Текст книги "В бегах. Цена свободы"

Автор книги: Павел Стовбчатый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава восьмая

Шел третий день нашего мучительно трудного перехода. Все мы устали как собаки и уже не чуяли ног. Что ноги, даже каблуки на наших ботинках едва дышали и вот-вот могли отвалиться. Не знаю, сколько десятков километров мы прошли за это время, но, думаю, не меньше восьмидесяти или даже ста. Мы вставали в семь-восемь утра и шли до самого вечера почти без остановок. Как мы ни экономили курево, оно кончилось к исходу второго дня пути, и свой третий день мы начали молча. Разговаривать без единой затяжки сигаретой совсем не хотелось – это знает каждый курильщик. Да еще голод. Все мы не ели двое суток и уже пошатывались. Ночью в лесу было холодно, и потому мы разжигали небольшой костер, презрев всякую опасность.

Нам пока сравнительно везло, мы благополучно обошли шесть-семь населенных пунктов и нескольких человек, которых заметили раньше, чем они нас. По Картохиным прикидам мы подходили к городку Губин, за которым поселков было гораздо меньше, нежели в окрестностях Перми. И действительно, протопав целый день на последнем издыхании, мы вышли к железной дороге. Мы не подходили к ней вплотную, но услышали грохот проезжающего состава. Было почти темно, на небе уже зажглись звезды, а мы все шли и шли, пока идти стало совсем невмоготу.

– Все, привал, – прохрипел я и бессильно опустился на холодную землю. Остальные как по команде попадали рядом. О костре никто не заикался, но каждый думал о том, у кого хватит сил встать и собрать хоть немного хворосту. Ветки на деревьях были сухими, их можно было ломать без особого труда – они только трещали и осыпали нас пылью. Мы лежали, а наши тела, разгоряченные изнурительной ходьбой, медленно, но уверенно остывали. Хотелось сбросить с себя напрочь мокрую, прилипшую к спине рубашку и остаться голым. А еще лучше нырнуть в воду, чтобы одним махом смыть с себя весь этот липкий, противный пот. Еще чуть-чуть – и станет совсем холодно, можно простыть и подхватить воспаление. Я негромко напомнил братве о костре и дождался, пока один из нас не встал. Это был Картоха – самый крепкий из всех. Он тоже тяжело дышал, еле ворочал языком, но все же встал и пошел за хворостом. Минут через двадцать костер горел вовсю. Мы облепили его со всех сторон и наскоро просушивали рубашки, от которых шел пар. Не знаю, о чем думали они, но я думал не о куреве, а о жратве. Я так хотел есть, что готов был вцепиться зубами в осиновую кору. Я только догадывался, как хотели жрать Борман и Валет, не особо привыкшие к пайке. Но они держались солидно, не ныли. Возможно, потому, что не ныли и не заикались о пище мы. Говорить о пище, когда ее нет, считалось и считается дурным тоном. Во всяком случае, среди братвы. Такие разговоры, особенно на «киче», в шизо, пресекаются на корню, а сказавший, напомнивший о еде искренне и на полном серьезе моментально падает в глазах окружающих на целую голову. Но мы были не в тюрьме, и думать о пище заставляли сами обстоятельства, цель. Если мы завтра утром не наедимся до отвала, едва ли мы пройдем хоть двадцать километров. Да что двадцать, мы не осилим и семи! Отдохнув минут сорок – пятьдесят, я не удержался и завел-таки разговор о продуктах.

– Дух духом, – сказал я им, – но пора подумать и о существенном… Либо выходим поутру на окраину первого поселка и запасаемся хоть каким-то, но провиантом, либо…

Посоветовавшись как следует, мы решили «занарядить» в поход Валета, утром. Он смотрелся лучше нас, его щетина была не столь густой, как наша, да и вообще Валет вызывал доверие к себе. Порода такая, почти интеллигент.

– Возьмешь с собой один «ствол» с глушителем, и все. Мешок есть, – сказал Граф.

– И что? Идти к первому попавшемуся дому? Там сразу въедут, в чем дело! – воскликнул Валет.

– Может, и въедут, а что ты предлагаешь? У нас нет выхода. Один не трое и не пятеро. Скажешь, что ты уфолог или как их там прозывают? Короче, спец по инопланетянам, ты понял, – продолжал настаивать Граф.

– Уфолог, уфолог, – подтвердил я. – Не хватает только рамки и приборов! Не поверят, ясно, пошлют в магазин, козлы. А может, и не пошлют, смотря кто попадется.

– А если пошлют? – наморщил лоб Валет. – Что тогда делать? Мочить их всех подряд, что ли?

Мы с Графом переглянулись.

– Нет, мочить не надо, ни в коем случае. Могут понять, что к чему, прошло всего три дня. – Я призадумался. Валет явно напорет «косяков» или и впрямь порешит чью-то семью. Нам не хватало только этого! Тем более где, в Губине! Если Картоха прав, тут находится целое управление ментов. Мать его! Мы с Графом сидели совсем рядом, в каких-то тридцати пяти километрах от Равахи, а она – в минутах езды от Губина. Кого-кого, а нас здесь помнят, еще как помнят. Идти самому? Видимо, придется. Жаль, нет лезвия и зеркала, хотя бы побриться. Ну да ладно, завтра посмотрим.

– Спи, Валет, утро вечера мудренее, – махнул я рукой, давая понять Графу, что, скорее всего, пойду я. Валет вряд ли сориентируется при встрече с людьми, как того требуют обстоятельства, он даже не сообразит, какой породы человек стоит перед ним – работяга, начальник или простой бич. Я же пойму это влет, по одному забору и трубе определю, кто живет в доме. Стрелять по птичкам из ствола с глушителем уже надоело. Даже Борман, стреляющий лучше нас всех, не подстрелил ни одной. Да и толку? Птичка не кабан и не лось, не наешься, пистолет не автомат. Зря только патроны перевели, а они еще пригодятся. Я специально прихватил с собой наш тюремный «ствол», зная, какую огромную пользу он может сослужить в дальнейшем. Кроме него у каждого из нас было по короткоствольному автомату, несколько ножей и одна граната на всех. У Бормана и Валета было еще по «стволу» за поясом, но без глушителей. Никакого зверья за три дня пути мы не встретили, только один раз в чаще, метрах в тридцати от нас, раздался сильный треск, и я было подумал, что это сохатый. Зверье водилось дальше, намного глубже в лесу, там, где людей вовсе не было. Костер почти догорел, а я никак не мог заснуть. Перебил сон или просто боюсь чего-то? Подсознательно. Бог мой, но кого и чего бояться здесь, ночью? Оперативники сидят где-то в тепле или поближе к жилью, они не такие дебилы и герои, чтобы сунуться глубже. Героические времена давно прошли, сейчас все стали «прелыми» и ушлыми. Я смотрел на ночное звездное небо и фиксировал сознанием пролетающие, падающие, мелькающие объекты. Небо жило, как и мы, своей жизнью. Я вспомнил Одессу, родную Заставу, друзей… Где они сейчас, что делают и живы ли вообще? Так и не доехал, не добрался я до родины! Какая она сейчас, Застава? Некогда известный бандитский район города, рабочая нищая окраина с пятью-шестью магазинами, одним клубом и кучей винных точек на каждой улице. Вот где мне было хорошо!..

Я не помню, как заснул, а когда открыл глаза, братва еще спала. Кто лежа на сухих ветках, а кто прямо на земле, по-спартански. Меня колотило от холода, было жалко будить ребят, но пришлось.

– Разогреемся ходьбой, – сказал я им, намекая на то, что пора двигать к поселку. Мы его не видели, но знали, что окраина Губина где-то рядом. И действительно, не прошло и часу после того, как мы тронулись с места, как вдали показались какие-то постройки. Скорее всего заброшенные, оставленные людьми. Ни лая собак, ни крика петухов, ни антенн на крышах. Мы остановились и стали наблюдать. Никого.

– Ждите меня здесь. Если не вернусь через пару часов, отваливайте, и как можно быстрее. – Я ничего не объяснил Валету, и, мне показалось, он немного обиделся. Обиделся, но не поинтересовался, почему иду я, а не он. Деталь.

– Возьми автомат, Михей, – сказал мне Граф, увидев, что я собрался идти с одним «глушаком».

– Думаешь, спасет, если меня накроют менты?

– Не знаю. Всякое может быть. Спрячь под куртку, и все дела.

Я подумал и решил, что он прав. Спасет это меня или нет, но выстрелы Граф услышит, если я, конечно, не отойду слишком далеко от нашего места.

Глава девятая

Приблизившись к первым постройкам, я убедился, что они пусты. Железнодорожное полотно проходило чуть дальше «хутора», за ним шли редкие лесопосадки, затем снова виднелись крыши домов. Я ускорил шаг и вскоре преодолел расстояние от «хутора» до посадок. Нет сомнений, это была окраина города. Стоя за деревьями, я всматривался вдаль, уже выбирая будущий «объект». Ясное дело, я остановился на частном доме, а не на государственном двухэтажном бараке. Соваться туда было опасно. Впрочем, частный дом тоже не сулил мне гостеприимства, рядом с ним, вплотную, стояли другие дома. Один крик – и все соседи всполошатся. Но долго ждать я не мог, время уже пошло, два часа, которые я отпустил себе, пролетят быстро. Застегнув как следует куртку, я направился к добротному дому с высоким деревянным забором. Люди уже проснулись. Навстречу мне ехал на велосипеде мужик лет сорока или чуть больше. Поравнявшись со мной, он притормозил и (надо же!) попросил закурить. Я невольно улыбнулся, хлопнул себя по карманам и развел руками.

Напоминание о куреве немного подхлестнуло. «Может, в натуре, набраться наглости и двинуть прямо в магазин? Набить мешок жратвы и спокойно отвалить?» Еще рано, вряд ли в магазине в это время много людей. «Не дури! – тут же отозвался во мне другой голос. – Твою рожу наверняка показывали уже по телевизору раз десять. А еще, может, и газеты… Иди тогда сразу в «контору», чего мелочиться?»

Я оглянулся и посмотрел вслед удаляющемуся мужику. «Вроде нормально, не щекотнулся и не сверлил взглядом. Но Губин это или нет?» Пройдя по дороге метров триста, я свернул с нее и подошел к нужному дому. «Входить сразу или постучать по воротам, позвать кого-то? Лучше войти сразу, если открыто». Так я и сделал. Собаки во дворе не было, на крыльце дома сидел большой рыжий кот и равнодушно пялился на меня. «Комнаты четыре, – подумал я, глядя на окна дома. – Плюс кухня и веранда. Теперь меня могут выдать только соседи справа. Вот и они…» Во дворе соседского дома показался молодой парень, затем, вышла высокая девка, сестра или жена. Они тотчас заметили меня.

– Позовите Валеру, – обратился ко мне парень, даже не поздоровавшись. Он понял, что я сейчас войду, и звал какого-то Валеру. Видимо, приятеля. Зараза курил, сладко затягиваясь и медленно выпуская дым изо рта. Думать было некогда. Я взошел на крыльцо и без стука открыл дверь. К счастью, она была не заперта. Но не успел я пройти веранду, как на пороге комнаты появилась толстая бабища с полотенцем в руках. Она была заспанная и непричесанная, в тапочках на босу ногу. Увидев меня, замерла у холодильника, но не открыла рта. Ждала, что скажу я.

– Здравствуйте, хозяюшка, – кивнул я ей дружелюбно и забил баки Валерой: – Сосед зовет. Курит на дворе.

