Текст книги "В бегах. Цена свободы"

Автор книги: Павел Стовбчатый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Откуда тебе все это известно? – удивился Граф.

– Откуда? Ты меня недооцениваешь, брат! Вынюхал, специально занимался этим. Сидел с ними один тип… Может, ты его помнишь. Рапира. Жидкий тип, фуцен, короче. Менты решили наказать его и бросили в пресс-хату. Те его быстренько сломали и оставили у себя, понравился. Почуяли свой дух, масть. Предлагали ему быть третьим. Тот поначалу согласился, терять-то нечего уже, сломали, но потом призадумался. Однако с месяц он с ними просидел, как раз перед захватом Секи, затем свалил в шерсть, к другим. Вот он мне позже и рассказал.

– А ты, я смотрю, борец за права! – пошутил он. – Я и не знал. Свободы не иметь!

– Борец или нет, а людям помогать приходилось. Это не западло, – заметил я. – По настроению. Иногда хочется растоптать, задушить, а иногда помочь. Что характерно, каждый из живущих на земле вызывает к себе такое чувство, отношение. Несовместимостью называется, природной. Сбоев тут не бывает; кого-то нам хочется задушить, кто-то нас хочет задушить. Порой за один только вид, за физиономию, за голос. Десять человек тебя любят, а один…

– Это точно, это я замечал, – согласился со мной Граф. – Но где же наши молодые «душители»? – вздохнул он тяжело. – Было бы сейчас на пару косяков, я бы горя не знал. А так…

Он не успел договорить, как за дверью послышались чьи-то приглушенные голоса. Я тут же вскочил на ноги и рванулся к двери.

– Эй вы, там! Включите хотя бы свет, – обратился я к невидимым соседям или надзирателям за дверью. – Чего молчите, козлы?! Подойди кто-нибудь сюда, подойди, мусор! – Я изо всей силы забарабанил в дверь. – Суки! Вы че там, уснули?!

– Не ори. Сейчас откроем. А хочешь, ори, – произнес чей-то голос, и я узнал его. Один из них, тип с припухшей щекой, крестоносец. Он тогда говорил меньше всех, сидел, напустив на себя независимый вид, словно барин. Мерзкая порода, под сноба косит. Ну да хер с ним, хорошо хоть появились, уже легче.

Козлы включили свет, но входить не спешили, давали нам возможность осмотреться. Но смотреть было не на что. Какой-то бетонный бункер без единого окна; стены и пол, узкая металлическая дверь, прямо над ней – лампочка. Больше ничего. Каменный мешок, одним словом. Граф встал и подошел ко мне, лицо его было опухшим, даже чересчур опухшим, он прямо заплыл весь. Я отвел взгляд.

– Говори с ними ты, у тебя это лучше получается, – сказал я ему.

– Если дадут возможность говорить, – буркнул он в ответ.

Наконец дверь открылась. Прямо перед нами стояли все те же, но без Вовчика. Очевидно, этот шакал остался на улице или где-то спрятался, возможно, вообще не принимал участия в «переговорах». Двое держали в руках по «стволу», третий, в кожанке, стоял чуть впереди них и был без оружия. Держались они не очень-то и нагло, даже немного тушевались под нашими злыми, дерзкими взглядами. По всему было видно – дилетанты, едва оперившиеся птенцы, почувствовавшие вкус денег и раздолья. Но «стволы» у них были не наши – «тэтэшник» и «Макаров», я это отметил.

– Говорите. Чего вы хотите? – прервал их молчание Граф. – Только конкретно. Мы сами подскажем вам кое-что… Если договоримся…

– Например? – отозвался крестоносец.

– Как подстраховать себя и забыть о нас навсегда. Самый насущный вопрос, как я понимаю. – Граф поднял руки ладонями вверх.

– Не размахивай руками, стой спокойно, – сразу предупредил его кожаный. – Нам нужны деньги, – добавил он. – Есть?

– Вы же их взяли. Плюс оружие. Мало?

– Не валяй дурака, приятель. Есть или нет? – повторил свой вопрос козел.

– Что-нибудь найдем. Сколько вы хотите еще?

– Двадцать штук. По десять с головы. Желательно сегодня или завтра, тогда останетесь живы.

