Текст книги "Теперь с тобою вместе я (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Да, оторвались на славу – много было смеха, танцев и непринуждённых разговоров с приятными соседками Ханы, но получилось всё достаточно скверно, Галь приехал к ней поздравить с Новым Годом, который для него ничего ровным счётом не значил, а девушки, ради которой он совершил вояж и поступился принципами, в общежитии не оказалось.

Он прождал до позднего вечера и уехал в расстроенных чувствах, ПОПРОСИВ СОСЕДОК ПО КОМНАТЕ, передать Вере, что завтра на месяц уезжает на задание.

Сказать, что Вера расстроилась, так это ничего не сказать, она была в панике – боже мой, ОН ПРИЕХАЛ ЕЁ ПОЗДРАВИТЬ, ПОПРОЩАТЬСЯ ПЕРЕД ДОЛГОЙ ОТЛУЧКОЙ по работе, ОНИ МОГЛИ ДОСТАВИТЬ ДРУГ ДРУГУ ОБОЮДНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ, ВЕДЬ ДЛЯ Галя снять на несколько часов гостиницу ничего не стоит, а вместо этого…

Что он взял себе в голову и, что теперь будет о ней думать и, когда они теперь встретятся?

Прошёл месяц, а Галь так у неё и не появился.

Вера не знала, что и думать.

Несколько раз пыталась ему дозвониться, но того не оказывалось на месте.

Набралась смелости и позвонила Оферу, тот пробурчал, что друг уже больше, как неделю назад явился, но они с ним толком не виделись и он ничего существенного к этому добавить не может.

– Офер, ты можешь передать ему при встрече от меня привет и… ну, сказать, что я по нему очень соскучилась, но у меня сейчас началась сессия и никак не могу к нему приехать, но я его очень и очень хочу видеть.

– Ну, конечно, скажу, что мне тяжело.

Проскочил февраль, а следом март и наступили долгожданные каникулы, связанные с Пейсэхом (Пасха).

Вера не знала, как ей правильно поступить, три месяца её парень не приезжал и даже не звонил.

Она постоянно названивала в квартиру Галя, но безрезультатно, телефон молчал, дважды ещё связывалась с Офером, но тот отвечал односложно, бубнил:

– Я ничего не знаю, мы видимся крайне редко.

Вера, я сам себе не нахожу места, потому что Наташа за эти три месяца приезжала ко мне только два раза. Ты же знаешь, что я её очень люблю и давно был готов ехать в Прагу, чтобы расписаться, а она придумала этот дурацкий гиюр.

Честно признаться, Вере было не до проблем Офера, потому что она сама вся испереживалась, не получая от Галя никаких известий.

Неужели он так обиделся за тот вечер… а может быть заревновал?…

Какая ерунда, ведь она никогда не давала ему повода и, более того, никогда даже мысли не допускала завести с кем-нибудь из парней роман, даже ни с кем не флиртовала, на корню обрезая все приставания, а их было не мало.

Наконец, она решила поступиться гордостью и отправилась в Ришон-ле-Цион. И какой её ждал удар – её ключ к дверям не подошёл, Галь в своей квартире поменял замок.

В отчаянье позвонила Оферу и на её счастье к телефону подошла Наташа.

– Наташенька, я сейчас умру, ничего не понимаю, что случилось?

Приехала в Ришон и не могу попасть в квартиру к Галю, почему-то мой ключ не подходит…

Наташа перебила подругу:

– Верка, оставайся на месте, я сейчас к тебе приеду.

Вера ничего не успела спросить у подруги, но поняла, она что-то знает и что-то не хорошее, сердце сдавила такая тоска, что она, усевшись на лавочку возле подъезда, уткнувшись в ладони лицом, горько расплакалась.

Минут через десять рядом с ней присела Наташа и обняла за плечи:

– Ну, что так рыдаешь, а зря, не стоит он того.

Все они не стоят того, чтобы мы по ним слёзы лили.

Я только что узнала от своего скрытного медведя, что твой субчик продал эту квартиру и живёт с одной бабой, наверное, на её жилплощади.

Они когда-то встречались или даже жили вместе, а два года назад расстались, а тут встретились и у них закрутилось по новой.

