Текст книги "Фрося. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
глава 34
Фрося вернулась с переговорного пункта в свою уютную квартиру, которая её встретила умиротворяющей тишиной.
Конечно за долгие восемь лет, она привыкла, что в доме всегда присутствует Клара Израилевна и это наполняло душу невероятным теплом.
Общение с этой необыкновенной женщиной на протяжении всех совместно прожитых лет, приносило ей только радость.
Нынешняя тишина царившая в квартире на этот раз не доставляла дискомфорта, а наоборот, ей хотелось побыть наедине сама с собой, за последние дни, она практически всё время находилась на людях и в жутком физическом и моральном напряжении.
Зашла в спальню переодеться и задержалась у зеркала.
Она медленно расстёгивала пуговицы кофточки, вытянула её из юбки и кинула на кровать, спустила вниз замок на боку юбки, и та упала, скользя по ногам на пол.
Подняла и бросила поверх кофточки.
Заведя руки за спину, расстегнула крючки бюстгальтера, скинула с плеч его шлейки, и тяжёлые груди, вырвавшись на волю, чуть повисли, топорчась коричневыми сосками.
Затем она переступила трусы, нижнее бельё последовало в кучу вслед за кофточкой и юбкой.
Никогда в жизни она не разглядывала своё нагое тело так тщательно в зеркале, как это делала сейчас.
Фрося лукаво улыбнулась своему отражению, подняла руки, высвободила из толстой косы голубую ленточку и, тряхнув головой, разметала пышные волосы по округлым плечам.
Представший взору вид собственного обнажённого тела несколько конфузил её, но она продолжала критически себя осматривать.
Первым делом, надо слегка похудеть, на боках, бёдрах, ляжках и груди заметны были лишние три-четыре килограмма.
Очень даже не мешает загореть и укрепить мышцы, смешно, разве она могла даже об этом задуматься, живя в Поставах, находясь большую часть дня под палящим солнцем и орудая подойником, вилами, лопатой и раскручивая тяжелейший шланг для полива на огороде
Даже трудно припомнить весь её фронт работ при той жизни деревенской бабы.
В ближайшие дни на даче, она мигом покроется устойчивым загаром, возясь на грядках и палисаднике, и тело быстро нальётся прежней силой и гибкостью, ведь нет лучшей зарядки, чем работа на приусадебном участке, особенно, когда всё делаешь не из необходимости, от заботы о хлебе насущном, а для своего удовольствия, как развлечение.
Фрося поймала себя на мысли, что её просто тянет на дачу, неужели потому, что скоро она будет полноценной её хозяйкой.
Что-то в этом есть, ведь теперь она сможет многое там переделать по своему, не оглядываясь на мнение Розы Израилевны.
Она уже бы завтра укатила в тот райский уголок, быстрей бы подъехала Аня с Маечкой.
Фрося отвлеклась от раздумий и взгляд опять поймал её отражение в зеркале.
Ну, а что, может в скором будущем, поеду на юг отдыхать, не только же Сонечке наслаждаться морской стихией, она ведь тоже вполне может себе это позволить.
Всё, в следующем году они с Сёмкой поедут в Сочи или Ялту.
Так, я ведь ещё далеко не бабка для времяпрепровождения на лавке с вязаньем в руках.
Глаза по-прежнему сияют сапфировым цветом, даже огня добавилось и, пожалуй, есть для этого причина.
В уголках, правда, можно разглядеть сеточку тоненьких морщинок, но для этого ещё надо приглядеться.
Ничего скоро подзагорит, чуть пудры и станет почти незаметно, а с лупой никого к себе не подпустит.
На носу и под глазами совсем мало стали заметны веснушки, но это потому, что в этом году лицо почти не видело солнца, и это явно ей шло и молодило.
Фрося бесстыдно разглядывала свою пышную грудь с наливающимися от смущения сосками, постаралась подтянуть чуть оплывший живот с заметным шрамом, после кесарева сечения, сделанного ей при родах Стаса, отцом Анечки, великолепным врачом Меиром и его несравненной женой Ривой.
Внизу живота задорно курчавился треугольный бугорок светлых волос, а ноги, хоть и чуть полноваты в ляжках, по-прежнему были длинными и стройными.
Интересно, а могла бы она предстать в таком виде перед мужчиной, на которого хотела бы произвести хорошее впечатление... наверно, да, но только чуть позже, надо привести себя в полный порядок, а может всего лишь надо, чтобы этот мужчина захотел её разглядеть.
