – А вот я, старый дуралей, до сих пор не позаботился прикупить подарок на свадьбу нашей маленькой девочке!

Напрасно отчим так себя корит, он отличный мужик, к тому же всю жизнь заботится о Пауле, как о родном сыне! Словом, Пауль счел себя обязанным помочь названному родителю и уступил папаше Георгу комплект первоклассных голландских простыней за вполне умеренную сумму.

24. Божий суд

Сквозь узкие окна кирхи грустно сочились лучи позднего летнего заката, окрашивая пространство тревожными красными бликами. Отпевание герра Корста переносили несколько раз, и вот теперь оно проходило в нетипичное для подобных печальных мероприятий время. Пауль знал, что выбор позднего часа траурной церемонии лишен мистического подтекста: просто близкие друзья покойного, бургомистр Штрокс и судья Ворст, смогли появиться на похоронах только после завершения массы неотложных дел. Но все равно молодой офицер чувствовал себя напряженно.

Иметь братьев – не так уж и плохо. Пауль лишний раз убедился в этом, позаимствовав во временно бесхозном гардеробе Зигфрида черные костюмные брюки, щегольские ботинки и коричневую шелковую рубашку, а Клаус любезно одолжил ему черный же кашемировый свитер. Но все равно – военный человек без формы как голый. Лишенный спасительного кителя, офицер Ратт чувствовал себя совершенно беззащитным! Он пристроился на краешке самой задней скамьи в темном и полупустом зале, но даже тут чувствовал себя неуместно, как праздный балбес из загородного клуба, по ошибке забредший на панихиду. Понятное дело, редко в каком гардеробе отыщется специальный туалет для подобного скорбного мероприятия. Вот и дама слева от Пауля нарядилась в муаровое, больше похожее на концертное, платье и. вуаль, настолько густую, что даже цвета волос не разглядеть. Откуда она вообще взялась, эта загадочная фрау? Пауль мог поклясться: еще пять минут назад он сидел на жесткой протестантской скамейке совершенно один! Потом из угла потянуло холодным сквозняком, он оглянулся и увидал ее – фрау в черном.

Неужели тайная пассия прежнего шефа – дядюшки Корста? Заезжая дамочка – тут Пауль может ручаться: гостья старалась держаться в тени, однако не могла скрыть ни светских манер, ни претенциозного букета из белых лилий – такого в N-бурге не сыскать! Букет лежал на скамье как раз посредине между таинственной фрау и Паулем. Скорее всего, цветы искусственные. Движимый естественной любознательностью, Пауль осторожно протянул руку, чтобы выяснить наверняка, и тут же отдернул: от соприкосновения с букетом по всему его телу прокатилась волна ледяной дрожи! Словно весь скелет обдали холодом изнутри, а сознание наполнил тупой непреодолимый ужас. Гауптштурмфюрер инстинктивно вскочил и как можно скорее шлепнулся на лавочку с противоположной стороны прохода.

Ох! У него сразу же отлегло от сердца: теперь его соседом оказался добрый католический патер Георг, тезка его отчима! Святой отец почему-то был в цивильном, без сутаны и не стремился бросаться в глаза. Как добрый католик, Пауль не стал вводить пастора в смущение, отвел взгляд и тут же уперся в прикрытый сальными волосами лысеющий затылок профессора Меркаева.

Шеф Кольбах, как всегда, был прав: проводить герра Корста в последний путь пришли весьма многообещающие гости. Хотя более всего Пуля удивило как раз отсутствие одного объекта наблюдения. Библиотекарь фон Штерн не спешил разделить скорбь горожан: официальные соболезнования от владельцев Замка произнес герр Управляющий.

Едва скорбные речи смолкли, друзья и родственники потянулись к гробу сквозь тягучие звуки траурного марша Шопена. Просто поразительно, какой эффект может произвести музыкальное произведение в исполнении настоящего артиста! Такого, например, как покойная фрау Ута фон Клейст! Уже при первых тактах аптекарь Шпеер побледнел, потускнел и сжался; чтобы как-то доплестись до гроба, ему пришлось прибегнуть к помощи своей невестки – фрау Хильды. Здесь ему предстояло убедиться, что настоящая дружба сильнее смерти!