– И как вы их примете?

– Назовете номер телефона или адрес. Напишете записку. Как угодно.

Сумма была небольшой, всего двадцать тысяч, но где ее взять? Граф думал пару минут.

– Допустим, завтра вы получите свои деньги. Дальше?

– Дальше мы отвезем вас подальше от города и высадим, – снова подал голос крестоносец. – Закапывать вас нет смысла, – заверил он. – Лишние трупы.

– Логично, – согласился с ним Граф. – Но есть смысл подержать нас здесь еще недельку и попросить сорок. Вы нас с кем-то не перепутали, ребятки? Мы не бизнесмены.

– Нас мало интересует, кто вы. Больше не попросим, даю слово. – Крестоносец сделал шаг вперед. – В противном случае вы просидите здесь долго, сколько пожелаем. У вас нет выхода, думайте. Мы можем говорить с вами и по-другому… – пригрозил сученыш.

Меня просто взорвало от его спеси, и я дал волю чувствам, не выдержал:

– Ты можешь только убивать, гондон! Да и на это не слишком способен. Падаль! – Я смотрел прямо на него и не боялся. Морально и по духу я был выше его, не выстрелит. А потом им нужны бабки. Тут главное не переигрывать, а то шмальнут из страха.

Крестоносец поперхнулся и побагровел, другой моментально замахал «стволом». Но я не давал им возможности опомниться, наседал и рычал:

– Мы дадим вам эти двадцать штук, но будьте людьми! Вы хоть знаете, кого вы выставляете? Завтра сюда подъедет братва и забетонирует вас вместе с семьями, козлы! Но перед этим из вас вырвут все жилы по одной! Думаешь, я гоню жуть и фантазирую? Есть Вовчик, ваш приятель… Вам придется валить и его. Перед тем как отправиться сюда, мы тоже успели позвонить, сообщили, где мы и имя. Он ходил в магазин. А его-то вы не уроете, побоитесь при всем желании. Ну что скажешь теперь, петух?! – Я специально и внаглую обозвал крестоносца «петухом», желая проверить, сидел он или нет. Если сидел, слово «петух» обидит его как никакое другое, если нет, реакция будет слабой, фраерской. Так и есть, не сидел. Тогда – «петух» вдвойне, махновская рожа, дичь. Так бы и вцепился в его поганое горло и вырвал ему кадык.

– Ты нас не пугай, пуганые уже. А будешь много базарить, пожалеешь, – процедил он сквозь зубы и с ухмылкой. – Вовчик не в курсе дел, – ляпнул гад что попало, даже не подумав как следует, что несет.

– Зато знает вас, быков. Ну вот куда ты прешься как бык? Давай разойдемся красиво, и все дела. Ну ошиблись, какой базар? – Я сменил тон, повернулся к другим. – В натуре, парни. Я не могу вам сказать всего, но вы не на тех напали, поймите. У вас только два варианта – либо вы отпускаете нас на все четыре стороны, и конфликт улажен – я отвечаю за это! Либо валите нас прямо сейчас. Хватит духу, валите! Нужно играть по правилам, а не как попало. По правилам. Или вы думаете, что сейчас, в натуре, все лезет, как в кино? Это вы зря. Есть ведь еще и те, кто спрашивает. Понятно?

Смотрящим в Перми был некто Ипат, я знал это еще по тюрьме. И я упомянул его имя, кликуху. Лица «крутых» сразу вытянулись.

– Ты что, знаешь Ипата? – поинтересовался кожаный. – Какой он из себя? Если в натуре знаешь, мы извинимся и всё вернем. Через пару минут будете на воле. – Он щелкнул себя ногтем по зубу. – Говори. Какой он из себя?

Врать не имело смысла, да и несолидно. Зато появился реальный шанс с наименьшими потерями отвалить из этого «склепа». Достаточно сказать им, кто мы, и они согласятся. Должны. Раз на них так подействовало имя Ипат, значит, они еще не до конца потеряны. Я повернулся к Графу. «Сказать или нет?» – мысленно послал ему вопрос. Он, конечно, все понял, но подумать не мешало. То, что козлы не узнали нас, не вызывало сомнений. Они смотрят порнуху, а не теленовости, газеты читают только в туалете. Да и в мозгах – шелуха: память что дырявое сито уже в двадцать лет. Ширево, наркота, водяра. Хотя нет, эти скорее «качки». Спортсмены, бля! Едва уловимым движением глаз, мимикой Граф «маякнул» мне, чтобы я молчал. Более того, он моментально встрял в разговор и не дал мне открыть рта, так сказать, перехватил инициативу.