Подмигнув своему отражению, схватила в охапку с кровати несвежее бельё, чтобы закинуть в стирку и побежала в ванную, отдаться во власть любимому занятию – купанию.
Глава 35
Посвежевшая, будто скинувшая тяжёлый груз последних дней, с приливом новых сил и с желанием изменить ход событий, она вышла из ванной в накинутом на голое тело халатике, вскипятила чайник, и засела за письмо Риве:
"Здравствуй, милая сестричка Ривочка!
Наверное, прошло уже пол года, как я тебе не писала, но я ведь знаю, что наша доченька переписывается с тобой теперь регулярно и она постоянно оповещает тебя обо мне, а, в свою очередь, мне рассказывает о жизни и событиях в твоей семье.
К моменту получения этого моего письма, скорей всего, ты будешь в курсе, какое меня с Сёмкой постигло горе, но ничего не поделаешь, от смерти никто не убежит, а моя мама Клара, в последнее время была очень больна.
Ривочка, я не буду ходить вокруг и около, но многого я тут тебе написать не могу, и всё же, зная твой острый ум, надеюсь догадаешься.
Для тебя не секрет, что я очень не хотела, чтобы Анютка уехала от меня в недостижимую даль, но сейчас, всё с точностью наоборот, она должна это сделать, и как можно быстрей.
В ближайшие дни, они с Маечкой должны приехать ко мне, и думаю надолго, а муж её, похоже, несколько лет будет жить отдельно, и ей не резон его ожидать.
Я не знаю, можешь или нет, ты повлиять на сложившуюся ситуацию, но я уверена, что если сможешь, то сделаешь максимум из того, что от тебя зависит и даже больше, чем я могу даже предположить, и тогда, скоро они окажутся в твоих объятиях, а я этому только хочу на данный момент поспособствовать.
Прости, моя дорогая сестричка, но я не стану в этом письме описывать всю череду неприятностей, которые свалились на нашу голову, что связано на прямую с нашей доченькой, судьба, которой у меня сейчас на повестке дня стоит на первом месте.
Думаю, что после получения моего письма, эта задача и у тебя станет первостатейной.
В своём ответе, будь, пожалуйста, благоразумна, не подавайся эмоциям, ведь они могут пойти только в ущерб для нашей дочери..."
Фрося перечитала несколько раз написанное ею и разозлилась на себя, как я коряво пишу, не то просьба, не то требование, а ведь то и другое в обращении к Риве неуместно.
Ладно, это всё ерунда, не важно как, а главное о чём, и обязательно надо, чтобы Рива обо всём догадалась и моментально отреагировала:
"...Ривонька, прошло без малого тридцать лет, как мы мельком виделись с тобой, с момента, как ты мне вручила в руки судьбу и жизнь нашей доченьки, и теперь я хочу сделать тоже самое, потому что ситуация почти схожая, миленькая, судьба Анечки и её детей зависит сейчас во многом от тебя, спаси свою Ханочку, это не пустые слова, и не забывай, что на её руках ещё два ребёночка, Рита и Мая, которые тоже с радостью обретут новую бабушку, не такую бессильную в решении их судьбы сейчас, какой являюсь я.
Целую тебя, моя хорошая, до конца своей жизни сохраню тепло твоих рук и отзывчивой души, твоя Фрося."
Слёзы невольно закапали на исписанный листок, так, наверное, плакала Рива, когда писала ей первые послания, после того, как узнала, что её дочь уцелела во время ужасной войны, а руки Фроси её выняньчили и вывели во взрослую жизнь.
А, вот теперь...
К предполагаемому приезду дочери, Фрося решила навести порядок в шкафах, наконец-то до этого дошли руки.
Пора уже было вынести из квартиры одежду и обувь Клары Израилевны, щемило сердце, когда она натыкалась на ту или иную вещь принадлежавшую прежде ей.
Кроме того, неизвестно было сколько времени Аня с детьми проживут у неё и на всякий случай Фрося освобождала место в шкафу для их вещей, чтобы не чувствовали её гости тесноты и неудобства.
Складывая в мешки гардероб мамы Клары, Фрося невольно вспоминала, в чём и когда та, выходила с ней в люди, что носила дома или в чём отправлялась по утрам за неизменной газетой в киоск.
На это занятие и уборку квартиры у Фроси ушло полтора дня, никто за это время не позвонил и не зашёл к ней.
И она радовалась одиночеству, наводя порядок не только в шкафах, но и в мыслях.