Стоило Шпееру склониться над гробом, как покойный шевельнулся, будто хотел встать ему навстречу, волна движения прокатилась по белому шелку покрывала, разметала махровые гвоздики, и вот прямо в зрачки герра Аптекаря уперся стальной сверлящий и мудрый взгляд огромной серой крысы. Скорбящие с воплями кинулись врассыпную, фрау Хильда истошно заорала, судья Ворст застыл, словно пригвожденный к месту, исходя ужасом и испариной, хотя кирху наполнял такой холод, что зубы сводило! Только дама в черной вуали была спокойна и сдержанна – она оставила букет у гроба и, размеренно двигаясь, направилась к выходу, на секунду замедлила шаги, поравнявшись с судьей Ворстом, приподняла край вуали и отчетливо произнесла:

– Готовьтесь разделить его участь… Вы следующий, – легкая женская кисть коснулась крепкого плеча герра Шпеера, и грозный аптекарь тут же лишился чувств. Дама в черном пошла дальше, беззвучно скользя по каменным плитам босыми ступнями. Пауль не видел ее лица, но прекрасно помнил эти узкие бледные ступни – по той безумной мокрой ночи в парке Замка – и готов был броситься следом… Но вынужден был замешкаться у гроба: фрау Хильда успела сунуть ему отяжелевшее тело бездыханного аптекаря Шпеера:

– Пауль, мой дорогой мальчик, сам Господь послал тебя в этот протестантский вертеп! Ты, конечно, поможешь отвезти моего несчастного родственника домой…

И дисциплинированный крестник был принужден волочить эту несвоевременную ношу к автомобилю.

Возрожденный к жизни камфорой, нашатырем и мокрым полотенцем герр Шпеер благодарно тряс руку Пауля:

– Офицер Ратт! Я сообщу начальству о вашем достойном всяких похвал поведении! Только прошу вас, очень прошу… Помогите мне! У вас это отнимет не более четверти часа! Прошу вас, – герр Аптекарь приподнялся, приблизив слюнявые губы к самому уху Пауля, и перешел на шепот: – Это не вопрос жизни и смерти, это гораздо важнее… Поезжайте в «Лесную корону», скажите им… Скажите, что я не смог… Что я очень болен. Это не малодушие, я действительно очень, очень болен! – в подтверждение герр Шпеер с силой откинулся на диванные подушки и протянул куда-то в пространство дрожащую руку с купюрой.

Пауль брезгливо поднял брови. Неужели эта обрюзгшая тварь думает, что может купить офицера С С за ту же сумму, что и уличного мальчишку?

– Прошу простить. Сотрудники Гестапо находятся на службе двадцать четыре часа в сутки. Наше время принадлежит исключительно Фюреру, и мы не имеем возможности исполнять частные поручения.

Герр Аптекарь изменился в лице, спрятал деньги и стал массировать область сердца:

– Копия, просто копия отца… Слушай внимательно, ублюдок, ты кончишь так же, как твой папаша, безмозглый молодой барон Отто: ему вышибли мозги из пистолета! – злобно просипел герр Аптекарь. – Поверь, уже отлили пулю, которая точно так же пробьет твою тупую голову!

Пауль придал лицу ироничное выражение, позаимствованное в богатом гардеробе мимики Шефа Коль-баха, и вытащил из-под свитера связку листков с казенными фиолетовыми печатями:

– Прошу простить еще раз, я не расслышал… Вы, герр Шпеер, кажется, высказали угрозу жизни и здоровью офицера СС, находящемуся при исполнении служебных обязанностей?

– Пауль, дорогой, ты ведь крестник Хильды, моей золовки! Надо же, мы практически родня! Ну, конечно, ты ослышался. Мы все, все просто переутомились…

Пауль снисходительно кивнул, направился к двери, коснулся бронзовой ручки, резко развернулся на каблуках, вытянулся во фронт, вскинул руку и заорал:

– Хайль Гитлер!

От неожиданности герр Шпеер вздрогнул и подпрыгнул на диване.