– Ипата мы не знаем, но слышали о нем, – сказал он вместо меня. – Кто не слышал? – Граф явно подстраивался под этих ублюдков, его голос просто журчал, словно он хотел усыпить их или загипнотизировать. Я вначале не сообразил что к чему, не уловил скрытой причины столь разительной перемены в нем, но вдруг меня осенило: «Да мы же были на волосок от смерти! Причем по моей дурости. Кретин! Как же я сразу не въехал! Эти ублюдки расстреляли бы нас в мгновенье ока, скажи я им, что знаю Ипата. Из страха, опасаясь разборок и расплаты. Что им наше слово? Если я наезжаю на них здесь, в «плену», находясь в их руках, то что с ними сделают, когда мы вырвемся? Так бы подумал каждый. А этим соплякам всем чуть за двадцать». Идиот, какой я идиот! Я с благодарностью глянул на Графа. А я ведь еще хотел сказать, кто мы. Сдали бы как ягнят и получили свои бабки. Или урыли, не опасаясь никакого расследования. Весьма удобно, при «побеге». Даже если случайно обнаружат трупы, расследовать, кто убил, все равно не будут. Так понты одни, кому мы нужны? Еще спасибо скажут, облегченно вздохнут. Дела!.. Меня аж пот прошиб! Граф продолжал торговаться с ними как профессиональный торгаш с базара. Он употребил все свое красноречие и обаяние; укатывал их, как скромных девочек, забредших случайно в кабак. «Девочки» уже улыбались, прикалывались по-своему, на меня они почти не смотрели.

– Сколько сейчас времени? – спросил он, вспомнив о времени.

– Одиннадцать тридцать дня, – ответил кожаный, глянув на свои «котлы».

– Человека может не оказаться дома… – Граф вопросительно посмотрел в мою сторону. – А ждать до вечера и провести здесь еще одну ночь нам бы не хотелось, сами понимаете.

– Назовите несколько номеров, попробуем выяснить, где он. – Крестоносец был самым хитрым из всех. Очевидно, понимал, что Граф играет и оттягивает время. – Будем звонить до тех пор, пока не дозвонимся, – добавил он. – Устраивает?

– Да, но двадцать штук – немалые деньги, к тому же он может усомниться, не поверить вам. Вы бы поверили? – спросил Граф.

– Если бы речь шла о моем брате или хорошем товарище – да, – отрезал крестоносец.

– Люди в возрасте очень осторожны, он – деловой человек, привык все взвешивать и оценивать, – не растерялся Граф.

– Что ты предлагаешь? Выпустить тебя отсюда и послать за деньгами? – съехидничал кожаный. – Думайте, у вас для этого головы на плечах.

Глава четырнадцатая

– Нет. Предлагаю другое: позвоню я или он, – кивнул Граф на меня. – Если вам не подходит такой вариант, тогда… Запишите наши слова на пленку и прокрутите их в телефонную трубку. Когда дозвонитесь, – уточнил Граф. – Это очень просто сделать.

Ублюдки переглянулись между собой. По их лицам было видно, что последнее предложение Графа их устраивало. Никакого риска, и все на уровне.

– Только объясните ему как следует, остальное скажем мы, – сказал крестоносец. – Посидите полчасика, скоро вернемся. – Он взмахнул «стволом», показывая, чтобы мы зашли в глубь «склепа».

Я сделал шаг назад и сошел с порога. Дверь тут же захлопнули. Свет нам оставили, видать пожалели.

– Ты едва не завалил все дело! – заорал на меня Граф, едва только мы остались вдвоем. – Какой Ипат?! Зачем ты упоминал его имя? Или не видишь, что это сосунки, «пряники»? Ты ведь уже был готов расколоться, сказать им, кто мы. Ведь так, Михей? Ты собирался сказать им или нет?

