Текст книги "Ответная месть"

Автор книги: Паула Гослинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

7

– Кому же на самом деле принадлежит «Кот»? – спросил Страйкер.

– Какой-нибудь церкви, а возможно, кому-нибудь еще, – ответил Тос, когда проглотил, наконец, макароны. – Только не католикам – если бы католикам, я бы знал.

– Думаю, нам следует это проверить, – сказал Страйкер, передавая Дэйне сыр «пармезан». – Из разговора с отцом Фини я понял, что Хоторн проверял их.

– Почему ты так решил? – спросила Дэйна, сдабривая сыром свои равиоли.

– А ты разве не помнишь? Он сказал, что Хоторн беседовал со всеми. Еще он сказал, что тот вызвался «помогать ему» в его офисе.

– Мне казалось, что «Кот» не ведет никакой документации, – сказал Тос. – Они не регистрируют имен постояльцев, да и все прочее. Ведь все эти бездельники считают, что они могут там жить и их никто не застукает.

– Да, там не регистрируют своих постояльцев, это верно. Но обязаны регистрировать свой персонал, обязаны вести расходные книги и тому подобное. Я догадываюсь, Хоторн пытался выяснить, кто финансирует «Кот», кто в нем заинтересован.

– А зачем ему это? – удивилась Дэйна.

– Возможно… Впрочем, я и сам пока не знаю. Ну а что тут странного вообще-то? Ведь ты же говорила, что Хоторн занимался вопросами коррупции в благотворительных заведениях или чем-то подобным?

– Да, но как это увязать с вашим снайпером?

– Или какое отношение «наш» снайпер имеет к делам Вашингтона? – переиначил вопрос Страйкер. – Может быть, никакого. А может быть, самое прямое. Возможно, убийца решил, что Хоторн – полицейский, потому что тот задавал много вопросов. В этом случае – помоги Господи всем полицейским. Если же Хоторн подобрался слишком близко к каким-то темным делишкам, связанным с благотворительностью, и потому был убит – в этом случае стоит вопрос: почему этим же человеком и этим же оружием? Или же он действительно расследовал какие-то махинации с благотворительностью, но убит был по другой причине, но все тем же человеком из того же оружия? Пока мы не разберемся с этим, мы не определим, как нам вести следствие.

– Так подсказывает тебе интуиция, да? – спросила Дэйна.

– Да, так подсказывает мне интуиция.

– А не подсказывает вам интуиция, что вы неправильно сидите за столом? – вступил в беседу Тос. – Сядьте прямее, не то заработаете себе язву.

– У меня уже есть одна язва!

– Это как раз и доказывает, что я прав, – самодовольно заявил Тос, занимаясь своим салатом. – Сидеть надо прямо, пить побольше воды, тщательно пережевывать пищу. Прожевать, запить, прожевать, запить – вот так.

– Ты все время мне это советуешь, – согласился Страйкер.

– Разве я плохо выгляжу оттого, что соблюдаю все правила? – спросил Тос у Дэйны. – Плохо?

Она некоторое время разглядывала его, изучая его внешность. На 190 см роста приходилось около 85 кг мускулов и костей, весьма пропорционально распределенных, блестящие густые черные волосы, хороший цвет лица, блестящие глаза, ровные зубы.

– Должна констатировать, выглядишь ты неплохо, – объявила она.

– И все это благодаря спагетти, которыми он наполняет свой желудок вот уже тридцать два года, – объявил с некоторым раздражением Страйкер. – Плюс генетика. Это увлечение здоровым образом жизни у него началось всего несколько лет тому назад, после того, как он дважды болел плевритом, да еще перенес операцию аппендицита с осложнением, уже не говоря о двух растянутых лодыжках.

– Ладыжки не в счет, – сказал Тос. – Виноват лед, было скользко.

– Это тебе в отместку за всю ту чепуху, которой ты мне без конца забиваешь уши: прожевать, запить, помолиться… – больше от тебя ничего не услышишь. Передай мне соль.

– Это же яд, чистый яд, – объявил Тос. – Не надо тебе ее.

