Текст книги "Фрося. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
глава 47
Ужин любовников протекал в дружеской атмосфере и в приподнятом настроении.
Марк сыпал шутками, дарил Фросе комплименты, восхищаясь её красотой, формами тела, бархатистостью кожи, пышностью волос и, конечно же, не переставал восхвалять силу её характера и широту души.
Нельзя сказать, что женщине это не нравилось, она слегка смущалась и пыталась остановить поток комплиментов, переводя разговор на личность мужчины, но он только отмахивался:
– Фросенька, я среднестатистический образец мужского пола и если в твоих слабостях зачастую заложена твоя сила, то мои слабости или вредные привычки не вызывают ни у кого восхищения.
Мы оба с тобой прагматики, но мой прагматизм направлен на удовлетворение своего эго, на желание быть, как можно более независимым, и, чтоб, как можно больше людей чувствовали зависимость от меня.
Ты, прагматик другого плана, тебе нужна материальная база для того, чтоб близкие люди не испытывали нужды, чтоб ты, как можно меньше зависела от других и тебе плевать на значимость окружающих тебя людей, ты в них не ищешь источник обогащения, и получения каких-то привилегий для себя.
Ты, легко раздариваешь добрые поступки и с такой же лёгкостью их принимаешь от других, умеешь быть благодарной, и совершенно не ждёшь благодарности за совершённое тобой добро...
– Марик, Маричек, хватит, ты из меня делаешь святую деву Марию, а я простая баба и столько наворотила глупостей в своей жизни, что на десятерых хватит.
– Солнышко, самая большая глупость твоя, это я...
И с этими словами он увлёк женщину обратно в спальню, где их давно заждалась смятая постель после предыдущих любовных утех.
Фрося не противилась сексуальному натиску Марка, ей было приятно, что она в свои за пятьдесят, так ещё волновала плоть мужчины, для которого связь с женщиной, по всей видимости, не была такой уже редкостью.
Фрося проснулась на рассвете.
Сквозь прикрытые веки, она чувствовала на своей коже первые ласковые лучи солнца.
До слуха доходило карканье ворон и радостный щебет проснувшихся и радующихся новому дню птиц, и ещё, она явственно услышала тихое похрапывание рядом с собой, и в память ошеломляющим каскадом хлынули события вчерашнего дня.
Фрося осторожно прислушалась к себе и улыбка осветила её лицо: чуть болели припухшие губы от поцелуев, тело казалось невесомым, и оно до сих пор сохраняло прикосновение рук мужчины, утомлённое лоно при воспоминаниях сладко запылало будто предвосхищая новые наслаждения.
Приоткрыв глаза, скосила на часы, стоящие на тумбочке у кровати – почти пол шестого, надо будить Марка, ни о каких любовных утехах уже разговор не стоит, время подгоняет.
Так, вчера они и не поговорили об их отношениях в будущем.
Марк тщательно избегал этой темы и она не стала настаивать, пусть всё идёт, как идёт, сегодня её устраивает этот вариант в их отношениях, и так не хочется спугнуть своими вопросами и моральной щепетильностью хрупкое совместное завтра.
Фрося повернулась в сторону мужчины, приподнялась над его лицом и лёгкими поцелуями покрыла его глаза, нос, щёки и конечно губы...
Храп прекратился, но Марк не открывал глаза и ни чем больше не выказывал своё пробуждение.
Фрося скинула с его тела одеяло и её взору предстал готовый к наслаждению, выдающий всегда мужчину инструмент.
Ну, если он никуда не спешит, то она тем более и Фрося перекинула свою ногу через тело мужчины, нежно взяла в ладонь его достоинство, и медленно ввела в своё разгорячённое до крайности лоно, в ответ раздался сладкий стон.
Фрося всё больше и больше возбуждаясь, увеличивала и увеличивала темп, и Марк не в силах больше сдерживаться, поймал в руки мечущиеся над его лицом два пышных полушария, покрыл их поцелуями, при этом с удовольствием подчиняясь убыстряющемуся темпу партнёрши.