– Да, собирался… Ты вовремя встрял, – выдохнул я. – Заклинило, Граф. Въехал позже, дошло.

– Заклинило! Твой «клинаж» мог стоить нам жизни. И стоил бы наверняка. Они и сейчас не думают отпускать нас живыми. Голову наотрез даю, не думают. Особенно после твоего «наезда». – Граф негодовал, шея его стала бордовой, жилы на ней вздулись. – Думай, у нас есть полчаса, – сказал он. – Я не знаю, что делать дальше, не знаю! Вот бляди! Суки позорные, выродки!

– Ты же предложил им записать наше «послание»… К Вите Тоске, что ли?

– Какая разница, к кому? Что это даст? Место они не «засветят» так и так, скажут, чтоб привез бабки куда-то. А мы не сможем пояснить, где мы, и при желании. Витя нам не поможет, наоборот… – Граф не договорил.

– В каком смысле? Что значит «наоборот» – спросил я.

– В прямом. Он постарается сделать, как лучше, и, ясно, без базара согласится на все их условия. Привезет или передаст все, что требуют. И как только гады получат деньги, они нас уничтожат. Сразу, может быть этой же ночью, – предположил он. – Уйти из-под носа ментов, чтобы сдохнуть от руки недоносков! Я их маму имел!

– Зачем тогда весь спектакль с записью? Просто так?

– Чтобы подумать. Отказаться не поздно. Но тогда мы проторчим здесь долго, пока им не надоест. Суки! Кто мог подумать? – Граф обхватил голову руками.

Мы разошлись по разным углам бункера и молча присели на корточки. Даже закурить не попросили! Забыли. Я тоже обхватил голову руками и закрыл глаза. Но что я мог придумать, что? Нелепая случайность, попали на «своих». А ведь так хорошо начали! Я стал слишком самонадеянным и дюже «умным», Граф прав. Нужно держаться чуть поскромнее, как раньше. Проклятая воля, проклятые деньги! За восемь месяцев я лишился нюха и хватки, я не чувствую нутра и мысли людей. Я уже не волк, а шелудивый пес, лазающий по помойкам. Я – обрюзгшая, жирная свинья, хрюкающая у корыта. Я возомнил о себе, что я чуть ли не гений, в то время как сам – жалкое ничтожество с манией величия. Мое место в психушке, среди убогих идиотов, если я не способен найти выход и обмануть этих дебилов. О, как разболелся зуб! Нервы. Не дай бог, начнет ныть желудок. Отрыжки зоны. Я поднял голову и снова пошарил взглядом по бункеру. Нечего ловить, ни единой железки, чтобы можно взять в руки. Их трое… Если действовать резко и решительно, можно попытать счастья. Но с чем? Не бросаться же на них с пустыми руками. Не подарки, да и нас всего двое. Ничего не выйдет, пристрелят.

Стоп! – одна шальная и дерзкая мысль родила во мне картинку, она буквально пронеслась в моем мозгу как некое далекое, смутное видение. Видение из прошлого. «Пыль, песок, остатки сухого цемента и бетона…» Я вскочил на ноги и побежал в другой угол. Есть! Немного есть. И там, и на полу. Если как следует поднапрячься, можно нашкрябать, намести несколько горстей. Возможно, и больше. Шансы невелики, но что делать? Это единственное «оружие», которое здесь есть. И, главное, они не ожидают. Чего угодно, но только не этого. Наивно, по-детски, и все-таки – шанс. Сыпануть им в зенки со всего маху и сразу – в сторону, чтобы не попасть под пулю. Два ствола… Успеть бы вырубить хотя бы одного. Пусть не вырубить, свалить с ног. Затем – удар с носка в голову, и все. Одного возьму я, другого – Граф, третий – без «ствола». Я прямо почувствовал, что все, о чем я думал, вот-вот претворится в жизнь. Пан или пропал. Граф вряд ли что-то придумает. Так и так мы – смертники, смертники вдвойне, какая разница! Конечно, они нас не отпустят, конечно.

Я тут же подсел к Графу и стал растолковывать ему свой глупый, но и хитроумный план.

– А попробовать можно? – спросил он после того, как понял, о чем вообще речь.

– Попробовать что? – не сразу сообразил я.

