Текст книги "Спецслужбы и войска особого назначения"

Автор книги: П. Кочеткова

Соавторы: Татьяна Линник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

Бикудо запрашивает новые ордера на арест, но получает отказ со ссылкой на необоснованность и слабость предъявленных им улик. А там, где прокуратура штата вынуждена признать улики обоснованными, она тоже отказывает в разрешении на арест, реагируя поразительным по цинизму заключением: «Поскольку речь идет о государственных служащих, они могут давать объяснения Бикудо, не прерывая своей служебной деятельности…»

Флери и его сообщники многозначительно намекают на «неосмотрительность» Бикудо. Неожиданно в газетах Сан-Паулу появляются статьи, ставящие под сомнение его репутацию. Речь в них идет о работе Бикудо в одной из государственных фирм несколько лет назад, о казенных суммах. В статьях нет никаких доказательств, они полны недомолвок и многоточий, намеков и вопросов, на которые никто не дает ответа. В одной из газет появляется сообщение о том, что Бикудо связан с подрывными элементами. Тут же, правда, выясняется, что прокурор является другом не коммуниста, а бывшего депутата парламента, лишенного политических прав.

Бикудо чувствует, что за ним следят. Однажды, придя утром на работу, он обнаруживает, что его столы ночью были обысканы. Исчезли кое-какие бумаги.

28 июня 1971 года один из полицейских сообщает Бикудо о подслушанном им разговоре трех своих коллег (комиссаров полиции и двух следователей), в котором излагался план убийства прокурора в ближайшие дни: Бикудо попадает по дороге, домой в автомобильную катастрофу, после чего его «мерседес» будет прошит несколькими пулеметными очередями. Одним из участников покушения явится – помните досье Кловиса и его просьбу запомнить э то имя?! – Адемар Аугусто де Оливейра – Фининьо, который пока что сидит в специальном камере ДОПС, но которому друзья уже готовят побег. После убийства Бикудо Фининьо должен будет эмигрировать в одну из соседних стран. Паспорт для него уже приготовлен.

Обо всем этом Бикудо докладывает начальству и просит принять меры. Меры принимаются: 29 июня у прокурора исчезает единственный охранник, а спустя некоторое время кто-то из вышестоящих чинов извещает Бикудо, что неявка охран* ника мотивирована «мерами общего характера» по сокращению организационно-штатных расходов. Через несколько часов в кабинете прокурора звонит телефон, и взволнованный голос его друга – судьи Нельсона Фонсеки сообщает о том, что из специальной камеры ДОПС только что бежал… Фининьо.

Уже через несколько минут приемная перед кабинетом Бикудо до отказа набита репортерами. Секретарша с красными пятнами на щеках пытается объяснить нам, что прокурор «к сожалению, не имеет возможности принять сейчас уважаемых представителей прессы». Мы кричим, что не уйдем отсюда, пока'он не уделит нам хотя бы пяти минут. Какой-то чиновник грозит вызвать полицию. Суматоха завершается появлением в дверях маленького Бикудо. Вспыхивают блицы. Вопросы градом обрушиваются на прокурора.

– Кто помог бежать Фининьо?

– Какие меры приняты для его поимки?

– Кто сообщил о заговоре?

– Известны ли имена сообщников Фининьо, которые готовили вместе с ним покушение на вас?

Последний вопрос, когда прокурор уже поворачивался, чтобы уйти, выкрикиваю я:

– Ну а теперь, сеньор Бикудо, вы признаете, что вашей жизни угрожает опасность?

Он на мгновение задерживается, достает из кармана отутюженный носовой платок, вытирает пот со лба, кладет платок в карман и говорит:

– Да, признаю.

И уходит…

События, как видим, развертываются по всем правилам хорошо закрученного детективного фильма, с учетом всех законов жанра и с одной только разницей: все это было не в кино, а в жизни. И на карту была поставлена не судьба лихого кинематографического детектива, а трудная жизнь вполне конкретного человека, страдающего одышкой, отца четырех дочерей, идеалиста-правдоискателя, решившего доказать, что он не даром ест государственный хлеб.

Не буду испытывать терпение читателя и продолжать изложение подробностей отчаянной и безнадежной борьбы этого Дон-Кихота с ветряными мельницами безликой полицейской машины. Сразу же сообщу о развязке.