На третий день после разговора по телефону с матерью, рано утром без предварительного звонка, заявилась Аня с Маечкой, и на этом спокойная жизнь Фроси закончилась.
Она подхватила на руки сонную и капризную после ранней побудки в поезде Маечку, и окружила её заботой и лаской.
Конечно, очень хотелось поговорить с дочерью, но пришлось это отложить на потом, и может быть, это было к лучшему, пусть Анютка пообвыкнется к новой обстановке в её квартире и не чувствует себя здесь гостьей.
Бабушка забавлялась и кормила внучку с ложечки, несмотря, на немые протесты Ани. Показывала любознательной малышке мультфильмы по фильмоскопу, озвучивая титры, подражая на все голоса героям мультиков, и Маечка от души смеялась.
Вскоре девочка устала, сказалась тяжёлая дорога и бабушка уложила её спать.
Мать с дочерью по старой излюбленной привычке уселись на кухне с большими кружками чая:
– Анюточка, у тебя есть какие-то новости от Миши?
– Мамуль, меня вызывали на приём в органы, там принял какой-то пожилой человек в штатском, задавал мне всякие вопросы, связанные с писательской деятельностью Миши.
Поинтересовался, знала ли я, что он в Москве передал в американское посольство списки отказников, или, как он выразился, списки временно не получивших разрешение на выезд на постоянное жительство в Израиль.
На все эти вопросы я отвечала, что не о чём не знала, и не принимала участие, и даже не догадывалась.
Так отвечать мы договорились с Мишей заранее, если возникнет подобная ситуация.
Потом, он начал меня укорять за то, что я решила покинуть страну, которая меня воспитала, дала образование и предоставила отличное место работы.
Я ему не возражала, только заметила, что мы подали на выезд, только после увольнения Мишы из газеты.
При упоминании об этом увольнении, он, как взорвётся, подскочил со стула, стал бегать по кабинету и кричать, что этот вражеский элемент, то есть Миша, своей статьёй подрывал устои Советской власти, что он всем своим поведением дискредитировал наш гуманный и справедливый строй, а последние его выходки, вовсе носят антисоветский и криминальный характер, и, что на сей раз ему это просто так не сойдёт, что он получит свой срок по закону и сполна.
Сейчас с ним занимаются компетентные люди в центре, и, чтоб я напрасно не обивала пороги их организации в Вильнюсе.
Из этого я сделала вывод, что Миша сейчас находится в Москве и я попытаюсь его здесь отыскать.
– Нет, моя милая, ты этого делать не будешь, ради себя, детей и нас Сёмкой.
Ты, ему ничем не поможешь, а нас заведёшь в такие дебри, откуда трудно будет потом выбраться.
Думаешь, там дураки, не раскопают всю нашу подноготную, а у нас рядом в жизни были одни только бывшие заключённые, да, ксёндз и раввины.
Анюточка, мне тут жить, а тебе надо, как можно быстрей уехать в Израиль.
Ты же, не хочешь оказаться в лагере вместе со своим муженьком?!
Так, не надейся, в одну камеру вас не посадят.
Я, конечно, твоих детей не брошу, но всё же лучше, чтоб их мать воспитывала, а не бабушка, которая толком и своих детей не воспитала.
– Мамочка, ну, что ты сейчас мне тут наговорила, разве бросила бы, ты своего мужа на произвол судьбы, даже не интересуясь, где он, что с ним, и какая его ждёт участь?
Фрося пристыжено замолчала, а Аня продолжила:
– Мамуль, не беспокойся, я не пойду здесь, в Москве в органы, я поняла, этим я ему не помогу, а накликать беду на нашу голову сама не хочу, мне и так достаточно сейчас неприятностей.
Мне дали один адресок, куда я могу обратиться, где мне окажут содействие, дали надёжные люди, и заверили, что там, постараются мне помочь выяснить о дальнейшей судьбе Миши.
– Анюточка, давай не пороть горячку, завтра мы спокойно поедем на дачу, подышим природой, а через несколько дней вернёмся к этому вопросу.
Я посоветуюсь с Марком, а он в этих вопросах куда, как больше нашего знает и понимает.
– Мамочка, и снова я слышу, Марк да Марк, ты на него стала молиться прямо, на тебя это не похоже...
И Аня впервые после того, как переступила порог Фросиной квартиры, улыбнулась.
глава 36
На завтра после приезда Ани с Маечкой в Москву, они уже были на даче.