Рыдания сотрясали плечи девушки, никогда бы она не могла подумать, что их такая пылкая, казалось бы, крепкая любовь и надёжная связь душ и тел, развалиться в одночасье.

Как ей дальше с этим жить?!

Наташа не снимала рук с плеч подруги, мягко гладила по вздрагивающим лопаткам, по растрёпанным по спине волосам, тихо вздыхала, но молчала.

Вера подняла голову:

– Наташенька, ну, скажи, как и зачем мне дальше жить?

– Верунчик, но почему ты думаешь, что у меня на все вопросы есть ответы?

Вон, Офер зовёт меня замуж, и я видимо пойду.

Он меня очень любит, а мне любить по-настоящему, видимо, не суждено.

Так дам ему такую возможность, пусть любит.

А тебе так скажу, живи, как и жила в последнее время, как будто твой подлый красавчик находится на задании и потихоньку старайся от него отвыкать, а лучше всего, найди себе другого парня…

А не будет другого, велика беда, желающих на твоё тело будет хоть отбавляй, а ты сама потом решишь с кем ложиться в постель, а кого послать на хер. Что у тебя не интересная жизнь?! Выучишься, станешь специалистом, будешь заниматься любимым делом, зарабатывать солидные бабки, а не получиться самой ещё раз полюбить, дашь какому-нибудь Оферу полюбить себя, а может быть и сама ещё полюбишь…

Наташа всё говорила и говорила, поглаживая плачущую девушку по плечам.

И вдруг, впервые при Вере подруга расплакалась.

– Верочка, миленькая, продолжай, пожалуйста, жить, я знаю, как тебе больно, я бы этому красавчику самолично яйца вырезала, какую любовь подлец угрохал.

Поверь, он ещё о тебе пожалеет, и каждая твоя слезинка выльется ему кровью…

Вера вскинула голову.

– Не надо Наташенька, так говорить, ведь я его по-прежнему очень люблю.

И Вера снова залилась неутешными слезами.

Вдруг она опять подняла голову.

– Наташенька, миленькая, я тебя очень прошу, отвези меня, пожалуйста, в Беер-Шеву.

Не хочу я пока никого видеть, не желаю с кем-нибудь встречаться и говорить.

Не смотри на меня с такой жалостью, я не наложу на себя руки, потому что кроме Галя, я ещё очень люблю жизнь.

Глава 28

  Сломалась жизнь моя, а я,

  Как треснутый бокал,

  Как с хрупким краем полынья,

  Без голоса вокал.

  Я без него прожила ночь,

  А сколько светлых дней

  Должна скрываться от людей,

  Печаль свою волочь.

  И забывать, и забывать,

  Что не смогу вовек.

  Ну, как забыть его, как звать,

  Любви безумной бег.

  Не верю, что вдруг невзначай

  Родник любви иссяк,

  иль замутил его пустяк,

  не верю. Так и знай.

После того, как Наташа доставила сломленную горем Веру в общежитие прошло два дня.

Верная подруга по дороге в Беер-Шеву умоляла Веру, как можно быстрей вернуться к нормальной жизни, приводила тысячу аргументов в пользу жить, а не наделать глупостей:

– Верунь, посмотри, как у тебя всё удачно складывается – второй год в Израиле, а уже учишься в университете.

Завершишь, получишь шикарную профессию, а с ней уважение людей и хорошие бабки.

Поплачь маленько и возвращайся к обычной жизни.

Прости, что не могу сегодня остаться с тобой, но мне надо завтра утром быть на базе, через неделю я обязательно приеду к тебе, Офер обойдётся одни выходные и без меня, пусть потоскует, ему будет полезно и в наказание, это же надо столько времени молчал про твоего красавчика.

Верка, я тебе так скажу, лучше бы это меня Офер кинул, я бы не сильно убивалась, ведь он для меня больше любовник, чем друг у нас так мало общего, хотя пусть будет, кто ещё такую сумасбродку рядом выдержит…

Вера не запоминала, что ещё ей наговаривала подруга, она просто молча в ответ машинально кивала головой.

После отъезда Наташи, Вера, как упала на кровать, так и провалялась два дня, вставая только в туалет и заодно попить.

И только дверь за подругой закрылась, у неё слёзы буквально в ту же секунду бесконечным потоком хлынули из глаз.

Она долго и громко плакала до тех пор, пока окончательно не обессилила и не забылась глубоким тяжёлым сном.

Девушка часто во сне горько всхлипывала и стонала.

На второй день к вечеру волевым усилием заставила себя подняться с кровати.

Как хорошо, что девочки, соседки по комнате, разъехались на каникулы и ей никто не мешал предаваться горю.

Приняла душ, выпила большую кружку крепкого чая и открыла блокнот, прочитала последнюю строку своего нового стихотворения – не верю так и знай…

Не верю, не верю, не мог он так просто забыть всё, что их связывало, а если смог…

Вера стёрла с ресниц, выступившие слёзы – нет, нельзя больше раскисать, надо подумать о ближайшем будущем, но в памяти почему-то всплыло, казалось бы, уже далёкое прошлое.

Не бывает так, чтобы в жизни постоянно везло и во всём выигрывать – повезло по-идиотски в казино, схватила бешеный выигрыш, а затем…

Что это для неё, везение или страшное горе – встреча с Галем и безумная любовь к нему?

На тот момент, когда у них завязались любовные отношения, это ощущалось как высшее счастье, то, что блестящий парень обратил на неё внимание и не просто, обратил, а теперь…

Всё, всё, всё, надо думать о другом, а иначе она сойдёт с ума.

Так совпало, что завтра у неё тест по правилам дорожного движения и сейчас она этим займётся вплотную, нет у неё особых средств, чтобы сдавать экзамены по нескольку раз, как это делают другие.

Десять уроков вождения она уже взяла, так, вот, пока каникулы, доберёт оставшиеся двадцать и постарается сдать и этот экзамен и получить водительские права к концу апреля.

Призадумалась, нет, к концу апреля вряд ли получится, но она наляжет вплотную на учёбу, а остальное будет зависеть от того, когда назначат срок этого экзамена.

Сложно будет купить подходящую подержанную машину, она же в этом вопросе полный профан, придётся Наташку просить, чтобы обратилась к Оферу и тот посодействовал, он ведь её подруге ни в чём не откажет.

На следующий день с самого утра Вера поехала в город.

Выпила в кафе крепкого кофе и, получив заряд бодрости, легко сдала тест по правилам уличного движения, допустив только одну незначительную ошибку.

Затем, встретилась с учителем по вождению, и он согласился в ближайшие две недели, пока идут каникулы, давать ей в день по два урока, начиная уже с завтра, и постараться подготовить девушку к экзамену к концу месяца.

Настроение несколько улучшилось оттого, что так удачно начался сегодняшний день и Вера решила не возвращаться в пустую комнату в общежитии, а зайти к Хане и поболтать с подругой на всякие отвлечённые темы.

Рассказывать про разрыв с Галем, она, конечно, не будет, потому что горячая кавказская девушка выльет на голову парня столько помоев, что Вера этого может не выдержать. В душе она по-прежнему не могла плохо думать о Гале, а всё больше склонялась к тому, что с ним не всё в порядке.

Проходя мимо невзрачного одноэтажного административного здания, вдруг задержалась и прочитала на двери объявление:

«Сегодня тринадцатого апреля в шестнадцать часов состоится регулярное собрание участников литературного салона «Среда».

Приглашаем всех пишущих и просто желающих, любящих поэзию и прозу принять участие в заседании клуба.

Участники с удовольствием поделятся с вами новыми и старыми своими произведениями, новички смогут представиться и предоставить своё творчество на добрый суд искушённых литераторов и могут быть принятыми в их ряды.

Сегодня у нас гости из Ашкелона, известный поэт, писатель и журналист Михаил Беркович, а также уже ставший популярным в Израиле среди русскоязычных исполнителей, бард Олег Фрейдман, у нас будут звучать его великолепные гитара и голос.

Руководитель и ведущий литературного салона «Среда», Давид Лившиц».