– Ну пыль твою, херню эту, – он кивнул на пол.

– Сыпануть, что ли? В глаза? – Я изумился.

– Не на хер же! В глаза, в глаза. Ты че как примороженный, Михей?! По-про-бо-вать, испытать на себе, – разжевал мне Граф.

– Кому? Сыпать кому?

– Да хоть мне. Не ослепну. Ну-ка собери чуток этой дряни, щас попробуем. – Он встал, а я принялся сгребать руками пыль и песок.

– Давай. Только резко, как положено, – сказал Граф, подставляя мне лицо. – Хотя погоди, я стану чуть дальше, вот так. – Он немного отошел от меня. – Сыпь, швыряй!

Я выбросил вперед левую руку с зажатой в кулаке пылью и резко сыпанул ему прямо в глаза. Граф вскрикнул и автоматически вскинул свои.

– Я их маму и домовую книгу!!! – завыл он, чуть наклонившись и мотая головой. – Ох, блядь! Как режет! Ослепил, Михей! – Из его глаз уже потекли слезы, промыть их было нечем. С горем пополам минут через десять он все же очистил их немного. И веки, и сами глаза моментально воспалились и покраснели.

– Плюй на пальцы и промывай. Плюй. – Он последовал моему совету, а я ждал, что он скажет, когда придет в себя.

– Ну как, как, Граф? – Мне было неловко из-за того, что я причинил ему боль, но желание знать, каков результат, было сильнее. Впрочем, все было видно и так.

– Песка ты не пожалел, – наконец сказал он. – Если всыплешь им чуть больше, хватит под завязку. Ни хера не видно, вообще! Резь сплошная. Ух! – Он все еще тер глаза.

– Ну так что? Собираем или нет? Они вот-вот заявятся, нужно успеть. Ты собирай в тех углах, а я здесь.

– Погоди, – остановил он меня. – А куда мы ее денем? Будем держать прямо в руках? Заметно. Сжатые кулаки сразу привлекут их внимание. За руками они следят вовсю, ты же видел.

Я чертыхнулся. Действительно, сжатые кулаки бросятся им в глаза, подумают, что приготовились драться. Тогда в один кулак я, в другой – Граф. И в карман – «добавка». Мы наскоро обговорили детали и бросились собирать пыль. Благо дело козлы задерживались, давая нам время зарядиться как следует. Видит бог, я верил в удачу, хотя в подобной ситуации призадумался бы и крутой. Возможно, сказывался наш возраст и опыт, не знаю. Мы считали их сопляками, и именно это прибавляло нам веры. Граф предлагал сыпануть сразу, как только они откроют дверь, но я не согласился. Неизвестно, где и как они будут стоять в этот раз, а потом, лучше присмотреться, расслабить их малость. Лишь бы эти гады не вывели кого-то одного, а это вполне могло быть. Где и на чем они будут записывать? Скорее всего, припрут диктофон. Тогда здесь, если войдут. А если выведут Графа? Придется набиваться, лезть внаглую под каким-то предлогом. Либо слепить их сразу, в момент разговора. В такой передряге я еще не был, будет о чем вспомнить. Если будет… Граф, как всегда, оставался спокойным. Странный, замкнутый человек, его мне не разгадать. Столько всего прошли вместе, и все-таки он – тайна. Одно слово – волк. Я спросил его, о чем он думает.

– О море, – ответил он. – В Одессу поедем, а? Никогда не был. Говорят, красивый город. Правда?

– Не знаю, – честно сказал я. – Мне трудно судить. Море – красивое, а город… Некоторым из старожилов не нравится. Но это старики, у них особое отношение и оценки. А вообще ничего, есть и похуже, Граф.

– Жванецкого видел? Он вроде одессит, да.

– А как же! Пару раз встречались на блатхатах, прикольный мужик, – пошутил я.

– Где встречались? – Граф недоверчиво прищурился.

– Шутка. У нас разные команды. Я сидел, он писал. В Одессе всегда так было: или сидят, или пишут. Нормально. Ну и гешефт, конечно. Торговля, макли разные, прочее. Осталось Черное море продать, и ништяк. Я давно там не был, Граф.