– Позову. – Голос у бабы был премерзкий и говорил о ее явно вредном характере. – А вы кто? – поинтересовалась она подозрительно, но не так чтобы очень.

– Проверяю счетчики. Принимаю заказы на установку новых. – Я быстро заискал глазами счетчик и полез в карман, хотя доставать из него было нечего.

– Проверяйте. Вот он, кивнула она на счетчик в углу и позвала Валеру. – А менять нам его нет никакой надобности, и так работает, – добавила баба лениво, очевидно поверив, что я контролер.

– Книжечку, пожалуйста, – попросил я, приближаясь к счетчику. Как раз в это время на пороге показался Валера, и я сразу понял, что это ее сын. Ему было лет двадцать семь, ей чуть за пятьдесят. Сходство было налицо.

– Свет проверяют, – сказала она сыну, позабыв сказать о соседе. Это сделал я. Валера глянул в окно и, потянувшись, пошел во двор. «Не слаб малыш», – отметил я про себя его телосложение и, не дожидаясь, пока толстуха вынесет мне книжку, шагнул следом за ней в комнаты. Еще можно было все переиграть, то есть, завершив спектакль со счетчиком, спокойно уйти. Но что толку? Кого я встречу в другом доме и что это даст? А время идет. Почуяв, что я иду следом, женщина оглянулась и остановилась, недовольно заворчала в мой адрес: «Подождите там, я вынесу, сказала». Телефона я не приметил, видно, его не было вообще. Это хорошо. Не давая ей опомниться и воспользовавшись тем, что Валера вышел, я извинился и сказал ей, чтобы она не спешила с книжкой, а сперва выслушала меня. Баба насупилась, ничего не понимая. И тут я понял, что никакие «сказки» и «легенды» не проканают, что и эта баба, и ее сын, если в доме нет кого-то еще, непременно догадаются, кто я на самом деле. Стоит мне только заикнуться о продуктах, и она сообразит. Нормальные люди покупают все в магазине или на рынке. Не показывать деньги и просто попросить? Эта стерва не даст и двух картофелин, факт. А мне надо много. Не туда попал, ох не туда! Не говоря ей ни слова, я вынул из кармана брюк несколько крупных купюр и протянул бабе.

– Я еще дам, если этого мало. Мне нужны продукты, – выписал я ей «сто в гору», ничего как следует не объясняя.

– Какие еще продукты?! – спохватилась толстуха, прижимая полотенце к груди. – Чего это вы? – подозрительно прищурила она глазенки, косясь на меня как на врага народа.

– Да любые, мать, любые! Купить хочу у вас, – пояснил я раздраженно, предвидя новые вопросы с ее стороны. – В магазин и на рынок – далеко, я спешу, да и вообще… Ну так получилось, чего объяснять? Я даю вам двойную цену, вы мне – колбасу, масло, хлеб… Договоримся! – Я замолчал, ожидая ее реакции.

– Да вы что? – Женщина подалась назад. – Никакая я вам не мать, и денег мне ваших не нужно. – Она выставила вперед руку и замахала ею, отгораживаясь от протянутых бумажек. – А магазин – совсем рядом, идите и купите себе, что нужно. Идите с богом, идите.

В соседней комнате послышались чьи-то шаги, я повернул голову и увидел рослого мужика в тельняшке.

– Что такое, Вера? – спросил он у жены и окинул меня быстрым взглядом.

– Да вот, мужчина какой-то… – указала та на меня. – Сперва назвался электриком, по свету, а теперь продукты просит. Чего вы стоите? Уходите!

– Какие продукты? – удивился мужик.

– Да кто его знает, всякие, – отмахнулась баба. – Черт-те что творится.

– Не прошу, купить хочу, – поправил я ее. – Дам двойную цену, больше. Что, деньги не нужны? – Их глупые вопросы начали доставать меня. Нудота! Сейчас пристанет этот козел, затем придет Валера.

