Текст книги "Фрося. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

глава 22

Волга Марка катила по оживлённым улицам вечернего Вильнюса.

Уставшие попутчики откровенно радовались концу изматывающей долгой дороги, особенно Фрося, которая впервые так долго путешествовала на автомобиле.

Вильнюс отличался от Москвы изобилием кафе, нарядно одетых неспешащих людей и конечно, действующими костёлами.

Фрося смотрела из окна Волги на уже хорошо знакомые ей современные проспекты, средневековые переулки и здания.

С этим городом у неё было очень много связано в прошлом, да, и в настоящем, ведь здесь до сих пор жила её дочь с семьёй:

– Марик, куда мы вначале, может заедем к моей Анютке...

– Нет, мой дорогой компаньон, вначале мы едем скинуть товар, негоже разъезжать по чужому городу с полным багажником и заваленным задним сидением соблазнительными коробками.

Поверь, воровского люда везде хватает и у милиции могут возникнуть неприятные для нас вопросы...

– А потом?

– А потом поедем устраиваться в гостиницу.

– И, я?...

– Конечно, и ты, я же не буду тебя искать по всему Вильнюсу, не на гулянки приехали, а гешефт делать.

– Мне бы хотелось остановиться у дочери.

– Фрося, давай договоримся раз и навсегда, вначале дела, а потом уже родственные связи и прочее.

Направляй машину по нужному нам адресу, дорого время, ведь уже поздний вечер.

Они подъехали к дому, где пока ещё проживал Ицек, но Марк не остановился, а проехал ещё один квартал и тогда только затормозил:

– Пройдись, пожалуйста, немножко пешком, разведай обстановку, а я тут подожду.

Фрося поняла, что она имеет дело с человеком, который серьёзно подходит ко всякому делу, его осторожность не показалась ей излишней, только сейчас она поняла в какие игры ввязалась.

Через несколько минут, она уже звонила в хорошо знакомые двери.

Квартира Ицека представляла хаос, везде валялись вещи, коробки, мешки и среди этого балагана суетилось растерянное семейство её старого друга.

Фрося быстро ввела в курс дела Ицека и тот немедленно последовал за ней к машине Марка.

Мужчины пожали по деловому руки и Ицек предложил подъехать ко входу в его сапожную мастерскую, там они разгрузятся, не привлекая лишнего внимания прохожих.

Марк подогнал свою Волгу задом к дверям сапожной мастерской и Ицек со своими уже повзрослевшими детьми, быстро перетаскали всё предназначенное для них через мастерскую на второй этаж.

Расположившись кое-как среди этого хаоса царившего в квартире людей собирающихся покинуть её навсегда, мужчины неспешно повели деловой разговор.

Марк методично стал докладывать о количестве и качестве товара, и вести скурпулёзный подсчёт расходов.

Фрося обратила внимание на то, что в руках у Марка появились большие бухгалтерские счёты и исчёрканный цифрами блокнот.

С момента их прибытия в квартиру Ицека, она до сих пор, не смогла даже двумя словами перекинуться с другом, и он как бы к этому и не стремился.

Ей даже показалось, что он намеренно прячет от неё глаза.

Неужели она его чем-то обидела или он раздосадован тем, что она явилась к нему в сопровождении делового партнёра.

Марк ловко орудовал счётами, костяшки только летали взад и вперёд.

Он предъявлял товар, называл реальные цены и отмечал, во что ему обошлось то или иное, Ицек только успевал кивать головой.

Всё, Марк подвёл баланс, назвал сумму комиссионных, вырвал листки из блокнота и передал их клиенту, а именно так выглядел в эти минуты друг Фроси.

Ицек равнодушно посмотрел на итоговую сумму и спустился в свою мастерскую, где у него находился сейф, которым, в своё время неоднократно пользовалась и Фрося, там надёжно хранились её деньги.

В руки Марка легли пачки двадцати пяти и десяти рублёвок.

Тот не стал потрошить пачки денег, прикинул на глазок и заметил:

– Уважаемый, вы ошиблись или преднамеренно отсчитали нам лишнюю тысячу?

Ицек улыбнулся:

– Вы, меня избавили от головной боли, мне теперь нет необходимости думать, куда потратить эти ставшими мне не нужными бумажки.

Я не представляю, что я буду там делать с таким количеством одеколона и мыла, мне кажется, что моим правнукам ещё останется, но так поступают все наши евреи, у кого скопилась значительная сумма денег.

Он протянул свою мозолистую руку сапожника Марку и с чувством благодарности потряс холёную ладонь предпринимателя.

– Я не знаю, как это всё переживу, но, что сделано, то сделано, но вас очень попрошу, не обижайте Фросю, такого надёжного и сердечного человека я ещё не встречал.

И, не дожидаясь ответа Марка, повернулся в сторону женщины:

– Фросенька, можно тебя на парочку минут пошептаться, надеюсь, вы нас простите...

Это он опять обратился к Марку.

– Без вопросов, рассчитываю на чашечку кофе от хозяйки.

Клара хмыкнула и ушла на кухню, а Фрося вслед за Ицеком спустилась в мастерскую:

– Фросенька, у меня нет слов, чтоб выразить благодарность, да, и к чему, в отношениях между нами разве нужны слова...

И, он открыл свой заветный сейф, вытащил оттуда красивую деревянную шкатулку, и вручил растерянной женщине:

– Фросенька, это не в знак благодарности, а в память нашей долгой бескорыстной дружбы.

Тут золотые побрякушки, которые мы не можем взять с собой, есть ограничения, а тебе это пригодится, хочешь носи, хочешь продавай, что хочешь, то и делай, они твои.

– Ицек, ты с ума сошёл, почему мне...

– Потому, что здесь, в этой стране, у меня не остаётся человека, дороже тебя.

Фрося открыла шкатулку, там было несколько колец и серёг с дорогими камнями, Фрося уже знала им цену, то есть, знала, что они весьма дорогие.

В глаза бросилось своей красотой и размером изящной выделки колье, и знакомая брошь, которую она отдала некогда Соломону на продажу.

Скорей всего, хитрый старый еврей её оставил у себя, а Ицеку она досталась по наследству.

Фрося с удивлением обратила внимание, что в шкатулке лежало четыре ордена и несколько медалей, явно полученных Ицеком во время войны:

– Ицечек, а это зачем ты отдаёшь мне?

– Ах, Фрося, Фрося, кровь проливать можно было, а вывозить за границу награды категорически запрещено.

Сохрани, пожалуйста, мне они очень дороги, каждую из этих наград я получил после тяжёлого боя или ранения.

Может быть, благодаря тебе, они ко мне когда-нибудь ещё вернутся...

Ни ко мне, так к детям или внукам, получив их, может быть мои потомки будут чувствовать гордость за своего предка...

Милая Фросенька, всё может в жизни ещё поменяться, надеюсь, что и встретиться мы ещё сможем с тобой, я бы этого очень хотел...

Старые друзья крепко обнялись и оросили щёки друг друга слезами.

глава 23

Фрося с Ицеком разомкнули дружеские объятия:

– Ицечек, я в жизни уже потеряла столько дорогих мне людей и твой отъезд для меня сравни тяжёлой потери, что не говори, но кто знает, свидимся мы ещё или нет...

– Фросенька, ты же знаешь, что я не очень дружу с религией, но всё же скажу, что всё в руках божьих, хотя и от нас кое-что зависит...

Фрося ласково провела рукой по мокрой от слёз щеке своего такого долгие уже годы, надёжного и преданного друга:

– Ицечек, по всей видимости, в Вильнюсе скоро у меня не останется ни одного близкого человека, но не будем пока об этом, главное, чтоб тебе там повезло, чтоб всё сложилось так, как ты этого хочешь.

– Ах, Фрося, ты же знаешь, что мне и здесь было совсем неплохо, ведь у меня есть хорошая профессия, которая приносила неплохой доход, при желании я мог бы и квартирные условия улучшить, но уверенности в завтрашнем дне никакой не было, особенно для моих детей.

Во многом ради них я и еду туда.

Я же не врач, учитель или инженер, вот им трудно устроиться на новом месте без знания языка и другого подхода к специальности, а набойки на туфли везде нужны, так, что не пропаду.

Чувствуя мрачное настроение друга, Фрося решила резко поменять тему, тем более, это было необходимо сделать:

– Послушай Ицек, это очень важно, и для меня тоже.

Марк мне предложил участвовать в его, как вы говорите, гешефтах.

Ты, можешь свести нас с нужными людьми в торговой сфере, здесь в Литве...

– Конечно, могу, надо немножко подумать и с кое с кем переговорить, но это уже завтра.

Фросенька, ты ввязываешься в опасные игры.

Ты знаешь, насколько этот человек надёжный и ответственный, в таких делах нужно полное доверие друг другу, поверь, я это знаю, ведь мне много приходилось крутиться, на одних набойках далеко не уедешь.

Надо было доставать кожу, импортные подошвы и заготовки, да, чего я тебе буду рассказывать, моя Кларочка и дня не работала, а деток подняли, ничего себе не жалея, да сама видишь, сейчас не знаю, куда деньги потратить.

Хотя с твоей помощью эту задачу практически выполнил.

И он невесело рассмеялся.

Они вернулись в квартиру, где обычно спокойный Марк, уже начал заметно нервничать:

– Уважаемые, посмотрите на часы, дело уже к ночи, а мы ещё должны в гостиницу устроиться.

Фрося, ты ведь знаешь, что я провёл за рулём больше десяти часов, мне бы уже хотелось принять душ и перекусить.

– Марк, мы не просто болтали, а обсуждали важные дела, в том числе, и о тех вещах, о которых ты меня уполномочил спросить.

Ицек готов завтра свести тебя с нужными людьми, договаривайтесь с ним о деталях сами, а я позвоню пока дочери.

Фрося поймала на себе настороженный взгляд Ицека, прежде чем они с Марком спустились обратно в мастерскую.

Фрося волнуясь набрала номер телефона Ани.

Та сама подняла быстро трубку и, узнав мать, не выказала особой радости.

В её голосе ощущалась напряжённость и глубокая растерянность.

Сердце Фроси сразу почувствовало не ладное:

– Доченька, не тяни, говори сразу, что случилось, кто-то заболел из детей?

– Нет, мама, дети здоровы, вчера арестовали Мишу.

– Ладно, подробностей сейчас не надо, я звоню от Ицека. Мне ещё надо устроиться в гостиницу, а уже очень поздно, поэтому встретимся завтра и поговорим.

– Мама, а почему в гостиницу и почему...

Фрося не дала дочери договорить:

– Анютка, научись думать, а потом уже говорить, а нам всем есть о чём подумать.

– Мамочка, прости, я такая расстроенная, что сама не понимаю, что делаю и говорю.

– Спокойной ночи доченька, завтра, как только освобожусь, тут же тебе позвоню и приеду.

Марк, стоящий уже около дверей, в любую минуту готовый покинуть квартиру Ицека, внимательно наблюдал за расстроенным лицом и тоном разговора Фроси с дочерью.

После того, как она положила трубку, не о чём у неё не стал спрашивать, и она не стала ничего говорить в присутствии семьи друга, хотя до неё дошло сейчас, почему Ицек при встрече с ней вначале отводил глаза.

Марк и Фрося с тяжёлыми сумками, один с деньгами, другая со шкатулкой с драгоценностями, поспешно уселись в машину, и тронули с места:

– Фрося, ты знаешь, где находится в Вильнюсе самая лучшая гостиница?

– Наверное, это гостиница Литва, но я не уверенна, что мы сейчас найдём там свободные места.

– Ну, эту проблему попробуем разрешить, я и в Сочи в самый сезон в мазанках без удобств никогда не живу, и ты не будешь...

В ответ Фрося только тяжело вздохнула, но Марк не стал и на сей раз, её ни о чём расспрашивать, и женщина была ему за это очень даже благодарна.

