Текст книги "Теперь с тобою вместе я (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Галь и Офер отвели взгляды от девушки и растерянно смотрели друг на друга.

Трудно было понять, чем закончился их молчаливый диалог, любимый парень повернулся к Вере.

– Веруш, я не буду у тебя спрашивать, откуда ты услышала про казино в Эйлате, но учти, что мы оба с Офером представители структуры, следящей за исполнением законов, а он таков, что в Израиле, Наташа совершенно права, казино запрещено.

Желающих поиграть в азартные игры в Эйлате на корабле перевозят в нейтральные воды, где законы нашей страны уже не действуют и люди отводят душу в казино прямо в открытом море на том же корабле.

– Галь, если это нельзя, а особенно вам с Офером, так о чём может идти разговор…

– Моя красавица, только о том, что ты очень хочешь туда попасть и мы попадём, мы же сейчас не при исполнении, а это такой секрет, о котором все знают, даже ты, не пробывшая ещё в стране и года и первый раз посетившая Эйлат.

Вера смутилась.

– Ты ведь хотел в этот новомодный кинотеатр, Офер в аргентинский ресторан, а Наташа потанцевать…

– Кроме казино на том корабле есть и ресторан, и танцевальный зал, а интересней фильма, чем быть с тобой рядом, я представить не могу.

Корабль с многочисленными желающими вкусить запрещённых в стране развлечений, среди которых были наши друзья, вышел в море под громкую весёлую музыку на открытой палубе.

Офер не дал долго любоваться удаляющимся берегом, а сразу же повёл их в ресторан и не напрасно, потому что желающих подзаправиться, пока они выйдут в нейтральные воды, было предостаточно.

В ресторане играл живой оркестр и уже через пол часа, Наташа, выпив два бокала вина, вытащила упирающуюся подругу в круг танцующих и лихо завиляла всеми частями своего высокого и стройного тела.

Вера поддалась настроению подруги, да и других раскованно танцующих вокруг них людей, постепенно тоже вошла во вкус и, в конце концов, они вытащили на танцплощадку своих заскучавших за столом парней.

У всех присутствующих в ресторане сложилось впечатление, что медведь зашёл в посудную лавку, потому что скоро вокруг Офера образовалась выкошенное поле, все стремились убраться от него подальше, пока не были раздавлены ноги, не отбиты плечи и не свёрнуты шеи.

Потому, как быстро опустел зал, стало понятно, что казино открыло для любителей проверить свою удачу грешные врата азарта.

Удивительней всего, что наименьший интерес к игре в казино проявила Наташа.

Она прошлась неспешно по залу – на минутку задержалась возле столов с рулеткой.

Покер и блэк-джек задержали её несколько на дольше, но, быстро разобравшись в сути простой игры, тут же отошла от карт.

Взяв, у Офера несколько жетонов, попробовала удачу в автоматах, и, поняв для себя, что это не её, ушла на палубу наслаждаться сверкающими звёздами в ночном небе, свежим морским воздухом и концертом виртуоза саксофониста.

Трудно было понять, насколько азартен Галь, он просто не отходил от Веры, буквально дыша ей в затылок, когда она погружала в автомат один за другим жетоны.

Девушка отвергла денежные вливания ухажёра, а обменяла свои скромные сто шекелей на жетоны и стала ходить между рядов с автоматами, присматриваясь к ним и прислушиваясь к доносившимся из этих весёлых ящиков звукам, иногда проверяя свою удачу.

Галь понял, что сопровождать Веру не стоит, она хотела самостоятельно вобрать в себя, всю происходящую вокруг неё кутерьму, растворяясь в атмосфере дикого азарта.

Парень быстро проиграл в одном из автоматов двести шекелей и хотел обменять на жетоны ещё деньги, но Вера его остановила.

– Галичек, ты же уже проверил свою удачу, зачем тебе зря проигрывать кучу денег?

Офер, вон совсем с ума сошёл, так вцепился в рулетку, что скоро без штанов останется, убери его оттуда, если можешь и покажи мне, то место, где ты проиграл свои денежки.

Пока парень бросился спасать друга от разорения, Вера уселась за автоматом и кинула первый жетон, нажала кнопку… и ничего.