Вера несколько раз перечитала объявление, с нарастающей в душе радостью – у неё появляется возможность влиться в среду русскоговорящих литераторов, а главное, она, наконец-то, встретится с Олегом, полюбившимся ей с первых минут бардом, который явился для неё добрым ангелом и толчком к воскрешению поэтических наклонностей.

Взглянула на часы, уже перевалило за полдень.

Ни к какой Хане она уже сегодня не пойдёт.

Надо ловить такси и мчатся в общежитие, желательно привести себя в порядок, в конце концов, пообедать и выписать в новый блокнот лучшие на её взгляд стихи, написанные за последнее время.

Вера, с нарастающим аппетитом скушала три вареные сосиски, запила это дело чаем с печеньем и спешным порядком выписала в блокнот несколько стихов, более-менее, подходящих на её взгляд для демонстрации сведущим в стихах людям.

Вначале четвёртого девушка уже шагала взад и вперёд мимо входа в здание, где должно было пройти заседание литературного салона «Среда» и, где она должна, наконец-то, встретиться с любимым бардом.

Без четверти четыре девушка увидела, как, оживлённо беседуя, к ней приближаются, хорошо узнаваемый Олег Фрейдман с гитарой в чехле на плече и пожилой мужчина солидной комплекции и с густой седой шевелюрой.

Девушка сорвалась с места и, не отдавая себе отчёта в действиях, повисла на шее у Олега:

– Здравствуйте, это я, Вера, которая летела вместе с вами в самолёте в Израиль.

Вы меня помните, я ещё записывала к себе в тетрадь тексты ваших великолепных песен…

Олег нежно прижал к себе девушку и поцеловал в щёку, на лице незрячего человека играла счастливая улыбка.

– Милая Верочка, конечно же, я тебя узнаю и от души радуюсь нашей встрече, мне и Лёва передавал от тебя привет и говорил, что подарил тебе от моего имени кассету.

Люда и девчонки даже расстроились, что никак не могут с тобой связаться.

Рядом стоящий пожилой человек неожиданно быстрым движением ловко вынул из рук Веры блокнот.

– Подозреваю, что в этом блокноте хранятся вирши симпатичной девушки.

Вы пока будете обмениваться с моим другом радостью от встречи, я скуки ради, загляну в него – люблю молодёжь и их творчество…

От поступка незнакомого человека Вера опешила, она ведь для себя окончательно даже не решила, будет или нет, сегодня демонстрировать своё скромное творчество, а тут…

– Простите, но я не хотела бы сразу же попасть на зубы большого литератора…

Вмешался Олег:

– Верочка, не переживай, лучше рецензента, чем Михаил Беркович трудно отыскать, если ему не понравится, то он повздыхает и вернёт тебе твои сочинения без слов одобрения или критики.

Ну, а если ему придутся по вкусу твои стихи, тогда держись…

И Олег вновь притянул к себе девушку.

– Ах, как я рад снова встретиться с тобой, ведь прошло уже полтора года, как мы расстались.

Ну, расскажи, как жила все это время в Израиле, чего добилась и, как оказалась в Беер-Шеве, ведь я помню, что твой путь лежал в Ашдод?

Вера отметила, что Олег в одном предложении вместил целый ряд исчерпывающих вопросов, давая оппоненту возможность ответить только на то, что он пожелает.

– Я уже успела пройти два уровня ульпана, отучиться на подготовительных курсахпри университете и заканчиваю первый курс в самом универе на инженера-электронщика.

– Миша, ты слышишь, какая умница, сколько смогла добиться за столь короткий срок.

– Угу-угу…

Известный поэт был весь погружён в прочтение стихов Веры, и она отвернулась, чтобы не видеть на его одутловатом лице иронию или не одобрение.

– Олег, а, как вы устроились, как ваши симпатичные жена и девочки?

– Верочка, не всё так радужно, как у тебя – Люда убирает на виллах у богатеев, Лена, так и не делает багрут (аттестат), она у нас к учёбе всегда была не очень склонная, а тут…

Ай, чего там говорить, подрабатывает официанткой в кафе и собирается в октябре пойти в армию.

Ну, а Алла учится в школе, у неё и у нас с нею ещё всё впереди.