– Хайль Гитлер, – повторил Пауль несколько тише, но зато более требовательно.

– Зиг Хайль… – опамятовался герр Аптекарь, вжался в диван и вяло помахал Паулю.

Пауль торопился. У него было полно дел: для начала следовало забежать домой, принять надлежащий офицеру вид. Затем как можно скорее вернуться в кирху за пластинкой и крысой! А то Жени такой тарарам из-за своей домашней любимицы устроит, что всем вместе взятым призракам небо с овчинку покажется! Ну а потом можно и за отчет для Шефа засесть…

– Пауль, ваш дедушка, герр Клаус, рассказывал вам легенду о так называемом Божьем суде? – герр Кольбах отложил пластинку с записью музыки в исполнении баронессы Уты. Пауль отрицательно покачал головой, и Шеф продолжил: – Много веков назад в старинном Замке произошло убийство красивого и смелого барона. Криминальной полиции тогда еще не изобрели, так что следствие возглавил тамошний аббат. Он предложил всем, кто находился в этот недобрый час под крышей Замка и мог быть причастен к трагедии, отпить из кувшина. Аббат честно предупредили гостей и челядь: в кувшине яд, который накажет виновного, но совершенно безвреден для остальных. Итак, все присутствующие отпили без всякого вреда для себя и только завистливый сводный брат убиенного свалился замертво, настигнутый справедливой карой…

– Неужели в средние века существовали яды такого избирательного действия? – изумился даже привычный к подобным историям Пауль.

– Ну конечно нет, дружище. В кувшине было самое обыкновенное вино. А смерть убийцы – результат психологического феномена. Он скончался, осознав бремя собственной вины, уверенный в неотвратимости Божьей кары. Уразумели?

Пауль восхищенно кивнул.

– Остается надеяться, что ваши сограждане столь же богобоязненные люди, – саркастически заключил Кольбах и посвятил коллегу в нюансы манипулирования чужим сознанием: – Я полагаю, экстравагантные методы, примененные к несчастной баронессе, оставили почти такой же глубокий след в душе ее мучителей. Так что траурный марш в исполнении фрау Уты – заметьте, отменном исполнении! – либо заметно всколыхнет эмоции этих преступных элементов, либо понудит их к активным действиям. Оба варианта меня устраивают, – практично добавил Шеф и отправил Пауля договариваться о технических нюансах со служителями кирхи.

Герр Судья и герр Аптекарь выдали себя целиком – в полном соответствии с безупречной психологической теорией Шефа, а крыса была своего рода бонусом, личной вендеттой офицера Ратта жестоким убийцам его верной овчарки. Пауль запихнул ручную крысу младшей сестры в гроб, а потом выманил кусочком сахара – прямо перед носом предполагаемого отравителя безвинной псины, аптекаря Шпеера. Злокозненный фармацевт так перепугался, что едва дуба не врезал!

Довольный результатами операции, Пауль мигом переоделся и, откусывая пирожок, стал искать в ящике комода серебряный крестик на цепочке. Мысленно попросив прощения за свое глупое, не подобающее офицеру СС суеверие у портрета Фюрера, он надел цепочку на шею, застегнул форменные пуговицы и заторопился в кирху.

Мало приятного в том, чтобы бродить ночью по пустой церкви, из которой только что вынесли гроб! Пауль осторожно крался по проходу, тихонько свистел и постукивал кусочком сахара о скамьи, подзывая дрессированную крысу. Куда могла забраться эта ленивая обжора? Может, в ризницу? Он осторожно поддел офицерским ножом хлипкий крючок, протиснулся вовнутрь, притворил за собой дверь и торопливо включил фонарик.

Луч скользнул по стене и осветил беглянку: прожорливая тварь не таясь восседала на бронзовом шандале и уплетала жирный свечной огарок. Пауль кинулся к крысе, но запутался в какой-то тряпке ногой, едва не свалился, наклонился, чтобы убрать препятствие, посветил на тряпку фонариком – и тут же прикусил кулак, чтобы не вскрикнуть: на полу валялся черный бархатный балахон с кроваво-красным атласным подбоем…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю