Текст книги "Каперский патент (ЛП)"

Автор книги: Патрик О'Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Ohe, du bateau, – окликнули их из лодки.

– Ohe, – ответил Стивен с рукой Джека на плече. – La Diane, ou ce qu'elle se trouve a present?

– Au quai toujours, nom de Dieu. T'es Guillaume?

– Non. Etienne.

– Ben. Je m'en vais. Qu'est-ce que tu as Id?

– Des galeriens.

– Ah, les bougres. Bon. Au plaisir, eh?

– Au plaisir, etje te souhaite merde, eh? [34]34
  – Эй, в лодке.
  – Эй. Где сейчас «Диана»?
  – Как всегда у причала, Господи. Это ты, Гийом?
  – Нет, это Этьен.
  – Ага. А я вот выхожу в море. У тебя там что?
  – Каторжники.
  – А, эти педерасты. Наслаждаешься?
  – Наслаждаюсь. И тебе желаю такого же дерьма. (фр.)


[Закрыть].

Они продолжили грести, хотя и не так ровно. Теперь волнолом, с огнями в амбразурах бастиона на сухопутном конце, стал виден полностью. В бастионе явно веселились – слышались пение, смех, музыка. Джек забрал у Бондена румпель, чтобы почувствовать течение – вода как раз пришла в движение – и проложил курс так, чтобы пройти как можно дальше от волнолома с учетом отмели рядом с другим берегом.

Никто не окликнул катер. Никто не окликнул следующую шлюпку, и третью тоже – ни одну вообще. Они прошли в порт, возможно,– в ловушку. Сквозь хохот из бастиона Джек отчетливо скомандовал Бондену: «Приготовь синюю ракету».

Он сам поднялся и в разливавшемся свечении смог кое-что разглядеть на причале – пришвартованные корабли. Почти ясно виднелись бриг, еще какое-то судно, «Диана» и два «купца». Подошли еще ближе, едва касаясь веслами воды, и стало видно, что перед «Дианой» пришвартованы в ряд две канонерских лодки.

– Отлично, – скомандовал Джек. – «Тартарус», «Дельфин», «Кэмел», «Валчер» – сушить весла. Бонден, синюю ракету.

Бонден приложил тлеющий трут к фитилю, и ракета начала взбираться в небо сначала нерешительно, но потом уверенно. Все выше, выше, выше и взорвалась огромной синей звездой, дрейфующей по ветру вместе с белым дымом. Через секунду после вспышки южное небо озарилось ответным залпом «Сюрприза».

– Расцепиться и налечь на весла, – скомандовал Джек.

И когда шлюпки сдвинулись с места, их настиг басовый грохот карронад, эхом отдающийся по всей гавани.

Шлюпки помчались к назначенным местам. Когда катер ударился о борт рядом с грот-русленями, их окликнул возмущенный голос: «Mais qu'est-ce qui se passe? [35]35
  Что происходит? (фр.)


[Закрыть]». Кто-то перегнулся через поручень, но его моментально одолели абордажники, забравшиеся на борт. Та же судьба ждала всю скудную якорную вахту, болтавшую с друзьями на пристани. Их смели в люки отряды, двигавшиеся с носа и кормы.

Стивен в сопровождении Бондена помчался не в кормовую каюту, а туда, где сам бы оказался в сходных условиях. Он обнаружил пишущего что-то за столом мужчину средних лет, уставившегося на них с яростным изумлением.

– Удерживай его, Бонден, – приказал Стивен, наведя пистолет на голову пленника. – Свяжи ему руки и брось в шлюпку. Он не должен позвать на помощь и не должен сбежать.

Тем временем Падин и Черныш Джонсон, сбежав по носовым и кормовым сходням на причал, рубили швартовы. Марсовые взобрались на мачты и отдавали фор-марсель, разрезая для этого бык-гордени и гитовы. Три шлюпки абордажников очищали нижнюю палубу от подвахтенных, выкидывая их из коек, сгоняя вместе с женщинами в трюм и задраивая люки.

Все это время «Сюрприз» ревел и громыхал будто линейный корабль, в Сен-Мартене безумно звонили церковные колокола, из десятка мест доносился барабанный бой, трубили трубы, и вереницы факелов спешили в сторону перешейка.