Квартиру не купили, жутко ошиблись в этом вопросе, живём на съёмной и, надеемся на светлое будущее…

Бард хмыкнул.

– Олег, а ваше творчество, я ведь случайно узнала, что Вы уже пели даже на радио?

– Ну, тут, как раз всё обстоит не плохо, приглашают выступать в различные клубы и не только в Ашкелоне, познакомился с рядом замечательных поэтов, один из них Миша Беркович, который сейчас читает твои стихи…

– Уже не читаю.

Пожилой человек с дружеской улыбкой, обнял своими мощными руками за плечи Веру и Олега и повёл их к входу в клуб, куда уже стекалась струйка людей, в основном пожилого возраста.

Во главе длинного стола стоял высокий, благообразного вида еврей с иссиня-чёрными волосами, усыпанными крапинками седины, с массивным горбатым носом, с высокими залысинами и пронзительными чуть на выкате карими глазами.

– Здравствуйте, здравствуйте, проходите, пожалуйста, занимайте места без учёта чинов и званий, а, где кому заблагорассудится.

Миша, Миша Беркович, будь добр, присаживайся не далеко от меня, ведь ты у нас теперь стал почётный гость, каким является для нас и твой новый друг Олег Фрейдман.

Господа, прошу любить и жаловать, нашего ашкелонского гостя, замечательного автора и исполнителя своих песен под гитару, я уже тоже имею от него замечательный подарок в виде песни на мои стихи.

Ах, я вижу рядом с вами очень молодую симпатичную особу.

Это наш гость, пришедший приобщиться к прекрасному или юное дарование?

Краска бурно прихлынула к лицу девушки, и она пролепетала:

– Я знакомая Олега Фрейдмана…

Её перебил Михаил Беркович:

– Давид, эта девушка пишет для своего возраста очень даже взрослые стихи, я уже с некоторыми познакомился.

Могу вас обрадовать, она ваша землячка, учится в Беер-Шевском университете, для вашего литературного салона будет замечательной находкой.

И к Вере:

– Девушка, я всё правильно говорю?

Вера смущённо кивнула и вновь залилась краской.

– А теперь представься и не надо краснеть, тебе нечего стесняться своих стихов, а тем более юного возраста.

Девушка поднялась на ноги и окинула взглядом внимательные лица.

– Меня зовут Вероника Петрова, я являюсь студенткой первого курса Беер-Шевского университета имени Давида Бен-Гуриона, приехала в Израиль из Минска, стихи начала пробовать писать в пятнадцать лет, сейчас мне девятнадцать.

Выпалив всё это, Вера уселась рядом с Олегом и спрятала лицо за его плечом.

Со всех сторон раздались голоса, что, мол, можно нарушить регламент и начать знакомство с юной поэтессой.

Но председатель возразил:

– Господа, так не годится, у нас сегодня присутствуют гости, всем вам хорошо знакомый, бывший участник нашего салона «Среда» Михаил Беркович, нынче переехавший в Ашкелон и, как я уже сказал, известный уже в Израиле бард Фрейдман Олег, вот с них и начнём.

Пока председатель увещевал присутствующих, Олег достал гитару из чехла и провёл легко пальцем по струнам, проверил строй и акустику помещения.

– Добрый день!

Я не буду ещё раз представляться, тут уже несколько раз прозвучали мои имя и фамилия.

Сегодняшняя встреча посвящена моему новому хорошему другу Мише Берковичу, замечательному поэту, на стихи которого я написал несколько песен и, надеюсь, что в будущем появятся и новые.

Хочу начать эту встречу с моей любимой песни на его великолепные стихи, которыми, смело могу сказать, он себя увековечил:

  Как уходят из мироздания,

  Мне не ведомо: опыта нет.

  Уходя, я назначу свидание.

  Здесь. Тебе. Через тысячу лет.

  Не с того, что и сыро, и пусто

  В непроглядной Аидовой мгле,

  Я сюда возвращусь, потому что

  Мне понравилось жить на Земле.

  Пусть тебя не страшит непогода,

  На потом отложи все дела,

  И три тысячи пятого года,

  В марте, двадцать второго числа

  Буду ждать у морского причала.

  Мы оттуда отправимся в путь.