– Короче, да или нет? – не выдержал я, глядя на мужика. Тот вроде бы дрогнул, что-то сообразил, я заметил это.

– Деньги-то оно, конечно, нужны… А вы кто будете сами? В магазине вон…

– А какая вам разница, уважаемый? Не олень, рогов вроде нет, питаюсь не желудями. – Я снова полез в карман. – Вот вам еще столько же, только дайте что есть, без вопросов. – Я уже напирал на них, так сказать «глушил бабками».

Баба было снова загундосила, но мужик оборвал ее.

– Тихо! – прикрикнул он на жену, и та заглохла. По всему было видно, бывший моряк имел здесь вес. Мой тон явно не понравился ему, но он не взбрыкнулся, «проглотил». Что ж, смекнул, что деньги на дороге не валяются, особенно в наши времена.

– Сколько здесь? – кивнул он на купюры в моих руках.

Я тоже посмотрел на них и посчитал.

– Хватит килограммов на двадцать мяса или сливака. Масла то есть, – поправился я.

– У нас нет такого количества, – взвизгнула толстая. – Сами на картошке сидим!

– Молчи, кому сказал, – снова прикрикнул на нее мужик и погнал прочь. Та нехотя выплыла из комнаты и скрылась в другой, ворча что-то себе под нос.

– Я пошутил, – пояснил я «моряку», – мне столько и не требуется. Возьму что есть, что нагрузите. – Помолчав чуть, добавил: – Мужикам всегда легче столковаться. А бабы, они и в Африке бабы – одна морока с ними.

Тот молчал и что-то прикидывал про себя. Почесав затылок, поднял глаза.

– Ну вот что, парень, – назвал он меня парнем. – Я могу дать тебе лук, картошку, пару рыбин, с поллитра подсолнечного масла, пару банок грибов, половину курицы. Посмотрим еще в холодильнике… Ах да, есть еще яйца, – вспомнил он о яйцах. – Около десятка. Пойдет?

– Вполне, хозяин. Держи, дорогой. – Я протянул ему деньги, и он взял их, просмотрел на свет.

– Я сейчас, погоди, – сказал «моряк» и подался в другую комнату, туда, где была его жена. – Накину пиджак, в погребе – холодно. Одну секунду.

Толстая наверняка стояла под дверью комнаты и все подслушивала. Едва муж вошел к ней, как она о чем-то зашепталась с ним, почти на пороге, я все слышал. «Старая кошелка!» – мысленно обругал я толстуху, но и порадовался, что все «канает» ровно. Не совсем, но и не так плохо, как казалось вначале. Прошло минуты полторы или две, а «моряка» все не было и не было. «Брюки, что ли, меняет там или от бабы отбивается?» Я негромко кашлянул, давая понять хозяину, что пора бы и показаться. И он показался, вырос на пороге в одно мгновение, без пиджака. В руках у «моряка» была двустволка. Толстая сука, словно индюшка, выглядывала из-за его широкой спины и нагло, ехидно, как и положено настоящим курвам без примеси, пялила на меня поросячьи зенки. «Сейчас ты получишь все сполна, мерзавец, – как бы говорила она этим своим взглядом. – И масло, и мясо, и два заряда картечи». Мой собственный взор конечно же потух, радости как не бывало. Я хотел было по привычке поднять руку и потереть подбородок – я делал так всегда, когда было над чем подумать, но хозяин одним взмахом «стволов» остановил меня.

– Да в чем дело? Вы хоть объясните, что к чему? – прикинулся я обиженной овечкой, а сам напряженно искал выход из создавшегося положения. Выхватить «глушак», а тем более автомат из-под застегнутой наглухо куртки я не успею. Не о чем и думать. Выбить из его рук двухстволку? Один шанс из двадцати, скорее всего, он успеет пальнуть по мне. Стоит наизготовку, как лев. Но что они хотят? За кого меня приняли? Этого я еще не знал, точно не знал.