– А ты не хочешь, чтобы я украсил тебе физиономию этими проклятыми спагетти? Это еще опаснее.

– Ладно, не сердись, – сказал Тос и протянул ему соль.

– Расследование, которое вел Хоторн, касалось весьма необычной благотворительной организации, – медленно проговорила Дэйна. – Общества «Негасимый свет». Стоял вопрос о взятках, выплаченных нескольким коррумпированным чиновникам финансовой инспекции за то, чтобы они не предпринимали расследований, касающихся скрытых доходов этого общества. А оно владело парой игорных домов, борделем, имело свою контрабандную сеть, производство наркотиков и тому подобное. Из того, насколько крепко защищено это общество, следует, что за ним стоят люди весьма могущественные, – но выявить их связи мы пока не в состоянии. Если Гэйб ухватился за какую-то нить, которая привела его сюда…

– Ты могла бы это сообщить и немного раньше, – процедил Страйкер, сдерживая злость.

– Понимаю… Мне очень жаль… Но тот факт, что он был убит из того же оружия, что и другие… меняет всю картину. Все это никак не связывается, ты же понимаешь.

– Понимаю, понимаю, – проговорил Страйкер, сгребая с тарелки остатки спагетти и доедая кусочек хлеба.

– Ну и что мне теперь делать, по-твоему? – спросила Дэйна.

Он соединил последний кусочек копченой ветчины с оставшейся корочкой хлеба.

– Возвращайся в Вашингтон.

– Понимаю…

Он посмотрел на нее и покачал головой.

– Нет, ты не поняла. Возвращайся в Вашингтон и раздобудь все, какие только можно сведения о том, чем все-таки занимался Хоторн. Вытряхни содержимое его стола, проверь все файлы. И все привези сюда. Если мы сможем узнать, что привело его сюда, то сможем понять, из-за чего его здесь убили. Это позволит или установить связь между событиями, или исключить случайные связи. Сможешь это сделать?

– А ты уверен, что это необходимо? – с некоторым холодком спросила Дэйна.

– Абсолютно уверен. Следует понять логику происходящего.

– О да – логики тут навалом, – признала она.

– Ну что ж, тогда отправляйся, – предложил Страйкер.

Она взглянула на часы.

– А можно мне сначала докончить мой десерт?

Тос прикрыл глаза и покачал головой.

– Яйца, крем… – я прямо слышу, как стонут ваши артерии.

– Он всегда так себя ведет? – Дэйна взглянула на Страйкера.

– Все время.

– А у тебя никогда не появлялось желания нокаутировать его?

– Постоянно.

– И что же тебя останавливает? – спросила она с любопытством.

Страйкер взглянул на своего партнера, его громоздкая фигура занимала полкабинета.

– Боюсь, он может упасть на меня, – придавит до смерти.

– Думаю, что о нас всласть посплетничали, – сказала Кейт, наблюдая, как два лебедя скользят по серебряной поверхности Эйвона, отражаясь в воде.

Ричард Коттерелл растянулся под деревом и смотрел сквозь ветви на интенсивно-голубое небо Оксфордшира.

– Вас это волнует?

– В некотором смысле, да. Я должна взять себя в руки и перестать отвечать согласием на каждое ваше предложение. Мы посещаем чудные места, – но пропускаем лекции.

– Как выразились бы вы, американцы, все оттого, что я «довлел» над вами – с помощью лести и уговоров, а по нашим стопам следовали Соблазн и Искушение. Надобно вам знать, что у меня еще есть степень и в Сравнительно-Историческом Курсе Обольщения – но я об этом обычно не распространяюсь, поскольку это всего лишь почетная научная степень, присужденная мне Колледжем Приятных Ощущений…

– О, прекратите!

– …а также Животного Магнетизма и Красноречия. Вы очень в него влюблены?

– В кого?

Кейт сорвала маргаритку и вертела се в пальцах.

– О, это радует: вы уже забыли его имя.

– Конечно, я очень его люблю. В этом-то вся проблема. Единственное, что нас связывает, – то, что мы влюблены друг в друга. Он весь – порыв и жизненная энергия, а я вечно сижу и размышляю. После обеда он пробегает две мили, а я сижу и правлю корректуру. Ему нравится ощущение опасности, а я вздрагиваю, когда внезапно захлопнется дверь.