  И опять повторим всё сначала,

  Может, что-то подправим чуть-чуть.

  Будет все, как теперь на планете:

  Те же травы и те же холмы,

  И такие же вредные дети,

  И такие ж полезные мы.

  Вот рука моя! В час расставанья

  Будет день, как сегодня, хорош.

  Ты не плачь! Только дай обещанье,

  Что ко мне на свиданье придёшь.

В комнате воцарилась звонкая тишина, только было слышно дыхание людей, и кто-то тихонько высморкался, не в силах сдержать слёзы, а затем раздались аплодисменты и крики: – ещё, ещё…

Лёгкий перебор и бархатистый тенор с хрипотцой понёс до слушателя новую песню:

  Вечер… тени по углам гоняет свечка,

  Что-то глухо проговаривает печка,

  И смола слезинкой тает на полене,

  Кошка тянется с кровати на колени…

  За окном в лесу кряхтят старушки ели

  Оголтелые метели налетели…

  Кто-то свищет во дворе молодцевато,

  Кто-то кается и плачет виновато.

  Ожидания просрочены все сроки,

  С чашкой чая я скучаю одинокий,

  И смола слезинкой тает на полене,

  Кошка тянется с кровати на колени…

Прозвучало ещё несколько песен на стихи Берковича, а затем он сам прочитал парочку своих новых работ, заверив всех присутствующих, что он здесь далеко не последний раз, а было бы у слушателей только терпение, стихов у него хватит читать и до утра.

– И всё же, я позволю себе нарушить ваш регламент и хочу для вас самостоятельно прочитать стихи Вероники Петровой, вот этой миловидной девушки с задатками настоящего поэта. Стихи короткие, но ёмкие по содержанию:

  Уставшие за день в углах уснули звуки.

  Прилёг спокойный свет от двери до окна.

  Наполнит воздух грусть, вошедшая без стука.

  Вступает в разговор со мною тишина.

  Сбегают ручейки – разрозненные мысли.

  Ряды не ровных строк текут из-под пера.

  И не беда стихи хорошими не вышли.

  Нисходит благодать в такие вечера.

И с вашего позволения, чтобы вы имели ещё большее представление о поэзии этой девушки:

  Опять не спится, запалю свечу,

  И прошепчу короткую молитву.

  К ночному затихающему ритму

  Прислушаюсь, и в небо помолчу.

  Мерцает зябко в выси россыпь звёзд.

  Взгляд устремился к яркой, самой ближней.

  Вне времени и вне реальной жизни

  К ней перекину невесомый мост.

  Под шалым ветром по нему пройду,

  Сиянием небес заворожённой.

  Погас огонь свечи дотла сожжённой.

  Туман рассветный кутает звезду.

Вера возвращалась в своё общежитие окрылённой.

На её долю выпало столько комплиментов, что она боялась переоценки её скромного таланта.

Перед тем, как с ней распрощаться, Михаил Беркович ей заметил:

– Девушка, поэтами не рождаются, ими становятся.

Ты сделала первые, но удачные шаги, а дальнейшее уже зависит только от тебя, станешь хорошим и добротным поэтом или нет, смотри, не снижай к себе требовательности, много читай известных авторов, не пренебрегай специальной литературой с азами стихосложения и пиши, если не можешь не писать.

Расставание с Олегом было почти родственным, наконец, у неё имелся его номер телефона, адрес, новые две кассеты с песнями и приглашение навестить его семью в любое время, когда она только сможет это сделать.

Олег заверял её, что все его домашние будут очень рады увидеть девушку у себя в гостях.

Напоследок, бард попросил подарить ему её тетрадку со стихами, отобранными для этого вечера и обещал, обязательно сочинить и исполнить несколько песен на её стихи, которые прозвучат на кассете с другими соавторскими работами.

Руководитель литературного салона «Среда» Давид Лившиц, заверил девушку, что очень рад, что их ряды пополнились юным дарованием и каждую среду они будут рады видеть Веронику Петрову среди других постоянных членов их объединения.

Глава 29

В четверг вечером в общежитии появилась Наташа.

Она прямо с базы приехала к Вере в военной форме, правда, уже с нашивками младшего сержанта.