– Вера! Зови Валеру! Живее! – приказал мужик жене, и та с ходу рванула вперед. Но ей хочешь не хочешь предстояло проскочить мимо меня. Иного пути для толстой не было. «Это твой единственный и последний шанс!» – услышал я голос внутри себя и, изловчившись, выждав, когда Вера поравнялась со мной, резко и сильно рванул ее на себя. Рванул и в один миг оказался за ней, сзади. Почти одновременно чуть пригнул голову, опасаясь, как бы козел не саданул мне в башку. В горячке он мог сделать и такое – разнести нас обоих, продырявить как решето. Но нет, «моряк» растерялся, опешил. Все произошло слишком стремительно, молниеносно даже. Я и сам не ожидал, что поступлю именно так, как некий Рембо из кинофильмов. Сработал инстинкт выживания. Одной рукой я крепко держал бабу за глотку, другой доставал «ствол». Наконец-то! Вот он, в руке. Ну держитесь, суки! Сейчас я покажу вам, как рассчитываются за такое «гостеприимство»!

Направив дуло «глушака» прямо на «морячка», я приказал ему медленно положить двустволку на пол и ни в коем случае не дергаться.

– Он стреляет беззвучно, гондон! Я не промахнусь. Ложи, или я положу вас обоих! – Я сильно тряхнул толстую, и та громко пукнула, затем еще и еще.

– Чтоб ты сдохла, тварь! – выругался я.

В воздухе запахло. «Моряк» не знал, что ему делать, но по его лицу я понял, что он сейчас опустит ружье. И он опустил его.

– А теперь подпихни его ко мне, не сильно, – приказал я. – Вот так. – Ружье поскользило к нашим с бабой ногам.

Одной ногой я подтянул его к себе, почти за себя, не спуская с «моряка» глаз, весь пыл которого улетучился в один миг.

– Теперь говори… А не то пристрелю, как собаку! – предупредил я этого козла.

– Что? Что говорить-то? – растерянно спросил он. – Я подумал… Я…

– А ты не знаешь, да? Говори, с каких это делов ты поставил меня под дуло?! За что и почему? За мои же бабки?! Я мог забрать у вас все, но я не сделал этого, хотел честно купить. Чест-но! Говори, гондон! – Я становился неуправляемым и почувствовал это сам.

– За вас… За вас… – «Моряк» отчего-то забукасовал, не договорил до конца.

– Что «за вас», что?! – Я весь напрягся, боясь услышать самое страшное…

– За то, что сообщат… Пять тысяч долларов, так объявили. За сведения, – заикаясь, выдавил из себя мужик и виновато опустил глаза в пол.

Я все понял.

– И ты меня сразу узнал, запросто? – Меня интересовало в основном это, все остальное было не так сложно представить или додумать самому. Менты не очень оригинальны в этом смысле, дальше фотографий не-продвинулись.

– Узнал, но не сразу, – признался «моряк». – Сообразил позже, когда услышал про продукты. Ну и внешность, вид…

Болтать с ними у меня не было ни времени, ни желания, но и с пустыми руками я теперь не уйду, нет. Однако что с ними делать? Я не могу передвигаться по дому, не могу и оставить их здесь! Оттолкнув от себя толстую, я велел ей подойти к мужу и встать рядом с ним. Когда она встала рядом, я подобрал с пола ружье и на всякий случай вытряхнул из него патроны; зашвырнул их под койку вместе с ружьем.

– Теперь возьми полотенце или тряпку и засунь ему в рот, – обратился я к толстой. – Сними с него ремень, расстегни как следует брюки, так чтобы они сползли вниз. Вот, молодец, – похвалил я трясущуюся от страха ведьму. – Связывай ему руки ремнем и иди ко мне, дорогая. – Я поманил ее «стволом». – Шевелись, шевелись, работай!