Так она продолжала бросать жетоны и нажимать кнопку до тех пор, пока у неё не осталось в стаканчике всего лишь семь монеток.

Оглянулась, к ней подходили обескураженный Офер и сердитый Галь.

Девушка повернулась к автомату, который ни разу не дал затрепетать её сердцу и кинула очередной жетон.

– Ну, что?

Парень с грустной улыбкой посмотрел на несколько монет в её стаканчике.

Вера машинально нажала и вдруг…

В аппарате раздались странные звуки – аплодисменты, громкий механический голос выкрикивал: – бонус! бонус!

Гремели литавры и снова аппарат вопил: – бонус, бонус!

Вокруг них собралась целая толпа, привлечённая шумом из ошалевшего аппарата, отсчитывающего какие-то числа и продолжавшего орать: – бонус! Бонус!

В неожиданно наступившей тишине раздался звук сыплющихся монет и на экранчике быстро стали сменяться цифры.

Вера, не отводя глаз от их мелькания, плотно сжала руку в руке, так что побелели пальцы, а звон монет чарующей музыкой звучал и звучал в ушах, а цифры бежали и бежали по экрану… и вдруг наступила полная тишина.

Чей-то голос за спиной произнёс восторженно:

– Ничего себе, десять тысяч!

Офер спросил:

– Чего десять тысяч?

– Чего, чего… будто не знаете, что в казино всё идёт в перерасчёте на доллары!

Дальше всё у Веры плыло, как в тумане – в конторке её без выражения большой радости поздравили и выдали пачку зелёных денег, и они пошли на палубу за Наташей, чтобы вместе с ней отпраздновать шампанским в баре удачу подруги.

Подняв бокал с напитком, Наташа подпортила настроение счастливой девушке:

– Верка, ты на всякий случай учти, удача не стреляет очередями, а только иногда бьёт одиночными.

Я рада за тебя, но смотри, не пугай удачу, дай ей отлежаться в тишине.

– А я не собираюсь больше сегодня играть…

– Дурочка, я ведь не про казино, а про всю твою жизнь. и повернувшись к Оферу.

– Ну, мой милый, сколько ты израсходовал из нашего будущего семейного бюджета?

Эта шутка сразила всех наповал, молодые люди так смеялись, что привыкшие к шуму израильтяне и те, стали делать им замечания.

Корабль-казино причалил к берегу, когда уже светало и друзья решили под занавес ночи спать не ложиться, а в шесть утра встретиться в лобби и пойти в последний раз на море, ведь на двенадцать был назначен час отъезда – сказка заканчивалась.

Наташа заявила, что на обратном пути они поедут тем же составом, что ехали в Эйлат.

Предвосхищая возражения, свела брови:

– Я сама завезу подругу в Беер-Шеву, вам должно быть понятно, что нам надо в дороге о многом переговорить, а тебе Галь необходимо как следует выспаться перед возобновлением трудовой деятельности.

И уже к Оферу:

– Дорогой мой, за машину не волнуйся, доставлю в целости и сохранности, учти, утром на базу поеду от тебя, отдохни немножко пока меня не будет, у нас ещё много есть о чём помолчать в постели.

Вера иногда восхищалась подругой, а порой ей было за неё ужасно стыдно, но Наташка такая и другой быть не может, и надо принимать её какая она, есть, если хочешь дружить, а Вера очень хотела этого.

Распрощавшись с парнями, которые первыми отправились в дорогу, девушки ещё пробежались по фирменным магазинам, и Вера прикупила себе ряд стильных вещей из одежды и обуви, как-никак она разбогатела и могла сейчас многое себе позволить.

Девушка видела, каким жадным взглядом Наташа смотрит на шикарное вечернее платье стоимостью больше двух тысяч шекелей, но предложить купить ей в открытую не решилась, но, когда рассчитывалась на кассе за свои вещи, попросила девушку-продавца, незаметно для подруги сунуть это платье в её пакеты.

Машина тронулась в обратный путь, и Наташа засмеялась:

– Ну, ставь уже свою кассету, что трёшь её в руках, там ведь у тебя ответы на все случаи жизни:

  Жить начнём с утра,

  К чёрту всё вчерашнее.

  Если жизнь игра…

  Есть в ней проигравшие.

