355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » П. Кочеткова » Спецслужбы и войска особого назначения » Текст книги (страница 14)
Спецслужбы и войска особого назначения
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:14

Текст книги "Спецслужбы и войска особого назначения"


Автор книги: П. Кочеткова


Соавторы: Татьяна Линник

Жанры:

   

Энциклопедии

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

БЮРО ВНУТРЕННИХ ДОХОДОВ

29 ноября 1971 года Мартин Леви, исполняющий обязанности заведующего отделом борьбы с организованной преступностью в министерстве юстиции США, признал связь преступности с экономикой. Цитируем: «Организованная преступность – не просто присваивание денег. Когда бизнес развивается вяло, открывается простор для организованной преступности. Начавший кредитором становится партнером».

Умозаключения Леви, хоть и были связаны с текущим моментом, абсолютно применимы к ситуации, сложившейся в стране после 29 октября 1929 года – «Черного вторника». В этот день Уоллстрит охватила паника, и эпохе, начавшейся с Гардинга и «возвращения к нормальной жизни» и включившей в себя период «гуверовского процветания», неожиданно пришел скандальный конец.

В последовавшие за «Черным вторником» месяцы и годы Великая депрессия постепенно охватила всю страну, неся с собой безработицу, банкротство, нищету. Условия жизни неуклонно ухудшались: кризис достиг наивысшей точки в начале 1933 года, когда захлопнулись двери последних уцелевших банков. Деньги – по горькой иронии судьбы – сохранились лишь у бутлегеров.

Это был самый важный момент в истории организованной преступности, который проморгали блюстители законности, первым обратил на него внимание Леви только в 1971 году. У бутлегеров скопились наличные деньги – многие миллионы долларов, спрятанных в коробках от обуви под кроватями, в домашних тайниках, в чуланах, в зарытых во дворе консервных банках. Иными словами, появились ликвидные, то есть легко реализуемые средства.

Дельцы, пытавшиеся поставить преступный бизнес на организованную основу, успели разбогатеть до наступления «Черного вторника», что, конечно же, давало определенные преимущества, хотя и не слишком значительные: многие бизнесмены, не нарушавшие законов, тоже обладали немалыми состояниями. Другое дело – иметь наличные, когда ни у кого больше их нет, когда банкиры, брокеры, крупнейшие воротилы бизнеса выбрасываются из окон своих контор или, укрывшись от людских глаз, пускают себе пулю в лоб.

В дальнейшем на протяжении трех лет – пока Франклин Д. Рузвельт не убедил своих сограждан, что бояться им некого, кроме самих себя, – тысячи дельцов, не наложивших на себя руки, поневоле стали обращаться к единственным кредитоспособным людям – а такими людьми были гангстеры. Бизнесмены приходили к ним униженными просителями и уходили, обзаведясь оборотным капиталом и партнерами. Вот тогда организованная преступность начала проникать в большой бизнес, особенно в те его отрасли, где происходила постоянная циркуляция наличных денег (например, в сферу потребления, кинопроизводство, швейную и пищевую промышленность, рестораны и прочее). Начав с малого, лидеры организованной преступности подчинили себе целые компании. Превосходной стартовой площадкой для этого оказалось бутлегерство. Когда после отмены сухого закона в 1933 году – уже совершенно легально – стали возникать новые компании, в правления многих из них вошли такие гангстеры, как Торрио, Лански и Костелло.

Происшедшие за это время существенные перемены на политическом фронте также определялись диктатом денег. Прежде всего политики обращались к бизнесменам, когда нуждались в средствах для проведения предвыборных кампаний. Гангстер тоже в той или иной степени зависел от избранного должностного лица. До введения сухого закона политические лидеры часто прибегали к помощи городских банд для укрепления внутрипартийной дисциплины. Однако внезапно рычаги управления оказались в руках у гангстера. Теперь он отдавал распоряжения политику. Больше того: со временем он стал указывать партиям, каких выдвигать кандидатов.

Отныне кандидаты домогались поддержки гангстеров и в случае победы на выборах расплачивались за прошлую и будущую поддержку не словами, а делами.