Казалось бы, этому соитию не будет конца, Марк оставил в покое пляшущие над ним пышные груди с налитыми багровым оттеком соски, ухватился за широко расставленные бёдра Фроси, и с хрипом дыша, довёл темп до умопомрачительного.
Тонкий крик женщины разорвал тишину спальни и почти в тот же миг раздался рёв тигра настигшего добычу, и Фрося в изнеможении вытянула ноги, всем своим весом придавив тяжело дышащего после бурного оргазма мужчину.
Она сделала попытку сползти с тела Марка, понимая насколько ему тяжело под ней, и как ему необходимо восстановить дыхание, но тот крепко обнял её за плечи, и по-прежнему тяжело дыша, покрывал поцелуями шею, шепча прерывистым голосом ласковые слова.
глава 48
Фрося с большим нежеланием остановила ненасытные ласки мужчины:
– Маричек, мне очень приятно от твоих рук, губ и каждой частички тела, но я не хочу стать причиной твоего плохого настроения после того, как ты оторвёшься от меня.
Уже четверть седьмого, а ты собирался в шесть выезжать...
– Выеду в семь, ты того стоишь, чтоб мне нарушить свои некоторые привычки и планы, но я и правда запаздываю, у меня сегодня очень насыщенный день.
Надеюсь на твою чашечку кофе.
И с этими словами он мягко отстранил от себя женщину, и поспешил в душ.
Фрося мигом следом сорвалась с кровати, последовав по тому же маршруту, что и мужчина.
Пока он одевался на столе уже дымилась чашечка кофе, напротив неё стояла вазочка с печеньем, хотя Фрося уже знала, что Марк пьёт свою первую только с сигаретой.
Одетый и причесанный мужчина появился на кухне, благодарно чмокнул её в щёчку, взял чашку с кофе и перенёс на подоконник, закурил сигарету, и сделал блаженную первую затяжку и глоток.
Фрося в накинутом на голое тело халатике, сидела на табуретке и не сводила глаз с Марка, но не решалась задавать вопросы, боясь спугнуть этот хрупкий момент почти семейной идиллии, которой она по-сути никогда не знала.
После очередной затяжки и глотка кофе, Марк отвернулся от окна и посмотрел на Фросю:
– Почти до самого вечера я буду очень занят, а потом мне надо ехать на дачу за Соней.
Я умоляю тебя, не задавай мне много вопросов, особенно таких, на которые у тебя самой есть ответы, а мне совершенно не хочется на них отвечать...
– Марик, у меня только два вопроса и очень коротких.
– Валяй.
– Я слышала отрывки твоего разговора вчера по телефону на счёт моей Анютки, расскажешь, в чём суть, и ещё, заберёшь ли ты меня заодно с собой вечером на дачу, где я собираюсь денька на два-три задержаться.
– По дороге на дачу я тебе расскажу всё, что мне удастся выяснить на счёт этого дела, связанного с твоим ненаглядным зятем. Идёт?
Марк, быстрым шагом подошёл к Фросе, поднял её лицо, вытер большими пальцами слезинки в уголках глаз, нежно поцеловал в губы и не прощаясь, поспешно вышел из квартиры.
Давно за любовником закрылась дверь, а Фрося всё сидела и сидела на кухонной табуретке, и смотрела в некуда, а точнее, вглубь своей души.
Какие у неё могут быть претензии к мужчине, он разве ей что-то обещал, дарил какие-то надежды или она, с самого начала не понимала, что связь с ним причинит ей неминуемую боль и новые душевные муки, но только совершенно другого содержания, чем те, что испытывала с другими своими мужчинами по прошлой жизни.
Боль болью, мука мукою, но она опять, если и не любима, то желанна, совершенно, точно, её тело опять ощущает на себе ласки и напор неуёмного желания мужчины, которых она так мало получала в своей уже не короткой жизни.