– Из того, что вы мне рассказывали о себе, я сделал кое-какие выводы, так что не удивляюсь.

– Нет, думаю, вы не поняли по-настоящему. Люди, которые любят друг друга лишь потому, что вместе пережили какое-то ужасное потрясение, не всегда сумеют ужиться после… В ясном свете дня…

– Вот сегодня как раз ясный день, – заметил Коттерелл и сел на траве. – Вечером мы вместе пережили два кошмарных спича и совершенно отвратительную кухню. И что, вы все еще любите меня?

– Не говорите чепухи! – Она почувствовала, как краснеет. – Вы так ведете себя, потому что конференция скучна, вот и все.

– Бог мой, это правда… а вам разве не скучно? – Коттерелл вздохнул. Заглянул в программку, которая лежала, свернутая, в его кармане. – Ну вот, сегодня, например, вечером мы можем выбирать между «Шекспир и эпоха феодализма: социально-экономическая структура и ее отражение в драме елизаветинской эпохи» – и «Образы девушек у Шекспира: феминистская критика с позиций марксизма». – Он пристально посмотрел на Кейт поверх программы. – А известно ли вам, что недалеко отсюда есть городишко под названием Бродвей, в том городишке есть отель, а в отеле – таверна, которая перенесет нас в старинную Англию, какой мы желали бы се видеть – но какой она никогда не была? Как насчет прогулки туда?

Кейт пожала плечами и посмотрела в сторону реки.

– Пожалуй, нет, Ричард, но, во всяком случае, спасибо.

– Отказ от собственного удовольствия – хороший знак. Вы испытываете чувство вины, а вы бы его не испытывали, если бы не было искушения, правда?

– Иезуитский аргумент. Я вовсе не чувствую себя виноватой.

Коттерелл с деланным безразличием пожал плечами и сыграл обратно:

– Вкушайте удовольствия феминистской критики, молодая цветущая Кейт, без меня, когда речь идет о хорошем куске зажаренного мяса, у меня не бывает сомнений. Если не поедете вы, я поеду один – и весь вечер стану наслаждаться хрустящим жареным картофелем, изысканным йоркширским пудингом под луковым соусом, крошечными жаренными в масле морковками, нежным ранним аспарагусом, а напоследок – пирогом, пропитанным бренди и сливками с щедростью, которая…

– Ну хорошо, хорошо, – рассмеялась Кейт. Кормили в отеле и в самом деле ужасно, и Кейт была не на шутку голодна.

– Всегда можно узнать настоящую женщину по отличному аппетиту, – провозгласил торжествующе Коттерелл. – Итак, мы воздадим должное Бродвею. А затем…

– А затем мы вернемся сюда и пойдем на вечернюю лекцию, – предупредила Кейт.

Он встал, взял ее за руки и притянул к себе.

– Может быть, мы пойдем, а может быть, нет, – сказал он, глядя сверху вниз ей в лицо. – Вы еще сами не решили.

8

– Кепи? – в негодовании спросил Тос. – Ты два часа толковал с этим парнем – и все, что ты узнал, – это кепи?

Они сидели в офисе Страйкера, ожидая его возвращения.

– Это все, что было, Тос, – сказал Пински. – Еще счастье наше, что Ричмонд припомнил хоть это. Он такой человек, что не желает помнить. Когда твой партнер уходит так – это больше, чем просто еще одно убийство.

– Да, понимаю, – мрачно согласился Тос. – Но – кепи. – Посмотрел на Пински. – Какое кепи?

– Кепи как кепи.

– Бейсбольное кепи? Для гольфа? Жокейское? Какое?

– Плоское, с коротким козырьком – вроде твидовых, что обычно носят англичане, – пояснил Нилсон. – Кепи провинциального джентльмена.

– Вряд ли наш убийца джентльмен, – заметил Тос.

– В таком случае это была маскировка, – согласился Нилсон. – Обычно он носит соломенную шляпку с цветами и вуалью, а в этот раз решил обмануть нас. Вот умница.