– Не сильно, видать, хотел, – усмехнулся он. – Осторожничал…

– Возможно. Пути Господни неисповедимы. Кажется идут, Граф! – Я напряг слух. Точно, в коридоре кто-то появился. Мы вскочили, осмотрели друг друга и отряхнули кое-где пыль. – Итак, на слово «время» бросаем. Смотри на меня, – шепнул я. – Нет, не на «время», а на «как со временем?». Когда спрошу. Тихо!

Дверь уже открывали. Я тут же почувствовал, как тревожно и сильно забилось мое сердце. «Все мысли прочь! Помоги нам, Аллах!»

Я отвел кулак с пылью немного назад, за полу куртки. Я стоял слева от двери, а Граф справа. Они не вошли, стояли, как и в прошлый раз, рядом.

– Ну и что, кто из вас будет говорить? Ты, что ли? – спросил кожаный, глядя на Графа.

– И он тоже, если можно, – сразу ответил тот. – Передаст через моего человека пару слов своим. Деньги есть деньги, вдруг у одного не наберется столько.

– Валяйте, нам все равно, – прогундосил кожаный, отступая назад. – Но только без фокусов, предупреждаем, – повел «стволом» крестоносец. – Выстрелов здесь не услышат, гарантирую. – Гад скалил зубы, забавляясь нашей беспомощностью. – Выходите и идите сюда, – сказал он и, не спуская с нас своих гнусных зенок, стал боком пятиться в сторону. Третий в это время полез в боковой карман пиджака, очевидно хотел достать диктофон или что-то другое.

– А как у нас со временем? – непринужденно спросил я у них, когда Граф ступил за порог бункера.

– Времени хва… – «хватает», хотел сказать кожаный, но я уже был за порогом.

Пыль, брошенная мною, попала ему точно в глаза. В следующее мгновенье я оказался сбоку от него. Страшный, сильнейший удар головой пришелся ему прямо в висок, так получилось; обхватывая его голову руками и одновременно притягивая ее к себе, я ударил своей. Удар был до того сильным, что я едва не отрубился сам. Мне показалось, его височная кость хрустнула. Из-за искр в глазах я не сразу заметил, что там с Графом. Отпустив голову кожаного, я перехватил его руку со «стволом» и рванул ее вверх. Он уже оседал на пол. Вырвав «ствол», я не дал ему упасть, наоборот, придержал. Он стал моим заслоном на случай стрельбы. Но нет, крестоносец согнулся пополам – Граф стал бить его ногой. Секунда, и гада подбросило от удара, он завалился на спину.

– Держи, мразь! – Я нажал на крючок – тело его дернулось. Но «ствол» он не выпустил, застонал. Граф отскочил в сторону, успел. Крестоносец стрелял как раз в него, скорее всего, он что-то мог видеть. Вторым выстрелом в голову я добил его окончательно. Лишь после этого отпустил тело кожаного. Третий вдавился в стену, не зная, что ему делать. Бежать на нас он не мог, отступать было некуда. – На пол, козел! На пол!!! – заорал я, и он мигом упал на пол, лицом вниз. Кожаный не подавал признаков жизни, лежал рядом со мной. Меня – трясло как в лихорадке, я даже не мог говорить, онемел. Стоял и смотрел поочередно на всех. Под крестоносцем выросла лужа крови, она сочилась из его головы и вытекала из-под куртки. Темноватая, липкая кровь, искаженное, застывшее лицо. Даже не верилось, что он уже мертв. Кто видел близко покойников, людей, которых убил ты сам, тот знает, о чем речь. Они и мертвые – живые. Препаскудное состояние – чувствовать душу покойника. Даже если он конченый козел.

– Проверь того, а я – этого. – Граф пошел к третьему и быстро обшмонал его. «Ствола» у него не оказалось. Зато у крестоносца за поясом мы обнаружили наш «глушак». Отлично, он-то нам и нужен. Я потормошил кожаного, но этот гад то ли притворялся, то ли в натуре был еще в отрубоне. – Мать честная! – Я не верил собственным глазам.

– Что там еще? – спохватился Граф.

– Да я вроде убил его, головой! Не может быть, охренеть можно!

Граф подошел ко мне и присел над кожаным, потрогал его руку.