  Ставим на любовь,

  Даже если нечего…

  И не прекословь,

  Счастье переменчиво.

  Не кричи Ура!

  И не лей горючие…

  Если жизнь игра,

  Счастье, дело случая.

  Хочешь крепко спать,

  Так играй по правилам.

  Правит жизнью страсть…

  По местам расставила.

  Хочешь жить игрой…

  Логики не следуя,

  Ставь и на зеро,

  Только не последнее.

  Жить начнём с утра,

  К чёрту всё вчерашнее.

  Если жизнь игра —

  Есть в ней проигравшие.

Глава 16

Несмотря на бессонную ночь, девушки были в приподнятом настроении. Преодолевая сложную дорогу через пустыню и по горному серпантину весело обсуждали насыщенные событиями два незабываемых дня, проведённых в Эйлате.

Наташа, следя внимательно за дорогой, как бы между прочем, поинтересовалась:

– Верка, а таблеточки, что я тебе выдала, пригодились?

– Наташа, могла бы и не спрашивать, я тебе так благодарна, так благодарна, только всё равно волнуюсь, чтобы они только не подкачали, ведь мы, ну, сама понимаешь, ну, много раз занимались любовью.

– Глупости, тоже мне услуга, я ведь тебя гораздо опытней в этом деле.

Надеюсь, ты не сразу кидалась в секс со своим истосковавшимся по любви парнем, делала хоть пол часовую паузу после приёма таблетки, а то с голодухи твой красавчик мог излиться в тебя и через минутку, не хватало ещё тебе подзалететь.

– Наташка, я тебя умоляю, давай сменим пластинку, не люблю и не могу я обсуждать эту щекотливую тему, касающуюся только двоих – парня и девушки.

Подруга рассмеялась.

– Верка, ты, ей богу, такая наивная и добродетельная, что куда там нам погрязшим в греховной страсти.

– А ты, Наташка, такая пошлая и откровенная в этих вопросах, что у меня от твоих слов порой зубы сводит.

Выпалив это, две девушки замолчали, каждая по-своему переживая первую в их дружбе размолвку.

Молчание нарушила Вера:

– Наташа, ну, прости меня дуру колхозную, но я правда не могу обсуждать с кем-то наши интимные отношения с Галем, и даже с тобой, не злись на меня, я погорячилась.

Лучше скажи, насколько у вас с Офером серьёзно?

– У него серьёзно, а я ещё не решила, буду или нет связывать свою жизнь с этим замечательным медведем, не хочу пока замуж, ведь для себя наметила совсем другие горизонты, а ему уже тридцать, семью хочет, детишек, и папа с мамой его подгоняют к женитьбе.

– Но, ты ведь хотела захомутать местного парня, а Офер тебе подходит, как нельзя лучше, сама не отрицаешь этого.

Наташа молчала и с не свойственным для неё серьёзным лицом, смотря на дорогу, обдумывала ответ.

– Наташок, но он, ведь на самом деле очень хороший парень, не разбалованный, надёжный и, похоже, семьянином будет отличным, а тебе прямо в рот смотрит.

– Верка, я же тебе сказала, ему уже тридцатник, не успеешь с ним под хупу угодить, как детишек запросит.

Кстати, я ведь ещё не могу пойти под хупу, надо гиюр пройти, заявку уже подала, не хочу, чтобы моим детям были неудобства в жизни, как у меня.

– Но, какие тут неудобства, захотят, как и ты сами пройдут этот гиюр или оформят отношения за рубежом.

Наташа упрямо тряхнула головой.

– Петрова, тебе хорошо рассуждать, когда об этом думать не надо, а фамилию свою еврейскую скоро сменишь на более подходящую для этой страны.

– Ничего не понимаю, ещё никто не прицепился к моей фамилии, у нас на курсе есть и Прокопенко, и Смит, кому какое дело до них с их фамилиями.

Наташа замолчала, явно не желая продолжать разговор на эту тему, но с подругой она, явно не согласилась, об этом говорил весь её дышащий негодованием вид. вера перегнала на магнитофоне несколько песен вперёд и, наконец, нашла искомую.

– Послушай Наташа, это про нас, наверное, поёт младшая дочь Олега Алла:

  Присядь, поговорим, подружка дорогая.