Начало июня выдалось на диво тёплым и солнечным.
Фрося не откладывая даже на один день, сразу же приступила к работе на маленьком приусадебном участке.
Она вместе с добровольными помощниками, а ими были все присутствующие здесь дети, не исключая малышку, перекопала грядки, посадила лук, морковь, укроп и, конечно, клубнику и садовую землянику.
С помощью шустрого Сёмки отремонтировали застеклённый парник, посадив там заранее приготовленные семена огурцов и помидоров.
Дворик и землю под плодовыми деревьями привели в надлежащий порядок, и дача уже через три дня приняла вполне ухоженный вид.
При ближайшем наезде в Москву, Фрося собиралась прикупить краски и другие строительные материалы, необходимо было подновить внутри домика, фасад и забор.
Она расспрашивала ближайших соседей по даче о каком-нибудь справном мужичонке, который не грех выпить и на руки мастер.
Обитатели дачи не только работали в эти дни, а постоянно бегали на пруд купаться и загорать.
Все, за исключением Розы Израилевны, покрылись коричневым загаром, особенно в этом преуспели, приехавшие раньше Сёмка и девочки Марка и Сони.
Фрося отметила для себя, что Рита заметно оттаяла душой, и уже ничем не отличалась от других в забавах и работе на грядках.
У маленькой Маечки было столько воспитателей, что у мамы и бабушки были полностью развязаны руки.
Аня не принимала участие в работах на земле, а чаще всего сидела рядом с Розой Израилевной и читала книжки, и с большой неохотой ходила на пруд купаться, а чаще в одиночку уходила в лесок, откуда возвращалась через два-три часа с букетиком лесных цветов и с припухшими от слёз глазами.
Фрося посвятила дочь в подробности передачи ей в собственность этой дачи, что осталось только официально оформить.
Это не вызвало у дочери особого восторга, она очень спокойно порадовалась за мать и только ехидненько заметила:
– Вот и хорошо, теперь не будешь тосковать по огороду, можешь здесь ещё и курей со свиньями завести.
– Анютка, не смейся, я же родилась на земле, и для меня эта дача является отдушиной от городской жизни, а ты иди, займись палисадником, у тебя когда-то это здорово получалось.
Аня без особого энтузиазма взялась за когда-то любимое ею дело, вместе с девчонками разбивая вблизи домика клумбы и цветники.
Прошла почти неделя, как Фрося заявилась на дачу, и вот, в очередной выходной сюда прибыли на машине Марк с Соней.
Марк переодевшись и оглядевшись, почти сразу же завалился с книжкой в теньке на гамак, и не выбирался из него до обеда.
Словоохотливая Соня бегала по участку дачи и восторгалась порядком и чистотой, загорелыми посвежевшими дочерьми, но, правда, наотрез отказалась идти вместе со всеми купаться на пруд, а переключилась на мать и Аню, в которой нашла хорошую слушательницу и богатый источник для пополнения информацией, любопытства ей было не занимать.
Сразу же после обеда Марк с женой засобирались в обратную дорогу, и Фрося с Аней напросились к ним в попутчики.
У каждой из них были свои дела в Москве.
Фросе надо было окончательно оформить увольнение и выправить документы на квартиру в связи со смертью Клары Израилевны.
Марк обещал вплотную заняться переоформлением дачи, как он выразился:
– Чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.
Фрося наметила на ближайшие парочку дней, столько, по её мнению, необходимых дел, что кругом шла голова, надо было купить стройматериалы, семена и продукты на дачу, кое-что из летней одежды себе и детям, а главное, не терпелось побеседовать с Марком, на счёт своей будущей работы, о прошлых и будущих гешефтах, ну, и просто, опять побыть рядом с этим мужчиной, к которому, она уже поняла окончательно, её жутко влечёт.
Аня же, конечно, собиралась воспользоваться данным ей адресом, чтоб выяснить что-то о своём несчастном муже.
Маечку оставили на попечение Розы Израилевны и многочисленных её помощников, тем более, Рите и в Вильнюсе часто приходилось оставаться в няньках у младшей сестрички.
В машине Соня продолжала всех поливать словесным дождём, отчего у Фроси уже начиналась головная боль.
Наверное, все выдохнули облегчённо, когда та внезапно умолкла и выразила желание, покинуть их, выйдя возле своего дома.
Марк и после того, как его жена покинула машину, продолжал хранить молчание до самого подъезда Фросиного дома.
