Текст книги "Теперь с тобою вместе я (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Наташка, выглядишь супер, я тоже хочу на море, на солнце и загореть до черноты эфиопки, а то, на твоём фоне кажусь бледной поганкой.

– Усекла, так, куда мы едем с твоим шмотьём, чтобы я знала, какую строить на ближайшее будущее программу?

– Наташенька, я вдруг решила поменять все предыдущие планы – едем на квартиру к Галю, принимаю душ, переодеваюсь, хватаю купальник и торбу с передачей от родителей для моей сестры, закидываем ей и дуем на море, прямо там в Ашдоде.

– Принимается, но вношу коррективы – сначала море, потом обед в кафе у Зураба, надо воспользоваться оказией, повидаться с нашим добрым хозяином и девочками, а уже потом к твоей сестре. Идёт?

– Ещё, как идёт, я по сестричке что-то не очень пока соскучилась!

Наташка, порадуй душу, а, что ты слышала о Гале, где он сейчас и, когда будет дома?

– У моего медведя разве толком что-нибудь вытянешь?

Но знаю, что твой красавчик скоро должен нарисоваться, ему известно о дате твоего прибытия в Израиль, при первой же возможности явится, можешь не сомневаться.

– Наташка, а вдруг мы будем в Тверии, а он вернётся?

– Ну, чего ты округлила свои зэлики, Тверия, что конец света, два часа и они у нас, Оферчик в курсе всех моих перемещений, становиться ревнивым мужиком, кричит, что жизни больше без меня не мыслит.

Девушка от хохота чуть не выпустила руль из рук.

– Смешной, любит, такую дурёху, как я.

Вера увидела на лице подруги лёгкую краску смущения – нет, не такая она уже и грубая, просто когда-то Наташа надела на себя эту маску и привыкла к ней, а на самом деле это обычная нежная и ранимая девушка.

Квартира Галя встретила их не жилым затхлым воздухом.

Вера по-хозяйски раскрыла настежь окна, скинула с себя пропахшие дорогой и самолётом вещи и, быстро приняв душ, накинула шортики с топиком, только не в пример Наташе, надела бюстгальтер, с её пышной грудью никак нельзя было допустить себе роскошь, дозволенную подругой.

Если у Наташи были аккуратные маленькие яблочки, то у неё груди смахивали на два больших апельсина.

Вера для себя отметила, что, как только очутилась в Израиле у неё сразу же изменилось настроение и даже ритм сердца, ей стало на диво хорошо, спокойно и появился интерес к активной жизни.

Ухватив тяжёлую передачу для сестры, в сопровождении подруги, выскочила из дому.

В квартире Галя она сразу для себя отметила, что на её полках в шкафу остался полный порядок, тот, что она навела перед отъездом.

Картинку с берёзками положила на всякий случай на кровать со стороны любимого парня и повернула ключ в замке, закрывая по-хозяйски входную дверь.

Наташа остановилась возле своей машины, с интересом рассматривая шкатулку, привезённую Верой ей в подарок.

– Наташка, что ерунду тебе подарила?

Я ведь не знала, что тебе хочется заполучить, решила, что в эту шкатулку ты сможешь складывать свои золотые украшения.

– Верка, какие ты глупости говоришь, признаюсь тебе честно, мне никогда друзья не делали подарков и мне кажется, что кроме тебя у меня никогда не было настоящих друзей.

И, она, чтобы скрыть набегающие слёзы, крепко прижала к себе подругу.

Они постояли несколько секунд вдыхая тепло друг друга, наконец, Вера отстранилась.

– Наташок, я не знала, что купить в подарок Оферу и решила, что этот медвежонок Вини Пух, будет для него само то, послушай, он даже что-то говорит.

И они услышали при нажатии на живот игрушки:

– Куда идём мы с Пяточком большой, большой секрет и не расскажем мы о нём, о нет, о, нет, о, нет…

Наташа захлопала в ладоши.

– Точно, этот симпатичный медвежонок даже похож на моего Оферчика, мне кажется, что теперь, Вини Пух будет и моя любимая игрушка.

Конец сентября в Израиле ещё вовсю летний период.