  Поведаем друг другу обо всём.

  Доверим, что другим не доверяем,

  Что в тайниках души своей несём.

  Присядь, поговорим, подружка дорогая.

  Пусть краска иногда зальёт лицо.

  В согласии, и что-то отвергая, —

  В беседах у друзей бывает всё.

  Присядь, поговорим, подружка дорогая.

  Не мыслится жизнь будущая врозь.

  Куда б не занесла судьба шальная,

  Ты для меня всегда желанный гость.

Наташа примирительно улыбалась.

– А есть у тебя на этой кассете ещё песни в исполнении этой девочки?

– Да, но они такие наивные, хотя сердечные.

– А тебе, что высокую философию подавай, мне, лично, такие ближе.

Вера снова нажала кнопку на магнитофоне:

  Ах, мой милый, наше счастье

  Протекло слезой сквозь пальцы,

  Но тебя забыть, так сложно.

  Боль кричит, вернись, не поздно.

  Успокойся, боль, не надо.

  Веет издали прохладой.

  Трону душу осторожно,

  Боль кричит, ещё не поздно.

  Больно днём и вечер пытка.

  Вдруг проснусь с утра с улыбкой.

  Было больно, было слёзно.

  Всё прошло, мой милый… Поздно.

– Вер, твой Олег пишет такие милые тексты песен для своей дочери, как будто сам проживает и переживает события первых неудач её в любви.

Моим родителям уже давно наплевать на меня, на мои успехи и неудачи, в том числе и в любви.

Ну, крутани ещё одну, а то скоро к Беер-Шеве подъезжаем.

  Как в раннем детстве глажу мягкий волос

  К груди головку дочки притянув.

  Волненье выдаёт дрожащий голос

  И жжёт в груди, и будто раскололись

  Земля, и небо, и весь мир вокруг.

  Успокойся дорогая, успокойся.

  Выше голову, а ну-ка встрепенись,

  А любовь к тебе придёт, не беспокойся.

  Впереди ещё большая очень жизнь.

  От слёз промокла на груди сорочка.

  Беспомощен отец в беде твоей.

  Разрушен хрупкий замок из песочка.

  Так незаметно повзрослела дочка,

  Нашла любовь, и заблудилась в ней.

  Успокойся дорогая, успокойся.

  Выше голову, а ну-ка встрепенись,

  А любовь к тебе придёт, не беспокойся.

  Впереди ещё большая очень жизнь.

  Не плачь, прошу. А нужно и поплакать.

  Забудь его, а знаю не забыть.

  Сниму с лица рукой шершавой слякоть

  От глаз людских стараясь горе спрятать,

  Но от себя, её мне не укрыть.

  Успокойся дорогая, успокойся.

  Выше голову, а ну-ка встрепенись,

  А любовь к тебе придёт, не беспокойся.

  Впереди ещё большая очень жизнь.

Наташа вздохнула.

– Хорошо девочкам, есть у кого на плече поплакать, а мой папаша живёт, как будто меня на свете не существует, а у мамы я – курва, лярва, сука, а теперь ещё и подстилка израильская.

Мы приехали в Израиль, когда мне не было ещё семнадцати лет, и я им сразу стала обузой. Они, не задумываясь, сдали меня в пнимию – заведение типа интерната, я там год проучилась, а с двенадцатого класса сделала оттуда ноги.

С одной девчонкой сняли хибару, пристроенную к вилле, вначале, как и ты пахала на никаёне, а потом подрядилась к Зурабу в кафе, там мы с тобой и познакомились.

– Наташенька, как мне больно за тебя.

В голосе у Веры была такая неприкрытая жалость, что подруга рассмеялась.

– Ну, что ты смотришь на меня, как на жертву аборта?

Как видишь, не пропала, не загнулась, а то, что рано к сексу приобщилась, так это мне только на пользу, это же не к наркотикам, смотри какая вымахала ладная и следов от прежних связей никаких нет, Оферчик по своей наивности думает, что я невинной ему досталась, а может просто делает такой вид, а мне всё равно, не будет он, будет другой.

– Наташенька, ты хорошая девчонка, а то, что немного грубая, так это тебя жизнь такой, наверное, сделала, а, по-другому ты может быть и не выжила бы.