Подъехав к шикарной современной гостинице, Марк взял паспорт Фроси и самостоятельно зашёл внутрь парадного входа.

Отсутствовал он недолго, вернулся довольный:

– Всё в порядке, по четвертаку с носа и по люксу в наше распоряжение.

Они забрав сумки из машины, пошли оформляться и располагаться в своих номерах.

Фрося отрешённо подумала, а для чего она платит такие сумасшедшие деньги за гостиницу, когда могла совершенно бесплатно остановиться у дочери.

Но она была настолько уставшая и расстроенная, что сейчас, наверное, это был бы не лучший вариант.

Чем она могла в эту минуту помочь Анютке, только своим брюзжанием и запоздалыми советами разрывала бы ей душу.

Заполняя бланк оформления в гостиницу, опять подумала: какие деньги плачу, чтобы свалится на кровать, и проспать до утра.

Нет, видно пора начинать привыкать жить по новым правилам...

глава 24

После памятного проживания в гостинице в Ленинграде, где она провела незабываемые несколько ночей с Виктором, Фрося впервые перешагнула порог номера отеля.

Гостиница и номер здесь, были совсем другого уровня, роскошь сразу же бросалась в глаза – мягкие ковровые дорожки, в которых, буквально, утопали ноги, хрустальные люстры и бронзовые бра, атласное покрывала на кровати и кружевные салфетки на тумбочках и журнальном столике, кроме широкого ложа и тумбочек в номере находились два кресла и комод с огромным зеркалом, шкаф, в котором можно было разместить личный гардероб на год проживания...

Ей была непонятна, для чего такая расточительность, при случае, она всё же спросит об этом Марка.

С таким трудом и опасностями зарабатывать деньги, чтобы так легко с ними расставаться, это для неё пока было непостижимо.

Их люксы располагались на четвёртом этаже и находились рядом.

Пройдя молча по длинному коридору, остановились, каждый у своих дверей и только тогда Марк нарушил молчание:

– Фрося, тебе хватит пол часа, чтобы привести себя в порядок, мы ещё успеем в ресторан при гостинице, желательно всё же перекусить.

– Так, у нас же осталась еда, что я брала с собой в дорогу...

На этот раз Марк не усмехался, а от души рассмеялся, даже слёзы на глазах у него выступили:

– Вот, насмешила, так насмешила.

Выкинь, ты ту еду в мусорное ведро.

Во-первых, не будем травиться не свежей пищей, а во-вторых, мы заслужили с тобой прилично покушать в ресторане, сегодня гуляем за мой счёт, я угощаю.

– Я не бедная и могу сама за себя заплатить.

– А, я и не сомневаюсь, но ты окажешь мне честь, отужинав со мной, и это без смеха.

И на этот раз Фрося не стала спорить со своим работодателем, открывая в нём всё новые и новые черты.

Далеко не всё в нём ей нравилось, особенно подавляла излишняя самоуверенность, порой, доходящая до грубости и, конечно, расточительность, к которой она совершенно не привыкла, более того, она всегда знала цену деньгам, совершенно, не была скрягой, но так мотать кровные...

Обо всём этом она думала, принимая благодатную ванну, на которую ей было предоставлено совсем мало времени.

Надев своё выходное шёлковое платье, прилично прикрывающее колени, но кокетливо открывающее грудь, туфли на высоком каблуке, с распущенными влажными волосами по плечам, перехваченными её излюбленной ещё с юности голубой лентой, она в назначенное время выскочила из номера.

Марк, уже поджидал в коридоре, облокотившись о стену:

– Шикарно выглядишь, даже лучше, чем я ожидал, ещё бы парочку золотых побрякушек...

Фрося не знала, что на неё вдруг снизошло:

– А, подождёшь ещё пять минут?

– Нет вопросов, но, пожалуйста, не больше, скоро ресторан закроют.

Через пять минут Фрося вышла вновь в коридор с изящными серёжками в ушах, с колечком на пальчике и с брошью на груди, и на всех украшениях сверкали бриллианты.