«Моряк» стоял посредине комнаты со спущенными брюками, а его жена возилась с руками бедолаги, нет-нет да и зыркая и на меня. Увы, я снова просчитался, не учел бабской психологии и «логики». Рот следовало в первую очередь заткнуть ей, ей, а не мужу. Не придумав ничего лучшего, толстая завопила так, что ее могли услышать и на другом конце Губина. Вопль на мгновение парализовал мою волю, разогнал все мысли разом и продолжал звучать в ушах. Она и не думала замолкать, наоборот, заголосила еще сильнее, словно в ее легких была тонна воздуха и компрессор.

И тогда я выстрелил, выстрелил дважды. Баба замолкла и рухнула как сноп, растянувшись у ног мужа. Моя рука машинально дернулась, и лишь чудо спасло «моряка». В последний миг я удержался, не всадил пулю ему в башку. Он закрыл глаза, дабы не видеть жены, дула, смерти, меня. Но по двору уже кто-то бежал, я услышал топот. И вряд ли так бежал один человек.

– На пол! – успел крикнуть я мужику и рванул на себя куртку, чтобы на всякий случай высвободить автомат. Стрелять же я мог из «глушака», патроны еще были. Когда, пролетев по веранде, в комнату ворвались Валера и его приятель, я был наготове. Делать было нечего, и я положил их обоих, прямо на пороге. Мужик тихо завыл, почти по-волчьи, затем так же тихо зарыдал, уткнувшись лицом в пол. Смотреть на него было выше человеческих сил, но я сказал ему: «Вот тебе пять тысяч, тварь! Ты этого хотел? На!» Подойдя поближе к лежавшим, я всмотрелся в их лица и глянул на раны.

– Если повезет, твой сынок выживет. Другой готов. Всё! Виноват в этом ты.

Я подскочил к одному из задернутых шторами окон и посмотрел на улицу. Во двор уже спешным шагом входила та молодуха, сестра или жена второго парня. «На смерть, как на мед!» – чертыхнулся я, не спеша отходить от окна. Других людей я не приметил, значит, только соседи. Чтобы не возиться зря с девкой, я врезал ей рукояткой «ствола» по затылку, и она даже не успела ничего сообразить, хотя и заметила тела, они лежали прямо перед ней. И в этой обстановке мне предстояло собирать жратву! Да, я пошел к холодильнику на веранде, вытряхнул из него все, что там было, затем рванул на кухню и пошустрил в буфете. Минут через пять-шесть мешок был полон, я даже немного отложил из него, чтоб не тяжело было тащить. Пора сваливать. Глупые люди! А ведь все могло быть совсем иначе. Но они решили заменить собою ментов. М-да. Так думал я, покидая несчастный дом на самой окраине города Губина. Но я не пошел сразу по направлению к лесу, я пошарил по сараям и закоулкам во дворе и нашел искомое – старый велосипед с одним задним крылом. Мотоцикла я не обнаружил. Пристроив мешок на руль, я выехал со двора и на всех парах помчал по дороге. И лишь когда отъехал от дома на приличное расстояние, вспомнил о куреве. Этого мне уж точно не простят! И я вернулся, вернулся немного назад и купил, можно сказать, вырвал из рук встретившихся мне мужиков несколько наполовину пустых пачек сигарет. «Какая теперь разница? Через тридцать – сорок минут о случившемся узнают менты, а еще через час над лесом закружат вертолеты».

Но лучше уж подохнуть с сигаретой в зубах, чем с кляпом во рту. Может, и прорвемся, кто знает. Ночью было бы легче, но сейчас день! Я изо всех сил жал на педали, а сам думал о том, что скажу Графу и всем остальным. По сути дела, я подставил всех. Вряд ли они возрадуются, узнав о случившемся. А еще я боялся за Валета. Вон оно как обернулось.

Лес был совсем рядом от меня; бросив велосипед в канаву, я побежал к деревьям.