Ах, сиди, не сиди, а ничего уже не изменишь и менять в ближайшее будущее ей ничего не хочется, пусть хоть совместно проведённые часики, но её.
Боже мой, она хочет, хочет, хочет быть с ним и ей было так хорошо в эти подаренные Марком сутки.
А теперь другая сторона монеты – это СОНЯ... А вот с ней, встречаться совершенно не хочется.
Ей трудно было объяснить самой себе, что это страх, стыд, а может даже ревность...
В этих размышлениях она прошествовала в спальню и стала снимать с кровати пропахшее их с Марком телами, и похотью постельное бельё.
Фрося улыбнулась своим дурацким мыслям – разве я могла бы подумать ещё месяц назад, что со мной приключится такая история, что я буду вдыхать запах мужчины от своей постели и буду ждать новых встреч, и проявления сексуального влечения к своему телу...
Из этих размышлений её вывел телефонный звонок.
Фрося подняла трубку:
– Солнышко, это я... Как настроение и чем занимаешься?
– Ах, Марик, ты уже на работе...
– А, как же, куда денешься, надо одевать и обувать советских граждан, но ты мне не ответила на мои вопросы.
– Настроение нормальное для покинутой, но осчастливленной страстными ласками любовника женщины.
А про занятие даже стыдно рассказывать – перестилаю постель и вдыхаю запах твоего тела, и нашей любви...
– Фросенька, можешь злиться на меня, но я ужасно хочу оказаться на чистом белье и вынудить тебя, как можно чаще избавляться от моего запаха, запуская стиральную машину.
– Ну, это зависит только от тебя...
– Не только, не забудь с тобой живут твои дети и внучки, поэтому впредь нам придётся порой искать пристанище, подходящее время и избегать посторонних глаз.
– Марик, не надо меня ни о чём предупреждать, я ведь сделала добровольно к нашей близости первый шаг и готова ко второму и третьему, но о последнем пока думать не хочется, но на него у нас есть у обоих право...
– Фросенька, я бы не хотел, чтоб наш нынешний разговор принял серьёзный характер, мы же только вначале наших любовных отношений.
– О, это радует, значит, будет и продолжение...
– Конечно, будет, мы же теперь любовники и компаньоны в одном лице.
– А кем я тебе больше нравлюсь?
– На провокацию не подамся, тем более, находясь не в посредственной близости...
И, тут же посерьёзнев:
– Фрось, тебе же через несколько дней ехать на свадьбу сына, а у тебя есть подходящий наряд?
– У меня есть хорошие выходные вещи, мы же с мамой Кларой посещали театры и всякие званные вечера для высокопоставленных лиц, но они, наверное, уже несколько вышли из моды.
Может ещё и Анютка поедет со мной на свадьбу брата, определённо, через два дня надо будет вернуться в Москву и поискать что-то подходящее...
– Для тебя я уже подыскал, а сейчас займусь твоей дочерью, только скажи, у тебя размер обуви тридцать девятый и назови размер обуви дочери...
– Про меня у тебя, похоже, нет никаких секретов, а у Анечки тридцать седьмой...
– Всё, пока больше вопросов нет, до вечера.
глава 49
Фрося сбегала в ближайший гастроном и закупила различных продуктов для дачи.
Никогда к её добродетелям не относилась готовка изысканных блюд.
С ранней юности, начиная с жизни в родительском доме и позже, в её семье обходились простой пищей без особых изысков.
Мама Клара тоже была не привередливая в еде и поэтому Фрося никогда не заморачивалась на сложных блюдах, а часто ей это делать было просто некогда.
Сейчас было полно времени, но готовить для самой себя вовсе не хотелось и она сварила несколько картофелин, и достала из холодильника оставшиеся после их ужина с Марком закуски, этим и ограничилась.
Кормить ей было некого, Марк не обещал зайти, а вечером она уже будет на даче.
С нарастающим напряжением ждала телефонного звонка и вздрогнула, когда вдруг раздался дверной.
На пороге, шурша упаковками с новыми вещами, стоял Марк:
– Не ждали, а я вот он...