Нет, Бикудо не убили. В августе 1971 года «бразильский Дон-Кихот» был без объяснения причин отстранен от работы.

Так мудро и просто решили власти проблему «этого беспокойного Бикудо», избавив себя от необходимости выслушивать его нудные доклады, его жалобы и требования. Заодно были сэкономлены расходы по охране прокурора. И самое главное, репутацию страны оградили от неприятных и компрометирующих разоблачений.

На этом фактически заканчивается недолгая история поисков «Эскадрона» в Сан-Паулу, но не заканчивается наша повесть.

За несколько недель до отстранения Элио Бикудо, который, напоминаем, работал в Сан-Паулу, в Рио-де-Жанейро открывается еще один следственный процесс по делу об «Эскадроне» Его ведет следователь Силвейра Лобо, высокий полный мужчина средних лет, имеющий за плечами богатый опыт расследования самых неразрешимых и загадочных убийств. Силвейра Лобо поначалу не слишком верит в «Эскадрон». На своей первой пресс-конференции он сообщает нам, репортерам, что, по его мнению, трупы с пометками «Э. М.» являются делом рук соперничающих между собой банд преступников, пытающихся запутать следы и бросить тень на полицию. А что касается существования «Эскадрона», как организованного в недрах полиции «синдиката смерти», то это попросту «противоречит бразильскому национальному духу».

Я думаю, эту точку зрения не разделял земляк следователя некий Жорже Антуньес Перейра, куда менее подкованный в абстрактных вопросах национальной психологии, но куда более знакомый с некоторыми ее конкретными проявлениями… На глазах у Жорже трое полицейских забили до смерти его жену, портниху Терезу. Нам с Кловисом удалось прочитать протокол его допроса в комиссариате. Жорже рассказал, что бандиты в полицейских мундирах ворвались ночью в его убогий барак в фавеле, подняли Жорже и Терезу с постелей, втолкнули в полицейскую радиопатрульную машину и повезли куда-то.

Прямо в машине, на ходу полицейские убили Терезу. Почему? Да потому, что она оказалась случайной свидетельницей убийства полицейскими одного из жителей своей фавелы. Неудобную свидетельницу нужно было «убрать». И ее «убрали» на глазах у мужа. Сам Жорже спасся чудом: связанными за спиной руками ему удалось открыть потихоньку замок, запиравший дверцу «черного ворона». И когда, перешагнув бездыханное тело Терезы, трое полицейских двинулись к нему, Жорже выбросился наружу. По счастью, машина в этот момент проходила по краю заросшего кустарником и лесом обрыва. Туда и вылетел Жорже на вираже.

Была темная ночь. Взвизгнув разгневанно тормозами, полицейская машина встала. Жорже искали, но не нашли. И он стал первым свидетелем, который помог Силвейре Лобо избавиться от своих заблуждений насчет «Эскадрона»

Вторым оказался некий Нельсон Флоренсио – внештатный полицейский осведомитель. Один из тех, кого детективы и полицейские инспектора за небольшую плату засылают в качестве своих агентов в воровские шайки, подпольные игорные дома и организации контрабандистов.

Магриньо – этот мальчишка уже приобрел кое-какие профессиональные навыки! – раздобыл копию его показаний, получив ее у дежурного писаря за блок американских сигарет «Филипп Моррис». Флоренсио рассказал под присягой, как однажды участвовал в обычном патрульном объезде одного из кварталов Рио. Вместе с ним в радиопатрульной машине находилось двое полицейских, Арлиндо Домингос да Крус и Силвио Карнейро, известный среди своих коллег под кличкой Силвиньо. (Бразильские полицейские любят именовать себя кличками, и это всегда озадачивает читателей газетной уголовной хроники: клички полицейских и уголовников часто совпадали, и нужно уметь ориентироваться в этом мире Лошадиных Морд, Огненных Пистолетов и Длинных Ножей).

Возвращаясь в участок после окончания дежурства, Силвиньо и Домингос увидели идущую по шоссе молодую пару. Силвиньо остановил около них машину и схватил девушку за руку. Парень попытался защитить ее и был застрелен. Девушку втащили в машину, изнасиловали по очереди, а затем, проехав километр-полтора, выкинули из машины.

После этого Силвиньо и Домингос затеяли долгий спор, пытаясь выяснить, каким номером в перечне их жертв должен значиться только что застреленный юноша: сорок первым или сороковым?