Наташа от души обрадовалась, увидев, что её подруга уже не находится на стадии полного душевного надлома, всё же смогла взять себя в руки и даже стала выходить на люди. Добилась существенных результатов в получении прав на вождение машины, встретилась со своим любимцем – бардом Олегом и сама стала членом литературного салона.

Со снисходительной улыбкой выслушала о посещении подругой литературного объединения, а, узнав, что великие поэты похвалили её стихи, попросила Веру дать ей их почитать, но вскоре отложила тетрадку в сторонку.

– Верка, я в этом, похоже, мало смыслю, для меня это какой-то набор слов, ведь всё можно сказать намного проще и понятней, но тебе нравится, занимайся, но я тут пас, не буду тебя ни хвалить, ни ругать.

– Натаха, я и не настаивала, чтобы ты почитала, сама попросила, а я вот тебя попрошу о другом…

– Ну-ну, я слушаю, всё, что в моих силах, ты же знаешь, что я за тебя горы сверну.

– Послушай Наташа, горы двигать не обязательно, пусть себе стоят на месте, лучше помоги если сможешь – скоро я получу права, а машины у меня нет, может твой Офер поможет мне выбрать авто, поговори с ним, чтобы была надёжная и не очень дорогая…

Наташа перебила:

– А зачем тебе покупать машину, бери мою.

Офер недавно возил её в гараж, она на ходу и тест прошла.

Ты же знаешь, что я в основном езжу на его «Форде», а он почти всё время на казённой, а моя «Daihatsu» стоит без дела, а продать её можно только за копейки.

– Натаха, мне как-то неудобно, ты опять одариваешь меня очень дорогими подарками.

– Глупости, какие тут подарки, получаешь практически бесхозную машину, сдавай на права, а мы с Офером пригоним тебе мою развалюху и поверь, она тебе ещё славно послужит несколько лет.

Вера обняла девушку.

– Наташенька, ты золотая подруга, я без дальнейших слов беру твоё авто, куда мне особо ездить, но дело не в этом…

– Не поняла, где ещё моё золото закопано?

– Ну, не ехидничай и только на меня не злись, скажи честно, ты давно пересекалась с Галем?

– А чего мне злиться, давно, даже не могу вспомнить, когда мы в последний раз с ним встречались…

– Ты видела его девушку?

– Я же тебе говорю, что очень давно с ним не встречалась, а про девушку слышала только от моего медведя.

– А Офер, что говорит?

– Верка, ты чего в меня вцепилась, нет мне дела до этого красавчика.

– А мне есть, ты не понимаешь, тут не всё просто…

– Подруга, ты о чём? Что-то я не пойму, в чём ты меня пытаешься убедить?

– Наташа, я долго думала и пришла к выводу, не мог мой Галь от меня отречься, не мог и всё.

С ним что-то случилось, а его дружок тщательно скрывает тайну.

– Верка, ты гений, я ведь уже давно не слышала, чтобы они встречались и между собой разговаривали по телефону.

Как-то спросила, где это Галь подевался со своей кралей, хоть бы одним глазком на мадмуазель посмотреть, а мой медведь пожал плечами и сказал, что они в последнее время охладели друг к другу.

Темнит гад, теперь я тоже пришла к этому выводу.

Ну, субчики, выведу я вас на чистую воду, держитесь у меня.

С сегодняшнего дня лишаю Оферчика секса и кухни, пока не расколется.

Подруга уехала, а Вера решила воспользоваться испытанным когда-то Наташей методом и позвонила на работу к Галю – ей сообщили, что его нет и неизвестно, когда будет.

От дальнейших её расспросов отмахнулись, даже не удосужившись узнать, кто его спрашивает.

Всё, лазейка закрылась, осталось только уповать на расследование подруги.

Апрель подошёл к концу, начались занятия в университете, к этому времени она накатала нужное количество часов с учителем по вождению и ей был назначен день для сдачи экзамена на водительские права.

Каждую среду с воодушевлением посещала литературный салон «Среда», получая от этого общения высшее наслаждение.

Ей даже назначили через месяц день для публичного личного выступления в рамках заседания их салона в присутствии зрителей из города.