Море их встретило жарким солнцем, лёгкой волной, ласкающим бризом и благодатной тёплой водичкой.

Взрослые девушки резвились на волнах словно подростки – плавая на перегонки, топя друг друга и ныряя за ракушками.

После долгого купания, подруги вышли на берег и упали в горячий песок.

– Наташка, как я замёрзла в своей родной Беларуси и не столько телом, сколько душой.

– И, что, там не было ничего интересного?

Вера со всеми подробностями рассказала подруге о произошедшем с ней – о знакомстве с блестящим парнем, о посещении с ним кафе, о его домоганиях, о том, как отшила Виктора Александровича и о чуть не случившейся драме в милицейской машине с мнимыми спасителями, как говорится – попала из огня да в полымя.

Вера без утаек поведала подруге про постоянную конфронтацию с родителями, о Петьке, Свете и об общем впечатлении от бывшей Родины.

Наташа была, как никогда серьёзной, слушала внимательно сбивчивый рассказ подруги.

– Верунчик, родителей твоих я понимаю, что они знают об Израиле и о нравах тут, и о том, как здесь меняются наши люди, чаще не в лучшую сторону.

Меня они не хотят воспринимать, так и я в них не очень нуждаюсь, главное ты со мной.

Да, ты права Родина оказалась уродиной, но ничего, когда-нибудь мы туда смотаемся вместе с тобой и нашими мужиками, у них, в той Беларуси, жизнь малость наладится, а мы станем настоящими иностранками.

Пусть тогда к нам подкатит какой-нибудь хлыщ, мы ему покажем, что, по чём и как.

И Наташа залилась смехом.

Верка, а пока мы с тобой засранки, будем наслаждаться жизнью, морем и сексом, согласна?

– Ещё, как согласна, но только для секса моего Гальчика пока рядом нет.

– Тогда мы с тобой в море будем получать оргазм.

И Наташа, вскочив на ноги, увлекла Веру купаться.

Зураб обрадовался своим бывшим официанткам и за счёт заведения угостил их хачапури.

Только к шести вечера они, наконец, добрались до Вериной сестры.

Та рвала и метала.

– Верка, ты настоящая стерва, не благодарная сволочь, всегда только думаешь о себе, эгоистка, проклятая…

– Любочка выговорилась?

А, если нет, то я, пожалуй, пойду, у меня нет времени и желания выслушивать от тебя подобные гадости.

Вот тебе передача от родителей, кушай на здоровье, а по мне ты вряд ли соскучилась.

– Нет, ты определённо порядочная дрянь, я отпрашиваюсь с работы, теряю деньги, сижу тут нервничаю, а она со своей приблатнёной подружкой рассекает не известно где.

Хотя, что я говорю, сразу видно, на море были, тебе разве до сестры, надо было побыстрей жопами перед грузинами повилять, две прошмандовки…

Вера швырнула к ногам сестры передачу.

– Заткнись, по отношению к себе не хочу выслушивать слова из твоей помойки, а подруги моей ты мизинца не стоишь.

Передай родителям, что долетела нормально, ближе к учёбе с ними свяжусь, не подавись только салом.

И Вера выпихнув из прихожей на площадку Наташу, со злостью захлопнула с треском входную дверь.

– Вот уж гадина, так гадина, порой даже хочется отречься от неё.

– Верка, успокойся, от своих не отрекаются любя, а терпят с нелюбовью.

Ты ещё моих предков не видела, там полный облом, кроме блядь или блядюга другого имени не знаю, а всё равно иногда навещаю и даже кое-что им подкидываю, ведь папаша пьёт, а кто пьяницу будет здесь на работе держать, а мамаша в русском магазине за копейки работает продавцом.

Поехали по домам, Оферчик меня уже заждался, а тебе отдохнуть надо после самолёта.

Завтра в восемь за тобой заеду, посетим местный пляж, нам надо с тобой набираться здоровья, чтобы выдержать наших дорогих близких.

Подарок от тебя, маленького медвежонка большому медведю обязательно передам.

Наташа подвезла подругу к её подъезду, а сама укатила под крыло, обожающего её Офера.

Глава 25

Вера ходила по комнатам, где всё ей напоминало Галя и наслаждалась тишиной и покоем.