Абордажники на палубе и внизу закончили с отбившимися от стада французами – несколько потасовок да один-другой пистолетный выстрел – и сгоняли их в трюм, где для них подняли ахтерлюк.

– Мистер Балкли и канонир, – скомандовал Джек, стоя рядом с рулевыми, – берите катера и разверните корабль носом на выход.

Команды катеров вмиг перемахнули борт и потянули трос, усердно гребя, но их рвение и неудачный порыв ветра, зацепивший обвисший марсель, загнали корму «Дианы» прямо между двух пришвартованных перед ней канонерок.

– Мистер Вест, берите отряд и выведите заднюю канонерку на фарватер.

– Сэр, – воскликнул, задыхаясь, Вест, весь вымокший, с почерневшим лицом, – Она пришвартована цепями с носа и кормы.

– Очень хорошо, – сказал Джек и заметил рядом Дэвиджа и матросов на сходнях. – Вы двое, возьмите команды своих шлюпок и подвиньте эти два судна. Думаю, они не доставят вам больших хлопот.

Его люди тоже так не думали. Но как только начали двигаться, картина полностью изменилась. С улицы, ведущей с холма к центру набережной, появилась группа всадников – офицеры «Дианы» с отпущенными в увольнение матросами и солдаты, которые ринулись прямо вдоль по мостовой.

Джек оперся на поручень правого борта и громко и четко крикнул:

– Дэвидж, Вест, поворачивайте корму полностью. И побыстрее. Слышите? Побыстрее.

На большее времени не оставалось. Сходни на «Диане» все еще не убрали, и хотя корма фрегата была свободна, слева по борту его зажимали канонерки, привязанные к причалу. К тому же отлив еще сильнее удерживал корабль на месте.

Офицер, скачущий впереди, послал коня прыгнуть прямо на квартердек фрегата и направил пистолет на рулевого. Однако лошадь не сумела удачно приземлиться и рухнула на палубу. Джек с легкостью схватил офицера и швырнул его через всю палубу в море.

Но за ним следовали другие, по меньшей мере еще пять всадников, а у сходен на носу и корме толпились пешие. Одни тянули кливер-ниралы и гитовы, чтобы убрать паруса, но увидели, что те обрезаны. Другие рвались к проходу, желая присоединиться к жестокой беспорядочной драке на квартердеке. Поваленные лошади бешено лягались, образуя стену, но как только две встали на ноги, то тут же ускакали прочь, дав место для яростной атаки под предводительством капитана «Дианы». Джек, прижатый к шпилю нахлынувшей толпой, увидел, как Стивен хладнокровно выстрелил капитану в плечо, а затем насадил на саблю.

Потом начался тяжелый бой в еще большей тесноте, и не понять, откуда наносятся удары. Команда «Сюрприза» снизу и со шлюпок, ревя «С Рождеством», влетела в самую гущу заварушки с абордажными саблями и топорами наперевес. Но теперь гораздо больше людей столпилось на причале. Команда «Сюрприза» оказалась в меньшинстве, а отлив играл против них. Их приперли к штурвалу, бизани и поручням.

Джек пробился в первый ряд в центре. Здесь совсем не было места для хорошего замаха, не было места для фехтования. Только яростное сражение короткими резкими выпадами. Сабли лязгали, словно в кузнице, но тут между противоборствующими сторонами промчалась обезумевшая лошадь. Воспользовавшись возникшей широкой брешью, с палубы поднялся споткнувшийся французский солдат и рубанул сверху саблей, задев ногу Джека выше колена.

Его друзья, напирая, вновь сбили солдата с ног, и один из них устремился вперед. Джек парировал удар, но чуть опоздал, и острие клинка пропороло ему предплечье. После выпада противник оказался в пределах досягаемости, и Джек поймал его левой рукой, оглушил рукояткой сабли и швырнул в сторону нападавших с такой силой, что трое упали.

Воспользовавшись короткой передышкой, Джек повернулся, чтобы окликнуть шлюпки эскадры, но тут почувствовал удар в спину, словно кто-то его пнул.

«Лошадь», – подумал он и набрал воздуха в легкие, чтобы крикнуть, но в это время яростный боевой клич команды «Дианы» и солдат сменился на зов к отступлению – бегите, бегите пока можете. Но было уже слишком поздно.