– Грубая говоришь… а ты спроси у Офера, какая я могу быть…

И она от души рассмеялась.

Тяжёлая дорога подходила к концу, за разговорами по душам они не заметили трудностей поездки по серпантину и порядочного расстояния от Эйлата до Беер-Шевы.

Машина въезжала на территорию университета и Вера решила задать подруге давно мучавший её вопрос.

– Наташка, давай по-честному, скажи, сколько я тебе должна за всё это безумно дорогое наше мероприятие?

Ты, ведь знаешь, что я неожиданно страшно разбогатела, поэтому могу легко себе позволить оплатить все наши не малые расходы…

– Остановись ты, размахивать своим богатством, тебе на первую ступень и то, ещё четыре года учиться предстоит.

Глупенькая, я не заплатила ни одной огоры, все расходы на себя взяли парни, как, впрочем, и должно было быть, ты не считаешь, может, я опять пошлая и наглая?

Вера поняла, подружка всё же затаила обиду.

Она нежно обняла Наташу за талию.

– Прости, я действительно бываю глупой и наивной, не обижайся на меня за ту несдержанность, которую я себе позволила по отношению к тебе, честное слово, я сожалею.

– Я не обижаюсь на тебя, ты не глупая Верка, ты хорошая, и просто, не испорченная.

Поверь, я честно не обижаюсь, а больше злюсь на себя, потому что во многом ты права, но другой я быть уже не смогу.

– Знаю Наташа, а ты мне другой и не нужна. Ты же меня приняла такой, какая я есть и не пытаешься изменить, а только немножко испортить.

Девушки одновременно прыснули от смеха.

– Нет, Верка, тебя не испортишь, ты по натуре порядочная, мне даже тебе иногда хочется честь отдавать.

Девушки вовсю хохотали, находясь возле машины, понимая, что пора уже им расставаться, но не могли.

– Слышишь Наташка, нам надо до конца между собой уяснить, если мы хотим дальше дружить, что честность в наших отношениях должна стоять на первом месте, а остальное всё ерунда, мы такие, какие уже есть.

Наташа не стала отвечать на последние слова подруги, а поцеловала Веру в щёку и взглянула на часы.

– Натаха, ты, я вижу, уже хочешь уехать?

– А, как ты думаешь, посмотри на меня, глаза красные, как у бешеной собаки, ведь за трое суток, хорошо, если три часа поспала – дороги, развлечения и секс, секс, секс…

И с плутоватой улыбкой:

– Можно подумать, ты больше моего спала, твой орёльчик, похоже, ещё тот в кровати ковбой, наверное, все немыслимые рекорды с тобой побил.

Вера с улыбкой накрыла ладонью рот подруги.

– Наташка, в своих вещах обнаружишь чужой пакет, не удивляйся, это мой тебе подарок и прошу, прими его без возражений и будущих комментариев.

– Ага, усекла, это компенсация за мои таблеточки.

Принимаю презент, чтобы там не было, я его заслужила, а иначе, ты бы, в лучшем случае, сахар через стекло сосала.

И шутливо оттолкнула Веру от машины.

– С твоего красавчика тоже причитается, но ладно, сегодня я добрая, наслаждайтесь, а таблеточек прикупи, чует моё сердце, они вам в будущем, ещё как пригодятся и не в малых количествах.

В последнем Наташа точно не ошибалась, уже в следующую пятницу Галь к вечеру прикатил к ней и снял в городе гостиницу.

Беер-Шева это вам не Тель-Авив, деваться тут в шабат было некуда, и они выбирались из кровати только для того, чтобы покушать в каком-то кафе за городом, работающем в субботу.

Парень, несколько смущаясь, как-то подкатил к Вере с предложением:

– Послушай меня, моя красавица, только прореагируй адекватно, сразу же не отрицай – у меня уже давно есть купленная квартира в Ришоне, но я её сдавал, а сам жил у родителей на вилле, там ведь площади вполне хватает для моего проживания, да, и дома я бываю крайне редко.

– А теперь Веруш, всё изменилось, через пару дней на моей жилплощади закончат ремонт и, вот тебе ключи, хочу, чтобы ты в следующую пятницу, меня встречала в ней после того, как я вернусь с работы.