Только сейчас она поняла, насколько напряжённо чувствовала себя в квартире у родителей.

Быстро стемнело, погода летняя, а вот темнеет рано, по-осеннему.

Кушать и убирать не хотелось, на Веру напала какая-то непонятная хандра, природу которой она не могла себе объяснить.

Хотя почему не могла, ей очень не хватало Галя.

Она схватилась за «спасительный якорь» – усевшись с ногами в кресле, раскрыла свою тетрадку и уставилась на чистый лист, покусывая колпачок шариковой ручки:

  Тает над морем закатная мредь…

  Бьётся об ноги волна бирюзовая…

  Солнце горит, как отлитая медь… —

  Я возношусь над житейскою прозою…

  Ночь пеленает над морем закат…

  Брызги от волн загораются звёздами…

  Вторит мелодии посвист цикад… —

  Песня любви не покажется позднею…

  Мне бы сойти в час закатный с ума…

  В вечной немилости глупость творящие…

  Мы заточили себя в терема… —

  В муках, являя любовь настоящую…

Вера вытерла выступившие слёзы.

Перечитывала и перечитывала только что написанные строки и не могла поверить, что она произвела на свет только что, эти стихи, а это уже были стихи, почему-то в этом она нисколько не сомневалась.

Усталость от перелёта, напряжение насыщенного дня сказались на ней и незаметно для себя, уснула, сидя прямо в кресле с тетрадкой на коленях.

От звонка телефона вздрогнула и чуть не упала из своей неудобной позы на пол.

Тело онемело, и она сделала несколько неловких шагов на затёкших ногах в сторону телефона.

Нет, это была не Наташка, как она думала, а её любимый Галь.

Утром она хотела восстановить содержание их разговора, но не могла, потому что, весь сумбурный диалог свёлся к обоюдным просьбам о прощении за неумение выслушать другую сторону, к банальным уверениям в любви, нежным глупостям и признаниям в невероятном желании слиться телами в любовных утехах.

Распрощались на оптимистической ноте. Парень сообщил об их скорой встрече, где-то через неделю он обещал появиться.

Спасало Веру от скуки и бестолкового прозябания то, что пока Галь находился на важном задании, в это же время, Наташа отгуливала положенный молодому солдату первый отпуск.

Время для девушек пролетело настолько быстро, что Вера только очнулась, когда ранним утром в воскресенье, провожала элегантную в военной форме Наташу на базу, находящуюся на территории сектора Газы.

Шли первые числа октября, до начала занятий в университете оставалось ещё почти три недели.

Вера целыми днями не знала куда себя деть, чтобы пойти подработать официанткой ни могло идти речи, кто её возьмёт на такой короткий срок.

Друзей и знакомых в этом городе у неё не было, не считая Офера, но с какой стати она будет навязываться этому добряку, да и не знала, как к этому бы отнеслись Галь с Наташей.

От безделья навела полный порядок в квартире – полы, окна и кухня блестели, а Галя всё не было.

Он появился, когда Вера этого меньше всего ожидала.

Собираясь ко сну, она принимала душ, когда дверь в ванную резко распахнулась, и Галь, как был в одежде, кинулся к девушке в объятия, не обращая внимания на струи воды в миг намочившие его с ног до головы.

– Веруш, моя сладкая девочка, как я по тебе соскучился.

Парень целовал во всё, что ему попадалось под губы, а затем, длинным нежным поцелуем приник к счастливо улыбающемуся рту.

Руки девушки судорожно пытались распустить ремень и расстегнуть пуговицу брюк парня, она изнывала от обуреваемого ею моментально возникшего желания.

– Галь, милый, мой хороший, мне кажется, что я умру, если ты сейчас не овладеешь мной, как я тебя ждала, как я тебя ждала…

И она сама резво развернулась к парню спиной и выгнулась, опёршись руками о кафель на полу, почти в ту же секунду из её горла вырвался сладострастный крик от глубокого проникновения в её пульсирующую желанием соития с любимым, раскрывшуюся спелым бутоном розу.

Лёжа уже в постели рассматривала своего любимого, похудевшего и с загорелыми до черна лицом, шеей и руками.