Тос поленился даже открыть рот, чтобы сказать ему «заткнись». Он лишь вздохнул и уставился в потолок, сложив руки на животе; ноги его покоились на письменном столе – так он отдыхал.

– Пока ты говорил с Ричмондом, мы были в участке Сантозы и пытались хоть что-нибудь узнать. Не сильно преуспели. Опросили нескольких человек, что работали с Сантозой. Они сказали, что он был простак. Немного застенчив. Поэтому его держали в тени. У него был выговор по служебной линии: не смог удержать подозреваемого. Просто стоял, как замороженный, и смотрел, а тот перемахнул через стену. Поэтому его капитан подумал, что несколько месяцев скучной, но безопасной работы его исправят.

– Иногда это срабатывает, – согласился Нилсон. – Благодеяния по отношению к старушкам и детям – это успокаивает.

– И вот такой конец, – горько сказал Пински. – Да, стоило ли?

– Но как можно было предвидеть? – спросил Тос. – Такое занятное соседство… Никого не было на улицах, все сидели по домам, довольные, как свиньи в стойле, и ни одного свидетеля… Услышали выстрел, выбежали, и вот он – заливает кровью весь чистейший тротуар.

– Да, соседство… там наша форма выпирает, словно больной в гипсе… Он был первым, кто подставился, вспомните-ка. Может быть, как раз высокая квалификация виновата, – сказал Пински.

– Ты думаешь, за его переводом на новое место еще что-то стоит? – спросил Тос.

– Не знаю, – Пински пожал плечами. – Я уже передумал все возможное. Я даже выдвинул теорию инициалов, представь себе. Так же, как убийства по алфавиту. Сантоза, Трэск, Рэндолф, Ентол – получается С, Т,Р, Е[3]3
  Написание фамилии «Страйкер»: S-T-R-Y-K-E-R; написание фамилии «Ентол»: Y-E-N-T-A-L–L; буква «Y» приходится на середину «STRYKER»


[Закрыть] – я уже ожидаю, что очередной убитый окажется на К, или обнаружится надпись «Джек-потрошитель», сделанная кровью…

– Я никогда ничего не слыхал об убийствах по алфавиту, – смущенно сказал Нилсон. – Это что – дела давно минувших дней или как?

– Агата Кристи, – небрежно пояснил Пински. – Потом я рассмотрел версию, связанную с длительностью стажа. Что мы имеем? Во-первых, новичка; во-вторых, женщину с двухлетним опытом; затем чернокожего с трехлетним; наконец, детектива с шестнадцатилетним стажем. Это уже что-то вроде прогрессии.

– Ты забываешь о Хоторне, – проговорил Страйкер, войдя и опустившись в кресло у своего стола. – Хоторн не был в форме, и все случилось далеко от полицейского участка.

– Это только осложняет дело, – сказал Нилсон, взяв у Пински карандаш и бумагу и делая пометки. – Как ты вставишь в свой алфавит букву «X»? С-Т-Р-У-Х, что ли? Или Х-С-Т-Р-У? Что-то твоя Агата просмотрела…

– Тогда забудь, – сказал Пински, слегка порозовев.

– Кто такая Агата? – спросил Страйкер. – Могу я знать об этой версии?

– Нет, – отмахнулся Пински. – Нет, в самом деле.

Страйкер посмотрел на Тоса, а Тос усмехнулся и покачал головой.

– Ты уверен? – спросил Страйкер, изображая невинность.

– Уверен, – подтвердил Тос, сурово взглянув на готового расколоться Нилсона.

– Мы почти ничего не знаем о женщине – Меррили Трэск, – продолжил Пински. – А что насчет Ентола? Хороший коп?..

– Небрежный, – так говорили о нем. Неряшливые отчеты, небрежная работа, – вставил Нилсон, подбрасывая свернутую в комок бумагу, на которой он писал инициалы; затем забросил ее в корзину для бумаг у стола Страйкера. – Нилсон забивает! Толпа безумствует!

Тос пожал плечами:

– Мы все делаем ошибки, Нилсон, даже ты.