Изменение традиционных порядков наглядно проиллюстрировал съезд Демократической партии, состоявшийся в 1932 году в Чикаго. Подавляющее большинство делегатов считали, что выдвинутый съездом кандидат станет очередным президентом. Претендентов было двое: Рузвельт и «веселый боец» Эл Смит, баллотировавшийся в президенты на выборах 1928 года. В нью-йоркской делегации произошел раскол. С. Маринелли из Таммани-холла возглавил группу, выдвинувшую Смита, а вестсайдский лидер Джимми Хайнс – другую, намеренную бороться за Рузвельта. В этом не было ничего необычного, но на сей раз Элберта Маринелли поддерживал «Счастливчик» Лучано, а Хайнса – Фрэнк Костелло. Кто бы ни выиграл в этой борьбе, у гангстеров в лагере победителя имелись надежные друзья.

После победы в Чикаго и затем на всеобщих выборах Рузвельт приступил к планомерному подрыву могущества политических магнатов в больших городах. Сосредоточив управление благотворительными программами в Вашингтоне, он лишил боссов старого пошиба одного из источников популярности: бедняки привыкли рассчитывать на их помощь – или деньгами при крайней нужде, или углем в суровую зиму. Больше всего – при Рузвельте разведывательной службе Бюро внутренних доходов было поручено искоренить банды гангстеров и крупных городах. Первым делом специальные агенты занялись Хью Лонгом, губернатором Луизианы, поскольку тот одно время грозил превратиться в опасного соперника Рузвельта. Другой мишенью был Накки Джонсон, председательствовавший на съезде гангстеров в Атлантик-Сити в 1929 году. Под обстрел попала также организация Пендергаста в Канзас-сити.

Все эти акции, хотя и преследовали прямо противоположные цели, сыграли на руку гангстерам. По мере разрушения старых порядков последние все активнее выходили на сцену и мало-помалу захватывали невидимые бразды правления. Перемены в разных городах и штатах протекали по-разному, однако в целом порочный союз преступности, бизнеса и политики упрочился (что было недоступно пониманию среднего американца). Одно, правда, оставалось неизменным: всеобщее стремление к максимально быстрому обогащению.

Другим переломным моментом этого переходно го периода стала отмена сухого закона. Самые здравомыслящие лидеры преступного мира, предвидя, что золотой поток рано или поздно иссякает, приготовились к неизбежному. Хотя Директор Федерального бюро расследований Дж. Эдгар Гу вер предупреждал, что основным видом рэкета те перь станет похищение людей, такие мудрецы, как Лански, переключились на азартные игры. Экс плуатация этого, схожего с пьянством социального порока – при отсутствии реального противодействия общества (если не считать формальных ограничений со стороны закона) – сулила большие прибыли. На секс и азартные игры, полагал Лански, можно ставить всегда. Эту точку зрения разделяли его друзья из Кливленда: на четвертой, и последней, стадии эпохи сухого закона Кливлендский синдикат занялся игорным бизнесом.

Тем временем наличные капиталы истощались, а налоги на легальные производство и торговлю спиртным грозили стать непомерно высокими для страны, страдающей от экономической депрессии. Отсюда следовало, что рынок сбыта дешевых, но качественных напитков сохранится даже после отмены сухого закона. Новым связанным с торговлей спиртным компаниям, многие из которых контролировались гангстерами, понадобятся больше количества товара, и они не станут интересоваться его происхождением.

25 ноября 1933 года – дата официального рождения акционерного общества «Моляска»; ровно через десять дней торговля алкогольными напитками вновь обрела законные права. Председателем правления «Моляски» стал Джон Дрю (настоящее имя – Джейкоб Стейн) – человек, в «благопристойные» времена президентства Гардинга заключивший тайный союз с Гастоном Б. Минсом. Позднее обнаружилось, что и другие члены правления – за одним исключением – были ставленниками главарей Кливлендского синдиката: Далица, Таккера и «Чака» Полицци. Исключение составлял Мозес Сайтрон из Нью-Йорка, помощник казначея. Он оказался тестем Мейера Лански.

Таковы официальные данные. Впоследствии кропотливое расследование показало, что с «Моляской» были связаны и другие главари банд как Восточного побережья, так и Среднего Запада: Питер Ликаволи, «Большой Эл» Полицци, Джо Адонис, «Верзила» Цвиллман и прочие. В действительности акционерное общество «Моляска» стало стартовой площадкой для образования Национального преступного синдиката – с его помощью был проведен заключительный эксперимент на пути установления межрегионального сотрудничества.