– Галюш, где ты был, ты выглядишь таким измождённым?

– Веруш, это было очень важное задание.

Мы получили секретное сообщение, что через Филадельфийский коридор, который находится между сектором Газы и Синаем, должны переправить очень большую партию наркотиков, вот, мы и караулили днём и ночью.

– Ну, и поймали этих преступников?

– А, как же, даже пришлось немного пострелять.

– Ой, какая у тебя страшная работа, теперь, когда будешь уезжать на очередное важное задание, буду колотиться от страха за тебя.

– Веруш, работа, как работа, что я тебе расскажу…

Парень явно хотел увести разговор на другую тему.

– Пока мы сидели в засадах, то выловили, наверное, десятка два девочек, которых переправляли через Синай к нам в Израиль бедуины…

Вера всплеснула руками.

– Насильно, в рабство что ли?

– В том то и дело, что эти девушки стремятся попасть в нашу страну добровольно, чтобы пополнить ряды проституток в массажных кабинетах в Тель-Авиве.

Они пока добирались через пустыню, превратились в полумёртвых.

Кстати, несколько девочек было из Беларуси.

– И, что их теперь ждёт?

– Депортация, но это не по нашему ведомству… а что, тебе их жалко?

– Жалко, что эти глупышки ищут лёгкого заработка и губят свою жизнь.

Я бы лучше виллы убирала и овощи перебирала, чем в этой грязи вываляться.

Мне моя одна бывшая подружка рассказывала в Минске про таких девочек, а мне не верилось.

Ай, ну их, они сами своей судьбы хозяйки, чего мне о них думать, когда рядом со мной мой любимый и такой желанный человек!

Рука парня поползла от колен к святилищу любовных утех девушки, и она непроизвольно, а может намеренно, широко раздвинула бёдра, широко раскинув колени, освобождая свободный доступ для дальнейших манипуляций блудливых пальцев парня.

– Веруш, ты тоже сейчас хозяйка своей судьбы?

Вера крепко обвила руками шею Галя и покрыла лёгкими поцелуями его улыбающиеся губы.

– Да, я сейчас себя вверяю в руки и не только в руки, любимого парня.

И она закусила губу – приятная истома разливалась по всему телу, сердце то сладко замирало, то неслось в бешеном темпе, гулко ударяясь о грудную клетку.

– Галь, хороший мой, не мучай меня больше, я так по тебе долго тосковала, идём быстрей ко мне, на меня, в меня…

Горячий поцелуй парня заглушил страстный шёпот девушки, а затем, и восторженный крик, дыхание сбилось и два громких стона разорвали тишину уютной спальни.

Вера крепко продолжала обнимать Галя за шею, не желая отпускать его от себя и из себя…

   Я готова с тобою гореть, не сгорать

  каждой клеточкой сердца и тела,

  неразлучная тройка – любовь, верность, страсть

  нас несут к наслажденьям умело.

  От высот вожделенья клубится туман,

  пульс зашкалил – синкопами пляшет,

  на мгновенья с тобою мы сходим с ума,

  но безумия миг тот не страшен.

  Нежных пальцев касание, пылающих губ

  раскрывают все тайны и зоны… —

  Я тобою любима, и ты мною люб,

  нет преград для безумных влюблённых.

  Захмелевших от ласок сморит крепкий сон,

  в сновиденьях быть может милуясь,

  крутим дерзкой фортуны с тобой колесо,

  освежая жизнь вновь поцелуем.

  Неразлучная тройка-любовь, верность, страсть

  пусть несёт по ухабам карету,

  на дорогах судьбы не должны мы пропасть,

  если вместе встречаем рассветы.

Вера проснулась, когда за окном была темень и тишина.

Она заботливо прикрыла лёгким одеялом Галя и выскользнула в салон.

По новой, появившейся у неё привычке, забралась с ногами в кресло со своей заветной тетрадкой и ручкой и строчки побежали по чистому листу, окропляя его россыпью букв.

Точку после последнего слова она поставила тогда, когда за окном услышала пение птиц и солнечные лучи смешались с электрическим светом.