Дэвидж и Вест установили мощные рычаги на корме фрегата. Их команды налегли, и вначале задний, а потом и передний трапы слетели с причала и упали за борт. Часть матросов «Дианы» перемахнула на берег, пока расстояние оставалось не слишком большим, кое-кто не допрыгнул. Некоторые же дрались, прижавшись к гакаборту, пока перед лицом безнадежно превосходящей силы не сложили оружие, но с пристани все еще палили из пистолетов и ружей. Джек позвал: «Давай, Плейс, давай, Киллик», – и побежал к карронадам на полубаке (оснащенные кремневыми замками), развернул короткое орудие, дабы навести на солдат, и невзирая на хлещущую из раны на руке кровь, дернул шнур. Карронада оказалась заряжена ядром, не столь смертоносным как картечь, но оно раздробило фасад здания и булыжную мостовую, полностью разогнав французов.

– Вот мы и здесь. Будь я проклят, если не захватим с собой и канонерки, – воскликнул Джек.

При этих словах наконец-то ожила батарея в глубине гавани. Но артиллеристам мешали целиться собственные суда, и они только разрушили контору порта и часть причала. Джеку же линию прицела ничего не загораживало.

– Стоп! – скомандовал он матросам, отталкивающим от пристани корму, потому что следующая карронада оказалась наведенной на швартовый кнехт.

Он опять дернул за шнур, и орудие проревело, а длинный язык пламени едва не дотянулся до цели. Когда дым рассеялся, кнехта уже не было. Зато канонерские лодки покачивались на волнах, а цепная петля свободно болталась.

– Мистер Бентли, – приказал Джек, – возьмите ялик, своих людей и позаботьтесь о канонерках.

«Диана» набрала ход, матросы на квартердеке очистили штурвал. Подняли марсели и фор-стаксель. Под легким ветром, на буксире катеров и с отливом фрегат медленно удалялся от причала. Наконец Джек окликнул ожидавшие их шлюпки. Нужно было вывести все пять призов из порта, пока французы не притащат на причал полевую артиллерию.

Никакой полевой артиллерии. Они вышли из бухты торжественной процессией, хотя все быстрее и быстрее, поскольку и ветер, и отлив усиливался. В узком проходе их встретила оживленная ружейная пальба, прекратившаяся после бортового залпа «Дианы», и вот они уже покачиваются на привычных волнах в открытом море, пока бесстрастный луч маяка пронизывает небо над головой. «Сюрприз» и эскадра держались меньше чем в миле, ярко сияя топовыми фонарями.

Глава седьмая

С помощью Бондена, подталкивающего сзади, Джек Обри смог вскарабкаться по кормовому трапу, но в свете фонаря его бледное как слоновая кость лицо ошарашило Тома Пуллингса. Выражение яростного триумфа и радости слетело с физиономии коммандера, он метнулся вперед, чтобы протянуть руку, и воскликнул:

– Вы в порядке, сэр?

– Немного изрезан, не больше, – заверил Обри и пошел по квартердеку. При каждом шаге в сапогах хлюпала кровь. – Что это такое? – спросил он, глядя на огромную дыру в левом борту и поручне, прямо на корме.

– Бомба, сэр. Они затащили мортиру на холм, когда мы поднимали якорь. Но пострадал лишь кормовой балкон, не более.

– Значит, можно... – начал Джек, повернувшись, чтобы взглянуть на разрушения, но неудачный поворот послал такую волну боли сквозь тело, что ему пришлось схватиться за бакштаг, лишь бы не упасть. Только через несколько мгновений он смог продолжить, – можно наконец-то установить бортовые шлюпбалки.

– Пойдемте, сэр, вам нужно немедленно спуститься вниз, – потребовал Пуллингс, крепко удерживая капитана. – Доктор на борту уже полсклянки, работает в орлопе вместе с мистером Мартином. Бонден, помоги.

Джек не стал сопротивляться, лишь распорядился: «Сближайтесь с «Тартарусом» под незарифленными парусами» и позволил спустить себя в ярко освещенный орлоп. Там Стивен и Мартин трудились каждый над своим раненым. Джек сел на свернутую койку, скорчившись в единственной позе, приносящей облегчение. В какой-то момент он, наверное, потерял сознание, потому что когда очнулся, то лежал голым на окровавленных, покрытых парусиной рундуках, а Стивен и Мартин осматривали его поясницу.