Когда мать с дочерью покинули салон автомобиля, он вышел следом, и отвёл Фросю подальше от ушей Ани:
– Надеюсь, ты уже отдохнула, на мой взгляд выглядишь очень даже хорошо.
Завтра подъедем к нотариусу, развяжемся с дачей, а то тёща уже все мозги мне продудела, а потом, уединимся, надо ведь перетереть нам кое-какие наши дела...
– Я уже сама собиралась тебе позвонить, не терпится кое-чем поделиться, поговорить про дела дочери, есть и задумка...
– Вот и отлично, завтра и начнём с самого утра, позвоню после восьми, будь готова.
глава 37
Как только мать с дочерью поднялись в свою квартиру на двенадцатый этаж, так тут же нетерпеливая Аня подступила к Фросе с упрёками и расспросами:
– Мама, ты у нас взрослая и самостоятельная женщина, но я тебя сейчас совсем не понимаю.
Ведь ты, всем нам, твоим детям, по сто очков вперёд дашь по умению адаптироваться в любых жизненных ситуациях, но сейчас у меня вызывает недоумение твои отношения с этим Марком, который мне абсолютно не нравится.
Фрося, хранила молчание и внимательно смотрела на дочь, призывая её продолжать.
– Мамуль, ты достигла уже в жизни таких высот и такого благополучия, которое многим и не снилось, а теперь вступаешь, явно, на тернистый и опасный путь.
Все эти коробки и мешки, перешёптывания и переглядывания вызывают у меня страх за тебя, а, между прочим, в Советском Союзе за спекуляцию в особо крупных размерах тоже судят, а бывает и расстреливают.
Я же перед отъездом из Вильнюса забегала к дяде Ицеку попрощаться, он хоть и пытался отмолчаться, но кое-что я всё же для себя выяснила.
Твой Марк, воспользовался его безвыходным положением и неплохо на этом нагрелся.
Ты, не думай, дядя Ицек на него не жаловался, а даже совсем наоборот, выражал глубокую благодарность в ваш адрес, но если бы ты знала, как зудит его Кларочка.
И ещё, мамуль, ты ему буквально смотришь в рот, и более того, мне кажется, что ты, к нему, явно, не равнодушна, а он, между прочим, женатый и в какой-то степени, родственник...
Возникла пауза, дочь вопросительно смотрела на мать, а та собиралась с мыслями, не хотелось грубить или просто оборвать этот неприятный разговор, надо было что-то отвечать, а отвечать совершенно не хотелось.
Фрося тяжело вздохнула:
– Анюточка, ты во многом права, только твоя правда, однобокая.
Я не хочу оправдываться и обижать тебя, поэтому ответы мои будут короткими, и надеюсь всё же, что ты меня постараешься понять...
Я не сегодня вступила на этот путь с криминальным запахом.
Думаешь, в этой стране можно достойно жить честным трудом, покажи мне такого человека, кто достиг материального благополучия и служебного продвижения без взятки или воровства.
Ты, наверно помнишь, как мы посылали золотую монету в Сибирь Алесю, но вряд ли помнишь, как ещё раньше, за считанные месяцы выбрались из нищеты, и надвигающегося на нас голода, думаешь, с неба упали деньги...
Я одна поднимала после войны трёх детей и на моих руках, между прочим, ещё был Вальдемар.
В эти годы во многих семьях картофельными очисками питались и супом из крапивы.
Скажи, вы в чём-то нуждались, были плохо одеты и накормлены, что ты думаешь, государство о вас беспокоилось.
Думаешь, от лёгкой жизни или от огромного желания я стала базарной торговкой?!
Нет, моя миленькая, на базар я пошла по совету раввина Рувена, чтобы скрыть от людей и органов приваливший к нам достаток.
Пойми, моя дорогая, я не хочу тебя не в чём упрекать, я это делала от всей души, но, вспомни, ты, почти десять лет прожила в Вильнюсе за мои деньги, и на работу тебя приняли в республиканскую больницу не за твои красивые глазки и отличную учёбу, а за взятку, и скажу тебе, очень не маленькую, с которой мы подсуетились с Ицеком.
Да, будет светлая память моему Семёну, он перед смертью оставил мне очень большую сумму денег, но шестьдесят первый год съел значительную часть из них, только благодаря Ицеку, удалось немного спасти.
И ещё, моя правильная дочь, ты у меня была не одна, и я выучила вас троих, и вы с Андрейкой на хлебе и чае, учась в далеке от дома, не сидели, и одеты были не хуже многих городских студентов, и даже детей руководителей партии и народа.