– Галь, ты сумасшедший или как? Ты, только вдумайся, как это я просто так, зайду в чужой дом, ты представляешь, как это будет выглядеть?

Девушка буквально задохнулась от нахлынувшего на неё негодования.

– Веруш, чего ты испугалась, у тебя же будут ключи.

Поднимешься на второй этаж, увидишь дверь с номером «6» и зайдёшь обыкновенной хозяйкой в дом.

– А-а-а…

– А там разберёшься, где кухня, туалет, душевая, салон и три спальни.

Заверяю, одна уже будет полностью приготовлена для нас.

И Вера приняла ключи.

В следующую пятницу, отсидев две пары на курсах, девушка с волнением сразу же после окончания занятий отправилась на автобусную станцию, а оттуда в новую для себя жизнь в новом качестве – она по израильским меркам стала настоящей хаверой.

Действительно, ничего не было страшного, она легко отыскала улицу, дом старой постройки и квартиру, в которую легко проникла при помощи, выданного Галем ключа.

Здание, куда она вошла и поднялась на второй этаж, было ещё шестидесятых годов, выглядело достаточно старым, но внутри в квартире у Галя был сделан идеальный ремонт.

В ней было всё необходимое для нормальной жизни, включая кондиционер и другие электротовары.

Вера высоко оценила поступок парня, тактично давшему ей возможность, как следует самой ознакомиться с квартирой и её удобствами.

В их спальне с широкой двуспальной кроватью, она сразу же заметила, висевший на дверце шкафа, приготовленный для неё лёгкий домашний халатик, а под ним тапочки.

Распахнув шкаф, увидела несколько пустых полок, а точнее, почти пустых, потому что, на одной лежали две пары новеньких трусиков, на другой шорты и майка с этикетками, а на нижней несколько коробочек с противозачаточными таблетками и записка:

«Веруш, красавица моя, это твои полки и твои вещи, прости, что мало, но я не хочу лишать тебя удовольствия самой делать покупки, что мы обязательно наверстаем в ближайшие дни.»

Вера смущённо улыбалась, а по щекам катились счастливые слёзы.

Она не отвергала тот факт, что ей очень нравится щедрость парня, но особенно, она таяла от его чуткости и внимания.

Даже противозачаточные таблетки не вызвали у неё отрицательных чувств, понимая и принимая их шутливый намёк.

Через полчаса, приняв душ, разобрав свою дорожную сумку, определив вещи в шкаф, на выделенные ей полки, она уже шуровала на кухне, знакомясь с содержимым холодильника и шкафчиков.

Когда она выяснила свои возможности для приготовления обеда и стала выкладывать на стол нужные ей продукты, зазвонил телефон, от звука которого, Вера буквально подпрыгнула.

Поднимать или не поднимать, кто это может быть, а вдруг его родители, а может и того хуже, бывшая его подруга?!

Фу, ты, какая глупость, я же теперь хавера Галя и в этой квартире почти хозяйка и она подбежала к аппарату.

Звонил, как и следовало ожидать, Галь.

– Девочка моя, ты уже, более-менее устроилась?

Я скоро уже буду дома, выезжаю с работы.

– Галь, миленький, я ещё даже не успела начать готовить обед.

– Какое готовить, какой обед, я уже не могу дождаться секунды, кода обниму твоё волшебное тело, ощущу на своих, твои нежные сладкие губы и… Веруш, я безумно хочу тебя…

– Я тоже умираю, как хочу тебя, там ведь в шкафу обнаружилось столько таблеток, что нам их, видно, хватит на всю жизнь, но тебе ведь надо покушать?

– Девочка моя, в семь вечера мы вместе с Офером и Наташей отправляемся в русский ресторан, так решила твоя подруга, а если она решила, то сама понимаешь, мой друг не может быть против, а нам я тоже не вижу смысла противиться.

Раскладывая обратно продукты в холодильник по местам, где они были до того, Вера сама себе усмехалась если Наташа решила, то тут, как говорит её папа, «ховайся в бульбу».

Хорошо ещё, что она прихватила выходные платье и туфли, рассчитывая на интимный вечер с Галем, по случаю их первого совместного дня, проживания на собственной территории, а не в гостиничных номерах не уютных для любви, хотя многие с ней на эту тему поспорят, та же Наташа, но она была всё же домашней девочкой.