– Болит не там, – объяснил он неожиданно громко. – Проклятая нога.

– Чушь, мой дорогой, – заверил Стивен. – Это всего лишь фантомная боль от большого седалищного нерва. Мы в нужном месте – пуля застряла между позвонками.

Стивен ткнул в район поясницы.

– Здесь? Я думал, это лошадь лягнула – в тот момент показалось пустяком.

– Все мы можем ошибаться. Теперь слушай, Джек. Пулю мы должны вытащить немедленно, и потом, с благословения Господа, все будет хорошо. Недельная окостенелость, не больше. Но когда мы будем доставать пулю щупом, будет очень больно. Гораздо больнее, чем твое тело может вынести без движения. Так что я тебя привяжу. Вот эту полоску кожи зажми между зубами. Вот, все закреплено. Теперь, Джек, закуси посильнее и расслабь спину, как только можешь. Сильная боль долго не продлится. Мартин, передайте, пожалуйста, длинноносую «козью ножку».

Слова «долго» или «коротко», казалось, не имели отношения к последовавшей агонии. Боль охватила все тело, оно корчилось под обмотанными кожей цепями, несмотря на все волевые усилия. Джек снова и снова слышал, как его глотка исторгает хриплый звериный рев.

Но всё когда-нибудь кончается, и Мартин снял цепи, а Стивен вынул кляп изо рта и аккуратно стер пот, заливший лицо Обри. Боль не исчезла – она снова и снова волнами пробегала по телу, но оставалась всего лишь напоминанием о былой агонии. Каждая волна оказывалась слабее и слабее, словно убывающая при отливе вода.

– Вот, дорогой, – успокоил Стивен. – Все в порядке. Пуля вышла прекрасно, а иначе я недорого бы дал за твою ногу.

– Спасибо, Стивен, – пробормотал Джек, все еще по-собачьи тяжело дыша, пока они накладывали перевязку на поясницу и поворачивали его на бок, чтобы перевязать другие раны – в правом предплечье (поверхностная, но впечатляющая) и глубокую рану бедра. Когда Джек получил эти ранения, особого значения им не придал, но они стоили ему большой кровопотери. Сейчас накатила та же бесчувственность: он чувствовал щуп, уколы и иглу, мог видеть, слышать и ощущать работу Стивена, но его это едва затрагивало.

– Каков «счет мясника»?

– Довольно суровый для короткого боя. Убитых нет, но три ранения в брюшную полость, которые мне совсем не нравятся. А мистера Бентли жестоко помяло, когда он споткнулся о ведро и свалился в главный люк. И еще многих лягнули или покусали лошади, несуразно много для морского боя. Глотни вот этого.

– Что это?

– Лекарство.

– А на вкус как бренди.

– Тем лучше. Падин, вместе с Бонденом отнеси капитана в каюту на этом полотнище. Не давайте ему согнуться, а положите на твердую поверхность в койке. Следующий.

Стивен хорошо знал, что его друг после опьянения боя быстро погружается в меланхолию. Так что, вернувшись проведать его с фонарем во время ночной вахты, он обнаружил его бодрствующим и поспешил заверить:

– Джек, твои недавние страдания, кровопотеря и боль, а швы всегда очень болят, могут заставить тебя пасть духом. Но ты должен помнить, что захватил французский военный фрегат превосходящей силы вместе с двумя канонерками и их ценными орудиями, а также два полностью загруженных вражеских торговых судна.

– Дорогой Стивен, – отозвался Джек, сверкая зубами в полутьме, – я размышлял над этим с тех пор, как ты столь любезно меня заштопал, и поэтому не сплю. Но Господи, Стивен, – добавил он после паузы, – я и правда подумал, что в этот раз отдам концы. Вначале ничего не заметил, а потом внезапно почувствовал, что помираю.

– Боль и впрямь должна быть очень сильной, в этом я уверен. Но после извлечения пули тебе нечего бояться. Она вышла точно так же, как вошла – не вращалась, не затянула в рану куски ткани, никаких разрывов. Только благоприятный поток очищающей крови, и теперь рана не будет беспокоить. Что касается других – уродливые порезы, без сомнения, но ты пережил дюжину худших без продолжительных последствий. Так что если выпьешь вот это, успокоишься и уснешь, то уже завтра утром почувствуешь себя немного лучше. Будешь годен к службе, щадящей службе, как только снимем швы. Твои раны почти всегда излечиваются после заживления.