Вера с хрустом потянулась и улыбнулась своим мыслям – дурочка, спала бы себе, так нет, надо на бумагу обязательно вылить свои чувства, можно подумать, что великая поэтесса.

Ладно, пойду под бочок к любимому, на рассвете запрягу в карету свою тройку – любовь, верность страсть…

Глава 26

После возвращения Галя домой, жизнь у молодых людей забила бурным ключом из родника любовных наслаждений и не только.

Со стороны они выглядели идеальной семейной парой – парень и девушка были внимательными, нежными и пылкими в проявлении своих чувств.

Галь взял на работе три дня отпуска и молодые люди решили их посвятить друг другу.

Парень признался, что очень устал за последнее время и не хочет никуда ехать, а мечтает наслаждаться только покоем, голосом и ласками любимой девушки.

Сжимая Веру в своих крепких объятиях, перед тем, как пожелать ей доброй ночи, вдруг, как бы между прочем, попросил:

– Веруш, красавица моя, давай, завтра с утра съездим с тобой в аэропорт, мне надо встретить коллегу по работе.

Только Веруш, приоденься, пожалуйста, поприличней и до того, как мы отправимся на эту важную встречу, сходи, пожалуйста, в парикмахерскую.

Я не знаю, что и как у вас девушек делается, но в десять часов мы выезжаем.

– Галюш, ты мне на все эти мероприятия отпускаешь всего два часа, и я не понимаю, а зачем для встречи какого-то коллеги должна наводить весь этот лоск, и, в конце концов, ты же знаешь, что и сама могу причесаться, ногти подкрасить и макияж нанести…

– Веруш, я тебя очень прошу, сделай это ради меня, у нас потом будет приём на высоком уровне у министра.

Вера понимала, что парень явно темнит, но решила не сопротивляться и довериться ходу событий, в плохое ведь он точно её не втянет, а навести марафет, какой женщине не хочется.

Перед походом в парикмахерскую, заинтригованная девушка по совету Галя, предварительно оделась в нарядное платье, нацепила украшения, а, возвратившись, выглядела, по словам парня, на все сто.

Он ожидал её уже возле машины и впервые Вера увидела его в элегантном костюме, в тон выходные туфли и подобранные со вкусом золотые аксессуары.

– Галюш, ты меня, что к премьер министру на приём поведёшь?

– Не совсем, но интересное мероприятие обещаю.

Давай быстрей в машину, моя красавица, а иначе можем опоздать.

– А во сколько прилетает самолёт твоего коллеги?

– Где-то в двенадцать.

Вера поняла, что парень её разыгрывает, только в чём заключается его розыгрыш догадаться не могла и не стала допытываться – какая ей, собственно говоря, разница, ведь после Эйлата от него, чего хочешь можно было ожидать.

Заметно было, что Галь торопится, потому что постоянно поглядывает на часы.

В аэропорту он загнал машину на стоянку для работников полиции и, подхватив Веру под локоть, поспешил в здание, где из толпы на встречу им выступил Офер.

Галь даже не дал толком Вере поздороваться со старым приятелем, выхватил из его рук чемодан и увлёк девушку на регистрацию.

– Сумасшедший, куда мы летим?

– В Рим, моя красавица, в Рим!

Возле регистрационного окошка Вера с улыбкой смотрела, как парень достаёт из портмоне вместе со своими и её документы и посадочные билеты на самолёт.

Пользуясь привилегиями полицейского, Галь мигом провёл её через паспортный контроль, сдачу багажа и, вот они уже поднимаются по лестнице, и оказываются в зоне магазинов «DutyFree».

– Галюш, а коллегу будем встречать уже в Риме?

И девушка, не стесняясь снующих вокруг многочисленных пассажиров, обняла парня за шею и нежно поцеловала в губы.

– Спасибо, мой милый, но, должна тебе признаться, что я не взяла противозачаточные таблетки, а в Риме их, похоже, нам понадобится очень много.

– Не угадала, моя сладкая, захватил, когда брал из тумбочки твои документы – я и Рим будем целиком у твоих ног.