Марк ничем не выказал удивления, только улыбнулся и подставил локоть под руку Фроси:

– Поспешим, я уже по телефону заказал нам столик.

Когда они вошли в зал ресторана, стрелки часов показывали одиннадцатый час вечера.

Публика в ресторане была разношёрстная, слышалась литовская, русская, польская и гортанная речь гостей из солнечного Кавказа.

Народ был уже в хорошем подпитии и на танцплощадке было достаточно тесно.

В ладонь администратора легла какая-то купюра и тот подобострастно провёл Марка и Фросю к уютному столику, накрытому на двоих.

Фрося, конечно, была сейчас не та деревенская необтёсанная баба, которая попала впервые в дорогой ресторан в Питере.

Восемь лет проживания в Москве кое-чему её научили, тем более, почти в каждый приезд Алеся, они посещали рестораны и достаточно высокого уровня.

Время поджимало, поэтому они не стали знакомиться с меню, а быстро заказали лёгкие закуски, воспользовавшись рекомендациями официанта.

Только Марк спохватившись, поинтересовался у Фроси:

– Прости, я же совершенно не знаю, какой напиток ты предпочитаешь...

В памяти опять всплыла её встреча с Виктором – завтрак в поезде, ужин в ресторане «Астория» и гостиничный номер...

– Я бы выпила армянского коньяка.

– А, что, и меня вполне устраивает, одновременно снимает усталость, тонизирует и расслабляет.

Очень быстро на их столе появились графинчик с коньяком и лёгкие закуски.

Фрося отметила, что все официанты были здесь парнями, когда как в Москве в основном обслуживали в ресторанах девушки.

Пока принесли выпивку с закусками, она быстрым взглядом оглядела зал – публика в основном была одета очень даже изысканно, все мужчины были в костюмах при галстуках или бабочках, многие женщины в вечерних длинных до пят платьях с обилием украшений.

Она исподволь осмотрела себя и Марка – ничего не скажешь, они выглядели на уровне: на Марке сидел, как влитый костюм бежевого цвета, в тон ему был галстук с застёжкой в которой сверкал маленький бриллиант, на нейлоновой рубашке нежно-голубого цвета в серую полоску из-под пиджака выглядывали в тон застёжке на галстуке, запонки, с такими же камнями.

К своему удовольствию отметила, что тоже не выглядит серой курицей, хорошо, что послушала своего кавалера и нацепила золотые украшения.

Тем временем, официант уже разливал по рюмочкам коньяк.

Марк поднял свою рюмку:

– Фрося, это наш первый с тобой совместный ужин, надеюсь, далеко не последний, но я хочу сейчас предложить выпить, не за наши будущие гешефты или здоровье, это банально.

Я хочу выпить за украшение нашего стола, то есть, за тебя...

И он лихо опрокинул рюмку, не дожидаясь Фросиных ответных слов

Она и не собиралась ничего говорить, но подумала: Марк, Марк, послан ты мне судьбой на радость или на беду?!...

глава 25

Фрося вслед за Марком выпила свою рюмку и у неё в голове почти тут же зашумело.

Безусловно, сказывался напряжённый, растянутый до невероятности день, переживания, обстановка ресторана и присутствие рядом малознакомого, но влекущего к себе мужчины.

Она не успела ещё толком закусить, а Марк уже по новой наполнил, не пользуясь услугами официанта рюмки:

– Ну, а теперь твой ответный тост, на длинный не рассчитываю.

– Длинного и не будет, в свою очередь я выпью за тебя, за человека, который собирается в корне изменить мою жизнь.

И, она отважно выпила вторую рюмку обжигающей горло жидкости.

После этого они дружно налегли на закуски.

Только теперь Фрося поняла, как она сильно проголодалась.

Беря с тарелки очередной бутерброд, смущённо поглядела на Марка, но тот кивнул поощряюще головой, в свою очередь, поднося к своему рту бутерброд со шпротами и свежим огурчиком.

Не прошло и пяти минут, а в рюмках уже переливалась коричневым пламенем на свету новая порция коньяка.