Доктор Мэтьюрин редко когда давал лучший прогноз. Утром тринадцатого числа Джека Обри вынесли на квартердек в кресле, и он сидел там под мягким светом солнца, рассматривая вереницу трофеев и принимая поздравления.

– Господом клянусь, сэр, – восхищался Баббингтон. – Это не уступит делу с «Какафуэго». Нельзя было добиться большего успеха. Но надеюсь, что вы не заплатили слишком дорого.

– Нет-нет. Доктор лично заверяет, что это ерунда.

– Ну, если он называет это ерундой... – Баббингтон кивнул на руку в перевязи, перебинтованную ногу и восковой бледности лицо. —Боже сохрани, чтобы он когда-нибудь сказал: мы серьезно ранены.

– Аминь, – отозвался Джек. – Уильям, ты оценил «Диану»?

– Да, сэр. Очень неплохой корабль – удачный узкий нос и очень элегантные обводы. Хотя она так низко сидит в воде, что с виду преимуществ это не дает.

– Ну, у нее припасов на борту на год, а то и на полтора. Она отправлялась далеко, очень далеко. Но на самом деле я имел в виду всех этих женщин, разгуливающих по палубе. Ты их оценил?

– О да, сэр, – признался известный распутник Баббингтон. Он их оценивал через подзорную трубу с близкого расстояния с тех пор, как они начали появляться на палубе. – Среди них есть одна особенно интересная в зеленом, ближе к корме от перемычки палубы.

– Ты всегда был дьявольским бабником, Уильям, – ответил Джек, хотя и без морального превосходства. Этого он себе позволить не мог – на флоте прекрасно знали, что в юности его разжаловали в матросы за то, что он спрятал негритянку в канатном ящике ЕВК «Резолюшн» у мыса Доброй Надежды. Да и лейтенантом, коммандером и пост-капитаном в образцы добродетели Обри не годился. – Помню, как ты обзавелся целым гаремом греческих девиц в Ионическом море, когда командовал «Дриадой». Но я хотел предложить, чтобы ты их отправил домой под флагом перемирия вместе с ранеными.

– Конечно, сэр, – согласился Баббингтон, с трудом отводя взгляд от девушки в зеленом. – Прекрасная идея. Несомненно, доктор скажет, кого из раненых можно перемещать. Но если подумать, я его утром не видел.

– И не думаю, что увидишь минимум до полудня. Бедняга сражался как герой во время шлюпочной экспедиции, застрелил французского капитана так аккуратно, как только можно пожелать. А потом остаток ночи зашивал французов, которых сам же и продырявил, да и наших людей тоже. После меня он оперировал французского старшину-рулевого – у него кровь из легких шла.

– А что он с вами сделал, сэр?

– Ну, мне стыдно признаться, но он вынул пулю у меня из поясницы. Должно быть, я получил ее, когда обернулся, чтобы позвать еще матросов. Слава Богу, что не успел. В тот момент я подумал, что это одна из тех проклятых кляч, которые брыкались у штурвала.

– Но сэр, лошадь же не смогла бы выстрелить из пистолета?

– Но кто-то выстрелил. Доктор сказал, что пуля застряла рядом с седалищным нервом.

– Что это такое?

– Понятия не имею. Но я оправился от того, что принял за удар, и невольно сместил пулю так, что она подвинулась еще ближе. В результате... не берусь описать, как было неприятно, пока доктор не вынул пулю.

Баббингтон покачал головой с угрюмым видом и спустя какое-то время добавил:

– Американцы называют седалищным леер, натянутый между топами грот– и фок-мачты.

– Припоминаю. Без сомнения, его установка вызывает чудовищную агонию. Но вот мистер Мартин, он скажет, кого из раненых французов можно перемещать.

Полчаса спустя отряд и трофеи – внушительная сила из десяти парусников, растянувшихся на приличное расстояние милях в двух от мыса Боухед, шла на зюйд-вест под вест-норд-вестовым ветром левобортными галсами, имея едва достаточный ход, чтобы управляться.