У них было всего лишь два полных дня для ознакомления с великолепной столицей Италии и Вера с Галем решили, что в этот раз, а они были уверены, что это посещение вечного города далеко не последнее, они только слегка познакомятся с памятниками старины, искусства и религии, а больше будут гулять пешком и вдыхать воздух, запах и впитывать неповторимый колорит улиц.

Время у счастливых влюблённых летело с космической скоростью, но они его не жалели, а безрассудно тратили, с любопытством и восторгом находя общие интересы, вкусы и во всём угождая друг другу.

Молодые люди старались завтракать, обедать и ужинать только в центре города и только на открытых террасах в шумной компании итальянцев и многочисленных иностранных туристов, ощущая себя частичкой целого среди праздного разношёрстного люда.

Однажды, Галь и Вера присели на парапет, великолепного фонтана, чтобы хоть немного дать отдыху ногам и вдруг увидели, и услышали, как мимо них прошествовала нестройной колонной большая группа людей, которую возглавляла молодая женщина.

Она что-то выкрикивала на не понятном им итальянском языке.

И толпа тут же начинала скандировать.

Посереди площади женщина остановилась и повернулась лицом к толпе, и Вера внимательно её оглядела – из-под соломенной шляпки выбивались чёрные кудряшки, неистовым светом горели карие глаза и сверкали белизной зубы, на широкой белой майке Вера среди других, надписей, разобрала только «Италия…».

Лидер толпы что-то кричала в микрофон и вдруг запела, и Вера непроизвольно подхватила знакомую песню, много раз слышанную ею в пионерском лагере:

  Мама, чао…

  Я проснулся сегодня рано.

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Я проснулся сегодня рано

  В нашем лагере в лесу.

  Светит солнце, сияет жарко.

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Светит солнце, сияет жарко,

  В гости к солнцу я иду.

  Смело в горы иду высоко.

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Смело в горы иду высоко,

  Горных там цветов нарву.

  Шлю Отчизне букет огромный.

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Мама, чао!

  Шлю Отчизне букет огромный,

  Свою Родину люблю

^[3]

.

Галь во все глаза смотрел на свою любимую девушку и улыбался.

– Веруш, а ты оказывается революционер!

Девушка засмеялась.

– Галюш, я ведь не понимаю, что они поют, просто у нас эта песня поётся на русском языке и я её в детстве очень любила.

Вера вдруг посерьёзнела.

– Знаешь, я никогда не была лидером и не смогла бы так зажигать своим энтузиазмом толпу, как это делает эта девушка, но сама запросто бы вписалась среди этих людей, если бы приняла их идею.

Вдруг неожиданно даже для себя добавила:

– Наташка, та смогла бы точно.

Температура воздуха в это время года была очень схожая с израильской, но в отличие от земли обетованной, тут уже щедро поливали дожди. Воздух после ливней, буквально, опьянял запахами оживающих от обильной влаги растений.

После долгих пеших прогулок и бурного сладкого соития, Галь крепко спал, а вот к девушке сон не шёл и она, вооружившись блокнотом и ручкой, уселась в шезлонге на балконе их шикарного номера в отеле, и слова недавним дождиком закапали на бумагу:

  На пьедестал влюблённости взойдя,

  Мир окружающий невольно зачарует

  Хрустальным звоном в изумрудных струях

  Сбегают с листьев капельки дождя.

  Каскады переливных ручейков

  Текут по сердцу музыкой небесной,

  Знакомой и доселе неизвестной,

  Как щебет птиц, как шорох мотыльков.

  Дурманит пряность полевых цветов.

  Ласкают пряди шёлковой травою…

  Люблю простор, заполненный тобою.

  Мой лучший сон из миллиона снов!

Завтра ещё один неповторимый день в Риме и путь домой.

Галю нужно выходить на работу, а ей возвращаться в Беер-Шеву, оформляться в общежитие на сей раз, уже университета.

После определения с расписанием на учебный год она хотела попробовать найти подходящую для себя подработку.

Прощаясь с родителями в Минске, обещала им, да и сама очень хотела получить водительские права.

После того, как успешно сдаст вождение и о покупке машины надо будет срочно подумать.

Конечно, речь пойдёт пока о подержанной.