Фрося замахала руками:

– Нет, нет, я так часто не могу, а то, под стол завалюсь.

– Ну, тогда я один, за твоё здоровье и пойдём танцевать, пока музыканты не разбежались.

Марк одним движением опрокинул очередную рюмочку, закусил долькой лимона, поднялся и галантно склонился к Фросе, подавая ей руку.

Той ничего не оставалось делать, как подняться и в сопровождении мужчины проследовать в танцевальный круг.

В это время возле сцены четверо грузин лихо отплясывали лезгинку.

Марк подошёл к музыкантам и протянул откровенно десятирублёвую банкноту, сопровождая свой взнос, заказом определённой песни.

Музыканты, не смотря на недовольство кавказских гостей, быстро завершили зажигательный танец и под сводами ресторана зазвучала очень популярная в это время песня, исполняемая Валерием Ободзинским: Эти глаза напротив...

Тело Фроси послушно пошло в танцевальные объятия мужчины.

Марк двигался очень легко, его руки умело вели партнёршу и та чувствовала себя непринуждённо, не смотря на шум в голове от выпитого коньяка.

Никогда и ни с кем ей так легко ещё не танцевалось, спала обычная напряжённость, и она отдалась на волю красивой мелодии и рукам партнёра.

Фрося на каблучках была всего чуть-чуть ниже Марка, но она не смотрела ему в глаза, а склонилась к его шее, вдыхая аромат вкусного одеколона.

К недовольству джигитов, эта песня звучала трижды подряд, и трижды Фрося тонула в объятьях мужчины, забыв в этот момент про всё на свете, отдаваясь медленному ритму, чувственным словам песни, аромату одеколона и крепким рукам партнёра.

Окончился танец, вновь зазвучала лезгинка и Фрося с неохотой оторвалась от Марка, она явно теряла голову.

Под пристальными взглядами многих присутствующих в ресторане, они вернулись к своему столику, завершать ужин.

Фрося больше не пила, ей вполне хватило двух рюмок, за то Марк с лёгкостью добил пол литровый графинчик, ничем не выказывая симптомов опьянения.

Ресторан уже покинуло большинство посетителей, музыканты складывали инструменты, но Марка с Фросей никто не подгонял, щедрые чаевые сделали своё дело.

Когда они уже пили, Марк кофе, Фрося чай, вдруг возник разговор, которого женщина ждала с начала ужина:

– Фрося, я понял, что у твоей дочери что-то случилось неприятное, но об этом можешь мне не рассказывать, и я понимаю, что тебе необходимо завтра с утра повидаться с ней.

И, хотя мне хотелось сразу же ввести тебя в курс дела, но на этот раз повременю, отправляйся к дочери.

– Спасибо за понимание, арестовали Мишу и мне надо как-то помочь дочери, если не делом, то словом...

– Я не очень представляю, чем ты можешь помочь на данном этапе, кроме участия и доброго совета...

– Ну, это само собой разумеется, ещё бы я хотела получить от тебя обратно свои деньги, которые вложила в товар для Ицека. Прости, но они мне нужны утром, думаю, что Аня в них очень сейчас нуждается.

– Фрося, я рассчитывал их тоже вложить в тот дефицитный товар, который нам удастся здесь закупить.

Фрося подняла умоляющие глаза на Марка:

– Ну, хотя бы пятьсот рублей...

– Нет, если есть в том надобность, ты получишь все, включая комиссионные, вырученные сегодня.

Со своими деньгами ты вольна поступать, как тебе заблагорассудится.

А в этом обороте ты не участвуешь, вины твоей никакой, это не последняя сделка.

– Марк, ты же меня не предупредил, я бы прихватила из дому ещё деньги.

– А это был тест на твою сообразительность.

И, Марк улыбнулся:

– Пойдём спать, уже поздно.

Ни один человек, тем более мужчина не подавлял её так, как это делал Марк.

Но, если бы он, позвал её сейчас в свой номер или напросился к ней, она, по всей видимости, не отвергла бы его.

Марк возле дверей её номера поцеловал руку на прощание и пожелал, спокойной ночи.