– Ждала, ещё как ждала, только думала, что ты позвонишь, чтобы я спустилась к машине.
– Нет, моя милая, пойдём в спальню на примерку.
– Ты сумасшедший, для тебя есть что-то невозможное...
– К сожалению, есть, я не могу покинуть свою семью, они пропадут без меня.
На лицо мужчины набежала тень и Фрося благоразумно не отреагировала на его последние, сказанные в запале, слова.
Они зашли в спальню и Марк стал расстёгивать пуговицы её халата:
– Ах, ты не голенькая, как жаль...
– Марик, я ведь бегала в магазин, надо же кормить ораву на даче.
– Глупенькая, я уже набил пол багажника всякими продуктами.
Давай, давай, помогай мне, нет времени, снимай быстрей эти произведения советской промышленности и надевай один из своих импортных, тот, который бежевого цвета.
– Ну, отвернись, не могу я пока при тебе это делать...
– Вот, выдаёшь, так я же за прошедшие сутки видел тебя во всяких ракурсах.
В этом пакете платье, в коробке туфли, а я пойду на кухню, перехвачу чего-нибудь, кроме твоего утреннего кофе ничего во рту ещё сегодня не было.
Марк удалился и застучал тарелками на кухне, а Фрося поспешно переодела бюстгальтер, аккуратно натянула колготки телесного цвета и развернула пакет...
В её руки скользнуло воздушное платье из шифона в бледно-голубых тонах с белой отделкой по краю подола.
Тело запорхнуло в обволакивающий материал, на ноги, как влитые вошли итальянские туфельки на шпильке и из зеркала на Фросю смотрела испуганными глазами почти незнакомая женщина, у которой на фоне платья ещё больше загорелись сапфирами широко раскрытые глаза.
В проёме дверей спальни показался Марк с тарелкой и вилкой в руках:
– Красавица, жаль меня там не будет рядом, на таком фоне сошёл бы за эмира Бахрейна.
У тебя есть золотишко с голубыми камешками?
– Кажется, есть, что-то такое мне Ицек оставил, подожди пару минут, я сейчас вернусь...
И она убежала в зал к тайнику в кресле Вальдемара.
Фрося держала на ладони перед глазами Марка два колечка и изящные серёжки, в которых переливались зелёно-голубым сиянием камешки:
– О, изумруды, это то, что надо, намерь.
Фрося вдела серёжки в уши и одно из колец, которое подошло ей по размеру.
Марк к этому времени отнёс тарелку на кухню, тщательно вымыл руки и подошёл к своей королеве:
– Ты неотразима, на тебе вещи и украшения являются огранкой, подчёркивая твою колоритность и величественность, ты великолепна.
Он достал из кармана брюк бархатистую коробочку и вручил Фросе:
– Примерь и это...
Фрося с замиранием сердца открыла коробочку, на неё смотрели золотые маленькие часики с браслетиком:
– Это мне?
– Да, это мой маленький подарочек для любимой женщины, дай, я их надену на твою руку.
Марк осмотрел со всех сторон принаряженную женщину, любуясь её статностью и красотой:
– А, теперь позволь я тебя аккуратненько освобожу от этого великолепия, люблю заниматься любовью на свежих простынях.
глава 50
После бурных постельных утех, Фрося с Марком поспешно привели себя в порядок и выскочили из дому.
Не успели они отъехать, как Фрося задала волновавший её ещё с утра вопрос:
– Марик, ну, скажи ты, наконец, что там слышно о моём великолепном зяте?
– Фросик, не гони лошадей, что я буду тебе передавать слухи и домыслы, как только что-то прояснится и появятся результаты моих манипуляций, так тут же явлюсь, и поставлю вас с дочерью в известность.
Я хоть и не очень любопытный, но будь добра, расскажи свою историю про спасение тобой Ани, а то у меня сведенья из вторых рук, а точнее ртов, а они принадлежат моей тёще и жене.
– Марик, я тебе расскажу, только не смотри на меня, как на героя, в тот момент я была, как очумелая, ведь, чтоб осмыслить свой поступок у меня совершенно не было времени...
И она вкратце поведала ему историю, как в её руки попала Анечка и, как она с помощью Алеся сбежала в ту же ночь в деревню, и, как всю войну они отсидели там, и, каким благородным и любящим был в это время Алесь, с которым Марк имел возможность познакомиться на похоронах мамы Клары...
Марк молча слушал, ни разу не перебив и не задав встречного вопроса, только уже в конце рассказа произнёс серьёзным голосом:
– Фросенька, ты не героиня, ты святая...
На дачу Марк с Фросей явились, когда уже на июньский длинный день надвигался сумрак.
Аня с радостью встречала мать, а Соня мужа:
– Марик, ты в своём репертуаре, я уже думала, что не приедешь за мной, ты же знаешь, что я тут изнываю от скуки.
У меня, между прочим, завтра в школе совещание, а после завтра начинаю работать с отстающими учениками, а через две недели нам с девочками уезжать в Ялту, собраться же необходимо...
– Соня, садись ты уже в машину, кому эти подробности интересны.
– Если тебе ничего не интересно, что у меня в жизни происходит, так не значит, что и другим наплевать...
– Поехали, поехали, я устал, хочу пораньше лечь сегодня спать.
Аня с Фросей вместе с другими обитателями дачи выгрузили продукты и необходимые чистые вещи из багажника машины, и Марк под ворчание жены тут же уехал.
За ужином и вечерним чаем, Аня ни о чём не расспрашивала мать, но кидала изучающие в её сторону, многозначительные взгляды.
К удовольствию Маечки бабушка пошла укладывать её спать, а это значило, что можно немножко и побаловаться.
Ну, вот и всё, утомлённые за день обитатели дачи, кроме Фроси с Аней, наконец-то улеглись спать.
Теперь им можно было уединиться и наговориться всласть:
– Анютка, давай прогуляемся до пруда, я, пожалуй, даже искупаюсь.
– Мамочка, выглядишь уставшей и счастливой и наверно у тебя есть, что мне рассказать...
– Анюточка, давай вначале покупаемся, потом будем вести разговоры.
И Фрося взяв полотенце утащила Аню на пруд.
От души накупавшись, мать с дочерью улеглись на бережку на полотенцах, наслаждаясь ароматным воздухом тёплой июньской ночи.
Аня прервала затянувшееся молчание:
– Мам, ну, мам, не томи душу, расскажи, какие у тебя новости...
– Анютка. какая ты нетерпеливая, хотя у меня действительно есть, что тебе рассказать.
В первую очередь, Андрейка женится и приглашает нас к себе на свадьбу в Ленинград в ближайшую субботу.
Не перебивай, дай дальше рассказать.
Во-вторых, а это для тебя сегодня самое важное, скорей всего, в пятницу пойдёшь в органы к одному человеку, с которым Марик договорился, чтобы тебе дали свидание с Мишей, но это ещё надо уточнить, будут изменения, он обязательно тогда приедет и поставит в известность...
– Мамочка, правда, вот это здорово!
– Ну, я твой оптимизм особо не разделяю, Марик говорит, что твоему мужу грозит от десяти до пятнадцати лет.
– Но за что, за книжку что ли, так там кроме правды об этом строе ничего плохого нет...
– Анюта, ты меня в эти темы не вовлекай, я могу думать, как я хочу, а вот, говорить по душам не с каждым буду, с властью не шутят, плетью обуха не перешибить.
– Мамуль, может стоит мне туда пойти вместе с детьми и призвать их к милосердию?
– Ага, они там не знают и про тебя, и про детей, и даже про твою маму в Израиле.
Вот, на последнее и напирай, в этой стране тебе всё равно уже жизни не будет.
– Ладно, не будем пока об этом, схожу на свидание, тогда и думать будем...
– В пятницу ты ещё не на свидание идёшь, а с официальной просьбой о нём, но Марик говорил, что тот человек подсуетится, чтобы ты его получила и, как можно быстрей.
– Мамулечка, а что ты всё Марик и Марик, и от тебя такое свечение идёт, что хоть спички поджигай...
– Ах, Анютка, кончилась моя спокойная жизнь вместе с уходом мамы Клары.
Я попала в такой водоворот, из которого очень трудно выбраться, а самое главное, что я и не хочу.
Ты, можешь меня осуждать, поругивать и даже перестать разговаривать со мной, но я не могу и не хочу отступиться от него.
Мне с ним хорошо, спокойно, надёжно, я опять любима, а сама могу сотворить ради него любой безрассудный поступок.
– Мамочка, но он ведь женатый, у него дети и мы в какой-то степени родственники.
– Всё знаю, всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу.
– А, что он собирается бросить семью ради тебя?
– Нет, об этом он и речи не ведёт.
– Так, ты, что ли будешь любовницей?
– Да, доченька, любовницей, только не буду, а уже есть.
– Мамуль, мамуль, как мне тебя жалко, на какую ты себя судьбу обрекла.
– Доченька, а одинокой быть лучше, когда не на кого опереться, когда не с кем словом перемолвиться, не для кого наряжаться, молодиться и прости меня, но ты уже взрослая, что ты думаешь, тело моё уже не нуждается в ласках...
– Мамочка, успокойся, если тебе хорошо, так я за тебя только рада, просто, не хочу, чтобы ты потом опять страдала.
Я ведь сама сейчас одинокая, но у меня есть ты и я уверенна, что скоро рядом со мной будет Миша.
глава 50
После бурных постельных утех, Фрося с Марком поспешно привели себя в порядок и выскочили из дому.
Не успели они отъехать, как Фрося задала волновавший её ещё с утра вопрос:
– Марик, ну, скажи ты, наконец, что там слышно о моём великолепном зяте?
– Фросик, не гони лошадей, что я буду тебе передавать слухи и домыслы, как только что-то прояснится и появятся результаты моих манипуляций, так тут же явлюсь, и поставлю вас с дочерью в известность.
Я хоть и не очень любопытный, но будь добра, расскажи свою историю про спасение тобой Ани, а то у меня сведенья из вторых рук, а точнее ртов, а они принадлежат моей тёще и жене.
– Марик, я тебе расскажу, только не смотри на меня, как на героя, в тот момент я была, как очумелая, ведь, чтоб осмыслить свой поступок у меня совершенно не было времени...
И она вкратце поведала ему историю, как в её руки попала Анечка и, как она с помощью Алеся сбежала в ту же ночь в деревню, и, как всю войну они отсидели там, и, каким благородным и любящим был в это время Алесь, с которым Марк имел возможность познакомиться на похоронах мамы Клары...
Марк молча слушал, ни разу не перебив и не задав встречного вопроса, только уже в конце рассказа произнёс серьёзным голосом:
– Фросенька, ты не героиня, ты святая...
На дачу Марк с Фросей явились, когда уже на июньский длинный день надвигался сумрак.
Аня с радостью встречала мать, а Соня мужа:
– Марик, ты в своём репертуаре, я уже думала, что не приедешь за мной, ты же знаешь, что я тут изнываю от скуки.
У меня, между прочим, завтра в школе совещание, а после завтра начинаю работать с отстающими учениками, а через две недели нам с девочками уезжать в Ялту, собраться же необходимо...
– Соня, садись ты уже в машину, кому эти подробности интересны.
– Если тебе ничего не интересно, что у меня в жизни происходит, так не значит, что и другим наплевать...
– Поехали, поехали, я устал, хочу пораньше лечь сегодня спать.
Аня с Фросей вместе с другими обитателями дачи выгрузили продукты и необходимые чистые вещи из багажника машины, и Марк под ворчание жены тут же уехал.
За ужином и вечерним чаем, Аня ни о чём не расспрашивала мать, но кидала изучающие в её сторону, многозначительные взгляды.