Усмехнулась, какие прозаические мысли лезут в голову, а с балкона перед ней открывается такая невообразимая красотень…

  Лилово-пурпурный закат,

  Окрасил небо над пригорком.

  Стихает птичий гомон звонкий.

  Крадётся ночь из далека.

  В серебряный орнамент звёзд,

  Луна вплывает величаво,

  На небе не найдя причала,

  Уйдёт, и свиту уведёт.

  Вуаль откинет горизонт,

  Рассвет лик бледный явит смело.

  Метая огненные стрелы,

  День с шумом на престол взойдёт.

  Наполнит суетою мир,

  Мелькая сменой одеяний.

  Под вечер утомлённый, пьяный,

  Вползёт в насыщенный эфир.

  Под неумолчный свист цикад

  Свернулся день в углу котёнком.

  Сгорает быстро над пригорком,

  Лилово-пурпурный закат.

Глава 27

Как всё хорошее, так и их римские каникулы промчались скорым поездом через полустанок.

Нельзя сказать про жизнь Веры, что она вошла в серость рутины, потому что учёба в университете была для неё новой яркой вехой, с необыкновенными ощущениями, тревогами и людьми.

Она при помощи Ханы нашла себе место официантки в зале торжеств и два-три вечера в неделю допоздна тягала тяжёлые подносы, но была очень рада, что хоть есть такая работа, потому что деньги у неё буквально таяли.

Вера с удивлением в своём характере подметила деталь – что она с удовольствием зарабатывает деньги, но легко и безрассудно их тратит, а сейчас не мешало бы и подэкономить.

Галь пытался всунуть ей пачку банкнот, но Вера наотрез их отвергла, не желая превратиться в содержанку у любимого парня.

Надо заметить, что Галю не совсем по вкусу пришлась её учёба вдалеке друг от друга, выделяющая им для общения и любовных утех только крохи из того, что они имели раньше.

– Галюш, хороший мой, как ты не понимаешь, что мне приходится учиться не на родном языке, плюс, у меня и английский ни на должной высоте.

Не сдам сессию, повиснут хвосты, а провалю летнюю, так вообще попрут с университета.

Каждый повторный зачёт и экзамен стоит денег, а в казино пока больше не играю и, где гарантия, что вновь выиграю…

– Красавица моя, но ведь мне по силам тебе помочь деньгами, к чему эти амбиции…

– Галюш, я тебе не жена и даже ни невеста, мы не живём одним домом и с какой стати я буду находиться у тебя на содержании?

– Веруш, но я же не могу переехать к тебе в Беер-Шеву, а на следующий год, постараемся перевести тебя в Бар-Иланский университет и тогда ты сможешь жить у меня, это сравнительно будет не далеко от места твоей учёбы, а с появлением у тебя автомобиля, так вообще покажется рядом.

– Галюш, давай не будем торопить события, может быть, так и случится, как ты говоришь, через год и вернёмся к этому разговору.

– Веруш, я ведь уже про тебя рассказал своей маме, и она очень хочет с тобой познакомиться, а у нас совершенно нет времени подъехать к моим родителям в мошав (посёлок).

Кстати, там часто в выходные собираются и все мои братья с семьями.

Последнее заявление парня обрадовало Веру и она, хоть и смущалась при мысли о будущей встрече с семьёй любимого, но всё же очень к этому стремилась, появлялась какая-то определённость в их отношениях.

Влюблённая девушка всей душой и телом рвалась в выходные в Ришон, в город, где жил её любимый и где ждало море наслаждений и приятное времяпровождение с парнем, которого буквально боготворила, но далеко не всегда у неё это получалось. Учёба захватила её с головой и не могла она часто позволить себе роскошь потерять два дня на общение и развлечения с любимым.

Она пробовала брать с собой учебники, но из этой затеи ничего не получилось, пылкие объятия не способствовали занятиям, и она выбивалась из ритма, навёрстывая упущенное ночами в середине недели, когда не была затребована на работе.

Новый Год проскочил, как будто это не был её самый любимый праздник с детства.

Занятия в университете не отменялись, а девчонки из бывшего Советского Союза не осмелились нарушить дисциплину.