Целью «Моляски» было создание и эксплуатация больших подпольных винокуренных заводов – самых крупных из когда-либо существовавших в Штатах. Главный из них в конце концов был обнаружен в Зейнсвилле, штат Огайо; другой, почти такой же большой, – в Элизабет, штат Нью-Джерси. Сколько осталось невыявленными, известно только руководителям Преступного Синдиката. Не исключено, что некоторые действуют и по сей день. На этих заводах производились и разливались миллионы галлонов высококачественного спиртного. Не облагаемое налогом виски выгодно было продавать даже за половину официальной це ны. Но и такие огромные винокурни не могли полностью удовлетворять спрос. На зейнсвиллском заводе в бродильные чаны загружалось 48 600 фунтов сахара и 15 200 фунтов «моляски». («Моляска» – торговое названием дегидратированной мелассы, заменителя сахара, который акционерное общество «Моляска» якобы должно было производить). Из этих ингредиентов вырабатывалось 36 506 галлонов сусла в день. Непрерывный процесс производства позволил получать 5000 галлонов стоградусного спирта в сутки. Оптовая его цена была 2 доллара за галлон, розничная – 2.50 за кварту. Себестоимость – с учетом охраны, затраченного труда, топлива и сырья – составляла 50 центов за галлон.

Завод в Зейнсвилле, целиком размещавшийся под землей, туннелем соединялся с подвалом соседнего дома, где жила женщина, на которую возлагалась «единственная задача: в случае необходимости обеспечить бегство по туннелю». Там, кроме всего прочего, имелось оборудование, рассчитанное на производство 35 506 галлонов пива в день. Вывозилось пиво, как и крепкие напитки, в крытых товарных вагонах, стоявших на запасных путях близлежащей железнодорожной станции. Полная стоимость завода составляла «по меньшей мере 250 тысяч долларов», такой завод был лишь одним из многих.

Представители закона, как правило, терялись при столкновении с организованной преступностью. Взять хотя бы такой забавный факт: в то время как одно финансовое управление пыталось доказать, что зейнсвиллский винокуренный завод принадлежит Кливлендскому синдикату, другое обсуждало с членами Синдиката, какое возмещение тем причитается за ущерб, нанесенный в результате налета полиции. Бизнесмены преступного мира прекрасно умели обходить острые углы. Не жалея денег, они нанимали к себе на службу лучших адвокатов и финансистов.

Спиртное, производившееся как законным, так и незаконным путем, оставалось важным источником дохода Синдиката, однако существование «Моляски» как совместного предприятия доказывало, что общенациональная организация не только возможна, но и рентабельна, поскольку позволяет объединить ресурсы. По мере развития игорного бизнеса в стране росла популярность игры в «совместные предприятия» внутри общей системы.

Идея объединения сил преступного мира оказалась необычайно мудрой. Лучший тому пример – соперничество между желавшими сохранить независимость Уокси Гордоном и «немцем Шульцем», от которого выиграл только отдел разведки Бюро внутренних доходов. Гордон, старейший гангстер, управлявший нелегальными маклерскими конторами Арнольда Ротштайна в канун введения сухого закона, разбогател, занявшись – раньше других – контрабандой спиртных напитков. Правда, с ростом конкуренции Гордон переключился на пиво и обосновался в Нью-Джерси.

Шульц был одним из немногих главарей банд, которые могли похвастаться, что родились в Америке. Его мать, Эмма Флегенхаймер, особа набожная и мечтательная, не случайно назвала ребенка Артуром в ее воображении витал образ короля Артура из Камелота. Однако бесплатная средняя школа № 12 на Фрисби-стрит в Нью-Йорке оказалась неподходящим заведением для воспитания будущих королей, и мальчик связался с уличной «Бандой Бердженсов». После того, как он показал себя с лучшей стороны, участвуя во многих ограблениях и просидев пятнадцать месяцев за решеткой», Бердженсы прозвали его «Немцем Шульцем» – в честь известного буяна, прославившегося на улицах Бронкса своей жестокостью. После введения сухого закона «Немец» собрал целую армию головорезов и создал собственную державу.