Нет, нет, не пытайся меня сейчас успокоить, и превратить наш разговор в обнимашки и извинялки, ты хотела правду, так получи.
Не зря говорят, что любое добро наказуемо, так и со мной, но обидней всего, что эту благодарность я получаю, в полной мере, от своих детей.
Вначале Андрей корчил из себя жертву, играл в неизвестно кого, и неизвестно за что упрекал меня, считая, что я испортила его отцу и ему жизнь, связавшись с Семёном.
Хотя, он видел собственными глазами, как его папочка встретил нас в том сибирском посёлке, но это он быстро забыл, у него забрали пустышку или интересную игрушку.
А на мои чувства и на мою личную жизнь вам всегда было начхать, как и теперь.
Недавно Стас накормил меня упрёками до тошноты, начальник хренов, комуняга праведный, умником стал большим, а забыл, миленький сынок, кому он обязан своим положением.
Так вознёсся в своей самооценке, что и твоё добро по отношению к нему, тоже забыл.
Ты, не обольщайся, с вражескими элементами он больше общаться не хочет, так, что в Поставы не суйся, выгонит, и он тут не шутил.
Это самое малое из того, что он мне наговорил, но не буду тебя совсем в нём разочаровывать, а вдруг ещё опомнится и пожалеет о сказанных в пьяном запале словах.
Слёзоньки не лей, дослушай свою разошедшуюся мать, но я же тебя за язык не тянула, сама правды захотела.
Да, у меня сейчас есть шикарная квартира в Москве, теперь ещё появилась дача, не скрою, есть и сбережения, и золотишко водится.
Могу тебя заверить, что не только оставшееся от Ривы, я те украшения все сохранила, даже брошь, и та вернулась ко мне.
Мне переправить их хозяйке никак не удавалось, а теперь, когда будешь уезжать в Израиль, наряжу вас с Маечкой, как новогодние ёлки.
Ну, и подошли к твоему главному вопросу, зачем я связалась с этим Марком, и влезаю в сомнительные дела...
А кто меня кормить до старости будет, ты?
А, может, государство побеспокоится?
Конечно, побеспокоится, пенсию отвалит рубликов сорок.
За эти денежки и будем с сынишкой жировать, как раз подоспеет, он в армию, а я на пенсию или наоборот.
Вас старших выучила, а Сёмочка после армии может и на стройке поработать, потому что его сестричке вдруг за маму стыдно стало, добродетельной себя возомнила, а скажи мне миленькая, где пять тысяч за своё высшее образование будешь брать, чтобы оплатить государству перед отъездом в Израиль...
Может сама честно заработаешь, а, может быть, тебе муженёк чемодан денег оставил?!
Не плач, не плач, я не жалуюсь и не упрекаю, просто выдаю, что на душе накипело.
Я понимаю, что ты сейчас находишься не в лучшем положении, и без меня у тебя есть, за что или за кого поплакать, но из-за этого ты не должна свою злость и обиду выплёскивать на мать, которая сегодня, как и раньше, хочет тебе помочь во всём, в чём только сможет.
А если предостерегаю от некоторых необдуманных поступков, это не со зла, а от желания уберечь.
Анюточка, ты же знаешь, чего мне будет стоить разлука с тобой, я не от желания избавиться от тебя, хочу отправить побыстрей в Израиль, а от моей безумной любви к тебе.
Из-за этой сумасшедшей любви, я могу расстаться навсегда со своей девочкой, которая на протяжении тридцати лет была мне отрадой, надеждой, гордостью и подругой.
Ну, пора и заканчивать мне свою отповедь или исповедь...
Доченька, ты уже у меня тоже взрослая и самостоятельная, а, пробыв две недели в разлуке с любимым мужем, места себе не находишь.
А, теперь посмотри на всю мою жизнь, на мои разлуки и на моё одиночество.
Ты, очень рано стала делать выводы и ревновать меня к первому же оказавшемуся возле меня после долгого перерыва мужчине.
Я тебе сейчас скажу, не как дочери, а как взрослой женщине и моей подруге.
У нас с Марком близко ничего не было, о чём ты подумала, а прояви он хоть чуточку интереса не только ко мне, как к партнёру по гешефту, а к моему телу, и я не знаю, что тебе сказать, я и себе ничего не могу ответить, как бы отреагировала...
И резко отвернувшись от дочери, как будто сама себе прошептала:
– А, наверное, знаю...