– Никогда, – отчеканил со злой улыбкой Нилсон. – Я всегда превосходен. – Он кинул взгляд в секретарскую, – где эта рыжая секс-бомба? Кто-то выкрал ее и продал на Фрэнч-стрит?

– Я послал Марчант в Вашингтон разузнать все, что касается Хоторна, чтобы в первую очередь понять, что привело его сюда. Пока она делает эту работу, мы можем трудиться над местными связями. – И он рассказал про общество «Негасимый свет».

Нилсон усмехнулся:

– Изыди, сатана… – или что-то в этом роде.

Страйкер взглянул на него:

– Что под этим подразумевается?

Нилсон усмехнулся:

– Да она такая женщина… из тех, кто определяет итоговый счет в матче. Если ты понимаешь, что я имею в виду. – У него был вид конспиратора.

– Черт, не понимаю ничего. Не хочешь ли объяснить? – с нарастающим раздражением спросил Страйкер.

– Извини, что заговорил об этом. Не хотел наступать на мозоль, – съязвил Нилсон.

– Хэрви, когда-нибудь ты нарвешься, – предупредил Тос, сбросив ноги со стола и сев прямо.

– А что такого? – Нилсон изобразил невинность.

– Не выпендривайся. – Тос ловко выбил из-под него стул, так что Нилсон вынужден был схватиться за стол, чтобы удержать равновесие.

– Послушай-ка! – сердито начал он.

– Все, все, ребята, – быстро проговорил Страйкер. – Давайте пока оставим Хоторна. Мы ничего не добыли нового от наших копов. Как насчет компьютера – совместные аресты, общие операции?

Пински отрицательно покачал головой и поймал злой взгляд своего партнера, направленный на Тоскарелли. Подумал о том, сколько же лет жизни понадобится Нилсону, чтобы наконец повзрослеть. Было очевидно и для него, и для Тоса, что Страйкер увлечен Дэной Марчант, и это делало Джека уязвимым и раздражительным. Однако то, что это увлечение было видно за версту, не означало, что о нем допустимо говорить. До встречи с Кейт Страйкер был отъявленным бабником, а старые привычки не так уж легко умирают, даже если человек находит то, что искал. После своей женитьбы на Нелл Пински также неоднократно мысленно погуливал – ну и что из того? Ноги не обязательно идут туда, куда следует взгляд – да и, во всяком случае, не Нилсона это дело. Тут явно была ревность, ревность и зависть. Нилсон был неравнодушен к рыжей, и ему было известно, что если Страйкер захочет подрезать ему нос и приударить за девчонкой, он преуспеет в этом, потому что и она к нему неравнодушна. И это тоже было видно за версту. Вот что и достало Нилсона. Вот что на самом деле бесило его. Нилсон восхищался Страйкером, хотел во всем походить на него, – поэтому в их отношениях всегда присутствовал элемент соперничества. Будто Нилсон вечно желал доказать что-то не то Страйкеру, не то самому себе.

Пински ответил Страйкеру безразличным голосом:

– На сегодняшний момент мы не нашли общих операций. Полный пролет.

– Черт побери, – пробормотал Страйкер. – О'кей – давайте посмотрим еще раз. Все они были убиты при исполнении служебных обязанностей, кроме Ентола, который как раз окончил дежурство. Все они – честные копы, у всех безупречные характеристики.

– У Сантозы было предупреждение, – напомнил ему Нилсон довольно обиженным тоном.

– Правильно – но, кроме этого одного, все чисты, верно?

Все кивнули.

Страйкер встал и принялся ходить туда-сюда.

– О'кей, что еще? Под каким углом зрения еще их рассмотреть?

– Пински предложил – стаж службы, – сказал Тос, прежде чем Нилсон успел бы проговориться насчет инициалов С, Т,Р, Е… Стаж – по возрастающей – так что дело может иметь корни в прошлом. Что-то в период обучения, может быть?

– Я же сказал, тут дело в прошлом, – прошипел Нилсон на ухо Пински. Пински отмахнулся от него, будто это был назойливый комар.

Страйкер кивнул.