Вера надеялась, что в этот предновогодний вечер к ней нагрянет Наташа, но не тут-то было, подруга проходила гиюр и её в эти сроки отправили на север в какой-то кибуц, два месяца пожить в религиозной семье.

Наташа позвонила накануне своего отъезда в тот далёкий кибуц и, смеясь, затараторила:

– Верка, я ведь уже становлюсь добропорядочной иудейкой, какой может быть для меня праздник Новый Год?

Ты мне ещё про Рождество что-нибудь скажи и про копчёное сало…

Всё, «Шма Исраел и Барух ата адонай…».

Позвонила накануне Нового Года и Люба, к большому удивлению младшей сестры, не ругалась и не поучала, а даже пригласила приехать к ним провести праздник, но Вера вынуждена была отказаться, ссылаясь на занятия первого января, хотя от души поблагодарила.

Люба с непонятными нотками в голосе сообщила Вере, что их родители начали процесс по оформлению документов на репатриацию, но радости в тоне старшей сестры не ощущалось, на что Вера ей указала:

– Любаша, а чего столько мрака в голосе, ведь едут не малые дети, а взрослые и вполне ещё боевого возраста люди…

– А, чего мне радоваться, с тебя то взятки гладки, а все хлопоты на мою голову.

Ты ведь нашу маму хорошо знаешь, начнёт мне кишки выматывать, а мне и без наших замечательных родителей есть о чём думать и хлопотать.

Хотя скажу тебе по секрету, если бы мама усмирила свой гонор, то мне бы стала хорошим подспорьем в доме.

– Люба, что ты имеешь в виду, ведь Руслан в следующем году уже в школу идёт?

– Ах, при чём тут Руслан, школа и прочее, я подлетела.

– Что ты сделала, не поняла?

– Верка, не прикидывайся дурой, сама уже вовсю трахаешься, а делаешь вид, что не понимаешь значение слова, подлетела!

– Люба, так ты ведь современная женщина, что не знаешь, как предохраняться?

– Поверь, что не хуже тебя, но где-то с Лёвочкой дали маху.

Ты думаешь мы здорово расстроились, ничуть, Лёвочка вообще на крыльях счастья летает, говорит, что ощущает себя настоящим мужчиной и мне уже двадцать шесть лет, пришла пора о втором подумать, получился и пусть будет.

К лету мне как раз срок рожать, а к этому времени старики должны причалить.

Боже мой, хоть бы мама согласилась посидеть с годик с малышом, мы бы лёгенько вылезли из материальных и физических затруднений.

Разговор с сестрой насторожил Веру – с одной стороны она радовалась за Любу, в связи с её скорым новым материнством, но очень опасалась за родителей.

Если Люба волновалась, как воспримет жизнь в Израиле мама, то Вере было жалко папу, ведь, если они поселятся у Любы, а скорей всего, что это так и будет, ему тогда уготована роль отбивной котлеты, жилетки для слёз и половой тряпки.

Первого января, когда Вера сидела в аудитории на последней паре, её вдруг осенило – ойвайвой, у Ханы же сегодня день рождения, а она чуть не выпустила из виду и подарка нет.

Решила сбегать в город что-нибудь прикупить подходящее, улизнуть из университета, ведь живёт не в общежитии, а снимает квартиру с двумя другими девочками…

Вера решительно двинулась к выходу, какие тут могут быть занятия.

Забежав в общежитие, кинулась к своим вещам… так и есть, одна кофточка, купленная ещё в Риме, лежала в шкафу с этикеткой.

Хана хоть и пониже её ростом, но тоже обладает приличной грудью – кофточка должна была ей подойти по размеру.

За цветами бежать поздно….

Ах, ладно, надо заскочить в буфет купить шоколадку и успеть к её аудитории к концу занятий.

Вере это удалось, она успела поймать Хану, спускающуюся по лестнице, обвешанною пакетами с подарками и с двумя букетами в руках.

– Вер, а я думала, что ты про меня забыла.

Большое спасибо, зря тратилась и так тебе не легко.

– А тебе?

И, девчонки целуясь, рассмеялись.

– Верунчик, пошли со мной, там мои подружки по квартире, собираются устроить мне праздник, поехали, хоть отвлечёшься немного от учёбы, работы и своего парня.