Начав с торговли спиртным, он постепенно расширил дело, занявшись бегами, подпольной лотереей, контрабандой наркотиков, ресторанным и прочими видами рэкета, и в конце концов решил, что сможет без труда прибрать к рукам пивную империю Гордона. Вскоре между Гордоном и Шульцем завязались борьба не на жизнь, а на смерть, развивающийся Синдикат оба игнорировали. Каждый, естественно» надеялся после отмены сухого, закона стать легальным монополистом.

Меньше чем через две недели после того как торговля пивом балы разрешена законом, в номер гостиницы «Картрет» в Элизабет, штат Нью-Джерси, где жил Гордон, ворвались нанятые Шульцем убийцы. Уокси выскочил из окна и скрылся; двое его людей, спавших в соседней комнате – Макси Гринберг и Макс Хассел, – были убиты. Спустя десять дней, 23 апреля 1933 года. Гордон был обвинен по четырем статьям закона в неуплате налогов. Его годовой доход превышал два миллиона, а в налоговых декларациях он указывал сумму 8125 долларов. Специальные агенты обнаружили, что Уокси снимал за 6000 долларов в год квартиру, где была библиотека, оцениваемая в 3800 долларов, ни одна из книг ни разу не раскрывалась.

Гордона разыскали и приговорили к десяти годам тюремного заключения. Вскоре он был условно освобожден, однако снова угодил за решетку за махинации на черном рынке во время второй мировой войны. Шульцу пришлось гораздо хуже. Он явился с повинной и в конце был оправдан, но, пока Бюро внутренних доходов собирало материал для нового обвинения, «Немец» пал первой жертвой только что созданного «акционерного общества убийств» – «Мердер инкорпорейтед». Попытка помешать объединению гангстеров не осталась безнаказанной..

(X. Мессик, Б. Голблат. Бандитизм и мафия. История организованной преступности в Америке //Иностранная литература. – 1992. – № 11–12.)

ПОХОД ПРОТИВ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

Действие порождает противодействие: политики не замедлили воспользоваться открывшимися возможностями. С одной стороны, время благоприятствовало походу против организованной преступности, и помощник Генерального прокурора США Томас И. Дьюи готов был этот поход начать. С другой стороны, сам Дьюи, честолюбивый политик, способствовал созданию атмосферы, необходимой для такой акции.

Профессия банкира, булочника, мелкого ремесленника после 1929 года перестала считаться уважаемой. Восстановлению общественного доверия никак не способствовали сомнительные доходные сделки, с некоторых пор ставшие привилегией гангстеров. Однако при вечно улыбающемся Рузвельте в Штатах всколыхнулась новая волна идеализма. Ширилось недоверие к старому порядку, к теории финансовой элиты, к лозунгу «Дело страны – бизнес». Некоторые оппозиционеры из числа республиканцев утверждали, что новый курс – результат коммунистического заговора, таких, правда, было немного. Нападки Рузвельта на политических боссов крупных городов, хоть и способствовали развитию преступного синдиката, все же привлекли внимание общественности к взяточничеству и коррупции. При этом представления о двадцатых годах как о веселом и беззаботном периоде не выдержали проверки временем.

Дж. Эдгар Гувер, директор реорганизованного Федерального бюро расследований, уловил настроение американцев и обрушился на последователей Джесси Джеймса – независимых грабителей, обворовывавших банки не только ради денег, но и «из любви к искусству». Пока ФБР охотилось за Джоном Диллинджером и Элвином «Гаденышем» Карписом, подлинные главари преступного мира создавали могучую империю с неограниченными возможностями развития.

Инициаторами давления на Национальный преступный синдикат были Элмер Ирей, руководитель разведывательной службы департамента внутренних дел, и Томас И. Дьюи. Люди Ирея арестовали в Чикаго Аль Капоне и начали кампанию против нью-йоркских гангстеров. Первой жертвой стал Уокси Гордон, именно тогда Дьюи, в то время помощник генерального прокурора Соединенных Штатов, обратил на себя внимание, успешно выступив обвинителем на процессе Уокси, привлеченного к суду за неуплату налогов.