Услышав проворачивающийся ключ в дверях, Вера бросилась на встречу к любимому, и, как только он показался на пороге, тут же повисла у него на шее.

А потом… а потом, истосковавшиеся друг по другу тела и души, восполняли утраченное в разлуке время.

Они чуть успели к назначенному часу выйти разодетыми из подъезда, где их поджидали на своей машине Офер с Наташей.

Вера, к своей радости увидела на подруге платье, купленное в подарок для неё в Эйлате.

Она скользнула на заднее сиденье к Наташе, и они крепко обнялись, но при этом, тщательно оберегая макияж друг друга.

– Верка, только не доводи меня до слёз своими сантиментами, знаю, что ты умеешь это делать, не хочу, чтобы поплыла с морды моя красота, ведь первый раз в жизни иду в солидный русский ресторан в Израиле, вот мы с тобой оторвёмся сегодня.

Эти субчики не очень хотели туда соваться, там же свининку подают, но я сказала, что не обязательно им хазир употреблять, а если попробуют, тоже не беда, не отравятся.

Наташа от души расхохоталась.

– Офирчик, как насчёт хазира?

Крупное лицо парня разукрасила улыбка.

– После худенькой свинки, я и толстую скушаю.

Наташа вновь перешла на русский язык:

– Верка, ты сумасшедшая с этим платьем такое вытворила, но я обещала тебе, что не буду роптать, так не буду, но, как только его увидела, тут же разревелась, долго не могла уняться, плакала, как малое дитя, так ты меня растрогала своим щедрым подарком.

Русский ресторан не произвёл особого впечатления своим убранством, хотя еды было много, а водки хоть залейся, но за их столом никто не пил, музыка была заводной, но места для танцев явно маловато, особенно после того, как народ подзаправился и кинулся вытрясать энергию на танцплощадке.

Больше всего смеха было, когда под быструю мелодию вышел танцевать Офер.

Они под влиянием шустрой Наташи такое выделывали, что весь зал встал на уши.

Одна женщина, стоящая рядом с Верой, воскликнула:

– Это сколько же надо выпить водки, чтобы так безумствовать!

Вера перевела её слова Галю, и они вместе от души посмеялись, зная, что Офер в этот вечер пил только пиво и то, в малых количествах.

Перед тем, как расстаться Галь с Верой пригласили на завтра друзей на обед, отпраздновать начало их совместного проживания, и те с радостью приняли приглашение.

Зайдя в квартиру, Вера первым делом открыла холодильник и сосредоточенно стала рассматривать содержимое:

– Веруш, что ты так посерьёзнела, какие проблемы?

– Ещё какие, надо ведь завтра накормить друзей, один Офер только чего стоит…

– Глупости, закажем еду в китайском ресторане и все дела.

– Нет, мой милый, у нас так не делается, будем готовить, и ты мне в этом поможешь…

– Помогу, помогу, а пока проглоти моя красавица быстрей таблеточку и будем решать более важные и приятные проблемы.

Глава 17

Вере нравилось ощущать себя настоящей хозяйкой в квартире у Галя, и с самого утра она уже металась по кухне, готовя к обеду заранее задуманные блюда.

Утренние притязания парня на её тело, она была вынуждена ограничить до минимума, несмотря на взаимное желание возвратиться в постель.

После коротких любовных утех Вера сбежала на кухню вопреки протестам парня:

– Веруш, ты не права, оставь ты в покое эту кухню, идём лучше ко мне в объятия, а еду закажем и принесут из ресторана.

– Тоже выдумал, из ресторана, тебе, что не хватило вчерашней общепитовской дряни?

Всё, вопрос закрыт, я начинаю готовить, ведь твой друг знает толк в хорошей еде.

– Знает, знает, а я знаю только то, что завтра рано утром ты от меня уедешь.

Девушка послала парню воздушный поцелуй и захлопнула дверь спальни, но, к сожалению, для страждущего любовника, с другой от него стороны.

Галь сидел за кухонным столом с чашечкой кофе, и с улыбкой следил за ловкими движениями в действиях девушки.