«Они ругались так яростно, что Силвиньо перестал следить за дорогой и на полном ходу задавил какого-то старика, пытавшегося перейти улицу, – рассказывал Нильсон Флоренсио. – Этот убогий старик примирил их, они развеселились и, решив присвоить ему сорок второй номер, вернулись в делегасию»

Кстати, писарь оказался, видимо, не дурак и продал копии этих показаний не только Магриньо: через пару дней они появились на страницах журналов «Вежа», и Магриньо горько жалел о своих сигаретах.

Силвейра Лобо, получив распоряжение начальства заняться «Эскадроном», увидел, что его ждет непочатый край работы: несколько сот дел о неразгаданных убийствах в течение десяти с лишним лет пылились в архивах, дожидаясь своего часа. Прокурор решил начать с наиболее простого и самого свежего дела: с обвинения, выдвинутого Нильсоном Флоренсио против Силвиньо и Домингоса. Показания осведомителя подтвердились данными экспертизы и материалами допросов других свидетелей. Дело начало продвигаться непривычно быстрыми для бразильской юстиции темпами.

Уже через несколько дней после своего запроса Силвейра Лобо добился разрешения на арест Силвиньо и Домингоса. Тут же они были водворены за решетку. Взволнованно засуетились, предвидя сенсацию, репортеры уголовной хроники. Газеты покрылись ликующими «шапками»: «Карающий меч правосудия угрожает «Эскадрону», «Немезида проснулась», «Пробил час правосудия!»

Слушание дела было назначено на 12 июля 1971 года в 1-м трибунале присяжных Рио-де-Жанейро. На предстоящем процессе аккредитовались корреспонденты газет, радио и телевидения Рио-де-Жанейро. Прибыли спецкоры из Сан-Паулу и других городов страны. И даже за границей узнали о том, что «час возмездия пробил»: информацию на эти темы отпускали из Рио-де-Жанейро телетайпы агентств БПИ, Рейтер и Франс Пресс.

К сожалению, неожиданно заболел Кловис. Его положили в больницу, и он страшно сожалел, что за ходом процесса ему придется следить по телевидению. А Магриньо распирала гордость: его назначили вместо Кловиса шефом бригады, освещающей процесс. Впервые он получил, возможность отличиться самостоятельно, без отеческой опеки Кловиса.

Слушание дела было назначено, повторяем, на 12 июля 1971 года, на десять часов утра.

А за восемь часов до этого произошел эпизод, описанием которого я начал эту главу.

Позволю себе теперь дописать его.

…Когда растерянный человек в серых шортах услышал слова Силвиньо: «Но где же машина, черт побери? Где машина?» – и заметил, что оба его ночных гостя босы, он бросился к часовому, который все еще раскуривал сигарету недалеко от' ворот:

– Смотрите, они босые! Ведь это и есть сбежавшие преступники!

Солдат спокойно поглядел вдогонку исчезнувшей за углом паре босоногих людей и махнул рукой:

– Иди спать, старик. Если бы кто-то сбежал, давно дали бы сирену…

Обуреваемый сомнениями старик, ворча что-то себе под нос, закрыл ворота, шаркая стоптанными шлепанцами, взобрался на веранду и вошел в дом, закрыв покрепче дверь. Все затихло. Спустя еще полторы минуты, когда он ложился в постель, за окном раздался оглушительный рев сирены: охрана тюрьмы ДОПС извещалась о побеге…

Вот, собственно, и вся история поисков «Эскадрона». Можно, конечно, дополнить ее некоторыми новыми деталями. Рассказать о том, как жаловался Силвейра Лобо, когда мы требовали объяснений: «Побег стал возможен только потому, что им помогала охрана и кое-кто еще…» Как оказались безуспешными попытки выяснить, кто передал Силвиньо в камеру пилу для распиливания решетки, почему у него не было отобрано при аресте полицейское удостоверение и кто задержал подачу сигнала тревоги до того момента, когда беглецы уже были вне опасности. Можно было бы рассказать о фиаско, которое потерпел в своем следующем деле, тоже казавшемся поначалу очень легким: об убийстве портнихи Терезы – жены Жорже Антуньеса, о котором я рассказал выше. Один из ее убийц, опознанный мужем Терезы, ускользнул из той же тюрьмы ДОПС в январе 1972 года.

Можно было бы рассказать о многих иных эпизодах бесславной войны немощной, юстиции против неуловимого «Эскадрона». Но стоит ли делать это? Думается мне, что правильнее всего будет поставить меланхолическое многоточие в конце этого – увы, неоконченного! – повествования и вновь вспомнить трезвое предупреждение Фернандеса, которым оно было начато: «Если на вас напали грабители, ни в коем случае не кричите: вы рискуете привлечь внимание полиции».

(А. Сантос. Эскадрон смерти //Вокруг света. – 1972. – № 9.)

ДЕЛО ПАРАСАР

Скандально знаменитое «дело ПАРАСАР» всколыхнуло общественное мнение Бразилии осенью 1968 года.

В том году внутренняя ситуация в стране крайне обострилась. В Рио и других городах прошли манифестации, требовавшие восстановления демократических свобод, забастовали студенты, оживилась парламентская оппозиция, подняли голову, казалось бы, задавленные железным контролем правительственных наместников профсоюзы. В качестве одного из орудий подавления этих выступлений военные власти решили использовать ПАРАСАР – специальное подразделение бразильской военной авиации, предназначенное для… спасения человечества и оказания помощи терпящим бедствие. На подразделение, призванное выполнять столь гуманную миссию, возлагалась задача участвовать в подавлении демонстраций. Солдаты ПАРАСАР, переодетые в штатское, должны были смешиваться с колоннами демонстрантов, выявлять и запоминать «зачинщиков», чтобы затем ликвидировать их…

Если демонстрация протекала спокойно, «парасаровцы» были обязаны провоцировать беспорядки: громить витрины магазинов, швырять камни в полицию, которую, таким образом, получала предлог для активных действий по наведению порядка. Гориллы из министерства военно-воздушных сил дошли до того, что решили сбрасывать свои жертвы с самолетов ПАРАСАР в океан…

Все эти идеи родились в разгоряченном мозгу Жоао Пауло Бурнье, шефа «Информационного центра военно-морских сил» (СЕНИМАР). Бравый офицер не учел, однако, что далеко не все из его коллег и подчиненных являются сторонниками столь радикальных мер. Одним из высших чиновников министерства, бригадейро Итамар Роша, которому ПАРАСАР был подчинен, узнав об этих планах, попытался воспрепятствовать использованию своих подчиненных в столь необычной роли. Разгорелся скандал.

Три дня мы атаковали пресс-атташе министерства ВВС, пытаясь получить какие-то сведения о развязке этой истории. Потом получили лаконичное уведомление: «за разглашение служебной тайны» Итамар Роша изгнан из рядов бразильских ВВС. А автор плана Жбао Пауло Бурнье, продемонстрировавший столь незаурядный ум и столь беспредельную готовность служить родине, получил повышение – должность командующего авиацией одного из округов.

Кроме официальных органов репрессий, в стране было создано и немало добровольческих отрядов. Среди них – ККК («Команда охоты за коммунистами»), МАК («Антикоммунистическое движение») и другие. Своих контактов с полицией они не скрывают. Так, руководителем «Команды охотников за коммунистами» является официальный агент уже упоминавшегося нами «Департамента по охране политического и общественного порядка» (ДОПС) Рауль Ногейра Лима, по кличке Карека. По этому поводу один из шефов сан-паульского департамента ДОПС сделал журналистам следующее заявление, которое я не могу отказать себе в удовольствии привести дословно и полностью: «Я признаю, что один из наших агентов, известный как Рауль Карека, является одним из лидеров ККК. Однако я не могу осудить его за то, что он доступными ему способами защищает демократию…»

Комиссаром этого же департамента ДОПС является Сержио Флери, один из главарей «Эскадрона смерти». Этот неандерталец, по недоразумению появившийся на свет в XX веке, заслуживает более подробного описания.

В 1969 году он со своими подчиненными принимает активное участие в организации репрессий последовавших за похищением группой террористов посла США Чарльза Элбрика. Когда бразильское правительство, уступая требованию террористов, отпускает из Бразилии группу политических заключенных, а похитители освобождают посла, в стране начинается беспрецедентный разгул террора. Вводится смертная казнь. Тысячи людей бросают в тюрьмы. Облавы, обыски, репрессии приобретают повальный характер.

Активнейшим участником этих операций становится бригада Сержио Флери, Он собственноручно пытает арестованных. Громадную славу приносит ему убийство Карлоса Маригеллы – руководителя одной из оппозиционных организаций боровшихся против диктатуры.

Маригеллу предал один из сообщников. На маленькой улочке, где Маригелла должен был встретится со связным, была организована засада. Переодетые в штатское полицейские буквально наводнили окрестности. Одна группа под видом рабочих разгружала стройматериалы. На скамейках сидели фальшивые пары влюбленных, где роли дам играли полицейские чиновницы. В автомашине, стоявшей против «фольксвагена» к которому должен был подойти Маригелла, сидел, обнимая свою «даму сердца», сам Сержио Флери. Он первым и выстрелил в упор в Маригеллу. В течение нескольких секунд все было кончено…

Убийство Маригеллы выдвинуло Флери в ряды наиболее прославленных борцов против «врагов нации». Его оплывшая физиономия с глубокими залысинами и длинными кучерявыми баками не сходит со страниц газет и журналов. Не мудрено, что настойчивые попытки прокурора Бикудо посадить Флери на скамью подсудимых расцениваются в салонах аристократического «Кантри-клуба» и в комментариях репортеров светской хроники как покушение на незапятнанную честь любимца нации и одного из ее самых выдающихся сынов.

(А. Сантос. Эскадрон смерти //Вокруг света. – 1972. – № 9.)

ИТАЛИЯ

СЛУЖБА «ДОСЬЕ»

В 1959 году было основано агентство печати Монтечиторио, в структуре которого с 1 января 1964 года начала работать «служба досье». Согласно циркуляру ее главы, Анджело Маннони, она была «техническим аппаратом для оказания помощи ежедневным и прочим периодическим изданиям, пресс-центрам, частным и общественным предприятиям в получении информации о политически активном населении за период с 1935 года по настоящий день». И чтобы не возникало дальнейших вопросов, автор циркуляра добавляет: «На каждого итальянского политического деятеля любого уровня заведено наиболее полное досье, в котором представлена вся официальная и неофициальная информация, имеющая к нему отношение».

В своей штаб-квартире на улице Панеттериа, 36, агентство взяло «под колпак» политическую сферу жизни страны, наладив сбор и обмен информацией, в которые втянулись многие депутаты парламента и сенаторы, участвующие в политических междоусобицах. Но не только парламентарии черпали из «информационного кладезя» агентства: среди его клиентов находился и генерал разведывательной службы вооруженных сил Де Лоренцо. Это подтверждает фотокопия письма, появившаяся в феврале 1968 года на страницах еженедельника «АБЦ». «Дорогой генерал, прилагаю к настоящему письму 32 биографии, относящиеся к разделу «Итальянская социал-демократическая партия». Материал о коммунистах будет готов в течение месяца… напоминаю Вам, что расходы за проделанную работу могут быть включены в членский взнос Службы, что же касается двух фотокопий документов, полученных от известного лица, то они должны быть оплачены отдельно». Эти несколько строк дают довольно ясную картину взаимоотношений генерала и агентства. Особенно красноречивы слова о «членском взносе». Что еще показательно, так это дата письма – 12 июля 1964 года: именно в это время полным ходом шла подготовка плана «Соло».

СИФАР (разведывательная служба вооруженных сил) практически подрядила агентство Дель’Амико на создание солидной доли из тех 34 тысяч незаконных досье, ставших позже предметом специального парламентского расследования. В этом свете понятен ужас, который наводило это агентство на политиков между 1964 и 1969 годами: нередки случаи, когда в результате его «деятельности» рушились политические карьеры.

В 1969 году Дель’Амико выступил с инициативой создания Национальной ассоциации агентств печати, которая объединила 80 из 400 действующих в Италии агентств. Президентом стал Даниель Каметти Аспри, владевший в то время девятью небольшими агентствами. Вступая в должность, он сказал со всей откровенностью: «Тут слишком абстрактно трактуются функции журналиста агентства печати. Одни утверждают, что он – артист, другие называют его мастеровым. Для меня же он не кто иной, как торговец информацией». Вице-президентом, разумеется, стал Ландо Дель’Амико.

Некоторое время спустя он будет вызван в суд для дачи разъяснений в связи со следствием по делу о взрыве на площади Фонтана. Причиной вызова окажется письмо, направленное им зятю нефтепромышленника Монти, Бруно Риффезеру, в котором он писал: «Я передал, как было договорено, 18 500 000 лир… Поскольку деньги были взяты из бюджета Монтечиторио, я должен буду возместить эту сумму путем обычной процедуры перевода в конце месяца со счета «Эридании»… Я выслал в Болонью сведения для депутата Прети… К сожалению, они недостаточно полны, однако точны». Письмо датировано 18 сентября 1969 года. При обыске, проведенном миланскими судьями, обнаружилось, что на счет «Эридании» 30 сентября поступил вклад в сумме 18 432 000 лир. Между 1972 и 1975 годами Дель’Амико несколько раз менял свои показания, относящиеся к этому письму: то настаивал на том, что никогда не писал его, то подтверждал его достоверность, то вновь отрицал свое авторство, что и привело к его аресту.

По окончании следствия главный прокурор Алессандрини высказал подозрение, что письмо Дель’Амико является фальшивкой, состряпанной теми, кто мог быть заинтересован приписать Раути несуществующие преступные связи с целью отвлечь внимание от действительно существующих групп, в недрах которых действовал Раути». Произнося заключительную речь, судья Д’Амброзио сказал еще более конкретно: «…Любое следствие, направленное на выяснение, пр чьему поручению Дель’Амико подписал это письмо-фальшивку, вылилось бы в выяснение, кто стоял за спиной Раути в террористической деятельности, проводившейся его группой в 1969 году».

С 1974 года Дель’Амико отходит в тень. Его имя вновь всплывает в ноябре 1979 года в связи с арестом за участие в гигантской афере, нанесшей огромный ущерб «Банко ди Наполи». Банда мошенников похитила из банка сотни миллиардов лир, использовав для этого сложную электронную систему, подключившую частный терминал к компьютеру в штаб-квартире банка. Скандал разразился огромный, но быстро выдохся: так и осталось тайной, какая же сумма была похищена столь изобретательно.

В следующем году Дель’Амико возвращается к своей обычной деятельности: открывает агентство печати «Республика», не имеющее, разумеется, ничего общего с одноименной ежедневной газетой. Уже сама цена его годовой подписки – 1 200 000 лир – красноречиво демонстрировала, на какой контингент читателей ориентировалось агентство. Что касается, его политической окраски, то она была явно демохристианской, что означало конец так долго длившегося союза Дель’Амико с социал-демократами.

Начиная с октября 1981 года агентство «Республика» – в авангарде фронтального наступления на начальника спецслужбы вооруженных сил (СИСМИ) генерала Лугарези. 3 ноября агентство «проговорилось» о предстоящем обыске сотрудниками службы квартиры специалиста по торговому праву Джанни Кьерегато, друга депутата Пикколи. Это была явная провокация, тем не менее началась кампания по диффамации (от лат. diffamo – порочу, распространение компрометирующих слухов) генерала, длившаяся почти два месяца. Первым органом массовой информации, подхватившим это известие, явился еженедельник «Тутторома» издание, отражавшее позиции группы депутатов-демохристиан. Тезис, который муссировали и агентство, и еженедельник, состоял в том, что СИСМИ затеяла операцию в квартире юриста с целью завладеть личными бумагами депутата Пикколи.

Операция эта, как вытекало из реплики агентства, была сорвана лишь благодаря заблаговременно опубликованному известию о предстоящем «налете». За этим следовал вывод, подхваченный другими органами печати: под руководством. Лугарези СИСМИ вернулась к противозаконной практике, характерной для службы в прошлые годы.

При этом агентство «Республика» и «Тутторома» сделали поворот на 180 градусов по отношению к занимаемой прежде позиции. Если до этого они выступали сторонниками слияния всех спецслужб под эгидой СИСМИ, постоянно и остро критикуя за «некомпетентность» сотрудников армейской спецслужбы (СИСДЭ), то теперь «неожиданно» они превратились в активных заступников СИСДЭ, превознося ее эффективность, в то время, как, по их словам, СИСМИ оказалась в глубоком кризисе.

Дело кончилось тем, что Ландо Дель-Амико был арестован 13 декабря 1981 года по обвинению в клевете на полковника Мезину, которого агентство называло непосредственным организатором предполагаемого «налета» на квартиру Кьерегато. Это был энный по счету арест Дель’Амико, чувствовавшего себя в таких обстоятельствах как рыба в воде: уже за много месяцев до этого ответственным директором агентства «Республика» стал его сын У го.

(Д. Де Лутиис. История итальянских секретных служб. – М., 1989.)