Крестным отцом Дьюи на профессиональном поприще можно считать Джоджа 3. Мидали, генерального прокурора, который в марте 1931 года убедил молодого юриста перейти на государственную службу Пять месяцев спустя Дьюи осудил грозного налетчика «Краснобая» Даймонгда, но тот был убит во время обжалования приговора. Правда, Дьюи не сумел доказать вину Чарльза Б. Митчелла, бывшего председателя Национального муниципального банка и активного республиканца. Трудно сказать, было ли это дело заранее обречено на провал или начинающий юрист смотрел далеко вперед… В ходе суда над Уокси Гордоном в ноябре 1933 года республиканец Мидали смирился с политической реальностью и заявил о своей отставке. Дьюи добился обвинительного приговора и затем тоже ушел в отставку. Казалось, его расчет сделать карьеру на борьбе с рэкетом провалился – по крайней мере, пока республиканцы не вернутся к власти.

Однако судьба распорядилась иначе. Большому жюри присяжных, пытавшемуся разобраться с подпольной лотереей в Нью-Йорке, надоело бесплодно топтаться на месте, и оно затребовало себе в помощь специального государственного обвинителя. Подпольная лотерея почти полностью была в руках «Немца Шульца», а тот находился под надежным крылышком политиков и Джимми Хайнса. Вероятно, догадываясь об этой политической подоплеке, официальный прокурор округа предпочел не ставить свою партию под удар.

Для гарантии расследования губернатор-демократ Герберт Г. Леман предложил возложить руководство работой Большого жюри на четырех республиканцев. По неизвестной причине его предложение было отклонено, и выбор в конце концов пал на Дьюи, нужного человека на нужном месте и в нужное время.

Дьюи разоблачил Хайнса и добился его осуждения. Справиться с Шульцем оказалось труднее Агенты Ирея арестовали его, но на первом судебном разбирательстве суд не смог принять единодушного решения, а на втором вынес Шульцу оправдательный приговор. Тогда за дело взялись гангстеры из «Мердер инкорпорейтед»

23 октября 1935 года когда Шульц зашел в туалет ресторана «Палас Чопхаус» в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Когда он мыл руки, некий Чарльз «Клоп» Уокман, его предполагаемый убийца, приоткрыв дверь в туалет, выстрелил; Шульц, упал. Застрелены были также трое его телохранителей. Умирая, «Немец» вспомнил мать с ее возвышенными мечтами. «Мать – самая надежная защита, она не позволит сатане слишком быстро тебя уволочь», – слабеющим голосом пробормотал он.

Шульц был человеком горячим, властным и при этом подлым и скаредным, так что никто его особенно не жалел. Главари Синдиката поделили немалую державу «Немца». Хватило всем. Даже Кливлендскому синдикату достался ипподром вблизи Цинциннати – тот самый, который Шульц использовал для игры в числа. Смерть «Немца» ознаменовала собой окончание войн между независимыми группировками и стихийной конкуренции.

Упустив Шульца, Дьюи сосредоточил огонь на «Счастливчике» Лучано, которого прочили на пост нового капо «Итальянской организации» – так тогда называли Мафию немногие посвященные, имевшее право хоть как-то ее называть. Дьюи начал действовать, зная, что Фьорелло Ла Гардиа, став в 1934 году мэром, первым делом распорядился арестовать Лучано. Доказательствами Ла Гардиа не располагал, но растущая известность «Счастливчика» подсказывала, что в мире организованной преступности он занимает высокое положение. Дьюи охотно включился в игру, и они с Ла Гардиа превратили Лучано в сущего монстра, хотя сам он считал себя всего лишь скромным исполнителем. Дьюи, впрочем, намеревался к моменту его ареста собрать весомые улики.

Год понадобился для того, чтобы обвинить Лучано как заместителя босса нью-йоркской мафии по девяноста одной статье за вымогательство и принуждение к проституции. «Счастливчик» утверждал, что его оклеветали, что он – жертва честолюбивых замыслов Дьюи и доказательства получены частным образом из близких к тому источников. Так или иначе, арест «Счастливчика» помог Дьюи одержать победу на выборах прокурора в 1937 году; авторитет его упрочился, чем он и пользовался, выступая в роли специального государственного обвинителя. Для преступного синдиката могли бы настать черные дни, удовлетворись Дьюи достигнутым, но он метил выше. Окружной прокурор мечтал стать президентом, а для этого необходимо было пройти промежуточный этап – занять пост губернатора штата Нью-Йорк.