Шлюпки сновали туда-сюда, с величайшей заботой сгружая раненых в баркас «Тартаруса» под присмотр их хирурга, в то время как девушек вместе со сварливой пожилой женщиной (очевидно, мадам) с гораздо большим оживлением спускали в пинассу «Сюрприза». На шлюпках установили мачты, подняли паруса, и они направились в Сен-Мартен под флагом перемирия.

Эскадра дважды повернула через фордевинд и проходила мимо устья бухты (около волнолома виднелись возвращающиеся шлюпки), когда доктор Мэтьюрин поднялся на палубу с чашкой кофе в руке. Он пожелал соплавателям доброго утра и, спросив у Джека, как тот себя чувствует («Невероятно хорошо, благодарю, пока сижу смирно, и я бесконечно благодарен тебе за заботу. Не бросишь ли взгляд на прекрасную «Диану» за кормой?»), Стивен повернулся в Пуллингсу.

– Капитан Пуллингс, дорогой, можно спустить для меня шлюпку, и я отправлюсь на «Диану» повидать своего пленника? Я попросил Бондена запереть его в трюме вместе с остальными, чтобы он не мешался во время буксировки.

– Бонден вас и отвезет, сэр. Позовите Бондена!

***

В очередной раз Стивен Мэтьюрин нанял портшез от «Грейпс» до Шеферд-маркета. В очередной раз сэр Джозеф открыл дверь, дабы поприветствовать его. Но в этот раз им пришлось отнести папки и связки бумаг в библиотеку.

– Садитесь, дорогой Мэтьюрин, и давайте выпьем по бокалу мадеры, пока переводим дух. Но сперва позвольте поздравить вас и Обри со столь славной победой. Я читал только очень краткий рапорт, переданный в Адмиралтейство, но между строк увидел одну из тех блистательных удалых экспедиций, в которых наш друг превосходен. И конечно же, я слышу рев аплодисментов публики.

Но из вашего отстраненного и, простите, меланхоличного вида я делаю вывод, что, хотя дело, возможно, и достигло целей Обри, но не ваших. Быть может, «Диана» оказалась совсем не тем, чем я ее представлял?

– Вовсе нет. Она действительно предназначалась для той же самой миссии в испанские колонии, предвосхищающей нашу. Вот эти записи содержат имена всех тех, с кем французские агенты могут с пользой установить контакты, вместе с массой прочей информации – такой как суммы, уже распределенные среди различных офицеров, и так далее. Тут также масса других папок, которые я не расшифровал. Возможно – оценка ситуации местными агентами.

– Что ж, мой ангельский доктор [36]36
  Прозвище Фомы Аквинского (1225-1274), наиболее авторитетного католического религиозного философа.


[Закрыть], чего же еще желать? – воскликнул сэр Джозеф, плотоядно схватив папки и быстро пробежав по заголовкам. – Здесь же за нас сделали всю работу – их агенты преданы, схемы раскрыты. Как вы можете оставаться таким печальным?

– Потому что я должен был доставить еще и Красного адмирала, автора половины этих заметок.

«Красным адмиралом» прозвали французского морского офицера по имени Сегура. Он отличился во время резни после эвакуации союзников из Тулона и потом вступил в ряды одной из секретных служб. На самом деле адмиралом он не был, но отличался жестокостью и кровожадностью, а в своей организации стал одним из самых важных людей.

– Он лежал, связанный по рукам и ногам, на дне баркаса в первые же минуты атаки. Но перед тем как буксировать «Диану», я его отправил в трюм вместе с прочими пленными. А затем с преступной небрежностью оставил его до следующего дня. К этому времени вшивый пес, напялив юбку и окровавленную повязку на голову, сбежал на берег вместе с женщинами и легкоранеными. Мы искали, мы все обыскали и нашли бриджи с меткой на поясе «Сегура, Поль».

– Как же вы проклинали себя, дорогой Мэтьюрин. Должно быть, это вас расстроило до глубины души. Я бы, наверное, себе глотку перерезал или нанял кого-нибудь меня повесить. Но если подумать, то невозможно не заметить, что помимо личного удовлетворения, его присутствие реального значения не имеет. Его отсутствие не принижает вашего триумфа. Даже под самым сильным давлением он не рассказал бы нам больше, чем записано в этих документах. Если я не ошибаюсь слишком сильно, в них содержится полный взгляд его департамента на это дело, вместе с инструкциями для агентов.