– Пульса вроде нет, точно. Ну и хер с ним, убил так убил, – сказал он, заглядывая в безжизненные глаза лежавшего. – Он сплюнул на пол. – Нашли свое, бляди!

Я потрогал руками свою голову – в месте, на которое пришелся удар, выросла солидная шишка.

– Ну ты, змей! – обратился Граф к живому. Тот все слышал, но лежал не шевелясь. – Где наши автоматы? – спросил, чтобы проверить, нашли они их или нет.

Но гаденыш ничего не знал, сказал, что никаких автоматов не видел.

– Не ожидал такого поворота, а? Думал, все в елочку прокатит? У, фурмана проклятые! – Граф пнул его ногой и велел лечь на спину. Тот моментально перевернулся с живота на спину и чуть приподнял голову.

– Где мы находимся? Что за здание? Отвечай быстро и четко, – приказал Боря.

– Окраина. Здесь рядом – продуктовые, овощные склады. Скоро загрузят и этот, – пояснил гад. – Мы тут работаем. Работали, – поправился он. – Я, Сохатый и он, – кивнул он на кожаного.

– А тебя как дразнят? Задратый или Рогатый? – поинтересовался от нечего делать Граф. – Ну?

– Примусом зовут. Саня Примус.

– Где Вовчик, Примус? Наводчик ваш, из котельной который. Только не пизди, убью!

– В автобусе. За рулем он.

– В каком еще автобусе? Где он?

– Мы вас сюда на микроавтобусе привезли. Вовка ждет нас наверху, там.

– Вон оно что… Значит, отрубили и бросили в автобус? Ништяк. На нем мы и отвалим. Люди есть здесь поблизости? Говори, быстро.

– Метрах в ста отсюда, а здесь никого.

Я заметил на руке Примуса часы и отобрал их у него. Было двенадцать двадцать дня.

– Что будем делать, Михей? – Граф назвал меня Михеем, и я понял, что вопрос с Примусом для него уже решен. – Немного подождем здесь или едем сразу?

– Куда? На дворе – день. А еще этот щенок, Вовчик…

– С ним сейчас разберемся. Ну-ка вставай, ты! – повернулся он к Примусу. – Сейчас пойдешь и позовешь его сюда. Понял? Мы будем стоять сзади. Одно лишнее слово – и ты труп, гарантирую.

Мы тут же прошли вместе с ним по длинному коридору и поднялись по лестнице вверх. Примус не соврал, это был склад, но пустой. Он подошел к большой железной двери в центре склада и приоткрыл ее. Помахал кому-то рукой. Через несколько минут в склад влетел Вовчик. Заметив нас, он остолбенел и поменялся в лице. Чтобы привести его в чувство, я дал волю рукам – врезал ему несколько раз в челюсть. От души.

– Это тебе за «гостеприимство», пидор! А теперь быстро вниз. Быстро!

Мы снова спустились в подвал. Щенок заплакал, как баба, как только увидел убитых друзей. Он трясся и вздрагивал всем телом, как эпилептик. Примус держался лучше, но тоже был на пределе. И немудрено, смерть висела над их головами еще зримее, чем иной мотылек. Мы спросили у щенка об автоматах, но он сказал, что не видел их. Значит, они до сих пор там, в котельной под топчаном. Если не обнаружил сменщик. Вопрос: как их взять? Сидеть в этом «бункере» до вечера, а с темнотой отправиться в котельную? Но как выдержать эти пять-шесть часов? Легко сказать, но попробуй посиди на одном месте в полном бездействии и с накаленными нервами. Чем заняться? Чем отвлечься? М-да. Теперь у нас ничего нет, деньги, ксивы, обойма для «глушака» – все осталось где-то.

– Где? – спросил я у Вовчика.

– У Сохатого дома, – ответил он.

– Даже не поделили бабки? – усомнился я в правдивости его слов.

– Деньги поделили, остальное – там, точно, – промычал пес.

В их «стволах» было всего по несколько патронов, в моем «глушаке» – три. Для начала мы загнали щенков в «бункер», чтобы запереть их на некоторое время. Пусть посидят вместо нас. Но посмотрев на остывшие трупы, я велел им сперва затащить туда их. Лишь после этого закрыл дверь на ключ. Пусть «общаются».