Если осуждение Лучано открыло дверь Дьюи, Мейеру Лански он помог вовлечь Мафию в более тесное сотрудничество с Национальным преступным синдикатом. Лански – давний друг и соратник «Счастливчика» – пообещал Лучано вызволить его из тюрьмы. Перед тем как отправиться отбывать свой срок от тридцати до пятидесяти лет, «Счастливчик» отдал Почетному обществу последнее распоряжение: «Сотрудничайте с Мейером». Возглавившему Мафию Джо Адонису вменялось в обязанность помогать Лучано и исполнять приказания Лански, однако вся ответственность была возложена на «Малыша», как ласково называли Мейера друзья. И первоочередной задачей Мафии стало освобождение босса. Времени для этого потребовалось больше, чем предполагалось, главным образом из-за такого неожиданного события, как вторая мировая война, и все же в конце концов Лански выполнил свое обещание.

Расправившись с Лучано, Дьюи занялся «Лепке» Бухгалтером; победа над этим гангстером сулила ему высокую награду, признание прессы и общественности. «Лепке», возглавивший боевиков Синдиката, представлял собой идеальную мишень для честолюбивых политиков. Федеральное бюро по борьбе с наркотиками тоже за ним охотилось, и даже директор ФБР Гувер публично объявил «Лепке» «самым опасным преступником на территории Америки». Гувер был не дурак: он понимал, что Дьюи и Ирей подрывают его репутацию главного борца с преступностью. Тем временем «Лепке», заявив, что его нельзя осудить при отсутствии свидетелей, скрылся и нанял убийц из «Мердер инкорпорейтед», поручив им убрать кое-кого из бывших дружков, которых он считал наиболее для себя опасными. Началась своего рода гонка с преследованием: «Лепке» пытались отыскать прежде, чем он успеет расправиться со всеми свидетелями. Охота приняла буквально всемирный масштаб, но шли месяцы, а «Лепке» все еще оставался на свободе в Нью-Йорке.

Это было время «большой охоты», и многим гангстерам пришлось искать безопасное убежище в отдаленных уголках страны. Главари, поняв, что политикам выгодно искоренить банды в Нью-Йорке, стали подыскивать новые базы в глухой провинции. Лански приступил к созданию империи на Кубе. С диктатором Фульгенсио Батистой он был знаком еще со времен сухого закона; эти два человека, добившиеся успеха исключительно собственными силами, относились друг к другу с. уважением. Гавана была излюбленным местом отдыха богатых туристов, и Лански решил прибрать к рукам тамошние игорные дома и ипподромы. Партнер Лански, Багси Сигел, перебрался в Лос-Анджелес с намерением завоевать Калифорнию и Неваду. Фрэнк Костелло, войдя в долю с Лански и Кастелом, заключил сделку с Хью Лонгом и развернул широкую сеть игорных домов в Новом Орлеане. Внимания удостоились даже пески Аризоны: нью-Йоркские и кливлендские гангстеры, объединившись, начали вкладывать в этот район капиталы.

Лански, Торрио, и некоторые другие понимали, что крупные города – всего лишь малая часть огромной страны, однако большинство бандитов восприняли необходимость покинуть насиженные места в Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии, Чикаго и Кливленде как тяжкий удар судьбы. Тем не менее многие из них быстро приспособились к новым обстоятельствам. К освоению «песков и ящериц» Таксона, по выражению одного из гангстеров, они не были готовы, но их привлек внешний облик Беверли-хиллс и Золотого берега во Флориде. Особенно им пришелся по душе Голливуд, штат Флорида, расположенный примерно в двенадцати милях к северу от Майами-Бич; многие известные воротилы преступного мира купили или построили там дома.

Аль Капоне приобрел дом на Пальм-Айленд в Майами-Бич, где и поселился, после освобождения из тюрьмы. Он умер, не успев завоевать в тех краях репутацию филантропа, однако другим в последующие годы это вполне удалось. Гангстеры, бывшие в первую очередь опытными дельцами, вскоре убедились, сколь выгодно осваивать курортные местности, и принялись вкладывать свободные средства в земельные участки, гостиницы и ночные клубы. Местные бизнесмены, все еще жаждавшие обогащения, приветствовали такие вложения, видя в них гарантию грядущего вкладчика. Деньги вызывали безоговорочное уважение.