К удовольствию Маечки бабушка пошла укладывать её спать, а это значило, что можно немножко и побаловаться.
Ну, вот и всё, утомлённые за день обитатели дачи, кроме Фроси с Аней, наконец-то улеглись спать.
Теперь им можно было уединиться и наговориться всласть:
– Анютка, давай прогуляемся до пруда, я, пожалуй, даже искупаюсь.
– Мамочка, выглядишь уставшей и счастливой и наверно у тебя есть, что мне рассказать...
– Анюточка, давай вначале покупаемся, потом будем вести разговоры.
И Фрося взяв полотенце утащила Аню на пруд.
От души накупавшись, мать с дочерью улеглись на бережку на полотенцах, наслаждаясь ароматным воздухом тёплой июньской ночи.
Аня прервала затянувшееся молчание:
– Мам, ну, мам, не томи душу, расскажи, какие у тебя новости...
– Анютка. какая ты нетерпеливая, хотя у меня действительно есть, что тебе рассказать.
В первую очередь, Андрейка женится и приглашает нас к себе на свадьбу в Ленинград в ближайшую субботу.
Не перебивай, дай дальше рассказать.
Во-вторых, а это для тебя сегодня самое важное, скорей всего, в пятницу пойдёшь в органы к одному человеку, с которым Марик договорился, чтобы тебе дали свидание с Мишей, но это ещё надо уточнить, будут изменения, он обязательно тогда приедет и поставит в известность...
– Мамочка, правда, вот это здорово!
– Ну, я твой оптимизм особо не разделяю, Марик говорит, что твоему мужу грозит от десяти до пятнадцати лет.
– Но за что, за книжку что ли, так там кроме правды об этом строе ничего плохого нет...
– Анюта, ты меня в эти темы не вовлекай, я могу думать, как я хочу, а вот, говорить по душам не с каждым буду, с властью не шутят, плетью обуха не перешибить.
– Мамуль, может стоит мне туда пойти вместе с детьми и призвать их к милосердию?
– Ага, они там не знают и про тебя, и про детей, и даже про твою маму в Израиле.
Вот, на последнее и напирай, в этой стране тебе всё равно уже жизни не будет.
– Ладно, не будем пока об этом, схожу на свидание, тогда и думать будем...
– В пятницу ты ещё не на свидание идёшь, а с официальной просьбой о нём, но Марик говорил, что тот человек подсуетится, чтобы ты его получила и, как можно быстрей.
– Мамулечка, а что ты всё Марик и Марик, и от тебя такое свечение идёт, что хоть спички поджигай...
– Ах, Анютка, кончилась моя спокойная жизнь вместе с уходом мамы Клары.
Я попала в такой водоворот, из которого очень трудно выбраться, а самое главное, что я и не хочу.
Ты, можешь меня осуждать, поругивать и даже перестать разговаривать со мной, но я не могу и не хочу отступиться от него.
Мне с ним хорошо, спокойно, надёжно, я опять любима, а сама могу сотворить ради него любой безрассудный поступок.
– Мамочка, но он ведь женатый, у него дети и мы в какой-то степени родственники.
– Всё знаю, всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу.
– А, что он собирается бросить семью ради тебя?
– Нет, об этом он и речи не ведёт.
– Так, ты, что ли будешь любовницей?
– Да, доченька, любовницей, только не буду, а уже есть.
– Мамуль, мамуль, как мне тебя жалко, на какую ты себя судьбу обрекла.
– Доченька, а одинокой быть лучше, когда не на кого опереться, когда не с кем словом перемолвиться, не для кого наряжаться, молодиться и прости меня, но ты уже взрослая, что ты думаешь, тело моё уже не нуждается в ласках...
– Мамочка, успокойся, если тебе хорошо, так я за тебя только рада, просто, не хочу, чтобы ты потом опять страдала.
Я ведь сама сейчас одинокая, но у меня есть ты и я уверенна, что скоро рядом со мной будет Миша.