– Мы, возможно, смогли бы заставить его сказать, где спрятаны деньги, предназначенные для убеждения южноамериканских чиновников. Эквивалент той чудовищной суммы, которую я спас в прошлом плавании. Даже по самым скромным оценкам она должна соответствовать стоимости корабля первого ранга. Мне было бы приятно считать, что я добавил такой корабль к флоту. В конце концов, Джек Обри потопил один их линейный корабль, командуя ужасным старым «Леопардом», что примерно то же самое, но наоборот.

– В таком случае можете успокоиться. «Диану» почти наверняка введут в состав флота, и корабелы пройдутся по ней частым гребнем. Есть у нас два человека, чрезвычайно умелые в подобных вопросах. Странно, если они не думают в том же направлении, что и французы.

– Как же вы мне облегчили душу, дорогой сэр Джозеф. Глупо не подумать об этом.

Стивен улыбнулся, кивнул сам себе и, потягивая мадеру, сменил тему:

– Раз уж речь зашла о частом гребне, о том частом гребне, который будут использовать достойные корабелы. Слышим мы о нем постоянно, он появляется в повседневной речи. Но кому придет в голову замерять частоту зубьев?

– Может быть, речь идет о том, что сквозь близко расположенные зубья ничего не пройдет?

– Конечно, конечно! – воскликнул Стивен, хлопнув себя ладонью по лбу. – Не самый лучший мой день. И, признаюсь, я столь же плохо понимаю текущую ситуацию с Обри. Прошу, просветите меня.

– Если бы он оставался в списке, то это рыцарский титул или баронетство. Его должны были бы посвятить еще за «Ваакзамхейд», если бы его достойный сожаления старик-отец не надоедал так Кабинету и Палате общин. Но все равно, такой подвиг вместе с успехом на Азорских островах поднял волну энтузиазма на флоте, и что важнее для наших целей, у публики. Уже баллады ходят. Вчера я как раз купил одну. Поэт считает, что Обри нужно сделать герцогом, или земляничные листья ниже черешни [37]37
  Игра слов, основанная на том, что в английском языке слова «герцог» и «черешня» – омонимы. Земляничные листья – часть герба Обри.


[Закрыть]?

– Сомневаюсь, что они хотя бы графами были, но в этом не уверен, – ответил Стивен и взял листовку. В ней он прочел:

И золото, и горностай,

И листья земляники.

Что за моряк идет сюда?

То капитан Обри.

Кто бил их сверху, бил их снизу?

То листья земляники.

Кто в глаз французам зарядил?

То капитан Обри.

В порту Мартена как-то раз

Эй, листья земляники!

Их с боем разбудил?

То капитан Обри.

– Что ж, – признал Стивен, – нельзя не одобрить намерений. Но позвольте мне уйти от темы и спросить, нет ли новостей о генерале Обри?

– Ничего определенного, но этот ваш примечательно проницательный, упорный и умный Пратт уверен, что наконец-то напал на верный след на севере Англии.

– Тем лучше. Давайте вернемся к текущей ситуации. Прекрасно понимаю, что как простой штатский Джек Обри не может претендовать на титул. Кстати, он его, скорее всего, и не хочет. Но может ли он ожидать восстановления на службе, чего совершенно определенно жаждет душой и сердцем?

– Мэтьюрин, – ответил сэр Джозеф после задумчивой паузы, – хотел бы я сказать: «Да, и в ближайшем будущем, а не при следующей коронации». Но во всей этой ситуации есть что-то чертовски странное.

Он придвинул кресло поближе и тихо продолжил: – Я не так давно вам рассказывал, что остался недоволен ходом преследования Рэя и Ледварда после того, как мы запороли их арест. У них не должно было быть возможности покинуть страну, но они ее нашли.

Подозреваю, что у них есть какой-то очень высокопоставленный союзник. Он, естественно, будет противостоять Обри, и его присутствие поможет объяснить враждебность против нашего друга. Эта недоброжелательность превышает нелюбовь Кабинета за то, что они так обошлись с Обри, или ненависть к друзьям его отца из радикалов. И даже сильнее невероятного нежелания признать то, что они совершили ошибку.

Но, с другой стороны, есть люди, сменившие отношение с враждебного на благожелательное. Мелвилл и некоторые младшие члены Палаты лордов, например, а также несколько уважаемых членов Палаты общин. Естественно, не стоит забывать о великой силе общественного мнения. У меня сложилось впечатление, что сейчас баланс сил приемлемо равный, и мы...

Серебряные настольные часы отбили новый час, и сэр Джозеф вскочил.

– Простите, Мэтьюрин, но я не обедал, и меня гложет голод. К тому же я попросил Чарльза придержать для нас стол в углу у окна. Если мы не поспешим, это место у него вырвут.

Они отправились в клуб, и Стивен снова заметил ненавязчивые кивки и приветствия, тихие «Позвольте поздравить, сэр» в свой адрес в связи с победой. Их угловой стол в обеденном зале, вполне уединенный у дальнего окна, уже был накрыт. Те несколько минут, которые прошли в ожидании вареной дичи с устричным соусом, обычного блюда на ужин, сэр Джозеф усердно поглощал куски хлеба.

– Как вы без сомнения знаете, официально донесение, или скорее рапорт, оказалось невероятно лаконичным. В нем сказано лишь что «Сюрприз», удостоенный приказа перехватить «Диану», последовал в Сен-Мартен и в ночь на двенадцатое вывел ее от причала, вместе с кораблями и судами, указанными ниже. Их отбуксировали из гавани при содействии шлюпок с кораблей его величества и так далее, и доставили начальнику порта в Плимуте. Конечно же, все газеты пестрят неофициальными отчетами, одна сенсация ярче другой, вместе с реальным отчетом о встрече в Плимуте, но я был бы крайне рад услышать...

Тут подали дичь, и Блейн, положив порцию Стивену, собирался вонзить зубы в ногу, но с другой стороны зала к ним поспешил герцог Кларенс, гордо раздувшись в ярко-синем сюртуке со звездной ордена Подвязки, сияющей на его мужественной груди. Они вскочили, и герцог окликнул их могучим голосом:

– Мэтьюрин, эй, как поживаете? – и, пожав ему руку: – Сэр Джозеф, доброго вам вечера. Когда я уходил, Джо мне рассказал, что доктор здесь. Я подумал, что нужно сбегать и узнать, как у него дела, хотя и двух минут свободных нет.

Блейн в отчаянии взглянул на своего цыпленка и стер каплю слюны.

– Вы там были, Мэтьюрин. Вы были с Обри у Сен-Мартена?

– Был, сэр.

– Так вы были, правда? Стул сюда. Принеси стул, Артур. Садитесь, джентльмены, и дайте мне послушать эту историю, пока вы едите. Господи, хотел бы я быть с вами, Мэтьюрин. Насколько я понял, великолепное дело. Хотя подозреваю, вы не много увидели, из орлопа-то.

В дверь тихо вошел человек в черном и прошептал что-то в царственное ухо. Герцог встал.

– Меня ждут, нужно ехать в Виндзор рано утром. Но вот что я вам скажу, доктор. Дайте Обри знать, что, когда он будет в городе, я с удовольствием его повидаю. Мои наилучшие пожелания, и буду очень рад услышать всю эту историю лично от него, когда он приедет в Лондон.

– Еще пять минут, и я бы разозлился, – признался сэр Джозеф, некоторое время спустя вытирая губы. – Я, может быть, даже оскорбил бы королевскую особу. Теперь, Мэтьюрин, если вы не так голодны, то очень обяжете меня, если расскажете всё в деталях, помня о том, что я не моряк.

Слушал он внимательно, присматриваясь к используемым для объяснения хлебным коркам. В конце он вздохнул, покачал головой и отметил:

– Как сказал герцог, великолепное дело.

– Думаю, получилась бы превосходная шлюпочная экспедиция, если бы не чертовы канонерки и не стоячая вода. Эти несколько минут позволили команде «Дианы» на берегу и солдатам спуститься к причалу. Иначе мы наверняка смогли бы вывести ее вовсе без кровопролития.

– Бой, видимо, оказался очень жестоким, пока не отцепили сходни. Вы вроде бы не упомянули число потерь, и я забыл спросить, охваченный общим восторгом.

– Никого не убило, но многих ранило, и некоторых – тяжело.

– Надеюсь, вы сами не пострадали?

– Ни царапины, благодарю, но Обри получил пулю в дюйме от позвоночного столба, рядом с седалищным нервом.