– Возможно. Рассматривал ли кто-нибудь их графики? – Он обвел присутствовавших взглядом. – Сделайте это и поговорите с администратором курса обучения: нужно проанализировать их отметки, ситуацию перед окончанием курса, всю эту чепуху.

Он стоял перед окном и смотрел вниз на улицу, сунув руки в карманы. Внезапно он вытащил одну и сделал такое движение, будто собирался пробить кулаком стекло. Затем обернулся к присутствующим.

– А что, если это кто-то из наших? – спокойно спросил он. – Кто-то из копов?

– Иисус, что за идея, – прошептал Пински.

– Но зачем? – спросил Тос.

– Зависть?

– Да бросьте, – возразил Пински. – Сантоза работал всего пару месяцев. Какую такую зависть можно испытывать к новичку, ради всех святых?

– А может быть, это была ошибка: приняли за другого. Есть в департаменте полиции другие Сантоза?

– Девять, – ответил Нилсон. – Всех проверили. Ни связи, ни родственных отношений. Ничего не удалось найти.

– Хорошо, дальше. Все жертвы находились на вызове – нет, некоторые из них. А что, если кто-то в центральной диспетчерской? Послали Трэск к брошенной машине, Рэндолфа и Ричмонда – на имитированный поджог…

– …который какой-нибудь парень из диспетчерской и устроил в течение своего обеденного перерыва? Брось, Джек, что-то тут не вяжется, – сказал Пински. – Они даже не могли знать друг друга, никогда вместе не работали…

– Но кто-то мог дежурить с жертвами в свою смену, – сказал Страйкер. – Нужно проверить это.

– Черт, да… – согласился Нилсон. – Мне нужна для этого неделя работы только на компьютере. Вы представляете, скольких проверок это потребует?

– Но это нужно сделать, – упрямо повторил Страйкер. – Прикажи кому-нибудь заняться этим, Хэрви.

– О'кей, о'кей, я скажу кому-нибудь, – Нилсон сдался перед решимостью Страйкера найти нить: любую нить, ведущую к решению.

Страйкер продолжал ходить по кабинету, опустив взгляд к полу, будто бык, выводимый из стойла: бешенство его все нарастало. Внезапно он взорвался, стукнул по столу кулаком с такой силой, что тот подскочил на несколько сантиметров и сдвинулся с места.

– Да единственное, что у них есть общего, – это сукин сын, который убил их всех, черт возьми! Кто он?!

Повисла тишина.

Никто не проронил ни слова, пока Страйкер не подвинул стол на место и не уселся в кресло, гневно глядя на папки, которые перемешались на столе.

– На нем было кепи, – сказал Тос.

– …Что? – устало и непонимающе спросил Страйкер. Взрыв гнева опустошил его, и теперь он ощущал себя по-дурацки.

Они объяснили. Объяснять принялись вместе, перебивая друг друга, и он понял с трудом.

– Кепи? – медленно переспросил он, когда они закончили. – Вы имеете в виду, что два часа говорили со свидетелем…

– Я говорил, – ввернул Тос.

– И это – не форменное кепи, – добавил Пински.

– Хорошо, – сказал Страйкер устало. – Завтра мы начнем проверять все магазины в городе, которые продают кепи.

Никто не поверил услышанному.

Прошла минута. Злость Страйкера, день, проведенный в бесцельных поисках, отсутствие вдохновения – все это привело ребят в состояние полнейшего отчаяния. Некоторое время они еще порассуждали насчет кепи, но вынуждены были прекратить дискуссию. Тема исчерпала саму себя: кепи и есть кепи, ничего больше.

– Что ж, превосходно, – горько сказал Страйкер. – Придется, видимо, приставить охрану ко всем копам в городе, выждать, пока мерзавец надумает убить очередного, – и взять его с поличным. Никто не подхватил идею.

– Послушайте… может быть, Дэйне что-нибудь придет на ум? – спросил Нилсон, пытаясь развеселить сотрудников. – А что, почему бы и нет?

– Надень парашют, Хэрви, – сказал Тос. – Если это и случится, так в тот день, когда поросята полетят по небу.