Каждый раз, когда она протискивалась вплотную возле него, он старался как бы ненароком руками ловко поймать её за попку, а то и прихватить пышную грудь без бюстгальтера и, обнажая, нежно целовать соски, в конце концов, он сгрёб в охапку Веру, перебросил через плечо и, со смехом затащил в спальню, уложил на кровать и дал волю своему разыгравшемуся сексуальному аппетиту, которому беспрекословно потворствовала разгорячённая ласками девушка.

Но, отдышавшись после бурного оргазма, Вера безапелеционно заявила:

– Знаешь, мой хороший, ты нарушил наш график, поэтому сейчас пойдёшь со мной на кухню и будешь резать для салата овощи.

Надеюсь, и впредь, это будет твоей мужской обязанностью, мой папа всегда помогает маме на кухне, особенно, когда дело касается лука.

– Пошли, пошли, тоже напугала, лук, это же не фруктовые деревья в пардесе (саду) пилить.

– А ты уже это делал?

– Что, деревья в пардесе пилил?

– Нет, мой хороший, лук резал?

– Нет, не приходилось, у нас ведь вокруг виллы огромный сад и иногда приходилось спиливать засохшие или переставшие плодоносить деревья, я тебе скажу, ещё та, тяжёлая работёнка, а мама, когда она бывала дома, нас на кухню не подпускала, ну, а сами мы, когда это было необходимо, обычно яичницу жарили или макароны варили.

– Ну, герой, пошли, покажешь своё мастерство, говоришь, лук резать, не деревья пилить.

На второй луковице Галь уже залился слезами и стенаниями, умоляя Веру пощадить его и освободить от этого наказания, но та была неуклонна.

– Привыкай, это будет твоя постоянная мужская обязанность, а то ты думал, что твоя мужская роль сводится только к тому, как отвлекать меня от кухни на всякие глупости в постели.

Галь мужественно дорезал, приготовленные Верой, показавшиеся ему очень большими луковицы, обмыл в кухонной раковине руки себе и девушке заодно, смыв со своего лица обильные слёзы и, плотно прижал к своему телу расторопную хозяйку, задрав ей до подмышек халатик.

Несмотря на угасающие, по мере его активности протесты, спустился одной рукой к низу живота и стал поглаживать пальцами шёлковый выступ, проскальзывая глубже и глубже в увлажняющуюся впадинку, дразня и возбуждая буквально наэлектризованный от прикосновений бугорочек, при этом, сковав ей губы, проникающим в глубины рта языком, чтобы она не могла возмущаться его действиям.

Девушка вначале мычала и пыталась вырваться, но вскоре сдалась на милость победителя, размякнув в его умелых шаловливых руках.

Парень неожиданно развернул её к себе спиной, мягко надавил ладонью на поясницу, задрал до лопаток халатик, и, когда она невольно выгнулась под натиском крепкой руки, то почувствовала, как возбуждённая твёрдая плоть Галя стала медленно погружаться, в воронку пылающего лавой кратера.

Вера ощущала, как никогда глубокое проникновение и это будто бы задело какие-то дополнительные возбуждающие импульсы, девушка непроизвольно быстро задвигалась навстречу, дарящему вожделение крепкому органу любимого парня.

Она крепко вцепилась руками за край столешницы кухонного стола, выгнув спину с грацией кошки.

Двигаясь в сумасшедшем ритме девушки, руки парня продолжали ласкать и доводить тело партнёрши до умопомрачительной истомы.

Держа её за обе пляшущие груди, гладя и лаская упругие окружности, сжимая и пощипывая пальцами окрепшие от страстного возбуждения соски, парень умело доводил сладостный процесс до кульминации.

Вера взорвалась в оргазме, земля поплыла из-под ног, голову заволокло туманом, а внизу живота закипела такая мощная волна, которую удержать было простаки невозможно, и она хлынула, обильно орошая плоть парня и даже выплёскиваясь наружу, на внутреннюю часть её бёдер.

Галь с трудом удержал девушку на ногах, потому что она, выплеснув в нескольких подряд, повторяющихся одни за другим оргазмах, мощный эмоциональный заряд, едва не потеряла сознание.

– Галь, миленький, что ты со мной делаешь, мне ужасно стыдно, я такая не сдержанная, от твоих ласк и напора, буквально, сгораю как свеча.