В День Освобождения Израиля, выпавшем в этом году на Девятое мая, когда вся страна отмечала и веселилась, Вера воспользовалась, работающим, не смотря на праздники общественным транспортом и навестила сестру.

Люба удивилась и обрадовалась Вере и забросала её вопросами, на большинство которых та с удовольствием отвечала, уклоняясь только от вопросов о Гале.

Люба уже дохаживала последний месяц до родов и была круглая, как бочонок.

Беременность явно хорошо отразилась на ней, за целый день пребывания у неё младшей сестры, она ни разу её ни в чём не упрекнула, не пыталась давать наставления и только в конце заметила:

– Верунь, что-то глазки твои поблекли, нет прежнего блеска и какая-то ты стала не такая.

– Люба, какая?

– Повзрослевшая, что ли, не пойму, но точно, не такая.

– Люба мне скоро уже двадцать стукнет, а за последний год мы с тобой очень редко встречались.

– Да, я же просто так спросила, мне твоя любовь-морковь до одного места, лишь бы ты была здоровой.

Родителей Люба ожидала через месяц-полтора, где-то к середине июня.

У Веры, как раз в эти числа начиналась самая запарка – зачёты и экзамены в университете, но она обещала постараться приехать, тем более, очень надеялась к этому времени получить на руки водительские права и машину в своё распоряжение.

Вера продолжала подрабатывать в зале торжеств и готовиться к экзаменам, поэтому времени на всё остальное у неё просто не оставалось, не считая литературного салона.

С первого раза сдала на права, но машины под рукой не оказалось, и она решила позвонить Оферу и выяснить у него, рассчитывать ей на автомобиль Наташи в ближайшее время или нет.

Офер явно растерялся, услышав в трубке голос Веры, что ещё больше навело ту на подозрения, но она спросила парня только про машину и тот заверил, что в ближайшие дни пригонит её в Беер-Шеву.

Просто он ожидал Наташу, чтобы провернуть эту операцию вместе, но та опять находится на сборах, связанных с прохождением гиюра.

Через день после этого разговора машина уже стояла на университетской парковке, но Офера Вера не увидела, ей в секретариате передали ключи от автомобиля.

Девушка стала владелицей собственного авто, но большой радости от этого она не испытала, всё как-то шло не так, Офер, а может быть и Наташа что-то от неё скрывали, но это ей не мешало привыкать к рулю и дорогам.

В начале июня позвонил Лёва муж Любы и сообщил, что его жёнушка успешно разродилась девочкой, которую назвали Авиталь, что на иврите обозначает – папина роса. Он также огорошил девушку сообщением, что семнадцатого июня прилетают на ПМЖ, её родители и они надеяться, что Вера в эти дни обязательно наведается в Ашдод.

Несмотря на сильную занятость в эти числа, девушка его клятвенно заверила, что обязательно хоть на денёк, но вырвется к ним до конца месяца.

В ближайшие выходные после приезда родителей, в пятницу сразу после занятий Вера отправилась в Ашдод на встречу с новыми репатриантами и с новорожденной племянницей.

Это был для неё первый такой серьёзный самостоятельный вояж за рулём, она безусловно волновалась, но уверенно вела машину по довольно запруженной в эти часы трассе.

Для нормального опытного водителя расстояние было плёвое, что там, меньше ста километров.

Она проехала чуть больше часа и уже въезжала в Ашдод, скоро она встретится с родителями, которых не видела с осени.

Вот и подъезд Любиного дома, машину мягко припарковала, как учили на занятиях по вождению и вышла на тротуар, с треском хлопнув дверью старенькой «Daihatsu».

От напряжения ныла спина, но это была приятная усталость, она уже водитель и сможет самостоятельно прокатить папу по городу, а завтра утром свозит родителей на море, ведь Любе сейчас не до этого.

Дверь квартиры на её звонок, открыл Лёва с непонятной гримасой на лице.

Вера его поцеловала в щёку, поздравила с рождением ребёнка и зашла в салон и натолкнулась на печальные глаза матери.

– Мамочка, здравствуй, как вы добрались, все ли вещи в сохранности, как себя чувствуете в первые дни в Израиле?