Заработанные бутлегерами в больших городах доллары рассеялись по стране как семена. Со временем им предстояло не только принести огромные барыши, но и способствовать росту коррупции, что в свою очередь было чревато новыми преступлениями. Кольцо вокруг «Лепке» сжималось, однако преступность уже пустила прочные корни, и судьба отдельного человека не имела никакого значения.

В тот период, когда охота на «Лепке» ужесточилась, когда преследования гангстеров стали ощутимо препятствовать их повседневной деятельности и планируемой экспансии, в дело вмешался совет руководителей Синдиката. Его члены – правда, неохотно, но единодушно (за исключением Альберта Анастасиа) – приняли решение пожертвовать старым товарищем во имя общего блага.

«Лепке» предоставили нехитрый выбор либо сдаться властям, что было бы для него наилучшим выходом, либо расстаться с жизнью.

Лански убедил «Лепке», что тому будет легче выпутаться, если он добровольно отдается в руки федеральным агентам. Горячее всех возражал против этого Анастасиа – «Лепке» был его кумиром. «Большой Альберт» нелегально прибыл в Соединенные Штаты в 1917 году и накачал мышцы в доках Бруклина. Затем он возглавил бруклинскую банду головорезов, продававших свои услуги любому, что в состоянии был платить. Джо Адонис всячески использовал Альберта и продвигал его по «служебной» лестнице Синдиката, но Анастасиа сохранял верность «Лепке».

В период «большой охоты» Анастасиа по собственной инициативе взял на себя заботу об удобствах и безопасности «Лепке». Осуждая Мейера Лански за решение отдать Бухгалтера в руки правосудия, он объявил вендетту, что в конечном итоге привело к серьезному обострению отношений между Синдикатом и Мафией, а карьере Анастасиа мгновенно пришел конец. При посредничестве газетного фельетониста Уолтера Винчелла «Лепке» ночью 24 августа 1939 года сдался Дж. Эдгару Гуверу, на этом «большая охота» завершилась. Гуверу «Лепке» не был нужен: его нельзя было обвинить даже в нарушении запрета перелетать из штата в штат; поскольку он не покидал Нью-Йорка. Бухгалтер был передан Федеральному бюро по борьбе с наркотиками, которое выдвинуло против него ряд обвинений. Однако не это Бюро решило его судьбу: разоблачил «Мердер инкорпорейтед» и отправил «Лепке» на электрический стул за убийство помощник прокурора бруклинского округа Бертон Терку с.

«Лепке» был единственным из крупнейших главарей банд, которого за всю полувековую историю Синдиката государство приговорило к смертной казни. Лански, например, считал себя глубоко несчастным, когда в 1953 году ему пришлось провести три месяца в нью-йоркской тюрьме. Случившееся с «Лепке» послужило уроком на будущее: гангстеры поняли, что перемены неизбежны и необходимо приспосабливаться к новым условиям. «Лепке», в двадцатые годы прославившийся своим умом, слишком долго опирался на террор. Лански, который был еще умнее, оставался в тени, ожидая дальнейшего разворота событий и цо возможности влияя на их развитие. Он недолго горевал о «Лепке», друге молодости, считая, что тот сам виноват в своей печальной участи. Обладая большой внутренней дисциплиной и умеренными аппетитами, Лански умел извлекать выгоду из слабостей отдельных людей и всего общества. По его глубокому убеждению, разумный человек способен любую ситуация обернуть в свою пользу; и «большая охота» в этом смысле не составляла исключения.

К 1950 году смрад коррупции начал забивать сладкий аромат успеха. Республиканцы, испытавшие горькое разочарование, когда Гарри с. Трумэн в 1948 году одержал победу над Дьюи, оспорили результаты выборов как это делали демократы в 20-е годы. Скандал, связанный с Трумэном, был не таким громким и не столь далеко идущих последствий, как скандал, разразившийся вокруг Гардинга, однако спровоцировал всплеск новых настроений в обществе.

(X. Мессик, Б. Голблат. Бандитизм и мафия. История организованной преступности Америки // Иностранная литература. – 1992. – № 11–12.)


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю